Karma Police (гет)

Чёрные пряди перемешались с платиновыми. Длинные платиновые пряди... неужели... Я перевожу взгляд на узкую кисть, тонкие пальцы, сжимающие его предплечье. Нет, это женская рука. Снейп приподнимается на локте, и теперь мне видно её лицо. Нарцисса. Лицо Снейпа скрыто завесой волос. Традиционно отвратительно-сальные на вид, они непривычно растрёпаны. Снейп то ли целует её в шею, то ли шепчет что-то на ухо, продолжая двигаться. Внезапно замирает, резко оборачивается в мою сторону — услышал скрип приоткрытой двери или просто почувствовал постороннее присутствие? Долю секунды Снейп впивается в меня взглядом, за это время я успеваю осознать, что чувствую: шок, ужас, неверие. — Как Ты Мог?!

В следующее мгновение Драко выталкивает меня из своего сознания. Он тяжело дышит, палочка нацелена точно мне в лоб.

— Обли...

— Протего!

Все-таки у меня хорошая реакция. Отбиваю ещё несколько его атак. Мы оба тяжело дышим и, не разрывая зрительного контакта, в дуэльных стойках медленно переступаем по кругу. Я, конечно, не собираюсь его атаковать, и вообще мне страшно жаль, что всё так вышло. Не известно, как бы я себя повёл, если бы это Драко стал свидетелем аналогичной сцены с участием моей матери. Однако позволить ему варварски стереть себе память я не могу. Драко буквально трясёт от гнева, и в случае пропущенного обливиэйта у меня все шансы составить компанию Локхарту в Мунго.

— Кто научил тебя легилименции, Поттер?

Злить Малфоя ещё больше не в моих интересах. Надо бы соврать... или хотя бы промолчать...

— Снейп.

Мертвенно бледное лицо Драко пошло багровыми пятнами. Он готов отбросить к чертям палочку и кинуться на меня с кулаками. Но наша потасовка и так уже привлекла внимание. Появляются Макгонагалл и Флитвик. Нас разнимают. Точнее, от меня оттаскивают утратившего всякий контроль Малфоя, я просто разворачиваюсь и плетусь на негнущихся ногах в гриффиндорскую гостиную.

— Ты покойник! — орёт Драко мне в спину. — Расскажешь кому, и я тебя даже Лорду сдавать не стану — сам прикончу! Ты покойник, Поттер!!!

Мне по—настоящему стыдно. Ну какого дементора я полез в его сознание! Сказал же, «личное». Зачем он это сказал? Верил, что существуют граница, которую даже я не посмею переступить. Слизеринские представление о чести. Если слизеринцы так уважают чужое личное пространство, почему же Снейп в своё время не постеснялся на окклюменции переворошить мои воспоминания? Для пользы дела? Так и я решился применить к Драко легилименцию исключительно ради... ради безопасности того же Снейпа, между прочим. Я был абсолютно уверен, что Драко замышляет гадость или того хуже. Раз шпионит за Снейпом, значит, подозревает, если ещё не раскрыл, и рано или поздно сдаст профессора отцу. Вот уже несколько месяцев в отношениях Снейпа и Драко явный разлад. На людях минимальные приличия соблюдаются, но перемены заметны всем и каждому. Всегдашняя сдержанная приязнь со стороны Снейпа теперь ещё более сдержанна. Со стороны Драко — полный игнор и ледяное презрение. Он ни с кем это не обсуждает. Привычка следить за Хорьком появилась у меня после истории с ожерельем и неудавшимся покушением на Дамблдора. Так и выяснилось, что Хорек, в свою очередь, следит за Снейпом. Профессор не прост, обычный «хвост» легко обнаружит, поэтому Драко попытался выкрасть мою мантию-невидимку. Почти преуспел, но был пойман с поличным. Застигнутый врасплох, он не стал отпираться. То ли обычная изворотливость изменила ему, то ли Драко действительно рассчитывал на понимание с моей стороны.

— Это личное, Поттер.

Надо было просто его отпустить.

«Как ты мог? Предатель!» — чьи это были мысли: Драко или мои?

Ужас, неверие — я пережил и всё это снова месяц спустя, на Астрономической башне. А потом еще раз — год спустя, в день финальной битвы, когда Снейп исчез — аппарировал с поля боя. Ладно бы просто исчез. Я бы понял. К тому моменту он сделал более чем достаточно. Заговор высокопоставленных Упивающихся — исключительно его заслуга. Волдеморта подставили свои с ведома Ордена Феникса в обмен на гарантии свободы и безопасности членов семьи. Люциус почти умудрился выторговать себе полную амнистию. Гарри вспомнил дикий, истошный вопль Беллатрисы, слишком поздно осознавшей вероломство соратников. Волдеморта добивали на её глазах. Белла заавадила троих заговорщиков, прежде чем подоспели «силы Света». Беллу преследовали и непременно схватили бы...

Роковая встреча со Снейпом, перевернувшая в очередной — но не последний — раз вектор моего к нему отношения на 180 градусов, произошла всего за несколько дней до падения Волдеморта. Нескольких дней хватило, я простил Снейпу почти всё и поверил ему — не безоговорочно, но достаточно, чтобы предательство в день финального сражения снова повергло меня в шок. До «роковой встречи» я, разумеется, ничего не знал о заговоре Упивающихся. Не только потому, что был занят поисками хоркруксов. Даже обратись я к членам Ордена, посвящать меня в тайные планы никто бы не стал по причине моей ментальной связи с Волдемортом. Собственно, Снейп и нашёл меня только когда появилась наконец возможность разорвать эту связь раз и навсегда. После событий пятого курса Снейп догадался о природе моих видений и сделал выводы. Полагаю, у него состоялся пренеприятный разговор с Дамблдором, отчасти упростивший Снейпу задачу на Астрономической башне. Дамблдор не планировал раскрывать перед ним карты до последнего. По задумке директора я, видимо, должен был героически сдохнуть, унеся с собой в могилу частицу Волдеморта. Дамблдор — не будем его демонизировать — искал-таки способ отделить душу Волдеморта от моей, но не преуспел, потому что о чёрной магии его мудрейшество — невероятно, но факт — знал не всё. Любопытно, знал ли Волдеморт, что я — хоркрукс? Думаю, да, и именно поэтому не мог позволить себе убить меня до окончательной победы, пока его положения было шатко, и очаги сопротивления не до конца задавлены. В общем, Снейп нашёл меня, когда решил, что время пришло. И провел обряд «экзорцизма».

Определенно Снейп был на нашей стороне, ведь он спас меня. Как спасал бесчисленное множество раз за годы моей учебы. Я поверил ему, потому что в глубине души хотел верить. Даже после Астрономической башни, когда антагонизм между нами достиг апогея, я не сжёг книгу Принца-полукровки, хранил её. Я и воспоминание Малфоя хранил какое-то время. Слил в думосбор, держал за семью магическими замками и периодически пересматривал, пытаясь поймать ускользающий взгляд. Сколько раз на зельеварении Снейп бросал на меня пристальные взгляды, в которых читалось презрение, почти брезгливость. Я отвечал ему тем же, представляя в красках, как он умирает мучительной смертью. Или в общем зале за завтраками — он разглядывал меня тайком, как бы в задумчивости. Долгие обмены взглядами нервировали, и я отворачивался. Пренебрегал! А теперь всё, что у меня есть, точнее, было — серебряная нить с мгновением прямого зрительного контакта. Я ловил это мгновение снова и снова, потом всё же уничтожил воспоминание. Оставить было бы неэтично по отношению к Драко. Будь это не воспоминание, а колдография, я отрезал бы нижнюю половину — с Нарциссой.

В общем, да, я хотел верить в Снейпа — хорошего парня, рискующего жизнью ради меня, и я поверил. Факты тоже говорили в его пользу. Но то, что он сделал в финале последней битвы, всё ставит под сомнение. Точнее, не оставляет сомнений...

Сейчас Снейп — персона нон грата номер один и самый опасный разыскиваемый преступник. На поиски брошены лучшие силы аврората, в их числе — гордость магического мира и гроза нераскаявшихся УПСов, новоиспеченный аврор 1-го разряда Гарри Джеймс Поттер. Обычно подготовка аврора с допуском к оперативной работе занимает не менее полугода, но для меня сделали исключение. Курс молодого бойца я прошёл в рекордно короткие сроки, и на обыске квартиры Снейпа в Паучьем тупике присутствовал уже в качестве стажёра. Обстановка квартиры поразила меня спартанским минимализмом и общей выдержанностью в маггловском стиле. Это косвенно подтверждало основную рабочую версию — Снейп скрывается среди магглов — но определённости не добавляло. Должна же быть зацепка! «Каждый преступник, — уверял меня инструктор, — втайне желает быть пойманным». В поисках зацепки я лично перерыл все комнаты, особенно библиотеку.

