Навсегда (гет)

Как всегда, красивая и ухоженная мисс Марлин начала свой урок защиты от Темных искусств с бодрой фразочки:

— Я рада вас видеть, дорогие мои!

Искрящаяся, живая, полная сил, она энергично прошла к своему столу, скинула на него книги и с интригующей улыбкой обернулась к шестикурсникам из Гриффиндора и Когтеврана, что собрались в классе.

— Сегодня снова практический урок. Мы с вами проходим обезоруживающие заклинания и на этом раз будет отрабатывать Экспеллиармус.

Ребята зашушукались. Им не терпелось показать учителю, на что они способны.

Единственная, кто выглядел совершенно незаинтересованным в обезоруживающих чарах да и вообще во всей жизни, была Доркас. Она сидела позади всех, подальше от подруг, и остекленевшими глазами смотрела в никуда. Серый свет, бивший из окна, описывал её исхудавшее лицо, свалявшиеся волосы, которые она теперь никогда не причесывала, низко опущенные плечи.

— Так, встаем! — скомандовала мисс Марлин бодро. — Достаем палочки и приступаем!

Лили смотрела на Доркас, совсем не слушая учителя. Ей хотелось схватить Доркас за плечи и хорошенько встряхнуть её. «Не сдавайся! Не уходи! Не делай себе больно! Не калечь себя!» — хотелось крикнуть ей. Но она молчала, молчала вот уже в течение двух месяцев и никому не рассказывала, что Доркас Мэдоуз, потерявшая себя из-за смерти отца, режет себе руки в попытке прогнать внутреннюю боль.

Может, всё наладится? Может, она одумается?

— Эй, Лилс, — Мэри толкнула Лили в плечо. — Ты чего застыла?

— Что? — с трудом сосредоточила на ней внимание Лили.

Мэри указала на ребят, которые начали расходиться по кабинету, чтобы начать тренировку. Мародёры, как всегда, находились в центре внимания окружающих. Питер взволнованно потирал запотевшую шею, Римус, бледный и чертовски усталый на вид, задумчиво крутил палочку в руках. Джеймс и Сириус с деловым и важным видом разминали шеи и руки, будто их ожидал трудный бой. Тут Джеймс посмотрел на Лили и улыбнулся её, и она без каких-либо колебаний улыбнулась ему в ответ.

— Идем, — подтолкнула Мэри. — Хватит смотреть на Доркас. Нельзя помочь тому, кто не хочет помощи.

Мэри тоже видела исцарапанные в кровь руки Доркас, которые она прятала под рукавами мантий, но тоже молчала и никому ничего не говорила. Иногда Лили хотелось, чтобы и какой-нибудь профессор заметил искалеченные руки Доркас, чтобы сделал что-нибудь.

Но никто ничего не видел, а девочки помалкивали, думая, что Доркас сама справится, сама сможет всё понять и остановится, ведь она сильная, ведь она — Доркас Мэдоуз! Они, конечно, сохраняли бдительность и готовы были в любую минуту прийти подруге на выручку.

Лишь бы не стало поздно.

Мисс Марлин взмахнула палочкой, и в классе появились деревянные манекены. Они корчили страшные рожи, держа в руках бутафорские палочки. Студенты встали против них, подняли свои палочки и принялись отрабатывать заклинание.

— Экспеллиармус. Очень нужное заклинание, хоть и простое, — вещала мисс Марлин, прохаживаясь возле учеников и внимательно наблюдая за их работой. — Оно милосердное, им нельзя убить или сильно ранить. Как максимум — принести врагу дискомфорт и защитить себя в достаточной мере.

У Мэри выходило довольно плохо, и её манекен, неприятно ощерившийся нарисованными зубами, всё еще стоял, размахивая ненастоящей палочкой. Лили уже несколько раз обезоружила своего деревянного противника, за что получила от мисс Марлин несколько очков.

Но самую большую награду она получилась от Джеймса. Когда она в очередной раз разоружила мнимого врага, он улыбнулся ей, позабыв о своём манекене, и сказал бархатной интонацией:

— Ты молодец, солнышко.

Мэри захихикала умиленно над Лили, когда она бросилась в краску.

— Давай-давай, Поттер, — ответила Лили как можно невозмутимо. — Старайся, и у тебя тоже так выйдет.

— Ничего у него выйдет, — хихикнул беззлобно Сириус, — если он будет без остановки на тебя глаза пялить. Сосредоточься, Поттер!

— А мне и не надо сосредотачиваться, — надменно ответил Джеймс и легко взмахнул палочкой. — Экспеллиармус!

Из деревянной руки манекена сразу вылетела палочка. Лили зааплодировала Джеймсу с насмешливым видом, чтобы поддеть, а он высокомерно улыбнулся, задрав подбородок повыше, и подмигнул ей.

Тут вдруг в классе раздался громкий «бум!», от которого Лили испуганно подскочила, а Мэри взвизгнула. Кто-то испуганно заверещал, несколько когтевранок в шоке прижались к стене, а парочка парней пораженно присвистнули.

Это манекен Доркас разорвало на мелкие кусочки. Щепки, дымясь и царапая лица слишком близко стоящим студентам, разлетелись в разные стороны. Через мгновения они как ни в чем не бывало собрались в прежнего манекена. Лили и Мэри пораженно переглянулись. Крайне безразличный ко всему, что связано с Доркас, Сириус лишь мельком глянул на неё и продолжил тренировку.

