Гарри Поттер: Враг внутри (джен)

NB: пока не бечено, заменю на отбеченный вариант и уберу это предупреждение

Следующие несколько недель стали едва ли не самыми несчастными в жизни Гарри. То пребывая в видениях, то погружаясь в память Снейпа, он, казалось, больше времени проводил в мыслях чужих людей, чем в собственных. Видения стали тяжелыми, как никогда, но гораздо больше его волновали воспоминания Снейпа, хотя он и сам не понимал, почему.

Ничего ужасного в них не было. Большинство эпизодов были вполне обыденными, но при их просмотре Гарри не мог избавиться от непреодолимого чувства одиночества. Детство Снейпа, насколько он понял, было беспросветно мрачным. У мальчика не было друзей, его отец был суров и сдержан в тех редких случаях, когда вообще был рядом. По большей части ребенок был предоставлен самому себе, и, похоже, проводил почти все время за изучением книг о темных искусствах.

В Хогвартсе он также оставался чужаком, даже среди однокурсников-слизеринцев. Среди немногих тех студентов, с которыми Снейп общался, Гарри узнавал будущих Пожирателей Смерти, но и они явно не считали его другом, а лишь признавали его полезность в качестве знатока темных искусств и зелий. Казалось, единственным студентом, обращавшим внимание на Снейпа, был Джеймс Поттер, поистине отравлявший его жизнь в Хогвартсе.

Гарри не встретил ничего столь же унизительного, как то, что он увидел в воспоминаниях профессора годом раньше, но, тем не менее, Джеймс (Гарри не мог воспринимать этого ребенка как своего отца), очевидно, использовал любую возможность, чтобы достать Снейпа. Конечно, тот наносил ответный удар, и мстил безжалостно, что отчасти успокаивало совесть Гарри, но он все равно знал, что не хотел бы дружить со своим отцом, учись они одновременно, и ненавидел Снейпа за это.

Хуже всего было то, что, несмотря на все его усилия, в изучении легилименции не наблюдалось никакого прогресса. Хотя он научился использовать Протего для просмотра воспоминаний Снейпа, заклинание Легилименс по-прежнему не выходило. Сколько бы он ни пытался очистить разум и сконцентрироваться, ничего не получалось. Гарри был разочарован и почти дошел до отчаяния. С каждой новой неудачей он все более убеждался, что не сможет добиться успеха. Не помогало и то, что Снейп, никогда не отличавшийся терпением, явно не знал, что делать. Досада сменилась раздражением, граничащим с яростью.

— Поттер, вы не стараетесь!

— Я пытаюсь, но я не знаю, как это сделать! — протестовал Гарри. Его собственные нервы тоже были изношены до предела.

— Но вы уже делали это! Вы применяли Протего, оно ничем не отличается.

— Конечно, отличается! Оно для обороны, а легилименция — это нападение, поэтому я не могу применять его!

— О, пожалуйста, только не говорите мне, что вам мешает ваша стеснительность! — рявкнул Снейп. — Я прекрасно знаю, что у вас нет уважения к моей личной жизни, особенно после вашей нескромной выходки в прошлом году. Может быть, вы просто боитесь, вот и все? Опасаетесь, трусите узнать, каким на самом деле был ваш отец?

Гарри побледнел от ярости. Кровь застучала в ушах, и он чувствовал абсолютную, кристалльную ненависть к человеку, стоявшему перед ним. Снейп заслужил все страдания и унижения, которые претерпел в жизни, и гораздо больше! Внезапно Гарри почувствовал головокружение от того, что вдруг резко изменилось восприятие, и он очутился в разуме Снейпа. Вокруг него клубились воспоминания, но его гнев и ненависть отбрасывали их в сторону, как ненужный мусор. Тут он почувствовал сопротивление своему присутствию. Что-то пыталось вытеснить его.

«Это Снейп» — понял Гарри с новым всплеском ненависти и ярости. Учитель думал, что может контролировать его, говорить, что ему следует делать, думать и чувствовать, какие воспоминания смотреть. Только не в этот раз!

«Убирайся с дороги!» — злобно подумал он. Сопротивление пало и Гарри ощутил вкус власти. Это было то же самое, что он чувствовал в видениях, когда Волдеморт поражал своих жертв. Это была власть над жизнью и смертью, власть убивать.

Гарри ахнул и отшатнулся, ухватившись за край стола, чтобы не упасть. Его связь с разумом Снейпа прервалась так же внезапно, как и началась, и Гарри чувствовал себя так, будто получил удар под дых. Но Снейпу, безусловно, было хуже.

Профессор стоял на коленях, дрожа всем телом. Дыхание было прерывистым, он прикрыл рукой глаза, очевидно, страдая от боли. Ярость и ненависть Гарри исчезли, сменившись ужасом от осознания того, что он только что сделал.

— Профессор? — начал Гарри, но остановился, увидев, как Снейп вздрогнул при звуке его голоса.

— Уйдите, Поттер, — сказал Снейп. — Просто уйдите сейчас.

Но мальчик будто остолбенел.

— Профессор, я… я не…

— Пошел вон!

Гарри выбежал из кабинета, и бежал без остановки до гриффиндорской башни. Он привалился к стене возле входа за портретом, и попытался успокоиться перед тем, как войти в гостиную, но тщетно. Он не знал, как ему удалось проникнуть в голову Снейпа без применения заклинаний, но в одном был абсолютно уверен. Если бы Снейп не разорвал связь, он убил бы своего профессора. Гарри знал это, и был уверен, что Снейп тоже знал.

Гарри закрыл глаза. Ему было настолько стыдно, что он даже не думал, что может испытывать что-либо подобное. Неужели я настолько ненавижу его? — удивлялся он. Конечно, Снейп делал все от него зависящее, чтобы осложнить жизнь Гарри. Он несомненно презирал его, а в этом году, в частности, безжалостно третировал мальчика на зельеварении. Он придирался, оскорблял, был несправедливым, но… достаточно ли этого, чтобы породить желание убить? Означает ли это, что я легко могу стать убийцей? — мальчик содрогнулся от этой мысли.

— Гарри, что с тобой? — открыв глаза, он увидел Джинни, озабоченно смотревшую на него.

— Все хорошо, — автоматически ответил он.

Джинни недоверчиво подняла бровь:

— Ты ужасно выглядишь.

— Я приду в себя. Занятие со Снейпом сегодня было очень тяжелым.

Джинни нахмурилась.

— Гарри, если Снейп плохо к тебе относится…

— Нет, — прервал Гарри, не желая перекладывать вину на учителя. — Просто обучение очень трудное, вот и все. Все будет в порядке.

— Надеюсь, — сказала Джинни, заходя в гостиную. — Завтра наша первая игра против Слизерина, так что тебе лучше отдохнуть.

— Хорошо, — пообещал Гарри. Но сколько он ни лежал в постели, сон не приходил. Как был он ни был измотан, он не мог прекратить вспоминать сцену в кабинете Снейпа. Лютая ненависть, которой он дал волю и которая едва не убила его учителя, наполняла его ужасом. Снейп, по крайней мере, знал, как защититься, но что, если бы он напал на кого-то другого? Гарри метался по постели, пока не начало светать. Он поднялся, оделся и вышел из башни, ни с кем не разговаривая.

