Крысы (джен)

Перси охмурял Гермиону.

Разумеется, он не слал девочке цветов и подарков, а комплименты делал разве, что ее успехам в учебе. Но одинокой и завоспитанной на всю голову отличнице хватало и тех крох внимания, что он ей уделял. Очень скоро девочка начала буквально сиять, стоило ему к ней обратиться.

Близнецам хватало своего общества. Рон искренне восхищался силой их связи, но эта же связь делала братьев полностью погруженными друг в друга. Их было сложно понять, даже когда они обращали внимание вовне. Матери это удавалось, но не ему.

Пообщаться со старшими удавалось редко. Вилли налаживал контрабанду алмазов и золота из Африки, Чарли в Румынии внедрился в "драконий" бизнес. Они жили по другому времени, застать их во сне удавалось редко, разве, что на уроках дремать.

Уроки были скучными, но строить из себя неумеху и портить заклинания так, чтоб эффект вышел забавным, но не опасным, было интересно. Особенно доставляла трансфигурация. Наука жуликов и обманщиков — выдавать одно за другое, как говорила мать, и ведьма-профессорша была под стать своему предмету — лицемерная ханжа с поджатым куриной жопкой ртом. Когда она на первом уроке распиналась о величии и древности трансфигурации, Рон с трудом удерживался, чтоб не заржать. Да, в древности трансфигурации нельзя было отказать — только эта древность примерно того же сорта, что древнейшая женская профессия. Да и величие условное — трансфигурация до Статута помогала хорошо зарабатывать на маглах.

Гарри Поттер тоже не радовал. Ночью, дождавшись, пока подопечный уснет, младший Уизли решил поупражняться в легиллименции, которая ему откровенно не давалась, не то, что Перси, читающему людей с лету, или Гвиневере, уже сейчас умевшей насылать внушения.

Он уже успел немного изучить своего как бы друга, значит, можно было попробовать способ "глубокого погружения", который показывала мать. Он закрыл глаза, расслабился, и начал представлять себя Гарри Поттером, выросшим у магловских родственников сиротой, попавшим в волшебный мир, где он богат и знаменит.

Сначала он почувствовал зависть. У него был кузен, которого любили и дарили подарки. Кузен был крупный, широкий в кости, похожий на увальня Лонгботтома, но робкий и затюканный бабкой Невилл был мягким, как творог. А поттеров кузен — крепким и сильным, он играл в футбол и занимался боксом. И совершенно не боялся магии — еще с детства, когда Поттер волшебством поднял в воздух игрушки, а Дадли, как звали кузена, схватил летающую машинку и треснул героя по лбу.

Он почувствовал злорадство, когда великан Хагрид наколдовал кузену поросячий хвост. Он хотел вырасти и превратить дядю и кузена в свиней. А тетку в жабу. Он волшебник! Ха! Теперь-то он всем покажет!

А еще он знаменитый. Он победил великого темного волшебника, когда был совсем маленьким! Значит он еще сильнее, и тоже станет великим.

А еще он богатый. Сейф, полный золота! И это еще не все! Он спросил у гоблина, принадлежит ли ему что-нибудь еще. Да, да, да! У него есть завещание деда, Чарлуса Поттера! Оказывается, деду сильно не понравилось, что папаша Джеймс женился на грязнокровке, и если Гарри найдет себе чистокровную жену, он получит все деньги Поттеров! А если станет мастером-артефактором, получит еще и мастерскую с библиотекой. Ну, да это не важно, мастерская с библиотекой ему не нужны. Он даже не знает, что это за штука такая — мастер-артефактор, и как им становятся. Первое условие выполнить гораздо проще.

Думать о деньгах было приятно. Он представлял себе, как вырастет, женится на чистокровной, и тогда ему откроется доступ к сейфу деда. Это будет пещера в десять, в сто раз больше прежней! Там будет золото в монетах и в слитках, сундуки драгоценных камней, всякие штуки из золота, как в фильме про пиратов. И он купит себе самый лучший дом, и будет носить самые лучшие костюмы, и наймет себе прислугу, чтоб даже с палочкой не заниматься надоевшей до тошноты работой по дому! Хотя, если у него будет жена, то можно и прислугу не нанимать, пусть жена за домом следит. Вон, как тетка.

И факультет он выбрал удачно. Гриффиндор, дом храбрых и благородных? Скорее, безмозглых идиотов, взять хоть его нового друга Уизли. Но, похоже, что Гриффиндор находится под покровительством директора, а уж он-то знает, как полезно иметь покровителя. Дядя Вернон приятельствовал с директором школы, в которую ходил Дадли, поэтому кузену никогда не доставалось за драки и разбитые окна.

