3000 дней невиновности (гет)

Джинни видела, как Кингсли удивлённо оглянулся на представителя Визенгамота, сидящего рядом с ним, который, как она знала, был никем иным, как Хирамом Кинкейдом, старшим заместителем премьер-министра Министерства магии. Теперь, когда головоломка сложилась, Джинни не могла поверить, что ранее не заметила физического сходства между отцом и сыном. Саймон унаследовал глаза Хирама, у Саймона они обычно лучились теплом и весельем, в то время как у его отца они отражали уверенность и серьёзность. Тонкий прямой нос, мощная челюсть — одинаковые у обоих. Даже их голоса были похожи, хотя шотландский акцент Хирама и был куда менее заметен.

— Заместитель министра, — медленно произнёс Кингсли. — Является ли этот молодой человек…

— Он мне не сын, — рявкнул Хирам, не сводя тяжёлого взгляда с Саймона.

Некоторые представители Визенгамота переглянулись между собой, явно заметив очевидное сходство, которое увидела и Джинни.

— Дети не вольны выбирать своих родителей, — горько отозвался Саймон, переводя взгляд на Кингсли, — точно так же, как и родители не могут выбирать себе детей.

— В этом суде значение имеет закон, — воскликнул Кингсли. — И я добьюсь однозначного ответа. Этот молодой человек — ваш сын, старший заместитель министра, или нет?

— Этот спор можно разрешить достаточно легко, — раздражённо выкрикнул один из волшебников в мантии Визенгамота. — Он должен фигурировать в Национальных отчётах во многих случаях: свидетельство о рождении, академическая справка из Хогвартса, лицензия на аппарацию…

— Мой свидетель — сквиб, сэр… — наконец вмешалась Джинни. — Но его свидетельство о рождении всё же хранится в архивах Министерства магии. Если позволите, верховный чародей, я уже подумала об этом и могу предоставить суду копию документа из хранилища.

Кингсли сделал приглашающий жест рукой, и Джинни поспешила к его трибуне, на ходу вытаскивая из папки копию выцветшего документа, которую она сняла неделей ранее.

— Документально подтверждено, — объявил он, внимательно изучая представленный документ. — Саймон Дабгалл Макинтош Синклер Кинкейд, родившийся в Беллокантюе, Шотландия, в семье Хирама и Каоимхе Кинкейд, урождённой Синклер?

— Да, это я, — кивнул Саймон.

Кингсли искоса взглянул на Хирама, но ничего не сказал. Джинни повернулась к Саймону, который теперь игнорировал всех этих высокопоставленных чинуш и с теплом смотрел исключительно на Драко. Многие чистокровные семьи отказывались от детей-сквибов, как и говорил ранее Джон, настолько часто, что это уже не удивляло никого в волшебном мире. Однако лицезреть совершенное непринятие своего первенца со стороны Хирама — было другое. Представители Визенгамота тут и там неловко ёрзали на своих местах, не зная, как следует воспринять сложившуюся ситуацию, как реагировать и что говорить.

— Этот человек однозначно является именно тем, кем он себя назвал, — заявил Кингсли. — А значит, он состоит в близком родстве с членом Визенгамота, что само по себе является основанием для беспокойства. Заместитель министра?

— Да? — холодно отозвался Хирам.

— Я предоставляю вам возможность отказаться от участия в заседании, если вы считаете, что может иметь место конфликт интересов, мешающий вам принять беспристрастное…

— Это не будет проблемой, — перебил его Хирам, с важным видом поправляя свою, несомненно, баснословно дорогую мантию представителя Визенгамота. — Я останусь на своём месте, верховный чародей.

За время их непродолжительного диалога Саймон не сводил глаз от одной точки рядом с местом Кингсли, сжимая и разжимая кулаки, стараясь дышать ровно и спокойно. Сердце Джинни сжалось от жалости к нему, но она не в праве была хоть что-то сказать. Теперь становилось понятно, почему он предупреждал её о возможной утрате контроля над ситуацией — со стороны Хирама исходило лишь презрение, ни намёка на отцовскую любовь. И хотя, когда Саймон рассказывал о том, как его выгнали из собственного дома, его голос звучал беззаботно, теперь становилось очевидным, что даже спустя четырнадцать лет этот факт всё ещё мучает его.

