Юность чувств (гет)

Вторник выдался облачным, но теплым, и Кёко с удовольствием вдохнула всей грудью, выйдя из раздевалки.

Соревнования, в которых она должна была принимать участие, были, как и в прошлом году, после обеда, но в этот раз первая половина дня была занята школьным турниром по настольному теннису. Кагурадзаки принес с утра две наклейки на футболки, и теперь на груди у девушки красовалось яркое «Geronimo».

— Банни-чан! — Ода, возбужденно сверкая глазами, подлетел к ней и продемонстрировал свою надпись. — Здорово, да?

— Ага, — она согласно кивнула и покрепче сжала свою ракетку. — Ну что, посражаемся?

— Начало в десять, на малом корте, — он усмехнулся. — Как думаешь, доберемся до финала?

Кёко хихикнула:

— Нам бы хотя бы до четвертьфиналов дотянуть. Иначе Янки и Сугита-они-сан точно будут считать свой проигрыш случайностью.

— Ха, мы их тогда сделали, — уверенно парировал Ода, направляясь вместе с нею вдоль спортзалов к кортам. — Ладно, пока придерживаемся олимпийского принципа.

— Главное не победа, главное участие?

— Чтоб не сильно расстраиваться, — он хитро подмигнул ей. — В конце концов, мы же не занимаемся пинг-понгом профессионально в клубе.

— Ну тогда — Джеронимо?

Рассмеявшись, они свернули к столу регистрации.

Действительно, они просто любители. А праздник спортивный. Так почему бы не получить удовольствие, особо никого не расстраивая?

Команд, судя по вывешенному расписанию игр, собралось немало, были даже с музыкального отделения.

— Вот этих точно надо обязательно обыграть! — Кагурадзаки указал пальцем именно на команды «мошек». — Из принципа.

— Ну разве что из принципа, — она оглянулась на корт, где уже стояло четыре стола. — Наш какой по жеребьевке?

— Четвертый.

Они дождались отмашки судей, прошли к своему столу и синхронно поклонились соперникам. Лица были знакомыми, кажется, тоже со второго года…

— Было бы интересно, если бы кто-то еще из нашего класса решился бы, — тихо проговорил Ода, крутя в пальцах ракетку.

— Типа, Янки и Ошино-кун? — Кёко улыбнулась, занимая позицию.

— Кён не согласится, он не такой авантюрный, как Янки, — он кивнул соперникам и выдохнул. — Ну-с, приступим.

Когда их объявили вышедшими в полуфинал, девушка заподозрила, что им поддаются. Ну не могло же столько команд оказаться настолько слабыми? А может, их «Geronimo» оказывает и моральное давление, не говоря уже об известности?

Впрочем, сомнения отпали при взгляде на оставшихся — две команды с третьего года и команда собственно клуба настольного тенниса. И если что, играть в финале придется именно с нею.

Однако для финала пришлось постараться. Третьекурсники явно не хотели отдавать победу, судье пришлось даже назначить еще один раунд.

— Фигасе!.. — выдохнул Ода, когда их объявили финалистами, и указал ракеткой на турнирную таблицу. — Клубная команда не прошла?!

— А… — девушка, вытирая пот со лба, прищурилась, разглядывая строчки. — Кажется, нам понадобятся силы…

— Понадобятся, — кивнул парень, когда в конце двадцатиминутного перерыва перед последним матчем показал ей сотовый. — Если верить интернету, вон тот, с оранжевой ракеткой — бывший чемпион Кансая среди средних школ.

— Чемпионов бывших не бывает, — она покосилась на третьеклассника и выдохнула. — Ладно, чемпиону проиграть не стыдно.

— Эй, я тоже чемпион средней школы, — напомнил Ода. — Пусть даже только моей школы. Так что, — он потянул носом и побарабанил пальцами по ракетке, — это уже просто дело чести. Раз уж мы даже до финала добрались.

Они вышли к столу, с противоположной стороны которого стояли соперники, но поклониться не успели — чемпион Кансая внезапно улыбнулся:

— Могами-сан, когда мы выиграем, согласишься со мной встречаться?

Изумление заставило замереть на месте, а затем, сморгнув пару раз, Кёко ощутила, как здоровое раздражение заполняет новой силой уставшие было мышцы.

— Если, сенпай, — она выпрямилась, и точно так рядом встал во весь рост Ода. — Если выиграешь.

Дело чести, говорите?

Душой овладел азарт схватки, вызова, который нельзя было не принять и который нельзя было не выиграть.

