Страна Берендея (джен)

Разумеется, Гарри позвонил домой и сообщил, что Маринеро они нашли и что он, к сожалению, умер, но у Невилла всё в порядке, он среди друзей, а с ними он не пропадет. Также Гарри попросил передать леди Августе привет от Клавдии Замятиной.

Гарри и Невилл вот уже неделю живут в доме номер семь на улице Мира. Лето в Питере выдалось необыкновенно жарким, но Ваня ещё на второй день (после похорон) заметил, что у заморских гостей туго с летней одеждой, то есть она у них была, но подобрана под английскую погоду и моду — парусиновые брюки, рубашки-поло, легкие пиджачки на тросточках и прочая элегантная муть. Ваня покачал головой и выгреб из шкафа свою нехитрую одежку — шорты и майки. Для Невилла свои новые, ещё ни разу не ношенные вещи пожертвовал папа Вани. Англичане не протестовали, они и сами видели, в чем бегают по улицам местные мальчишки и девчонки. Так что… долой кроссовки и лоферы, привет, сандалии и шлепанцы! И понеслись по старым улицам шумные ватаги капитанов в ковбойках и шортиках… И строгали они шпаги из палок и сосновые кортики. Жгли костры и сидели с гитарой до утра… И бесшумно кружила вокруг тополино-июньская пурга. На улице Мира росли тополя, и знакомство с ними ошеломило Гарри, когда однажды, выйдя на крыльцо, он увидел… снег. В первый миг Гарри испугался и, ничего не понимая, смотрел, как в синем летнем небе на фоне зеленых деревьев кружат белые пушинки, их было так много, что создавалось впечатление полноценного зимнего снегопада, вот только… Разве бывает снегопад летом? Да и жарко было, явно не по-зимнему. Опомнившись, он поймал пролетающий мимо комок пуха и растер пальцами, гадая, что это такое и откуда оно взялось. Вышли Ваня и Невилл, последний, как и Гарри, смутился при виде «снегопада» и тоже поймал пушинку. Растер, сдул с ладони и спросил:

— Что это, Иван?

— Тополиный пух, — немного озадаченно ответил Ваня и в свою очередь спросил: — А что, у вас в Англии тополя не растут?

— Почему? Растут, бальзамический тополь, например, и пирамидальный. В парках и лесах. На улицах у нас платаны. Просто такого… чуда я не наблюдал, похоже на снегопад летом.

— Ага, — хмыкнул Ваня, — в народе так и говорят, тополино-июньская пурга.

— Красиво… — оценил Гарри, задумчиво глядя на летящие пушинки, летние снежинки.

Все эти дни они неспешно собирались. По совету Надежды Михайловны приобрели джинсы и кофты из хлопчатобумажной ткани с длинными рукавами — чтоб комары не съели, панамы и кепки — от солнца, Невиллу, кстати, панамки понравились, он находил их забавными. Хлопчатые полуштаны со множеством карманов, свитера, плащи на случай дождя, смены нижнего белья, носки… И самое важное, туалетная бумага, несколько рулонов, взять которые Ваня согласился после произнесения страшного слова «дефицит». Те рулоны Ванька безжалостно сплющил и распихал по всем рюкзакам и чемоданам.

А потом была дорога. Ехать предстояло сутки с гаком и с пересадкой. Сопровождал ребят, как и всегда, Густав. Гарри не спрашивал, почему решили ехать на поезде, а впоследствии был благодарен такому решению, потому что дорога вышла ошеломительная. Но обо всем по порядку…

Марина этим летом уезжала в пионерский лагерь, Ваня в Мурень, их родители оставались в городе на своих работах, отпуски у них будут ближе к осени. Тошка, маленький серый песик, был довольно самостоятелен, свободно шнырял по пригороду в окрестностях улиц Мира и Первомайской. Он никогда ни о ком не беспокоился, потому что точно знал, где кто находится, и по желанию приходил на чью-либо работу или в школу, чтобы встретить члена семьи и вместе с ним пойти домой. Тошка был уже немолод и его знал весь Петербург.

Провожали Ваню только родители, Марина уже уехала в лагерь на автобусе куда-то в Ленинградскую область. Густав занес чемоданы в купе и вышел к Белым на перрон. Мальчики скинули рюкзаки, сели на лавки. Ваня посмотрел на верхнюю полку и вздохнул — ему не разрешали ложиться там, мама опасалась его приступов и все время боялась, как бы он не навернулся с полки. Так что наверху спать лягут, скорей всего, Невилл и Густав. Гарри с любопытством осматривался, отмечая и багажные полки под потолком, и столик между сиденьями. В поездах ему пока не приходилось ночевать, и было страшно интересно, а каково это, спать под грохот колес и дорожную качку?