— Что ж, отлично, — снова заговорил Кингсли, но Джинни заметила нотку сожаления в его голосе. — Мисс Уизли, Визенгамот готов выслушать показания вашего свидетеля.

Джинни кивнула и повернулась к Саймону. Он выглядел как юный король в этом кресле с высокой спинкой, сидя прямо с гордо поднятой головой, облачённый в свой традиционный шотландский наряд. Как кто-то мог просто взять и отвернуться от человека, обладающего настолько невероятной харизмой и природным магнетизмом — было выше её понимания.

— Мистер Кинкейд, — произнесла Джинни. — Давайте начнём с самого начала. Откуда вы знаете моего подзащитного?

— Я встретил его семь лет назад в Брайтоне, — ответил Саймон. — Мне представил его как Бена Гамильтона дядя нашего общего знакомого. С тех самых пор мы вместе снимали дом в Лондоне на Эрл-Корт.

Джинни ободряюще кивнула и продолжила:

— Тогда, полагаю, вы знаете моего подзащитного достаточно хорошо, раз прожили с ним бок обок семь лет.

— Верно, — отозвался Саймон.

— Как бы вы описали его характер?

Саймон хмыкнул.

— Поначалу он показался мне тем ещё придурком, — признался он, слабо улыбнувшись. Он взглянул на Драко, который улыбнулся ему в ответ. — Его высокомерию не было предела, никогда не убирал за собой. Но Джонни — третий наш сосед — сказал мне дать ему время привыкнуть к нам и не рубить с плеча. Я так и сделал, и с тех пор ещё ни разу не пожалел об этом.

— Не пожалел, — услышала Джинни тихий шёпот Драко, слишком тихий, чтобы его услышал Визенгамот.

Его губы расплылись в улыбке.

— Подшучивал ли я над ним? Регулярно! — гордо продолжил Саймон. — Когда он наконец перестал выпендриваться, мы сдружились и стали столь же неразлучны, как чай с молоком. Лучшего друга нельзя и представить.

— И такое мнение о нём сложилось у вас, учитывая, что вы не знали ничего о его прошлом? — уточнила Джинни.

— Ничегошеньки, — подтвердил Саймон. — Мы понятия не имели о его происхождении. Мы основывались лишь на том, что увидели своими глазами, а именно — что он хороший славный малый.

Сердце Джинни сжалось. Как кто-то может хотеть вырвать Драко из этой жизни?

— Мистер Кинкейд, — продолжила она. — За всё то время, что вы знали Драко Малфоя как Бена Гамильтона, демонстрировал ли он хоть раз анти-социальное поведение?

— Никогда, — отозвался Саймон, усердно качая головой. — Он даже ни разу не проехался зайцем на метро и не бросал мусор мимо мусорки. Примерный гражданин.

— В таком случае, удивились ли вы, узнав, что его обвиняют в стольких преступлениях?

— Я был в шоке! — воскликнул Саймон, ударив кулаком по подлокотнику своего кресла. — Да я готов поклясться жизнью, что этот парень… — он указал на Драко, — и мухи не обидит, не то что кого-то убьёт.

Джинни ухватилась за его фразу, тут же добавив:

— Так вы не верите, что Драко Малфой виновен во вменяемых ему преступлениях?

Саймон снова покачал головой.

— Без обид, друг, — скосил он глаза на Драко. — Но я не думаю, что тебе хватит духу намеренно причинить боль другому человеку. Как-то мы играли в регби, и он, бросив мяч, попал нашему другу прямо в лицо, сломав ему нос. Совершенно случайно, конечно же. Кровь была повсюду, Драко так переживал, что мы потратили немало времени, чтобы его успокоить. — Саймон поднял голову, взглянув прямо на Кингсли и представителей Визенгамота. — Я даже подумать не могу, что Драко Малфой способен действительно убить или причинить боль кому-то, — заявил он. — Он мне как брат, и я бы без раздумий отдал за него жизнь.

