Реванш Чёрного Короля (джен)

— Добрый день, мисс… — поздоровался с главой приюта представительный джентльмен в длинном плаще, отвесив легкий поклон тощей девушке.

По мужчине было видно, что он не знаком с голодом. Короткая каштановая бородка была ухожена и пахла различными маслами, одежда явно была сделана из хорошего материала и, судя по тому, как идеально на нём сидела, была сшита на заказ. На фоне посетителя, мисс Юна в своём старом, выцветшем — пусть аккуратно заштопанном и чистом — голубом платье казалась разве что не нищенкой. Сам же Лелуш в одежде, которая была ему не вполне по размеру, выглядел и вовсе оборванцем.

В этом приюте неожиданный посетитель выглядел так же нелепо, неправильно и не к месту, как высокорожденный британец, вздумавший прогуляться по гетто очередного покорённого народа. И эта картина, сама по себе, уже вызывала в бывшем Зеро лёгкую неприязнь к неизвестному. Слишком долго, ещё в своей прошлой жизни, он воевал как раз против таких людей — ухоженных, лощёных, сытых аристократов, подмявших под себя большую часть мира. Слишком долго, чтобы ассоциации с ними, в свою очередь, не перекидывались невольно на этого человека. Да и жизнь здесь, в приюте, изрядно обострила отношение бывшего принца к подобным людям.

— Миссис Вэйн, — с улыбкой сказала Юна. — Что вам угодно? — казалось, будто воспитательница на минуту поверила, что пришёл какой-то богач, чтобы помочь ей профинансировать нужды её малышей. Голубые глаза девушки светились то ли нежностью, то ли предвкушением — как и всегда, она была и оставалась великой оптимисткой. А всё нутро подслушивающего и подглядывающего Лелуша орало о том, что этот человек вряд ли пришёл, чтобы милостиво предложить ей помощь. Паранойя, выработанная во время жизни в приюте, давала о себе знать.

— Меня зовут Альбус Дамблдор. Я бы хотел поговорить с одним из ваших воспитанников — мальчиком по имени Лелуш Ламперуж, — вернул улыбку вежливости пришелец. — У меня есть к нему дело.

— Что-то случилось? — Юнни напряглась, приготовившись защищать своих воспитанников, которые могли попасться на воровстве. Лулу же напряг память, стараясь вспомнить, не срезал ли он кошельки в последнее время у кого-то с похожим лицом. Но память молчала. Тогда что?

— Нет, ничего, о чём вы могли бы волноваться, — покачал головой Дамблдор. — Дело в том, что я профессор школы Хогвартс. Мне хотелось бы предложить в ней место вашему воспитаннику, — мужчина протянул воспитательнице конверт с письмом, которое она стала читать. После чего она в некотором шоке села на уголок своего облупленного стола.

— Вы… Серьёзно? Неужели? То есть, то, что он делает… — но конец фразы Лулу не услышал — проклятые старые доски пола предательски скрипнули, так что экс-Зеро пришлось, затаив дыхание, быстро отступать к себе в комнату.

Школа. Сбежать отсюда. Сбежать от этого бесконечного, поглощающего разум чувства собственного бессилия перед положением, в котором он очутился. Сбежать от жизни, к которой его приговорил тот тип с фамилией «Блэк», расправившийся с его биологической матерью благодаря неизвестной силе. И, хотя разумом Лелуш понимал, что всё может быть совсем не так радужно — это вполне могла быть школа для каких-нибудь малолетних преступников, а то и вовсе, если он был недостаточно осторожен, и кто-то из взрослых, кроме Юны, заметил его необычные способности — не школа, а лаборатория, в стиле той, куда в своё время заключили С. С. Но шанс вырваться… Это ощущение возможной удачи будоражило и пьянило кровь, как когда-то ощущение победы в очередном бою с силами Империи.

Лелуш, почти не дыша, сполз по стенке собственной комнаты на пол. Прикрыв глаза, он старался успокоиться, когда в дверь постучала Юнни, чтобы позвать его для разговора с Дамблдором.

* * *

Человек казался тихим кабинетным учёным. Добродушным Санта Клаусом — только молодым и с каштановой, а не седой, бородой. А ещё он не веселился, а с серьёзным выражением лица попросил всех оставить его наедине с Лелушем и не подглядывать. Когда же все вышли, неизвестный достал из складок плаща деревянную палочку. Самую обычную палочку, дюймов десять в длину.

