Реванш Чёрного Короля (джен)

Примечания:

В главе присутствует небольшое...высмеивание одного фанонного момента, относящегося к миру ГП)

— Какой интересный мальчик, — в голове бывшего Зеро раздался тихий, чуть удивлённый голос. Словно заядлый коллекционер, который в груде хлама нашёл что-то, привлёкшее его внимание. Не то, чтобы Лулу нравилось ощущать себя частью коллекции старой пыльной шляпы. Если быть точным — совсем нет. Однако подобное сравнение быстро ушло на второй план, когда этот треклятый головной убор продолжил своё бормотание.

— Надо же. Есть таланты, множество талантов! Отчаянная храбрость, иногда граничащая с безрассудством. Желание показать себя, сильно развитое чувство справедливости. Не раз доказанные умственные способности, но такие не будут развиваться без должного стимула. Неистовая жажда власти, пусть и для благих целей. Умение идти до конца ради поставленной задачи, даже по трупам. Стремление перевернуть наш бедный мир с ног на голову… А сдерживающего человека, который хоть как-то мог контролировать эти порывы, сейчас нет. Кхм-кхм, — в тихом шёпоте шляпы так и слышался сарказм. — Очень интересное сочетание, хотя и крайне взрывоопасное. Особенно учитывая ненависть к правящим кругам…

Шляпа бормотала, а Лелуш внутренне холодел, нещадно комкая тонкими пальцами рукава мантии. Да что там холодел — просто покрывался изморозью от ужасного осознания, которое обрушилось на него. Этот треклятый головной убор сейчас читал. Его. Мысли. Он видел его память (иначе откуда это «не раз доказанные умственные способности»?). Шляпа листала его, словно открытую книгу.

Что это значит? Да то, что сейчас этот пыльный мешок видит то, что сам Лелуш скрывал бы от этого мира всеми правдами и неправдами. Она видит его жизнь от отречения от императорской фамилии до того момента, как он принял яд из руки девушки, которой дал Гиас. Видит его дебют, как Зеро, битву при Нарите, Чёрное восстание. Наблюдает в его памяти смерти друзей. Видит Реквием по Зеро и миллионы убитых им или его приказами людей, что предшествовали Реквиему… Проклятие!

Лулу постарался как можно глубже вздохнуть, пытаясь успокоиться, но волнение всё не проходило. Дьявол, почему он сразу не задумался о возможности магов читать чужие мысли?! Ведь в прошлой жизни на этом его уже подловили.

«Если они это умеют… или хотя бы один маг заглянет в мой разум. Да если хотя бы эта Шляпа что-то расскажет директору и учителям…»

— То вместо факультетов тебя будет ждать Азкабан — как минимум. А как максимум, твой мозг и память окажется на разделочном столе у какого-нибудь полубезумного исследователя из Отдела Тайн, — артефакт даже не собирался скрывать, что видит все переживания первокурсника, чья голова служила ему, кхм, креслом. — Впрочем… Кто поверит старой шляпе? Старой, ветхой, выжившей из ума шляпе, которая, на секундочку, не должна отчитываться перед директорами? — голос шляпы стал очень ехидным, как будто она издевалась над Лелушем. Хотя, почему «как будто»? Именно это она и делала! — Хотя я, на твоём месте, всё же покопалась бы в библиотеке по поводу защиты разума, тут ты прав.

Зеро тихо, едва заметно для окружающих, выдохнул. Неужели ему вновь повезло, и опасность, хотя бы частично, миновала? Однако этот головной убор просто напрашивался на то, чтобы его утилизировали. Либо, на худой конец, постирали в машинке с хорошей порцией отбеливателя! Безнаказанно издеваться над бывшим принцем могли только его друзья из студенческого совета.

— И вот так мне платят за хороший совет, — голос Шляпы в этот момент звучал слегка ворчливо и даже как-то обиженно. Словно артефакт действительно был оскорблён до глубины своей шляпной души мыслями ребёнка. — Но, надеюсь, в будущем, когда будешь пытаться исполнить свой безумный план, ты вспомнишь о том, что я тебя скрыла. Ну, а пока подумаем, куда тебя пристроить, — голос снова перешёл в мало разборчивое бормотание. — Пуффендуй сразу отпадает. Я не пошлю к барсучатам яйцо венгерской хвосторги, хоть ты и будешь для них защитником. Когтевран? Нет, ты ищешь знаний не ради любви к ним, а ради собственной выгоды. Гриффиндор… Может быть, может быть. Много храбрости, граничащей с бесстрашием. Но ещё больше желания идти к своей цели любыми методами, не стесняясь никаких путей. А раз так, я не могу определить тебя куда-то, кроме как в… СЛИЗЕРИН!

