3000 дней невиновности (гет)

И снова Джинни мучили кошмары о суде над Драко, заканчивающиеся его пожизненным заключением в промозглой камере Азкабана, и она опять проснулась почти сразу же. Разум молил о разгрузке, а тело — об отдыхе, но Джинни не переставала крутиться в постели с боку на бок, слишком взвинченная, чтобы уснуть. И ничего не могла с этим поделать.

В конце концов она решила вернуться к работе над делом. Составила план и упорядочила заметки для своего заключительного выступления, а также добавила упоминания всех подходящих прецедентов, которые им с Гермионой удалось отыскать тогда в библиотеке. Несколько раз Джинни ловила себя на том, что то и дело начинает пялиться на снимок Яксли, словно это могло хоть как-то помочь выведать его секреты или понять мотивы.

Она всем сердцем желала поверить, что Перси неправ, но разумом понимала — это попросту невозможно. Логически его версия развития событий была куда более вероятна, чем её видение ситуации. И, кроме того, Джинни уже доводилось наблюдать за чем-то подобным: люди, столкнувшиеся с ужасающими последствиями собственных поступков довольно часто пытались утащить за собой на дно всех, кого только могли. Она помнила похожий случай: один из отдалённых последователей Риддла, чистокровный волшебник преклонных лет, у которого не было ни семьи, ни даже метки, но который значительную часть своего состояния передал на нужны Пожирателей смерти. Стоило лишь Дэнни О'Коннелу на него надавить, пригрозив сроком в Азкабане и лишением имущества, как тот выдал им тонны информации разной степени важности и о работе Пожирателей смерти, и о том, как Том Риддл ими командовал, и даже назвал с десяток имён тех, кто, как и он, лишь финансировал организацию. В итоге, благодаря его показаниям, им удалось схватить Кэрроу.

Немудрено, что Яксли использовал ту же тактику. Всё сходилось. Но Джинни предпочла бы, чтобы всё оказалось иначе, и ей удалось найти хоть какую-то лазейку, чтобы вытащить Драко из недр Министерства. Когда он в последний раз видел солнечный свет? По меньшей мере прошло уже несколько недель. Когда он в последний раз купался или дышал свежим воздухом? Он ведь всегда был таким активным, каково ему оказаться запертым в крошечном пространстве камеры? Ел ли он нормально или его морили голодом? А что насчёт охранников, которые везде его сопровождали, — насмехались ли они над ним? А что, если кого-то из их родственников убили на войне, и теперь они не упустят возможности поиздеваться над ним ввиду причастности к...

Джинни тряхнула волосами и моргнула несколько раз.

«Сосредоточься! — мысленно приказала она себе. — Сосредоточься только на фактах!»

Если Драко действительно убил Колина, и воспоминание Яксли подлинное, то единственный прецедент, которым она могла воспользоваться — дело 1650 года, Стокли против Разрушителей черепов. Там говорилось, что убийство и другие акты насилия, совершённые в результате поклонения культу — а Пожирателей смерти вполне можно было назвать таковым, — особенно, если участие в таком культе не было до конца добровольным — Разрушители черепов использовали в своё время шантаж, промывание мозгов, а также Империус для управления своими участниками, — то наказание за преступления не может быть таким же, как за те же проступки, совершённые не под влиянием. И всё. Яксли не был сумасшедшим, воспоминание было извлечено совершенно законным путём и, даже несмотря на изначальное открытое презрение со стороны публики, судебный процесс прошёл крайне эффективно, следуя всем до последнего правилам, как по учебнику.

Всё, на что ей оставалось надеяться, если воспоминание действительно настоящее, так это на уменьшение срока. Так что в итоге вместо пожизненного заключения Драко светило двадцать лет в Азкабане.

В бешенстве Джинни резко отодвинула кухонный стол, ножки противно скрипнули, проехавшись по полу. Она не могла принять такой исход. Просто НЕ МОГЛА. Должно быть что-то ещё, что-то такое, о чём не подумала даже Гермиона, что-то, что смогло бы подвергнуть подлинность воспоминания большему сомнению. Ей снова надо в библиотеку.