Ламперуж постарался, чтобы эмоции никак не отразились на его детском лице. Только вот глаза, кажется, всё равно расширились от удивления. Он ведь уже видел нечто подобное — в руках того самого «Блэка», который превратил «грязнокровку» в безучастный ко всему овощ одним коротким словом. А значит, этот человек явно обладал той же силой, что и тот.

Бывший Зеро сцепил руки за спиной и, стараясь успокоиться, смотрел, как Альбус использует… Условно Лелуш называл то, что у него выходит, магией. Вот только вместо напряжения и постоянного контроля, которое приходилось испытывать Лулу, когда он в очередной раз пытался использовать свою силу, поза мужчины, напротив, была расслабленной, а выражение лица — умиротворённым. Вместо летящих и взрывающихся стаканов, что были поначалу — тонкая плёнка, окутавшая комнату и, видимо, не дававшая подслушать или подглядеть, что происходит в комнате. Вместо вихря, который иногда случался, если сила, как необъезженная лошадь, рвалась из-под контроля — спокойный огонёк белого света, который повис в воздухе и позволил Лелушу разглядеть человека.

«Явно не бедный», — мысленно подтвердил Лулу свои прежние наблюдения. Это было видно по дорогому материалу его костюма, по короткой, но ухоженной бороде, по изысканному аромату одеколона, даже по ухоженности рук. Он не был похож на человека, который с утра до вечера был вынужден работать, как мисс Юна — в госпитале с наступлением войны, или Лелуш — воровать у кого получится. Впрочем, Зеро как-то слышал сказку о воре, который притворялся богатым горожанином. Но тот был вовсе не карманником, а с одного заказа на какую-то золотую статуэтку мог шиковать несколько месяцев.

Хотя мыслить сказками было забавно, в этом скрывалась тяжёлая правда. В это время прокормиться честным трудом было очень трудно, а выйти на улицу — страшно, множество людей обвиняли в насилии или грабеже… Богатыми были либо члены правительства и производственные магнаты, которые во время войны стали только богаче, либо… Воры. В любом случае, сейчас Лелуш, видя богатого холёного человека, не мог отделаться от мысли, что перед ним всё же вор, только ворующий абсолютно законно. Слишком добродушный на вид. Слишком правильный.

— Мистер Ламперуж, я могу называть вас Лелуш во время нашего разговора? — мужчина присел на стоявший недалеко стул. — Моё имя — Альбус Дамблдор, и я являюсь профессором школы Хогвартс.

— Вы учитель, — с лёгким утверждением и нажимом сказал Лелуш, как наяву чувствуя лёгкое жжение в глазу — слабое воспоминание о прошлом. Как будто он вот-вот применит Гиас, чтобы заставить мужчину выложить всю правду. Гиаса не было, но волна энергии разошлась от тела мальчишки. Мощная для него самого, но легко погашенная взрослым… магом? Колдуном? Человеком со сверхсилой? — Но учитель чего?

Дамблдор добродушно усмехнулся в бороду, склонив голову на бок и с интересом смотря на мальчишку.

— Да, учитель. Один из многих в школе для детей с такими же необычными способностями, как у тебя. Для волшебников, Лелуш. И мы сможем научить тебя управлять магией — той самой энергией, всплеск которой ты сейчас устроил, — Альбус улыбнулся. — Я могу приоткрыть тебе дорогу в удивительный мир, о котором многие и мечтать не могут…

Лулу на короткое время прикрыл глаза, вдохнул воздух и медленно выдохнул, изо всех сил изображая удивление. Разум стратега же начал быстро анализировать те крохи информации, что можно было выловить из слов Дамблдора. Во-первых, есть школа магов, и, следовательно, некое магическое сообщество. Во-вторых, судя по тому, какие меры принял преподаватель для того, чтобы никто не подслушал и не увидел происходящее в этой комнате — сообщество это тайное и скрывающееся от обыкновенных людей.

И, в-третьих, если тот «Блэк» тоже принадлежал к магическому сообществу, то что именно пошло не так? Какую ошибку совершила его биологическая мать?