Образцовый порядок в лаборатории Хогвартса, очевидно, поддерживался только ввиду острой необходимости, потому что дома Снейп патологической аккуратностью явно не страдал. Книги, занимавшие два шкафа, стеллаж и несколько полок в спальне, были расставлены бессистемно. Остальные громоздились опасно кренившимися стопками на столе и — хуже того — прямо на полу возле дивана, рядом с чашкой недопитого кофе. Типичное бытовое свинство старого холостяка. Я зачем-то понюхал остатки кофе и уловил запах коньяка. В шкафах и стеллажах оказалось довольно много свежей периодики по зельям, но ничего экстраординарного. Книги по тёмной магии, похоже, хранились отдельно в каком-нибудь тайнике. На прикроватных полках и в околодиванной стопке доминировала маггловская художественная литература. Экзистенциалисты, немецкая классика и XXвек. Вообще много западноевропейских авторов, но попадались и американцы. Предсказуемо много английской литературы. Я поискал Джейн Остин. Не нашел. Что бы ни думали недоброжелатели и как бы ни злословил профессор, совсем уж невежей я не был. «Квиддич сегодня», «Квиддич вчера» и «Квиддич завтра» Дурсли на время каникул запирали в чулане вместе с учебниками, и летом я иногда развлекал себя маггловскими книжками. Домашняя библиотека Дурслей оказалась на удивление приличной, главным образом благодаря тёте Петунье. Многое она перевезла к себе от бабушки с дедушкой. Короче говоря, кое-что я знал! Вот, например, Голдинг, «Повелитель мух». Я уставился на книгу с недоверием — Снейп это читал?! Я всегда подозревал, что детей он не только ненавидит, но и побаивается. Что тут у нас ещё? Курт Воннегут, «Мать Тьма». Нет, незнакомо. Судя по названию, какая-нибудь эзотерика, маггловский аналог темных искусств.* Эх, Сева-Сева, черная твоя душа... А вот это уже интересно. Набоков! Сердце моё забилось учащенно. Несколько томов — видимо, собрание сочинений. Дрожащими руками я раскрыл оглавление. Лекции по литературе, эссеистика... не то! «Приглашение на казнь»... всё не то... Есть! Нашел! «ЛОЛИТА». Я так и знал. Я знал!!!

«Лолиту» я прочёл давно, на пике гормонального бума, кривясь от отвращения, но взахлеб. Сначала по диагонали, пропуская филологический бисер и психобредни. Идентифицировал ли я себя с Лолитой в момент чтения, ставил ли себя на её место, представлял ли себя ею? Нет конечно. Но Гумберта я определённо представлял в образе Снейпа. Или Снейпа в образе Гумберта. Персонаж настолько меня заинтриговал, что я перечитал книгу, на этот раз целиком, со всеми лирическими отступлениями и внутренними монологами. Гумберт тоже был учителем.

Ещё до «Лолиты» отдельные выходки Снейпа я находил непозволительными, неподобающими, но объяснял это любовно взращенной ненавистью к моей персоне, не видел изнанки, подоплеки. Впервые задумавшись о распространенности педофилии в преподавательской среде благодаря роману Набокова, я спроецировал прочитанное на свою ситуацию. Бесконечные придирки, отработки и прочие «знаки внимания» профессора внезапно показались мне подозрительными, а долгие пристальные взгляды — так и вовсе непристойными. Я мысленно упивался негодованием, хотя сам понимал смехотворность этой теории — я ведь парень, не может же Снейп в самом деле думать обо мне в этом смысле... А потом, все ещё увлеченный темой, я прочел в приложении с комментариями к «Лолите» статейку некоего Эндрю Голдстоуна**, предлагавшего свою трактовку романа. Трактовка, надуманная и абсурдная, применительно к моей ситуации странным образом ставила всё на свои места. Набоков, утверждал Эндрю, был гомофобом и латентным геем. В «Лолите» речь идёт не о педофилии. Автор, желая обезопасить себя и дистанцироваться от личного, заменил волновавшую его на самом деле проблему другой, ещё более резонансной с точки зрения этики. Как-то так. Голова у меня пошла кругом. Основное, что я понял, — мой Гумберт чисто теоретически тоже мог бы быть геем. Короче говоря, тему педофилии я для себя закрыл — всё равно из нежного возраста сам уже вышел — и открыл... в общем, другую тему.

Воспоминание Драко стало для меня настоящим ударом. Но вероятность оставалась. Связь с Нарциссой могла быть ничего не значащим случайным эпизодом. Я так и не набрался смелости поговорить с профессором «о нас» перед финальной битвой. А теперь он исчез, и я просто обязан найти его. Я даже готов выслушать его объяснения. Он же понимает, что я один во всей добропорядочной магической Британии соглашусь его слушать. Если Снейп и оставил зацепку, подсказку, она должна быть адресована лично мне. Какой-то намек, что-то из нашего общего прошлого. Из истории Принца.

Обыск квартиры ничего не дал. Сейчас весь отдел проверяет каналы связи, по которым Снейп мог бы выйти на других беглых Упивающихся, и перекупщиков ингредиентов зелий на чёрном рынке. Последнее совершенно бессмысленно — в магической Британии Снейпа нет, его чары мгновенно засекли бы и отследили. Я по личной инициативе ищу в злачных районах маггловского Лондона. Ищу человека без налоговой истории, прав, штрафов и прочего. Человека без прошлого. Стивена или Себастиана Снейпа. Тобиаса или Эйлиуса. Персеуса Вейнса, даже мистера Эванса. Особенно настойчиво ищу мистера Принца.

Если Снейп и хотел быть пойманным, то не слишком с этим торопился. Не было никакого мистера Принца. Были мистер и миссис Неттл. Джон и Изабелла. Можно просто Белла.

*«Мать Тьма» — роман про американского шпиона, действовавшего на стороне нацистов во время Второй мировой, но внёсшего неоценимый вклад в победу союзников. Название, в котором перестановка слогов, изменение «точки зрения» меняет смысл практически на противоположный, в определённом смысле символизирует амбивалентность главного героя.

**http://www.youtube.com/watch?v=QPnxLNFzA8s — ссылка на лекцию господина Голдстоуна в Йельском университете, из которой я взяла гомо-интерпретацию «Лолиты».

— Можно просто Белла.

— А я Томми, — расплылся в улыбке явно не избалованный женским вниманием обрюзгший мужчина средних лет.

— Томми? Мерлин, как это мило, — сочная брюнетка кокетливо склонила голову набок и словно бы в задумчивости очертила кроваво-красным ногтем контур своего лица — от скулы к острому подбородку — и дальше вниз по мраморно-белой шее к глубокому вырезу платья.

Мужчина следил за рукой будто завороженный.

— Заходи вечером на чай, Томми.

Снейп наблюдал, как Белла измывается над новым соседом, привалившись спиной к стене и переводя дыхание на лестничной площадке пролетом ниже. Сумки с их вещами брошены прямо на загаженный пол. Подъем на пятый этаж без лифта — и он уже хрипит, сипит, кровь стучит в висках. Докурился! Кажется, Томми его не видит.

Белла ещё в школе любила вот так подойти к застенчивому тихоне вроде Люпина, смутить, шокировать, а если бедняга поверит в серьёзность непристойного предложения — рассмеяться ему в лицо. Снейпу тогда нравился этот звонкий смех. Само жизнелюбие. Вообще Белла была ему по-человечески симпатична. Он даже немного завидовал её раскованности и умению принимать себя такой, какая есть, но в то же время чувствовал пожирающую её изнутри, разрастающуюся пустоту. Доморощенный психолог назвал бы беспорядочные связи Беллы попыткой заполнить эту пустоту, только в партнеры она выбирала исключительно ничтожеств. Все её «случайные» мужчины, включая абсолютно «случайного» мужа были заведомо слабее как личности. При этом она отчаянно нуждалась в духовном гуру, человеке с устоявшимся и цельным мировоззрением, который обратил бы её в свою веру. Интеллектуальная страсть была единственно подлинной. Да уж, получалось, они все тогда «вляпались» с Лордом из-за юношеского максимализма, духовного голода и «прекраснодушных мечтаний». Снейп не был склонен к самообману.