Квиддичные матчи Гриффиндор-Слизерин всегда были напряженными и перед выходом на поле Гарри понял, что не готов к этому ни физически, ни морально. Он не спал, не ел, и впервые ему было все равно, выиграют они или проиграют. Слизеринцы не знали этого и потратили немало усилий, создавая ему помехи. Малфой все еще жаждал крови, и, очевидно, подговорил всю команду отомстить. Слизеринцы постоянно толкали Поттера. Бладжер за бладжером летели в него, и пару раз он всерьез задумался, а не стоит ли позволить смертоносным шарам попасть в цель? Один хороший удар по голове, и все его проблемы были бы разрешены. Но инстинкт самосохранения побеждал, и он уклонялся от мячей.

Между атаками слизеринцев, погруженный в свои печальные мысли, он не заметил появления снитча. К тому времени, как на трибунах поднялся рев, Малфой был уже на полпути к золотому шарику, и догнать его было невозможно. Помимо того матча, когда на поле появились дементоры, впервые за последние шесть лет Гарри не удалось поймать снитч. Даже слизеринцы удивлялись своей победе, а гриффиндорцы и вовсе были в шоке.

К счастью, остальные члены команды играли блестяще, Рон пропустил всего один мяч за игру, так что они не так уж сильно отстали по очкам. Приземлившись, команда стала считать, с каким перевесом им нужно выиграть следующую игру, чтобы выиграть у Слизерина квиддичный кубок.

— Все в порядке, Гарри, — сказала Джинни. — Было бы чудом поймать снитч под непрерывными атаками слизеринцев.

— Да, — поддержал Рон. — Не беспокойся. Мы выиграем кубок.

Гарри кивнул и выдавил из себя слабую улыбку. Независимо от того, что говорили друзья, он знал, что подвел команду. Однако, единственное, о чем он мог думать по дороге к замку, был урок у Снейпа этим вечером.

В течении дня Поттер все мрачнел и мрачнел. К счастью, все думали, что он расстроен из-за поражения в квиддиче. После нескольких бесплодных попыток поднять ему настроение, друзья оставили его в покое. Гарри пытался заниматься, но после того, как понял, что трижды прочитал одну и ту же страницу в учебнике по чарам, не поняв ни слова, решил, что это безнадежно и сдался. Он не мог больше усидеть на месте, и отправился гулять.

Вечерело. На улице было холодно и тени становились все длиннее. Гарри запахнул мантию и пошел к озеру. Найдя место, где сидел в июне после смерти Сириуса, он машинально потянулся за талисманом, подаренным Джинни. Горе уже притупилось, но он больше, чем когда-либо, хотел, чтобы Сириус был рядом. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким и отчаянно нуждался в ком-то, с кем он мог бы поговорить. Не было никого, кому он мог бы доверить свои страхи, как когда-то крестному.

Звезды уже взошли на небосвод, когда Гарри вернулся в замок. Он опоздал на ужин, но ему было все равно. Он быстро поел и отправился в кабинет Снейпа. Гарри не был уверен, что учитель зелий ждет его, но ведь Снейп не запрещал ему возвращаться, и мальчику некуда было больше пойти.

Войдя в кабинет, он обнаружил Снейпа, углубившегося в старинный том; на столе перед ним ждала своей очереди целая груда книг. Не решаясь присесть, Гарри неуверенно остановился у двери, готовый к тому, что учитель прогонит его.

— Проходите, мистер Поттер, — сказал Снейп, подняв на него глаза, — садитесь.

Казалось, он ничуть не был расстроен, напротив, его настроение было лучше, чем обычно, и взгляд не был враждебным. Гарри сел, по-прежнему напряженный, не зная, чего ожидать.

— Вы ужасно сыграли сегодня, — непринужденно заметил Снейп. — Как только вы могли позволить Малфою опередить вас?

Гарри моргнул. Утренний квиддичный матч, казался таким далеким, будто это было целую жизнь назад, и он не понимал, почему Снейп вспомнил о нем.

— Прошу прощения?

— Не то чтобы я не был доволен победой Слизерина, но было совершенно очевидно, что вы витали в облаках, и думали далеко не об игре.

— Я не спал прошлой ночью, — ответил Гарри.

— Я и не думал, что вы сможете спать, — тихо заметил Снейп. Несколько секунд он задумчиво смотрел на Гарри, а мальчик пытался побороть желание отвести взгляд.

— Поттер, есть причины, по которым обучение легилименции имеет столько ограничений, — заговорил профессор. — Это очень сложная магия, и, следовательно, опасная по своей природе. Инциденты, подобные случившемуся вчера вечером не редкость на ранних стадиях обучения. К сожалению, я недооценил интенсивность ваших эмоций. Это была моя ошибка, и я уверяю вас, этого больше не повторится. Поверьте, вы не единственный ученик, пытавшийся напасть на своего учителя легилименции.

Гарри уставился на Снейпа. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Перед ним был человек, никогда не прощавший даже мелкие огрехи, который с радостью наказывал за каждый, самый незначительный, проступок. Но теперь, когда Гарри совершил по-настоящему преступное действие, Снейп вел себя, будто это был всего лишь несчастный случай. Он представил дело вполне приемлемым и обычным, но Гарри знал, что это не так. Не могло быть так.

— Я едва не убил вас, — медленно произнес Гарри.

— Да. Но вы этого не сделали.

— Но я хотел! — все больше раздражаясь, закричал Гарри в лицо невозмутимого Снейпа. — Вы же знаете!

— Конечно, знаю, — нетерпеливо перебил Снейп. — Я видел ваши мысли, Поттер. Вряд ли они могли меня удивить, или вы думаете, полагаете, что мне неизвестно ваше ко мне отношение? Вы действительно думаете, что мне не все равно?

Я, конечно, мог бы и дальше наслаждаться вашим самообвинением, у нас нет на это времени. Что бы ни вообразил ваш переутомленный мозг, вы не сделали ничего, чтобы испытывать такое сокрушающее чувство вины, в которой, вы, кажется, вознамерились погрязнуть! Так что не ломайте руки из-за преступления, которое вы могли бы совершить, а также из-за того, что ваши мысли не так чисты и благородны, как вам бы того хотелось — избавьте меня от этого зрелища. Если это худшее, что вы можете откопать для самобичевания, не рассчитывайте на мое сочувствие.

Гарри не знал, как реагировать. Тем не менее, Снейп настаивал, что инцидент был не только нормальным, но несущественным, и его слова постепенно возымели свое действие. Впервые за прошедшие сутки Гарри смог подумать о практических последствиях случившегося.

— Вы сказали, что это опасно. А насколько? Может быть, вы и можете защититься, но что если я… я имею в виду, я не хочу напасть на кого-нибудь еще.

— Вы ведь не собираетесь нападать на кого-либо в замке, но если это вас беспокоит, то… — продолжил Снейп, — должен сказать, что активная практика настроила наши разумы друг на друга, поэтому я стал особенно уязвим для вас. У вас не получилось бы также эффективно атаковать кого-то другого. Кроме того, я сомневаюсь, что даже Малфой сможет спровоцировать вас настолько же эффективно, как это сделал я. Конечно, вам необходимо научиться лучше контролировать эмоции. Вот, возьмите, это должно помочь.

Снейп передал Гарри книгу, которую читал до того. Она называлась «Медитативные техники для ментальных искусств».