«Грязнокровка. Возможно, имелась в виду простолюдинка? Учитывая, что выглядел тот тип, как самый настоящий аристократ… — Лелуш наконец открыл глаза. — Тогда в-четвёртых. В этом обществе есть аристократы, которые могут превратить простолюдина в овощ и не поморщатся. Удивительный мир, значит?»

— И что это может мне дать… сэр? — тем не менее, цепко впился глазами в лицо человека экс-Зеро. — Если это магия, то на какие чудеса она способна? Что может сделать?

Он искал ответ на этот вопрос. Долго искал. Сначала, как и в случае с Гиасом, он пытался изучать ограничения своего дара, но потом понял, что они постоянно меняются. Если сила Гиаса (в его конкретном случае) имела чётко обозначенные ограничения — один-единственный приказ любому человеку в радиусе определённого расстояния и отданный только «глаза-в-глаза», то с этой энергией было совсем иначе. Это ресурс, который можно было расходовать, важно было усилие воли и желание. Как будто черпать воду из колодца и иметь возможность как орошать ей овощи, так и пить. Но что она может вне рамок его экспериментов?

— Многое. Творить чудеса… — человек стал говорить очень аккуратно, как будто он изучал, какова будет реакция Лелуша, на какое именно слово заблестят его глаза. — Превращать одно в другое, — Дамблдор направил палочку на свой стул, превратив его в вычурный трон и обратно. — Левитировать вещи, мгновенно перемещаться с места на место, бороться с тёмными силами, исцелять — как физические недуги, так и раны души…

Внутри Лелуша всё задрожало, разом стирая остатки апатии, в которой он находился ещё совсем недавно, до прихода Дамблдора, заставляя сердце забиться, как бешеное от безумно вспыхнувшей надежды. Исцелять, лечить раны. А вдруг? Вдруг и воскрешать можно тоже? Учитывая, что он попал сюда, связь с загробным миром вполне может быть двусторонней. И тогда…

Вернуть Наннали. Снова увидеть Карен. Исцелить Наннали, возвратить ей возможность ходить, бегать, прыгать. Дать своим девочкам возможность прожить жизнь ещё раз, а возможно — дать им бессмертие…

Сердце Лелуша колотилось, как бешеное, предвкушая этот прекрасный момент. Он чувствовал волшебство мгновения, так похожего на то, когда шестнадцатилетний студент впервые применил Силу Короля, сотворив чудо. О да… За такой приз он поедет в эту школу магов. И, если понадобится, станет лучшим выпускником этой школы. А затем, если в школе не найдёт то, что ищет, будет изучать магию дополнительно и колесить по свету в поисках нужных знаний!

* * *

Не сказать, что бывший Зеро был в неописуемом восторге от «Дырявого котла», когда его туда привели. Сказать по правде, не так он представлял себе проход в волшебный мир. Но запах горячего тыквенного супа и белого хлеба с сыром восторг вызвать всё же смог. Доверия к темноволосому волшебнику, который сопровождал его на некий «косой» переулок, Лулу и не думал испытывать, стараясь держаться поближе к сопровождавшей их Юнни. Вот только сама магия уже полностью заняла его мысли, как когда-то — Гиас.

Теперь Ламперуж понимал, почему он не смог оценить способности своего дара: ведь это, по сути, и есть колодец, откуда можно черпать энергию. Но для того, чтобы её черпать, надо научиться… И это давало ответы на многие вопросы, будоражило разум и радовало его. А особенно — то, что однажды с помощью этой силы Лелуш, возможно, сможет вернуть тех, кто был ему так дорог.

«Нет, — прервал он себя. — Не «возможно» Когда смогу вернуть».

Воспользоваться вежливо смотрящим детским личиком для того, чтобы узнать как можно больше об этой силе и ответить на свои вопросы, пока не появится другой источник информации? Лелуш не был бы собой, если бы этого не сделал. Причём сам профессор, заваленный горой вопросов от любопытного ребёнка, так и не заметил, что в определённой степени подвергается допросу, как если бы Зеро включил лампу и светил ему в глаза. Всё же, никто не воспринимает детскую непосредственность всерьёз. А раз так, то и не видит того, что скрыто за ней.

Иногда быть ребёнком… Это очень и очень приятно.