Молча стащив с головы чёртову шляпу, на негнущихся ногах Лелуш добрался до нужного стола. Его встречали сдержанными аплодисментами и снисходительными взглядами, однако в глазах его новых однокурсников не читалось особой неприязни. Скорее, заинтересованность. Наверное, вызванная тем, что Шляпа сочла никому неизвестного маглорождённого достойным учиться на факультете Салазара Слизерина. Его прощупывали, брали на заметку и готовились наблюдать — экс-Зеро чувствовал это буквально всем своим нутром. И терять достоинство перед детишками явно не собирался.

Нельзя сказать, что Лелуш был в восторге от того, как поступил старый и ветхий элемент одежды. А, если быть точнее, то от этой выходки он мог только скрежетать зубами. Шляпа его просто-напросто подставила, кинув в ту среду, где на его поразительное сходство с наследником Блэков просто не могли не обратить внимание. И демон знает, как на это отреагирует стая маленьких благородных выродков.

Лелуш потёр переносицу, тем не менее, не забывая аккуратно есть. Разум сам собой вспоминал навыки поведения в подобном обществе, полученные ещё при королевском дворе Британии.

Что бы он сделал, будь на месте слизеринцев? Определённо заинтересовался бы новоявленным родственником помешанной на чистокровности семейки. Постарался бы выяснить всю подноготную новичка. Затем, если он способный, либо привлечь его ради собственной выгоды, либо, в случае, если он враждовал бы с Блэками, как-то навредить через него. Недооценивать своих будущих противников Зеро не собирался. А значит… за ним будут крайне внимательно наблюдать. И, проклятие, эта шляпа отправила его именно в то место, где концентрация наблюдающих будет наиболее высокой! И это элемент одежды, о мудрости которой ходят легенды? Лелушу казалось, будто шляпа решила над ним пошутить, учитывая то, что она прочитала.

Бывший Чёрный Принц прикрыл глаза, равномерно дыша и успокаиваясь. Всё хорошо. Он справится. В конце концов, вряд ли это будет сложнее, чем дурить британскую разведку, изображая, что его память всё ещё стёрта. К тому же…

По тонким губам пробежала улыбка. К тому же, где он сможет понаблюдать за своими будущими врагами (а то, что большинство чистокровных рано ли поздно ими станут, он не сомневался), их поведением и привычками? Знание своего врага — ключ к победе. Тот самый, который позволял ему предугадывать поступки тех или иных британских полководцев во время их войны с Орденом.

«Беру свои слова назад, Шляпа, — фиолетовые глаза блеснули из-под чёрных бровей. — У тебя неплохое чувство юмора. Я запомнил — и вот, что я тебе скажу. Это не меня с ними заперли. Это их заперли со мной».

* * *

Замок производил двойственное впечатление. Он притягивал и отталкивал. Заставлял улыбаться и брезгливо морщиться. С одной стороны, в нём чувствовалась монументальность и надёжность. Хогвартс строился крепостью и ничуть этого не скрывал. Его стены, подпираемые огромными рыцарскими доспехами, создавали чувство защищённости, а чудеса, что происходили в них — тот же зачарованный потолок в Большом Зале — поражали воображение. Замок явно старался ошеломить своих маленьких учеников, которые совсем недавно прибыли в него.

С другой стороны, в некоторых местах замок выглядел разваливающимся, ветхим. Как дряхлая вещь, которую бережно пытаются обновить, залатав её трещины, скрыв холодные камни за гобеленами. Мрачно, пусто и холодно. В плане удобства и комфорта академия Эшворд, которую Лелуш всё так же недолюбливал, и та была куда приятнее, чем это.