Томми тем временем совершенно разомлел от заигрываний Беллы. Он не знает, что это не заигрывания, а Игра. В такие играют детки, которым ещё не объяснили, что такое хорошо и что такое плохо, которые ещё не умеют любить, а из всех слов четко выговаривают только «дай!» или «хочу». Поймал ящерку, одной рукой пытаешься её покормить, а другой, придавив пальцем хребет, отрываешь хвост по кусочкам — сегмент за сегментом. Отчасти обострившаяся инфантильность Беллы, сменяющаяся типично подростковыми капризами — свидетельство вконец расшатавшейся психики. Но дело не только в этом. Откуда взяться взрослому поведению, если вся её взрослая жизнь прошла мимо — короткий и очень неудачный брак, безумие войны, а затем 12 лет Азкабана.

Цирк с Томми пора заканчивать. А то — не приведи господь — и впрямь заявится на чай с печеньем. Снейп вспомнил с содроганием их предыдущего соседа, в ошейнике, с руками и ногами, связанными за спиной хитрым японским узлом, и хохочущую Беллу с плеткой. Нда... Бедолага ещё повизгивал от восторга и предвкушения, не подозревая даже, насколько далеко «госпожа» намерена зайти. Дьявол, опять придётся изображать из себя ревнивого супруга! Снейп закинул сумки на плечо, тяжело вздохнул. Насупил брови и приготовился гневно орать в лучших водевильных традициях. Натренированные на сдвоенном зельеварении связки не подвели.

— Что здесь происходит!!! Вы что, ФЛИРТУЕТЕ? — и чуть спокойнее, — Беллочка, душа моя, кто это вообще?

Насмерть перепуганный Томми поспешил ретироваться.

— Севви, детка, не кипятись.

Снейп подхватил Беллу под локоть и потащил вверх по лестнице.

— Твою мать, Белла! — зашипел он. — Не называй меня так на людях! Хоть это ты можешь запомнить?

Белла захохотала. Неужели Снейпу когда-то нравился ее смех? Какое там жизнелюбие — сейчас в нём слышалось только одно: безумие. Белла больна. Снейп делал, что мог. Доставать ингредиенты для сильнодействующих успокоительных зелий становилось всё сложнее, и он перевёл её на маггловские нейролептики. Вроде сработало, однако Белла по-прежнему была нестабильна, приходилось постоянно за ней приглядывать. Они осатанели друг от друга, но деваться некуда — малейший срыв, вспышка стихийной магии могла их выдать. Само собой, на их чары наведено заклятие слежения, и Беллу Снейп накачивал зельем, подавляющим магию — его собственная разработка. Секретная, хотя парочка коллег—упивающихся в курсе, значит оставалась вероятность утечки информации, попадания технологии к аврорам, поэтому сам Снейп уже несколько месяцев принимал зелье ослабленного действия малыми дозами, чтобы выработалась резистентность. Заодно травил себя впрок антидотом к веритасеруму. Так, наверное, и посадил сердце, курение ни при чём. Снейп совершенно измотан, не спит, рано или поздно он потеряет концентрацию, допустит ошибку и всему конец. Весьма вероятно, это случится сегодня. Вечером у него встреча с агентом аврората. Встреча может оказаться подставой, и в другой ситуации Снейп не стал бы рисковать. Но времени на то, чтобы вытащить Люциуса из дерьма, практически не осталось. Что вообще пошло не так? Была же договорённость с министерством, и тем не менее, Люциус в Азкабане, ждёт исполнения приговора. Вероятно, Кингсли решил заблаговременно избавиться от потенциального конкурента — претендента на пост министра. Для побега почти всё готово, но нужен свой человек в охране. Такой человек вроде бы есть, Нейт Паркинсон завербовал его до войны, и всё же Снейпа терзают смутные сомненья. Теперь ещё Белла закатила истерику. Запирать её в квартире, связанную и с кляпом, в таком состоянии — жестоко, но не впервой. Тащить с собой на встречу — немыслимо. А, гори оно всё!

— Чёрт с тобой, идём вместе.

Белла сразу успокаивается. Просто паинька. Ну точно ребёнок. Снейпу становится стыдно. Истинная причина, по которой он решил-таки её взять — пропадать, так уж обоим. Одна, Белла даже без магии натворит бед. Прольются реки маггловской крови.

В условленное место они явились заранее, в паб заходить не спешили, Снейп проверил периметр. Если засада, должны быть антиаппарационные чары. Вроде ничего. И улица пустынна. Даже слишком. Один только бродяжка потягивает пивко у мусорного бака. Снейп вглядывается в лицо пьянчуги, внезапно тот поднимает на него взгляд, совершенно трезвый. Зелёные глаза встретились с чёрными. Это была подстава. «Поттер, — подумал Снейп обречённо. — Твою мать».

— Поттер, — короткий кивок и кривая ухмылочка в качестве приветствия.

Гарри почувствовал что-то вроде гордости за опального профессора. Скованный по рукам и ногам, хорошенько измордованный бравыми аврорами, накачанный зельями, Снейп не терял лица. При задержании профессор дрался как гриффиндорский лев, умудрившись, однако, никого не покалечить. Несколько раз они с Беллой аппарировали, но их нагнали. Упирающуюся и почему-то смеющуюся Беллу Снейп волок на себе. Был бы один — непременно ушёл бы. Гарри потянул за все ниточки и выторговал право вести допрос. Он не спешил, дал себе время основательно подготовиться и Снейпу — промариноваться в камере. Очень пожалел об этом, когда узнал, что коллеги всё же навещали заключенного, беседовали... Больше всего Гарри боялся увидеть Снейпа сломленным. Но нет, профессор остался собой. Несмотря на измождённый вид и круги Сатурна под глазами, он очень собран, излучает презрение. Повреждения, кажется, умеренны. Синяки — ерунда. Губа разбита — даже сексуально. Тонкая царапина на щеке — ещё сексуальнее, эта царапина уже была у него на момент задержания. Похоже на след от ногтя. С Беллой поцапались? Вообще выглядел профессор сюрреалистично. До сих пор Гарри наблюдал Снейпа исключительно в тяжелой хогвартсовской броне, застегнутым на все пуговицы. Сейчас, в маггловской одежде — тонкие джинсы хипстерского покроя и растянутая болотного цвета футболка — Снейп казался ему почти голым. От влажности в камере и впитавшегося пота волосы немного вились на концах. Грязные как никогда пряди живописно спадали на плечи и лезли в лицо. Откинуть их коронным жестом не получилось. Прядку, прилипшую к щеке, Снейп попытался сдуть. Тоже не преуспел. Чтобы убрать наконец волосы, ему пришлось наклонить голову и потереться лицом о плечо. Ему неудобно. Магические цепи заставляют держать руки на столе перед собой. Стол, конечно, привинчен к полу. Как и стул, к которому прикованы ноги. Да уж, он практически не может пошевелиться. Гарри снова перевёл взгляд на руки Снейпа. Тот закрыл одну ладонь другой, да и широкие магические браслеты частично скрывали вид, но теперь Гарри всмотрелся, и ему стало нехорошо. Руки, некогда ухоженные, поразительно ловкие, впитавшие запахи зелий, с сеточкой вен на тыльной стороне, скрытые манжетами почти до середины ладони, белее мела на фоне угольно-чёрного сюртука. Это выглядело так... графично, когда он складывал их на груди. Длинные пальцы, обнимающие плечи, словно лапки паука. Эти руки могли были принадлежать епископу или родовитому вельможе с одного из портретов в Хогвартсе, но никак не манчестерскому парню, выходцу из рабочего класса. Эти руки... были изувечены. Наверняка потеряли подвижность. Пальцы сломаны и распухли. Кожа частично содрана. Снейп перехватил взгляд Гарри и прочёл в нем сожаление, если не откровенную жалость. Лицо превратилось в маску, застывшую, непроницаемую. Гарри показалось, что профессору противно.

Молчание затягивалось. Снейп нарушил его первым.

— Как Белла?

Гарри от этого вопроса сначала сник, а потом разозлился. Первый допрос бывшего учителя, соратника, человека, которого он много лет страстно ненавидел и страстно желал... понять, Гарри представлял себе неоднократно, в разных вариациях. Ни одна из вариаций не начиналась с разговора о Белле. После всего, что у них с Гарри было — окклюменции, подсмотренных воспоминаний, «Не называй меня трусом!», «экзорцизма», спасённой жизни...