Часы тянулись, казалось, тысячелетиями, прежде чем солнце наконец-то взошло над Лондоном, и его первые лучи заглянули в утопающую в беспорядке квартиру Джинни. Они пробежались по неровным стопкам пергаментов, пустым, валяющимся тут и там, чернильницам и сломанным перьям. Библиотека Агриппы Неттесгеймского в Косом переулке открывалась в девять утра, так что Джинни, отправив сову с короткой запиской, как раз мерила шагами крыльцо здания, когда наконец в 9:02 открыли парадный вход.

— Доброго утра, — улыбнулась ей библиотекарь.

— И вам того же, — буркнула Джинни, проскальзывая внутрь мимо неё, и тут же потребовала отдельный кабинет, а получив ключ, принялась набирать множество книг в надежде найти хоть что-то полезное.

Она воспользовалась наставлениями Гермионы для поиска подходящих дел, а потом принялась связывать их с делом Драко по схожим обстоятельствам. Джинни не помнила, когда в последний раз читала так много и с такой скоростью. Крохотные буквы то и дело расплывались перед глазами, когда те начинали печь от напряжения и яркого света, но Джинни даже не думала отвлекаться на подобные мелочи. Ничто не могло помешать ей в поисках, тем более физические трудности. Она не остановится, пока не сделает всё, что в её силах.

В итоге, из целой стопки выбранных дел осталось всего два, которые хоть как-то можно было использовать в качестве прецедента, но и они не могли обеспечить Драко оправдательного приговора. В одном говорилось о том, что Яксли можно заставить пройти повторное свидетельство под Сывороткой правды, но им можно воспользоваться, только если доказать, что воспоминание вероятнее всего было сфальсифицировано. Другое же могло послужить скорее любопытным фактом о том, что никогда за всю историю Визенгамота суд не рассматривал дело над магом, который совсем не помнил совершённого преступления. Оказалось, что в 1398 году колдунья по имени Аэльфгифу Арбитрали утверждала, что не помнит, как заманила маггловского мальчика в глубокий пруд, где тот едва не утонул. Её заверения в амнезии длились на протяжении всего судебного процесса, и Визенгамот уже собирался сократить ей срок — вместо пяти лет за травлю маггла она получила бы только три, — когда Аэльфгифу случайно выдала себя. В итоге обнаружилось, что она вообще не страдала амнезией, а просто солгала об этом. Джинни удивилась, что Гермиона не отобрала столь уместный случай во время их первого исследования, но, взглянув на заднюю часть книги, обнаружила её отметку.

Вооружившись новыми исследованиями и собираясь представить на рассмотрение суда свои выводы, Джинни покинула библиотеку и направилась в Министерство. Кабинет Уильяма Харпера находился на том же этаже, что и Аврорат. Джинни решила первым делом поговорить с ним, но неожиданно нарвалась на его секретаршу.

Которой, к изумлению Джинни, оказалась Панси Паркинсон.

На лице Панси не дрогнул ни один мускул, когда Джинни появилась в приёмной Харпера. Паркинсон не слишком изменилась со времён Хогвартса. Она сидела ровно, вздёрнув вверх подбородок, на пальце левой руки поблёскивало золотое обручальное кольцо, и Джинни вспомнила, что несколько лет назад видела в газете заметку о свадьбе Панси и Теодора Нотта. Однако одежда Панси явно была не такой дорогой, как во времена учёбы в Хогвартсе, да и сам факт того, что Паркинсон занимала низкооплачиваемую должность секретаря, говорило о том, что она переживала тяжёлые времена, как и все те, кто оказался на стороне проигравших в этой войне.

— Мне нужно поговорить с советником Харпером, — заявила Джинни.

— Он ещё не пришёл, — отозвалась Панси, как показалось Джинни, немного прохладно. — Можете либо подождать его здесь, либо оставить сообщение, которое будет передано ему, как только он появится в Министерстве.

— Я подожду, — Джинни присела на один из стульев, выстроенных в ряд вдоль стены, и положила сумку и папку с бумагами на колени.