— Мисс Мэдоуз! — прикрикнула мисс Марлин, ничуть не шокированная фокусом Доркас, будто видела такое по десять раз на дню. Она опрометью кинулась к ней и крепко схватила за локоть. — Что говорил вам профессор Флитвик о вашей силе, вы помните?

Доркас, не замечая ничего вокруг, сухо кивнула. Студенты таращились на неё как на сумасшедшую, которая с минуты на минуту отмочит еще какую-нибудь дурость.

— Её надо держать под контролем, — мягко сказала Мисс Марлин, сильнее сжала пальцы на локте Доркас и зашипела таким возмущенным тоном, словно Доркас нарушила какое-то обещание, данное ей: — И себя тоже нужно держать под контролем. И только когда придет настоящий момент, нужно использовать всю свою мощь. Вы ведь помните об этом, не так ли? Я вам говорила…

Когда Доркас в очередной раз равнодушно кивнула, мисс Марлин отступила от неё и исполнилась прежней лучезарностью:

— Вот и отлично! Продолжаем!

Лили затопило дурное предчувствие. Что-то тут не так. Но что же? Она никак не могла понять, соединить все факты воедино, сложить всю картинку.

После урока студенты поблагодарили мисс Марлин, что до сих озабоченно поглядывала на Доркас, за урок, дружно вытекли из класса и разошлись кто куда. Доркас, как обычно, глядя прямо перед собой, не подождала подруг и пошла прочь. Лили и Мэри не стали идти за ней, зная, что она хочет побыть в одиночестве. Но Лили так не хотелось оставлять её одну. Знала она, что Доркас делает в этом жутком одиночестве — режет себе руки в надежде избавиться от внутренней боли. Но, может, ей нужно пройти это? Одной? Чтобы всё понять?

Лили и Мэри молча вышли из класса. Мародёры догнали их у мраморной лестницы.

— Видали, что Доркас учудила? — сказал Джеймс, поправив очки на переносице. — Вот это бы взрыв!

— Она что, использовала Бомбарду? — подала голос Лили, уже автоматически выискивая взволнованным взглядом Доркас. Но среди студентов её уже давно не было — она спряталась где-то и доставляет себе боль, чертя красные линии на руках.

Усталый Римус задумчиво тряхнул головой:

— Не думаю. Это был Экспеллиармус, но такой мощный, что манекен просто разорвало в клочья.

Сириус шел, подмигивая встречающимся девушкам и, как всегда, ухмылялся.

— Не хотел бы я попасть под её горячую руку! — небрежно бросил он. — Ну ладно, я пошел. Некогда мне тут с вами вести беседы о Мэдоуз.

Когда он слился с толпой спешащих на урок студентов, Лили вздохнула ему вслед:

— Ему что, действительно плевать на Доркас?

— Видимо, да, — заметил Рем. — Да и с чего бы ему было не плевать на неё? Он же сказал, что врал, что она ему нравится.

— Но ведь… — попыталась Мэри вставить.

— Ему правда всё равно, — сказал Джеймс, тайком взял Лили за руку, но она, смущенная отделалась от него. — Раньше он хоть огрызался на неё, ворчал, что она дура или как-то похуже называл. Ему правда плевать. Давайте здесь поставим точку и оставим их в покое.

Мэри решила промолчать, но по лицу видно было, что ей еще много чего хотелось сказать. Она еще таила надежду свести Сириуса и Доркас. А Лили перестала думать об этом, потому что её мысли заняла исключительно Доркас и её в кровь порезанные руки.

После уроков Лили и Мэри взяли Доркас под руки и повели в гостиную. Они с напускной веселостью рассказывали всякие глупости, травили шутки, в надеже вызвать у Доркас хоть какое-то подобие улыбки, но, видимо, её это не трогало. Её ничего не волновало.

Не волновали её и слезы, которые проливала вечером Мэри, сидя перед ней на коленях и моля стать сильной, вернуться к прежней жизни, потому что её отец хотел бы этого.

— Пожалуйста, Доркас! — рыдала Мэри. — Пожалуйста, ну ради сестренки, ради меня, ради Лили, перестань так вести себя, живи, радуйся жизни! Ты теперь совсем не улыбаешься, почти не разговариваешь, ты ведь вянешь, как цветочек!

У Доркас было очень пустое, мертвое лицо. Глядя на него, Лили и сама заплакала. А Доркас никогда не плакала. Только тогда, когда поругалась с Сириусом перед Рождеством. Должно быть, и смерть отца вызвала у неё слезы. И они кончились. Сильная девочка, сломанная, уничтоженная, раздавленная внутри.

Доркас вышла из комнаты, не обращая на рев Мэри ни капли внимания. Лили рванула за ней, но наткнулась в гостиной на Джеймса. Завидев её мокрые глаза, он тут же позабыл о дурацкой травле первокурсников (он подвесил высоко в воздух с помощью магии огромную коробку с шоколадными лягушками и заставлял малыше допрыгнет до нее), схватил за плечи.

— Что случилось? Кто тебя обидел?

— Никто не обидел, — сквозь слезы выговорила Лили и прильнула к его груди. Ей так нужна была его помощь, его поддержка, его присутствие. Только он помогал ей забыть о боли, удержать её, усмирить на миг. — Ну почему это случилось с Доркас? Уж лучше со мной, чем с ней! Мне так жаль, что я ничего не могу сделать, не могу ей помочь. Мне так страшно за неё!