А ещё тут были живые портреты, что одновременно веселило и напрягало. Всё же следовало быть правдивым хотя бы с самим собой: долгие годы жизни под чужим именем и сокрытия своей личности превратили Лелуша в качественного параноика и социопата. Наиболее спокойным и полностью уверенным в себе он себя чувствовал в трёх местах: в объятиях близких ему людей, которые на время могли заставить его забыть обо всём на свете, в кабине найтмера, за рукоятками управления, и в закрытой комнате, письменный стол в которой стоял бы лицом к двери, рядом лежал бы заряженный пистолет, а лицо скрывала надёжная маска. Тут же расположились подсматривающие за тобой картины…

Впрочем, неудобства от замка и некоторых аспектов его волшебства были ничем по сравнению с тем, что было в приюте. После семи лет ада, по сравнению с которым меркло даже послевоенное время после завоевания Одиннадцатого сектора… После этого собственная постель, трёхразовое питание, возможность в любой момент перекусить, душевая кабина с мылом и шампунем, тёплые вещи и обувь… все эти мелкие радости жизни вызывали чувство чистого, неподдельного блаженства и совершенно детской радости.

Лелуш мог только усмехаться тому, насколько он, бывший принц Британский, сейчас как ребёнок радовался таким простым вещам. Поистине, стоило пройти суровую школу жизни в детском доме, чтобы снова почувствовать такой чистый, ничем не замутнённый вкус к обычным жизненным мелочам. Ощущать это было приятно. Не говоря уже о том, что после долгих месяцев ожидания, Зеро всё-таки попал в, чёрт побери, школу магов. У него появились возможности для обучения. И пусть раньше Лулу, в силу многих причин, к учёбе относился как к чему-то второстепенному, выискивая только необходимые для Чёрного Восстания знания, теперь же эта самая учёба стала одним из самых важных дел. У него был хороший стимул. И пусть до дивного момента, когда Наннали на его руках откроет глаза, ещё уйма времени, на каждом уроке он выкладывался полностью ради этой самой мотивации.

* * *

— Ты в этом уверен, внук? — Сириус Блэк II внимательно, цепко вглядывался в лицо своего наследника, находившегося по ту сторону сквозного зеркала. Сидевший рядом Арктурус поджал губы. Явный признак того, что сын нервничал.

Вопрос был задан скорее риторически, чем требовал ответа. Старшему Блэку было ясно, что Орион, несмотря на бурные впечатления от первого дня в школе магов, вряд ли стал бы беспокоить деда без веского на то повода. А раз так, то…

Изображение ребёнка нахмурилось и сосредоточенно кивнуло. По насупленным бровям, то и дело сверкавшим из-под них синим глазам, было видно, что тема Ориону не слишком приятна. Однако деду, всегда отличавшемуся довольно жёстким нравом и методами воспитания своих отпрысков, он перечить не посмел.

— Да, дедушка. Он вылитый я, только глаза лиловые. А меня уже сегодня трижды спрашивали, не брат ли мне этот грязнокровка, — Орион поморщился, будто лимон съел. — Я уже замучился отвечать, что нет. Но тогда почему он так на меня похож?

— Понятия не имею. Вполне возможно, что он потомок какого-нибудь изгнанного из семьи сквиба. Или же ведёт род от какого-то бастарда, — будничным тоном, словно сообщал, что молоко в погрёбке прокисло, соврал Сириус, бросив ироничный взгляд на своего сына. В другой ситуации, он бы, возможно, сделал внуку напутствие, чтобы ошибок отца не повторял. Однако он не собирался давать компрометирующую информацию в руки мальчишки. Дети бывают иногда слишком болтливы.

— Не бери в голову, Орион.

Старший Блэк также умолчал о том, что после этого случая Арктурус получил от отца одно занятное проклятие, в связи с которым у него не стояло то, что должно стоять, и ни на кого, кроме законной супруги, сильно не повлияло.

— Мерлин, — Арктурус буквально простонал, закрыв глаза рукой в известным всем временам и странам жесте. Брови Ориона по ту сторону зеркала поползли вверх. Таким… раздавленным своего гордого отца он ещё не видел никогда. Сириус же… мысленно скрипнул зубами. Похоже, сын немного ошалел от таких известий, потеряв голову, и готов был разболтать при ребенке то, что тому знать было не обязательно. — Мелания не должна узнать об этом. Его нужно куда-то убрать…

