Мир тебе, Воин (джен)

Новость о том, что Кайт Сорнэй обзавёлся личным автомобилем, быстро распространилась по школе. Тень шептала, что теперь Ник засунет кулак себе в глотку, но тот куда-то запропал и потому не мог оценить стремительность взлёта своего одноклассника по лестнице финансового благополучия.

Пока же это благополучие заставляло Кайта после уроков задерживаться в школьной библиотеке, чтобы хоть немного оттянуть время возвращения в недавно обретённую семью. Грэм Маршалл выражал молчаливое удовлетворение, наблюдая, как серьёзно мальчик относится к учёбе, не испытывая при этом излишней привязанности ни к оценкам, ни к теориям, за знание которых ставятся эти оценки. Внук видел путь — и планомерно шёл по нему. Оставалось только подкорректировать цель.

Вернувшись домой, Кайт сменил школьную форму на джинсы с футболкой. Варда Маршалл решила всё же повременить с походом за покупками. Она, правда, попробовала облачить Кайта в одежду сына, всё ещё хранившуюся в одном из сундуков на чердаке. Но, к счастью, Уорли был выше и шире Кайта, что избавило последнего от подобного наследства. Сам Уорли, глядя на попытки матери, возразил: «Прежде чем раздаривать вещи, нелишне было бы спросить их хозяина». На что Грэм Маршалл заметил: «Твоим является купленное на твои деньги».

За пару часов до ужина вернулась Беата. Хотя отец предлагал оставить место швеи, наученная горьким опытом она не торопилась прощаться с бисером и золотой нитью. Найти новую работу было явно труднее, чем заключить новый контракт на аренду. Кроме того, ей, как и Кайту, работа давала чувство свободы и возможность, хоть изредка, встречаться с Рэем Барни. Видимо, тренер был тоже поражён её внезапным превращением в наследную затворницу особняка Маршаллов и высказывался с присущей ему прямотой и резкостью. Беата последние дни ходила сама не своя. Вот и сегодня, едва войдя в дом, она рухнула на диван, положив голову на плечо сына, сидящего с книгой, и начала что-то говорить об иглах, нитях и сложности рисунка. А Кайт, замерев, прислушивался к тому, что слышал внутри неё.

Когда Беата, выплеснув весь свой день в словах, побрела наверх, двери гостиной распахнулись, и довольный голос Уорлэя Маршала произнёс:

— Смотрите, кто пришёл пропустить со мной пару стаканчиков перед ужином!

Увидев, что в комнате только Кайт, он нахмурился. Поначалу добродушно принявший нового родственника Уорли постепенно стал замечать пристальный интерес отца к отпрыску Беаты и задумывался, не его ли собственная несостоятельность в качестве будущего наследника стала причиной прощения опальной дочери.

— Отец дома? — спросил он мальчика, сжавшего страницы книги так сильно, что начала рваться бумага.

Краска отлила от лица человека, стоявшего позади Уорлэя. Он пошатнулся и схватился за грудь, словно пытаясь достать ставшее слишком горячим сердце.

— Ты в порядке? — повернулся к другу Уорли.

Мальчик вздрогнул, очнувшись.

Ауриго Борелиас снова начал дышать, жадно втягивая воздух.

— В порядке. Просто сердце прихватило.

— Сердце?

— Всё уже прошло.

— Дедушка у себя в кабинете, — раздался хриплый голос Кайта.

— Располагайся, — Уорли широким жестом обвёл гостиную. — Я его позову.

Он скрылся в коридоре. Ауриго опустился на диван рядом с Кайтом.

— Уорли упоминал, что господин Маршалл решил приютить юное воплощение Мелкона.

— Я не Мелкон.

— Но ситуацией с волками вы воспользовались весьма умело. Уверен, этот дом оказался намного уютнее вашего прежнего жилища, — он склонил голову в полунасмешливом поклоне.

