Юность чувств (гет)

В понедельник японский был вторым уроком, и на перемене в класс почти вбежала Ватаджиба с большим красивым букетом:

— Янки, ну что?!

Сидевший за Кёко Куон кивнул с улыбкой на взгляды:

— Есть.

— Что есть? — загомонили одноклассники. — Что за цветы?

— Тшшш! Закройте двери! — Рэй прошла к Янки. — Мы не говорили заранее, но сейчас уже можно — вчера Юмено-сенсей женился.

— А?! Ого?! Правда?!

— Да, поэтому, — она протянула цветы парню, который вопросительно приподнял брови, — Янки поздравит сенсея.

— Почему я?

— А ты старше всех. Держи.

— Давай смелее! Янки, не дрейфь!

— Идет, — в класс просочился Ошино, прикрыл за собой дверь и направился на свое место.

Вздохнув, Куон сунул букет под парту, пока остальные, оживленно переговариваясь, быстро рассаживались.

Кёко тоже ощутила азарт, улыбнулась подмигнувшему ей Кёну и затаила дыхание, когда в класс через переднюю дверь вошел Юмено-сенсей.

— Встать! Поклон!

— Садитесь, — мужчина прошел к своему столу и недоуменно глянул на оставшегося стоять Куона. — Что случилось, Хизури-кун?

— Сенсей, на правах вашего фаворита… я могу попытаться сорвать урок?

Юмено-сенсей на мгновение удивился, затем заинтересованно хмыкнул:

— Мне даже стало любопытно. Ну… попробуй… — он осекся при виде приближающегося парня с букетом. — А…

— Весь ваш второй «А» поздравляет вас с бракосочетанием . И желает… — Куон глянул на одноклассников.

— Счастья! — улыбающаяся Рина подняла руку и этим словно запустила цепочку пожеланий.

— Любви!

— Успеха!

— Здоровья!

— Отметить золотую свадьбу!..

— Много детей! И внуков!

— С-спасибо… — неожиданно смутившийся Юмено-сенсей принял букет и кашлянул. — Как вы узнали?

— Это останется нашей тайной, — усмехнулся Куон, отвесил небольшой поклон и вернулся за свою парту. — Должны же у нас быть какие-то секреты?

— Кхм, секреты… — мужчина осмотрел букет, и теперь уже Кёко с улыбкой подняла руку:

— Сенсей, там внизу, справа под столом, ваза с водой.

— И все вы предусмотрели… — он достал вазу, аккуратно установил в нее цветы и снова хмыкнул. — Ну вы даете…

— Стараемся! — аплодисменты Кагурадзаки подхватил весь класс. — Поздравляем!

— Спасибо, спасибо, — Юмено-сенсей с теплой улыбкой оглядел всех. — Мне очень приятно.

— Можно вопрос? — Химеджимаю вскинула руку. — Сенсей, а вы с вашей женой давно знакомы?

— Пять лет, — мужчина чуть улыбнулся. — Она воспитательница в детском саду.

— Получается, ее воспитанники потом будут приходить к вам?

— Посмотрим, — он снова хмыкнул. — Все, вопросов больше нет?

— Есть, конечно, — Куон облокотился на парту. — Сенсей, как вы себя чувствуете в новом статусе?

Под лукавые смешки Юмено-сенсей погрозил ему пальцем:

— Вот сменишь сам свой статус, тогда и поговорим.

— Сенсей, ученикам запрещено жениться.

Кёко про себя закатила глаза — еще же и так невозмутимо парирует!..

— Начни с малого.

— Ну разве что после того, как выиграем в Токио…

Выдохнув, она обернулась к парню и укоризненно глянула на него.

Обязательно пререкаться с сенсеем? И так уже все во все глаза смотрят на него!

— Вы выиграйте сначала, — мужчина уже улыбался.

— Сенсей, нам Банни-чан приказала выиграть. Вы же представляете, какая она в гневе, — Куон пожал плечами с самым простодушным видом. — Если проиграем, безопаснее будет вообще не возвращаться.

Ощущая на себе взгляды одноклассников, Кёко подняла руку:

— Юмено-сенсей, он вам урок срывает.

— Ты права, Могами-сан, — классный кивнул. — И хоть я сам разрешил попробовать это сделать, но, думаю, одной попытки будет достаточно. Все, закончили, — он пару раз хлопнул в ладоши, призывая к вниманию. — Мне очень приятны ваши поздравления, однако, и ваша успеваемость станет для меня не менее приятным подарком. Поэтому, страница сорок восемь, новая тема.

Девушка едва слышно вздохнула и невольно улыбнулась, когда на мгновение к ней обернулся Кагурадзаки и подмигнул.

Все же, отлично получилось. И главное, всем классом.

