3000 дней невиновности (гет)

После драматичного и зрелищного представления, устроенного Харпером для толпы, Джинни осознала — будет сложно что-то этому противопоставить. Тем не менее она спокойно поднялась со своего места, кивнула, принимая его вступительную речь, и направилась к тому самому месту, где он только что стоял — в центр зала перед Визенгамотом. Лишь руки, которые она спрятала в складках мантии, подрагивали от волнения.

— Дамы и господа, уважаемый Визенгамот, — начала она и на миг ей показалось, что голос звучит слишком слабо, так что Джинни кашлянула и заговорила снова, уголком глаза замечая, как Джон ободряюще ей кивнул. — С незапамятных времён обязанность этого суда заключалась в том, чтобы предоставить обвиняемому в преступлениях, какими бы ужасными они ни были, честное и справедливое разбирательство, — голос звенел в ушах, отзываясь во всех уголках зала, даже на самых дальних трибунах — уж она постаралась! — И я была потрясена и опечалена, услышав, что моему подзащитному не будет предоставлено такого же права в этом деле.

Её слова взволновали Визенгамот — как и предвещала Гермиона. Именно благодаря своей невероятно умной золовке, Джинни в конце концов нашла малоизвестное старое постановление, которое как нельзя лучше подходило делу Драко.

— Это весьма дерзкое заявление, мисс Уизли, — заметил Кингсли. — Разъясните, пожалуйста, к чему вы клоните.

— Вне зависимости от того, какие проступки совершил или не совершил мой подзащитный в прошлом… он всё-таки волшебник, не так ли? Он защищен теми же правами, что и мы все, ведь так?

— Это так, — подтвердил волшебник с тёмными глазами, сидящий слева от Кингсли.

— В таком случае, единственная возможность для моего подзащитного получить справедливое судебное разбирательство — это закрытые слушания, во избежание влияния мнения широкой публики, — сказала Джинни. — Я ходатайствую о закрытии суда над Драко Малфоем для доступа общественности, все присутствующие на заседаниях должны быть одобрены Визенгамотом.

Результатом такого требования был, конечно же, полный хаос — впрочем, как Джинни и ожидала. Публика начала кричать, возмущённо протестуя, некоторые подскочили со своих мест и размахивали руками. Саймон радостно вскинул вверх кулак в поддержку её идеи. Джинни силилась перекричать толпу, её голос зазвучал ещё громче.

— С лёгкой руки представителей волшебной прессы это дело было раздуто до невероятных масштабов, — заговорила она. — Каждый раз, когда мой подзащитный появлялся на публике, люди приходили в неистовство, тем самым подрывая ход судебного процесса. Да вы и сами наверняка это заметили, господин верховный чародей. И дело не только в реакции. Все присутствующие в зале по какой-то причине уверены в однозначной и стопроцентной виновности моего подзащитного, хотя его вина ещё ни одним словом не доказана в суде. Согласно постановлению в деле Паттерсона против «Татсхилл Торнадос», если Визенгамот не может надлежащим образом провести судебное разбирательство в присутствии общественности, решением Визенгамота упомянутая публика может быть удалена из зала суда.

Кингсли, возможно, против своей воли, выглядел впечатлённым. Чего нельзя было сказать об упомянутой публике.

— Она права, Шеклболт, — недоумённо заметила одна из ведьм Визенгамота.

— Хвала Мерлину, — вздохнул Кингсли. С громким ударом молотка он объявил: — С этого момента в силу вступает постановление Паттерсона. Никто из присутствующих, кто не имеет прямого отношения к обвинению, ответчику или непосредственно к делу, не будет допущен на слушание.

Джинни изо всех сил пыталась удержаться от небольшого победного танца, шагая обратно к своему столу. Она встретилась глазами с Драко, всего на мгновение, чтобы убедиться, что он по-прежнему сохраняет спокойствие и бесстрастность. Но всё же заметила слабый намёк на ухмылку на его губах и радостные морщинки в уголках глаз. Он был доволен и явно так же рад, как и она сама.