— И тем самым ты лишь подстегнёшь самые разные слухи, — всё так же спокойно ответил Сириус, поморщившись. Слабость и недальновидность сына в подобный момент потихоньку начинала раздражать старшего Блэка. Он уже начинал подумывать о том, чтобы потихоньку готовить Ориона к принятию наследства в обход Арктуруса. Уж в воспитании последнего он ошибок не допустит. — Поверь, Мелания узнает об этом, самое большое, через три-четыре дня. Ни одна кумушка не упустит случая перемыть кости Блэкам. Однако, пока что это лишь слухи. Одни из многих, — льдисто-спокойные тёмно-синие глаза встретились с точно такими же, возмущённо-негодующими. И возмущение уступило льдистому спокойствию. Арктурус отвёл взгляд. — А тебе, Орион, на будущее, — Сириус повернулся к внуку. — Лучшее средство избавиться от различных слухов — просто не подогревать их. Сделай вид, что тебе наплевать, и людям надоест чесать языком.

— Я… — мальчик запнулся. Было видно, что ему пока тяжеловато до конца понять, что имеет в виду взрослый. — Я запомню, дедушка. Обещаю. Но что нам делать с этим грязнокровкой?

— Умница, мой мальчик. Сразу думаешь о важном, — Блэк хмыкнул, когда Орион довольно заулыбался, явно польщённый похвалой. После чего взял со столика бокал с вином.

Камин весело трещал, согревая кабинет. А Сириус размышлял над превратностями судьбы. Мальчишка с умными фиолетовыми глазами, редко свойственными младенцам, всё же сумел выжить во враждебном ему мире. Сумел выжить и, самое важное, проявить способности, которые всегда отличали тех, кто являлся настоящими повелителями бытия от тех, кому суждено быть низшей формой существования.

— Мальчик не знает ничего о своём происхождении, — задумчиво пробормотал Блэк словно размышляя и цедя вино. — И, в принципе, не узнает, если постараться. В конце концов, слухи могут быть какими угодно. Пока никто их не подтвердил, а мы этого не сделаем, они так и останутся слухами. Но этот мальчик талантлив. Он сумел выжить у маглов. Он попал в Хогвартс. Более того, угодил на зелёный факультет. А это что-то да значит. У него есть потенциал, и мы можем его использовать.

Сириус сделал хороший глоток, наслаждаясь разлившимся по пищеводу теплом. Мальчишку необходимо было прибрать к рукам. Иначе его быстро приберут к рукам другие, те, кто не упустят случая вставить палки Блэкам в колёса. Нужно было действовать.

Оформить над «грязнокровкой» опекунство? Не составило бы труда. Приютившим его маглам, если они есть, подтереть память. Но это означало бы просигналить всем о слишком сильном интересе к этому ребёнку. Нет, нужно было действовать тоньше.

— Орион, — синие глаза вновь поднялись на внука. — Я хочу, чтобы ты присмотрелся к этому мальчику. Ненавязчиво выясни о нём всё, что возможно. Следи за его успехами. Постарайся не спеша сблизиться с ним, заинтересовать. Ненавязчиво предложить покровительство. В конце концов, он не попал бы на Слизерин, не имей он амбиций. А раз так, протекция чистокровного рода в мире, где правят связи, заставит его задуматься.

— Эмм, как скажешь, дедушка. Я всё сделаю, — Орион слегка поморщился. Кажется, идея ему не слишком понравилась.

— Умница. Расскажешь потом об успехах. Доброй ночи, внук.

Если мальчишка талантлив, то, после должной обработки, он мог бы стать неплохим подспорьем и ценным приобретением для семьи. Если же нет, то, по крайней мере, другие лишатся возможности использовать его в своих целях. В любом случае, Блэки остаются в выигрыше. Блэки всегда остаются в выигрыше.

* * *

Отключив сквозное зеркало, Орион упрямо стиснул зубы, нахмурившись.

Сказать, что ему не нравилось то, что произошло, значило очень сильно приуменьшить. Мало того, что об этом грязнокровке (юный Блэк категорически отказывался называть его хотя бы полукровкой. Много чести) сейчас судачила половина факультета, а самого Ориона уже несколько раз спрашивали, иногда заинтересованно, иногда — с откровенной издёвкой, не братья ли они. Мало, что дедушка вместо того, чтобы спрашивать о его первом дне в Хогвартсе, так заинтересовался этим… ублюдком, что был готов чуть ли не в род его принять! Так Ориону теперь ещё и пытаться с ним подружиться? С тем гадёнышем, на кого дедушка планы составляет?

