Quantum Entanglement (гет)

Дождь лил за окном кареты, пока она ехала по дороге в Хогвартс. Гермиона, прищурившись, смотрела сквозь запотевшее окно на фестралов, сбрасывающих капли с голов, их дыхание поднималось клубами. Впервые она ехала в экипаже одна.

Экипажи с грохотом въехали в железные ворота и остановились у парадных дверей. Студенты выскакивали из карет и бежали внутрь, держа над головой сумки и книги, чтобы не попасть под дождь. Гермиона посмотрела в затянутое тучами окно, но Северуса нигде не было видно, и поэтому, глубоко вздохнув, она собрала свои сумки и побежала под дождём в манящее тепло прихожей.

Гермиона вошла в Большой Зал с высоко поднятой головой, чувствуя на себе взгляды слизеринцев. Она прошла мимо пёстрых групп иностранных студентов, сидевших за маленькими столиками в передней части зала, но остановилась только у стола Дурмстранга, где группа бритоголовых молодых людей разговаривала голосами, неслышными из-за шума Большого Зала. Показалось ли это Гермионе или они выглядели несчастными?

Большинство слизеринских студентов почтительно кивнули, когда Гермиона приблизилась. Северус и её друзья сидели на своём обычном месте в центре стола. Они будут притворяться на людях, как и Гермиона, что всё нормально. Это был слизеринский путь. Она села между Регулусом и Арабель и достала из сумки книгу, открыв её, чтобы не встречаться взглядом с Северусом через стол.

Поверх книги Гермиона заметила, что Северус не ест. Он подтолкнул вилкой еду вокруг своей тарелки и уставился на стол. Гермиона быстро поела и снова уткнулась в книгу. Дамблдор встал и постучал ложкой по своему бокалу.

— Добрый вечер и добро пожаловать обратно в Хогвартс! Я надеюсь, что вы все хорошо провели праздники и вернулись освежёнными и готовыми к новому семестру обучения. Мы с нетерпением ждём захватывающего весеннего семестра в Хогвартсе. Мы продолжаем принимать наших международных друзей, и через две недели нас ждёт второй раунд международного турнира по дуэлям волшебников!

За гриффиндорским столом Джеймс и Сириус громко закричали. Дамблдор сверкнул на них взглядом.

— После этого финал состоится в последние выходные мая. Мировые СМИ прибудут в замок, и мы все должны сделать всё возможное, чтобы Хогвартс гордился нами.

Зал взорвался аплодисментами, Гермиона хлопнула в ладоши и попыталась вспомнить, сколько учеников из каждой международной школы всё ещё участвуют в конкурсе. Некоторые школы, как, например, Хогвартс, выигрывали все поединки. Австралийцы одержали несколько побед, и она вспомнила, что японцы тоже преуспели.

— А теперь я желаю вам всем спокойной ночи и возможности отдохнуть, прежде чем наши замечательные профессора снова будут обучать вас, — сказал Дамблдор. Заскрипели скамейки, когда сотни студентов поднялись и начали расходиться болтающими группами.

— Простите, Гермиона Блэк?

Маленькая рука похлопала Гермиону по плечу, и она обернулась, увидев ожидающую её второкурсницу.

— Профессор Слагхорн хочет видеть вас в своём кабинете, — нервно сказала второкурсница. — И… И тебя тоже, Снейп.

Северус пристально смотрел на стол. Гермиона кивнула второкурснице.

— Спасибо. Мы будем там.

Гермиона взяла свою сумку и повернулась к Северусу, но тот уже ушёл. Она заметила, как он проталкивается сквозь толпу студентов, направляющихся к подземельям, и со вздохом последовала за ним.

Гермиона догнала Северуса на лестнице, ведущей в кабинет.

— Сев, я думаю, что дело в…

Он зашагал быстрее, и она протянула руку, чтобы схватить его за одежду. Он повернулся к ней.

— Послушай, что бы это ни было, мне всё равно. Давай просто покончим с этим.