Джинни моргнула удивлённо. Она не ожидала услышать столь проникновенного заявления. Не ожидал и Драко, он улыбался, глядя на Саймона, явно растроганный его признанием, от его отстранённости и спокойствия не осталось и следа.

— У меня больше нет вопросов, — объявила Джинни. — Свидетель ваш, прокурор Харпер.

Она вернулась за свой стол, в то время как Харпер поднялся, расправляя свою серую мантию.

— Благодарю вас, мисс Уизли, — отозвался он, чуть склонив голову.

Джинни стало интересно, только ли она заметила снисхождение в его голосе, но потом увидела, каким тяжёлым взглядом проводил его Драко. Явно не только она.

— Мистер Кинкейд, — начал Харпер, заложив руки за спину. — Вы упоминали инцидент… с мячом для ригби, если я правильно понял?

Саймон демонстративно закатил глаза.

— Регби, — поправил он.

— Да-да, — продолжил Харпер, махнув рукой. — Регби. Вы сказали, что мистер Малфой попал мячом в лицо другого игрока и пришёл в смятение из-за пострадавшего.

— Да, это так, — ответил Саймон.

Инстинкты Джинни взвыли сиреной, но она не могла понять почему. Харперу каким-то образом удалось зацепиться за что-то в показаниях Саймона… Хотя сам Саймон продолжал излучать спокойствие и уверенность. Возможно ли, что он увидел что-то ещё до начала слушания и уже подготовился к этому? Можно ли всецело положиться на его талант?

— Значит, он причинил кому-то вред — вне зависимости от того, как именно это произошло — и очень сожалел после происшествия, — подвёл черту Харпер. Он повепнулся к Визенгамоту. — Уже было подтверждено, что мистер Малфой страдает от расстройства памяти, называемого диссоциативной фугой, которая была вызвана эмоциональной и ментальной травмой. — Он поднял вверх указательный палец. — Разве это не соответствует описанной мистером Кинкейдом ситуации? Вполне вероятно, что мистер Малфой после убийства Колина Криви и пыток Падмы Патил в ночь битвы за Хогвартс испытал такой сильный стыд за свои поступки, что спровоцировал состояние фуги. Вред, который он причинил, был куда сильнее, чем тот, когда он ненароком кого-то ударил мячом, но в то же время, его реакция на это происшествие оказалась куда более сильной.

— Протестую, — вскочила на ноги Джинни. — Вина моего подзащитного не была доказана…

— Протест отклонён, — сказал Кингсли. — Прокурор обвинения привёл меткое замечание, — представители Визенгамота выглядели согласными.

— Вы не согласны, мистер Кинкейд? — попытался надавить Харпер.

Саймон слабо улыбнулся.

— Мистер Харпер, — произнёс он, копируя подчёркнуто-уважительный тон обвинителя, — ваш вывод в первую очередь основывается на том, что Драко Малфой приложил руку к убийству Колина Криви. С чем я в корне не согласен. Опять же, не обижайся, друг.

— Вы слышали весь перечень обвинений, — воскликнул Харпер. — Он использовал Империус на безоружной женщине. От желания контролировать другого человека до убийства один шаг.

— Разве? — спросил Саймон, сделав большие глаза. Он соединил пальцы обеих рук, опёршись локтями в ручки кресла. — Вы когда-нибудь использовали Империус, мистер Харпер?

— Это противозаконно, — фыркнул Харпер. — Конечно нет!

— А я видел однажды человека, который его наложил, — спокойно отметил Саймон. — Ему было девять лет, он играл волшебной палочкой старшего брата. Он услышал это заклинание в разговоре старших и решил попробовать. На мне.

Вздох удивления прошёл Визенгамотом. Джинни не оставалось ничего, кроме как молча сидеть и наблюдать за разворачивающейся ситуацией.

— Необученный волшебник… да ещё и ребёнок, который воспользовался чужой палочкой, смог наложить Империус так же легко, будто показывал карточный фокус, — продолжал безмятежно Саймон. — И заклинание было сильным, уж поверьте. Мне не удалось его сбросить. Но потом этот малец решил применить убивающее проклятие к жуку, летающему вокруг его лица. Он хотел убить это существо так же сильно, как хотел контролировать меня, но ему не удалось этого сделать.