— Я знаю, что это не волки.

— Надо было что-то придумать для народа. Ожившие демоны могут в будущем сослужить дурную службу. Легко решить, что и победить их может лишь оживший герой. А всем остальным можно продолжать спать. Эти шеаты, хоть и ужасны на вид, до невозможного глупы и буквально сами лезут под пули. Может, во времена Мелкона люди и погибали от их клыков, но сейчас у нас есть винтовки и патроны. И когда их перебьют и сожгут тела в горах за городом, придёт время пересмотреть нашу оборонную доктрину. Слишком долго Гелиадор был просто культурной столицей. Использовать любую ситуацию себе на пользу — важное умение, — он улыбнулся.

В гостиной появились старший и младший Маршаллы.

— Ауриго, рад, что ты навестил нас, — Грэм пожал руку мэра Гелиадора. — Уорли, возможно, рассказывал о моём внуке, — он указал на Кайта.

— Мы с Кайтосом Сорнэем хорошо знакомы. Очень одарённый мальчик.

Лицо Грэма Маршалла, довольного похвалой, посветлело.

— Ты останешься на ужин?

— К сожалению, не могу. Обсужу с Уорли пару вопросов и побегу. Но обязательно найду время, чтобы снова встретиться с моими дорогими друзьями, — он пристально посмотрел на Кайта.

Во время ужина разговор вернулся к вечернему гостю.

— Что сказал Ауриго, они скоро разберутся с этими волками? — спросила Беата, разглядывая свою тарелку.

— Он взялся за дело весьма решительно, — ответил Грэм. — Думаю, скоро город будет очищен от них.

— Если Ауриго ставит цель, он её добивается, — кивнул Уорли.

Взгляд отца едва заметно затуманился: Грэм Маршалл хотел бы, чтобы подобным качеством обладал его сын.

— Должен похвалить тебя, Кайтос, — сказал он, поворачиваясь к внуку. — Не каждый к пятнадцати годам может похвастаться близким знакомством с главой города.

— Мы встречались на фестивале, — опустив глаза, пробормотал Кайт.

А вечером Грэм подошёл к нему и сказал:

— Кстати, о фестивале. Я сегодня виделся с Гором Скалатэни и спросил о тебе. Он вспомнил, что о каких-то расходах, связанных с летним праздником, его просил Кианан Янар. Всё уже было утверждено. Чтобы внести изменения, ему пришлось предложить очень весомую сумму. Ты не перестаёшь меня удивлять, — он положил тяжёлую руку на плечо внука. — Думаю, я не ошибся в тебе.

Пробормотав слова благодарности, Кайт поднялся к себе в комнату, пытаясь осмыслить услышанное. Почему Альраи попросил сделать Мелконом никому не известного мальчика? Чем его не устроила кандидатура Найджела? Может, он решил, что внук Вилена Деврая мог унаследовать малодушие своего деда? Но, зная Альраи, трудно было заподозрить его в подобной предвзятости.

«Спрошу профессора», — решил Кайт, досадуя, что завтра не воскресенье.

Но шанс поговорить с Норвеном Войдом представился на следующий день. Профессор неожиданно появился на пороге библиотеки, где Кайт прятался от встреч с властью облечёнными гостями особняка Маршаллов.

— Биджой сказал, что вы здесь, — проговорил профессор, подходя к его столу. — Как ваши дела?

— Учитывая, что уроки закончились, а я всё ещё сижу тут, процесс адаптации к новому дому проходит медленнее, чем хотелось бы, — вздохнул Кайт. — А вы пришли по поводу олимпиады?

Войд кивнул.

— Спасибо, что нашли меня. Я как раз хотел спросить вас.

— Трудное задание?

— И это тоже, — Кайт посмотрел в тетрадь. — Но сейчас… Вы не знаете, зачем Альраи мог попросить Гора Скалатэни заплатить за моё участие в фестивале?