Гермиона вздрогнула, не в силах сдержаться. Северус повернулся, она последовала за ним, и они прошли остаток пути до кабинета, не обменявшись ни словом. Но хотя его слова причиняли боль, может быть, ей только показалось, что в его глазах было больше боли, чем гнева?

— А, мистер и миссис Снейп! — сказал Слагхорн, сияя и открывая дверь своего кабинета. — Пожалуйста, входите!

Гермиона поморщилась.

— Сэр, я Блэк-Снейп, — сказала она, избегая грозного взгляда Северуса.

— О, в самом деле? Так современно, миссис Блэк-Снейп, — восхищённо сказал Слагхорн, усаживаясь обратно за стол и жестом приглашая их сесть. — Только не говорите Дамблдору, что у меня есть для вас маленький свадебный подарок… О, куда же я его положил?

Слагхорн порылся в ящиках стола и, наконец, торжествующе вытащил бутылку.

— Эльфийская выдержанная медовуха, — заговорщицки сказал он им. — Вкусная. Вот — это для тебя. — Он передал бутылку Северусу, который едва смог скрыть скривившуюся губу, и Гермионе захотелось рассмеяться. На мгновение ей показалось, что ничего не изменилось.

— Теперь я знаю, что волшебный мир может ожидать от вас двоих очень многого, — сказал Слагхорн. — Волшебник, столь же талантливый в зельеварении, как ты, Северус, и дуэлянт, как ты, Гермиона, девочка моя, — помяните моё слово, вы вдвоём далеко пойдёте.

— Спасибо, профессор, — сказала Гермиона, когда стало очевидно, что им нужно что-то сказать.

— Не стоит об этом, — отмахнулся Слагхорн, махнув рукой. — Так на чём я остановился? Ах да, причина, по которой я хотел вас видеть. Как я уверен, вы знаете, у нас не так много студентов, которые женятся до окончания учебного года, — он подмигнул. — Но такое случалось и раньше. Скажем так, у школы был такой прецедент. И, конечно же, супружеским парам не подходит жить отдельно в общежитиях. Так что для вас отведена небольшая отдельная комната.

— О Боже, — пробормотал Северус себе под нос. Гермиона кашлянула, чтобы скрыть это.

— Сэр, Боже мой, мы никогда не думали, что это возможно, — сказала она. — Но, э-э, нам бы не хотелось отнимать пространство, в котором нуждается школа. Правда, мы не против жить в наших общежитиях.

— Да, в конце концов, мы решили пожениться пораньше, — сказал Северус, приходя в себя. — Мы могли бы подождать. Было бы несправедливо по отношению к другим студентам, если бы у нас были особые привилегии.

— Нет, нет, — сказал Слагхорн, ничуть не смутившись. — Это решил сам профессор Дамблдор. Он решительно настаивал на этом.

Гермиона стиснула зубы, а Северус нахмурился. Конечно, Дамблдор настоял, чтобы они жили в отдельной комнате. И неважно, что в результате один из них умрёт.

— В таком случае, сэр, мы очень рады, — сказала она, когда стало ясно, что Северус не может — или не хочет — ответить.

— Я так и знал, — усмехнулся Слагхорн. — Теперь ваша комната расположена двумя коридорами дальше слизеринской гостиной, сразу за портретом Мерлина. Лучше бегите в свои спальни и соберите вещи.

Северус отодвинул стул и встал, не глядя на Гермиону.

— Благодарю вас, сэр. Сейчас мы пойдём и перенесём наши вещи из спальни.

* * *

В спальне слизеринских девушек Гермиона бросила сумку на пол возле кровати с балдахином и села. Прошла целая вечность с тех пор, как она была здесь в последний раз. Её чемодан стоял в ногах кровати, а книги всё ещё лежали в беспорядочной стопке. Было непостижимо, что она должна покинуть это место и жить в одной комнате с Северусом — человеком, который, вероятно, теперь ненавидел её больше всех на свете. Это была катастрофа.

Занавески на кровати напротив дёрнулись и отодвинулись.