Харпер немного растерялся, но потом произнёс коротко:

— И какое отношение это имеет к суду, мистер Кинкейд?

— Это говорит о том, что лишь определённые волшебники могут использовать убивающее проклятие, — ответил Саймон, пожимая плечами. — И это никак не связано с магической силой мага.

— Но вы сами не являетесь волшебником, — надменно отозвался Харпер. — Откуда вам знать о таких вещах?

Саймон опустил глаза в пол.

— Потому что на моих глазах применяли убивающее проклятие, — пробормотал он.

Хирам вдруг дёрнулся на своём месте, словно в попытке заставить сына замолчать. Джинни заметила движение и взглянула на него. Мог ли он быть тем, кто использовал Авада Кедавра на глазах у Саймона?

— Вам надо действительно желать кому-то смерти, чтобы проклятие сработало, — продолжил Саймон, по-прежнему не поднимая глаз. — Это не то же самое, что хотеть убить досаждающего насекомого, или хотеть, чтобы кто-то оставил вас в покое. Вам надо искренне и от всей души желать смерти этому человеку, желать прекратить его существование. Вы должны искренне верить, что этот человек — бесполезная трата воздуха… Это ненависть высшего уровня, куда более высокого, чем я могу себе представить. А я много знаю о ненависти.

Заявление Саймона было встречено абсолютной тишиной. Джон в ужасе смотрел на него с трибун, совершенно очевидно — он не слышал этой истории прежде. И словно выйдя из транса, Саймон моргнул и выровнялся в своём кресле. Он взглянул на Харпера.

— Так что, нет, я не думаю, что Драко мог наложить убивающее проклятие, — сказал он. — Это всё, что я пытался доказать.

— Вопросов больше нет, — ровным голосом произнёс Харпер. Он вернулся на своё место, Саймон сделал то же самое, не дожидаясь разрешения Кингсли.

Хирам Кинкейд, как заметила с сожалением Джинни, больше даже не взглянул на своего сына.

— Защита может вызвать следующего свидетеля, — объявил Кингсли, передёрнув плечами от слов Саймона.

Джинни поднялась.

— Защита вызывает Люциуса Малфоя.

Излучая привычное хладнокровие, Люциус поднялся со своего места и спустился вниз. Члены Визенгамота, подобно стае перелётных птиц, собравшихся вокруг вожака, начали шептаться и роптать, глядя на свидетеля. Джинни сделала несколько шагов назад, чтобы освободить Люциусу путь к назначенному месту, но вместо того, чтобы направиться к креслу, которое минуту назад занимал Саймон, Люциус Малфой подошёл к Драко. Удивлённая Джинни наблюдала, как он наклонился к сыну, тихо сказав ему что-то, а потом похлопал его по плечу с отцовской нежностью, которой Джинни раньше за ним не замечала.

Она вдруг отчётливо осознала, зачем он это сделал. Судьи только что воочию наблюдали за неблагополучными отношениями Хирама и Саймона, и Люциус не преминул воспользоваться шансом показать себя куда лучшим отцом, несомненно заработав пару очков в свою пользу. Джинни закатила бы глаза, если не была бы столь благодарна Люциусу за это небольшое представление.

Наконец он занял своё место.

— Мистер Малфой, — начала Джинни максимально спокойным тоном. — Вам известны десять, а точнее девять — на этот момент — обвинений, выдвинутых против вашего сына?

— Да, я осведомлён о них, — холодно подтвердил Люциус.

— Однако Визенгамот может и не знать, что семь из них связаны общим провокатором, — заметила Джинни, невольно делая шаг вперёд. — Не могли бы вы рассказать об этой связи?

Люциус обвёл взглядом представителей Визенгамота. Он слегка изменился в лице, утратив своё привычное выражение превосходства.