Бросив взгляд на друга, девушка ощутила его схожие чувства — сейчас лицо Оды было словно высечено из камня, вся фигура напряжена, как пружина.

Она сама покрепче сжала рукоятку ракетки, прищурилась на самодовольную усмешку третьеклассника и, вежливо улыбнувшись, сделала приглашающий кивок — начинайте.

А вот теперь, быть предельно серьезной и вспомнить, как тетя учила ее улавливать малейшие жесты, взгляды и мимику, чтобы успеть понять, чего же хочет клиент. Так и тут, заметить, расшифровать и отреагировать на то, куда хотят послать мячик…

К седьмому раунду третьекурсники перестали усмехаться, счет же был равным. Если команда второго «А» проигрывала раунд, она тут же отыгрывала следующий.

— Отрываемся, — одними губами шепнул Ода, когда они менялись местами. Выдохнув, она лишь кивнула. Да, надо, напряжение достигло максимальной точки. Если сейчас они не возьмут сами раунд, сдуются, растеряют запал. Сейчас, пока руки не дрожат, пока…

— «Джеронимо» четыре — «Канко» три, — бесстрастный голос судьи донесся до ушей, и Кёко позволила себе выдохнуть.

Отлично.

Кагурадзаки прокрутил ракетку в пальцах, выдохнул и как-то по-залихватски присвистнул:

— Я начал входить во вкус.

— Тоже только разыгрался? — она невозмутимо потянулась и пару раз с рассеянным видом стукнула ракеткой по краю стола. — Ничего, у нас впереди еще эстафета…

— Успеете, — недобро протянул бывший чемпион. — Нам еще многое предстоит.

— Я попрошу Янки одолжить тебе губозакатывающую машинку, сенпай, — покладисто кивнула девушка. — Кажется, он ею уже год как не пользуется.

— Ну, он поумнел, — Ода лишь пожал плечами. — Янки вообще быстро учится, в отличие от других.

Свисток судьи не дал третьеклассникам что-либо возразить, но это уже было неважно для Кёко. У нее словно действительно открылось второе дыхание, подкрепленное явно неуверенным взглядом, который бросил на чемпиона его напарник.

О да, они с Кагурадзаки тоже отлично учатся, и противостоять сильным соперникам, и доводить их, как Куон, до белого каления..!

Она видела, как вынужденно допустили одну ошибку с противоположной стороны, вторую — и вскрикнула от восторга, когда Ода широким взмахом, даже, можно сказать, картинным, отправил мячик далеко за пределы стола.

— «Джеронимо» пять — «Канко» три! Матч окончен! — судья засвистел в свисток и махнул рукой.

— Йохоу!!! — Кагурадзаки подбросил ракетку, поймал ее и тут же обнял рассмеявшуюся Кёко. — Банни-чан, мы выиграли!

— Чемпионы бывшими не бывают, — подтвердила она с улыбкой, затем они оба выпрямились и глянули на соперников. — Сенпаи, спасибо за игру.

— И да, сенпаи, — Ода погрозил ракеткой, — так девушкам не признаются. Тем более, Банни-чан не любит, когда это происходит при всех.

Надо было его одернуть, но радость от победы, облегчение и легкая эйфория заставили лишь улыбнуться еще шире и оглянуться на зрителей. Сердце подпрыгнуло в груди, когда за машущими из-за сетки подругами девушка заметила Куона, который со сложенными на груди руками слушал Ошино.

Взгляды встретились, и дыхание на мгновение сбилось от тепла, которым ее словно окатили зеленые глаза.

Она довольно показала пальцами знак победы и заспешила к судейскому столику, откуда звал ее Кагурадзаки.

 

К концу дня табло с результатами отображало то, что, по разумению Кёко, и должно было — второй «А» по-прежнему был непобедим. Она невольно усмехнулась, вспоминая, как на большом перерыве друзья рассуждали, что «Джеронимо» уже является торговой маркой их класса. Да, Куон прав, этот год у них прямо рвущийся вперед. Во всех смыслах: в фестивалях, в спорте, в чувствах…

— Банни-чан!

Она обернулась и направилась к парням, которые несли на склад большие сетки с мячиками. У нее самой в руках была кипа скакалок — по традиции, помогать в уборке после спортивного фестиваля оставался весь второй курс. Даже вон, музыкальное отделение подметает. Правда, Шо не видно, что наводит на недобрую мысль…

— Ты не видел Шо?

Куон обернулся на вопрос и приподнял одну бровь:

— Опять подозреваешь меня?

