Karma Police (гет)

Когда Поттер наконец свалил, Снейп постепенно успокоился, и мысли вернулись к Лили.

Даже если бы она была жива, если бы простила его, если бы приняла, если бы не Джеймс — сплошное сослагательное наклонение — им сейчас просто не о чем было бы разговаривать. Лили не его человек. Не испытала того, что испытал он: сомнения, искушения. Может, просто не успела, и это снова его вина, но Снейпу казалась, даже доживи Лили до его лет, пройди она две войны, так и осталась бы чистой, светлой, молодой, пахнущей клевером и июньским полднем. Лили в его воображении прощала, но не понимала. А Снейпу уже не хотелось, чтобы его прощали. Ему просто всё осточертело. Чужое снисходительное великодушие и жизнерадостный идеализм прекрасны и заразительны, когда тебе двадцать и совершенно невыносимы, когда тебе под сорок.

Повзрослевший Снейп мог представить себе в качестве спутницы жизни только одну женщину. Его Гертруду. Родственную душу, заглянувшую в бездну и каким-то чудом удержавшуюся от падения. Белла вот не удержалась, многие не смогли. Сам Снейп всматривался в бездну до головокружения, в её животные, жадные желтые глаза. Немигающие, с узкими вертикальными зрачками. Змеиные. Они снились ему, и когда он просыпался, весь в холодном поту, казалось, что он всё ещё падает, падает, падает бесконечно долго. Это было так страшно, что почти сладко.

Однажды это случилось, когда она ночевала у него в Паучьем Тупике. Драко был в Хогвартсе, Люциус — в тюрьме. Должно быть, Снейп кричал, потому что, придя в себя, увидел её испуганное лицо. Совсем близко. Её глаза с расширенными от слабого освещения зрачками. Серо-голубые, не желтые. Он рассказал ей про падение. Ей понятны и знакомы его кошмары, как знакомы страх перед завтрашним днём, чувство вины, стыда и потери. Вину и стыд они делят на двоих, отбирая друг у друга почти каждую ночь. Люциус в тюрьме, а они вместе. Чудовищное предательство. Нарцисса сцеловывает остатки кошмара с его век. Перед тем как снова провалиться в сон, она берёт его руку в свою. Их пальцы переплетены. Или они удержатся на краю — оба, или сорвутся. Тоже вместе.

Нарцисса, прекрасная и гордая. Гордость с оттенком горечи. Её руки пахнут лимоном. Нарцисса самолюбива до невозможности. Магия имен? Избалована — да, но не так как Белла. Нарцисса неравнодушна к роскоши, но позволяет себе капризы и прихоти только когда может позволить. Белла, та просто безответственна. Всегда была. Нарцисса, как старшая сестра взбалмошной особы, мать своенравного юноши, супруга влиятельного мага, обязана контролировать себя и других, просчитывать, даже интриговать. В свете она неизменно под пристальным вниманием. Научилась держать лицо и менять маски. В душе Нарцисса романтик. Проза жизни её тяготят. Финансовые вопросы она умеет презирать с истинно аристократическим шиком, что Люциус очень ценит. Снейп хотел бы и сам так жить, но презирать деньги способен только тот, кому никогда не приходилось их считать.

Нарцисса чем-то напоминает ему чеховских героинь.

Как любой начитанный англичанин средних лет, привыкший считать себя интеллигентом, из всей русской литературы Снейп знал только трех китов — Чехова, Толстого и Достоевского.* Все трое произвели неизгладимое впечатление, которое Снейп коротко сформулировал для себя так: «В Россию — ни ногой!» Хотя Каркаров и Долохов очень советовали, особенно когда Снейп хандрил и поругивал лондонский климат. Так вот, три кита. Чехов его зацепил. Любимый женский типаж этого автора — стареющая, но ещё красивая, несчастная в браке, не слишком нравственная дама с умом и образованием. Знает себе цену. Устала от жизни. Часто актриса. Создана для любви.

Интересно, Нарцисса ещё увлекается театром?

Когда-то очень давно, в школе, они обсуждали Шекспира, и Нарцисса призналась, что хотела бы сыграть Гертруду.

Снейп вспомнил, как всё начиналось. Первая искра проскочила два года назад, на излете их общего относительного благополучия. Это был вечер в Малфой-мэноре незадолго до погрома в Отделе тайн. Последний вечер покоя и призрачной надежды, что всё как-нибудь образуется. «Приемы» в Мэноре возобновятся после возвращения Люциуса из Азкабана, когда у Малфоев остановятся почти на год полторы дюжины Упивающихся и сам Лорд. Это будет настоящий ад для хозяев. Люциус словно предчувствовал такой поворот. В тот вечер, перед Отделом тайн, он прощался с прежней жизнью. Все прощались — что-то такое носилось в воздухе.