— Кто вам сказал? — пробормотал Норвен, бледнея.

— Дедушка. Значит, это правда? Но зачем я понадобился Альраи?

— Лучше вам не знать.

— Зачем было выбирать меня на такую важную роль?

Профессор опустился на стул рядом с Кайтом:

— Возможно, он считал, что вы подходите для этой роли.

— Но он же меня совсем не знал.

— Вы говорили, что встретили его в свой самый первый день в Гелиадоре.

— Мы беседовали всего пару минут. Как за это время он мог решить, что я сумею стать достойным Мелконом?

— Он видел вас ещё раньше, во время фестиваля Небесных Кораблей, — медленно проговорил Норвен.

— Раньше? Это когда мама привозила меня познакомиться с бабушкой и дедушкой? Но мне же тогда было два года. Хотите сказать, что я, маленький, так громко кричал и махал руками, что Альраи решил — вот идеальный сосуд для Мелкона?

— Вы слышали когда-нибудь о Великой спирали? — пристально глядя в его глаза, спросил Норвен.

— Кажется, что-то слышал, — после паузы ответил мальчик.

— И он… слышал. И нашёл формулу, рассчитывающую точную дату рождения тех, кто проходит по ней последний круг. И это были те же числа, что назвала ему ваша мать, встретив на фестивале Небесных Кораблей.

— Нет, не может быть! Как Альраи мог быть уверен, что колокол ударит именно в этот год?

— Он мог быть уверен, — глухо проговорил профессор. — Все эти годы он хранил выброшенную мной скрижаль. Когда вы спасли Твида Садатони, Кианан убедился в своих предположениях и оставил скрижаль на траве, чтобы нашедший её Тарий открыл последний, третий, замок.

Кайт растерянно смотрел перед собой.

— Так вот зачем это всё… — прошептал он.

— Бога Войны, способного нанести Гадару смертельный удар, могла вернуть на землю только душа, наполненная светом. Ваша таковой не оказалась. Пока Кианан уверен в этом, вы в безопасности.

— Альраи ошибался, — тихо проговорил Кайт. — Мои руки не для ударов.

— Будет лучше, если он не станет искать им другого применения, — хмуро ответил Норвен.

— А вы? Вы говорили, что никогда не хотели участвовать в подготовке фестиваля. Почему вы пришли учить нас?

— Кианан попросил меня. Я не мог ему отказать. Я думал, он спас мне жизнь. Хотя и это оказалось ложью.

— Но зачем он попросил вас? Он же знал… — Кайт не договорил, боясь словами причинить боль.

Лицо профессора залила тень.

— Надеялся, что, почуяв рядом приспешника Гадара, открывшего один из замков на его цепях, Мелкон выскочит из вас, будто игрушечный клоун из коробки.

— Альраи думал, я стану ненавидеть вас? В этом он ошибался ещё больше, — с печальной нежностью произнёс мальчик.

* * *

На следующий день после уроков класс под руководством старосты Стинэя Биджоя отправился убираться на школьном дворе. Кайт собирал листья и бросал их в костёр. Догорая, они казались ему жизнью, которой он мог бы жить, если бы не пошёл прогуляться вдоль реки тем далёким мартовским вечером. Ещё одни жёлто-алые звёзды легли в огонь — то была жизнь, в которой он не пошёл за слепой девочкой с именем печальным, будто отблеск свечи.

— Зачем тебя искал Войд? — спросил подошедший Стинэй.

Порыв ветра бросил им в лицо дым и кусочки пепла. Кайт потёр начавшие слезиться глаза.

— Профессор помогает мне подготовиться к поступлению в университет. Он просто зашёл узнать, как у меня дела.

— Раньше он тебя на дух не переносил.

— Это было раньше, — глядя в огонь, проговорил Кайт.

— Волки, о которых говорят в новостях, — шеаты? — он понизил голос.

— Да.