Тишина повисла на добрых пять минут. Джинни наблюдала за тем, как Панси с совершенно невозмутимым видом продолжала её игнорировать, притворившись, будто занята чтением нескольких длиннющих свитков и составлением заметок к ним, которые она записывала древним орлиным пером. Но пальцы Панси едва заметно подрагивали, а движения были скованными, что говорило об одном — Джинни была для неё как бельмо на глазу.

Поддавшись неожиданному порыву, Джинни нарушила неловкую тишину:

— Он говорит правду. Он действительно ничего не помнит.

Панси, которая как раз собиралась отпить чаю, застыла, не донеся чашки до рта. Поставив её обратно на блюдце, она секунду или две рассматривала Джинни, прежде чем заговорить.

— Ничего? — прошептала она, — даже меня?

— Ничего. И никого.

Панси кивнула, восприняв новость довольно спокойно.

— Он виделся с матерью?

— Да, и Нарцисса ушла из жизни, не догадываясь о его амнезии. Надеюсь, эта информация не покинет комнату.

Панси снова кивнула.

— Он... был ли он счастлив эти восемь лет?

— Думаю, куда больше, чем раньше. Ситуацию омрачало лишь то, что он не знал, кем является, но у него были друзья, которые действительно его любят.

На мгновение Джинни показалось, что Панси хотела что-то возразить, но прикусила губу. Несколько секунд она боролась с собой, прежде чем снова вернуть себе самообладание.

— Спасибо, — наконец выдавила она, поднимая глаза на Джинни, которая застыла, глядя на неё в ответ, не в силах придумать, что ещё добавить.

Уильям Харпер вошёл в приёмную несколько минут спустя. Он явно не умел так же хорошо, как Панси, скрывать свои эмоции. Нервно взглянув на Джинни, он сначала снял верхнюю мантию, явно пытаясь взять себя в руки, и лишь потом заговорил:

— Мисс Уизли, чем обязан такой чести?

— Советник Харпер, — спокойно отозвалась Джинни, поднимаясь со своего места. — У меня появились новые доказательства по делу Драко Малфоя, которые я согласно правилу Хенли собираюсь представить Визенгамоту.

— Вы собираетесь, — ответил Харпер со странной усмешкой на лице, — но я не пойму, зачем вам это, мисс Уизли...

— Я выступаю на стороне защиты, — изогнув бровь и акцентируя внимание на каждом слове, произнесла Джинни, — и была бы признательна, если бы вы обращались ко мне соответствующе, советник Харпер.

Его странная улыбка не дрогнула.

— Конечно, — протянул он с фальшивым покаянием. — Приношу свои извинения. Я просто хотел заметить, что, как по мне, воспоминание, рассмотренное на вчерашнем слушании, вполне однозначно. Мистер Малфой убил этого бедного мальчика, и я решительно не понимаю, как ещё вы можете уменьшить его срок... Разве что вы хотите ходатайствовать о признании им вины.

— Пусть мои тактика и стратегия вас не беспокоят, — отрезала Джинни. — Всё, что мне нужно — ваше присутствие на предоставлении новых доказательств.

— Прекрасно, но мне необходимо проверить расписание. — Он повернулся к Панси, — миссис Нотт, назначены ли какие-то встречи на утро?

— Ни одной, — моментально откликнулась та, даже не заглянув в ежедневник. — Вы свободны до самого обеда, сэр.

— Что ж, — нахмурился Харпер, но пожал плечами. — Похоже, я могу отправиться на встречу с Визенгамотом. Пожалуйста, займись корреспонденцией до моего возвращения, — и он вышел из кабинета.

Прежде чем последовать за ним, Джинни взглянула на Панси и одними губами произнесла: «Спасибо». Панси кивнула и, глядя им вслед, вцепилась руками в край стола так сильно, что костяшки её пальцев побелели.

Во время обсуждения вердикта Визенгамот обычно заседал в редко посещаемых комнатах для совещаний, находившихся дальше по коридору от залов суда. Пока они спускались туда, Джинни не покидало ощущение, что Министерство магии давит на неё всем свои весом, к которому добавляется ещё и вес маггловских зданий, расположенных на поверхности над ним.