— У нашей школы есть фонд, финансируемый именитыми и разбогатевшими выпускниками, а также уважаемыми магическими семьями, — аккуратно начал Альбус. — Это фонд стипендий и материальной помощи для тех студентов, которые в ней нуждаются, — Дамблдор положил перед Лелушем кошелёк, в котором находились монеты. В основном серебряные, но было и несколько золотистых кругляшей, при виде которых у Юны расширились глаза. Впрочем, неудивительно. Если это было настоящее золото, то в переводе на фунты они могли стоить ОЧЕНЬ много. — Этих денег тебе хватит на покупку необходимых вещей для школы и на жизнь вплоть до нового года, если ты будешь расходовать их с умом. Школьные принадлежности я тебе сам помогу купить, и по поводу остального расскажу.

Мешочек был довольно-таки тяжёлым и приятно оттягивал руку. Каждая монета имела ценность явно больше, чем фунт.

— А обычные деньги совершенно не в ходу? — нахмурился Лулу. Это могло создать определённую проблему. Во-первых, это делало невозможным применение тех небольших сбережений, которые бывший британский принц сумел скопить за эти годы, понемногу откладывая из того, что удавалось добыть. Во-вторых, означало, что и волшебные деньги были бесполезны в обычном мире. Мире маглов, как называли обычных людей волшебники. А учитывая возможную дороговизну здешних денег, это означало, что упускались огромные возможности.

— В волшебном банке «Гринготтс» ты сможешь обменять магловские деньги на волшебные, — Дамблдор с видимым удовольствием попросил у бармена добавки.

— Какой банк? — «наивно» распахнул глаза Лелуш.

— «Гринготтс», — терпеливо отвечал волшебник. — Этот банк правит бал в Магической Британии и имеет филиалы в некоторых других странах. Обменивает валюту, держит деньги и ценности в хранилищах, даёт ссуды, приторговывает гоблинскими артефактами… и так далее. Одним словом, занимается финансовыми делами волшебного мира.

— И он всего один, — ещё более наивно смотрел Лелуш, даже не удивившись тому, что артефакты «гоблинские». После всего, что с ним происходило в этой жизни, удивляться существованию мифического народа из британских сказок было бы идиотизмом.

Получив от мага кивок, он всеми силами старался не выгнуть бровь в характерном жесте.

— А кто же выпускает деньги? То есть… за этим, что ли, не следит правительство Магической Британии… ну или что-то вроде этого?

Когда профессор недоумённо моргнул, Лелушу захотелось очень громко рассмеяться. Даже если не учитывать несколько десятков лет опыта в политике, проведенных за спинкой трона младшей сестры, можно было понять, что финансовая система в мире британских волшебников, похоже, была развита где-то на уровне средневековья. Всего один банк-монополист, который, судя по всему, даже не занимается толком обращением денег в обществе, никоим образом не контролирует количество денег в стране и никак не стимулирует тех, кто хотел бы открыть собственное дело. Учитывая же то, что такой банк был всего один на всю страну, то весьма вероятно, что власти над ним большого контроля не имеют — слишком могущественный.

Лулу очень живо представил юного мага с идеями для своего дела, который просто не может получить деньги на открытие своего пусть и потенциально прибыльного дела и вместе со своими идеями и пылом идёт… в банк. Работать на его владельцев. А идеи либо реализуются на благо банка, либо забрасываются в печку.

Прекрасные условия для развития общества, да. При всей своей ненависти к Священной Британской Империи его родного мира, Лулу потихоньку начинал по ней скучать. По крайней мере, такой дури там не было.

* * *

Было очень странно наблюдать контраст с остальным Лондоном улицы, на которой продавались всевозможные магические товары. От живых сов и магазинов мантий до летающих ведьминских мётел и котлов. Улица пестрила яркими красками и бурлила жизнью. Это было значительным контрастом с огромным ненавистным городом, где на каждой улочке можно было встретить собственную булочную или мастерскую обуви, которые задирали цены до небес из-за войны. Интересно, а насколько задирали здесь цены и насколько сказывалась война на этом миловидном месте?

Казалось, что лишь немного. Да, люди были напуганы, а некоторые магазины закрыты, но, кажется, о таком явлении, как обесценивание денег, что сейчас происходило в обычном Лондоне, здесь не было слышно. Впрочем, если задуматься — вряд ли оно возможно, учитывая, что те же галеоны сделаны из золота. А, следовательно, их всегда мало, они всегда в цене. Слишком уж ограниченное количество денег ввиду ограниченного количества золота.