Стинэй сжал рукоять метлы. Что скажет Тирс теперь, когда бой с тренировочного поля переместится на городские улицы?

— Мэр обещал, что быстро с ними разберётся, — добавил Кайт, заметив беспокойство, появившееся во взгляде старосты.

— Они должны что-то обещать. Но шеатов становится всё больше, и всё чаще пропадают люди. Что они делают с людьми? Пожирают их?

Кайт не ответил, продолжая смотреть в огонь. Теперь костёр напоминал ему дым, поднимающийся от сжигаемых в горах чёрных шкур.

— Биджой, Сорнэй, вы не болтать сюда пришли! — раздался голос учителя. — У ограды ещё полно листьев.

— Я соберу, — Кайт поднял грабли, пакет и пошёл к деревьям, росшим у самой стены.

Жёлто-красных звёзд набралась целая гора. Он опустился на колени, перекладывая их в пакет для мусора, когда заметил за оградой что-то чёрное. Он медленно выпрямился.

Чудовище колыхнулось — волны кожи и меха, держащиеся на до странного не большом скелете. Когтистая рука царапнула по металлическим прутьям.

Готовый вырваться крик замер выдохом. Кайт шагнул вперёд. Чудовище не отпрянуло. Оно продолжало смотреть на детей, сжигающих листья под ясным осенним небом. Густая жидкость стекала с длинной шерсти, и казалось, чудовище плачет, вспоминая то время, когда было таким же ребёнком.

— Ник? — в ужасе прошептал Кайт.

Чудовище вздрогнуло. По телу пошли волны, напоминающие судороги. Издав нечленораздельный возглас, оно уползло, слившись с тенью.

Кайт коснулся влажного, в бисеринках холодного пота лба.

— Эй, Сорнэй, чего ты там копаешься? — крикнул из аллеи Биджой.

Кайт стал машинально складывать листья, всё ещё видя перед собой шеата. Оставив пакет возле костра, он подошёл к старосте.

— Стинэй, а почему Ник не приходит в школу?

— Ты что, не слышал, учительница же сказала, ему нездоровится. Простудился, наверное.

— На подготовительных курсах он тоже последнее время не появляется, — заметил их товарищ. — А туда даже мёртвые ходят, чтобы не пролететь на тестах.

— Наверное, его утащил в свою пещеру и сожрал огромный волк, — засмеялся его друг. — Ник пухленький, как пирожок, аппетитная пища.

Они продолжили, шутя, собирать последние листья. А Кайт стоял, молча глядя на школьную ограду. Когда вся листва превратилась в золу и пепел, а мётлы и грабли были возвращены в хозяйственную постройку, он подошёл к ожидавшей его машине и сказал водителю:

— Пожалуйста, отвезите меня в Храм Даглар.

— Но у меня приказ доставлять вас из школы домой.

— Сегодня мне нужно в Храм, — твёрдо сказал мальчик. — Это ненадолго.

— Ну, хорошо, — сдался водитель. — Туда, а потом сразу домой.

Пока они неслись по улицам Гелиадора, Кайт думал о том, что нарушает данное профессору обещание, что ещё одна возможная жизнь сгорает. Автомобиль остановился на парковке у южных ворот. Обычно полностью заполненная теперь, когда Храм официально был закрыт на реставрацию, она насчитывала всего пару машин.

— Подождите меня здесь. Я скоро вернусь, — сказал Кайт, направляясь к калитке, за которой поднималась разомкнутая арка.

Кайт коснулся металлических прутьев, раздумывая, имеет ли право сам открыть засов, находясь по эту сторону. На тропинке послышался звук шагов, и к воротам вышел Саймон Триггви.

— Кайт? — поражённо проговорил он.

— Роли переменились, — печально улыбнулся его бывший бог. — Ты впустишь меня?

— Конечно! Подожди, — он торопливо опер засов. — Альраи сказал, вы с профессором больше не придёте, но я знал, что ты не оставишь нас.