— Здесь объясняются различные методы, которые будут вам полезны для того, чтобы успокоить ваш разум и научиться контролировать его, — объяснил Снейп. — Я хочу, чтобы вы прочитали те разделы, которые я отметил, до следующего урока, чтобы быть готовым к практике. И вы должны понимать, Поттер, что хотя я могу направлять вас, вы сами должны учиться контролировать свой ум . Я не могу сделать это за вас.

Гарри кивнул, сжимая книгу и пытаясь сосредоточиться на инструкциях учителя.

— Да, сэр.

Снейп обошел вокруг стола, остановившись перед Гарри, и достал из кармана мантии флакон.

— Так как вы, что совершенно очевидно, не в состоянии сегодня заниматься, — продолжил он, — то я предлагаю вам принять зелье и немного поспать.

Гарри поднялся и взял у него зелье Сна-без-сновидений. Его явно отпустили, но он не мог двинуться с места, все еще пребывая в смятении и завидуя тому, насколько Снейп был уверен в себе. При других условиях Гарри, возможно, нашел бы его спокойную уверенность раздражающей или высокомерной, но сейчас он ощущал, будто это единственный клочок земли посреди бушующего моря.

Снейп вздохнул, видя явный ступор мальчика, положил руку на его плечо и решительно подтолкнул к двери.

— Поттер, хотя бы на этот раз сделайте, как я говорю. Спите, и я вам обещаю, что к утру вам станет лучше.

Раздраженный тон Снейпа был очевиден, но при этом рука, лежавшая на плече, ободряюще сжала его, когда в дверях Снейп повернулся к своему ученику. Гарри посмотрел в глаза профессора. Впервые за несколько месяцев он не чувствовал себя одиноким.

— Да, сэр.

Гарри покинул подземелья, обретя новую цель. Сейчас он сразу ляжет спать, а завтра займется изучением книги, которую дал Снейп. Однако его благие намерения пошли прахом, едва он вошел в гриффиндорскую гостиную и увидел, как Гермиона и Рон кричат друг на друга. Правда, гораздо больше, чем их ссора, его удивило то, что никто, казалось, не обращал на них никакого внимания.

— То, что я серьезно отношусь к своим занятиям, еще не дает тебе права на грязные намеки! — кричала Гермиона.

— А я ни на что не намекаю, — в свою очередь орал Рон. — Пожалуйста, встречайся с кем хочешь, хоть с чертом! Не удивительно, что он с Рейвенкло!

— Ты стал невыносим! — Гермиона бросилась к лестнице, ведущей в спальню девочек. Гарри заметил, что в ее глазах блеснули слезы.

— Что случилось? — спросил он.

Рон повернулся к нему с глуповатым видом.

— Рон вел себя, как мерзавец, это уже вошло у него в привычку, — отозвалась сидящая у камина Джинни, не отрывая глаз от книги.

— Ничего подобного! — запротестовал Рон. — Если она собирается все свое время проводить с Энтони Голдштейном, почему бы ей прямо не сказать, что они встречаются?

— Может быть, потому, что это не так? — ответила Джинни, по-прежнему не глядя на брата.

Рон фыркнул и взлетел по лестнице в спальню мальчиков. Когда он ушел, Джинни повернулась к Гарри.

— Если ты считаешь, что тебе здорово достается на занятиях со Снейпом, попробуй посидеть каждый вечер с этими двумя. Ты застал только конец, но, клянусь, они нас всех сведут с ума.

— А о чем это Рон? — спросил Гарри, усаживаясь напротив нее.

— У Гермионы и Энтони совместная курсовая работа по арифмантике, а Рон извелся от ревности, хотя, конечно, никогда не признается в этом! Правда, Гарри, ты бы поговорил с ним. По-моему, он просто спятил.

Гарри вздохнул. Только этого ему не хватало ко всем его проблемам. Но ведь Рон и Гермиона — его лучшие друзья.

— Ладно, обязательно поговорю.

Поднявшись в спальню он обнаружил, что Рон лежит на своей кровати и сверлит взглядом потолок. Гарри чувствовал себя слишком усталым, чтобы деликатничать.

— Рон, почему ты до сих пор не признался Гермионе, что она тебе нравится?

— Что?! — в ужасе посмотрел на него Рон.

— Но это же и так всем ясно, лучше уж вам объясниться, чем вечно ссориться.

Рон пристально посмотрел на Гарри, потом снова уставился в потолок.

— Я не могу.

— Почему?

— Потому. Просто не могу и все.

— Рон, но это ведь всего лишь Гермиона.

— Тебе легко говорить, — зло глянул на него Рон. — У тебя, небось, сердце не замирает каждый раз, когда она рядом. А что, если она относится ко мне по-другому? Вдруг она просто посмеется надо мной?

— Она не будет смеяться. А что, если ты ей тоже нравишься? Неужели ты не хочешь узнать?

— Конечно, хочу.

— Как же ты узнаешь, если до сих пор не поговорил с ней?

— Погоди-ка, — внезапно воодушевился Рон, — точно! Гарри, ты ведь можешь поговорить с ней обо мне!

— Нет! Ни в коем случае!

— Но Гарри, ты же можешь спросить у нее!

— Я не буду спрашивать у Гермионы, нравишься ты ей или нет.

— Ты прав. Надо будет попросить об этом Джинни.

— Рон, почему ты сам не можешь поговорить с ней?

— Потому что это — Гермиона, — сказал Рон таким тоном, как будто это все объясняло, только на Гарри его ответ не произвел никакого впечатления.

— Ну, пойми же, Гарри. Мы дружим с первого курса, мы вместе прошли через такое! Я не хочу разрушить все это. Если я ей не нравлюсь, я смогу выдержать это, но я не перенесу, если потеряю ее дружбу.

— Рон, я думаю, ты скорее потеряешь ее дружбу, если будешь постоянно грубить ей. Так не поступают с теми, кто тебе дорог.

Рон откинулся на подушку и жалобно вздохнул.

— Ты прав, я веду себя как последний гад!

— Это точно. Вот и попробуй все исправить. Хуже, чем есть, уже не будет.

Рон тяжело вздохнул и сел.

— Ладно, я сделаю это, — сказал он с таким видом, будто ему предстояло встретиться с дюжиной дементоров.

Гарри ободряюще улыбнулся другу, и тот вышел. Мальчик разделся и лег в кровать. Он был абсолютно измотан и начал было открывать флакончик, данный ему Снейпом, но передумал. После беседы с учителем он был в приподнятом настроении и был уверен, что сегодня кошмаров не будет. Осторожно поставив флакон в тумбочку на тот случай, если он еще понадобится, Гарри лег, закрыл глаза и постарался очистить разум. Через минуту он уже спал.

Рон ходил взад-вперед по гостиной. После его настойчивых просьб Джинни отправилась сказать Гермионе, что брат хочет поговорить с ней, однако прошло уже десять минут, а никто из них так и не появился. Рон уже начал думать, что никто не придет. Еще ни разу в жизни он так не волновался. Гарри с Джинни были правы, он действительно вел себя ужасно, и ему стало стыдно за то, как он обращался с Гермионой. Он не винил ее в том, что она не хочет с ним разговаривать, и не удивился бы, узнав, что только что сам разрушил их отношения. У него оборвалось сердце. Уже невозможно было надеяться на то, что она сможет относиться к нему по-прежнему. С какой стати? У нее на это больше не было никаких оснований.

