Война с тобой  (гет)

То, что над твоей головой собирается гроза, не ощутить это умудриться нужно…

Орион не был дураком — он был Блэком — поэтому такие вещи чувствовал сильно заранее. Знать бы точно, еще откуда прилетит, чтобы точно не пострадать. Но с прорицательским даром в их семье не ладилось. И без того многие считали Блэков опасными безумцами.

Нет, почитаемые предки отжигали в свое время, да и родственников, ныне здравствующих, трудно назвать спокойными… Но он же всегда сначала думал, а потом делал. Поэтому такую душевную неуверенность ненавидел всем сердцем. Тем более, что плохие предчувствия у него стопроцентно сбывались.

Стоило войти под родной кров, начались странности. Эльфийка Малли, безобидное и пугливое создание, принимая мантию, посмотрела на него так, что Ориону впору было бы загореться. Дальше хуже: двери в его кабинете как нарочно пытались прищемить ему пальцы, а то и сломать их одним ударом-хлопком. Так, как будто он не в своем доме и резко перестал быть главой рода. Кричер сначала не отзывался, а потом поднос с кофе едва не упал ему на ноги вместо того, чтобы привычно возникнуть на столешнице по правую руку.

Лорд Блэк заподозрил, что опять провинился в чем-то перед супругой… Но ведь вчера они прекрасно поговорили, и его леди дарила ему не гневные, а нежные взгляды. С чудными искорками в дивной сапфировой глубине. Так отчего Вальбурга снова злится? И почему всегда, начиная от домовиков, заканчивая домом и детьми, все на ее стороне?

Обладай он менее устойчивым темпераментом, уже бы помчался выяснять, какого Мордреда случилось? И совершил бы тем самым стратегическую ошибку. От Вальбурги совершенно ничего не добьешься, когда она не хочет говорить. И самым разумным было дать ей немного остыть.

Орион пил свой кофе, разбирал бумаги и даже поговорил по каминной сети с Сигнусом, где, кроме чисто практических вопросов, получил подсказку, от чего его все решительно ненавидят сегодня. К его дорогой женушке приходила Друэлла, и это означало, что дамы снова изволили поссориться. И что эта сплетница успела наговорить на него такое Вальбурге?

Ну разумеется, исключая обычный набор домыслов, нелепиц, сплетней и гадостей.

На это Вальбурга уже не обращала внимания, великодушно пропуская наветы родственницы мимо ушей. А некоторые особо забавные даже, прибывая в хорошем расположении духа, пересказывала ему. Видимо, сегодня не тот случай, и просто-напросто не его день.

Особых грехов Орион за собой не помнил. Да и когда? Мотаясь между домом, министерством, где Дамблдор мутил воду, и встречами с достойными магами, ему было не до дурачеств. Тем более, скоро начинался сезон, и его будут терзать еще и балы, приемы, званые ужины. Вся та чушь, которая отнимала кучу времени, и на которую он будет обязан сопровождать жену.

И к новому сезону Вальбурге обязательно нужно было сделать подарок. Зная ее привередливость по части драгоценностей, дорогая супруга замучит и его, и ювелиров.

О том, где он проводит пару часиков в неделю, Орион предпочитал не вспоминать в этих стенах во избежание. Супруге пусть не хватало порой самоконтроля для ментальных наук, но проницательностью ведьму из рода Блэк магия не обделила. И попробуй что-то потом ей объясни, когда Вальбурга впадет в ярость. В том, что она будет злиться, узнай правду, сомнений никаких не было.

Сосредоточенно переругивающегося то с Кричером, то с портретом леди Андромеды младшего сына он заметил сразу. Не каждый день видишь аккуратиста Регулуса, ползающего по полу коридора. Такого экстравагантного поведения, пожалуй, стоило ожидать от старшего, да и то ради какой-нибудь пакости. А тут Регулус, который не стал бы заниматься бессмысленным делом.

Орион отчетливо кашлянул, привлекая к себе внимание и подавляя недостойное мага его положения желание помочь сыну. Конечно, если идеальное чадо не готовило неприятный сюрприз лично ему.

Кроме того, миледи Андромеда, прапрабабка самого Ориона, великодушно помогала Регулусу с рунами. Пусть между делом пеняя на бестолковость нынешнего поколения. Но пеняла не всерьез, несмотря на грозные интонации, в голосе давно почившей родственницы проскальзывала ласка.

— Регулус?

Сын встал, очистил перепачканные магией пальцы и лишь потом изволил поднять глаза, полные обвинения, на отца. Орион мысленно застонал… Что бы ни произошло, даже младшему известно более, чем ему. И сын его безапелляционно винит. Пусть пока неизвестно, в чем.

— Отец, вы вернулись.

Безупречные интонации и ярко ощутимый упрек. Как добавка, горькая ирония и полное нежелание видеть его. Орион нахмурился. Он всегда верно умел читать людей, а с семьей тут особыми талантами обладать не нужно было — почти каждый как открытая книга. Но не Регулус, который слишком себе на уме, чтобы выставлять свои чувства.

— Регулус, что случилось?

Миледи Андромеда произнесла на латыни что-то вроде «унылый болван и позор на ее седины», поправила кокетливым жестом черные, как сама проматерь тьма, волосы и удалилась за раму. Сын некоторое время смотрел на него очень по-блэковски — просто упрямо… Но Орион не зря же держал всю эту бешеную банду в узде, поэтому переломил взгляд ребенка.