— Про вас не спрашивала!

— Почему Люциус в Азкабане? Вы же имели неоспоримые доказательства его роли в заговоре Упивающихся? Как могло дело принять столь скверный оборот?

Злость отступила. Гарри ощутил укол совести.

— Сверху надавили.

— Ясно.

Гарри покраснел, но тут же опомнился и возмутился. «Я ещё и оправдываюсь перед ним!»

— Может, если бы вы в разгар битвы не увели мадам Лестранж из-под носа у авроров, проблем с доверием у переметнувшихся Упивающихся сейчас было бы меньше! — Гарри вложил в эту реплику весь яд, накопленный за месяцы и месяцы поисков Снейпа. — И вообще, вопросы здесь задаю я! — Гарри упёрся руками в край стола, нависая над Снейпом, глядя ему прямо в глаза и вообще всячески давая понять, что распределение ролей со времён Хогвартса изменилось кардинально.

На лице профессора снова появилась издевательская улыбочка.

— Ну так задавайте, — нарочито вежливо произнёс он, выделив интонационно последнее слово.

Гарри почувствовал себя идиотом и впал в ступор как на контрольной по зельям. Молчание снова затягивалось. Оставалось только потупить взор, промямлить: «Простите, профессор, что отнял у вас время» и уйти с позором. Гарри опять разозлился, на этот раз на себя. Но мыслей по-прежнему не было, одни эмоции. Ухмылка Снейпа становилась всё шире. К счастью, на случай временной атрофии мозга у сотрудников аврората была предусмотрена замечательная вещь, универсальная шпаргалка под названием «протокол».

— Мистер Снейп, признаёте ли вы себя виновным в укрывательстве разыскиваемой за убийство преступницы Беллатрисы Лестранж?

Они вместе аппарировали с поля боя во время финального сражения, их вместе повязали. Отпираться бесполезно.

— Признаю.

— А также в нападении на Молли Уизли, повлекшем за собой телесные повреждения средней степени тяжести, отчасти необратимые?

В день битвы Снейп едва успел выставить щит перед нацеленной в Беллу авадой Молли. Отражённое заклятие сбило миссис Уизли с ног. Любой грамотный колдомедик срастил бы сломанную лодыжку без проблем. Не вина Снейпа, что процедуру провели небрежно и наспех, так что пришлось потом повторно ломать кость — весь медицинский персонал Мунго в тот день откровенно зашивался. Из письма Нарциссы Снейп знал также, что Молли в итоге провела в госпитале около трёх недель и набрала за время постельного режима ещё несколько десятков фунтов. Очевидно, именно это, последнее обстоятельство подразумевалось Поттером в пассаже про необратимые изменения. Так или иначе, человек двадцать орденцев готовы лично засвидетельствовать, что Снейп поразил Молли ступефаем. Отрицать, опять же, бессмысленно.

— Признаю.

— И организации побега... попытки организации... попытки побега... ну, вы меня поняли — заключённого Люциуса Малфоя...

— Могу я поинтересоваться, как долго вы намерены констатировать очевидное?

«Да, Поттер. Привидения прозрачные», — вспомнил Гарри.

— ...с целью возрождения общества... — странно звучит, — эээ... группировки? Союза... в общем, вы меня поняли, — Упивающихся смертью.

— Вы ещё кружком это назовите. Не признаю.

— Нет?

— Нет. Возрождать террористическую организацию и возобновлять попытки свержения власти никто не собирался.

Поттер немного растерялся. По идее, лгать Снейп не может. Он получил ударную дозу усовершенствованной сыворотки правды. Гарри не забыл, с кем имеет дело, но вкупе с подавляющим магию зельем... Это невозможно.

Снейп картинно закатил глаза. Догадался, в каком направлении думает Гарри.

— Спрашивайте, — к удаче Снейпа, сотрудники аврората оказались все как на подбор собратьями Поттеру по разуму. Ему практически не давали воды. Напоили бы хорошенько, и антиверитасерум уже частично вышел бы из организма.

— Тогда зачем вам понадобился Люциус? И другие? Бывшие коллеги по террору, которым вы помогли уйти от правосудия. Да вас все считают лидером сопротивления, без пяти минут новым Темным Лордом!

Снейп только поморщился, настолько абсурдно это прозвучало.

—«Коллеги по террору», Поттер, доживают свои деньки где-нибудь максимально далеко от родной Британии. Даже имей я те самые революционные намерения, ни в какую организацию посерьёзней общества книголюбов или анонимных алкоголиков их теперь не заманишь. Что касается Люциуса, представьте себе, спасти лучшего друга я попытался из сентиментальных побуждений. Не всем же брать пример с Люпина, который благополучно оставил вашего крестного гнить в Азкабане 12 лет, не поинтересовавшись даже, так ли очевидна его вина и надежны доказательства.

Поттер аж позеленел. Снейп мысленно отругал себя за упоминание Сириуса. В конце концов, Беллу они сами тогда тоже бросили. Снейп был в ужасе от того, что Лестранжи сотворили с Лонгботтомами. Нарцисса объясняла садизм сестрёнки влиянием супруга, но Снейп подозревал, что она сама в это не верила. Иначе предприняла бы что-нибудь. Люциус же откупился. Именно то, первое преступление, повлекло за собой все последующие. Тюрьма ещё никого не сделала лучше. Как Сириус умудрился не сбрендить, осталось для Снейпа загадкой. Ему самому был дан второй шанс. Не важно, насколько бездарно он им распорядился — шанс был. Люциус использовал уже бессчетное количество вторых шансов, а вот Белле никто не протянул руку помощи. Она единственная из ближнего круга не знала о заговоре. Посвящать её в совместные с Орденом планы было слишком рискованно. Решение закрыть Беллу от авады Молли Уизли в день битвы было спонтанным. Снейп так и не понял, сделал ли он это для Беллы, Нарциссы или собственной совести.

Поттер глубоко дышит, пытаясь успокоиться. «Может и хорошо, что я его вывел из себя, — подумал Снейп. — Отступит наконец от протокола, поговорим по-человечески».

— Ладно. Допустим. Люциус — друг. Но Белла? Что вас связывало?

— Разное, — небольшая пауза. — Это личное, Поттер. Вам ни к чему.

«Личное, Поттер», — Гарри вспомнил, как те же слова произнёс Драко, и внезапная догадка поразила его.

— У вас были романтические отношения?

Снейпа едва не передёрнуло от такой формулировки.

— Нет, — ответил он абсолютно честно.

Язык бы не повернулся обозначить слащаво-пафосным, конфетно-букетным и в то же время немножко протокольным словосочетанием смесь ненависти и вины, жалости и стыда, раскаяния, раздражения, усталости, отчаяния и противоборства на пределе душевных сил. Драма была, трагифарс был. Был даже секс с элементами БДСМ. А вот романтических отношений не было.

Тот факт, что Белла внешне напоминала, хоть и отдалённо, сестру, всё только усложнял. После выматывающей, разочаровывающей обоих близости Снейп себя ненавидел, но это оказалось единственным действенным способом контролировать Беллу — заставить подчиняться. В глубине души она хотела подчиняться.

— Тогда я не понимаю, — Гарри снова растерян, но уже не злится.

Не злится — это хорошо. Снейп посмотрел на Поттера оценивающе. Мысль поговорить по-человечески уже приходила ему в голову. Они ведь ещё ни разу не общались нормально. Даже перед отделением части души Лорда от сознания Гарри, Снейп предпочёл не объясняться, просто показал мальчишке свои воспоминания. Не все — избранное. Поттер уже не мальчишка. Если он увидит человека в том, кого ненавидел слепо семь долгих лет, может быть, у Снейпа есть крохотный шанс. У них у всех. Ломать стену собственной крепости тяжело. А Поттер ведёт себя как детсадовец с синдромом рассеянного внимания. Кто тут уже не мальчишка? Сидит, грызёт ногти, потом вдруг хлопнет ладонью по столу, вскочит, забегает по комнате. Это нервирует, особенно когда у самого возможность движения ограничена.

— Поттер! — прозвучало резковато. — Сядьте.

— Я не у вас на отработках. Не забывайтесь!

— Поттер, сядьте, ПОЖАЛУЙСТА... Посмотрите на меня. Нет, на руки не надо, поднимите глаза. Спасибо. А теперь послушайте и будьте так любезны, какое-то время не перебивайте.