Двое охранников, стоявших у входа в комнату совещаний, сохраняли гробовое молчание. Рядом с ними расхаживал волшебник, на вид чуть старше Джинни. Он выглядел так, словно с куда большим удовольствием играл бы сейчас в квиддич, а не занимался тут юридической чепухой. Волшебник был никем иным как Майлзом Блэтчли — адвокатом Яксли, — который, как Джинни помнила по Хогвартсу, был вратарем слизеринской команды.

— Прекрасно, вижу вы получили мою сову, — пробормотала Джинни вместо приветствия.

— Моему клиенту уже вынесен приговор, — угрюмо отозвался Блэтчли. — Не понимаю, зачем я здесь.

Вместо ответа Джинни повернулась к охранникам.

— Я представитель защиты по делу Драко Малфоя против Магической Британии, — сообщила она со всеми формальностями. — У меня есть новые доказательства, и я хотела бы представить их для рассмотрения Визенгамотом.

— Я представитель обвинения по упомянутому делу, — произнёс Харпер. — Я здесь, чтобы ознакомиться с материалами, которые собирается предоставить защита.

Охранники переглянулись, а затем один из них исчез в комнате. Казалось, прошла буквально пара секунд, прежде чем двери отворились, и все трое вошли внутрь.

Кресла Визенгамота располагались в том же порядке, что и в зале суда. Кингсли занимал место в центре. Джинни сосредоточилась на своём дыхании, снова чувствуя то лёгкое головокружение, которое мучило её в последние дни.

— Дамы и господа Визенгамота, — звонко начала она, замерев в центре комнаты. — Мне известно, что судебный процесс был приостановлен до вынесения приговора, но в защиту прав моего клиента я хочу воспользоваться правилом Хенли для предоставления новой информации и доказательств, которые недавно были обнаружены.

Кингсли выглядел удивлённым, так же, как и Хирам Кинкейд.

— Хорошо, — кивнул Шеклболт. — Пожалуйста, продолжайте.

— Чтобы озвучить новые материалы, мне необходимо присутствие здесь как мистера Малфоя, так и мистера Яксли, — ответила Джинни. — Чтобы доказать Визенгамоту, что они оба знают куда больше друг о друге, чем было озвучено в зале суда.

Кинсгли подал знак охранникам, которые тут же скрылись из виду. Пару минут спустя, едва открылась дверь, сердце Джинни совершило кульбит, и Драко вместе с Яксли вошли в комнату в сопровождении охранников. Драко снова был облачён в костюм Джона и выглядел сосредоточенным и спокойным. Охранники сопроводили их к креслам напротив Визегамота.

Джинни смело выступила вперёд.

— Также я прошу применить к мистеру Яксли Сыворотку правды.

— Что? — воскликнул Блэтчли.

— Согласно прецеденту Ридли против Магической Британии, — продолжила Джинни, — установлено, что любые осуждённые преступники, дающие показания в связанных или аналогичных судебных процессах, могут считаться ненадёжными. И, честно говоря, — добавила она, — мистер Яксли не является волшебником, вызывающим доверие.

— Мистер Яксли был признан вменяемым, — возразил один из судей.

— Именно! Он совершенно вменяем! — уцепился за фразу Блэтчли.

— Однако мистер Яксли является преступником, осуждённым за насилие и убийства, — не сдавалась Джинни. — Он наслаждается, уничтожая других людей. В данном случае он выступает в качестве единственного свидетеля, что даёт ему возможность уничтожить моего клиента, избежание чего и является основной целью применения стандарта Ридли.

Кингсли и другие представители Визенгмота коротко обсудили сказанное и согласились с Джинни.

Вызвали целителя. Яксли, стоит отдать ему должное, совершенно спокойно проглотил каплю зелья. Как только целитель отошёл, Джинни остановилась прямо напротив Яксли, сложив руки за спиной и не желая тратить больше ни минуты, задала первый вопрос:

— В последний раз вы видели Драко Малфоя в ночь битвы за Хогвартс?

— Нет.

Одно это короткое слово тотчас же привлекло всё внимание Визенгамота, на что и рассчитывала Джинни.

— Видели ли вы его шесть лет назад в Париже? — продолжила она.

— Да, — на его лице появилась раздражающая усмешка.

— Вы представились ему Орфикусом Яксли?