— Я должна отдать тебе должное, — сказала Арабель, вытягиваясь поперёк кровати. — Ты действительно умеешь устраивать сцены.

Гермиона замерла.

— Прошу прощения?

Это был первый раз, когда один из друзей Гермионы обратил на неё внимание после свадьбы. Арабель сцепила пальцы за головой и повернулась к Гермионе.

— С отцом Северуса, конечно. Действительно. Почему ты не устроила всё так, чтобы всё выглядело, будто маггла убил кто-то другой? Теперь Северус такая обуза. Нам пришлось провести все каникулы, поддерживая его, и, честно говоря, это становится немного удручающим.

Голос Арабель был таким раздражённым, что Гермиона открыла рот, но не смогла подобрать слов. Алекто вышла из ванной, вытирая полотенцем волосы.

— Арабель хочет сказать, что он расстроен, — сказала она. — Я тоже ничего не понимаю. Почему ты этого не сделала?

Гермиона уставилась на них.

— Вы… Я думала, вы не разговариваете со мной?

Арабель села и тряхнула волосами.

— Да ладно тебе, Гермиона. Очевидно, Северус должен думать, что мы за него — иначе он сойдёт с ума, разве я не права?

Гермиона поразмыслила и пришла к выводу, что Арабель была права.

— Мы видели твои воспоминания, — напомнила ей Алекто. — Северус всё портит, когда думает, что он один. Мы знали, что он нуждается в нас больше, чем ты.

— Я просто не понимаю, почему он так зол, — сказала Гермиона, давая волю своим мыслям. — Мы все убивали раньше. Я знаю, что не должна была этого делать, но его отец был жестоким куском дерьма. Я не думала… Я никогда не думала, что он…

Голос Гермионы оборвался, и она не смогла продолжить. Арабель вздохнула, глядя на Гермиону со смесью жалости и раздражения.

— Ты действительно не понимаешь?

Ответ Гермионы, должно быть, отразился на её лице, потому что Арабель объяснила:

— Потому что это была не твоя работа, а его.

— Вот почему я убила Амикуса, — сказала Алекто. — Это должна была быть я.

— Но на самом деле, — закончила Арабель. — Мы не понимаем. Любой из нас мог бы пойти и убить этого маггла на следующий же день, и это выглядело бы как случайность. Рабастану это, наверное, даже понравилось бы. Была ли в этом какая-то необходимость?

Гермионе пришлось заставить себя закрыть рот. Она молча смотрела на Арабель и Алекто.

— Нет, — сказала она наконец. — Потому что тогда я солгала бы Северусу, а я не могла этого сделать. Я пообещала ему, что никогда не буду лгать.

Арабель и Алекто уставились на Гермиону, как будто эта идея была настолько странной, что они не могли даже начать понимать её.

— Гриффиндорцы, — пробормотали Арабель и Алекто уголком рта.

Гермиона, не обращая на них внимания, достала из шкафа охапки мантий и платьев и сложила их на покрывале.

— Что ты делаешь? — спросила Алекто.

— Дамблдор договорился, что его новобрачные студенты будут жить в одной комнате, — сказала Гермиона, чётко выговаривая каждое слово.

Арабель и Алекто смотрели на Гермиону несколько долгих секунд.

— Что ж, это печально, — сказала Арабель, поджав губы. — И всё же мы поможем тебе собрать вещи. — Она подняла мантию, которую Гермиона бросила на кровать, неодобрительно покачав головой. — Это мантии, честное слово, Гермиона, их надо вот так складывать.

Арабель оттолкнула Гермиону с дороги и заняла её место, расстелив мантию на кровати и аккуратно сложив её от рукавов и воротника к середине. Алекто поспешила на помощь, и вскоре весь гардероб Гермионы был аккуратно упакован. Гермиона уставилась на свой красиво сложенный чемодан. Может быть, складыванию мантий учили в детстве?

— Ты в порядке? — спросила Арабель, проверяя ящики прикроватной тумбочки. — Ты выглядишь… Больной. Разве она не выглядит больной, Алекто?