— Матушка, она сильно расстроена. И у меня есть все основания, что ваше предосудительное поведение тому виной, отец.

Между строк читалось, что сын сильно разочарован в нем. И полностью принял сторону матери.

— Я выясню, в чем дело. И уверяю тебя, сын, я не делал ничего, что способно настолько огорчить прекрасную леди Блэк.

Орион улыбнулся и ласково растрепал темные аккуратно уложенные волосы. Незаконченный рунный круг он переступил просто во избежание. Регулус еще такой ребенок и часто колдует, не осознавая этого.

Стучался он в двери покоев супруги, готовясь к чему угодно, кроме равнодушного:

— Войдите.

Вальбурга что-то писала на маленьком столике у окна. И выглядела вполне цветущей. Комната была вполне целой, в камине уютно потрескивало пламя и присутствовал легкий аромат кофе. Словом, ничего не говорило ни о вспышке блэковского гнева, ни о расстройстве, ни об истерике, наконец. Настолько все нормально, что Орион сразу же насторожился, потому что Вальбурга после визитов злосчастной сплетницы должна была бурчать, поминать предков Розье до седьмого колена, поражая всех вокруг познаниями в генеалогии… И, наконец, мимоходом ему пожаловаться, с какими дурами приходится иметь дело.

Но ничего из этого не было.

— Вал?

— Не отвлекай меня, дорогой, я закончу, и тогда поговорим.

Голос был настолько медовым, а взгляд синих глаз ожег не хуже плети. Орион сделал справедливый вывод, что дело дрянь, и его песенка спета, но закрыл дверь и присел в кресло у камина. Бежать он не собирался, скорее потерял остатки терпения и собирался спросить, что такого ей сказала Друэлла все еще какого-то черта почти Розье. И чем он заслужил такое недоверие… Да, они ссорились, но верить записной сплетнице и не верить ему? Это как-то уже слишком мелодраматично.

Вальбурга была кем угодно, но не дурой, которой легко навешать лапши на уши. А уж о чудном умении собственной супруги пропускать мимо ушей информацию, которая ее не устраивает, Орион был не только наслышан. Вальбурга и его игнорировала словно пустое место.

Он всегда старался быть с ней максимально терпелив. Но любая чаша рано или поздно переполняется. И он не такой подкаблучник, как изволит думать большинство. Капризы супруги не должны рушить родительский авторитет Ориона. Иначе в один прекрасный день сыновья его возненавидят.

Вальбурга поставила точку и свернула пергамент в трубочку.

— Ты мне изменяешь?

Если бы не сидел, точно бы рухнул на пол… Мысленно он проклял Друэллу на десяти языках, включая арамейский. Наведаться, что ли, прямо сейчас к Сигнусу и попросить его заткнуть свою женщину, раз она такая идиотка пустоголовая. Но все это как-то отстраненно, потому что взгляд жены требовал правдивого ответа.

* * *

— Молодому господину не стоит подслушивать словно какому-то грязнокровке. Это недостойное занятие для члена древнейшего и благороднейшего рода.

Кричер пока просто нудел, как бы выразился старший брат, да и дядя Альфард, да и отец, дядя Сигнус, и все три кузины… Может быть, за исключением Нарциссы: та подобрала бы определение поэлегантней. Но отослать эльфа Регулус не мог. Кричер читал мораль, но отправь его на кухню, он может доложить о его «недостойном поведении» матушке.

И тогда…

Ему достанется наказание, так как старшего брата, который брал все вины и мелкие провинности Регулуса на себя, не будет рядом. Он в который раз ощутил острую как игла тоску по Сириусу. Дом был таким огромным и пустым без него. Скорей бы в Хогвартс…

Регулус не хотел поступать так недостойно и непочтительно по отношению к родителям, но матушка была настолько расстроена, а тетка Друэлла просто выпорхнула от нее сегодня с утра. Регулус поморщился: он терпеть не мог, когда его трепали за щечки и целовали как трехлетку. Он после ласки тети десять минут с себя смывал следы помады и приторный запах духов. И как у такой особы получились такие замечательные Белла, Меда и Нарси? Нарси особенно.

Сириус написал встревоженное письмо из школы. И Регулус должен был узнать, что на самом деле происходит дома. Потому что, зная нелюбовь родного брата к написанию писем, можно было предположить, что все плохо. Брат скорее бы всего спросил прямо и получил бы нагоняй от мамы и от отца. Дурной гриффиндорец, что тут скажешь?

Он же действовал тайно и хитро, как и полагалось будущему студенту факультета великого Салазара Слизерина. Правда, отослать от себя главного соглядатая матушки никак не получалось. После отъезда Сириуса погрустневший Кричер опекал его за двоих. Так, будто не ворчал совсем недавно, что с ног сбивается, пытаясь уследить за невоспитанным наследником рода Блэк.

В том, чтобы быть хорошим мальчиком, есть ряд преимуществ. Например, Кричер не доложит взрослым о его поступке, да и портреты делают вид, что не видят, как он шпионит за родителями.

«Быть и слыть — это две разные вещи, мой маленький Регулус»…

Серебристый смех кузины и ее золотые распущенные волосы. Нарцисса читает ему сборник легенд. Это было на прошлое Рождество, которое они так замечательно провели вместе. Не считая постоянных ссор Беллатрикс и Сириуса, одной драки и трех выговоров от маман. И все равно, как хорошо было… Жаль, что они уже в Хогвартсе, а он все еще дома. Быстрей бы прошел этот год.