— Тихо, тихо, Лили, — зашептал Джеймс, гладя её волосы. — Я тоже очень сильно переживаю за Доркас, ты не представляешь, как мне хочется помочь ей, ведь благодаря её отцу жив мой. И мы поможем ей, обязательно. Пусть она побудет одна. Я ничего в этом не понимаю, но, мне кажется, ей нужно побыть одной.

Лили так не думала. Ведь будет легче, если Доркас выскажет всё, покажет свою боль, перестанет держать это в себе.

Ночью Лили лежала без сна. Мэри видела уже третий сон, а Доркас встала бесшумно с кровати, оделась и выскользнула из комнаты.

Это уже продолжается около месяца. Лили не спала уже который день, слушая, как Доркас уходит глубокой ночью, возвращается к рассвету с тяжелым дыханием, новыми порезами на руках и кровью на блузке.

Всё, довольно.

* * *

Той ночью Лили всерьез решила проследить за Доркас. Когда в десять часов девочки легли в кровати, Мэри, как всегда, вырубилась сразу же. Лили немного повозилась и пошуршала одеялом, перевернулась пару раз с боку на бок, а потом очень натурально спокойно задышала, прикидываясь, что спит. На самом деле она даже глаз не закрыла и была полна энтузиазма. Доркас обождала около двух часов, которые показались Лили вечностью, и выскользнула из комнаты, тихо, как призрак.

Лили тотчас подскочила на ноги, кое-как натянула поверх ночной рубашки широкий вязанный свитер и понеслась вслед за Доркас. Однако подруга будто сквозь землю провалилась: когда Лили выскочила через портрет на этаж, она даже не услышала её удаляющихся шагов или еще каких-то звуков, которые выдали бы её местоположение. В замке было как-то неестественно тихо, словно всё вокруг затаилось в ожидании чего-то страшного.

Лили, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги, побежала вниз по лестницам. Она заглянула в несколько коридоров и кабинетов, едва не попалась в ловушку Пивза и чуть нос к носу не столкнулась с зоркой Миссис Норрис. Уже теряя надежду, она заглянула в туалет, как и в женский, так и в мужской — мало ли! — но и там обитала только ночь.

Где же Доркас? Куда она делась? А вдруг она что-то делает с собой? Вдруг всерьез решила покончить с жизнью?

От этих ужасающих мыслей Лили задрожала, к глазам подступили слезы. Понуро она вернулась в гостиную, рухнула в кресло и запустила руки в волосы, опершись локтями о колени. Её затрясло как в лихорадке. Тишина, окружавшая её, казалось, глумилась, нагнетала обстановку, заставляла представлять самое плохое. Ей так хотелось убедиться, что с Доркас всё в порядке, что она не делает глупостей. Но ведь она не смогла её найти. Неужели это конец и никто не может ей помочь?

Кое-кто может!

Лили встрепенулась, подумав о них, вспорхнула с места и побежала, почти не отдавая себе отчета, по лестнице в башню мальчишек. Тут она редко бывала и не знала точно, где находится комната тех, кто был ей нужен, но ей труда не составила найти их обиталище.

Парни обвесили свою дверь табличками, на которых было написано что-то вроде: «Вход только Мародёром!», «Если ты не Мародёр, беги, парень!», «Ты не Мародёр? Бродяга, фас!»

Лили нерешительно остановилась перед дверью комнаты Мародёров с занесенным кулаком. Постучаться или всё же не стоит? Может, вообще не стоит ввязывать их в это дело? Доркас бы это не понравилось. Но Лили не могла справиться сама. И она не знала, к кому еще обратиться.

И всё-таки она постучалась. Кто-то за дверью возмущенно провыл, и всё стихло. Тогда она постучалась еще, только сильнее и настойчивее. Снова вой, а потом хриплый голос прошипел:

— Сохатый, ну иди посмотри, кто там, и убей его!

— Сам посмотри!

— Приказы не обсуждаются, солдат!

Кто-то цокнул, шумно встал с постели, прошлепал к двери и открыл её. Перед Лили предстал Джеймс, обнаженный по пояс. Волосы взъерошены, очков нет, глаза закрыты.

— Кто бы ты ни был, лучше беги, — привалившись к дверному проему, пробубнил он.

— Джеймс, — позвала Лили встревоженным шепотом.

Он в тот же миг открыл глаза. Вся сонливость исчезла с его лица.

— Лили? Ты… Почему ты плачешь?

— Помоги мне, — произнесла она, жалобно глядя на него. — Пожалуйста, мне так нужна твоя помощь.

Он нахмурился, близоруко щурясь, и осторожно коснулся её дрожащего плеча.

— Тебя кто-то обидел?

— Нет, — нервно мотнула она головой и приложила к губам ладонь, чтобы удержать рвущиеся наружу рыдания. — Просто… там Доркас. Она ушла из комнаты. Она каждую ночь уходит, а потом возвращается с кровью на одежде и с порезами на руках. Я так волнуюсь за неё! Вдруг она…

Лили не договорила, подавившись страхом. Джеймс стоял перед ней, что-то серьезно обдумывая. За его плечом показался сонный Сириус. К счастью, он не был любителем спать полуголым. Тогда бы Лили или разрыдалась, или умерла от нервного хохота.