— Конечно, — девушка кивнула, заходя в освещенное помещение склада со спортивным инвентарем. — Ты же обычно слово держишь, а Шо нигде не вижу.

— Приятно, что ты не сомневаешься во мне, — он фыркнул. — На чем тебе поклясться, что даже не обращал на него никакого внимания?

— Значит, отлынивает, — она вздохнула. — Я уж думала, что за ум взялся.

— Канарейка? — уточнил проходящий мимо Ошино. — А что, Янки ему все же презентовал мозги?

— Благотворительностью занимаюсь только по праздникам.

Кёко закатила глаза, невольно радуясь, что Шо действительно сбежал с уборки, ибо замечания Куона были как обычно острыми и едкими. Как там он говорил — язык от мамы? В очередной раз посочувствовав от души далекому Шухею, она аккуратно сложила скакалки и вышла на улицу.

— Все, — рядом появился Кагурадзаки, отряхивающий руки. — Банни-чан, помнишь, я рассказывал про лапшичную? Присоединишься?

При мысли о большой горячей миске рамена в животе неожиданно заурчало.

— Ага, — парень хитро подмигнул смутившейся Кёко. — Значит, идем вместе. Зови девчонок, мы будем ждать у ворот.

А почему бы нет? Она согласно кивнула:

— Договорились. Места там на всех будут?

— Без проблем!

— Куда уже Ода подбивает тебя?

Девушка обернулась к вышедшему Куону и беззаботно улыбнулась:

— Не только меня — все пойдем есть рамен.

Понимающе хмыкнув, он кивнул, подмигнул и отправился переодеваться.

И это так здорово после общего дела собраться компанией и вместе идти куда-то веселиться, ощущать себя частью чего-то большого и единого!

Она чувствовала какое-то безоблачное, легкое счастье, и все вокруг было словно наполнено чудом первого взгляда — и узкие улочки старого квартала, и бумажные фонари, и темная деревянная дверь раменной, которую не сразу и найдешь…

Длинная отполированная тысячами локтей стойка позволила всем семерым удобно усесться, а затем Кёко, выдохнув, вместе со всеми хлопнула в ладоши, пожелала приятного аппетита и с затаенным предвкушением взяла палочки.

Это ее первый раз, когда она с друзьями, с подругами, с любимым человеком делила общий рамен, наслаждалась вкусом… хотелось запомнить каждый момент, чтобы потом раз за разом добавлять в это воспоминание все больше радости.

— Я объелся! — уже на улице довольно возвестил Ода, поглаживая живот. — Девчонки, как вам рамен?

— Никогда такого вкусного не ела, — Сугита выглядела совершенно умиротворенной. — Как вы нашли это место?

— По запаху, — с улыбкой пояснил Ошино. — Выпустили вперед голодного Оду и…

Подавив смешок, Кёко припомнила размер тарелок и глянула на идущего рядом Куона:

— Ты нормально? — он немного удивленно покосился на нее, заставляя вынужденно пояснить, понизив голос. — Я про количество.

— Нормально, — парень тепло улыбнулся. — На удивление, такая еда не вызывает резкого отторжения из-за ее количества.

Вот и отлично! Она тоже радостно улыбнулась:

— Это из-за правильно сбалансированных ингредиентов в бульоне и лапше…

— Ребята, — Рэй, шедшая впереди, на ходу обернулась, — а давайте установим нашу традицию — периодически приходить сюда всем вместе. Мне понравилось сегодня.

— Ну, мы и так приходим сюда, но идея мне нравится, — Ошино кивнул. — Кто за? Голосуем!

— Единогласно, — усмехнулся Куон, пока Кагурадзаки тянул вверх обе руки. — Отличная идея, Ватаджиба-сан.

Это и есть счастье? Когда твои пожелания внезапно озвучивают близкие, разделяют их, радуются?

Кёко едва слышно выдохнула.

Как это, оказывается, прекрасно.

 

Остаток дней до промежуточных экзаменов пролетел в подготовке и проверке выученного. Кёко немного переживала за Куона и парней — тренировки у них возобновились сразу после спортивного фестиваля и проводились даже по выходным. Она лишь надеялась, что все же у них остаются силы хоть что-то учить к двадцатому октября.

Шо, впрочем, тоже вызывал беспокойство, пропадая в свою очередь по вечерам. В очередной раз прислушиваясь к возмущенному разговору между ним и Фувой-сан, девушка лишь укоризненно вздыхала. Ладно, если он в клубе пропадает, песни записывает… а если бегает на свидания? Вон, они с Куоном по негласному соглашению пока даже не думают о таком из-за нагрузки!..

