Геральт Штопор и.... (гет)

1 сентября 1991 года.

На выходе из вагона я попал в изрядную толпу. И откуда здесь столько народа, ведь большая часть купе была пуста, когда мы мимо них проходили? Дождавшись, пока все покинут поезд, я последовал за ними, и оказался на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, а от мантии тепла не прибавлялось. Надо было достать зимнюю. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и я услышал громкий голос:

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! — орал чрезвычайно высокий и заросший человек, размахивая свободной от лампы рукой. — Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Кажется, было довольно темно, и остальные частенько спотыкались на скользкой тропе. Н мне отсутствие освещения совершенно не мешало, и я принялся высматривать Гермиону. Как ни странно, она оказалась неподалеку от того парня, которому мы искали жабу. Кажется, его зовут Невилл. После некоторых усилий мне удалось к ним приблизиться. Дотронувшись до плеча девочки назвав её имя, мне пришлось тут же её удерживать, поскольку она, поворачиваясь ко мне, умудрилась поскользнуться, и чуть не упала. Наклонившись к уху Гермионы, я тихо шепнул:

— Аккуратней, а то упадешь, и тебя затопчет это слепое стадо.

— Обязательно, но, если что, ты ведь мне поможешь? — так же тихо поинтересовалась она, взяв меня за руку и потянув за собой.

— Обязательно, но я ведь могу и не успеть... — слышавший наш диалог Невилл только хмыкнул, и покрепче перехватил вырывающуюся жабу.

Меж тем мы подошли к озеру, о чем не преминул сообщить наш проводник. Зрелище было довольно интересным, и я пожалел об отсутствии достойной камеры. Впрочем, у меня не было никакой камеры. Когда все налюбовались видом, гигант начал рассаживать учеников по лодкам, покачивающимся у нашего берега. Я, Гермиона и Невилл оказались в одной лодке с рыжим пареньком в коротковатой мантии, из-под которой выглядывали спортивные штаны. Паренёк был чем-то недоволен, и мрачно смотрел перед собой в неведомые дали. После проверки на отстающих, была отдана команда на старт, и мы поплыли, заинтересованно поглядывая по сторонам.

Аттракцион вышел интересным, но повторять его желания не появилось, и, когда мы добрались до места назначения, я первым выбрался на берег, и помог Гермионе. Невилл опять потерял своего питомца, но, по счастью, бородач оказался более внимательным. Далее был путь по лестнице к большой дубовой двери, за которой нас уже дожидалась знакомая мне профессор Макгонагалл. Еще раз пересчитав поступающих, и попрощавшись с нашим проводником, которого, как оказалось, звали Хагридом, она провела нас в зал весьма крупных размеров. Казалось, там можно поместить домик-другой с моей улицы. А вот освещение было не очень, настенные факелы, и никаких нормальных ламп. Бедные дети, если тут везде так, мне удивительно, как, к концу обучения, у них не появляется проблем со зрением из-за плохого освещения. Так же в зале была лестница, ведущая на верхние этажи.

Мы шли вслед за профессором Макгонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери, я услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа. Но Минерва вела нас совсем не туда, а в маленький пустой зальчик. Толпе первокурсников тут было тесно, и мы сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. Я успокаивающе сжал ладонь Гермионы, которую захватила всеобщая тревога. Макгонагал высказалась о важности предстоящей процедуры, от которой, по её словам, зависела наша дальнейшая жизнь, немного рассказала о школьных порядках, и, попросив соблюдать тишину, вышла из зала.

Первокурсники зашептались сразу же, как женщина покинула нас. Кто-то поинтересовался о том, как будет проходить распределение. Некий не шибко умный человек предположил, что их заставят сражаться с троллем, как утверждали его старшие братья. Внезапно воздух прорезали истошные крики. Даже мне стало не по себе, что уж говорить об остальных. Через некоторое время появились и те, кто эти крики издавал. Они нагло просочились сквозь стены, и продолжили свою словесную баталию, делая вид, что не замечают замерших от потрясения учеников.

Судя по всему, спор шел о ком-то по имени Пивз, коий в очередной раз чем-то провинился, и, по мнению некоторых, вообще не достоин считаться призраком. Наконец, один из духов «заметил» нас, и выразил своё удивление, кто же мы такие, и что тут делаем. Другой же «догадался», о чем не преминул сообщить своему сородичу. Еще он выразил надежду, что мы попадем на его родной факультет, призраком которого он и считался.

По счастью, профессор Макгонагалл быстро разогнала этот цирк, построила учеников в шеренгу, и опять куда-то повела. Неужели нельзя было сразу всё подготовить, и не водить нас кругами?

Следующее помещение было весьма впечатляюще, в нём находились четыре стола, за которыми сидели старшие ученики, за пятым же столом восседало старшее поколение, во главе с добрым дедушкой Дамби. Зал был освещен множеством летающих свечей, на столах стояли пустые золотые тарелки.