— Я ненадолго, — сказал Кайт. — Мне нужно поговорить с Альраи.

— Я тебя провожу.

— Как вы?

— С наступлением темноты мы отправляем в город стражей. Шеатов становится всё больше. Людей просят оставаться по вечерам дома, но нельзя остановить жизнь целого города с заходом солнца. Кто-то всё равно попадается. Говорят, шеаты утаскивают их в свои пещеры. А тех, кого не могут утащить, кусают. Укушенный шеатом человек сходит с ума и убегает из дома. Альраи с мастером Лестером подумывают о том, чтобы организовать патрули.

— Что делают стражи с шеатами, когда находят? — медленно спросил Кайт.

— У стражей каменные клыки, они легко разрывают мокрые шкуры. А их самих почти невозможно ранить.

В главном здании Альраи не оказалось, и они направились к заводи. Настоятель сидел у воды и смотрел, как плывут опавшие листья.

— Альраи, Кайт пришёл поговорить с вами, — почтительно произнёс Саймон.

— Если можно, я хотел бы, чтобы Наал и Табит тоже пришли, — попросил Кайт.

— Я найду Найджела и Вирджи, — кивнул Саймон и отправился к павильонам.

Кианан поднял голову.

— Как Норвен?

— Профессор много работает, как всегда, — медленно ответил Кайт. Если когда-то в нём и бились волны гнева, они отступили перед этим за несколько недель глубоко постаревшим человеком. План Кианана — один молниеносный удар в сердце Гадара — рассыпался. На улицах города, который он хотел защитить, плодились чудовища и пропадали люди.

Снова послышались шаги. Саймон возвращался, ведя за собой Найджела и Вирджи.

— Спасибо, что пришли, — тихо сказал Кайт.

Их фигуры окутало золотой свечение — и два сияющих призрака ступили на землю, почти не приминая травы.

— Я пойду, — Саймон почтительно поклонился.

— Останься, — протянул к нему руку Кайт. — Ияри слушается только тебя.

— Что ты хотел нам сказать? — спросила Табит, и в её строгом, грозном голосе мелькнул страх.

— Сегодня возле школы я видел шеата.

— Не может быть, — возразила Вирджи. — Шеаты охотятся только по ночам.

— Ты, наверное, спутал с ним какого-нибудь бродячего пса, — губы Найджела чуть изогнулись.

— Этот шеат вышел не на охоту. Он хотел посмотреть на место, где учился.

— Что? — поражённо прошептала Вирджи.

— Шеаты — люди. Тот, кого я встретил сегодня, был моим одноклассником.

— Не может такого быть! — горячо повторила она.

Альраи, совершенно раздавленный, посмотрел на Наала.

— Мы догадывались. Их становилось всё больше, а дома в Гелиадоре пустели, — медленно проговорил Бог Исцеления, опуская взгляд.

— Должен существовать другой способ, кроме убийства! — воскликнул Кайт. — Какое-то заклинание!

— Наал должен искать слова, способные победить Гадара! — выступил вперёд Найджел. — Ему некогда спасать озверевших тварей.

— Найджел прав, — поддержала его Табит. В ней больше не было страха, только непонятное облегчение и грозная сила. — Может, когда-то они и были людьми, но они отдали себя тьме! И нам придётся их уничтожить!

— Его зовут Ник! — воскликнул Кайт. — Я смотрел в глаза этого чудовища и видел там Ника!

— Тогда нам всем лучше оставаться слепыми, — глухо проговорила Табит, тая.

— Мне жаль, — прошептал Наал, исчезая вслед за ней.

— Если хочешь, сам спасай своего друга. Хотя я бы не советовал этого делать, потому что он перегрызёт тебе горло прежде, чем ты успеешь приблизиться, — сказал Найджел.

Кайт сгорбился и побрёл назад к воротам. Саймон побежал за ним. У калитки они остановились.