И это не говоря про то, что реакция отца была крайне красноречивой. А воспитанный в семье древнейшего и благороднейшего рода мальчик вполне мог сложить два и два.

Юный Блэк сел на кровать, обхватив голову руками и крепко задумавшись.

Как и многие дети, он мало понимал, что и с какой целью замышляют взрослые. Зато он хорошо понимал, что новоявленный грязнокровка нравится ему всё меньше и меньше. Особенно в свете того, что теперь, по определенной причине, он завладел вниманием старшего Блэка. Того самого, чьего одобрения было так сложно добиться Ориону! И после этого дружить с Ламперужем?

Так что, вместо того, чтобы обдумывать планы возможного сближения, слизеринец намеревался обдумать планы его возможного максимального унижения. После чего всё можно было бы обставить перед дедом так, будто сам же Ламперуж и был виноватым.

Орион довольно улыбнулся, забираясь под одеяло.

* * *

Первым по-настоящему сильным разочарованием Лелуша стало осознание одной пренеприятнейшей вещи: в магическом мире попросту отсутствовало организованное высшее образование!

Потратив несколько секунд на осознание подобного факта, Лулу пустился в расспросы своего декана. Пожилой, упитанный Слизнорт, впрочем, охотно отвечал вежливому и прилежному первокурснику, который иногда смотрел на него в восхищении и расспрашивал про его предмет. В конце концов, все преподаватели падки на лесть и интерес к своему предмету…

Оказалось, Хогвартс действительно давал лишь общее, по сути — среднее образование, где хоть какое-то профильное обучение начиналось лишь на двух последних курсах, после сдачи экзамена под названием С.О.В. После выпуска же…

Большинство на этом уровне и оставалось, довольствуясь школьными знаниями. И их это устраивало. По сути, большая часть волшебников магической Британии либо занималось мелким предпринимательством (или же фермерством, благо с волшебством это действительно было легко), продавая плоды своих трудов, либо занимало мелкие должности на службе бюрократического аппарата министерства магии, где их быстро и без затей обучали основам новой профессии, либо уходило в спорт. Учитывая, что квиддичных команд — участников основного волшебного спорта — было много, то недостатка в вакантных местах не было.

Те же, кто хотел идти дальше, сталкивались с серьёзной проблемой. В первую очередь потому, что большинство профильных знаний волшебного мира находилось в руках кого? Правильно, аристократии, давно и прочно поделившей различные сферы волшебной науки между собой, по сути, сделав определённую сферу деятельности семейной прерогативой. Одни хвастались богатыми знаниями в артефакторике, другие были непревзойдёнными мастерами наложения и снятия проклятий. Третьи занимались магическими тварями… Такое разделение часто приводило к забавным слухам, что распространялись среди маглорождённых, которые были Лелушу не интересны, зато весьма, если подумать, выгодны чистокровным. Мол, такое разделение происходит не потому, что кое-кто поделил между собой сферы влияния, а потому, что Магия (да, да, именно с большой буквы) Рода наделяет его членов Даром к какой-то определённой грани волшебства… Как сказал бывшему принцу Слизнорт, посмеиваясь, чушь полнейшая. Но на идиотов работает. Некоторые маглокровки в это верили и после выпуска из Хогвартса.

Одним словом, если маглорождённый выпускник после выпуска желал учиться дальше, то выбор у него был небольшой: либо идти на поклон к одному из чистокровных стервятников, продавая себя в долговую или вассальную кабалу за знания, либо пытаться примкнуть к какой-либо профильной гильдии, например, зельеваров (которых, впрочем, тоже контролировали чистокровные). Либо искать частных учителей, которые стоили немалых денег.

Исключения из этого правила составляли Аврорат — что-то вроде магической полиции, за контролем над которой аристократы вели постоянную борьбу, проталкивая нужных им людей на руководящие места. Гринготтс, который в железном кулаке держали в руках гоблины. И волшебная медицина госпиталя Святого Мунго, которая издавна считалась нейтральной территорией. Возможно, потому что чистокровные понимали — врачи должны уметь лечить, а не только светить протекцией. А значит, была, по сути, единственным местом, где принимали учеников лишь в зависимости от результатов их экзаменов.