Она подперла щеку кулачком, невольно мечтательно улыбаясь.

Тем более, у них было такое прекрасное первое свидание… Прямо сердце трепещет от воспоминаний и щекам становится горячо!

Вот выиграют парни турнир, и будет много-много свиданий... а потом бал… а потом Рождество и Новый год, когда можно будет видеться каждый день и не в школе, а везде!..

Счастливо выдохнув, Кёко выпрямилась и вернулась к учебнику.

Помечтать она успеет, а пока же надо делать все, чтобы потом времени на мечты было побольше.

 

— Как тесты? — в пятницу вечером поинтересовался Кенджи-сан, когда уже от ужина перешли к чаю.

— Написала все, — Кёко улыбнулась. — Осталось дождаться результата.

— А Шо как?

— Думаю, у него тоже все в порядке, — она кивнула, аккуратно подбирая слова. Врать дяде не хотелось, а говорить, что не видела, как Шо занимается… тоже. Все же была надежда, что он осознает серьезность положения.

— Вы не общаетесь в школе?

— Не всегда выходит, — девушка глянула на тетю. — У нас ведь разные корпуса. Разве что на физкультуре.

— Он по-прежнему считает сына Шухей-сана своим врагом?

— Что за глупости? — Фува-сан глянул на жену. — Какой он ему враг? Сын уважаемого и важного человека, сам вроде вежливый парень.

Кёко с Яёй-сан переглянулись.

— Ты ж знаешь мальчишек, — женщина с напускным легкомыслием отмахнулась. — Сначала считают, что они круче всех, а потом попадается другой такой же и начинается соперничество.

— И Шо соперничает с...?

— Поначалу да, — с осторожностью проговорила Кёко. — Теперь они вроде соблюдают вежливый нейтралитет после визита Шухей-сана. Иногда даже разговаривают.

А что, разговаривают! Вон, на школьном фестивале даже не поцапались толком… благодаря, конечно, Химеджимаю-сан.

— Глупость, — Кенджи-сан сделал глоток чая. — Ты пригласила сына Шухей-сана на момидзи?

— Да, и его, и Кагурадзаки-куна, и Ошино-куна, и своих подруг. Они все ответили согласием.

— Вот и будет повод окончательно примириться, — он важно кивнул. — Скажу Шо, чтобы он проявил все хозяйское гостеприимство.

Ой-ой! Она уже представляет, что скажет на это Шо!..

— Дядя, не обязательно…

— Пусть понимает свою ответственность, — непреклонно ответил Фува-сан, поставил пустую чашку на стол и неторопливо поднялся. — Я буду в кабинете.

Когда за ним закрылась дверь, Кёко немного жалобно глянула на Яёй-сан, которая лишь вздохнула:

— Не переживай. Пусть Шо хоть увидит, что тебя ценят твои друзья. А то он привык… — она неодобрительно поджала губы, но тут же улыбнулась. — Уберешь со стола?

— Конечно! — покорно кивнув, девушка принялась собирать пустую посуду.

К чему привык Шо?

— И насчет места для момидзи не переживай, Кенджи-сан уже выбрал вам хорошие апартаменты — Охряный павильон. И кстати, — Яёй-сан чуть понизила голос, — я послала личное приглашение на момидзи самому Шухей-сану, — девушка изумленно замерла. — Но он ответил, что у него съемки в это время… Жаль, правда?

— Очень, — справившись с эмоциями, она кивнула. — Но жизнь актера такая непредсказуемая.

Как и встреча, которая могла бы состояться, если б не работа Шухей-сана! И ведь не расскажешь, что Куон настоятельно просил не приглашать отца на момидзи! Придется многое объяснять, а это самое многое — очень личное.

— И вот теперь не знаю, можно ли отправить приглашение на сакуру?

— А почему нет? — Кёко поднялась с подносом и улыбнулась. — Шухей-сану очень понравилось у нас весной. Хотите, я приглашу его от вашего имени?

— У тебя есть с ним связь? — Фува-сан удивленно глянула на нее. — Но откуда?

— Он задавал пару вопросов по Шо-чану, а Хизури-кун ответить ему не смог, — вернее, не хотел!.. — потому и дал своему отцу мой емейл.

— А что он хотел узнать про Шо?

— Как долго он музыкой занимается, какие у него успехи.