А этот бледный сморчок Малфой еще заливал про некоторые семьи, которые лучше других! Ясное дело, хотел перетянуть его на свою сторону! Правильно он сделал, что не стал пожимать ему руку. Ясно же, что с такими неудачниками дела иметь не стоит. И вообще, он их начальника победил.

Что ни говори, а дружить с Уизли гораздо удобнее. Пусть они и нищие, но это Рон прогнал Малфоя из купе, а тот не решился на драку. А это значит, что Малфой слабее. Или же… точно! Малфои темные колдуны, а Уизли светлые, темные проиграли и теперь боятся светлых. И он будет самым сильным светлым волшебником! Ну, после Дамблдора, но директор уже старый.

А быть светлым волшебником не трудно, уж строить из себя паиньку он умеет!

Слава и богатство… не иначе, судьба решила рассчитаться с ним за унылое прозябание в доме тетки. "Поттер, вынеси мусор! Поттер, вымой посуду!" Нет уж, теперь никакой посуды!

А на лето можно будет и не возвращаться туда. Напросится в гости к Уизли. Эта жалостливая курица, мамаша Рона, наверняка не откажется принять у себя "бедного сиротку"…

Остаток ночи младший Уизли провел в попытках успокоиться. Очень хотелось встать, вытащить "друга" из кровати, и сделать любимый прием, неоднократно испытанный на магловских мальчишках из соседней деревеньки — треснуть кулаком в рожу, чтоб очки улетели и нос пятаком. Правильно мать говорила, яблочко от яблони недалеко падает, и Гарри Поттер может оказаться копией своего папаши, который ни добротой, ни благородством не отличался, а если по-честному — был человеком подлым и жестоким. Когда мама, Перси и Джинни обсуждали, что делать с героем, Рон хотел было за него заступиться: вдруг младший Поттер окажется приличным парнем? Хорошо, что промолчал, следуя воспитанной матерью привычке держать свои мысли при себе, и решил для начала посмотреть, что этот Поттер из себя представляет. Иначе вышел бы сейчас дурак дураком.

Нет, Рон вполне понимал движущие героем мотивы. В мечтах Золотого мальчика о богатстве и славе он не видел ничего плохого — сам любил порой помечтать о том же. Но Поттер мог бы и не начинать с ходу презирать тех, кто ему помог, а в мыслях Героя было именно презрение.

"Жалко, что настоящей дружбы у меня с ним не выйдет", — грустно подумал Рон. — "Права мама, когда говорит, что настоящая дружба и настоящая любовь, как остров Авалон: все о нем знают, но никто не видел. Ну и Мордред с ним — зато будет не жалко, если вдруг помрет".

Школьная жизнь пошла своим чередом.

Гарри Поттер определился с отношением к подставному другу: предпочел спрятаться за ним, как за щитом. Рон болтал, рассказывая байки о волшебном мире, затевал свары со слизеринцами, при каждом удобном случае вставлял "мы с Гарри". Поттер не препятствовал, кивал и соглашался, мысля, что отсиживаться за спиной Уизли ему выгоднее.

Когда Поттера втянули в квидичную команду, Рон нисколько не удивился, и с удовольствием пронаблюдал ярость на лице мелкого Малфоя. Птенчик так забавно злился, так пытался обратить на себя внимание героя! Надо сказать, сам Поттер опасался с ним связываться, помня о богатом и влиятельном отце — герой еще не был уверен в защите, предоставляемой директором и своим геройским статусом. Но когда Рон вновь и вновь оскорблял слизеринца, Поттер с удовольствием присоединялся.

Сам Уизли не страшился мести старшего Малфоя — лорд-волшебник должен был понимать, что попытка всерьез навредить ему, его братьям, сестре или матери может кончиться тем, что драгоценный единственный наследник получит уже не порцию оскорблений, а порцию проклятий, и Дамблдор спустит все на тормозах. Ведь светлый статус семьи Рона не давал заподозрить в темной волшбе, скорее все списали бы на разборки между слизеринцами. За отца Уизли не боялся — на работу, какой занимался Артур, не было много желающих, и опасаться его увольнения не стоило. А даже если и уволят — от денег они не слишком зависели. Куча магов проживает, воруя у маглов, проживут и они.

А потом его позвал к себе директор.