— После происшествия в Отделе Тайн, имевшего место одиннадцать лет назад, — начал он медленно, — Риддл был… недоволен мной. — Он сглотнул и поёрзал на своём месте. — Я потерпел неудачу в его глазах. И в качестве наказания он приказал моему сыну Драко, моему единственному наследнику, сделать невозможное и убить директора Хогвартса, Альбуса Дамблдора.

Упоминание смерти Дамблдора, даже спустя столько лет, тут же вызвало волну негодования и перешёптываний. Люциус подождал, пока шум уляжется, и продолжил: — Более того, Риддл пообещал Драко, что если он не справится с заданием так же, как и я когда-то, то он убьёт меня и мою жену у Драко на глазах. В то время моему сыну было всего шестнадцать лет.

Сам Драко пытался побороть дрожь, Джинни предположила, что в этот момент он думает о своём воспоминании о змееподобном Томе Риддле.

— Всего шестнадцать лет, — повторила Джинни. — Для мальчика такого возраста очень страшна угроза расправы над его родителями, его единственной семьёй.

Люцуис кивнул.

— Поэтому он взялся за выполнение невозможной задачи, поставленной перед ним?

— А что ему оставалось?! — воскликнул Люциус. — У него не было другого выхода.

— Сколько у него заняла разработка плана, приведшего в итоге к смерти Дамблдора?

— Он работал над ним на протяжении школьного года, — ответил Люциус заметно спокойнее. — Драко пытался убить его через проклятое ожерелье, использовал двух человек, чтобы доставить его, но другой студент прикоснулся к нему первым. Тогда он попытался отравить бутылку медовухи, которую по ошибке доставили профессору зелий, и ваш брат выпил её. — Брови Джинни поползли вверх, она с вызовом взглянула на Люциуса, ожидая услышать из его уст очередное уничижительное замечание о её семье, но такого не последовало. — Тогда он починил Исчезательный шкаф и позволил Пожирателям смерти проникнуть в Хогвартс.

Пока Люциус рассказывал о том ужасном школьном годе, Джинни держала свои руки на виду, по одному загибая пальцы при упоминании преступлений, пока не дошла до семи.

— Семь из девяти вменяемых обвинений, — напомнила она суду. — Все совершены под невероятным давлением и угрозами от одного из самых жестоких магов в истории магического мира. В то время как мой подзащитный был ещё ребёнком. — Она повернулась обратно к Люциусу. — Каким было отношение вашего сына к Пожирателям смерти до того, как его заставили совершить все эти ужасные вещи?

Люциус фыркнул.

— Как и ко всему, что недоступно детскому пониманию — он считал, что быть Пожирателем смерти — как бы это описать? — захватывающе, — поведал Люциус со слабым смешком, а потом с некоторым сожалением взглянул на сына, Джинни так и не смогла определить, был ли этот взгляд до конца искренним. — Он расспрашивал меня о том, чем они занимаются, и каков их конечный план. Но когда он был призван в их круг, и Риддл обратил на него своё внимание, Драко осознал, что быть Пожирателем не имеет ничего общего с тем, что он ранее себе представлял.

— Он хотел стать Пожирателем смерти лишь потому, что вы, его отец, были Пожирателем смерти, — подытожила Джинни, словно это лишь сейчас пришло ей на ум.

— Именно так, — кивнул Люциус.

Джинни умолкла на несколько секунд, прохаживаясь по залу суда и давая Визенгамоту время в полной мере осознать слова Люциуса.

— Что ж, продолжим, — наконец, произнесла она. — Полагаю, вы обладаете первой из улик в этом деле?

— Да, это так.

Джинни взглянула на Кингсли.

— Мистер Малфой собирается представить Визенгамоту волшебную палочку, принадлежавшую его покойной супруге, Нарциссе Малфой.

Кингсли жестом показал ему продолжать, и Люциус достал из кармана мантии футляр для волшебной палочки, который Джинни уже видела ранее. Положив футляр себе на колени, Люциус открыл его и достал элегантную палочку. Она выглядела слишком тонкой как для его крупных ладоней.

— Мистер Малфой, — спросила Джинни. — На протяжении седьмого курса в Хогвартсе чьей палочкой пользовался ваш сын?