Снейп рассказывает — медленно, сбивчиво, но не отводя взгляда. Гарри загипнотизирован этим взглядом, ошарашен откровенностью и прямотой профессора. Снейп, конечно, частично изучил Гарри за семь лет, но всё равно знает слишком мало. Единственная тема, которая гарантированно затронет струны души сиротки — семья. Для Снейпа это тоже болезненная тема — что собственные родители, что родители Гарри. Они ходят по тонкому льду. Пока вроде не проваливаются. Снейп пытается объяснить, сколь много значат для него Малфои и Блэки. В юности Белла воспринималась как младшая сестрёнка. Жениться на ней, чтобы войти в семью, как это едва не сделал Поттер с Джинни Уизли, Снейпу в голову не приходило, да и Белла такой вариант не рассматривала. Мысль про женитьбу Снейп, конечно, не озвучил, но ситуация — «в Мэноре я был более дома, чем у себя, и впервые ощутил нечто вроде родства» — Поттеру близка и понятна. Гарри проникся. Снейп плавно перешёл к тому, насколько на самом деле прочны и важны родственные связи в чистокровных семьях, как бы это ни выглядело со стороны — демонстративные отречения, выжженные портреты на гобеленах с семейным древом. Постепенно он подготовил Гарри к своему главному тезису. Белла не хотела убивать Сириуса. И это было правдой. Смерть Сириуса — трагическая случайность, в которой повинны многие. Белла никогда не говорила об этом, но Снейп знал — именно смерть кузена подкосила её, подстегнула болезнь и стала точкой невозврата.

— Поттер, поверьте, она ответит за преступления. Но сейчас это просто больная женщина, не совсем вменяемая, не отдающая себе отчета в собственных действиях. Если хотите, чтобы Белла дожила до суда, ей нужна помощь профессиональных колдомедиков. Срочно.

Гарри молчал. Снейп впервые не мог прочесть эмоции на его лице. Возникло даже искушение применить легилименцию. Нельзя! Рано. Нужно беречь магию. Гарри молча встаёт и подходит к двери. Так и уйдёт, ничего не сказав? Снейп не может поверить, что распинался зря. У самой двери Гарри на мгновение замирает и, не оборачиваясь, глухо произносит:

— Белла умерла.

Поттер вернулся на следующее утро. Впрочем, о времени суток Снейп мог только догадываться — собственные биоритмы давно сбились, время исчислялось дозами веритасерума и зелья, подавляющего магию. Унизительные «вливания» (лучше бы инъекции) происходили предположительно дважды в сутки, не чаще — иначе он уже превратился бы в овощ. С той же периодичностью криворукий дежурный аврор применял к Снейпу быстрые санитарно-гигиенические чары, от которых саднила кожа, появлялась резь в мочевом пузыре и постепенно стиралась зубная эмаль. Снейп всю ночь анализировал свои ощущения от антимагического. Его формулу изменили, добавили что-то. Он перебрал в уме компоненты, которые чисто теоретически могли бы усилить эффект. Пришёл к выводу, что это кровь оборотня. У мага, не способного к трансформации, со временем вызывает нечто вроде аутоиммунной реакции. С маггловскими препаратами, которые принимала Белла, несовместимо — сердце не выдержит нагрузку. Получалось, в определённом смысле, Снейп убил её. Эту мысль он принял на удивление спокойно. Единственной альтернативой для Белла было пожизненное в Азкабане. Постепенная полная деградация. Аврорский метод лишения магии хуже лоботомии. Быстрая смерть определённо предпочтительна. Только лучше бы это был не сердечный приступ, а выброс стихийной магии, который спалил бы весь аврорат вместе с Поттером, Снейпом и ждущим где-то поблизости исполнения приговора Люциусом. Взорвать бы здесь всё к чертям! Куда там, магия едва теплится в нем. На беспалочковое заклятие не хватит. Даже своё сердце остановить — сил нет. Да и не дадут ему покончить с собой. Снейп покосился на глазок колдокамеры в углу. Нет уж, его реанимируют, и он будет ещё лет двадцать в беспамятстве пускать слюни. При мысли о полном лишении магии липкий страх обволакивал, оборачивался вокруг тела саваном, коконом, и в этом коконе Снейп задыхался. Нужно срочно что-то придумать. Поттер — единственная надежда. Расположить мальчишку к себе, чего бы это ни стоило.

Поттер зашёл в камеру пружинистой походкой, сразу уселся напротив Снейпа и вперил в него печальный взгляд. Поттер выглядел неважно. Впечатление такое, что вообще не спал. В то же время, в сравнении с прошлым разом он казался увереннее, словно сформулировал, наконец, для себя какой-то важный вопрос. Так и было.

— Правда ли, что вы любили мою маму?

Глаза Снейпа сузились.

— Что навело вас на эту мысль?

— Ваш патронус. И ещё... я говорил с портретом Дамблдора.

Снейп внутренне негодовал. Старый засранец решил, что смерть освободила его от всех обещаний и обязательств. Собственные секреты Альбус как унёс в могилу, так там и хранит, а завесу чужой тайны можно, значит, и приоткрыть. Снейп очень чётко представил себе вазочку с лимонными дольками. «Северус, мальчик мой, в твоих интересах позволить Гарри узнать о тебе лучшее. Сам бы ты не поднял эту тему. А из моих уст оно, знаешь ли, даже убедительней». Снейп заставил себя посмотреть на Поттера. Веритасерум брал своё, лгать становилось с каждым днём всё труднее. На вчерашний допрос с Кингсли антидота хватило. Паркинсона, Макнейра и других он не сдал. Под круцио слил заранее продуманную дезу. Там всё красиво — намеченный пунктиром, но четкий ложный след отнимет у ищеек достаточно времени, чтобы Снейп успел сбежать, скопытиться, или просто сойти с ума.

— Да, Гарри, я любил её.

Следующий вопрос прозвучал очень тихо и как бы осторожно.

— Все эти годы?

«Чего он добивается? — недоумевал Снейп. — Мне расчувствоваться и пустить слезу?» Роль кающегося грешника порядком опостылела, но... Вот он шанс. «Хотел завоевать доверие мальчишки? Расскажи сейчас Поттеру про любовь до гроба, и он твой». Снейп почему-то не мог этого сделать. Первую влюбленность, переросшую с годами в болезненную фиксацию, он преодолел, но не забыл и не перечеркнул.

Июньский вечер, беззаботное время — впереди почти всё лето и вся жизнь. Купаться слишком холодно, но можно лежать на берегу прямо на траве, едва касаясь её руки кончиками пальцев. Ивовые листья похожи на крылья стрекоз. Косые лучи солнца. Ветер раздувает огонь её волос. Отблески и блики на поверхности реки. Течение унесло всё это. На смену сумеркам, полным запаха клевера, таинственных шепотов и смутных мечтаний, пришло кровавое закатное марево и беспросветная ночь длиною в жизнь. Лишь недавно, после «экзорцизма», когда стало ясно, что с Поттером всё будет в порядке, чувство вины наконец отпустило. И Лили тоже отпустила. И он её. Патронус остался. Серебристая лань — это его детство, невинность. Немного солнца в холодной воде. Пусть любовь прошла, воспоминание ещё греет душу. Спекулировать этим, чтобы добиться расположения Поттера означало бы окончательно потерять себя.

— Молчите? Это значит да?

— Нет.

Поттер задумался.

— Есть кто-то ещё?

Снейпа внимание Поттера к его личной жизни изумляло всё больше. Объяснить это исключительно интересом к семейной истории — истории Лили — было уже невозможно.

— Отвечайте.

— Ради всего святого, Поттер! Вам-то какое дело?

— Это Нарцисса Малфой?

Снейпу стоило большого труда не выдать себя. «Откуда он знает про нас с Нарциссой?! От Драко? Быть не может».

— Нет.

Ложь в ответ на четко поставленный, прямой вопрос отозвалась острой болью в висках, в затылке, во всём теле. Это как сопротивляться империо. Но ни один мускул на лице не дрогнул, и голос не выдал скрытого напряжения. Поттер выдохнул с явным облегчением. С чего бы?

— Вы ведь не можете лгать... — то ли вопрос, то ли утверждение.

— Такое количество веритасерума свалило бы с ног быка, — боль вполне терпима, если избегать откровенной лжи и выбирать обтекаемые формулировки. Но то, что Поттер сомневается в сыворотке — плохо, очень плохо.

— Да, но...

Пауза затягивалась. Снейпу надоело ждать у моря погоды. Время уходит, подвижек никаких. Приготовившись к новой порции унижения, он сам подкинул Поттеру идею.