 

Вечером в среду Кёко позвал к себе Кенджи-сан и с легкой улыбкой показал ей на экран компьютера:

— Твои же гости оставили отзыв?

Девушка вгляделась и опознала тот самый сайт с гостиницами, где она создавала страничку после посещения Хизури-сана.

Интерьер на фотографиях был знакомым, как и яркие клены, на фоне которых спиной стояла она сама.

— «Рёкан вызывает чудесное ощущение гармоничного сочетания места и времени. Гостеприимные хозяева, отличная кухня и прекрасные виды составляют истинно японский дух», — процитировал мужчина, и Кёко чутко расслышала в его голосе гордость. — Написано сразу на двух языках.

— Судя по фото, это Рэй-чан… ну, то есть, Ватаджиба-сан, — кивнула она. — Я не знала, что они планировали оставлять отзыв.

— Это знак благодарности, очень весомый знак, — важно заметил Фува-сан. — Даже если бы они не поставили максимальные отметки, одних слов было бы достаточно, чтобы понять — твои друзья и подруги воспитаны правильно.

— Дядя, я не сомневалась в этом раньше, — девушка тепло улыбнулась. — И я благодарна вам, что вы позволили нам побыть здесь вместе.

— Передай им, что они желанные гости в любое время.

Ого! То есть, можно будет еще пригласить всех?..

Кенджи-сан внезапно подался к экрану и чуть прищурился:

— Смотри-ка, тут появились отметки, что отзыв полезен. Это значит, что…

— Фотографии и описание привлекли внимание других туристов, — Кёко закивала. — Думаю, на цветение сакуры свободных номеров точно не будет.

— Это хорошо, хорошо, — он потер руки. — Значит, надо тщательнее следить за всем необходимым…

Хихикнув про себя такому проявлению заинтересованности, она поклонилась:

— Дядя, я пойду?

— Иди, конечно. Ты отлично поработала.

— Спасибо.

Заслуга в этом не только ее, ведь не будь таких замечательных близких у нее, и не получился бы такой запоминающийся день.

Зайдя в свою комнату, девушка не отказала себе в удовольствии достать сотовый и в очередной раз полюбоваться фотографиями, загруженными Рэй в общее облачное хранилище. На сайт были выложены лишь общие снимки, без опознания участвующих, а вот между собой…

Конечно, ей нравилось все, что сняла Ватаджиба, но отдельный восторг вызывала фотография, на которой Ода аккуратно вставлял в прическу Юи ярко-багряный кленовый лист. Невольно вспомнились смущение подруги, щеки которой могли бы соперничать цветом с «украшением», и немного снисходительный вздох Куона, наблюдавшего за происходящим. А Кагурадзаки, ничтоже сумняшеся, отошел, полюбовался Юи и безмятежно улыбнулся:

— Ты прямо дух осени.

— Интересное сравнение, — Рина сложила тогда руки на груди. — А мы тогда кто?

— Ну, ты точно лето, — он пожал плечами. — То у тебя сезон дождей, то жара… — Ошино хрюкнул в кулак и поспешно отвернулся, пока Сугита ошеломленно моргала, пытаясь понять, как реагировать на услышанное. — Ватаджиба-сан зима, ну а Банни-чан весна.

Рэй улыбнулась, снова щелкнула кнопкой фотоаппарата и кивнула:

— Мне нравится такое сравнение. Очень точное, Кагурадзаки-кун.

Кёко снова улыбнулась, разглядывая другие снимки.

А ведь когда-то она тоже сравнила Рэй-чан с юки-онно*, хотя на самом деле подруга оказалась чуткой и внимательной.

Сердце привычно уже затрепетало, когда взгляд остановился на их фотографии. Помнится, когда увидела ее в первый раз, так смутилась — когда успели их с Куоном подловить!.. Ведь просто сидели на ступеньках энгавы, пока другие позировали под деревьями, ничего такого не делали… просто в какой-то момент просто глянули друг на друга… А на фото вышло так, словно они снова в любви признаются!..

Ощутив, как начали гореть щеки, девушка выдохнула, спрятала телефон и тихо вздохнула, пытаясь успокоиться.

Интересно, что думает Куон по этому поводу? Хотя, ему некогда думать. У него, вернее, у них счет уже идет на часы, парни нервничают, все свободное время посвящают тренировкам. Вчера даже дописывали домашнее задание на перемене перед уроком…

Она невольно вздохнула и потянулась к своей сумке.

А тут еще эти все шепотки, которые буквально слышны из каждого угла коридора — Янки планирует начать с кем-то встречаться после чемпионата!.. Ой-ой-ой, ах-ах-ах…

Кёко фыркнула и подперла щеку рукой.