— Своей собственной, палочкой из боярышника, той самой, которую мы купили на Аллее Диагон, когда ему исполнилось одиннадцать. Пока на пасхальных каникулах она не попала в руки к Гарри Поттеру, после чего Драко пользовался волшебной палочкой моей жены. Вот этой палочкой.

— В таком случае именно эта палочка была при нём в ночь, когда был убит Колин Криви и совершено нападение на Падму Патил? — спросила Джинни.

— Да, эта палочка, — кивнул Люциус.

Драко ловил каждое слово, услышав, что палочка, которой он пользовался, находится всего в нескольких ярдах, он невольно наклонился вперёд, чтобы получше её разглядеть.

— Полагаю, вы собираетесь применить Приори Инкантатем к этой палочке, мисс Уизли? — встрял Кингсли.

— Да, верховный чародей.

— А таком случае, я попрошу одного из представителей Визенгамота сделать это. Мадам Сандерсон?

Такой поворот был вполне ожидаемым для Джинни. Ведьма поднялась со своего места и поспешила вниз — Джулиет Сандерсон, лучший эксперт министерства по природе и изготовлению волшебных палочек. Она десятилетиями работала вместе с Олливандером, поговаривали, что она знает о волшебных палочках даже больше, чем мастер…

Джулиет подошла к Люциусу, который без вопросов передал ей палочку жены. Она несколько раз взмахнула палочкой, проверяя её гибкость.

— Ваша жена пользовалась этой палочкой после битвы за Хогвартс?

— Да, — кивнул Люциус.

— В таком случае нам придётся пройти через восемь лет заклинаний. Если Визенгамот не возражает… — она направила палочку в пол и произнесла заклинание. Дымка, вырвавшаяся из палочки, сложилась в чашку и блюдце — последнее заклинание, которое сотворила Нарцисса, нагревало чашку чая.

— Не могу точно подтвердить, что палочка принадлежит именно Нарциссе Малфой, — заметила Джулиет, — но последнее заклинание однозначно было совершено её владельцем. Изображение заклинания чёткое и хорошо различимое, если бы его совершил не владелец, картинка была бы более расплывчатой, в зависимости от силы волшебника, применившего заклинание. Теперь я попробую пролистать до заклинаний, сотворённых в интересующую нас ночь.

Ведьма прошептала другое заклинание, неизвестное Джинни, и чашка сменилась занавесками, потом одеялом, вскоре картинки начали сменяться так стремительно, что Джинни едва удавалось различить их форму. Они мелькали так быстро, как кадры маггловского кино, беззвучные, безвредные, рассказывающие историю жизни Нарциссы Малфой в обратном порядке.

Она потеряла счёт времени, как вдруг картинка смерти Колина Криви вспыхнула перед её глазами.

Джинни посетила неуместная мысль, что его лицо уже стёрлось из её памяти. И хотя на изображении его конечности были изогнуты под неестественным углом, Джинни тут же вспомнила, что обычно в одной его руке был колдоаппарат, готовый запечатлеть яркий момент или живописный пейзаж. Его светлая челка падала на лоб, и он всегда привычным жестом отбрасывал её, когда увлечённо что-то рассказывал, активно жестикулируя руками.

Присутствующие в зале немедленно среагировали на появление изображения Колина. Молли, которой он всегда нравился, отвернулась и вцепилась мёртвой хваткой в руку Билла. Джон закрыл глаза и опустил голову, лицо Саймона выражало сожаление. Виктуар, сидящая на коленях отца, захныкала и спрятала лицо на его плече.

— Что вы можете сказать об это, мадам Сандерсон? — спросил Кингсли.

— Заклинание было совершено не владельцем палочки, — произнесла та, изучая изображение с чисто научным интересом.

Джинни, сглотнув, теперь тоже заметила разницу — картинка отличалась от изображения чашки. Сквозь руки и смятую рубашку Колина было видно каменный пол. Цвета были бледными, словно выцветшими на солнце.

«Мерлин Всемогущий, — подумала Джинни, невольно сминая в кулаке край мантии, когда реалистичность изображения наконец достигла её сознания. — Он действительно сделал это. Драко убил Колина Криви!»