В кабинете Дамблдора было уютно — видно, что старый волшебник устроился здесь со вкусом. Теплые золотистые тона, причудливые линии, занятные блискучие вещички, успокаивающие ароматы…

— Здравствуй, мальчик мой, — мягко прозвучало из угла кабинета. — Проходи, устраивайся. Хочешь конфет, чаю?

— Да, сэр! В смысле, спасибо, не откажусь…

Отыгрыш: слегка невоспитанный, порывистый, но почтительный.

— Замечательно. Что может быть приятнее дружеской беседы за чашкой чая? — директор остро глянул ему в глаза и на поверхность сознания всплыли образы: квидичный кубок, кубок школы, какие-то награды… и гринготский сейф, до потолка набитый галеонами.

Поверхностная легилименция. Ай да директор!

— Устраивайся, — предложил Дамблдор. Рон забрался в уютное кресло напротив директорского и по воздуху к нему поплыли чашка чая и вазочка конфет. Волшебник прошел и уселся напротив, а Уизли мысленно восхищенно присвистнул. Как движется! Плавно, неспешно, величаво. По всему видать, что старческая немощь придет к Великому Светлому еще очень не скоро.

А конфеты изумительные. Шоколадные шарики, наполненные воздушным кремом и дробленым орехом — "поцелуй нимфы", и "крылышки фей" — очень дорогой и качественный мармелад. Конечно, тот, который делала мама, был не хуже, но она не добавляла в него цветочную пыльцу с крыльев фей для усиления вкуса.

Даже странно, что так угощают его, а не его "друга".

— Ты, наверное, удивлен тем, что я пригласил тебя к себе?

— Не то слово! Э-э-э… извините, сэр. Я же, как бы, пока ничем не отличился… и ни в чем не провинился…

— Думаю, у тебя еще все впереди. Я верю, ты сумеешь отличиться.

— Спасибо, сэр…

— Ты знаешь, мальчик, я дружен с твоими родителями. Они хорошие люди, и были моими соратниками в прошлой войне против Тьмы. Жаль только, что их самоотверженная борьба не имела награды.

"Награды…"

Рон ощутил, как легкое щекочущее перышку рисует в его разуме картину: их собственный домик, еще более неказистый и обшарпанный, чем есть, родители в поношенных мантиях, старые учебники… и, как противопоставление — роскошный особняк и семейство Малфоев, еще более расфуфыренное, и Драко, еще более надутый, чем обычно. И простенькое внушение: это Малфои виноваты.

— А еще они очень гордые люди. Истинные грифиндорцы… твой отец все никак не получит повышения потому, что в министерстве принято кланяться большим деньгам и большим титулам, а Артур на это не пойдет. Увы, деньги и титулы не всегда принадлежат достойным людям… взять хоть Малфоев. Богатые, знатные, сильные волшебники, сколько добра они могли бы сделать, если б выбрали Свет… но увы. Люциус Малфой в свое время служил Тому, Чье Имя Не Произносится, и после его поражения сумел откупиться от Азкабана. Он говорит, что раскаялся, но это лишь слова, в душе он по прежнему привержен Тьме. И боюсь, когда-нибудь Тьма погубит его и его семью. Нарцисса — безвольная женщина, а Драко во всем берет пример с отца.

— Погубит? Вы так считаете, сэр?

— Я это знаю, — Волшебник улыбнулся. — Тьма многое дает… но она же потом все отнимает. У Малфоев нет главного сокровища — искренности, отваги и чести, они все меряют деньгами, которые получили обманом и черным колдовством. Когда-нибудь, Рональд, ты и твоя семья получите награду, ведь с вами — Свет.

Видение малфойского дворца потемнело и рассыпалось, а домик Уизли расправился и вырос, позолоченный восходящим солнцем. Красиво!

— Но, впрочем, я позвал тебя, чтобы поговорить о тебе, а не о Малфоях. О тебе и о твоем новом друге. Что ты думаешь о нем? — вкрадчиво поинтересовался директор.

— Отличный парень! — с энтузиазмом отозвался Рон. — Только робкий он какой-то. Гриффиндорец должен быть храбрым и отважным, а он словно прячется все время… нет, он храбрый, но все равно… это, наверное, потому, что он вырос с маглами.

— Да, Гарри замечательный мальчик, — подтвердил директор. — Ему суждены великие дела. Но знаешь, Рональд, подвиги не совершаются в одиночку. У всех героев были друзья и помощники. Гарри пока еще стоит в начале пути, и ты, как друг, можешь помочь ему шагнуть на дорогу славы…

— Здорово! А что мне надо делать?