И да, замечает она все взгляды на себя, вот только доказательств никаких, и поведение их никак не поменялось, так что — ах-ах-ах, ой-ой-ой…

Усмешка вышла немного задумчивой.

Это имел в виду Куон, когда говорил — у Янки лучшая подруга Банни-чан? И Рэй-чан признавалась, все привыкли, что они постоянно вместе?

Тогда… если размышлять дальше, то к ней могут подойти и спросить, с кем будет встречаться Янки. А что, Рина-чан тоже вон спрашивала у него, есть ли достойные парни в команде, чтобы организовать свидание!..

Невольно хихикнув, она выпрямилась.

Ладно, пусть все идет, как идет. Будет переживать потом, по факту.

 

В пятницу парни вовсе не показались ни на одном уроке, и просидевшая в окружении трех пустых парт девушка поняла — она отвыкла от такого. Отвыкла настолько, что в груди поселилась тревога, которая плохо поддавалась попыткам успокоиться. Сдавшись, Кёко, распрощавшись с Асакурой, в подступающих осенних сумерках направилась к спортзалу.

Двери были немного приоткрыты, и она прислушалась.

Тихо.

Неужели ушли уже?

Сдвигать тяжелую створку двери девушка не стала, проема вполне хватило, чтобы пройти.

Зал действительно был пуст, даже освещение было только наполовину, оставляя скамьи у стен и сами стены в сумраке. И именно из сумрака она ощутила взгляд. Обернувшись на него, Кёко лишь смущенно улыбнулась, когда едва слышно скрипнула скамья, и в круг света вышел Куон с легкой полуулыбкой:

— Почему-то был уверен, что ты зайдешь.

— Зайду, — она кивнула и пошла к нему навстречу. — Все уже ушли?

— Да, пусть отсыпаются. Сбор завтра в пять, чтобы успеть на первый Синкансен, — парень остановился перед ней.

— А где собираетесь? Перед школой?

— Ты же не планируешь прийти? — он приподнял одну бровь. — Даже не вздумай.

— Почему? — Кёко чуть обиженно надулась. — Я хотела проводить…

— Ага, а мне потом сиди в поезде и думай, как ты добралась до рёкана по пустым улицам?

— Да нормально бы добралась…

— Кёко.

Как он умудряется в одно ее имя вкладывать целую речь?.. От которой хочется и хихикнуть, и насупиться, и ощутить себя счастливой?

Вздохнув, она глянула на него:

— Я знала, что ты будешь ворчать, — сдержанное хмыканье заставило ее улыбнуться. — Не волнуйся, переживать я буду дома. Так что… — девушка достала из сумки небольшой пакетик и протянула Куону, — отдаю сейчас.

— И что это? — он заинтересованно взвесил пакет на ладони.

— То, что может пригодиться для победы.

— Амулеты?

— А тебе нужны амулеты? — теперь пришла ее очередь выразительно приподнимать брови.

Снова хмыкнув, парень распаковал врученное и тепло улыбнулся, рассматривая два напульсника.

— Это в запас, — пояснила Кёко. — Мало ли что может случиться в Токио. А бегать по магазинам… вряд ли у вас будет свободное время, — он глянул на нее. — Да, ты говорил о моей предусмотрительности.

— Эй, ты не оставляешь мне никаких шансов повосхищаться…

Они рассмеялись, а затем Куон мягко привлек ее к себе и улыбнулся:

— Я скоро вернусь.

— Это хорошо, — девушка тихо вздохнула и прижалась к нему. — Я отвыкла сидеть одна.

— Ой, как приятно…

Уточнить она не успела, как и не успел он ее поцеловать — от дверей донесся ехидный совет:

— Я же говорил, что надо закрывать двери.

На пороге оказались Кагурадзаки и Ошино, с хитрыми улыбками смотревшие на них. Куон фыркнул:

— Вот и закройте за собой.

— До утра?

Окончательно смутившись, Кёко спрятала горевшее лицо на груди Куона.

— Пять минут, парни. Все, свалите.

Не менее хитрые, чем улыбки, смешки сменились шорохом закрываемых дверей.

— Я думал, они ушли домой.

— Тебя ждут… — она прерывисто вздохнула, не поднимая головы. — И я буду ждать.

— С победой?

— Просто.

Даже через одежду девушка ощущала тепло от его ладоней, которые неторопливо гладили ее по спине.

— Кёко…

— Нет, не думай, что мне все равно, получится у вас или нет… я знаю, что получится, иначе ведь и быть не может… вы столько сил вложили, столько труда… — она робко провела рукой по его груди и подняла голову. Внимательный взгляд зеленых глаз вызвал смущенную улыбку. — Но даже если бы вы уезжали не на чемпионат, а куда-нибудь еще, я бы ждала точно так же.