С одной стороны, хорошо. А с другой… Насколько же негибкой и не готовой к огромному количеству потрясений была эта система. И если по монополиям она бы не била, то вот по работникам… И, судя по их напряжённым лицам, не всё было так хорошо на этом празднике жизни.

— Гитлер чувствуется и здесь? — напряжённо выдохнул Лелуш, словно заранее готовясь к бомбёжкам. Не так давно власти Лондона проводили учения по эвакуации в бомбоубежища. Не самая приятная процедура, через которою ему доводилось проходить.

— Гитлер? — удивлённо поднял брови Дамблдор, погружённый в свои мысли. — А. Лидер маглов в Германии. Отчасти, да, чувствуется. Но, куда больше — тот, кто стоит за ним. Впрочем, не волнуйся. В Хогвартсе ни Гитлер, ни Грин-де-Вальд не могут причинить вред ученикам.

«Да неужели! — если бы можно было убить скептицизмом… — Расскажете это бомбе или «ночному кошмару» с тяжёлыми хадрон-пушками! А вот кто такой Грин-де-Вальд? Который стоит за Гитлером? Интересно…»

В голове Лелуша аккуратно составился список: узнать, кто такой Грин-де-Вальд, выяснить местные цены, найти книги по исцелению для начала исследований, прочитать базовые учебники, чтобы в самой школе можно было заняться своими исследованиями… И объесться пиццей, если тут она есть. В память о Си.

* * *

Книжный магазин, вопреки всему, обрадовал бывшего принца. В первую очередь — обилием книг. С другой стороны, ни одной книги по банальной стратегии, экономике и иным не магическим наукам Лелуш не увидел, что натолкнуло на мысль о том, что с такими науками этот мир просто не знаком.

И, тем не менее, обилие магических трактатов не могло не радовать глаз.

Перед первым сентября школьные учебники были выдвинуты на самые первые и заметные стенды, так что купить их было проще всего.

— Ты хочешь изучить магазин? Он всегда производит впечатление на первокурсников, — профессор дружелюбно улыбнулся.

Забавно, но как всё же восприятие малолетнего, вечно полуголодного жителя приюта накладывало свой отпечаток — даже на многоопытный разум! Так, к любому сыто и ухоженно выглядевшему человеку начинаешь относиться с опаской и подозрением. Сейчас же, после проведенного вместе дня и изучения того, как ведет себя Альбус… Стоило признать, что его первоначальные выводы относительно Дамблдора были ошибочными. Пока что, по крайней мере. Окончательный вердикт можно будет вывести только после длительного наблюдения.

— Да, если можно, сэр.

Стоило отдать должное, литературы на магические темы было не много, а ОЧЕНЬ много, книги были красивыми, яркими и интересными. Лелушу даже было приятно дотрагиваться до различных обложек, сделанных из самого разного материала, видеть удивительные движущиеся, а иногда — и разговаривающие картинки, перелистывать бумажные и пергаментные листы. Не сказать, что в своей прошлой жизни он любил запах и текстуру книг — куда больше предпочитал дисплеи и экраны, но тут они ему даже нравились.

«Искусство исцеления душ и тел». Исцеление. Но о воскрешениях не было ни слова, не было ни слова и о том, что с мёртвыми можно поговорить хоть как-то.

«Гадания — загляните за изнанку мира». Звучало как какое-то надувательство.

— Когда ты станешь учиться, ты постепенно начнёшь отличать шарлатанство от науки, — раздался голос Дамблдора. Он чуть снисходительно улыбался, смотря на Лулу, а тому казалось, что за ним следят — и не просто следят, а пытаются влезть в его мысли, пытаются изучить его, как подопытного кролика. И, как назло, если раньше Лелуш мог всё это прекратить, то теперь… Нет. Перед ним был намного более сильный владелец дара, и Лелуш непременно проиграл бы ему на этом поле.

— Тогда, быть может, вы дадите мне научный труд, сэр? — мило улыбнулся «малыш», чувствуя лёгкую смесь из раздражения и благодарности.