В купе вернулся Густав и внимательно посмотрел на парней, те уставились на него в ответ. Кашлянув, он негромко сообщил:

— Если я вам понадоблюсь, ищите меня у проводника в передней части вагона. И ещё, не пугайтесь ничего, ни остановок, ни смены направления, это обычные дела на Российской железной дороге. Кроме того, запомните — во время остановок туалеты не работают. Еда в синей сумке, все сразу не ешьте, оставьте что-нибудь на завтра, я не знаю, как тут с вагоном-рестораном.

И ушел, аккуратно задвинув купейную дверь. Ваня покачал головой, придвинулся и открыл её, вскоре стало понятно зачем. В открытую дверь заглянула проводница и, мило улыбаясь, спросила:

— Постель нужна, ребятки?

— Да, тётя Зина, четыре комплекта, пожалуйста, — вежливо ответил Ваня.

Проводница лукаво подмигнула ему и ушла, вернулась она с приличной стопкой одеял, простыней и подушек. Моментально разложив их по всем полкам, Зина бросила ещё одно слово:

— Чай?

— Попозже, спасибо, — так же вежливо отказался Ваня.

Она ушла, и Ваня закрыл дверь.

— Знакомая? — спросил Невилл.

— Угу, сколько себя помню, тётя Зина всегда была на посту. Я её два раза в год вижу, иногда чаще, когда в ту же сторону еду, но не в Мурень, а немножко поближе, в Сыктывкар. Это её постоянный маршрут…

— В Мурени у тебя тётя… — задумался Невилл. — А в Сык-тыв-каре кто?

— Папин завод минеральной воды, «Краснозатонская». Он туда по делам ездит и меня с собой иногда берет, если по времени его командировка совпадает с моими каникулами. Я вам покажу, когда будем проезжать поселок Краснозатонский, там одна из минеральных скважин, откуда поставляют воду…

В купе нагло заглянул какой-то мальчишка, стрельнул глазами по парням и шустренько убрался прочь, стоило только Ване нахмурить брови.

А поезд ехал, стуча колесами. Гарри и Невилл, впервые едущие по Российской железной дороге, прилипли к окну, с жадностью пожирая глазами проплывающие мимо города и поселки. Сначала было интересно, но… город за городом, череда поселков и деревушек, всё это уже через час надоело до чертиков. Да ещё и стоянки! На одном полустанке поезд простоял полчаса!

Свечерело, по всему поезду зажглись плафоны-лампочки. Густав, встав на столик, застелил верхние полки для себя и Невилла. Нижние полки застелили сами Гарри и Ваня, разделись до трусов и нырнули под байковые одеяла со свежими накрахмаленными пододеяльниками. Спать не хотелось, и Гарри просто лежал, чувствуя легкое потряхивание и качку под собой и слушая мерный грохот колес. Это была его первая ночь в поезде. Потом он всё-таки заснул, слишком устал от впечатлений необычного дня. Проснулся утром от запаха чего-то вкусного, оказалось, тётя Зина принесла Ване и его спутникам жареную картошку с яйцом. Позже заглянул молодой паренек-проводник, поставил на стол четыре кружки с горячим чаем и, собрав пустые тарелки, удалился, виртуозно закрыв за собой ногой дверь — трюк, достойный самого Гудини.

А скорый поезд летел себе и летел, глотая километры за километрами, тарахтя по мостам и насыпям, его скорость была приличной, но ещё приличней было Русское Пространство… Час за часом, вот уже полдень, а за окном всё то же — леса, леса и леса. Никакая фантазия не способна передать чувства человека, перед глазами которого бесконечной лентой бежит и бежит необжитая, дикая земля. А когда вдали промелькнет сизый дымок из труб немногочисленных деревянных домиков, то сердце так и екает в груди: боже мой! Ну неужели здесь кто-то живет?!

В каком городе была пересадка, Гарри не запомнил. Просто вышли из одного поезда и сели в другой, почти такой же, только без закрытых купе, он и назывался по-другому — плацкартным, в нем, как в электричке, было всё общим. Но места для сидения и спанья были теми же, как и столики у окон, и в «купе», и в коридоре, Гарри счел это странным. Однако Невилл с ним не согласился:

— Не более странно, чем у нас купейные стеклянные двери. У нас, если хочешь уединиться, достаточно задвинуть занавеску, и всё, ты закрылся ото всех. А здесь не так, здесь купе — настоящая комнатка, твоя личная территория.