Куон выдохнул, накрыл ее руку своей и тихо проговорил:

— Ты не представляешь, как это важно для меня.

Наверное, представляет, потому что это так же важно и для нее. Потому что она сама хочет, пристав на цыпочки, поцеловать его, ощутить, как сильно он сжимает ее в объятьях, даже вдохнуть сложно… и вдыхать его дыхание, чувствовать, как сердца бьются в унисон…

Горячий вздох опалил губы, которые словно горели от поцелуев, и Кёко невольно улыбнулась. Голова чуть-чуть кружилась, но не было ни паники, ни страха, что сейчас упадет.

Он держит.

— Пять… минут прошли?

— Понятия не имею, — Куон потерся щекой о ее висок. — Но с них станется постучать…

— Тогда надо идти, — девушка хихикнула и счастливо поежилась. — Тем более, тебе тоже надо отдохнуть.

— Я уже отдохнул. Но тебе надо домой, чтобы я потом был спокоен.

И вроде усмехается так хитро, но за этим всем ощущается настолько необычное чувство, что все внутри начинает дрожать…

Она улыбалась, следя, как парень из темноты забирает сумку, легкую куртку и накидывает ее на плечи.

… и ей нравится ощущать себя чем-то хрупким, важным, ценным настолько, чтобы любимый человек переживал в первую очередь о ней.

Кагурадзаки и Ошино нашлись на ближайшей от спортзала лавочке. При виде приближающейся пары они поднялись с улыбками.

— Да вы пунктуальны.

— Вы чего не дома уже? — чуть угрожающе поинтересовался Куон, пока девушка радовалась наступившему вечеру. Хоть не так будет заметно ее смущение…

— Мы у тебя переночуем, — Кагурадзаки пожал плечами. — Нам Хаджимото-сенсей выдал разрешение для коменданта.

— Чтобы не проспал, как на экскурсию, — невинно заметил Ошино, становясь так, чтобы Кёко оказалась между ним и Куоном, который недобро сузил глаза:

— Что за намеки, а?

— Ну и от тебя ближе к автобусу.

— Так вот где собака порылась…

Вроде и пререкаются, но так знакомо, что сердце начинает щемить — все осталось неизменно между ними всеми.

— Где вы там жить будете? — девушка глянула на парней.

— Что-то типа олимпийской деревни. Там крупный спортивный комплекс на севере Токио, вокруг него коттеджи, в которых селятся команды, — пояснил Куон.

— А в прошлом году в гостинице жили, — припомнил Ода, идя немного впереди. — Коттедж, наверное, удобнее.

— Удобнее в плане психологического комфорта, — заметил Ошино. — Собрались вместе, поговорили, обсудили.

Логично, признала Кёко. Когда ощущаешь поддержку друзей, проблемы кажутся совсем мелкими.

Она невольно улыбнулась про себя, когда парни, не сговариваясь и не уточняя, свернули вместе с нею к метро.

— Вы ж пришлете ссылку на онлайн-трансляцию?

— Будешь смотреть, Банни-чан?

— Обязательно, — Кёко кивнула Кагурадзаки. — И думаю, не только я.

— Банни-чан, тебе проще будет следить за этим на сайте самого чемпионата, — Ошино поправил сумку на плече. — Там и расписание игр будет, и турнирная таблица. Я скину попозже ссылку в наш чат.

— Спасибо, — она тепло улыбнулась. — Это действительно будет здорово.

— Честно говоря, у меня даже небольшой мандраж, — помолчав, проговорил Ода.

— Welcome, — невозмутимо отозвался на неожиданное признание Куон.

— У тебя тоже?

— Не волнуйся, мне тоже не по себе немного, — хмыкнул Кён. — Мы никогда не взбирались так высоко.

— И не ставили все на кон.

— Ну, кроме Янки…

— Если ты про то, что я уехал из дома, то нет, там я не волновался, — Куон усмехнулся. — Я был в таком состоянии тогда, что плевать хотел на все, кроме цели. А сейчас… от меня зависит очень многое. И многие.

— Вот потому ты и капитан, — вздохнул Ошино. — У меня не такие стальные нервы, чтобы признаваться в мандраже только самым близким.

— А что, ты мог бы быть капитаном?

Он глянул на удивленную девушку и усмехнулся:

— Представляешь, да? В конце первого года наш тогдашний капитан перед своим выпуском слишком ревновал Янки, потому предложил мне возглавить команду.

— Ревновал Янки?! — она изумленно обернулась к Куону, который чуть поморщился:

— Спокойнее. Ему было сложно признать, что я лучший.