— Да, не очень хорошо, — согласилась Алекто, наклонив голову, чтобы получше рассмотреть Гермиону. Гермиона заёрзала под их взглядами.

— И ты прибавила в весе, — заметила Арабель. — Я не заметила сразу, но теперь, когда мы не виделись несколько недель, это очевидно.

Гермиона нахмурилась. К рождественским праздникам её живот стал выделяться, и она начала применять скрывающие чары, которые придавали её животу видимость плоскости. Конечно же, Арабель и Алекто ничего не могли знать.

— В основном вокруг лица, — продолжила Арабель, внимательно разглядывая Гермиону. — С этим надо что-то делать. Я знаю, что всё это очень напряжённо, но тебе нужно, чтобы Слизерин полностью поверил в тебя. Они прибыли домой, чтобы отчитаться перед родителями, помнишь?

— Наверное, это стресс, — тихо сказала Алекто.

— Мм, — сказала Арабель, пристально глядя на неё. — Стресс. Или ещё что-нибудь.

Гермиона уставилась в окно, за которым виднелась мутная тьма Чёрного озера и неясные силуэты двигались во мраке. Возможно, пришло время сказать им об этом. В конце концов, Волдеморт знал. И теперь, когда он знал наверняка, слух об этом распространится.

Но что-то остановило её. Ребёнок был тайной, которую она и Северус поклялись защищать. Когда она вспоминала события последних недель, ей казалось чудом, что она не потеряла его. Но впереди был ещё больший риск. Оставалось два раунда дуэльного состязания и угроза Волдеморта и Гриндевальда.

— Стресс, — согласилась она, встретившись взглядом с Арабель.

— Тебе нужно взять себя в руки, — предупредила Арабель. — Следующие несколько недель могут решить всё.

— Поверь мне, — солгала Гермиона. — Всё под контролем. Просто… Держитесь поближе к Северусу. Вы ему понадобитесь.

— Обязательно, — пообещала Алекто, и Арабель согласилась.

Через десять минут Гермиона уже тащила чемодан по коридору в свою новую комнату. Она не осмеливалась волочить ноги, опасаясь, что кто-нибудь из слизеринцев наблюдает за ней из тени — как они часто делали — но она хотела этого. Каждый шаг казался маршем на казнь. У дверей своего нового жилища она остановилась в нерешительности. Она предпочла бы пройти через Круцио, чем встретиться с Северусом прямо сейчас, но у неё не было выбора. Сделав глубокий вдох, она взялась за ручку двери и толкнула её.

Комната была элегантной и идеально пропорциональной. У одной стены стояла двуспальная кровать, а у противоположной — низкий диван. Два письменных стола стояли в противоположных углах рядом с крошечной кухонькой с раковиной и чайником. Это была крошечная изолированная квартира для проживания.

Гермиона втащила свой чемодан и выпрямилась. Они всё ещё находились в подземельях, но каменные стены были сделаны менее суровыми, с помощью скромных зелёных и серебряных драпировок. Через окно над кроватью тёмные воды Чёрного озера бились о стекло.

За соседней дверью стук прекратился. Гермиона замерла, когда ручка повернулась и Северус вышел, вытирая руки маленьким полотенцем. Увидев её, он остановился, осторожно положил полотенце на место и закрыл дверь.

— Я не знал, что ты уже здесь, — сказал он.

Гермиона уставилась на него. Ей хотелось насладиться его чертами, тёмными глазами и изгибом губ. Её муж. На одно мгновение Северус уставился на неё, и боль вспыхнула в его глазах. Но он взглянул на её чемодан и сжал губы.

— Я буду спать на диване, — сказал он. — А заниматься в общей комнате. Если есть что-то важное, — он подчеркнул это слово, — мы и другие — можем проводить встречи в старой тренировочной комнате. В противном случае мы будем говорить друг с другом как можно меньше. Согласна?

Гермиона прислонилась к двери, чтобы не упасть.

— Да. Но, Северус, пожалуйста. С твоей мамой всё в порядке?