— Нет.

— То есть вы представились чужим именем, встретившись с сыном вашего близкого соратника?

— Да.

Джинни повернулась к Драко, который тут же выпрямился в своём кресле. В его глазах плескалось что-то невероятное и ужасающее одновременно, Джинни показалось, что так могла выглядеть надежда.

— Мистер Малфой, могли бы вы подробнее рассказать о том, как произошла ваша с мистером Яксли встреча в Париже шесть лет назад?

— Да, — охотно отозвался Драко. — Я работал поваром на Монмартре в то время и встретил этого человека в кафе, куда часто приходил завтракать. Он представился мистером Ричардсом и сказал, что находится в Париже по делам, якобы собирался вложиться в покупку виноградников недалеко от города. Мы разговорились о французской кухне, в итоге в следующие несколько недель часто ужинали вместе.

— Когда ваше общение прекратилось?

— Вскоре после того, как я сообщил ему, что страдаю от диссоциативной фуги и не помню ничего до ноября 1998 года.

Джинни опять повернулась к Яксли, сердце громко билось в груди.

— Была ли амнезия мистера Малфоя основной причиной, по которой вы покинули Париж?

— Да.

Мерлин Всемогущий! Вот оно! Теперь Джинни следовало подбирать слова очень тщательно, чтобы не пересечь допустимых границ допроса с применением Сыворотки правды.

— Потому ли вы прекратили общение с мистером Малфоем, что ввиду отсутствия у него воспоминаний о войне и Пожирателях смерти, он не мог быть вам полезен в борьбе против Министерства магии?

— Нет, — Яксли расплылся в ухмылке.

— Потому ли, что поняли, что сможете использовать эту информацию в свою пользу?

— Да.

Джинни невольно сделала шаг вперёд перед тем, как озвучить ключевой вопрос:

— Является ли воспоминание, которое вы продемонстрировали Визенгамоту, показывающее, что мистер Малфой убил Колина Криви, настоящим?

— Я... не... знаю... — ухмылка на лице Яксли стала ещё шире.

Джинни оторопела, ошарашенная ответом. Это явно были не те слова, которых она ожидала. Или которые рассчитывала услышать.

— Вы не знаете? — переспросила она.

— Вы его слышали, — вмешался Блэтчли. — Сам мистер Яксли может вам с уверенностью заявить, как бывший целитель — а присутствующий целитель может это подтвердить — вполне возможно, что люди могут не помнить все события в точности так, как они произошли.

— Верховный чародей, — Джинни резко обернулась к Кингсли, — я думаю, это ставит под серьёзное сомнение воспоминание, которое мы увидели вчера в суде. Это основное доказательство по обвинению мистера Малфоя в убийстве Колина Криви, и мистер Яксли сам не знает, настоящее оно или нет.

— Не совсем, — ответил Кингсли, хмурясь. — Имеется также волшебная палочка Нарциссы Малфой, которая является орудием убийства. Мистер Яксли, видели ли вы, как мистер Малфой совершил убийство восемь лет назад?

— Я не знаю, — повторил Яксли всё с той же противной ухмылкой.

— Я обязан донести до сведения Визенгамота факт, который был выяснен в ходе судебного разбирательства над моим клиентом, — вставил Блэтчли, словно только что вспомнил об этом. — Мой клиент способен говорить небольшую ложь под влияние Сыворотки правды. Так что данный допрос совершенно ничего не доказывает.

Джинни внезапно почувствовала, как основание, на котором она построила свои доказательства, разваливается словно карточный домик. Конечно, когда она ещё работала аврором, к ней попадали несколько документов, подтверждавших, что в очень редких случаях подсудимым удавалось недоговаривать правду под действием Сыворотки правды. Но авроров уверяли, что такие случаи являются исключением, и шансы столкнуться с подобным ничтожно малы.

И надо же такому случиться, что единственный свидетель по делу Драко оказался именно таким исключением, волшебником, способным противостоять одному из самых сильных зелий правды за всю историю.

— Мы слушаем показания по стольким делам, что кое-какие детали всё же способны ускользнуть от нас, — пробормотал Кингсли, поёрзав в кресле. — Мистер Яксли устойчив к Сыворотке правды, теперь я припоминаю. Советник Уизли, к чему конкретно вы пытались довести это заявление?