Выслушав эту лекцию от декана, Лелуш долго стоял около его кабинета, подперев голову рукой и чувствуя жгучее желание побиться головой о стену, ругаясь и смеясь одновременно. Если раньше у него были ещё какие-то сомнения, то теперь их не осталось. Он попал в треклятый средневековый феодализм со всеми вытекающими!

— Боги, если они есть. Я скучаю по Британской Империи…

* * *

После лекции от Слизнорта Чёрный Принц уже не слишком разочаровался, и, откровенно говоря, ни капли не удивился, узнав, что лечебного дела в Хогвартсе не преподавали. Ни на первом курсе, ни на третьем, ни на последнем — лишь небольшой факультатив после сдачи С.О.В, для тех, кто избрал колдомедицину своей профессией.

Некоторое время потребовалось бывшему Зеро для того, чтобы понять и выпытать (большей частью с помощью больших, широко раскрытых детских глаз, так и просящих рассказать о волшебном мире интересное) у медсестры, какие именно предметы необходимы для колдомедика. Как оказалось, в этот список входили почти все начальные — те, что преподавались от первого курса и до выпуска. Кроме истории, на которой все спали, и астрономии, на которой все зевали.

Впрочем, не сказать, чтобы это сильно напрягало бывшего Зеро. Хоть учёба и не была самым любимым занятием Лелуша, тот отличался ещё со времен Чёрного Восстания несколькими замечательными качествами: способностью спать на ходу и плодотворно использовать имеющиеся ресурсы, хваткой и цепкой памятью, способностью организовывать свой мозг под необходимые задачи и мыслить тактически, грамотно распределяя своё время. А ещё умением браться за что-то со всей страстью и желанием, если была поставлена интересующая его цель.

И если с восстанием он справился, следовало ожидать, что он справится и с большой учёбной нагрузкой.

Не сказать, что бывший принц блистал оценками на всех предметах сразу, но, по крайней мере пока, он уверенно мог назвать себя перспективным студентом. Ну, а на Защите и Заклинаниях — тут уже лукавить не следовало. Он блистал, и делал это с удовольствием, активно наслаждаясь тем, что у него получалось. И, в принципе, это было вполне объяснимо. Первая дисциплина давала хоть немного пощекотать себе нервы. А вторая… Творение заклинания очень сильно, по сути своей, совпадало с Гиасом, что делало заклинания особенным для бывшего принца предметом. Сила, что позволяла творить чудеса. Воля, что эту силу направляет. И желание, которое формирует результат. Это было настолько до боли знакомо, что Лелуш, когда творил заклинание, иногда невольно прикладывал пальцы к левой стороне лица в знаменитом жесте. И это… было приятно.

Да и левитировать предметы, в отличие от превращения спичек в иголки, было хоть сколько-то интересно. Порой, заставляя подниматься пёрышко, Зеро поневоле задумывался о том, можно ли закрепить подобное заклинание на каком-либо предмете. И часто донимал такими вопросами преподавателя, который только улыбался, объясняя, что таки да, можно. Практически, этим — вживлением заклинаний в предметы — и занимается артефакторика.

А ведь если левитировать можно было сколь угодно высоко, то, при вживлении этого заклинания в прошивку Ночного Кошмара, можно было значительно сэкономить драгоценный сакурадайт и направить ресурсы машины на дополнительные боевые характеристики. Да Ракшата бы правую руку отдала за подобные возможности! А левую — за то, чтобы поставить подобную технологию на поток…

«А ведь в чём-то Грин-де-вальд, ратовавший за объединение магов и маглов, был прав. А ведь левитация, по сути своей, простейшее заклинание. Что же дальше-то будет?» — Зеро невольно фыркнул, направляясь в библиотеку.

* * *

Когда под вечер Лелуш возвращался в своё общежитие, произошло то, чего следовало ожидать, но чего совершенно не хотелось.

Никаких заклинаний. Никаких проклятий. Всё было куда более прозаичнее — ему устроили самую обыкновенную «тёмную», которой он пару раз подвергался в приюте. О том, кто решил его разукрасить, и догадываться не приходилось — вряд ли это в принципе мог быть кто-то, кроме его «брата-близнеца». Особенно учитывая тот факт, что на факультете к регулярно приносящему баллы ученику относились более-менее лояльно.