— Задайте контрольный вопрос.

Поттер сощурился, почесал нос, бросил на Снейпа короткий извиняющийся взгляд и покраснел.

Снейп тонко и гадко улыбнулся одними губами. Он догадывался, что это будет за вопрос.

— Тогда... э... после экзамена... э.... у озера... отец исполнил свою угрозу?

Никакого другого вопроса и быть не могло. О том, что именно Снейп передал пророчество Лорду, Гарри уже знает. И знает, что Снейп знает, что он знает. Из «постыдного» остается только случай у озера. На то оно и «самое плохое воспоминание». Удивительно только, что Поттер так быстро сориентировался, соображал не более минуты. Словно вопрос уже давно вертелся у него на языке, словно концовка истории в самом деле его интересовала. Не исключено даже, что он обсуждал её с крестным. Блэк, насколько Снейп его знал, вполне мог соврать, дабы не выставлять озабоченного подростка Джеймса в дурном свете. Плохая была идея с контрольным вопросом. Долгие колебания Гарри принял за непонимание.

— Я имею в виду...

— Не уточняйте, я понял! — поспешил оборвать его Снейп. Ещё не хватало произнести всё вслух прямым текстом. Он конечно настроился обтекать, но всему есть предел.

— И?

Снейп смотрит на Гарри в упор. Губы сжаты. Не поворачивая головы, отводит взгляд в сторону.

— Молчите, потому что не можете солгать? Это значит да?

Короткий кивок. Снейп предпочёл бы не затягивать дурацкую сцену, но Поттер должен поверить, что ответ дался ему тяжело.

— Удовлетворены?

— Простите. Мне важно было убедиться, что сыворотка действует. В конце концов, вы сами предложили.

— Убедились. Теперь сделайте одолжение, убирайтесь, — Снейп всё так же смотрит в угол.

— Вы ещё не ответили на предыдущий вопрос.

— Какой ЕЩЁ к дементору вопрос?

— Кто тот человек, который... ну... место в вашем сердце...

— ЧТО?

— Вы сказали только, это не Нарцисса. Кто она, Снейп? Или может быть... он?

Снейп застыл в немом изумлении на самой грани бешенства. Он обещал себе не срываться, но на мерзкую школьную историю израсходован весь запас самоконтроля.

— Оставьте меня, — еле слышно. Ледяным тоном. Губы побелели.

Гарри очень взволнован, разгорячён. Кажется, если не получит ответ прямо сейчас — взорвётся.

— Что означает ваш патронус? Почему серебристая лань? Если это не моя мать, то кто?

Лань это конечно Лили. Но не объяснять же ему после грязных подштанников про ивовые листья.

— ПОШЁЛ ВОН!

Когда Поттер наконец свалил, Снейп постепенно успокоился, и мысли вернулись к Лили.

Даже если бы она была жива, если бы простила его, если бы приняла, если бы не Джеймс — сплошное сослагательное наклонение — им сейчас просто не о чем было бы разговаривать. Лили не его человек. Не испытала того, что испытал он: сомнения, искушения. Может, просто не успела, и это снова его вина, но Снейпу казалась, даже доживи Лили до его лет, пройди она две войны, так и осталась бы чистой, светлой, молодой, пахнущей клевером и июньским полднем. Лили в его воображении прощала, но не понимала. А Снейпу уже не хотелось, чтобы его прощали. Ему просто всё осточертело. Чужое снисходительное великодушие и жизнерадостный идеализм прекрасны и заразительны, когда тебе двадцать и совершенно невыносимы, когда тебе под сорок.

Повзрослевший Снейп мог представить себе в качестве спутницы жизни только одну женщину. Его Гертруду. Родственную душу, заглянувшую в бездну и каким-то чудом удержавшуюся от падения. Белла вот не удержалась, многие не смогли. Сам Снейп всматривался в бездну до головокружения, в её животные, жадные желтые глаза. Немигающие, с узкими вертикальными зрачками. Змеиные. Они снились ему, и когда он просыпался, весь в холодном поту, казалось, что он всё ещё падает, падает, падает бесконечно долго. Это было так страшно, что почти сладко.

Однажды это случилось, когда она ночевала у него в Паучьем Тупике. Драко был в Хогвартсе, Люциус — в тюрьме. Должно быть, Снейп кричал, потому что, придя в себя, увидел её испуганное лицо. Совсем близко. Её глаза с расширенными от слабого освещения зрачками. Серо-голубые, не желтые. Он рассказал ей про падение. Ей понятны и знакомы его кошмары, как знакомы страх перед завтрашним днём, чувство вины, стыда и потери. Вину и стыд они делят на двоих, отбирая друг у друга почти каждую ночь. Люциус в тюрьме, а они вместе. Чудовищное предательство. Нарцисса сцеловывает остатки кошмара с его век. Перед тем как снова провалиться в сон, она берёт его руку в свою. Их пальцы переплетены. Или они удержатся на краю — оба, или сорвутся. Тоже вместе.

Нарцисса, прекрасная и гордая. Гордость с оттенком горечи. Её руки пахнут лимоном. Нарцисса самолюбива до невозможности. Магия имен? Избалована — да, но не так как Белла. Нарцисса неравнодушна к роскоши, но позволяет себе капризы и прихоти только когда может позволить. Белла, та просто безответственна. Всегда была. Нарцисса, как старшая сестра взбалмошной особы, мать своенравного юноши, супруга влиятельного мага, обязана контролировать себя и других, просчитывать, даже интриговать. В свете она неизменно под пристальным вниманием. Научилась держать лицо и менять маски. В душе Нарцисса романтик. Проза жизни её тяготят. Финансовые вопросы она умеет презирать с истинно аристократическим шиком, что Люциус очень ценит. Снейп хотел бы и сам так жить, но презирать деньги способен только тот, кому никогда не приходилось их считать.

Нарцисса чем-то напоминает ему чеховских героинь.

Как любой начитанный англичанин средних лет, привыкший считать себя интеллигентом, из всей русской литературы Снейп знал только трех китов — Чехова, Толстого и Достоевского.* Все трое произвели неизгладимое впечатление, которое Снейп коротко сформулировал для себя так: «В Россию — ни ногой!» Хотя Каркаров и Долохов очень советовали, особенно когда Снейп хандрил и поругивал лондонский климат. Так вот, три кита. Чехов его зацепил. Любимый женский типаж этого автора — стареющая, но ещё красивая, несчастная в браке, не слишком нравственная дама с умом и образованием. Знает себе цену. Устала от жизни. Часто актриса. Создана для любви.

Интересно, Нарцисса ещё увлекается театром?

Когда-то очень давно, в школе, они обсуждали Шекспира, и Нарцисса призналась, что хотела бы сыграть Гертруду.

Снейп вспомнил, как всё начиналось. Первая искра проскочила два года назад, на излете их общего относительного благополучия. Это был вечер в Малфой-мэноре незадолго до погрома в Отделе тайн. Последний вечер покоя и призрачной надежды, что всё как-нибудь образуется. «Приемы» в Мэноре возобновятся после возвращения Люциуса из Азкабана, когда у Малфоев остановятся почти на год полторы дюжины Упивающихся и сам Лорд. Это будет настоящий ад для хозяев. Люциус словно предчувствовал такой поворот. В тот вечер, перед Отделом тайн, он прощался с прежней жизнью. Все прощались — что-то такое носилось в воздухе.

Вот за что Снейп уважал Люциуса, тот всё делал со вкусом. Умел наслаждаться даже гибельностью и декадансом. Мир катится в тартарары — что ж, устроим пир во время чумы! Ну или хотя бы тихую ностальгическую попойку на троих. Люциус отослал эльфа и лично отправился выбирать вино. Снейп остался с Нарциссой в гостиной.

Вечера в Малфой-мэноре он любил с юности. В школьные годы особенно хороши были афтепати — когда разбредались основные гости, и молодые люди оставались узким кругом: Люциус, Снейп, сестры Блэк, Регулус и иногда его плюс один. Плюс один была всякий раз новая. К концу вечера Рег успевал от неё устать, и в половине случаев девушка уезжала раньше с кем-то из гостей. Молодые люди потихоньку опустошали погреба Мэнора, слушали маггловскую музыку, немножко танцевали. Родители Люциуса часто проводили уикенды во Франции, привозили сестричкам Блэк экстравагантные шедевры парижских модельеров. Так Белла открыла для себя стиль «дарк-кабаре».