Джинни понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и заставить себя говорить, её голос звучал уже не так твёрдо и уверенно, как прежде.

— Я хотела донести до Визенгамота тот факт, что мистер Яксли, вероятно, намеренно пытался саботировать дело моего клиента. Мой клиент не способен на убийство, что подтвердил в суде мой свидетель Саймон Кинкейд. Я считаю, что мистер Яксли использовал убийство Колина Криви в качестве возможности утянуть моего клиента в Азкабан вместе с собой.

— Мы примем к сведению вашу теорию, — ответил Кингсли. — Если это всё, что вы хотели...

— Нет, — к Джинни неожиданно вернулась былая уверенность. — Я настаиваю, чтобы воспоминание мистера Яксли было продемонстрировано ещё раз. Если он способен лгать под Сывороткой правды, значит, вполне возможно, он мог сфальсифицировать собственное воспоминание.

— Интересное заявление, — удивился Кингсли, — возражает ли кто-то из представителей Визенгамота? — судьи принялись переговариваться между собой, но никто не выказал открытого возражения.

Визуализатор воспоминаний принесли в комнату, и воспоминание о смерти Колина было установлено снова. На этот раз Джинни подошла так близко к экрану, как только могла, чтобы не упустить из виду ни одной детали. Она должна найти хоть что-то, что можно использовать.

Снова на экране появились Драко и трио под мантией-невидимкой Гарри. И опять они наблюдали за тем, как Яксли связал Колина и заставил Драко его пытать. И тогда Джинни увидела кое-что.

— Стоп! — воскликнула она. Изображение на экране застыло на ужасающей сцене: злобно усмехающийся Яксли, плачущий Драко, и Колин, застывший на полу, корчась от боли.

— Вы заметили что-то необычное, советник Уизли? — спросил Хирам Кинкейд.

Джинни подошла ещё ближе к экрану, почти впритык к гигантскому изображению лица Драко.

— Взгляните, — она указала на его глаза. — Отражение в его глазах и направление палочки. Можно ли развернуть изображение? И показать его в трёхмерном виде?

Целитель подошёл к визуализатору и покрутил несколько ручек, изображение медленно повернулось так, что Драко теперь стоял к ним левым боком.

— А теперь уменьшите угол и приблизите изображение ещё немного, — целитель выполнил её инструкции.

Вспышка восторга прошла сквозь неё.

— Посмотрите на глаза моего клиента, он даже не смотрит на Колина Криви, как и не направляет на него свою палочку, но ведь в этот момент он должен его пытать. На самом деле, — Джинни пристально рассматривала картинку, — мистер Малфой смотрит в пол, словно накладывает заклинание на пол, а не на Колина.

Со стороны Визенгамота не последовало никакой реакции. Джинни надеялась, что они хотя бы выкажут то же удивление, что и она, найдя такую несостыковку.

— Большая часть этого воспоминания скорее всего настоящая, — продолжала рассуждать вслух Джинни, — но некоторые моменты были явно видоизменены. Оба однозначно присутствовали при смерти Колина Криви, тут же была и палочка Нарциссы Малфой, но, по-моему, мистер Яксли собственноручно убил Колина. Поскольку мистер Малфой не мог даже смотреть в его сторону и вместо этого смотрел в пол.

И опять ничего, ни звука, пока внезапно Яксли не рассмеялся. Блэтчли многозначительно уставился на него, тот умолк, но с лица Яксли и дальше не сходила довольная ухмылка.

— Эта находка будет принята к сведению, — отозвался Кингсли. — Если добавить больше нечего...

Джинни молча покачала головой. Кингсли сделал знак охранникам, чтобы те увели арестантов назад в их камеры.

Внезапно, поддавшись какому-то отчаянному порыву и идее, успевшей лишь наполовину сформироваться в голове, Джинни сделала шаг в сторону, преграждая Яксли путь. Он был довольно высоким мужчиной, широкоплечим, так что закрыл от её взора весь Визенгамот. Джинни пронзила вспышка страха.