Вот за что Снейп уважал Люциуса, тот всё делал со вкусом. Умел наслаждаться даже гибельностью и декадансом. Мир катится в тартарары — что ж, устроим пир во время чумы! Ну или хотя бы тихую ностальгическую попойку на троих. Люциус отослал эльфа и лично отправился выбирать вино. Снейп остался с Нарциссой в гостиной.

Вечера в Малфой-мэноре он любил с юности. В школьные годы особенно хороши были афтепати — когда разбредались основные гости, и молодые люди оставались узким кругом: Люциус, Снейп, сестры Блэк, Регулус и иногда его плюс один. Плюс один была всякий раз новая. К концу вечера Рег успевал от неё устать, и в половине случаев девушка уезжала раньше с кем-то из гостей. Молодые люди потихоньку опустошали погреба Мэнора, слушали маггловскую музыку, немножко танцевали. Родители Люциуса часто проводили уикенды во Франции, привозили сестричкам Блэк экстравагантные шедевры парижских модельеров. Так Белла открыла для себя стиль «дарк-кабаре».

Почти двадцать лет прошло. Рег мертв, а Белла... Белла. В тот вечер Нарцисса думала о ней. Беспокоилась даже больше, чем за Люциуса. Отношения сестёр как будто наладились, но прежней близости и взаимопонимания между ними не было. Нарцисса смотрела на пламя в камине. «Милая моя Гертруда, — подумал Снейп, — что мне сделать, чтобы ты улыбнулась?» Он подошёл к замаскированному под антиквариат вполне современному музыкальному центру, намереваясь поставить нечто фоновое, ненавязчивое. Его внимание привлекла старая кассета поверх стопки дисков.

— Надо же, ты сохранила мою первую подборку Тома Уэйтса.

— Белле нравилась «Blue Valentines».**

Снейп долго выбирал диск. Он колебался, задавать ли следующий вопрос. Глупый, предсказуемый, и ответ слишком очевиден. Но Нарциссе нужно это, чтобы высказать наконец то, что висело в воздухе, не давало покоя.

— А сейчас?

— А сейчас я не знаю, Сев. Я больше вообще её не знаю!

Нарцисса резко развернулась к нему, в глазах стояли слёзы. Снейп очень осторожно обнял её за плечи, прижал к груди. Гладил по спине, по волосам. Когда она совсем успокоилась, поцеловал в висок. Не поцеловал даже — чуть коснулся губами и сразу отстранился. Нарцисса быстрым движением смахнула слёзы с ресниц, улыбнулась Снейпу ободряюще и благодарно.

— Я в порядке, спасибо.

— Потанцуй со мной.

— Под это?

Играла «Chocolate Jesus».**'* Снейп взмахнул палочкой, прибавляя громкость. Как раз в этот момент потрескивание и хрип Уэйтса прорезала удивительно органично вплетённая в песню петушиная «трель».

— Зря ты так, отличная песня.

Нарцисса выразительно подняла бровь, но улыбнулась уже вполне естественно. Положила руку ему на плечо. Он приобнял её за талию. Песня действительно была вполне танцевальная. Получилось забавно, мило и чуточку нелепо. Почти как в юности.

Люциус, некоторое время наблюдавший это действо, прислонившись спиной к дверному косяку, беззвучно аплодировал широким театральным жестом.

— Вижу, вы, ребята, уже поймали настрой. — Люциус прошествовал к низкому столику между диванами, левитируя за собой две бутылки бордо и кальян.

Заметить он ничего такого не мог, потому что ничего такого и не было. Разве что поцелуй в висок. Успокаивающий, вполне допустимый между старыми друзьями. Если что-то и было, если бы Люциус заметил, он промолчал бы. Нарциссу простил, Снейпа — никогда, но промолчал. Сцены ревности между мистером и миссис Малфой — давно пройденный этап, и устраивала их исключительно Нарцисса. Они уже много лет не живут как муж и жена. Остались друзьями, родными, самыми близкими и дорогими друг для друга. Но спальни раздельные. Так бывает.

*Раннее упоминалось, что у Снейпа в домашней библиотеке имеется Набоков. Как это ни прискорбно, на западе большинство считает Набокова американским писателем.

**http://www.youtube.com/watch?v=qyjHqXlVn1U — «Blue Valentines». Песня, которая, как мне кажется, могла бы растрогать молодую романтичную Беллу, 1978 г.

**'*http://www.youtube.com/watch?v=m5kHx1itU8c — «Шоколадный Иисус» Тома Уэйтса.