Северус изменился. Он как будто стал выше ростом, и лицо его потемнело.

— Не спрашивай о моей матери.

— Пожалуйста, мы можем просто поговорить? Пожалуйста…

— Нет, — сказал Северус, и Гермиона не могла представить, как его лицо исказилось от боли.

— Сев, что случилось?

Северус колебался, разрываясь на части.

— Моя мать нездоровая. Потрясение подействовало на неё. С той ночи она не произнесла ни слова. Думаю, увидев его, что-то случилось с её разумом.

Гермиона поднесла руку ко рту.

— О Боже, мне так жаль. Я никогда не хотела — я никогда не…

— Я знаю, — отрезал Северус. — Но ты всё равно это сделала, мать твою.

— А твоя мать… Было безопасно оставить её одну? — спросила Гермиона, представив бледное лицо Эйлин.

— Поскольку она не могла позаботиться о себе, то нет. Я должен был отвезти её в Святое Мунго, — сказал Северус. Его голос был ровным, но за словами скрывалась ярость. С минуту Гермиона не могла собраться с мыслями.

— Мне так жаль, — выдавила она.

— Я знаю, — сказал Северус и резко повернулся. — Пожалуй, я всё-таки приму душ.

Северус исчез в ванной, и через несколько мгновений включился душ. Гермиона легла на кровать полностью одетая и прислушалась к шуму падающей воды. Прекрасная комната вызывала у неё клаустрофобию, и она зарылась лицом в подушку, но это не мешало ей видеть Эйлин и слышать слова Северуса. В голове у неё стучало, и она была уверена, что уснуть будет невозможно, но измученное тело Гермионы сделало своё дело, и задолго до того, как выключили душ, она глубоко погрузилась в беспокойный сон.

* * *

Гермиона проснулась, когда было ещё темно, жарко и сон был тяжёлым. Она проверила время — шесть утра — и потёрла щиплющие глаза. Очевидно, это было наказанием за ранний сон. Она всё ещё была в своей мантии, и ночью заклинание сокрытия исчезло с её живота. Почти бессознательно Гермиона прижала к нему руку. Как странно было прикасаться к нему.

Реальность возвращалась постепенно. Северус. Комната. Незнакомая кровать.

Гермиона села в постели, давая глазам привыкнуть к темноте. По комнате разнёсся храп Северуса. Он неловко растянулся на диване, свесив ноги. Почему он не трансфигурировал кровать? Она совсем забыла, что он храпит. Это был первый раз, когда они делили комнату вместе с лета.

Гермиона позволила своим ногам найти пол и медленно встала, горячая и липкая в своём одеянии. Она осмотрела маленькую ванную комнату. Стянув с себя мантию, включила душ и шагнула внутрь. Горячая вода, струившаяся по её коже, смягчила её скованность, и она налила шампунь в руки, намыливая волосы.

Гермиона оставалась в душе дольше, чем требовалось, но пар и горячая вода успокаивали. Когда она вышла, ей стало спокойнее. Рядом с раковиной лежали сложенные полотенца, и, обернув одно из них вокруг себя, она увидела своё отражение.

Арабель была права насчёт прибавки в весе. Щёки Гермионы округлились, глаза ввалились. Она запустила пальцы в волосы, отыскивая узлы и позволяя им упасть мокрыми прядями вокруг её лица. На её лбу появились тонкие морщинки, и Гермиона наклонилась ближе. Конечно, в двадцать два года у неё не должно было быть морщин, но они были. Но всё остальное она могла исправить. Она наложила заклинание маскировки, чтобы скрыть свой живот, и её живот уменьшился до плоского размера. В зеркале её лицо всё ещё было округлым. Очевидно, заклинание не уничтожало все признаки беременности.

Пронзительный свист чайника напомнил Гермионе о времени, и она вытерла волосы полотенцем. Завернувшись в полотенце, она вышла из ванной. Северус стоял у кухонной скамьи, наливая кофе, но Гермиона проигнорировала его и подошла к своему чемодану, доставая свежие мантии. Она быстро оделась, чувствуя себя неловко в присутствии Северуса, но не желая реагировать на это.