— Если ты так хочешь… — фыркнул в бороду мужчина, осмотрев полки и протянув Лелушу «Основы магической медицины. Редакция больницы св. Мунго». — Но без базовых знаний читать эту книгу будет довольно трудно. В Хогвартсе её рекомендуют третьекурсникам.

«Я прочитаю. Я справлюсь, — твёрдо произнёс сам себе бывший Зеро, бережно, как в своё время — маску, держа эту книгу, вслух искренне благодаря Дамблдора. — у меня слишком большой стимул это сделать»

* * *

Альбус Дамблдор довольно прикрыл глаза, когда мальчик с лиловыми глазами прижал книгу к себе.

С самого начала видя, что происходит в магловской части города, он понимал, что будет трудно. Трудно, так как молодому разуму будет тяжело понять, что столько лет он жил в этом аду — от экономического кризиса до войны — в то время, как в мире существовал уголок волшебства и магии, где он бы мог ни в чём не нуждаться.

Самому профессору было тяжело это признать, да и не раз он поднимал этот вопрос на учительских советах, но после того, как слава о том, что творил Геллерт, поползла по Англии, большинство в волшебном сообществе предпочитали просто прятать голову в песок, таким образом подвергая опасности юных волшебников магловского происхождения. А, поскольку, как в управляющем совете попечителей школы, так и в кабинетах правительственных постов стояли далеко не их представители, да и самого директора Диппета сложно было назвать защитником маглорождённых, то со спокойной совестью этих детей под эгидой «необходимости жизни в семье» оставляли в магловском раздираемом войной мире.

Альбусу это не нравилось. Как не нравился и вид предвоенного Лондона, который совсем скоро мог превратиться в поле боя из-за того, в какую тварь превратился его бывший друг. И перед тем, как постучать в облезлую дверь и встретиться с хрупкой женщиной — девушкой? — много готовился и заранее проговаривал в голове эти ситуации. Нежная и истощённая женщина представилась как миссис Вэйн и, ожидаемо, в шоке облокотилась на стол.

Молодой Лелуш представлял собой зажатого и скованного молодого человека, который, когда Альбус вошёл, словно оценивающе окинул его взглядом, в котором бесперебойно бегали мысли. Хитрые фиолетовые глаза не были глазами наивного юнца — в этом мальчишке были видны сила и воля. И недоверие к нему. От мальчишки фонило напряжением и магической энергией, которую тот очень старался контролировать, но не всегда мог, а потому она то и дело выплескивалась из его тела волнами.

Это было интересно — и пугающе одновременно. Интересно из-за того, что мальчишка, судя по увиденному, а также сбивчивому рассказу главы приюта, свои силы худо-бедно, но всё же контролировал. Конечно, сами способности, судя по внешним признаком, были средними. Ну да не всё решается голой силой — сам факт контроля магии, которую мальчик всеми силами старался удержать в себе, взять в свои руки — это был интересный случай в педагогике, который редко встречается среди юных магов. Дети, как правило, исследуют свой дар интуитивно, не стараются и не умеют держать такую мощь под контролем, а те, кто пытаются — часто превращаются в обскуров, когда их магия окончательно замыкается в себе и перерождается в нечто ужасное. Здесь же у мальчика получалось настолько успешно, насколько возможно в его возрасте.

И ещё это пугало, потому что не так уж и давно, всего два года назад, Дамблдор уже проводил в Хогварстс другого мальчика с такими же совсем не детскими глазами. Мальчика, по поводу которого он уже давно чувствовал смутное ощущение беды и старался за ним приглядывать, в то время как остальные учителя души в нём не чаяли. И, когда он впервые увидел Лелуша, его невольно посетило чувство дежавю. Неужели ещё один — такой же?

Вот только ощущение внешнего сходства распалось — сначала после разговора. Затем, после похода в книжный магазин. И Альбус тогда вздохнул с облегчением.

Если Том воспринял известие о том, что он — волшебник, как должное, как очередной знак собственной исключительности, в которой он уверился ещё в приюте, Ламперуж тут же начал спрашивать о том, что можно сделать с помощью магии. Ему важен был не статус, который она даёт, а то, что с помощью неё можно делать. Причём больше всего он отреагировал не на превращение одного в другое и не на другие эффектные, будоражащие разум вещи, а на исцеление. Отреагировал так, словно в нём загорелась безумная надежда. Даже попросил разрешения купить книгу по основам колдомедицины. Весьма вероятно, что во время тяжёлой жизни в приюте он не раз терял друзей, и не хочет, чтобы это снова случилось…

«Интересно, насколько же разно отразилась на этих двоих жизнь в приюте, — с удовлетворением подумал Дамблдор. — Если Тома она озлобила и заставила превозносить себя над другими, то Ламперуж, напротив, похоже, выбрал стезю того, кто будет спасать жизни. Колдомедик — прекрасное поприще».