Судебное заседание было прервано почти на двадцать минут, пока все, у кого не было уважительной причины присутствовать, неохотно покидали зал суда. Внутри осталась лишь небольшая группа избранных. Люциус Малфой не сдвинулся со своего места ни на дюйм, как, впрочем, и Рон с Гермионой. Билл, который прежде сидел почти на самом верхнем ряду, теперь спускался вместе с Виктуар. Молли и Джордж подсели ближе к Рону и Гермионе, Джон и Саймон, расположившиеся неподалёку, поздоровались с каждым представителем из Уизли лично. Несколько человек на соседнем ряду, которых Джинни не узнала, были, скорее всего, людьми Харпера.

— Я бы хотел сказать спасибо, мисс Уизли, — сказал Кингсли, подмигнув ей, когда Анджелина и Найджел закрыли тяжёлые двери за последними из зевак. Другие члены Визенгамота тоже были благодарны. — Мерлин, как же они действовали мне на нервы! Полагаю, условия более чем благоприятны также и для представителей обвинения?

— Вполне, — сухо отозвался Харпер.

Джинни прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Несомненно, он надеялся извлечь выгоду, сыграв на негативно настроенной общественности, но тем не менее по-прежнему был опасен. Ей однозначно не стоило сбавлять обороты.

— В таком случае прошу вас продолжить вашу вступительную речь, мисс Уизли, — сказал Кингсли, кивая ей.

Джинни сделала глубокий вдох.

— Благодарю вас, — отозвалась она почтительно. — Как я уже упомянула, этот процесс мог подвергнуться слишком сильному влиянию внешних источников, а именно средств массовой информации. И я рада, что публика покинула зал суда. Но мне жаль, хотя я и не удивлена, что представители обвинения оказались одними из тех, кто стал жертвой догадок и слухов, широко распространившихся в волшебном мире. Они верят и хотят заставить вас поверить в то, что попросту не является правдой.

Мой оппонент утверждает, что подзащитный — из того же теста, что и другие последователи Тома Риддла, что он искренне совершал злодеяния и внушал страх невинным людям лишь для своего развлечения. Я докажу вам вне всяких сомнений, что это не тот случай. Мой подзащитный был вынужден сделать то, чего он делать не желал, поскольку ему угрожали расправой над родителями на его же глазах. Проступки были совершены им под огромным давлением, в то время когда он не достиг ещё совершеннолетия. Он не может быть осуждён с той же строгостью, что и взрослые волшебники.

К тому же, и это крайне важно, обвинение верит, что мой подзащитный был или является Пожирателем смерти. Я могу заверить вас и доказать, что это не так. Мистер Харпер сказал, что обязанность Визенгамота — убедиться, что мы не увидим повторения Второй магической войны против Тома Риддла, и не найдётся никого, кто был бы согласен с этим заявлением сильнее меня. Но цель судебного разбирательства заключается не только в том, чтобы защитить волшебное сообщество, но и в том, чтобы наказать преступника, чтобы он больше не совершал ужасных действий по отношению к другим. Мой подзащитный не представляет ни для кого угрозы. Что бы он ни совершил восемь лет назад, сегодня он является законопослушным гражданином, который заинтересован лишь в том, чтобы быть продуктивным членом общества. Вы сами убедитесь, что ему претит даже сама мысль о совершении хоть одного из вменяемых ему преступлений.

Также вы хорошо осведомлены о его амнезии. Он забыл всё… всё!!! о своём прошлом. Он не в состоянии отличить друзей от врагов, родственников от незнакомцев, волшебников от магглов. Он годами жил, не зная ничего о своей настоящей сущности, собственных магических способностях, и такая огромная потеря оказала разрушительное влияние на его психику и уверенность в себе.