— А ты не могла бы переодеться в ванной? — раздражённо сказал Северус.

— Там совсем крошечно.

— Это неуместно…

— О, ради Бога, — сказала Гермиона, поворачиваясь к нему лицом. — Мы женаты. Ты видел меня голой десятки раз. И даже если наш брак не счастлив сейчас, я не хочу корчиться в крошечном пространстве только для того, чтобы ты мог притвориться, что ничего этого никогда не было.

— Это же обычная порядочность!

— Порядочность? Когда у тебя даже не хватило порядочности поговорить со мной или ответить на мои письма?

— Я не обязан с тобой разговаривать, — прошипел Северус.

— Ради Бога, неужели ты никогда раньше не ошибался? — закричала Гермиона.

Наступила тишина.

Гермиона натянула через голову джемпер и надела мантию. Северус уставился на её живот и замер с полуоткрытым ртом. Он выглядел озадаченным. Гермиона застегнула мантию и поняла, почему он выглядит таким. Она не объяснила ему, что скрывает его чарами, и Северус, вероятно, боролся со своим желанием не говорить с ней, и его потребностью знать, почему её живот исчез.

— Это заклинание, — сказала она более мягко. — Чтобы никто ничего не узнал.

— Ах. Итак, ребёнок…

— С ребёнком всё в порядке.

— Хорошо.

Северус резко повернулся и поднял свою сумку, позволив двери захлопнуться, когда он вышел из комнаты. На стойке всё ещё дымилась чашка кофе. Гермиона уставилась на дверь, потом на кофейную чашку, потом взяла её и начала пить. Но едва дверь закрылась на несколько секунд, как она снова открылась. Гермиона быстро и виновато поставила чашку, ожидая увидеть Северуса. Но это был не он.

Это была Арабель с большой сумкой в руках.

— Как ты сюда попала? — сказала Гермиона, когда Арабель пинком захлопнула за собой дверь и с грохотом уронила сумку на стол.

— Что? О, это была лёгкая защита, — сказала Арабель.

— Что ты здесь делаешь? — поправила Гермиона, задавая более уместный вопрос.

— Хм? — рассеянно спросила Арабель, роясь в сумке. — Это что, кофе? У тебя есть ещё?

Гермиона сдалась и включила чайник. Арабель была просто невыносима, когда думала о чём-то другом. Пока она заваривала кофе, Арабель принялась раскладывать на угловом столе всевозможные горшочки и баночки.

— Ты не можешь ходить в таком виде, как вчера, — сказала она, когда Гермиона принесла ей чашку.

— Что ты делаешь…

На середине фразы Гермиона поняла, для чего нужны эти горшочки и баночки.

— О нет.

— О да, — ответила Арабель, хватая Гермиону за плечо и толкая её в кресло.

— Мне это не нужно…

— Конечно нужно, ты же знаешь. Ты не можешь выйти отсюда с таким видом, как сейчас, и при этом заслужить уважение других слизеринцев. Ты хочешь, чтобы они сказали Тёмному Лорду, что что-то не так?

— Арабель, на самом деле я не…

— Чепуха, — пренебрежительно бросила Арабель.

— Но мне это не нужно…

— Конечно.

Гермиона застонала и сдалась. Арабель, почувствовав это, махнула палочкой в сторону Гермионы, которой пришлось подавить желание поднять щит. Вместо этого её волосы закрутились вверх и откинулись назад, и Арабель удовлетворённо хмыкнула.

— Хорошо. А теперь давай начнём с того, чтобы сделать тебя немного менее ужасной, не так ли?

Арабель открыла первую баночку и зачерпнула немного мази. Гермиона закрыла глаза, когда Арабель ловко начала растирать её по лбу, вискам и щекам. Прохладная мазь была шелковистой и успокаивала разгорячённую кожу Гермионы.