Напали как крысы — сзади, схватив за руки и накинув сверху простыню. И этот кто-то схвативший был явно в несколько раз сильнее, чем сам Лелуш, в противном случае последний, чьё тело в этом мире было посильнее, чем в прошлом, смог бы выкрутиться. Но противников было больше, один из них был сильнее и явно, судя по хриплому дыханию, раздававшемуся, пока он удерживал отчаянно брыкающегося Лулу, старше.

А потом по лицу пришёлся ощутимый удар. И ещё один. Понимая, что Гиаса у Лелуша нет, руки заломлены, тело обездвижено, а заклинаний для того, чтобы снять проклятие и отбиться от нападавших, у него нет, Лулу стиснул зубы.

Это было унизительно. Унизительно, в первую очередь, не столько от этих клятых побоев, нет. От собственного бессилия — такого же, когда он стоял на коленях с заломленными руками перед своим отцом, а он медленно, но неостановимо стирал ему память. И вот опять! Он был Зеро. По его короткому приказу люди без страха шли за ним в бой. А сейчас… сейчас он был едва ли не беспомощнее слепого котёнка, которого мучают мальчишки-живодёры. Даже в чёртовом приюте он никогда не чувствовал столь отчаянной беспомощности перед другими людьми.

Сейчас он не смог ничего сделать — сможет в следующий раз. И сможет уже иначе… С лихвой. Так он старался утешать себя, когда его разукрашивали в четыре руки. Что-то хрустнуло: судя по всему, нос Лелушу всё же сломали, но Лу издал лишь тихое, полное ненависти шипение. Хотя бы выдохнуть с жалостью было бы стыдно для британского принца. Нет, не сейчас. Чтобы сейчас ни происходило, он не должен закричать. Пусть он был беспомощен, но он всё ещё оставался Зеро. Глава Чёрных Рыцарей, пусть и бывший, не будет кричать от ударов обнаглевших школьников!

Возможно, именно это отчаянное цепляние за маску, которой у него не было в этом мире, за имя, которое тут не слышали, и помогло Лелушу не закричать от боли.

«Они заплатят. Клянусь. После…»

— И не стыдно вам втроём на обездвиженного одного? — раздался насмешливый, чуть ироничный голос. Таким сам Лу в своё время разговаривал со своей старшей сестрой, когда встречался с ней в бою.

— Флимонт! — зло и в то же время испуганно сказал более взрослый, чем одиннадцатилетний, голос. Тот, который всё ещё держал Лелуша за руки.

— Я давно хотел скрестить с тобой палочки, а ты мне такой замечательный повод дал… — названный Флимонтом поцокал языком. У него явно было хорошее настроение — настолько, что вызов на дуэль он буквально мурлыкал. — Вот так. Встретимся завтра. А теперь сгинь с глаз моих, пока не подготовился к дуэли и дай мне почувствовать себя великим защитником угнетённых. И вы тоже, оба. А ты вставай, — Лулу почувствовал, как его руки становятся свободны. С фырканьем он стащил с себя окровавленную простыню и вытер кровь с носа ладонью.

— Ну и кто ты, защитник угнетённых? — Лелуш чуть фыркнул, рассматривая своего спасителя. Тот оказался молодым парнем лет пятнадцати, с непослушными, коротко подстриженными чёрными волосами и очками на носу. Не сказать, что он воспылал великой благодарностью к спасителю, слишком уж сильно было пережитое унижение. Но интерес этот укравший титул «защитника справедливости» парень вызывал.

— Флимонт Поттер, к твоим услугам. И спасибо, что подал мне отличный повод вызвать Макмиллана, — губы Поттера тронула ехидная и предвкушающая усмешка. Кажется, он откровенно наслаждался ситуацией.

— И почему же они от тебя сбежали?

— А кто не сбежит от главного школьного дуэлянта? — засмеялся Поттер, уходя.

«Вот пижон», — Лелуш фыркнул про себя, плетясь в больничное крыло. Больше всего Флимонт сейчас походил в его сознании на одного из Рыцарей Круга, вечно пытавшегося приударить за Карен. За что, кстати говоря, неоднократно был Зеро бит. Джино Вайнберг его звали...

* * *

Естественно, думать, что изрядно сведённые добрыми лекарями, но ещё заметные синяки и кровоподтеки будут незаметны, было попросту наивно. Но, всё же, бывший Зеро не ожидал, что внимание настигнет его настолько быстро.