Почти двадцать лет прошло. Рег мертв, а Белла... Белла. В тот вечер Нарцисса думала о ней. Беспокоилась даже больше, чем за Люциуса. Отношения сестёр как будто наладились, но прежней близости и взаимопонимания между ними не было. Нарцисса смотрела на пламя в камине. «Милая моя Гертруда, — подумал Снейп, — что мне сделать, чтобы ты улыбнулась?» Он подошёл к замаскированному под антиквариат вполне современному музыкальному центру, намереваясь поставить нечто фоновое, ненавязчивое. Его внимание привлекла старая кассета поверх стопки дисков.

— Надо же, ты сохранила мою первую подборку Тома Уэйтса.

— Белле нравилась «Blue Valentines».**

Снейп долго выбирал диск. Он колебался, задавать ли следующий вопрос. Глупый, предсказуемый, и ответ слишком очевиден. Но Нарциссе нужно это, чтобы высказать наконец то, что висело в воздухе, не давало покоя.

— А сейчас?

— А сейчас я не знаю, Сев. Я больше вообще её не знаю!

Нарцисса резко развернулась к нему, в глазах стояли слёзы. Снейп очень осторожно обнял её за плечи, прижал к груди. Гладил по спине, по волосам. Когда она совсем успокоилась, поцеловал в висок. Не поцеловал даже — чуть коснулся губами и сразу отстранился. Нарцисса быстрым движением смахнула слёзы с ресниц, улыбнулась Снейпу ободряюще и благодарно.

— Я в порядке, спасибо.

— Потанцуй со мной.

— Под это?

Играла «Chocolate Jesus».**'* Снейп взмахнул палочкой, прибавляя громкость. Как раз в этот момент потрескивание и хрип Уэйтса прорезала удивительно органично вплетённая в песню петушиная «трель».

— Зря ты так, отличная песня.

Нарцисса выразительно подняла бровь, но улыбнулась уже вполне естественно. Положила руку ему на плечо. Он приобнял её за талию. Песня действительно была вполне танцевальная. Получилось забавно, мило и чуточку нелепо. Почти как в юности.

Люциус, некоторое время наблюдавший это действо, прислонившись спиной к дверному косяку, беззвучно аплодировал широким театральным жестом.

— Вижу, вы, ребята, уже поймали настрой. — Люциус прошествовал к низкому столику между диванами, левитируя за собой две бутылки бордо и кальян.

Заметить он ничего такого не мог, потому что ничего такого и не было. Разве что поцелуй в висок. Успокаивающий, вполне допустимый между старыми друзьями. Если что-то и было, если бы Люциус заметил, он промолчал бы. Нарциссу простил, Снейпа — никогда, но промолчал. Сцены ревности между мистером и миссис Малфой — давно пройденный этап, и устраивала их исключительно Нарцисса. Они уже много лет не живут как муж и жена. Остались друзьями, родными, самыми близкими и дорогими друг для друга. Но спальни раздельные. Так бывает.

*Раннее упоминалось, что у Снейпа в домашней библиотеке имеется Набоков. Как это ни прискорбно, на западе большинство считает Набокова американским писателем.

**http://www.youtube.com/watch?v=qyjHqXlVn1U — «Blue Valentines». Песня, которая, как мне кажется, могла бы растрогать молодую романтичную Беллу, 1978 г.

**'*http://www.youtube.com/watch?v=m5kHx1itU8c — «Шоколадный Иисус» Тома Уэйтса.

She walks in beauty like the night

Discarding her clothes and the plastic flower

Pornographic and tragic in black and white

My Marilyn come to my slum for an hour

Suede, «Heroine»

Вскоре после Непреложного обета Снейп рассказал Нарциссе про заговор.

Ещё через несколько недель она назначила ему встречу ночью в маггловском отеле.

Сев отсчитывал деньги и получал ключи от комнаты под насмешливым взглядом ресепшиониста, исключительно мерзкого типа с сальной улыбочкой. «Кроваткинс», — подумал Снейп, вспомнив Набокова.

Наконец они в номере, Нарцисса откинула капюшон.

— Что-нибудь случилось?

— Нет.

— Тогда чем я заслужил удовольствие видеть тебя в столь поздний час, и что за странный выбор места?

— Северус, прими антиоборотное.

— Но...

— Пожалуйста. Нас никто не побеспокоит.

Снейп скрылся в ванной на несколько минут. Когда вышел, Нарцисса окинула его оценивающим взглядом.

— Тебе очень идут маггловские шмотки.

— Спасибо.

— Как дела с Беллой?

— Плохо.

— По-прежнему тебя подозревает?

— Она с самого начала не оставляет меня в покое.

— Люциус считает...

— Вы виделись?

— Да, нам позволили одно свидание. Позавчера.

— Как он?

— Ничего.

— Ты ведь ему не говорила?

— Сев... Люциус на твоей стороне. На нашей стороне.

Снейп только вздохнул устало.

— Так что думает Люциус?

— Что тебе стоит попытаться перевести интерес Беллы к твоей персоне... в другое русло.

— Ха.

— Я не смеюсь. И ты не смейся.

— Я не могу так.

— О, отлично можешь. Если верить слухам, в молодости ты никогда не пасовал, — она чуть склонила голову набок и подняла подбородок, — даже в нашей компании тебя считали... распущенным. — Нарцисса произнесла это слово врастяжку, с придыханием, и как никогда напомнила Снейпу Беллу. Ему это не понравилось. Тем не менее, он счёл нужным оправдаться.

— Ну это когда было-то. В школе ещё. Ты же знаешь, я так с комплексами боролся.

— Успешно?

— Наверное, да, раз последние 15 лет живу монахом.

— Не прибедняйся. Как же миссис Нотт и та итальяночка?

— Ты что, ведёшь счет моим победам?

— Тебя это возмущает?

— Нет. Честно говоря, я польщён.

Нарцисса будто бы в задумчивости начала расстёгивать плащ, под которым обозначилось нечто черное, кружевное и очень элегантное. Она подошла к Снейпу вплотную. Во взгляде читалась горечь.

— Ты все-таки порядочная блядь, Сев, раз позволяешь всем тобой пользоваться.

Снейп предпочитал смотреть на своё положение несколько иначе, и слова Нарциссы уязвили бы, если бы не отвлекающий жест, которым они сопровождались. Рука Нарциссы скользнула к его паху и уверенно накрыла ширинку. Это было совершенно, абсолютно невозможно. «Она пьяна, — подумал Снейп. А еще, — Она, оказывается, собственница».

— Что ты делаешь? Прекрати! Что вообще всё это значит?

— А на что похоже?

— Боюсь даже предполагать. Скверный отель в богом забытой части города. Дешёвая грязная комната на сутки. Кризис среднего возраста?

Нарцисса отпрянула, отвернулась. Потом медленно опустилась на краешек кровати спиной к нему и прикрыла лицо ладонью.

— В точку,— продолжительная пауза, — Северус, прости меня. Господи, как стыдно! Ты меня презираешь?

— Ну что ты, — он сразу смягчился. — Не говори так, ведь я... — не закончив фразу, он взял её руку в свою, прижал к губам внутреннюю сторону запястья. — Мы забудем об этом, — снова продолжительная пауза. — Сногсшибательное платье, кстати. Раз уж мы здесь, могу я всё-таки увидеть его целиком?

Нарцисса поднялась, плавно и грациозно. Царственным движением скинула плащ.

— Ты невероятно красива.

Он смотрел на неё как в последний раз, пытаясь взглядом впитать, втянуть в себя затянутый в кружево стройный силуэт, горделивую осанку, поворот головы, в котором были надменность и вызов, достойные Марии Шотландской. Это было восхитительно, но совершенно недостаточно. Хотелось прижаться губами к её шее и пить тонкий аромат ее духов. Теперь Снейп отвернулся, подошёл к окну, несколько секунд глубоко дышал и думал об Англии, — всё же Нарцисса изрядно его завела.

— Думаю, нам пора. Проводить тебя в Мэнор?

— Я не хочу уходить, Сев. Мне действительно это нужно, — по голосу понятно, что горячка прошла, и Нарцисса полностью владеет собой, — у меня очень давно этого не было.

«Если верить слухам, ты раньше никогда не пасовал...»

«Ты порядочная блядь, раз позволяешь...»

Он остался.