Работая, Арабель поддерживала разговор, который требовал от Гермионы лишь минимального участия. Потрясённая спором с Северусом, она испытала облегчение оттого, что ей не пришлось много говорить. Ощущение пальцев, скользящих по её лицу, успокаивало, и было бы легко заснуть под нежным присмотром.

— Как бы то ни было, Фрэнку Лонгботтому предложили стать учеником в отделе Авроров, и Рабастан собирается поговорить с отцом об Алекто на Пасху, — сказала Арабель, проводя чем-то напудренным по носу Гермионы.

— Он собирается поговорить с Деусом? — удивлённо переспросила Гермиона. Она и не подозревала, что чувства Рабастана к Алекто так сильны.

— Ты действительно смотрела на Алекто в последнее время? — спросила Арабель. Гермиона задумалась. Она была так поглощена всем происходящим, что с трудом могла вспомнить, изменилось ли что-нибудь в Алекто за ужином прошлым вечером.

— О, честное слово, Гермиона, ты никогда не обращаешь внимания. С тех пор как умер Амикус, она выглядит всё лучше и лучше.

— Но Рабастан такой пронициательный, а Алекто такая…

— Рабастан любит звук собственного голоса, — поправила Арабель. — А Алекто любит слушать.

Гермиона начала было возражать, но потом остановилась. Возможно, Арабель была права.

— Так что насчёт тебя? — спросила она. К её великому удивлению, Арабель покраснела.

— Регулус сделал мне предложение, — призналась она. — Мой отец подумывает об этом. Но я попросила его подождать до лета. Тогда мы узнаем…

— Победили ли мы Тёмного Лорда, — устало закончила Гермиона.

К этому всё и сводилось. Страшная тяжесть нависла над ними всеми. Никто из них не сможет жить дальше, пока он не исчезнет. Гермиона содрогнулась при мысли о том, что её ребёнок будет жить в мире, где всё ещё живёт Волдеморт.

Арабель продолжала втирать крема в кожу Гермионы, и разговор перешёл на более лёгкие темы. Это было таким облегчением после двух недель рождественских каникул побыть такой и поговорить с другим человеком. Дружеская, нормальная беседа, вроде тех, что они вели в общей комнате. Когда наконец Арабель объявила, что закончила, ей даже было жаль.

Арабель наколдовала зеркало и поднесла его к глазам Гермионы. На неё смотрела другая женщина. Бледная, кремовая кожа с лёгким румянцем на щеках и ярко-карие глаза, под которыми не было тёмных кругов. Её губы были гладкими и розовыми, больше не потрескавшимися, а лицо — стройнее. Арабель даже собрала её волосы в гладкие локоны.

— Ты выглядишь лет на пять моложе, — самодовольно заметила Арабель.

— Я смотрю… На себя… — сказала Гермиона, вглядываясь в знакомое лицо. Это было лицо, которое она узнала, а не опустошённая незнакомка, которая встречала её в зеркалах в последнее время.

— Я определённо должна включить это в свой список шпионских навыков, — сказала Арабель, начиная складывать баночки обратно в сумку.

Гермиона положила зеркало и повернулась к ней.

— Спасибо. И не только за это. За то, что ты всё ещё рядом.

Арабель поколебалась, потом поставила сумку на пол.

— Северус не единственный, за кем нужно присматривать, — сказала она, и Гермиона пересекла комнату и обняла её. Арабель была не из тех, кто часто обнимает своих подруг, но сейчас её тонкие руки обхватили Гермиону, и она слегка сжала их, прежде чем отступить назад.

— В классе и за едой нас никто не увидит разговаривающими. Мы будем с Северусом. Но ты должна следить за своей кожей, даже сейчас, когда ты не в общей комнате. Видишь, я оставила тебе на столе несколько кремов. Утром и вечером, хорошо? — голос Арабель звучал резко, но Гермиона улыбнулась, её сердце согрелось от осознания того, что она не одна.

— Процедура по уходу за кожей сделала своё дело. Нужна гладкая кожа, чтобы победить Волдеморта.