Рон уже был готов сдаться и уйти к себе, когда на лестнице появилась Гермиона. Было заметно, что она недавно плакала, и он почувствовал угрызения совести. Он не стоит и ее мизинца. Она заслуживает лучшего, такого, как Энтони — остроумного, красивого, кто не станет постоянно орать на нее и заставлять ее плакать. Рон понимал, что не достоин ее дружбы, но был полон решимости заслужить ее. Он скажет ей всю правду о своих чувствах и стойко перенесет, если она ответит, что ее это не интересует. А потом, возможно, все опять пойдет своим чередом.

— Ты хотел видеть меня? — натянуто спросила Гермиона.

Рон кивнул.

— Может, выйдем куда-нибудь?

Она немного нахмурилась, потом пожала плечами:

— Ладно.

Они прошли через портретный холл, пользуясь тем, что как старосты имели относительную свободу передвижения по ночному замку, и вошли в ближайший класс.

— Так что же такое ты хочешь сказать мне, о чем не мог прокричать в присутствии всего факультета? — холодно спросила Гермиона.

— Я хотел извиниться за то, что сделал.

— Понятно. Значит, оскорблять меня при всех ты можешь, а извиниться при всех — никак, да?

— Нет, — подавленно сказал Рон. — Пожалуйста, Гермиона, я только не хочу, чтобы ты начала ненавидеть меня.

— Тогда почему ты так стараешься этого добиться?

— Потому что идиот! Я так боюсь потерять тебя, что просто схожу с ума. Гермиона, ты мой лучший друг, и я не хочу лишиться твоей дружбы.

Гермиона скептически посмотрела на него.

— Рон, ты в самом деле сумасшедший. Я вовсе не собираюсь прекращать нашу дружбу.

— Нет, это может произойти, — серьезно возразил Рон. — Однажды ты встретишь кого-то особенного, будешь заботиться о нем, и у тебя просто не останется времени на эту детскую дружбу.

— Этого никогда не будет! — запротестовала Гермиона.

— Обязательно случится, — голос Рона звучал спокойно и очень уверенно. Он набрал в грудь побольше воздуха.

— Гермиона, ты замечательная! Ты такая умная, такая красивая, такая отважная — настоящая львица! Ты не боишься отстаивать свое мнение и бороться за справедливость, даже если не обязана этого делать. Ты самый лучший человек из всех, кого я когда-либо знал, с тобой любой будет счастлив.

Рон не мог отвести взгляд. Его била нервная дрожь. Гермиона закусила губу, и его сердце пропустило удар. Наконец она заговорила дрогнувшим голосом.

— А ты, Рон? Ты не захочешь остаться со мной навсегда. У тебя прекрасное чувство юмора и очаровательная улыбка. В твоем присутствии все чувствуют себя непринужденно. А еще — ты самый надежный, добрый, заботливый. В целом мире нет никого, лучше тебя, с тобой любая будет счастлива. Когда-нибудь ты встретишь такую девушку, и у тебя уже не останется времени на меня.

Рон шагнул к ней.

— Клянусь, Гермиона, пока я жив, этого не будет!

Она говорила шепотом, но в ее голосе прозвучал вызов.

— Уверен?

— Да. Навсегда.

Гермиона в свою очередь придвинулась к нему на шаг.

— Насколько я понимаю, мы влюблены друг в друга, — сказала она, глядя прямо в его глаза.

— Похоже на то. У нас теперь все хорошо?

— Да!

Она стояла так близко, что Рон чувствовал ее дыхание. Горло перехватило, он весь напрягся, собираясь сделать следующий шаг, однако Гермиона опередила его — приблизившись, она поцеловала его в щеку.

Гарри крепко спал, когда Рон растолкал его.

— Гарри, проснись, — потребовал друг.

Поттер резко сел.

— Что случилось? — с тревогой спросил он.

— Я все так и сделал! Прямо как ты сказал! Я все выяснил!

— Что? — Гарри понятия не имел, о чем говорил Рон.

— Гермиона! Я разговаривал с ней и сказал, что она мне нравится!

— Правда?

— Ага! Я понятия не имел, как это сделать, но она сама обо всем догадалась.

— Здорово, Рон, — с облегчением сказал Гарри, ложась обратно, и успокоившись, что ничего опасного не произошло.

— Похоже, это сработало. Кажется, я ей тоже нравлюсь.

— Потрясающе. — Гарри зевнул и закрыл глаза.

— Мы даже поцеловались!

Сон как рукой сняло.

— Ты поцеловал Гермиону? — спросил Гарри.

— Ага, м-м, э-э, вообще-то это она поцеловала меня. По-моему, это у нее был первый поцелуй. А после него, знаешь, нам было так приятно… обоим.

Спать расхотелось. Одно дело, советовать Рону признаться в своих чувствах Гермионе, и совсем другое — представить своих лучших друзей...

— Ты как, не против? — спросил Рон.

— Нет, что ты, конечно, нет. Это прекрасно! Просто я немного устал, вот и все. Я ведь почти не спал последнее время.

— Извини, друг, мне не следовало тебя будить.

— Все в порядке; рад, что у тебя все получилось. Это просто здорово: ты и Гермиона! Я говорил тебе, что все получится.

— Ага, спасибо тебе, ну, за все за это! В общем, теперь ты можешь спать.

Рон лег в кровать. Гарри задернул полог, откинулся на подушку и уставился в потолок. Сна не было ни в одном глазу. Он тяжело вздохнул. «Забавно!», — расстроено подумал он. Ему было необходимо выспаться и уж совсем не хотелось всю ночь лежать без сна, думая о Гермионе с Роном или о том, что у него самого — в этом семестре-то уж точно — нет никакого шанса даже думать о девушках, не то, что поцеловать какую-нибудь из них.

Перевернувшись, он как следует взбил подушку, чтобы было поудобнее, закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. «Я знаю, что могу сделать это», — думал он, стараясь очистить разум, потом стал дышать глубже и провалился в сон.

Утром он чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне. Ребята уже ушли, и Гарри был благодарен за то, что ему дали поспать, так как сон был для него сейчас важнее завтрака. Однако если он поторопится, то еще успеет спуститься в Большой зал и поесть.

Быстро одевшись, он побежал вниз по лестнице. Кое-кто из гриффиндорцев еще сидел за столом, в том числе и Рон с Гермионой, расположившиеся в сторонке. Гарри помедлил, вспомнив, что говорил ему Рон. Сначала он подумал, не приснилось ли ему это, однако первый же взгляд, брошенный на парочку, рассеял эти сомнения.

Они так смотрели друг на друга, что ему стало неловко. Пожалуй, если бы стены замка сейчас рухнули, они навряд ли заметили бы это. Остальные присутствующие с большим или меньшим успехом пытались сдержать смех. Джинни поймала взгляд Гарри и помахала ему рукой.

— Слышал новость, — спросила она, — или попробуешь отгадать?

— Вообще-то Рон уже рассказал мне обо всем прошлой ночью, — сказал Гарри, накладывая себе еду. — Так они что, действительно, э-э-э…

— Заболели? — предложил свою версию Симус. — Угу, я бы так и сказал. Рон не перестает улыбаться, а Гермиона все время хихикает. — Симус явно считал подобное преступное поведение неопровержимым свидетельством сумасшествия.

— Может быть, они хотя бы не будут ругаться? — с надеждой спросил Невилл.

— Трудно сказать, — ответил Дин. — Иногда люди начинают спорить еще больше, хотя в данном случае это вряд ли возможно.

— По крайней мере, за ними забавно наблюдать, — заметила Джинни. — Они, кажется, действительно влюблены друг в друга.