— А почему он так интересовался? — нахмурилась женщина, и Кёко ощутила себя на шаткой ступеньке. Надо аккуратнее, ведь Шо ничего не говорил родителям про диски и американское предложение…

— Может, Шо-чан его впечатлил? — она постаралась тепло улыбнуться. — И учится хорошо, и музыкой занимается, и дома помогает.

Смягчившееся лицо Яёй-сан дало понять, что слова подобраны верно.

— Ну, его сын ведь не хуже?

— Тетя, свои дети всегда лучше, верно? — хихикнув, девушка направилась к двери. — Вам еще чая принести?

— Нет, спасибо. И молодец, что поддерживаешь хорошие отношения с Шухей-саном.

Показалось, или в голосе за спиной было какое-то ожидание? Словно тетя внимательно следит за ее реакцией? Но зачем?

— Он же наш важный гость, — Кёко обернулась от порога. — Как говорит дядя, знакомства очень важны. Тем более такие.

Фува-сан кивнула с внешне одобряющей улыбкой, однако от внимательного взгляда не укрылась задумчивость в женском взгляде.

Чего же ждала тетя?

Мысль, пришедшая уже за мытьем посуды, заставила даже чуть помотать головой — ну не ревнует же тетя к Шухей-сану? К его вниманию? Глупости какие. А может, наоборот, хочет побольше внимания, но не знает, как отреагирует на это Кенджи-сан?

Хмыкнув про себя, девушка отправила в сушилку чашки и тарелки и направилась к себе.

Надо все же предупредить Куона насчет приглашения его отцу. Пусть будет в курсе, мало ли…

 

Скандал разразился двадцать девятого вечером, вернее, Кёко, идя было на кухню, услышала его отголоски и настороженно направилась в сторону кабинета Фувы-сана.

Что случилось, пока она ходила за покупками к субботе?..

В кабинете обнаружилось все семейство Фува — Яёй-сан сидела у самой двери, Шо и Кенджи-сана разделял невысокий стол. Оценив бледное лицо парня и покрасневшее мужчины, девушка притаилась за косяком, как мышка, и вслушалась в гневные слова хозяина.

— … не потерплю в доме подобного! — Фува-сан ударил кулаком по столу. — Ты наказан!

— Ты не имеешь права!.. — Шо вскинулся и вздрогнул от нового удара по лакированной столешнице.

— Я имею право! Я твой отец, я хозяин в этом доме! И пока ты здесь, я имею право на твою жизнь!

— Это пока я здесь!..

Кенджи-сан необычно резво для своего возраста вскочил на ноги и в пару шагов оказался рядом с сыном. Кёко лишь испуганно прикусила губу, глядя, как мужчина ухватил Шо сзади за шею и с силой пригнул голову к столу:

— Ты здесь! Ты будешь здесь! И только попробуй мне выкинуть что-нибудь!!!

— П-пусти!..

— Дорогой… — Яёй-сан встревоженно подалась вперед.

— Помолчи! — обернулся к ней муж с гневно сведенными бровями. — Это твоя вина — вечно вокруг него прыгаешь!.. — его взгляд метнулся к двери, и девушка, поняв, что ее заметили, в мгновение ока склонилась в низком поклоне:

— Дядя, тетя, я вернулась. Все, что требовалось, я купила.

Что происходит?!

Ее появление словно заставило опомниться Кенджи-сана — он выпрямился, выпуская Шо, оправил кимоно и скупо кивнул:

— Молодец.

Женщина оглянулась на Кёко:

— Молодец, отнеси все… на кухню.

— Хорошо, тетя, дядя! — девушка снова поклонилась, замечая, как, не поднимая головы, трет шею парень и как испуганно-беспомощно улыбается его мать.

Что случилось?..

На кухне обнаружились тихо переговаривающиеся служанки, которые при виде Кёко всплеснули руками:

— Кёко-чан, тут такое творится…

— Почему дядя так ругается на Шо-чана? — она поставила пакеты на стул. — Я давно не видела его в таком гневе.

— Пришли оценки Шо…

Ясно. Да, она тоже видела вывешенные результаты по промежуточным тестам. Совершенно неутешительные, как иронично прокомментировал Куон.

— … хозяин вызвал его на разговор и тут, — одна из служанок понизила голос, пока остальные выглядывали в коридор для проверки, — обнаружил на его шее засосы!..

Кёко непонимающе сморгнула — что обнаружил?

— Ну, засосы, — видя ее растерянность, женщина хихикнула. — Любовные метки.

А… А?!

— Начал кричать, мол, загулял с какими-то… — она похлопала себя по губам с видом «такое в приличном обществе не произносят», — учебу забросил, все забросил, позорит семью…

Девушка потерла лоб, пытаясь все уложить в голове.