Если говорить кратко — а не стала ли его диссоциативная фуга достаточным наказанием? То, в чём сейчас больше всего нуждается мой подзащитный, так это в постепенном, пошаговом возвращении в мир, которому он когда-то принадлежал, в поддержке семьи и друзей и создании новых воспоминаний. Его больше не за что судить — он понёс куда большее наказание за свои проступки, чем любой магический преступник за куда более серьёзные провинности.

Джинни плотно сжала губы, охваченная одновременно жалостью, страхом и сомнением. Взяв себя в руки, она склонила голову в знак уважения к Визенгамоту. Кингсли сделал жест рукой, и она вернулась обратно за свой стол. Харпер излучал всезнание и уверенность. Драко остался сидеть неподвижно.

Кингсли объявил, что заседание Визенгамота прерывается на обед, а судебный процесс будет возобновлён в час дня, и тогда защита и обвинение смогут представить доказательства и вызвать свидетелей. Именно этой части Джинни больше всего боялась — если Яксли действительно видел, как Драко убил Колина, у неё нет ничего существенного, способного оспорить это утверждение. Ей удалось найти лишь несколько не очень убедительных прецедентов, в которых воспоминания использовались в качестве доказательств, и то все они были привязаны к сугубо конкретным случаям, так что не было никакой гарантии, что они будут применимы в этом суде.

Драко был препровождён обратно в свою камеру на обед, — но она всё же успела встретиться с ним взглядом, — сама же Джинни дождалась, когда с трибун спустится семья и Саймон с Джоном. Прежде чем они успели до неё добраться, Люциус Малфой, облачённый в чёрную мантию, подскочил со своего места и, как коршун, завидевший добычу, в мгновение ока оказался рядом с ней.

— Ты полностью готова к суду? — спросил он требовательно.

Джинни уверенно кивнула:

— Ему не удастся застать меня врасплох.

— Ты же сделаешь всё необходимое, чтобы очистить имя моего сына?

— Я же уже говорила, что да, и я сдержу слово, — холодно отозвалась она. — Вы получили мою сову?

— Да, нам повезло, что я предвидел нечто подобное, в противном случае волшебная палочка Нарциссы сгорела бы вместе с её гробом, — произнёс он и вытащил из складок мантии продолговатую деревянную коробку — футляр для волшебной палочки. Изящная серебряная надпись на крышке гласила Нарцисса Блэк. — Драко пользовался именно ей в ту… фатальную ночь, — сообщил Люциус. — Я планирую представить палочку для рассмотрения судом, как только меня вызовут давать показания.

Джинни моргнула.

— Но я всего лишь просила палочку, чтобы использовать в качестве доказательства…

— Я всё равно буду свидетельствовать от его имени, — перебил Люциус, отмахнувшись от неё, как от надоедливой мухи. — Я готов и собран. Полагаю, увидимся через два часа.

Он спрятал футляр с палочкой назад в карман мантии и стремительным шагом направился к выходу, постукивая тростью по мраморному полу.

Тихий свист заставил Джинни повернуться к группе людей за её спиной. Карие глаза Джона расширились от удивления.

— Чёрт возьми, — пробормотал он. — Готов поставить сотню фунтов на то, что это отец Драко.

— Выглядит в точности как он, — согласно протянул не менее удивлённый Саймон. — Странно, правда?!

— Да уж, но я бы не советовал вам пробовать подружиться с ним, — мрачно отозвался Рон, обнимая Гермиону за талию. — Больше всего на свете он презирает сквибов и магглорождённых — без обид…

— И не думали обижаться, — пожал плечами Джон. — Ты бы видел Драко, когда мы только с ним познакомились. Худшего брюзги в жизни не встречал…

Он направился к выходу, остальные последовали за ним, и лишь Гермиона с Саймоном, напротив, слегка замедлили шаг.

— Хотела расспросить о моих способностях, — догадался Саймон, кивая в сторону Гермионы. — Никогда прежде не видел такого неподдельного интереса.