Все дружно закивали, за исключением Гарри, который ел молча. Ни Рон, ни Гермиона не заметили его, а ему почему-то было неудобно подойти к ним, хотя, конечно, было странно оставаться здесь и не обращать внимания друг на друга. Остальные гриффиндорцы начали выходить из зала, и он, быстро доев свой завтрак, присоединился к ним. Ему действительно было нужно прочитать книгу, которую дал Снейп, а с друзьями он мог поговорить и попозже.

Но после завтрака Рон с Гермионой задержались в гостиной только для того, чтобы собрать книги и уйти заниматься в библиотеку. Когда они выходили, Джинни насмешливо заметила, что не верит в это ни на йоту.

Гарри с головой погрузился в занятия: прочитал книгу Снейпа, сделал задание по защите, а к обеду почти закончил эссе по зельям. Однако когда он пришел обедать, ни Рон, ни Гермиона так и не появились, и он решил, что было бы глупо бродить тут в ожидании их прихода.

Дело шло к вечеру, когда все собирались в гостиной. Гарри уже сделал все свои задания и начал перечитывать данную Снейпом книгу, когда его друзья, наконец, вошли в гостиную.

— Привет, Гарри. Что читаешь? — спросила Гермиона.

— Это для Снейпа.

Ему хотелось остаться с ними наедине и рассказать о последних занятиях со Снейпом, о новой силе, которую он познал в себе, и о новых страхах, появившихся из-за этого. Ему не хватало юмора Рона и рассудительности Гермионы, чтобы обдумать последние события. Но Рон обнимал Гермиону за талию, и Гарри подумал, что это не самое подходящее время для обсуждения его проблем. Вместо этого он прервал свое чтение и они втроем присоединились к Джинни, игравшей с Дином в подрывного дурака.

Вечер прошел весело, а когда пришло время ложиться спать, разговор свернул на то, что было на уме у всех мальчишек.

— Ну, Рон, давай, колись, — сказал Дин, — какая она?

— Что ты имеешь в виду? — невинным тоном спросил Рон. — Ты же знаешь Гермиону.

— Но не так хорошо, как ты, — подначивал Дин.

Рон метнул на него уничтожающий взгляд.

— Мы просто поцеловались.

— Говорят, можно много сказать о девушке, судя по тому, как она целуется, — встрял Симус.

— Я и так хорошо знаю Гермиону, спасибо за беспокойство, — ответил Рон, забираясь в кровать.

— Да ладно тебе, Рон! — не унимался Дин. — Ты ведь не из тех, кто не рассказывает о своих девчонках!

— Спокойной ночи, — улыбнулся Рон и задернул занавеску.

— Ну и тип! — возмутился Дин и резко задернул свой полог. Остальные тоже стали укладываться спать.

Гарри тоже лег, но, в отличие от Дина, он был очень благодарен Рону за то, что тот не стал трепаться.

Следующая неделя оказалась непростой для Гарри. Несмотря на то, что он, Рон и Гермиона занимались своими обычными делами, их отношения все-таки изменились. Дело не в том, что теперь они не скрывали при нем своих нежных чувств, этого не было. Зато появилось что-то другое, неуловимое: случайное прикосновение, чуть меньшее, чем прежде, расстояние между ними, что-то очень личное в их улыбках, что не было предназначено для Гарри. В результате он чувствовал себя ужасно одиноко, а хуже всего было то, что его друзья, казалось, ничего не замечали.

Был субботний полдень, и Рон ждал Гермиону возле класса Арифмантики, в котором девушка проводила большую часть выходных, работая над совместным проектом. С тех пор, как две недели назад они официально начали встречаться, Рон взял за правило ждать подругу здесь. Двери открылись, и вышли несколько студентов. Энтони Голдштейн дружелюбно улыбнулся Рону, и тот умудрился ответить тем же, несмотря на всколыхнувшуюся ревность. В конце концов, вышла и Гермиона, нагруженная таким количеством книг, что хватило бы на небольшую библиотеку.

— Гермиона, что это? — спросил Рон.

— В основном — материалы для нашего проекта, — ответила та, пытаясь поправить сваливающуюся сумку и удержать стопку книг так, чтобы они уравновешивали друг друга. — Нам многое нужно было сделать сегодня. А остальное — для занятий с тобой и Гарри.

— Я думал, мы занимаемся только Чарами и Историей, — заметил Рон.

— Я предпочитаю быть готовой ко всему.

Рон покачал головой. Некоторые вещи не меняются.

— Давай я возьму что-нибудь, — сказал он, пытаясь взять стопку книг из рук девушки.

— Не надо, Рон, — запротестовала Гермиона, — я справлюсь.

— Конечно, справишься. Просто я не хочу выглядеть невоспитанным болваном, идя за тобой по замку налегке, — ответил Рон, отбирая у нее книги. — Это абсолютно эгоистичное желание.

Гермиона придвинулась ближе.

— Думаю, немного эгоизма я смогу пережить, — она легко коснулась его губ поцелуем. — Пойдем. Мы должны встретиться с Гарри в библиотеке.

Они спустились вниз и даже не заметили Гарри, который вошел в холл и остановился в паре шагов от них. Он смотрел им вслед, а когда друзья скрылись из виду, повернулся и направился обратно в Гриффиндорскую башню.

— Где ты был? — спросил Рон, когда тем же вечером на ужине они с Гермионой сели напротив Гарри. — Мы же хотели позаниматься в библиотеке?

— Я, наверное, забыл, — ответил Гарри. — Простите.

— Да все нормально, приятель, но ты пропустил краткий рассказ Гермионы о восстании великанов в 1390 году. Передай картошку, пожалуйста, — Рон повернулся к Гермионе. — Честное слово, не думаю, что без тебя я бы пережил уроки Бинса.

— Конечно, пережил бы. Честно говоря, ты знаешь предмет. Не понимаю, зачем тебе было слушать, как я бубнила об этом.

— Мне просто нравится слушать твой голос, — Рон придвинулся к девушке, — По сравнению с Биннсом, ты совсем не скучно рассказываешь.

— Если это комплимент, то очень жалкий, — сказала Гермиона, пытаясь выглядеть уязвленной. Рон усмехнулся.

— Похоже, я обязан найти способ исправить это?

Гермиона вздернула подбородок, но не смогла сдежать улыбки.

— Безусловно.

— Знаете, у меня занятие со Снейпом, так что я лучше пойду, — сказал Гарри, вставая из-за стола.

— Хорошо, увидимся позже, — машинально отозвался Рон, почти не глядя на него.

Гермиона только улыбнулась куда-то в его сторону, и Гарри, надувшись, пошел прочь. Предполагалось, что Рон и Гермиона его лучшие друзья, но сейчас они вообще перестали замечать его. Ему все чаще было неуютно в их обществе, хотя, разумеется, он не мог сказать им об этом.

Время урока еще не наступило, и Гарри отправился побродить по замку, пытаясь успокоиться, но настроение только ухудшилось. Он устал обходиться без свободного времени, устал от видений и ночных кошмаров, устал от всеобщих ожиданий, но больше всего он устал от того, что ему не с кем было поговорить.

Он всерьез подумывал написать Ремусу. Гарри был уверен, что старый друг отца ему посочувствовал бы, но Ремус наверняка был занят делами Ордена, так что ему хватало более важных забот. Кроме того, написать письмо — это не совсем то, что ему было нужно. Ему хотелось выговориться. Он больше не мог держать в себе свои переживания. Может Снейп и умел это делать, а вот у него не получалось.