— Ага, а еще его девушка так просилась в менеджеры команды, что они постоянно ссорились, — с задумчивым видом добавил Ода. — Так что, ревновал не только к тому, как Янки играет.

— Ааа, — с понимающим видом протянула Кёко. — В следующий раз поясняйте сразу, а то я уже представила.

— Я говорил, что боюсь твоего воображения?

— Кажется, да, — она кивнула, пока оба их друга тихо хихикали в кулаки. — Но согласись, прозвучало так, что…

— Эй, я уже сказал, что боюсь твоего воображения!

Мирно улыбнувшись, девушка глянула на Кёна:

— Значит, ты отказался от капитанства?

— Ага, — он кашлянул, успокаиваясь, и кивнул на Хизури. — Кто может соперничать с этим киборгом?

— Ты даже не попробовал, — тот дернул уголком рта.

— И в мыслях не было пробовать! Уж извини, назвался янки — соответствуй во всем.

— Вообще-то, это вы мне дали такое прозвище.

— Так ты ж против не был, — простодушно ответил Кагурадзаки. — Даже наоборот, сказал, что нравится такой двойной смысл.

Кёко прикусила губу, чтобы не рассмеяться следом за парнями.

— Ну, из всех прозвищ, которые были у меня раньше, это самое… подходящее.

— А у тебя были еще прозвища?

— Ода, я в одних Штатах сменил школ с десяток. Думаешь, там так легко принимают чужака?

— Судя по твоему тону, не очень.

— А какое было самое неприятное? — Ошино глянул на Куона, который на мгновение задумчиво поморщился, потом вздохнул:

— Белоснежка. Я попал в школу, где основной контингент был цветной — афроамериканцы, латиноамериканцы. Ну и представьте меня там... — Кёко, не сводившая с него напряженного взгляда, успела заметить мелькнувшую жестокую ухмылку. — Не буду говорить, что именно на местном жаргоне означает это прозвище, но там я научился бить так, чтобы противник не вставал. Ну или вставал с большим трудом, — девушка сглотнула комок в горле. Что же ему довелось пережить в детстве… — В конце концов все кончилось тем, чем и должно было — после очередной драки я попал в полицию. И тогда родители согласились отпустить меня в Японию.

— Вот почему ты мне напоминал поначалу юми, — серьезно проговорил Ода. — Ну, лук для кюдо, — он изобразил стрелка. — Тронь не так тетиву — и рассечет руку до крови.

— Ода, я говорил раньше, скажу и теперь — ты поэт, оказывается.

— Ты… поэтому тогда разозлился за куклу? — Кёко сжала пальцы, лежащие в руке Куона, пытаясь привлечь внимание. Он недоуменно приподнял брови, затем немного насмешливо фыркнул:

— Не волнуйся, моральной травмы по поводу моего прошлого у меня нет. Да и название для нее я же сам придумал.

— Вы про какую куклу? Про ту, которую на прошлом фестивале выкупила Даиримия? — получив кивок, Ошино хмыкнул. — Ты злился на куклу?

— Не на куклу, а на ту, кто ее сделала.

— Но зачем?

— А вы не заметили, что кукла была с моим лицом?

— Нет, — переглянувшись с удивленным Одой, Кён отрицательно помотал головой. — Ты уверен?

Вместо ответа Куон указал на девушку:

— Спросите ее.

— Банни-чан, ты сначала делала куклу вуду, а потом передумала?

— О, я точно так же предположил.

— Да нет же, — она невольно обиделась. — У него анатомически правильные черты лица, без всяких извращений и излишеств…

— Ой, — Ода уставился на Куона, который прикрыл глаза свободной рукой и протяжно выдохнул:

— Блин, лучше бы промолчал…

— Я не виновата, что ты такой.

Открыв было рот, Куон тут же закрыл его и помотал головой:

— Не-не, спрашивать ничего не буду. Хватит на сегодня откровений.

— Ой, да ладно, — Кагурадзаки отмахнулся, — интересно же. Банни-чан, а ты больше никаких кукол не делала?

— Пока нет.

— Вот это «пока» напрягает…

— Теперь ты понимаешь, Кён, что я чувствовал, когда увидел ту куклу?

Вроде и возмущается, но она слышала, как из низкого голоса ушло напряжение от воспоминаний и теперь в нем веселье. Да и друзья тоже посмеиваются, улыбаются, сочувственно переглядываясь и словно готовясь поддразнивать ее дальше…

Да, так лучше.

— Слушай, Банни-чан, а у тебя что, были фотографии Янки?

Она вопросительно глянула на Ошино.

— Ну, раз ты так точно воспроизвела.

— А, нет, у меня просто очень хорошая память на размеры и пропорции. Это помогает.

Воцарившуюся паузу нарушил Куон со злорадной усмешкой:

— Что, страшно?