Значит, все ее надежды были тщетными — Шо действительно бегал на свидания, плюнув на все. Нет, ну никакой ответственности!

— И пригрозил, мол, посадит под домашний арест, заставит работать в рёкане на положении слуги!.. Представляешь?!

Устало выдохнув, Кёко кивнула и принялась разбирать пакеты:

— Представляю.

— И что думаешь?

Она покосилась на обступивших ее служанок и пожала плечами:

— Думаю, что дядя прав — Шо-чан стал безответственно относиться к учебе.

— А по-моему, ничего удивительного — парень превращается в мужчину, ему хочется свободы…

— Сана-сан, — Кёко лишь покачала головой, — свобода требует ответственного к себе отношения. И превращения тут ни при чем. Другим же это не мешает.

— Ты откуда знаешь?

— Санбиджюцу не женская школа, и примеров для наблюдения хватает.

— Что теперь будет? — служанки синхронно вздохнули.

Что будет, что будет… Хороший вопрос.

В кухню вошла Яёй-сан, вынуждая всех вернуться к своим обязанностям. Заметив, как подрагивают ее губы, Кёко подошла к ней:

— Тетя, я попробую поговорить с Шо-чаном.

— Уже все сказано, — женщина лишь вздохнула. — Шо заявил, что никогда не выйдет из своей комнаты и общаться с нами больше не будет.

— Ой, вы же знаете Шо-чана, — девушка ободряюще улыбнулась. — В нем всегда сначала говорит обиженный ребенок, а потом уже просыпается здравомыслящий взрослый, — она обрадованно заметила, как хмыкнула Яёй-сан, успокаиваясь на глазах. — И с дядей поговорю. Вы не волнуйтесь, лучше проверьте, все ли, что я купила, подходит для выходных.

— Конечно, — Фува-сан погладила ее по плечу. — Я помню про визит твоих гостей.

Поклонившись, Кёко вышла и решительно направилась к комнате Шо.

Расценив как приглашение яростный выкрик «Идите к черту!» на стук в дверь, она просто вошла и мысленно вздохнула, глядя на парня, который ничком лежал на кровати.

Ладно, подождем.

Плотно прикрыв за собой дверь, девушка прошла к столу и села на татами.

Несколько минут в комнате царило молчание, затем Шо приподнялся на локте и замер, замечая гостью.

— Что тебе надо?

— Знаешь, когда та история с деньгами завершилась благополучно, — сдержанно заговорила Кёко, — я поверила, что ты осознал свою ответственность. Потом пришло предложение из Штатов, — она кивнула на выключенный компьютер, — и я окончательно обрадовалась, что у тебя все идет хорошо.

— У меня все идет хорошо? — медленно растягивая слова, парень сел на кровати. — А…

— У тебя все шло хорошо, — девушка уверенно и холодно перебила его. — И ты сам все испортил. Вот только зачем?

Глаза напротив зло прищурились, но она не шевельнулась и не отвела своего взгляда.

Давай, Шо-чан, давай. Думай, осознавай, что ее слова горчат по одной простой причине — они правдивы.

— Иди к черту, — Шо развернулся и лег спиной к ней.

— Неужели Ираяма-сенпай стоит того, чтобы сегодня ты пережил такое?

— Я сказал — иди к черту!

— А теперь по школе пойдут слухи, что ты провалил тесты из-за Ираямы-сенпай, тебя объявят очередным потерявшим голову от ее красоты… — Кёко, не двигаясь, следила, как взбешенный парень вскакивает на ноги и нависает над столом. — И будут делать ставки на то, как скоро она тебя бросит.

— А ты прямо рада будешь, да? — прошипел он.

— Плакать точно не стану, — она с невозмутимым видом пожала плечами. — Я не вижу у тебя серьезных с ней отношений.

— Да ты что?! — Шо практически упал за стол напротив и облокотился, подаваясь вперед с издевательской усмешкой. — И почему же?

— Любил бы ты ее по-настоящему, не флиртовал бы с нашей старостой на школьном фестивале, — Кёко лишь кивнула, когда на мгновение его лицо исказила гримаса недовольства. — И…

— Что ты вообще понимаешь в этом!..

— Я понимаю, что из-за своего тщеславия ты сейчас и сидишь здесь, — она снова кивнула, когда Шо выпрямился. — И знаешь, что для тебя всего обиднее? Что Янки, ради которого ты все это творишь, даже не обращает на тебя никакого внимания.