В конце концов он направился в сторону подземелий. Гарри знал, что Снейп не обрадуется, но его это не заботило. Если Снейп вышвырнет его, будет неплохо — все равно эти уроки не очень-то помогают. В последние недели в деятельности Пожирателей наблюдалось некоторое затишье, что позволило Гарри отдохнуть от видений, но то немногое, что ему пришлось наблюдать, было, как и прежде, ужасным.

Гарри вошел в кабинет учителя зелий и сел на обычное место. Снейп взглянул на него из-за нагромождения исписанных свитков и нахмурился.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил он.

Гарри закатил глаза. За последние месяцы он научился немногому, зато Снейп довел до совершенства способность оценить его состояние одним беглым взглядом.

«Хотел бы я, чтобы мои друзья знали меня так же хорошо!» — зло подумал Гарри. Но вслух ответил только:

— Ничего, сэр. Со мной все в порядке.

Снейп отложил перо и раздраженно качнул головой.

— Поттер, вам еще раз напомнить, что контроль над вашими эмоциями — это первый шаг в освоении как оклюменции, так и легилименции?

— Я помню, сэр.

— Тогда объясните, зачем вы тратите мое время?

Выражение лица Снейпа было суровым, в его глазах не было и намека на сочувствие. Гарри ощутил знакомый всплеск ярости и вскочил на ноги.

— Прошу прощения, что потратил ваше время, профессор, — буркнул он раздраженно, и поспешил к выходу, пока Снейп не остановил его.

— Даже не пытайтесь выйти отсюда, Поттер, — произнес Снейп угрожающе тихим тоном.

Гарри оглянулся на профессора.

— Почему нет? Вы сказали, я трачу ваше время. Уверен, вы можете заняться чем-то более интересным. Сэр.

Снейп вышел из-за стола и подошел вплотную к Гарри.

— Сядьте.

Несколько мгновений Гарри пристально смотрел на учителя, потом тяжело опустился на стул, уставившись на бутыль с пометом летучих мышей, стоявшую на краю стола.

Снейп сложил руки на груди и сердито посмотрел на Гарри.

— Поттер, вы замкнуты и расстроены уже много дней. Это продолжается слишком долго. Что происходит?

— Ниче…

— И не говорите «ничего».

Гарри вздохнул и посмотрел на Снейпа.

— Ничего, в чем вы могли бы мне помочь.

Губы Снейпа изогнулись в усмешке.

— Помочь вам, Поттер? Не помню, чтобы я говорил о помощи. Просто я хочу, чтобы вы наконец-то поняли: если вы думаете, что можете приходить ко мне на занятия для того, чтобы хандрить здесь, вы глубоко ошибаетесь. Если вы собираетесь приносить свои личные проблемы с собой, вы должны мне о них рассказывать. Возможно, это подтолкнет вас в дальнейшем оставлять их за пределами класса.

Гарри уставился на Снейпа. Он что, серьезно? Гарри не собирался объяснять профессору все о Роне и Гермионе. Снейп не сможет понять. Кроме того, во всем мире не было менее способного на сочувствие человека.

— Вам действительно больше нечем заняться, кроме как мучиться из-за романтических отношений Уизли с Грейнджер? — спокойно спросил Снейп.

Гарри в изумлении распахнул глаза.

— Неужели вы думали, я не замечу? — продолжил Снейп с обычной презрительной усмешкой. — Они даже не пытаются это скрывать. И как долго вы собираетесь позволять подобной чепухе вас мучить?

— Это не чепуха, — запротестовал Гарри. — Они мои лучшие друзья и они смотрят сквозь меня, будто я больше не существую.

— А кто в этом виноват?

— Что?

— Поттер, мистер Уизли и мисс Грейнджер не специально игнорируют вас. У них временное помрачение из-за гормонального взрыва. Безусловно, отвратительное, но не такое уж редкое явление в их возрасте. И это только ваш выбор — сбегать и замыкаться в себе. Что такого случилось этим вечером? Разве они отказались спуститься с вами к ужину? Честно говоря, если это так волнует вас, поговорите с ними, но прекратите скулить, как брошенный щенок, жалея себя. Вы не можете позволить себе роскошь потакать своим слабостям, и я устал мириться с этим!

Гарри в ступоре смотрел на Снейпа, гадая, беспокоился ли этот человек о ком-нибудь хоть раз в жизни. Вероятнее всего, нет.

— Извините, профессор, если мои проблемы вас раздражают, но не думаю, что я нуждаюсь ваших советах.

— Думаете, вы единственный человек из живущих, чью дружбу разрушил любовный роман? Или вы просто ревнуете, оттого что перестали быть центром их вселенной? — продолжал насмехаться Снейп.

— Я не ревную! — сердито ответил Гарри.

— Так и есть. Вы ревнуете к тому, что они имеют наглость быть счастливыми в тот момент, когда вы так несчастны, и что их жизнь не сводится только к тому, чтобы беспокоиться о вас.

Гарри вскочил на ноги.

— Это неправда!

— Неужели? — усмехнулся Снейп. — Тогда в чем проблема?

Поттер злобно смотрел на преподавателя. По правде говоря, этот человек был слишком близок к истине. Не один раз Гарри ревновал своих друзей, да и как же иначе? Но это было только малой частью всего. Мальчик не знал, как выразить свои ощущения, и чувство неудовлетворенности вплеснулось наружу.

— Поскольку у вас, профессор, нет друзей, сомневаюсь, что вы в состоянии понять, — холодно сказал Гарри.

— Понять что, Поттер? — спросил Снейп, подхватывая его тон. — Одиночество? Или вес бремени, которое нельзя ни с кем разделить?

Гарри застыл пораженный, его ярость уступила место какому-то непонятному страху. Снейп знал, что он испытывает. Более того, он понимал. Гарри не мог сказать точно, почему, но это его ужасно встревожило.

— Что же будет дальше, Поттер? — спросил Снейп. — Вы собираетесь упиваться жалостью к себе и позволите своим эмоциям управлять вами, или предпочтете их контролировать?

— У ведь меня нет выбора, сэр?

— Да, если вы хотите справиться с вашими видениями.

Гарри медленно кивнул.

— Хорошо. Давайте начнем.

Было очень поздно, когда Гарри наконец вернулся в Гриффиндорскую башню. Этим вечером Снейп был особенно жесток, и голова Гарри просто раскалывалась, но он не так уж плохо справился. Несомненно, он значительно продвинулся в Окклюменции. К сожалению, ему все еще не удавалось выбраться из памяти Снейпа во время сеансов Легилименции. С огромным облегчением он понял, что несмотря на упавшее настроение, он справился не хуже, чем обычно, и в нормальных обстоятельствах радовался бы, но этим вечером воспоминания о разговоре со Снейпом не отпускали его.

«Одиночество и вес бремени, которое нельзя ни с кем разделить». Нельзя было лучше подытожить то, что мучило его душу. Но как Снейп смог настолько точно определить его чувства, когда он сам был не способен на это? И почему никто другой даже не попытался это сделать?

Это было несправедливо. Единственный, кто смог понять, что ему приходится испытывать, был последним человеком, с которым он согласился бы обсуждать это. Снейп был холоден и неприступен как всегда. Почему это не мог оказаться кто-то, кто не усложнял бы его жизнь при любой возможности?