— Ты ещё вернёшься? — спросил его бывший сателлит.

— Да, я вернусь.

* * *

В воскресенье в назначенное время Кайт сидел за столом в прямоугольной гостиной, освещённой лампами, помогающими почти не проникающему сюда солнцу. Профессор сидел рядом, но не начинал урок, видя, что мальчик раскрыл учебник, но не замечает в нём ни одной буквы.

— Я был в Храме, — вдруг печально проговорил Кайт. — Простите, я нарушил своё обещание, профессор.

Норвен Войд сжал в тонких пальцах карандаш.

— Я понимаю, почему вы не хотите, чтобы я ходил туда. Но ничего уже не поделаешь. Я вернулся сюда, и значит, мне уже не прожить, отрезанным от этого мира.

— Лучше вам было оставаться на своём севере, — горько пробормотал Норвен, потом схватил его за руку. — Я пытаюсь спасти вам жизнь!

— Знаю, я знаю, — проникновенно проговорил Кайт. — Но моя жизнь сплетена с жизнями других людей. И эти люди сейчас превращаются в звероподобных чудовищ.

— Шеаты? — поражённо выдохнул Норвен.

— Они люди! Отчаявшиеся, отдавшие себя тьме, но люди! Я видел одного. Это был мой одноклассник.

— Который? — с презрением спросил Норвен. — Тот, что избивал вас палками в Храме, или тот, что собирался разбить вам лицо в лекционной аудитории?

— Тот, что был в аудитории, — вздохнул мальчик.

— Ради всего святого, Кайт, да что же вы такое?!

— Ник оступился. Думаю, до того, как я перевёлся сюда, остальные расписывали транспортиром его спину. Роль Мелкона и интерес ко мне дедушки вынудили оставить меня в покое. И Ник испугался, что взоры снова обратятся к нему. В момент слабости и отчаяния он встретил Тария, Экейна или, может, другого шеата, и решил, что изменившись, станет сильным.

— Это его не оправдывает, — холодно возразил Норвен Войд.

— Не оправдывает. Но я сам много раз стоял на краю. Не мне судить тех, кто ступил за край.

— Только не говорите, что вы намерены уговаривать его вернуть себе человеческий облик. Он растерзает вас раньше, чем вы успеете произнести первое слово.

— Найджел сказал то же самое.

— Не думал, что буду согласен с кем-то из Девраев, но он прав.

— Я просил Наала придумать подходящее заклинание, но он занят поиском слов, способных остановить Гадара. Возможно, это верно. Исчезнет Гадар — перестанут появляться и новые шеаты. Но сколько людей погибнет за это время? Может, вы приготовите какое-нибудь очищающее снадобье?

— Какое ещё снадобье?

— Простите, это я так… Не знаю, что придумать, чтобы спасти и шеатов, и тех, кто прячется от них в домах.

— Вы просто подросток! Пусть Наал, Табит, Кианан, начавшие всё это, ищут выход!

Кайт опустил глаза, потом сказал тихо:

— Моя мама ждёт ребёнка. Она ещё не знает, но я чувствую в ней новую жизнь. Этот ребёнок ни в чём не виноват. Я хочу, чтобы он был счастлив.

Войд покрутил в пальцах карандаш, потом сжал — карандаш сломался.

— Профессор, и ещё… Альраи… — Кайт замолчал, но продолжил, — несмотря на то, что он сделал, он беспокоится о вас.

Войд опустил голову на руки.

— Я понимаю, что вы из деликатности не можете сказать мне, — глухо проговорил он, не поднимая глаз. — Я сам шагнул за край. Появись тогда передо мной шеат, я превратился бы в огромную чёрную тварь или во что похуже. И не мне их обвинять.

— Профессор, — Кайт невесомо коснулся его плеча.

— Хорошо, я сдаюсь. Мы вернёмся туда вместе.