Парень пару раз открыл-закрыл рот, затем молча покрутил пальцем у виска.

— Уверен? — девушка чуть улыбнулась — кажется, подобный разговор уже был. — И выпендриваешься ты потому, что сам по себе такой, а не для того, чтобы вызвать зависть у Янки?

— Я не выпендриваюсь!

— Отрицание проблемы не является ее решением.

— Иди к черту!

Ей жутко захотелось закатить глаза — да что ж такое…

— Я-то могу уйти, но что ты будешь делать дальше?

— Тебе какое дело!?

— Такое, что мне больно и неприятно видеть и тебя таким, и твоих родителей. Тем более, когда они правы…

— Они забрали мою гитару!!! — Шо махнул рукой в угол, и Кёко приподняла брови, видя пустую подставку — кажется, раньше никогда такое не происходило. Даже когда их побег в Токио сорвался. — По-твоему, они правы?!

— А ты бы сам не ударил по самому больному? — она перевела взгляд на него и увидела, как он замирает от неожиданности. — Логично, что они так сделали — ты очень, очень сильно провинился. Ты сам прекрасно знаешь, как важно для твоих родителей то, что ты учишься в такой престижной школе. Важны твои успехи в учебе. Вспомни, ты сам планировал набирать хотя бы средний балл, чтобы претензий к тебе не было и родители не были бы против занятий музыкой. Что стало с тем планом? — Шо отвел взгляд в сторону, заставив ее насторожиться — похоже, пронимает, да? Тогда пора выкладывать козыри. — Ты знал, что твои родители продолжают общаться с Шухей-саном? Что если они поделятся с ним случившимся?

— С чего вдруг… — он снова облокотился на стол, рассматривая его поверхность.

— Ну, Шухей-сан может считаться достаточно опытным в плане общения с трудными подростками, — Кёко старалась говорить сдержанно. — Я не говорю, что они точно позвонят ему, но ведь есть такая вероятность. Мол, не могли бы вы, Шухей-сан, как серьезный и уважаемый человек, повлиять на нашего сына, — она на мгновение улыбнулась на недоверчивое хмыканье. — Он-то, возможно, и не откажет, но что подумает про тебя?

— Учитывая его сына, я еще паинька.

— Учитывая, что Янки сейчас стремительно исправляется во всем, — девушка чуть кивнула, когда Шо недоверчиво глянул на нее, — сравнение будет не в твою пользу. Но важнее другое — что будет, если Шухей-сан из-за этого случая посчитает тебя способным… — она замялась, подбирая слово, — провалить и международный проект с диском? И предупредит об этом продюсеров? Мол, ненадежный исполнитель, отвлекается на разное?

Вооот, вот именно такое выражение лица она и ждала!

— Я не провалю, — после паузы медленно проговорил Шо, затем поднялся и принялся ходить по комнате. — У меня почти все готово.

— Почти все и все — не совсем одно и то же.

— Я знаю!..

Ага, за досадой слышно волнение… Вот теперь думай, Шо-чан, думай — о своем настоящем и будущим.

— Я рада это слышать, — Кёко поднялась. — Тогда пойду к дяде. Попробую успокоить его, что ты исправишься. И… — она оглянулась от парня на пороге комнаты, — тебе принести потом тональник? Или пластыри?

— Зачем? — Шо недоуменно замер на полушаге.

— Послезавтра ко мне придут гости. Ты действительно хочешь, чтобы твои, — девушка чуть кашлянула, — засосы видел Янки? Поверь, глаз у него острый. Как и язык, сам знаешь.

В ответном шипении она смогла разобрать что-то нецензурное, затем Шо с видом мученика кивнул:

— Был бы благодарен пластырям.

Так и подмывало спросить, почему не тональнику, но Кёко прикусила губу, кивнула и вышла.

Фух, полдела сделано. Теперь…

Кенджи-сан нашелся все в том же кабинете. Стол уже был завален какими-то бумагами.

— Дядя, — получив разрешение войти, девушка опустилась на татами и склонилась в низком поклоне, — я хотела попросить у вас прощения.

— За что? — хмуро поинтересовался он.

— В том, что у Шо-чана оказались низкие баллы, есть моя вина, — она выпрямилась и тихо выдохнула, поднимая взгляд на него. — Я понадеялась, что у него не возникнет проблемы с тестами, и это было слишком безответственно с моей стороны. Простите.

— Да если бы только в этом дело было… — мужчина побарабанил по столу пальцами. — А почему ты считала, что у него не возникнет проблем?