— Уайти, а почему так? — пристал Гарри к Ване. Тот поскреб макушку и растерянно улыбнулся:

— А я не задумывался, ну… сейчас припомню, плацкарт дешевле вроде и вмещает больше пассажиров. Пятьдесят четыре места против тридцати шести в купейном. Чувствуете разницу? А вообще-то, это просто ещё один вид скорого поезда, что такого?!

Поезд тронулся, и у Гарри возникло странное ощущение дежавю, сначала он долго не мог понять, что не так стало в этом мире, а потом за окном проплыла чем-то знакомая станция и он сообразил — поезд поехал в обратную сторону!

— Уа-айти! — от испуга его голос дал первого петуха. — Мы что, возвращаемся?

— И да, и нет, — спокойно ответил Ваня и пояснил, видя озадаченные лица: — Едем назад до разъезда, а потом свернем на северную дорогу. Всё это время мы ехали на восток, сейчас наш курс немного изменился, и нам надо ехать на северо-восток. Всё ясно?

— А я предупреждал… — лениво отозвался из-за газеты Густав.

— Правда? — смутился Гарри. — Простите, я забыл…

Газета примирительно зашуршала. Извинения были приняты. Гарри было немного стыдно за свой испуг, и он смущенно уткнулся в окно, делая вид, что занят рассматриванием… э-э-э… рассматриванием чего? Гарри тряхнул головой и сфокусировал зрение на проносящихся мимо деревьях. У самой дороги росла еловая молодь, маленькие тощенькие ёлочки нежно-салатового цвета. Далее, за ними виднелись ели постарше, а ещё дальше, в самой глубине, темнели совсем уже древние великаны с седыми моховыми бородами. Высота их была пугающей, метров тридцать и больше, временами Гарри видел и сорокаметровых гигантов. Конечно, не секвойи Северной Америки, но их он пока не видел, а только читал про них… а тут настоящие великаны древесного мира. Ельник местами разбавлялся сосной и кедром.

Гарри отметил одну закономерность: в строевом лесу сосны были как на подбор, прямые стволы с ободранными и как будто обрубленными сучьями, с жиденькой куцей кроной на макушке, а вот на открытом месте, на берегу реки, например, стояла совсем другая сосна — корявый и кряжистый, со многими развилками и буграми ствол карминно-красного цвета с раскидистой пышной кроной. Причем ветви на одной стороне ствола были длиннее, толще и пышнее прочих. И этими ветвями все деревья как будто тянулись к югу, просили ещё больше солнечного ультрафиолета. Гарри был просто заворожен этими живыми деревьями, которым было тесно в лесном строю и вольготно на ветреном просторе. Почему он не обращал внимания на свой родной, английский лес? И он пообещал самому себе, что отныне будет больше уделять времени родной флоре. А то он как какой-то наивный дурачок удивляется обыкновенному тополю, как будто никогда не знал, какими семенами он размножается. И елки эти… ну что в них такого?! Как будто в Англии елок нет!..

В четвёртом часу проехали Сыктывкар и Краснозатонск, Ваня, как и обещал, показал их из окна. И предвкушающе сверкнул глазами:

— Скоро приедем! Восемь часов осталось.

А после той станции по вагону вдруг разнеслась песня. Ваня оживился и рванул на звуки музыки, радостно крикнув:

— Айда за мной, ребята! Это солдаты, самые лучшие попутчики!

Солдаты заняли пол-вагона, бритые парни в тельняшках, тощие и загорелые. Ехали на побывку и оттого веселые и радостные. Всю дорогу пели песни под гитару, травили байки-анекдоты, в их компании было как-то очень здорово. Все пили чай, слушали, подпевали… Такого путешествия Гарри не помнил, на английских дорогах нет такой раскрепощенности и открытости, такого доверия и добродушия. Русские парни… так много в них всего и сразу. Гарри сидел, прижавшись к боку худого паренька по имени Павлик, слушал его глухой рокочущий тембр и ощущал на плече крепкую и надежную руку молодого солдата. Невилла тоже сдавили с двух сторон такие же парнишки, а Ваня был своим, что называется, в доску, заливисто пел, смеялся над шутками, рассказывал что-то свое. Паренек по имени Дима подарил Гарри деревянную поделку, фигурку медведя, которую сам вырезал за время пути, надо ли говорить, что с такими попутчиками оставшиеся восемь часов пролетели совсем незаметно? И Гарри очень удивился, когда Ваня встал и поднял за лямку свой рюкзак:

— Приехали! Пошли.