— Эванс? — удивился он. — Какого черта? Неужели ты настолько сильно хотела меня, что не удержалась и пришла всё-таки?

— Что? — не поняла Лили, да и не хотела сейчас этого понимать.

— У нас проблемы, — сказал ему Джеймс. — Доркас, кажется, сходит с ума из-за… и творит ужасные вещи с собой.

Сириус взволнованно сдвинул брови, как будто ему на самом деле было дело до Доркас. А может, и так? Если она ему не нравится, это не значит, что он не может переживать о ней, как, например, переживает Римус.

— Выкладывай, Эванс.

— Спустимся в гостиную, — распорядился Джеймс командирским тоном. — Там нас никто лишний не услышит.

Лили отправилась вниз, пока мальчишки одевались, села в кресло и обняла дрожащие плечи, едва сдерживая слезы. Ей казалось, что с каждой секундой надежды становиться всё меньше и меньше. Поэтому когда парни спустились и уселись перед ней, она как смогла быстро, задыхаясь и икая от подавленной истерики, рассказала им о странном поведении Доркас в последнее время. И что она каждую ночь уходит куда-то, и как возвращается в серьезных ранениях, и как не хочет об этом разговаривать.

— Почему ты нам раньше не сказала? — рыкнул Сириус, глянув на Лили даже больше, чем просто враждебно.

— Я думала, что это… что она одумается, — заикалась Лили. — Ну, может, это надо… Мне просто… Я не знаю!

Всхлипнув, она обессилено согнулась над коленями и схватилась за волосы. Джеймс погладил её по спине.

— Тише, Лили тише.

— Мне стало страшно, когда она снова вернулась ночью в жутких порезах! У неё все руки в крови были! И только тогда я запаниковала, тогда решила, что надо что-то делать. Какая же я глупая! Вдруг уже поздно?

Сириус хмыкнул и устало протёр ладонями лицо.

— Чуешь, кто будет виноват, если с ней что-то случится?

Джеймс вскинулся:

— Никто ни в чем виноват!

Лили громко всхлипнула в колени:

— Я пыталась сегодня выследить её. Я пошла за ней, но её нигде не было. Я не смогла её найти! Не смогла! Не смогла! — Она резко вскинула голову на парней, глядя на них глазами, полными слёз. — А вы сможете! Я знаю! Вы всегда как-то передвигаетесь по замку очень незаметно. И вы даже из замка выйти можете. Вы должны мне помочь… Пожалуйста…

Мальчики переглянулись и провели между собой какую-то безмолвную беседу. Лили ума приложить не могла, что будет делать, если они откажут ей в помощи.

Но они не отказали и не стали бы этого делать, даже если бы очень хотели.

— Принеси карту, — скомандовал Джеймс.

Сириус мотнул головой в сторону задыхающейся от истерики Лили:

— А она что?

— У нас безвыходная ситуация, приятель. И она теперь наш друг. И я с ней поговорю.

— Ладно, — проворчал явно недовольный Сириус, встал и пошлепал обратно в комнату.

Джеймс настоятельно схватил Лили за плечи.

— То, что сейчас увидишь, — сказал он, пристально глядя ей в глаза, — должно остаться между нами, ладно? Это небольшой секрет успеха Мародёров, и о нем никто не должен знать.

— О чем ты?

— Пообещай, что никому не расскажешь про карту.

— Ну, обещаю. А что за карта?

— Сейчас узнаешь.

Тут спустился Сириус со сложенным пергаментом в руке. Сев на пол, он с крайне деловитым видом расстелил его, достал палочку и произнес:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

И вот доселе девственно чистый пергамент начал покрываться чернильной сетью. Тонкие линии, как паутинка, побежали от одного края к другому, покрыли весь пергамент и описали каждый уголок Хогвартса. Удивленная Лили низко склонилась над картой и разглядела маленькие фигурки, помеченные именами. Вон профессор Дамблдор расхаживается по своему кабинету в такой поздний час, Миссис Норрисс рыскает от угла в угол, а за ней по пятам следует Филч.

— Боже, что это? Вы… это же… Хогвартс! Каждый кабинет, каждый коридор… Ух! Да еще и окрестности Хогсмида! Как вы это сделали?

— Секрет фирмы, — ухмыльнулся Джеймс и, аккуратно убрав мешающиеся волосы Лили ей за плечи, стал разглядывать карту.

Сириус водил по ней палочкой.

— Так, — хмыкнул он. — Идея, конечно, глупая, если учесть, что после побега мистера Мэдоуза прошло минут двадцать, но… Вот она!

— Где? — воскликнули хором Лили и Джеймс.

— На первом этаже, — Сириус почти носом уткнулся в карту. — Передвигается медленно, к выходу… нет, прошла мимо дверей. Ей на встречу идет мисс Марлин. Так-с, она спряталась за статую Слепого Волшебника. Мисс Марлин — что она делает ночью? — прошла мимо… — Сириус живо встал на ноги, сцапав карту и, не отрывая от неё взгляда, ринулся к выходу. — За ней!

Джеймс взял Лили за руку, и они припустили вслед за Сириусом. Тайком они побежали на первый этаж, минуя лестницы и коридоры и затаиваясь, припав к стенам, когда мимо прохрамывал Филч и его всевидящая кошка.

— Быстрее! — подгонял Сириус, перепрыгивая сразу через три ступеньки. — Она там…. Стойте!