— Вы наслаждаетесь страданиями других людей, — выпалила она. — И вы явно не можете этого отрицать, действует на вас Сыворотка правды или нет. Я видела колдографии того, что вы сделали с людьми, читала показания свидетелей и жертв.

— Что происходит? — встрял Блэтчли, растерянно оглядываясь на Визенгамот. — Она не может говорить с моим клиентом подобным образом...

— Именно поэтому я и стал целителем, — протянул Яксли, зловеще скалясь. — Ради получения власти над уязвимыми.

— Стандартный ответ Пожирателя смерти, — скривилась Джинни. — Полагаю, тот факт, что вы скрыли от отца информацию о местонахождении его сына, которого он любит и разыскивает на протяжении нескольких лет, пришёлся вам по душе. Вы наслаждались им, не так ли? Оставить Драко в стороне от мира магии, в то время как его отец и мать успешно избежали вашей участи?

Яксли только рассмеялся. Драко наблюдал за ними с широко раскрытыми глазами.

— Сопроводите арестантов обратно в их камеры, — приказал Кингсли.

— Обвинить Драко в убийстве и препятствовать его воссоединению с семьей вполне в вашем духе, — Джинни продолжала напирать. — Вы и так вот-вот отправитесь в Азкабан, где больше не сможете манипулировать людьми, так что вы решили сделать себе такой своеобразный подарок — разрушить благополучие ещё одной семьи. — Джинни подступила ближе к нему, качая головой. — Сдавайтесь, мы вас поймали!

— Моему клиент уже был вынесен приговор! — пожаловался Блэтчли, обращаясь к Кингсли. — Он уже был осуждён!

— Чего вам не дано понять, советник Уизли, — произнёс Яксли голосом, полным превосходства, — ввиду отсутствия у вас соответствующего опыта, так это того, что люди — существа привычки. Да, вы схватили меня, но исправился ли я?

Он наклонился к ней так близко, что Джинни смогла рассмотреть его глаза. В них не сквозило безумие или фанатизм, нет. Его глаза маниакально блестели, отражая холодный расчёт.

— Исправился ли я? — повторил он. — Думаю, что нет. И я не перестану потрошить их, пока меня не посадят, — он выпрямился. — Но вам удалось меня удивить, советник Уизли. Я всё просчитал, кроме вас.

— Довольно, — гаркнул Кингсли, а Блэтчли бросился к Яксли.

— Не говори больше ни слова! Идиот, ты сам роешь себе могилу!

— Слушаюсь, босс, — весело отозвался Яксли. Он позволил охранникам схватить себя за руки, а Джинни отошла в сторону, чтобы не стоять у него на пути.

— Не знаю, чего вы пытались добиться представлением, которое только что здесь разыграли, — недовольно бросил ей Блэтчли. — Очевидно, что толком ничего. Заявление о том, что Драко не смотрел на Колина — весьма слабый аргумент.

— Если бы я хотела услышать ваше мнение, я бы сама попросила его озвучить, — отрезала Джинни. Она развернулась и вышла из комнаты, Харпер и Блэтчли последовали за ней. Охранники закрыли за ними дверь, позволяя Визенгамоту снова вернуться к обсуждению дела.

— Не могу не согласиться с советником Блэтчли, — подал голос Харпер, пока они шли к лифтам. — И хотя мне не было известно о способности мистера Яксли противостоять Сыворотке правды, однако не понимаю, какой толк от сегодняшней встречи.

Джинни была очень, очень близка к тому, чтобы достать свою палочку и проклясть каждого из них своим фирменным Летучемышиным сглазом, но она сдержалась. Еле-еле.

— Джентльмены, прошу прощения, что помешала вашим утренним планам, — натянуто произнесла она. — Советник Харпер, полагаю, мы увидимся с вами завтра в суде. Хорошего дня, — развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась прочь.

Только увидев солнечный свет, Джинни позволила себе перевести дух. Она привалилась спиной к стене рядом с красной телефонной будкой и заставила себя дышать ровно и глубоко в попытке хоть как-то успокоиться.

Вот и всё! Она сделала всё, что могла! Теперь оставалось лишь ждать вердикта суда.