— Гермиона работает в отделе магического правопорядка, — пояснила Джинни, — а ещё она обожает исследования. Одно из её хобби.

— Я считаю невероятным то, что ты научился контролировать свои способности без магии, — произнесла Гермиона, в восхищении покачав головой. Она на секунду задумалась, глядя на Джинни. — Ох! Джинни, ты держалась очень хорошо сегодня! Я подозревала, что Харперу совсем не понравится использование правила Паттерсона, и меня не может не радовать, что оно таки сработало.

— Как и меня, — кивнула Джинни.

— Нам следует поспешить на обед, я умираю с голода! — напомнила Гермиона и ускорила шаг, догоняя Рона.

Джинни же наоборот немного отстала, ей надо было собраться с мыслями после того, как она пережила самый кошмарный час в своей жизни. К её удивлению, Саймон остался рядом.

— Она немного пугает, я имею в виду Гермиону, — негромко сообщил он. — Блестящий ум, тут не поспоришь. Но это как раз вызывает опасения.

Джинни хихикнула:

— За это мы её и любим.

— Она сказала кое-что, что заставило меня задуматься, — отметил он хмурясь. — Джин, дорогая, ты ведь знаешь, что у меня проблемы с укрощением сильных эмоций. И я боюсь не сдержаться во время дачи показаний.

Джинни вскинула брови — она об этом не подумала!

— Как насчёт Умиротворяющего бальзама перед выступлением?

Саймон покачал головой.

— Один глоток, и я стану бесполезен на несколько часов, — с сожалением признался он.

— Думаю, ты справишься, — заверила Джинни, обняв его за плечи. — Я уверена, ты сможешь. Просто игнорируй окружающих, представь, что при разговоре присутствуем лишь мы с тобой. У тебя всё получится.

— Это не нервы, дорогая, — заметил Саймон. — Я не боюсь выступать на публике.

Он моргнул и полез рукой в спорран, закреплённый на поясе, Саймон снова был облачён в традиционный шотландский наряд. Но в отличие от предыдущего раза, теперь на нём был ещё и зелёный клетчатый плед, перекинутый через плечо — как предположила Джинни, фамильная реликвия клана Кинкейдов. Плед крепился на плече брошью с гербом и девизом рода: «Я это буду защищать».

Джинни дотронулась до его руки.

— Что же тебя тревожит? — спросила она. — Пожалуйста, Саймон, я не хочу, чтобы ты соглашался на это, если чувствуешь себя не в своей тарелке.

— Но задача не в том, чтобы мне было комфортно, ведь так? — возразил он, упрямо глядя на неё. — Я хочу, чтобы с Драко сняли обвинения, и я сделаю это, чего бы мне это ни стоило, я так решил. Просто я хотел тебя предупредить на всякий случай.

Джинни размышляла над его словами весь обед, а Саймон вёл себя вполне непринуждённо, они с Джорджем поладили так быстро и легко, что у Молли глаза оказались на мокром месте, когда Джордж от души смеялся над очередной шуткой Саймона — впервые за многие годы. Джон и Билл обсуждали древние проклятия — очевидно, Джон почерпнул знания от австралийских аборигенов — а Гермиона и Рон развлекали Виктуар. Со стороны они выглядели как одна большая дружная семья за совместным обедом.

Джинни ни на секунду не переставала думать о суде. Вся линия обвинения, выстроенная Харпером, основывалась на двух главных преступлениях — нападении и убийстве, именно они могли в итоге послужить причиной для заключения в Азкабане. Гермиона предупредила её, лишь подтвердив опасения Джинни, что Харпер сконцетрирует всё своё внимание именно на этих обвинениях и, вполне вероятно, пригласит Падму Патил и Денниса Криви выступить в суде. Но кто знает, что именно видел Яксли в ту ночь? Во время финальной битвы в Хогвартсе царил полнейший хаос — неразбериха, страх и смерть, Джинни видела лишь окончание легендарного сражения.