Нас подвели к столу преподавателей, и сказали повернуться спиной к ним, а лицом к факультетским столам. Пред нами были сотни лиц, заинтересованно нас разглядывающих, и шепчущихся между собой о неведомых тайнах. В той же стороне порой мелькали и привидения. Профессор Макгонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Неужели они не могли её хотя бы постирать? Не говоря уж об очищающих заклятьях.... И ЭТО нам придется надевать на голову! Иногда даже чистую!

На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела оду факультетам. Как только песня закончилась, почти весь зал зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла.

— Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал тот же голос, что говорил про тролля. — Я убью этого вруна Фреда.

Профессор Макгонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение...

— ХАФЛПАФФ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Я заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.

— Боунс, Сьюзен!

— ХАФЛПАФФ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. Следующие студенты не менее спокойно проходили распределение, как вдруг прозвучало знакомое имя.

— Гермиона Грейнджер! — девочка вздрогнула, выпустила мою руку и направилась к шляпе.

— РАВЕНКЛО! — выкрикнула Шляпа, после стандартной процедуры надевания.

Когда вызвали Невилла Лонгботтома, так и не желающего расставаться со своей жабой, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета. Жаба радостно куда-то ускакала. Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть «ГРИФФИНДОР». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Многих это развеселило, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу следующему претенденту. Постепенно число оставшихся снижалось, и вот дошел черёд до моей фамилии.

— Поттер, Гарри! — и тишина. И мёртвые с косами стоят.

— Поттер, Гарри! — Еще раз повторился выкрик. Реакции не последовало, а я заинтересованно огляделся, в поисках легендарного Гарри Поттера. Профессор Макгонагалл оторвала взгляд от свитка, и обратилась ко мне. — Мистер Поттер! Почему вы не выходите?

— Если не ошибаюсь, вы сейчас вызывали Гарри Поттера. Моё же имя — Геральт Поттер! — по залу пробежала волна шепотков, а профессорский состав удивленно на меня уставился, я даже почувствовал спиной их взгляды.

— Хорошо, мистер Поттер, с этим мы потом разберёмся. Проходите к шляпе.

Я последовал совету, и надел шляпу, усевшись на стул. Прошла минута. Вторая. Шляпа не реагировала. Я попытался послать ей некое мысленное сообщение, в ответ на которое до меня донесся тихий «голос»

— Не могли бы вы снять свои щиты? Я не могу сквозь них пробиться, и определить, куда вы лучше подходите.

— Щиты? Какие щиты? Я никаких щитов не ставил? — Изрядное удивление посетило меня в эти мгновенья.

— Понятно.... Тогда куда бы вы хотели попасть?

— В Равенкло! — последовал незамедлительный ответ, который шляпа тут же проорала. А я направился к Гермионе. Естественно, предварительно положив шляпу на стул.

Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Теперь пришла очередь Рона Уизли. Уже знакомый мне рыжик бодро протрусил к шляпе. Кажется, история повторяется, когда шляпа некоторое время не отвечала, а лицо рыжего перекашивалось все сильнее и сильнее. Наконец прозвучало роковое «ХАФЛПАФФ!». Уизли перекосило еще сильнее, и он со злостью бросил шляпу на стул, и поплелся к столу названного факультета.

— Странный он какой-то... — шепнул я своей соседке.

— Да тебя тоже не сразу распределили, — ответила девочка, — кстати, тебе многое придется мне рассказать...

— Меня так не перекашивало, — хмыкнул я и продолжил, — да и шляпа обнаружила у меня какие-то щиты, и не могла сквозь них пробиться. Вот и держала, пока я не догадался обратиться к ней сам. А рассказ будет, но в менее людном месте...

— Добро пожаловать! — произнес поднявшийся со своего места директор школы. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!

Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами.

— И этот тоже странный, — ошарашенно констатировал я. — Надеюсь, это не заразно...

Между тем, настало время еды, и на тарелках она и появилась. Внезапно, мой желудок сигнализировал о сильном голоде, который я и поспешил утолить, понемногу пробуя от каждого заинтересовавшего меня блюда. А было таких немало. Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. А я ведь уже переел... Какая печаль.

Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.

— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом...

Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов, сидевших за гриффиндорским столом.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Похоже, история с камушком вполне возможна. Интересно, там настоящий, или фальшивка. Надо бы написать Фламелю, вдруг он не знает... Да и если знает, всё равно надо написать. Для успокоения собственной совести.

— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор. Я заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки.

Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.

— Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил директор. — Итак, начали!

И почти весь зал заголосил, кто во что горазд. Меня от таких звуков аж перекосило сильнее Уизли, попавшего на Хафлпафф. Когда этот кошмар закончился, директор опять взял слово.

— О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!

Ну мы и промаршировали, вслед за старостами нашего факультета, ведущими нас в светлое будущее, к кроватям и крепкому сну!

ЗЫ: Оригинальный текст сокращён сильнее, но в некоторых местах всё ещё присутствует. Быть может, потом и его поменяю.