Если бы Альбус тогда знал, чем всё это кончится…

* * *

— Палочка выбирает мага, а не маг палочку, мистер Ламперуж, — сказал молодо выглядящий человек в тёмном просторном магазине.

Эта фраза в какой-то степени сбила с толку бывшего Зеро, который всегда привык быть субъектом, а не объектом выбора. Он выбирал — в жизни, любви и войне, а не его выбирали. Он всегда держал ситуацию под контролем, в своих руках. А сейчас ему казалось, будто за ним кто-то следит, оценивает и решает — достоин он или нет.

— Ну, что же, приступим. Клён и волос единорога, семь дюймов…

Когда Лулу взял в руки первую палочку с волосом единорога, ему показалось, будто ему дали под дых. Точно девушка вырывалась из его рук, во время свидания, словно Лелуш был противен этой палочке. Неудивительно, впрочем. Даже если просто легенды брать, волосы единорога — это для нежных, юных, ласковых девушек с чистым сердцем. Как Наннали или Юфи. Точно не его случай.

Вторая — ореховая, с пером из хвоста феникса. Она была тёплой, даже обжигающей, как будто очень хотела оставить в его руках ожоги. Феникс всегда возрождается из пепла, как будто ему отдан абсолютный приказ «Сделай все, чтобы выжить». Судзаку... Друг, предатель и доставивший столько проблем враг. Во многом — именно благодаря этому приказу, позволявшему Куругуи преодолевать собственный предел физических возможностей и моральных горизонтов ради выживания. Не его палочка.

Третья — с локоном вейлы. Ассоциация с С. С., даже немного что-то ёкнуло в душе, когда он её взял. Запах пиццы, зелёные волосы, ехидные слова, огромный багаж опыта и знаний. И иногда абсолютная беспомощность в различных бытовых вопросах. Лелуш сам усмехнулся, когда вспомнил парочку курьезов. Но и Си Си он не уберег, и палочка, словно не приняв его, заискрилась злыми огоньками, и несколько коробок вылетело из стеллажей.

Четвертая — сердце красного дракона. Красный дракон, Алый Лотос, «розовый кролик». Карен. Любимая, огненная, сильная, которую он тоже потерял. «Лелуш. Кто вообще я для тебя?!» Как же Карен любила эту фразу, вырвавшуюся из неё в момент наивысшего напряжения и позже ставшую шуткой между двумя любящими людьми. Когда Карен попала в плен, хотелось выть, стереть в пыль всю Британию. А смотреть на то, что осталось от ее Ночного Кошмара, потерпевшего крушение во время испытаний через пару десятков лет после окончания войны, было невыносимо. Карен не было рядом, и Лелуш просто не мог держать эту палочку: казалось, что лакированное дерево вонзилось в руку. Он поспешил положить инструмент обратно.

— Хм-м-м. А почему бы и нет, мистер Ламперуж. Попробуем эту. Чешуя японского серебряного дракона и эбен, девять дюймов. Подойдёт для человека с чистым сердцем и добрыми намерениями, но готового ради них замарать руки, — Олливандер протянул новую палочку.

Пятая — чешуя японского серебряного. Одного подвида, что и красный. Карен была японкой. Именно Страна Восходящего солнца приютила тогда, когда опальных принца и принцессу изгнали. Именно Япония стала страной, где он обрел Гиас. Где начал Черное Восстание. Где впервые появился Зеро.

Уже потом, когда все закончилось, когда Наннали стала Императрицей, Лулу каждый год приезжал в Японию — на праздник цветения сакуры.

И сейчас эта страна вновь нашла его — уже в новом, неприветливом мире. Как в старые добрые времена.

«Никогда не оставишь, а? Сектор Одиннадцать?» — улыбнулся про себя Лелуш, словно старому другу, чувствуя, как палочка отзывается мягким и ласковым теплом.