Он резко остановился посередине лестницы четертого этажа, так что Джеймс и Лили врезались в него. Мальчики застыли над картой. Лили, дрожа от волнения, уткнулась носом в плечо Джеймса и крепче сжала его руку.

— Что там?

— Она… пропала! — проорал Сириус и принялся крутеть-вертеть карту, злясь с каждой секундой всё сильнее и сильнее. — Она исчезла с карты! Только что тут была!

Лили всхлипнула, и Джейсм бережно обнял её одной рукой, всё таращясь на карту, которую Сириус не перестал терзать.

— Может, с картой неполадки?

— Вперёд, — скомандывал Сириус, и они уже не таясь рванули на первый этаж.

Коридор, в котором, судя по карте, минутой ранее находилась Доркас, был пуст и тих, и только старые дамы на картине с часовней похрапывали, прислонившись к раме. Сириус, громко чертыхаясь, с яростью всматривался в карту, освещая её палочкой.

— Что за ерунда? Она была тут! — горячился он.

— Не могла же она просто так исчезнуть! — возмутился Джеймс и вырвал карту из его рук. — Дай-ка сюда. Надо просто внимательнее посмотреть.

Но даже внимательность не помогла разыскать ту, которая просто напросто исчезла. Но куда она могла деться?

Лили, отчаянно внушая себе, что это неполадки с картой, обошла первый этаж вдоль и поперек, заглянула за каждую статую, за все рыцарски доспехи, но никого не нашла. Потеряв надежду, она вернулась к мальчикам и обнаружила, что они озадаченно таращатся на дверь. На дверь, которой не было до этого момента. На этом месте висела картина с часовней и пожилыми дамами, и теперь она исчезла.

Лили встала рядом с парнями, непонимающе разглядывая невесть как и откуда появившуюся дверь. Они помолчали некоторые время.

— Это… странно, — заключил Сириус.

— Это Выручай-комната! — догадалась Лили, и сердце её наполнилось новой волной надежды. — Вот куда она исчезла! Она там! Наверное, на карте нет этой комнаты, ведь она может появиться в любое время и в любом месте! Идемте.

Лили открыла дверь, первая вошла внутрь, ничуть не боясь попасть в ловушку или еще чего пострашнее, и оказалась в узком темном коридоре. Она почувствовала радостью и спокойствие, когда Джеймс в темноту нащупал её руку и крепко сжал пальцы. Плечом к плечу они двинулись по коридору, слыша каждый свой шаг, гулко отскакивающий от стен. Было так пыльно, что Джеймс начал чихать, и Сириус раздраженно посоветовал ему придержать капризы аллергии.

Впереди показалась стеклянная арка, отделяющая коридор от другого помещения. Огни свечей, освещавшие помещение, танцевали на стекле, яркие вспышки и всполохи прыгали по нему, как солнечные зайчики по потолку. Слышались странные звуки, будто что-то ломалось, рассыпалось на щепки, разрушалось. И голос. Девичий голосок, произносящий заклинания.

Лили, Джеймс и Сириус прошли через арку в комнату, большую и просторную, окруженную деревянными манекенами, такими же, что были на уроке защиты от Темных искусств. Они корчили страшные рожи и были вооружены бутафорскими палочками. По ним неистово лупила Доркас, и они рассыпались на кусочки от её заклинаний. Щепки разлетались в разные стороны, резали ей руки и лицо и собирались заново, точно в издевку.

Вот откуда у неё порезы. Из-за щепок. Всё ясно.

— Редукто! Флагелло! Лацеро! Бомбарда!

Голос Доркас был полон злости, ярости, истерики. Манекены за считанные секунды собирались заново, что бы она ни произносила. И чем страшнее и сильнее были её заклятия, тем быстрее они приобретали былую форму со страшными физиономиями. И тем больше выводили Доркас из себя.

Вот куда она уходила по ночам — сюда. Она приходила в Выручай-комнату, которая появлялась по её желанию и нужде, и вымещала всю злость, всю обиду, всю боль на несчастных деревянных манекенах. Щепки и кусочки деревяшек ранили её, но она не замечала и упорно продолжала мстить за отца.

— Авада Кедавра! — вдруг крикнула Доркас, направив палочку на особенно крепкого манекена, которого никак не получалось разрушить.

Из её палочки вырвался такой мощный поток зеленого света, что Лили ослепла на несколько секунд, а волосы рванули назад, как от сильного порыва ветра. Холодок пробежался по спине. Она припомнила слова мисс Марлин.

Молодые волшебники редко могут использовать это заклинание. Для этого надо быть достаточно сильным.

И Доркас была сильной, чтобы вмиг уничтожить своих врагов. По крайней мере от манекена остались только дымящиеся деревяшки.

Некоторое время в комнате держалась абсолютная тишина, слышно было, как горят плавающие в воздухе свечи. Потом Лили, едва сдерживая страх, окутавший всё тело ледяными щупальцами, медленно сделала несколько шагов к Доркас. Они раскатисто отразились от стен. Доркас не услышала, а парни нервно дернулись. Они до глубины души были поражены Доркас, что стояла, тяжело дыша и всё еще направив палочку на уничтоженный манекен, будто ждала, что он сейчас восстановится и ответит на удар.

— Доркас, — позвала Лили дико дрожащим голосом.