Гермиона шептала ей последние наставления, пока они шли к залу заседаний после обеда.

— Ты взяла хороший темп с самого начала, Джинни, — говорила она. — Тем самым ты показала уверенность в собственных силах и хорошее понимание дела. Продолжай в том же духе, и ты останешься на коне. Только помни — ты знаешь, что ожидать, знаешь, какие обвинения против него выдвинуты, и всё, что может тебе понадобиться для его защиты, есть в твоей папке.

— Но они тоже в курсе тех фактов, на которых я планирую строить защиту, — отметила Джинни. Одной из важных стадий её подготовки к адвокатской работе по делу Драко было внимательное изучение всех материалов и отбраковка всего, что к делу отношения не имело — вроде любимого вкуса мороженого. Но всё же в распоряжении обвинения были все те же факты, которые Джинни удалось собрать, пока она ещё работала аврором. — Они точно знают, где и как нужно надавить.

— Но знаешь и ты, — не сдавалась Гермиона. — Однако есть ещё кое-что, о чём я обязана тебя предупредить — это касается Саймона Кинкейда.

Они как раз подошли к залу суда, в котором собрался уже почти весь Визенгамот, до часу дня оставалась ещё пара минут.

— Тишина в зале, — объявил Кингсли, занимая своё место в центре судейской ложи.

— Это может подождать? — шепнула Джинни.

— Просто возьми это, заметка из моего исследования, — торопливо пробормотала Гермиона и сунула кусок пергамента в ладонь Джинни. Одарив её ободряющей улыбкой, Гермиона поспешила за Роном и остальными Уизли, чтобы занять своё место.

Пока остальные так же рассаживались по местам, а охранники отправились за Драко, Джинни уселась за свой стол и развернула пергамент. Как и всегда, записка Гермионы содержала несколько ключевых тезисов, и некоторые из них были даже не на английском. Аккуратным круглым почерком Гермионы было написано:

Шотландская кельтская народность: Хирам, сына Доннчаха, сына Александра, сына Иоанна.

Благородная линия Иоанна — вождь клана?

Джинни раздражённо фыркнула. Что такого важного в этом Иоанне, что Гермиона так срочно хотела ей сообщить? Драко был чистокровным британский волшебником, и вряд ли кто-то из шотландцев приходился ему прямым родственником. Саймон, ввиду его чистокровности, вероятно, мог являться каким-то его далёким кузеном, — у всех чистокровных семей были общие родственники, — но Саймон был изгнан из семьи. Так какое отношение могут они иметь к этому делу? Был ли Саймон прямым потомком вождя Иоанна, что бы это ни значило? И каким образом это связано с Драко?

И в тот миг, когда Кингсли стукнул своим молотком, Джинни вдруг осознала, что имя Хирам звучит очень знакомо.

— Тишина в зале! Заседание объявляется открытым, — произнёс Кингсли, едва последний из судей занял своё место. — Визенгамот собрался здесь сегодня, чтобы рассмотреть доказательства и выслушать показания свидетелей по делу Магической Британии против Драко Малфоя. Истец согласился предоставить право защите первой представить свои доказательства.

Харпер подчеркнуто доброжелательно усмехнулся Джинни со своего места.

Драко был препровождён в зал суда каких-то пару минут спустя. На нём снова был костюм-тройка Джона, и он смотрел на судей и прочих присутсвующих чуть ли не с презрением. Он выглядел в точности так, как высокомерный ушлёпок Малфой, каким он был в школьные годы. И только Джинни знала, что за этим показным равнодушием скрывается страх и неуверенность.

Она поднялась, стараясь утихомирить дыхание. Начало было самой лёгкой частью.

— Спасибо, верховный чародей. В первую очередь я хотела бы опровергнуть обвинение в том, что мой подзащитный является Пожирателем смерти.

— Пожалуйста, продолжайте, — кивнул Кингсли.