Ответить она не успела — на пороге показался хмурый Шо. Не обращая на гневно сведенные брови отца, он сел в ту же позу, что и Кёко, и склонился в поклоне.

Ого!..

С минуту царило тяжелое молчание, во время которого никто не шевелился, затем парень, не выпрямляясь, проговорил:

— Отец, я прошу прощения.

Ого!!!

Кёко потрясенно глянула на хозяина и поняла, что и тот на мгновение испытал такое же изумление, которое тут же сменилось удовлетворенной усмешкой.

— За что?

Ага, раз задал вопрос, значит, готов простить?!

— За свое поведение и безответственное отношение к учебе, — парень сел прямо и глянул на Кенджи-сана. — Я постараюсь, чтобы такое больше не повторилось.

Снова наступила тишина, во время которой отец и сын буравили друг друга испытующими взглядами, а Кёко молилась про себя всем богам.

— Что ж, я буду надеяться, что ты не забудешь про свое обещание, — проговорил наконец Фува-сан. — Но наказание ты должен понести.

— Хорошо.

Ей послышалось, или же Шо действительно сначала скрипнул зубами? Ну а что он хотел? Чтобы сразу ему все простили?..

— В воскресенье у нас будут важные гости. Ты будешь прислуживать им во всем. Если они хоть один раз пожалуются на твое обращение, то ты неделю будешь в рёкане на правах слуги.

— Дядя… — девушка, собравшись с духом, рискнула привлечь к себе внимание. — Мои друзья знают, что Шо-чан ваш сын и они не поймут, если увидят его в статусе слуги. Может возникнуть…

— А он будет обслуживать их на правах молодого хозяина.

Она бросила предостерегающий взгляд на парня — помолчи сейчас, помолчи!..

— Как пожелаешь, отец.

Фуууух… можно выдохнуть!

— Что ж, иди, — явно довольный ответом, Кенджи-сан кивнул, — и попроси прощения у матери.

— Хорошо, — Шо снова поклонился и поднялся на ноги.

— И ты иди, Кёко-чан, — мужчина отмахнулся от девушки. — Я занят. И да, я принимаю твое извинение. Иди.

В коридоре парня уже не нашлось, и первым делом она сбегала к себе за пластырями, невольно радуясь, что все же смогла найти верные слова в разговоре с Шо. И он осознал все. Теперь действительно можно расслабиться… ну, насколько вообще возможно, учитывая, КАК встретит Куон «молодого хозяина»!

Шо встретился в коридоре, буркнул «спасибо» за врученные пластыри, поморщился, как от уксуса, на попытку поблагодарить его за поведение и чуть ли не бегом направился в свою комнату.

А затем девушку настигла сияющая Яёй-сан, которая в порыве даже обняла ее:

— Кёко-чан, девочка моя, ты прямо чудо с Шо сотворила!

— Тетя… — Кёко смутилась. — Ему просто нужно было время…

— Ой, будто я не знаю своего сына! И мужа! — женщина заулыбалась. — Что бы я без тебя делала…

— Мне было больно видеть всех вас такими, — девушка тепло улыбнулась в ответ. — Теперь, надеюсь, все образуется.

— Обязательно, — Фува-сан сжала ее локоть. — И ты не переживай насчет той девушки, с которой якобы встречается Шо. Это все несерьезно!

— Я знаю, тетя, — Кёко кивнула. — Я была в этом уверена с самого начала.

— Вот и умница! Ой как я успокоилась… — Яёй-сан пару раз обмахнула себя рукой. — Прямо камень с души.

Отлично. Мир в семье — это очень, очень важно.

Вернувшись в свою комнату, Кёко плюхнулась за стол и ощутила усталость.

И что, может она оставить без внимания этого... эту канарейку? Нет, серьезно, в своей мании уязвить Куона он вообще перестал ощущать границы… Конечно, можно было бы подразумевать, что Шо влюбился по-настоящему, но даже тетя ощущает несерьезность этих отношений, не говоря уже о тех, кто это наблюдает в школе!

Она вздохнула и потянулась за учебниками — уроки никуда не делись.

А Ираяма-сенпай? Ей все равно на учебу? Надо будет завтра посмотреть результаты, сколько баллов набрала она сама. И как девушка, Ираяма-сенпай могла бы проследить, чтобы ее парень не завалил тесты!

Представив на мгновение, что контролирует успеваемость Куона, Кёко хихикнула — во-первых, он бы сам не позволил себе опуститься по баллам ниже первой двадцатки, вон, сейчас на седьмом месте очутился… а во-вторых, он и так умный!