Доркас резко обернулась, и Лили ужаснулась, увидев её глаза, — словно подернутые пеленой, они были полны слез, боли, страха, ярости. Доркас смотрела этими страшными, чужими глазами на Лили и, очевидно, видела очередной манекен, который нужно уничтожить. Теперь она знает, как это сделать.

Она направила палочку на Лили. Это уже была не та Доркас. Боль, обида, отчаяние от потери отца затуманили её разум. Она не отдавала себя отчета в том, что делает, в нормальном состоянии она бы ни за что не тронула Лили, даже палочку бы на неё не направила.

— Доркас, — еще раз позвала Лили, надеясь достучаться до бедной подруги. — Доркас, это же я — Лили.

Она подступила еще ближе. Доркас дернулась, словно её толкнули, и увереннее сжала палочку. Лили замерла и подняла руки, показывая, что безоружна. Было невыносимо видеть свою лучшую подругу такой. Страшно осознавать, что её так поменяла смерть отца. Даже самые сильные ломаются.

— Доркас, — начала задыхаться от слез Лили. Она ничуть не боялась за себя в этот момент, её беспокоила только Доркас. — Я хочу тебе помочь, пожалуйста.

Когда она сделала еще шаг, Доркас замахнулась, готовясь произнести заклинание. Лили, понимая, что уже ничем не поможет ни Доркас, ни себе, просто закрыла глаза.

Тут сработали мальчишки. Джеймс взял Лили за руку и оттащил к себе, а вперед выпрыгнул Сириус. Не он, ох не он должен был появиться перед Доркас. Она и без временной потери рассудка любила его поколотить, а сейчас и вовсе прибьет и потом даже не вспомнит.

— Эй-эй-эй, — затараторил торопливо Сириус, выставив вперед ладони. — Доркас, успокойся!

На лице Доркас появилась новая эмоция — изумление. Она явно узнала Сириуса и не рассчитывала на его появление. Палочка в её руках чуть-чуть опустилась, будто она не была уверена, что хочет убить его. Лили, стоя в объятиях Джеймса и глотая слезы, понадеялась, что она действительно не хочет этого делать.

— Ну же, милая, — говорил тихо и ласково Сириус, медленно продвигаясь к Доркас всё ближе и ближе. — Ты ведь узнаешь меня, правда? Ты ведь не хочешь сделать мне больно? Я знаю, что не хочешь, так что опусти палочку, будь умной девочкой.

По её щеке скользнула слезинка. Колеблясь, она закусала губу, палочка задрожала в руке.

— Тебе не угрожает опасность. Я тебя не трону, никто тебя не тронет. Ты в безопасности, — шептал Сириус. Он стоял перед Доркас, и палочка упиралась ему прямо в грудь. Стоит сделать одно неверное движение — и он труп. — Убери палочку, милая. Давай же, ты сможешь.

И она медленно опустила руку, сильно зажмурилась и затряслась всем телом, как от холода. Казалось, все силы покинули её, и она ослабла, истощилась.

— Молодец, умница, — с явным облегчением выдохнул Сириус и очень тихо, побаиваясь нападения, протянул к ней руки. — Ты молодец. Иди ко мне. Не бойся, я хочу помочь. Ведь мне ты разрешить помочь тебе? Я знаю, ты хочешь, чтобы я помог тебе. Ну же, иди ко мне.

Он обнял её, исступленно трясущуюся, вытащил палочку из ослабевшей ладони и поднял руку вверх. Лили, сообразив, подлетала к нему, взяла палочку и спрятала за пояс. И тут Доркас зарыдала навзрыд. Ноги у неё подкосились, и Сириус вместе с ней осел на пол.

— Тихо, Доркас, тихо, — шептал он, растерянно гладя её по спутанным волосам. Он впал в легкое шоковое состояние и точно не знал, что делать, как себя вести с ней, как её успокоить. — Всё будет хорошо. Ну, пожалуйста, ну, не плачь. Ну, милая, родная, любимая…

Джеймс потянул Лили за собой, и они вместе вышли из Выручай-комнаты, оставив Сириуса и Доркас наедине. Из отчаяния Сириус принялся утешать бедную Доркас поцелуями в лоб и щеки, в плечи, в шею. Её плач разносился по всей комнате.

Когда Джеймс вытащил Лили в коридор, она не удержалась и тоже в голос зарыдала.

— Ну ты чего? — спросил Джеймс, погладив её по спине. — Лили, не плачь. Не плачь, ну, пожалуйста!

Но она не могла успокоиться. Тогда он взял её за руку и быстро повел в гостиную. Там усадил на пол перед самым камином, чтобы огонь согрел её, и крепко обнял.

— Не плачь, пожалуйста! Я не могу видеть твоих слез. — Он взял её лицо в руки и стер слезы. — Не беспокойся о Доркас. Она справится, она сильная девочка, она сможет это пережить. Просто поначалу так трудно. Сначала настолько больно, но я знаю, она сможет.

— Я не только из-за неё плачу! — прохныкала Лили. — Всё меняется! Всё становится другим, страшным и ужасным! Ускользает из рук то, что было. И всё из-за него! Из-за Волан-де-Морта! Невинные умирают, страдают, переживают, бояться за своих родных и близких. Те, кто этого совсем не заслуживал, погибает в страшных муках, пытаясь справиться с ним. Сильные опускают руки, слабые теряют надежду. Потому что уже ничего не будет как прежде! Почему всё так плохо? Почему никто не может его остановить, никто не может прекратить страдания?