— Чего должно быть страшно?! — поразилась девушка.

— Они уже представляют, как ты делаешь их куклы вуду.

— Мне они зачем? — она нахмурилась. — Достаточно сделать твою.

Теперь пауза была прервана ехидным вопросом от Кёна:

— Ну что, Янки, страшно?

— Да если бы… Я просто пытаюсь представить, что могла бы сделать со мной Банни-чан с помощью куклы вуду… — на красивом лице появилась такая лукавая улыбка, что Кёко непроизвольно вспыхнула:

— П-перевоспитывала бы!!!

— Банни-чан, только давай после чемпионата, — сквозь смех попросил Ода. — Нам нужен именно такой Янки, как сейчас.

Она постаралась состроить на лице выражение «не больно-то и хотелось»:

— Он всем нам нужен.

Вот именно. Что бы они все делали без него? Без его упрямства, острого языка и целеустремленности? Вряд ли бы они сейчас шли к метро по вечерним улочкам вчетвером, удерживая Кагурадзаки-куна, который все оглядывался на оставленный позади магазинчик с никуманами…

— Знаете… — уже почти у самого рёкана девушка улыбнулась, — а ведь вы трое были самыми первыми, с кем я начала общаться в Санбиджюцу.

Ошино озадаченно хмыкнул:

— Разве?

— Янки тогда все печенье съел!

— Потому что мне оно понравилось.

— Я… — она с улыбкой следила за ними, — я рада, что это были вы, — парни примолкли. — Спасибо вам.

— Банни-чан, — Ода задумчиво прищурился, — ты так говоришь, словно прощаешься с нами.

— Прощаюсь, — Кёко кивнула. — До двадцатого ноября.

— Или двадцать первого, — Куон улыбнулся, останавливаясь вместе со всеми у калитки запасного входа. — Будут же еще всякие формальности по поводу выигрыша.

— От вас обоих можно заражаться уверенностью, как от аккумуляторов! — Ошино хлопнул его по плечу. — Все, Янки, мы зарядились и ждем тебя на углу.

Кагурадзаки подмигнул и зашагал за ним по улице.

Девушка смотрела им вслед и невольно поймала себя на том, что совсем не смущается намекам. Наверное, надо бы, но сейчас в душе была такая гармония, ощущение правильности каждого мгновения, что…

Она глянула на Куона и улыбнулась — он смотрел на нее с легкой задумчивостью, затем взял за руку:

— Обещаешь не влипать в неприятности, пока меня не будет в школе?

— Когда я влипала? — Кёко переплелась пальцами с ним.

— Я серьезно.

— Сам лучше без происшествий обойдись.

— Вон, там двое, которые не дадут…

— Или присоединятся, — она хихикнула и прильнула к нему, когда парень едва заметно потянул на себя.

— Ну, это тоже…

— Не волнуйся, я тоже с девочками буду.

— Договорились.

— Мне… можно тебе звонить?

Смешок был таким язвительным, что Кёко сначала даже обиделась, но сильное объятье заставило затаить дыхание.

— Ты издеваешься? Нужно! Что вообще за вопрос?

— А вдруг я помешаю?..

— Если я не смогу ответить, я перезвоню. Обязательно.

Счастливо выдохнув, она обняла Куона за пояс и прикрыла глаза, чтобы запомнить этот миг. Он будет согревать ее все эти дни, успокаивать и придавать сил.

Послышались торопливые шаги, а затем она опознала по голосу Ошино:

— Янки, ты как, готов добавить адреналина перед Токио?

О чем он?

Кёко оглянулась на него и успела заметить, как парень кивает себе за спину:

— Там канарейка идет. Похоже домой.

— Один?

Блин! Она вскинулась и нахмурилась:

— Неважно, один или нет, — она сурово глянула на парней, затем на Куона. — Вам нельзя испортить настрой.

— А я не себе испорчу, — он как-то по-особому улыбнулся, и девушка сглотнула от пробежавшей по спине волне паники. — Где он?

— Сейчас на углу окажется…

— Спрячьтесь вместе с нею.

Не успев пискнуть, Кёко оказалась за двумя широкими спинами в каком-то закоулке, о котором даже и не подозревала до этого. Куон, удостоверившись, что их не видно, неторопливо направился навстречу Фуве, мгновением спустя появившемуся на улице.

При виде «врага» Шо затормозил, напрягся, затем вскинул голову и зашагал в прежнем темпе. Куон тоже шел неторопливо, словно прогуливаясь. Поравнявшись с Фувой, он положил ему руку на плечо, вынуждая остановиться.

— Блииин, — огорченно зашептал Ода, следя, как Хизури придвигается к уху Шо, — отсюда не слышно, что он ему скажет.