Гарри прогнал эти мысли. Хватит жалеть себя! Снейп был прав — это не поможет.

Рон и Гермиона еще не спали, когда он пришел в факультетскую гостиную. В последнее время они долго разговаривали здесь по вечерам. Гарри даже не узнал их, направившись к лестнице. Голос Рона, окликнувшего его, застал его врасплох.

— Гарри, дружище, у тебя все в порядке?

Гарри обернулся, готовый отмести все вопросы и идти спать, но слова Снейпа неожиданно всплыли в памяти. «Это только ваш выбор — сбегать и замыкаться в себе». Он посмотрел на друзей. Снейп был прав. Они не пытались причинить ему боль.

— Что-то не так? — спросила Гермиона.

Гарри подошел и сел напротив друзей.

— Да, — сказал он. — Я вел себя как последний придурок и прошу прощения.

— Что? — воскликнула Гермиона. — Ты вовсе не…

— Он самый, просто ты не заметила, — перебил ее Гарри. — Было очень трудно привыкнуть, что вы двое теперь вместе. Не то чтобы я не рад за вас, еще как рад! Но полагаю, я чувствую себя немного… лишним.

— Ох, Гарри! Мы вовсе не хотели, чтобы так думал, — Гермиона вздохнула. — Я признаю, что мы игнорировали тебя, но мы не знали, что это имеет для тебя значение.

— В каком смысле?

— Ты был как будто за тысячу миль от нас с самого лета, — ответил Рон. — Ты почти не разговаривал с нами, не хотел ничего рассказывать. Как будто ты в своем собственном мире и не желаешь никого туда впускать.

— Я знаю, ты просто не хочешь, чтобы мы за тебя беспокоились, — добавила Гермиона. — Но мы друзья, Гарри. Что бы ни волновало тебя, ты не сможешь скрывать это вечно.

— И если мы не обращаем на тебя внимания, просто скажи, что мы болваны, — вставил Рон. — Со всеми бывает.

Гарри рассмеялся.

— Ну, хорошо, так и сделаю, — сказал он. — И еще, мне действительно нужно поговорить с вами.

Он начал рассказ о своих уроках, о том вечере, когда он напал на Снейпа и о том, что, кажется, ему не удается контролировать собственное сознание. Рон и Гермиона слушали молча, пока Гарри не остановился.

— Я просто боюсь, что никогда не научусь этому, — закончил он.

— Конечно научишься, Гарри! — ответила Гермиона так уверенно, будто возможности провала даже не существовало, — легилименция — очень сложный раздел магии, а ты изучаешь ее совсем недавно. Дай себе немного времени.

— Кроме того, — добавил Рон, — если бы ты был действительно безнадежен, Снейп не стал бы возиться с тобой. Ты же знаешь, он не будет делать поблажек.

— Это точно, — согласился Гарри.

— Просто делай все что можешь, и все будет в порядке, — сказала Гермиона.

Гарри улыбался в ответ на ее пылкие подбадривания. Получив возможность высказаться о своих проблемах, он чувствовал себя гораздо лучше. Было похоже, словно с его плеч свалился тяжелый груз. Спать он пошел, чувствуя себя счастливее, чем все предыдущее время. Устроившись под одеялом, он снова вспомнил слова Снейпа. «Одиночество и вес бремени, которое нельзя ни с кем разделить». Ничего не могло быть хуже, и Гарри пообещал себе, что не попадется в ту же ловушку снова. Он вовсе не один. У него есть друзья, которые помогут ему нести эту ношу.

Гарри умиротворенно закрыл глаза, но потом снова распахнул их. Его посетила неожиданная мысль. Что делает Снейп, чтобы справиться со своим одиночеством и своей ношей? Гарри не мог представить себе, чтобы этот человек стал бы рассказывать свои сомнения и страхи другому, пусть даже Дамблдору. Но ведь Гарри знал, что они существуют. Иногда он почти мог чувствовать их, к тому же этим вечером Снейп слишком хорошо понимал его проблемы.

Гарри отогнал провокационные мысли прочь. Проблемы Снейпа его не касаются. Для беспокойства хватает и своих. Он снова закрыл глаза снова и расслабился, а вскоре уже мирно дремал.

С момента первого вторжения в память Снейпа, едва не приведшего к его смерти, прошел целый месяц. К счастью, подобное больше не повторялось, но Гарри быстро понял, что легилименция значительно труднее окклюменции.

— Поттер, одно дело — неловко барахтаться в чужих мыслях, — нетерпеливо втолковывал Снейп, — и совершенно другое — уметь тонко и изящно контролировать связь. Вам нужна абсолютная концентрация, совершенный контроль.

Сказать было легче, чем сделать. Изучить основы окклюменции оказалось довольно просто, как только Гарри постарался это сделать. По сравнению с ней, изучение легилименции шло медленно и утомительно. У Гарри больше не было сложностей с проникновением в сознание Снейпа, но когда он там оказывался, воспоминания кружили его в каком-то непонятном водовороте, и он был не в состоянии высвободиться. Хуже всего было то, что теперь Гарри знал об учителе зельеварения гораздо больше, чем когда-либо хотел узнать, и это сильно смущало. Естесственно, Снейп был не более счастлив от этой вынужденной откровенности, чем Гарри.

— Поттер, это просто невероятно! — жаловался учитель. — Вы сами посылаете заклинание! Как вы можете не контролировать его?

Слушая привычную критику, Гарри только вздыхал, изучая потолок из лежачего положения, в котором оказался, в очередной раз выброшенный из мыслей Снейпа.

— Профессор, вам не приходило в голову постелить в кабинете ковры? — спросил он, пытаясь избежать обсуждения своего последнего провала. Последовала пауза, во время которой Снейп, казалось, изучал его.

— Я варю зелья, мистер Поттер. Ковры были бы крайне непрактичны.

— Вы могли бы наколдовать несколько только на время наших уроков, — предложил Гарри, держась за живот и даже не пытаясь подняться. — Учитывая как часто я падаю на пол, это могло бы помочь. Люди начитают спрашивать, почему я все время в синяках.

— Можете сказать им, что занятия по зельям очень опасное дело. Собираетесь лежать так весь вечер?

— Не знаю, сэр. Собираетесь снова швырнуть меня на пол?

— Это, мистер Поттер, зависит исключительно от вас, — спокойно ответил Снейп, протягивая руку. Гарри взял ее и позволил Снейпу поставить себя на ноги.

— Поттер, в чем дело? — устало спросил Снейп. — Мои воспоминания настолько вас завораживают, что вы не можете оторваться? Я думал, что новизна уже стерлась к этому моменту.

— Я не знаю! — ответил Гарри с неудовлетворением в голосе. — Я просто не знаю, как выбраться.

Снейп вздохнул и потер глаза.

— Хорошо, — сказал он, — попробуем еще раз, готовы?

Они встали друг перед другом. Гарри сделал глубокий вдох и поднял палочку. «Legilimens!»

Он стоял на коленях на какой-то лесной поляне. Была ночь. Сбоку от него горел костер, бросая длинные тени на площадку, простиравшуюся перед ним. Он был окружен фигурами в длинных черных мантиях и серебряных масках — Пожиратели Смерти. Прямо перед ним стоял Волдеморт. Гарри не испытывал ужаса, только нервное ожидание.