— Мы пытаемся остановить его, — заговорил Джеймс с нажимом, чтобы убедить Лили. — Мы сражаемся с ним. Отец Доркас погиб, сражаясь с ним. Есть еще много людей, которые жертвуя своей жизнью, борются с ним. Таких много, таких очень много. Нельзя опускать руки и сетовать на сложную жизнь. Сдаваясь, мы проигрываем раньше времени.

— Я знаю, знаю, — кивнула Лили, утирая слезы. Он совсем чуть-чуть смог убедить её и успокоить, но ситуация-то в целом ничуть не изменилась. — Просто так может случиться, что завтра погибнет еще кто-то, небезразличный нам. Твои родители, мои, родители Мэри, Рема, Питера, Сириуса. А может, умрут они сами, умрешь ты… Тогда я точно сдамся… Почему это досталось именно нам?

— Я не знаю, — прошептал Джеймс, удрученно вздохнул и уставился на огонь, пляшущий в камине. — Боже, я не знаю.

— Мне так страшно, — призналась Лили и шмыгнула носом. — Очень страшно.

— Поцелуй меня.

От неожиданности Лили подавилась воздухом.

— Что? — прохрипела она, начисто позабыв о слезах.

— Я прошу тебя поцеловать меня.

Сбитая с толку Лили, что есть сил пихнула Джеймса в плечо.

— Я тут душу перед тобой раскрываю, а ты думаешь об утолении собственных желаний? Какой же ты…

— Да нет же, — покачал головой он. — Ты ведь права. Завтра может всё изменится. Возможно, я завтра коньки отброшу. И умирая, я хочу вспомнить, кроме всего прочего лучшего, что случилось в моей жизни, как меня поцеловала девушка, которая мне безумно нравится.

— Не заговаривай мне зубы, — проворчала Лили, втайне ликуя.

— Нет, правда, поцелуй меня, — настаивал Джеймс. — Исполни последнюю просьбу будущего умирающего.

— Просьба будущего умирающего? — засмеялась Лили, пораженная нелепостью этой фразы.

— Ну да.

Он так пристально смотрел ей в глаза, будто пытался околдовать. Но ему не надо было этого делать, ведь она и так давно околдована им, даже больше, чем хочет себе в этом признаться. Но выполнять просьбу будущего умирающе! Ну уж нет!

Хотя, если говорить начистоту, ей очень хотелось узнать вкус его губ, как тогда, на Зимнем балу.

— Нет, Поттер, закатай губу. Я с тобой целоваться не буду, — проворчала Лили, скрещивая руки на груди, чтобы скрыть дрожь.

— Ну, нет, так нет, — быстро сдался Джеймс, чем несколько обидел Лили.

Она помолчала, раздумывая как поступить, и наконец решилась, точнее, быстро сдалась.

— Ладно! Ладно же! — выдохнула она как бы со снисхождением.

Снова задрожав от страха, только теперь от приятного и трепетного, она нерешительно обвила его шею руками, придвинувшись очень близко, так, что могло увидеть каждую светлую крапинку в его глазах, каждую линию на губах. Его руки мягко легли ей на талию, и она задрожала сильнее.

— Я тебя поцелую и выполню просьбу будущего умирающего, но при одном условии.

— Валяй, — легко согласился Джеймс и заправил выбившую прядь её рыжих волос.

От одного этого жеста и такой близости сознание спуталось, и Лили позабыла, какое условие собиралась поставить. Ей пришлось прикрыть глаза, чтобы привести мысли в порядок.

— Я тебя поцелую, и ты отстанешь от меня. Больше ты никогда не будешь подходить ко мне. Ты перестанешь вертеться перед моим носом и твердить, что я тебе нравлюсь. Ты навсегда отстанешь от меня. Обещай!

— Обещаю, — нехотя выговорил Джеймс.

Глаза у него были жалобные, как у побитого щенка. Своим обещанием он снова неприятно тронул Лили. Очевидно, что всё это ерунда, про девушку, которая безумно нравится. Он просто хочет развести её на поцелуи, как глупую наивную девицу.

Но отступать уже поздно. Лили уже решила. Он от неё отстанет, хотя ей этого совершенно не хотелось с одной стороны. И поцеловать она его хотела не столько из-за обещания, сколько из-за того, что просто хотела его поцеловать.

— Ладно, — прошептала Лили, мужаясь. — Ладно же…

Она глубоко вздохнула, волнуясь, как на экзаменах, и плотно закрыла глаза. Время, казалось, застыло, все звуки исчезли, и слышно было лишь прерывистое дыхание Джеймса. Она на сантиметр приблизилась к нему и уже почувствовала сладостный трепет от такой близости к его губам, но тут он остановил её, положив руку на плечо.

— Не надо, — сказал он и мягко провел ладонью по её волосам. — Я пошутил. Не надо выполнять никакую мою бредовую просьбу. Ко всему прочему, у тебя такое лицо, будто ты на казнь идешь.

— Но ведь ты хочешь…

— Какая разница, чего хочу я! Никогда не делай того, чего не хочешь ты сама.

Лили, глядя в его чарующие глаза, которые находились так близко, что дух захватывает, сглотнула, отчего-то безумно желая пить. Она облизнула губы и прошептала:

— Но я-то ведь тоже хочу.