— Спросим потом, — шепотом успокоил его Ошино и покосился на хмурую девушку. — Банни-чан, не дуйся, — он невинно улыбнулся на ее взгляд. — И…

— Расходятся!

Кёко закусила губу, когда мимо спрятавшихся быстро прошел Шо, и по его упрямо выдвинутому вперед подбородку поняла, что слова Куон нашел явно очень острые, но меткие.

Что он ему сказал?

— В ворота зашел… — аккуратно выглянув, Кагурадзаки вышел из тени и махнул рукой. — Янки?

Куон пожал плечами, подходя к ним:

— Предупредил, что меня не будет в школе две недели.

— Э?

— А нельзя было обойтись без этого? — Кёко сложила руки на груди, сурово глядя на него. — Зачем запугиваешь?

— Во-первых, не запугиваю, а советую не расслабляться, — он усмехнулся. — Пусть не думает, что раз меня в школе нет, так он там главный, — девушка укоризненно закатила глаза. — А во-вторых, мне так хорошо стало… — Куон погладил себя по груди под смех друзей, — ты не представляешь.

Вот и что с ним делать?!

— Если тебе так нравится общение с ним, так что ж ты в штыки воспринял мое предложение подружиться с Шо?

— Э?! Подружиться Янки и канарейке?!

— Я ж умру от счастья в таком случае, — не обращая внимания на изумление парней, Куон развел руками. — Как ты тогда без меня будешь?

И улыбается же так обезоруживающе!..

Устало вздохнув, девушка кивнула:

— Что ж, тогда пойду. Сейчас Шо придет выяснять, что ты хотел сказать и что имел в виду. Так что…

— Но почему к тебе? — Ошино удивленно приподнял брови.

— А я у них обоих переводчик! — она показала им троим язык и решительно направилась к калитке.

— Банни-чан.

Обернувшись, Кёко невольно улыбнулась — все трое показывали пальцами знак победы.

Ну вот и как не думать, что ее жизнь была бы гораздо тусклее без них?

Она ответила им тем же V и поспешила на крыльцо.

Однако, вопреки ее ожиданиям, Шо не появился ни через пару минут, ни потом. Даже на ужине он молча поковырялся в своей тарелке, потом объявил, что доест в комнате, забрал еду с собой и ушел.

Поколебавшись, девушка все же решила написать. Звонить не будет, там Куон не один, а вот сообщение…

«Что ты сказал Шо, что он такой задумчивый?»

«Даже не пришел уточнять?» ответ был спустя часа полтора, когда она уже готовилась спать.

«Нет. Так что?»

«Сказал, что если он встрянет в передрягу, пока меня не будет, спасать его зад будет некому. Так что пусть пожалеет свое здоровье и нервы родителей»

А если представить, каким тоном это было сказано… И как Шо не любит напоминаний о своих ошибках…

«Спасибо, он, кажется, принял твои слова всерьез»

«Это не аванс! Не рассчитывай, что после возвращения я буду принимать участие в его жизни»

«Ты уже принимаешь» Кёко улыбнулась. «Вы все поместились в твоей комнате?»

«Сдвинули кровать, постелили три футона»

Она представила прочитанное и улыбнулась.

«У вас там практически пижамная вечеринка»

Ответа не было долго, но почему-то в этот раз это не вызывало тревоги. Если она правильно запомнила настроение этого вечера, то… они смеются.

«Ода аж проснулся, предлагает бой подушками»

Тихий девичий смех взлетел под потолок.

«Не упускайте момент!»

«Как я потом их уложу? Нам вставать через несколько часов»

В ответ Кёко отправила несколько хохочущих смайлов, затем призвала саму себя к успокоению и серьезности.

«Хочешь, я вам позвоню в четыре?»

«Звони. Но сама из постели не выскакивай»

Растроганная улыбка раздвинула ее губы.

«Договорились. Проверь батарею на телефоне»

«Ужас, когда ты стала такой злопамятной?!»

«А я хорошая ученица»

«В этом сомневаться не приходится»

«Ода есть захотел»

Вот теперь уже она не уснет, потому что от смеха весь сон пропал!

«Посоветовал ему отправиться домой, где есть еда, сразу замолчал. Во мне умер отличный воспитатель»

Его магия все так же сильна — рассмешить, подарить смех и радость…

«Почему умер? Ты можешь после школы пойти в колледж на воспитателя или учителя. Уверена, твои ученики будут обожать тебя»

«Обязательно будут. Я по пальцам могу перечислить тех, кто меня не обожает. Хотя, хватит даже одного пальца»

Так и хотелось уточнить, какого именно, но Кёко одернула себя. Что-то она расшалилась, точно заразилась чем-то от всех троих!