— Северус! — обратился к нему Волдеморт, — для тебя наступило время занять свое место среди моих верных приверженцев. Ты готов?

— Готов, — он протянул обнаженную руку, и Волдеморт поднял палочку.

Гарри было довольно сложно отделить свои собственные эмоции от тех, что принадлежали Снейпу из воспоминания. Ужас и страх, покорность и согласие слились воедино в его голове. Затем Волдеморт кончиком своей палочки коснулся бледной чистой кожи предплечья, и все мысли исчезли в ослепительно жгучей боли, хуже которой Гарри не приходилось испытывать. Это была не просто физическая боль. Пытка, казалось, проникла в сознание, опутывая невидимыми узами его душу. Это была ошибка. Он не хотел, чтобы это с ним случилось, но не мог остановить происходящее. Он не мог кричать, не мог даже дышать. В какой-то момент Гарри понял, что умирает, и обрадовался долгожданному избавлению. Смерть была желанным выходом, гораздо лучше, чем рабство.

— Готово, — произнес Волдеморт холодным твердым голосом, прозвучавшим так, словно лязгнула захлопнувшаяся дверь.

— Поттер, Поттер, очнитесь!

Гарри открыл глаза. Он снова лежал на полу. Снейп стоял возле него на коленях и выглядел более потрясенным, чем когда-либо. Воспоминание о поляне промелькнуло в голове Гарри. Он издал полузадушенный всхлип, перекатился на живот и встал на колени, сжимая левое предплечье. Еще один звук — наполовину стон, наполовину рыдание —вырвался у него, и он рухнул бы снова, если бы Снейп не обхватил его сзади за плечи.

Гарри вырвало.

Когда рвотные позывы закончились, он закрыл глаза и обвис на Снейпе, слишком вымотанный, чтобы беспокоиться о том, что профессор может о нем подумать.

— Поттер, да что с вами такое?! Зачем вы это терпели?

— Я не знал, как это остановить, — тупо ответил Гарри, — я знаю, что должен был, но у меня не получилось, так что не надо снова говорить про это, ладно?

Последовала долгая неловкая пауза, затем Снейп сказал:

— Мне не следовало проводить вас через это. Я думал, что если воспоминание будет достаточно отвратительным, вы сможете вырваться.

Гарри посмотрел на Снейпа. Это было извинение? Потом до него дошел смысл сказанного.

— Вы можете контролировать то, что я вижу?

— Конечно, Поттер. В этом смысл окклюменции, если вы помните. Я могу увести вас от определенных воспоминаний и направить к другим.

Гарри отсутствующе кивнул.

— Теперь соберитесь, — сказал Снейп. — Это не реальность, это только воспоминание.

Гарри посмотрел в глаза учителю.

— Для вас это было по-настоящему, — прошептал он. На этот раз отвернулся Снейп, не выдержав его взгляда.

— Это было очень давно.

— Сколько вам было лет? — вопрос сорвался с губ до того, как Гарри понял, о чем спросил. Снейп немного помедлил, прежде чем ответить.

— Семнадцать.

Гарри пришлось снова справляться с тошнотой.

— Профессор, у вас еще осталось то зелье, что вы давали мне раньше? Боюсь, оно сегодня мне понадобится.

Снейп кивнул, молча поднялся и вышел. Гарри глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Его бросало в жар, и он был слишком измучен, чтобы встать с пола. Одна единственная мысль крутилась в его голове. Семнадцать. Он был только на год старше, чем я сейчас.

Снейп вернулся и молча протянул Гарри бокал. Тот взял его, выпил все и вернул, не глядя на профессора. Закрыв глаза, он позволил зелью подействовать. Было слышно, как Снейп опустился на стул перед ним, как прошептал очищающее заклинание, чтобы убрать с пола следы рвоты. Удивительно, но молчание между ними совсем не было неловким.

— Профессор, что, если я не смогу этому научиться? — спросил Гарри.

— Вы волшебник, мистер Поттер, вы научитесь. Просто одним это дается труднее, чем другим.

— Почему вы в этом так уверенны?

— Я знаю ваше сознание. Знаю, на что вы способны. Нет причин, почему вы бы не смогли это освоить.

Хотел бы Гарри быть настолько уверенным. Но если он так и не научится выходить из сознания, которое просматривает, к чему это может привести?

— Профессор, почему вы?.. — Гарри остановился. Он почувствовал, что задать вопрос, который его интересовал, было бы неуместно. Но Снейп угадал, что он хочет спросить.

— Почему я что, мистер Поттер? Почему я стал Пожирателем Смерти?

Гарри поднял глаза.

— Почему вы стали шпионом?

— Потому что это казалось правильным поступком.

— И только?

— А какая еще может быть причина? Почему вы делаете то, что делаете? Зачем идете трудным путем, когда рядом есть более простой?

— Чаще всего у меня нет выбора, — тихо ответил Гарри.

— Всегда есть выбор, Поттер, просто не всегда приятный. А сейчас вам стоит пойти спать.

— Да, сэр, — согласился Гарри, поднимаясь на ноги. — Доброй ночи, профессор.

Несколькими днями позже после ужина в гриффиндорскую гостиную вошла профессор МакГонагалл.

— Пожалуйста, прошу внимания. Те, кто собирается остаться в школе на Рождественские каникулы, поднимите руки.

Несколько студентов подняли руки, то же самое сделал и Гарри.

— Только не в этот раз, приятель, — сказал Рон, опуская его руку, — в этом году ты едешь в Нору на традиционное Рождество Уизли! Мама уже все уладила с Дамблдором.

— Правда? — спросил Гарри. — Почему ты мне не сказал?

— Ну, мы хотели быть уверены, что все получится, прежде чем что-то рассказывать, — ответил Рон. — Ведь ты хочешь поехать, правда?

— Не будь идиотом, Рон, — рассмеялся Гарри. — Конечно, хочу! Не могу дождаться!

— Замечательно! Гермиона тоже приедет, и даже Чарли вернется из Румынии! Не будет ничего сверх обычного, но мы всегда отлично проводим время.

— Звучит превосходно! — ответил Гарри. Перспектива провести Рождество с семьей Уизли здорово подняла ему настроение.

— Куда вы собираетесь? — Снейп пришел в ужас.

— К Рону на Рождество, — повторил Гарри, пораженный его реакцией.

— На две недели? — тон Снейпа не оставлял никаких сомнений, что он считает эту идею сумасшедшей.

— Это Рождество! Имею я право на праздник?!

— Ну, если для вас это важнее здравого рассудка!

— Я думаю, моему рассудку будет только лучше, если я ненадолго исчезну из школы. В любом случае, вы должны радоваться, что отдохнете от меня.

— Да, Поттер. Гораздо удобнее тратить мои вечера на вас во время учебного года, когда я должен еще и преподавать. Честное слово! Почему я вообще беспокоюсь о вас? Но, конечно, делайте, как вам нравится! Вы всегда так делаете. Есть ли смысл напоминать вам, что нужно тренироваться, пока вы будете в отъезде, или в вашем плотном расписании не найдется для этого времени?

— Я буду заниматься. Обещаю.

— Посмотрим, когда вернетесь.

Гарри покинул кабинет Снейпа и пошел по коридору в крайнем раздражении. Только из-за того, что у Снейпа нет нормальной жизни, он думает, что и у других ее тоже не должно быть?! Гарри заслужил этот праздник. Ему это нужно. И нет ни одной причины, почему он должен чувствовать себя виноватым.