Не прошло и пяти минут, как Лелуша схватили за локоть и утащили в спальню парней пятого курса. С откровенным нежеланием отвечать на вопросы и желанием покончить с допросами сразу, Лелуш исподлобья посмотрел на всамделишную копию Шнайзеля. Очень тонкие черты лица, платиновые волосы… Кажется, он видел подобного ему типа в одной из газет, что купил на Косом Переулке.

Ситуация складывалась не слишком хорошая. Рассказать правду? Увы, но вряд ли это прибавит очков Лулу в глазах факультета. Да и сам он, честно говоря, не хотел рассказывать о пережитом унижении. Нет, это было личным делом. И месть за это тоже будет личной.

— Как ты наверняка знаешь, я староста Слизерина, Абраксас Малфой, — неспешно, вальяжно, словно хищник породы кошачьих перед своей добычей, начал «Шнайзель». Он сел в кресло у стола и кивнул первокурснику на другое. — И как ты стал таким красивым, Лелуш?

Зеро ещё сильнее стиснул зубы, понимая, что задававший вопрос уже знал ответ… каким-то образом. Не стоит считать своих противников глупее себя. Взгляд, брошенный им на Малфоя, требовал, чтобы тот не трогал его, и был очень и очень выразительным.

— Упал с лестницы, Абраксас. Ничего серьёзного, — Лу как можно непринуждённее пожал плечами. По крайней мере, не попытаться вывернуться из этого допроса он не мог.

— Упал с лестницы? — белоснежные брови взлетели вверх. — Верю. И на чей же кулак?

Ещё один выразительный и уставший взгляд.

— Ориона Блэка. Больше некому, — Малфой хмыкнул, смерив Лулу ироничным взглядом с ног до головы. — Нуу… не буду лезть в ту кошку, которая между вами, кхм, близнецами, пробежала, — сказал он таким тоном, что было сразу понятно — если он не знает наверняка про то, из-за чего это произошло, то только потому, что нет доказательств. Лелуш подавил огромное желание демонстративно закатить глаза на этом моменте. — Но ведь он явно был не один? Будь один — и его физиономию, как минимум, тоже украшали бы синяки. А он чистенький. Значит, тебя кто-то держал.

— Допустим, — Зеро принял вызов, откинувшись на спинку кресла.

Отпираться сейчас было уже бессмысленно. Но сейчас бывшего принца уже взял азарт. До каких выводов дойдёт Абраксас, и будут ли они правильными?

— У Ориона здесь по сути только один друг, которому он так доверяет — с Ноттом они чуть ли не в одной колыбельке спали, — Малфой задумчиво забарабанил пальцами по столу. — Но вряд ли бы наш мистер «первый задира и дуэлянт школы», — блондин произнёс это с откровенным раздражением. — Вызвал бы на дуэль первокурсника. А он на дуэль вызвал. Слухи, знаешь ли, ходят. А значит был кто-то ещё.

Ну что же, с логикой у старосты явно было всё в порядке, экс-Зеро мог бы это признать, не стесняясь.

— Мать Блэка из рода Макмилланов. Он достаточен по возрасту — с моего курса. И у Флимонта на него давно зуб. Ладно, малыш, держи, — покопавшись в сумке, Малфой достал баночку с мазью. — Не знаю, какой дрянью тебя намазали в лазарете, но эта мазь точно помогает. У нас в роду с учётом нашей любви к квиддичу синяки бывают часто, так что и лечить мы их научились. Давай, бери. Не пристало слизеринцу с синяками на роже ходить.

Коротко поблагодарив старосту, Лулу взял лекарство и вышел из спальни, слегка улыбаясь про себя.

Кто-кто, а знать всегда заботилась о престиже. Родов, факультета… не важно. И если для этого надо дать маленькому первокурснику заживляющую мазь, они это сделали бы совершенно спокойно. Ну а кто он такой, чтобы отказываться от полезной вещи? Впрочем, так просто доверять неведомому зелью, полученному от чистокровного, он тоже не собирался.

Уже когда сознание заволакивал спасительный полумрак сна, у него промелькнула одна шальная, но чрезвычайно приятная мысль.

«Уж не знаю, действовал ли Орион сам, или у него родственники идиоты, но слухи Блэкам теперь репутацию точно подмочат»

На этой приятной мысли Зеро заснул, как убитый.