«И все-таки, ты к Шо неравнодушен»

«Надеюсь, ревновать ты не будешь?»

«Ну, сначала я порадуюсь за вас, потом начну соболезновать» хихикнув, она не отказала себе в удовольствии процитировать его же самого.

«Кому?»

«Конечно, Шо» сердце смущенно затрепетало. «Ты же мой парень»

Три смеющихся смайла в ответном сообщении заставили ее саму снова рассмеяться.

«Вот теперь я со спокойной душой могу ложиться спать»

«Спокойной ночи, Кёко»

Прикрыв глаза, девушка словно наяву услышала теплый голос и улыбнулась.

«Спокойной ночи, Куон»

 

В чуть приоткрытую ставню окна заползал холодным ужом ноябрьский рассвет. Девушка, облокотившись на подоконник, следила в щель, как медленно светлеет небо. Она уже успела позвонить Куону, улыбнуться его довольному голосу, посочувствовать разбуженным друзьям и теперь просто сидела у окна без малейшего намека на сон.

В ладони был зажат Корн. Кёко даже не знала, о чем просила свой верный и волшебный талисман, просто сейчас он ощущался той ниточкой, по которой она может передать второму Корну все свои пожелания. Пусть даже он и не почувствует, но она знает — они помогут.

Где-то в глубине здания хлопнула дверь, заставляя девушку на мгновение обернуться на звук.

Просыпается рёкан. Она бы тоже встала, но помимо одеяла, укрывающего и согревающего ноги, ее связывал строгий утренний наказ — сама из постели не выскакивай. Хотелось слушаться, млея внутри от такой заботы, пусть и не совсем правильной с точки зрения рёкана, ведь чего лежать, если уже проснулась?..

Она разжала пальцы и нежно погладила камень:

— Дай им всем сил. Остальное они сами сделают.

Да, не знает всех парней команды по именам, только в лицо, но разве это может помешать ей желать им всем успеха?

Свет из щели стал ярче, сильнее, и Кёко, протянув руку, сдвинула ставню еще больше, впуская холодный рассвет с ясным небом.

Хорошая погода — хороший знак.

Взгляд метнулся на часы, затем вернулся к окну.

Наверное, уже выходят из общежития, собирались же зайти в комбини за питьем в дорогу…

Звонок сотового заставил вздрогнуть и запаниковать — что-то случилось?!

При виде высветившегося имени глаза девушки чуть расширились.

— Алло?

— Янки сказал, что ты утром звонила, проверяла, что мы не проспим, — голос Кагурадзаки был бодрым.

— Да, — она улыбнулась, успокаиваясь. — Мало ли… вдруг вам там хорошо спалось, что…

— Спалось классно, ага.

Кёко невольно хихикнула, словно наяву видя друга, который беззаботно кивает.

— Кён и Янки сейчас спустятся, а я уже на улице. Хотел поговорить с тобой.

С ней?

— Я все думал вчера над твоими словами, ну, что мы были первыми, с кем ты начала общаться в школе. И убедился еще раз, что я тоже рад, что это была ты. Мы вместе с тобой стали сближаться друг с другом. То, что рассказал Янки про американскую школу… — она невольно затаила дыхание от задумчивого голоса парня, — до этого он никогда не рассказывал про такое. Вообще про прошлое почти не говорил, ни про семью, ни про детство.

— Кагурадзаки-кун, но я не…

— Знаешь, я рад, что это происходит. Что Кён начал больше смеяться, что Сугита перестала стоять в стороне и молчать… И Янки вчера улыбался так, как я ни разу еще не видел.

Она прижала руку к груди, где сердце словно сошло с ума.

— И я могу просто рассказать о своей семье, зная, что меня поймут ты и Даиримия. Серьезно, мне это очень важно. Так что, спасибо.

— С…спасибо, Кагурадзаки-кун… — девушка до боли закусила губу, чтобы голос не дрогнул. — Я тоже люблю всех вас.

— Я знаю, — в динамике послышался шорох. — Ладно, я пошел — Янки и Кён вышли. Ты… ты только не говори никому про наш разговор, хорошо? А то я смущаться буду.

— Не смущайся, — губы уже дрожали. — Это будет наша с тобой тайна.

— Ага, все, пока!

Аккуратно положив сотовый на подоконник, Кёко спрятала лицо в ладонях, ощущая, как растроганные слезы греют ладони.

------------------------------

*юки-онно — "снежная дева", персонаж японской мифологии. Обычно в легендах это снежный дух-ёкай, представлявшийся в виде юной красивой девушки или красивой женщины с белыми/черными волосами в белоснежном кимоно. Может быть как отрицательным жестоким персонажем, так и нейтрально-равнодушным.