— В прошлом Визенгамот определил Пожирателей смерти как тех, кто носил метку Тома Риддла, — заявила Джинни. — Могу ли я подойти к подзащитному?

Как только Кингсли снова кивнул, Джинни направилась к Драко, вцепившегося руками в подлокотники кресла.

— Пожалуйста, вашу левую руку, — пробормотала она.

Драко слабо улыбнулся в ответ и приподнял левую руку.

— Визенгамот может убедиться, что никакой тёмной метки нет на предплечье моего подзащитного, — продолжила Джинни, повернув руку Драко внутренней стороной и закатив его рукав до локтя, представляя на всеобщее обозрение совершенно чистую бледную кожу его предплечья. — Как было сообщено ранее, подзащитный жил как маггл последние восемь лет, страдая от амнезии, отсюда вытекает, что у него нет возможности и знаний, чтобы наложить косметические или маскировочные чары для сокрытия тёмной метки. Следовательно, мой подзащитный не является Пожирателем смерти.

— Вполне закономерно, — заметил Кингсли, в его голосе звучало заметное удивление. — Прошу Визенгамот голосовать. Прошу всех тех, кто считает, что Драко Малфой не был и не является на данный момент Пожирателем смерти, поднять руки.

Подавляющее большинство членов Визенгамота подняли руки. Осталась лишь небольшая горстка сомневающихся.

Кингсли ударил молоком.

— Обвинение в причастности к Пожирателям смерти полностью снято.

Джинни наконец выдохнула воздух, который набрала до того, как вернуться на своё место. Минус одно обвинение, осталось девять.

— Защита просит разрешения вызвать первого свидетеля, — объявила Джинни.

«Саймон, — мысленно обратилась она к нему, — твой выход!»

Словно по её мысленной команде, Саймон поднялся со своего места и направился к креслу, возникшему перед ложей Визенгамота. Он двигался чопорно и опустился в кресло свидетеля так осторожно, словно оно могло обжечь его.

Джинни не могла не заметить убийственный взгляд, которым наградил Саймона колдун, сидевший по правую руку от Кингсли. Это был кареглазый маг, которого она уже видела прежде, именно он утверждал в клинике Святого Мунго, что лечение, которому вынужденно подвергли Драко, ужасно для чистокровного волшебника.

Как заметила Джинни в процессе представления Визенгамота в начале слушания, он также являлся обладателем имени, звучавшего как нетрадиционное английское, хотя его акцент и говорил об обратном. Джинни тут же вспомнила о куске пергамента, который ей вручила Гермиона. Ей ничего не было известно о кельтских народностях и их языке, но она готова была побиться об заклад, что кареглазый волшебник свободно говорит на гэльском.

Кусочки головоломки сошлись. То, как нервничал Саймон, подсказка Гермионы. Перси мог бы гордиться тем, что она заинтересовалась именем и происхождением правительственного чиновника.

«Пожалуйста, Саймон, — мысленно взывала Джинни, — оставайся сильным. Сделай это ради Драко».

— Мой первый свидетель, — объявила она под запись.

— Пожалуйста, назовите суду своё полное имя, — обратился к нему Кингсли.

— Ладно, — отозвался Саймон, поправляя плед на груди. — Исключительно в угоду формальности. Я — Саймон Блэк, сын Хирама, сына Доннчаха, сына Александра, сына Иоанна.

Судебный секретарь в ужасе взглянул на Кингсли, не понимая, как именно записать такое поэтичное представление.

— Всё в порядке, парень, — подбодрил Саймон, заметив растерянность секретаря. — В моей народности, я известен как Саймон Блэк, сын вождя клана, от Иоанна по Транентской благородной линии.

— А для Министерства магии Великобритании? — спросил Кингсли немного раздражённо.

Саймон улыбнулся, глядя не на Кингсли, а на кареглазого волшебника рядом с ним. Глаза Саймона — точно такие же карие — блеснули.

— Для Министерства я Саймон Кинкейд, ведь так, отец?