Он безрадостно усмехнулся, словно не веря всему этому, опустил низко голову и взъерошил волосы. Лили улыбнулась, заколдованная этой его привычкой, которую она уже успела полюбить до глубины души, подняла его лицо и поцеловала прямо в губы. Нежно, легко, невесомо, едва коснувшись своими губами его горячих губ. Так ласковый весенний ветерок касается лица; так бабочка, пролетая мимо, задевает кожу крылышками. Но даже такой маленький поцелуй вызвал бурю бешеных эмоций. Они заставили сильнее обнять Джеймса и поцеловать еще.

На этот раз поцелуй вышел горячий, страстный и такой сладкий, что в животе туго затянулся узел, а бабочки, казалось, запорхали в каждой клеточке тела. Она запустила руку в его волосы, столько раз желая это сделать, и поняла, что влюбилась в него окончательно и бесповоротно. Сердце забилось как сумасшедшее, когда он сильнее обвил её руками. Кажется, это всё, что ей нужно было, — его близкое присутствие.

В единодушном согласии они отстранились и, взглянув друг друга в глаза, улыбнулись. Лили чувствовала себя немного смущенной, а Джеймс, судя по всему, был на седьмом небе от счастья.

— Ну вот, — сказал он, нежно коснувшись её лица. Она приласкалась к его ладони, как котенок.— Всё прошло не так плохо. А ты боялась.

— Я не боялась! — запротестовала Лили, легонько толкнув его. А потом крепко-крепко обняла, прижавшись к груди. Его сердце билось очень быстро. Мысль, что из-за неё, сильно воодушевила её. — Я ничего не боюсь.

— Кроме крыс, — усмехнулся тихо Джеймс, и она двинула ему кулаком в живот. — Да ладно! Я же шучу! Ты моя маленькая смелая девочка.

Она первая подалась к нему и поцеловала. И отстранилась лишь тогда, когда скрипнул портрет Полной Дамы.

— Надеюсь, не помешал? — раздался хмурый голос Сириуса.

— Помешал, — метнул в него злой взгляд Джеймс.

Лили мгновенно вскочила на ноги не столько от смущения и внезапного прекращения сладких поцелуев, сколько от увиденного.

— Что ты с ней сделал?!

Сириус держал Доркас на руках. Её красивое лицо ничего не выражало, словно бы омертвело, щеки блестели от слез, искусанные губы кровоточили, испещренные порезами руки безжизненно свисали. Она выглядела маленькой, слабой и очень уязвимой.

— Что ты с ней сделал?! — повторила Лили с нарастающим ужасом, решив, что Доркас умерла и Сириус держит её хладный труп.

— Успокойся. Просто у неё что-то вроде истерики случилось, — мрачно выговорил Сириус и тяжким рывком перехватил ноги Доркас удобнее — видно, подустал таскать её по лестницам и коридорам. — И я запаниковал. Ну и попытался успокоить её. Когда слова не помогли, взял палочку, но с успокаивающим заклинанием переборщил. И она вырубилась. Сначала подумал — умерла, чуть было не кинулся искусственное дыхание делать…

— ЧТО?!

— Да шутка, Лилс, — рыкнул угрожающе Сириус. — Всё в порядке, она просто в отключки. В сильной отключки.

— Бедная, — протянул Джеймс и осторожно погладил Доркас тыльной стороной ладони по влажной щеке. У Сириуса при этом сделалось такое выражение лица, будто он был не прочь влепить Джеймсу хорошего пинка. — Так жаль её.

— Надо уложить её куда-нибудь, — сказала Лили. На самом деле она слабо соображала, что делать. В голове всё еще стоял туман, а губы, будто объятые огнем, пылали. — На диван.

— Ей там будет неудобно, — проворчал Сириус.

— Значит, надо отнести её в комнату.

— Я бы с радостью, — он снова встряхнул Доркас, чтобы получше устроить на руках, и её свисающие руки качнулись, а волосы упали на лицо. — Но лестница-то покатой становится, стоит парню вступить на неё.

— Тогда я её понесу!

— И сломаешься, как сухая ветка.

— Перенесу заклинанием…

— И будешь ударять её башкой о каждую стену. Ну уж нет, — изрек мрачно Сириус, явно чертовски уставший и желающий поскорее со всем покончить. — Положим её в нашей комнате.

— Нет! — вскинулась Лили. — Исключено!

Он взглянул на неё суровым взглядом, и смелости у неё убавилось.

— Есть варианты получше, солнце?

Лили задумчиво прикусила губу, разрываясь от недоверия и возмущения.

— Ладно, — кивнула она, поняв, что деваться и правда некуда. — Тогда я тоже буду спать в вашей комнате.

— Ух ты, — заулыбался Джеймс.

Подавив радость, Лили толкнула его и произнесла притворным суровым тоном:

— Не с тобой, Поттер. С Доркас, например, на кровати Сириуса. А ты, Бродяга, можешь лечь с Сохатым. Он как раз настроился разделить с кем-нибудь спальное ложе. Так подойдет?

— Вполне, — хмуро согласился Сириус. — Пошлите уже. Она чертовски тяжелая.

— Забегу в комнату, — сказала Лили. — Идите. Но! — Она строго взглянула на Сириуса и вскинула в воздух перст: — Только попробуй до неё дотронуться…

Он сузил глаза, откровенно глядя на неё как на полнейшую дуру.

— У меня всё еще есть совесть. И к тому же гораздо приятнее, когда инициатива исходит от обеих сторон, если ты понимаешь, о чем я.