Нарцисса была одновременно полна решимости и очень зажата. Снейпу пришлось постараться, но в итоге она позволила ему самые интимные, изощрённые ласки. Обычно Снейп не любил долгую прелюдию. Да что там, вообще предпочитал без раздевания — собственное тело он ненавидел. Они с Нарциссой являли собой ожившую иллюстрацию к сказке «Красавица и чудовище», но почему-то именно с ней Снейп не чувствовал себя уродом. Обычная ситуация — любишь человека не только за то, какой он, но и за то, какой ты рядом с ним.

Снейп проснулся первым, но всё равно слишком поздно. Защита только во второй половине дня, однако Слагхорн, ушедший в трехдневный запой, который он называл печёночными коликами, упросил Снейпа подменить его этим утром в-первый-и-последний-раз-по-старой-дружбе. Сев выскользнул из-под одеяла, бесшумно оделся, навёл быстрые очищающие чары. Минимальные — ему хотелось ещё какое-то время носить на своей коже запах кожи и волос Нарциссы. Парфюм у неё не резкий, никто не заметит. Разбудить её или не стоит? Сев склонился над ней, поцеловал обнажённое плечо. Утренний вид женщины, его ровесницы — а Нарцисса даже немного старше — чаще всего вызывал у Снейпа отвращение, которое он, будучи джентльменом, скрывал. В безжалостном естественном свете все мелкие дефекты кожи, все морщинки казались рельефнее. А смазанный вечерний мейкап, такой яркий и возбуждающий накануне, старил неимоверно.* Снейп в эти моменты напоминал себе, какие чувства должна вызывать у партнерши его носатая рожа на соседней подушке. После короткого обмена лицемерно-заботливыми репликами Снейп сбегал в душ, а лучше сразу домой. От Нарциссы сбегать не хотелось. Даже морщинки вокруг глаз вызывали в нём... нежность. Все-таки разбудил. Ни раскаянья, ни замешательства. Только смущённая улыбка не до конца проснувшегося человека.

— Мммм. Сев, — сонное бормотание. Снейп внезапно понял, как боялся услышать другое имя.

Она провела рукой по его груди, потянула к себе.

— Не убегай. Поваляйся со мной.

— У меня сдвоенное зельеварение через десять минут.

Нарциссе это показалось забавным.

— Так и пойдёшь?

— А что?

Снейп планировал аппарировать прямо к воротам Хогвартса. До подземелий ещё дойти надо. На переодевания времени не оставалось, он просто трансфигуровал короткое маггловское пальто в привычную мантию. Нарцисса заправила ему за ухо непослушную прядь.

— От тебя пахнет сексом.

Ну неправда! Вот только волосы немного провоняли табачным дымом. И выглядят неважно. Снейп с сомнением покосился на дверь ванной комнаты, за которой царила полная антисанитария. Нарцисса об этом ещё не знает.

— А ты действительно неряха, — усмехнулась она, очаровательно сморщив нос. — Возьми больничный.

Снейп всерьёз задумался о том, чтобы забить на зельеварение. Хогвартс никуда от него не денется, а Нарцисса... Это ведь никогда не повторится. Кажется, последнюю фразу он произнес вслух.

— Не знаю, — ответила Нарцисса, вмиг посерьёзнев. — А ты бы хотел?

— Да, — просто и честно.

— Понимаешь, я боюсь...

Конечно, она боится. Ей есть, что терять. Её брак, репутация, доброе имя. До сих пор она была выше подозрений, как жена цезаря. Но Нарцисса его удивила.

— Боюсь того, как это скажется на наших отношениях. Я имею в виду нашу дружбу. Для меня она важна, Сев, и я не хочу её потерять.

— Не потеряешь, — заверил он, накрыв её руку своей и сжав её пальцы. Это было прощание, но Нарцисса снова его задержала.

— Береги себя.

— Ну, в ближайшие дни худшее, что мне грозит — быть обляпанным дерьмом с головы до ног, когда какой-нибудь Лонгботтом взорвет очередной котел.

— Внук Августы и впрямь так плох?

— Абсолютно безнадежен.

— Прости, что вмешиваюсь не в своё дело, только, может быть, ты... ммм... пугаешь его? Дети нервничают при тебе.

— Ах, простите, его нервирует мое присутствие! Да будь моя воля, я бы вообще там не появлялся.

— Сев, ты педагог от бога.

Педагог от бога безбожно опаздывал, но по коридорам Хогвартса шёл окрылённый. Даже если эта ночь никогда не повторится, и Нарцисса просто удовлетворила свою похоть, Снейп не чувствовал себя использованным. Ей не наплевать. Для неё важна их дружба. «Береги себя». Снейп отшутился, но слова кольнули в самое сердце. Ему никто никогда не говорил таких слов. Снейпу впервые по-настоящему захотелось... пережить эту войну.

*Прошу прощения за откровенно женофобский фрагмент. Сама я НЕ считаю, что женщины за сорок выглядят плохо при каком-то там освещении.

Войдя в камеру, Гарри первым делом установил заглушающие чары. Снейпа этот поворот событий приятно поразил. Да и чары были своеобразные, в аврорате таким не учат. Никак щенок прочел заметки на полях расширенного курса зельеварения.

— Камера в дальнем углу, — произнес Снейп без всякого выражения.

— Отключена. Я позаботился. Как... Как вы себя чувствуете?

Двух минут не прошло, а мальчишку уже хочется послать. Однако на этот раз Снейп настроился очень серьёзно. Терпеть любые закидоны, позволять себя жалеть, говорить то, что Поттер хочет услышать, наладить отношения любой ценой, и заронить в эту пустую лохматую башку мысль о том, что Снейпу нужно помочь.

— Сносно.

Больше всего болела спина. Банально от долгого сидения. Между вечерней и утренней дозами зелий он лежал на полу, но всё равно мышцы затекли. О руках Снейп просто старался не думать. Даже если он каким-то чудом выйдет, на зельеварении можно поставить крест.

Гарри словно прочёл его мысли.

— Я не могу вылечить ваши руки. Они заметят, — тон виноватый. — Но я принес вам кое-что... Вот.

Зеленоглазое недоразумение выудило из кармана шоколадный батончик. Ооооо. Он бы ещё шоколадную лягушку притащил. Это так глупо, что даже трогательно. Снейп печально улыбнулся и покачал головой.

— Вы не голодны?

— Нет, — это было правдой. Питательное зелье, которое он получал более-менее регулярно, не слишком питало, зато успешно отбивало аппетит.

Гарри покраснел, спрятал шоколад. Несколько раз глубоко вздохнул, покраснел ещё больше.

— Послушайте, я много думал...

Снейп прикусил язык, чтобы не прокомментировать.

— Я знаю, вам тяжело говорить об этом. Мне самому нелегко. Так вот, я думал, почему вы делали всё это для меня. Оберегали меня, жизнь спасли, Ордену помогали. Сначала мне казалось, из идейных соображений, но непохоже. Вам, по-моему, плевать на политику, на будущее магической Британии вообще и не плевать только на частное благополучие конкретных людей, очень немногих. Я не хочу сейчас судить о том, плохо ли это, правильно ли. Я предположил, дело в моей матери, но вы отрицаете. Остаётся только один вариант: дело во мне лично. Вы так смотрели на меня в школе, особенно последние годы. Скажите, я вам небезразличен?

У Снейпа чуть дернулся уголок рта. Гарри не заметил, потому что всматривался в его глаза. Всматривался, будто вот-вот прочтёт в их глубине, черной и манящей как южная ночь, не просто ответ, вердикт: жить ему или умереть. Если бы Снейп все предыдущие дни не пропускал непонятные замечания личного характера мимо ушей, он не был бы так потрясён. Снейп давно перестал ненавидеть Поттера. Понял, что никуда от мальчишки не деться, смирился, привык. В каком-то смысле был к нему привязан. Отношение Поттера задевало, но это нормально и естественно. Кого угодно покоробили бы жуткие — в духе Босха — картины, что рисовало воображение мальчишки: Снейп в образе жука-скарабея, раздавлен тяжёлым фарфоровым пестиком, истолчён в мелкую крошку и размазан по краям ступки. Беспалочковую легилименцию Снейп применял с ведома директора: недоумка Поттера, вечно ищущего приключения на свою задницу, необходимо было постоянно контролировать. Конечно, Гарри ему не безразличен. Но это как с вопросом про романтические отношения.

Снейп закрыл глаза и представил, что пересказывает всю историю в лицах в Малфой-мэноре, сидя в кресле у камина с бокалом бренди. Малфои, расположившиеся на низком уютном диванчике, слушали с удовольствием. Их разбирал смех. Люциус посмеивался сдержанно. Нарцисса закусила нижнюю губу и прикрыла лицо рукой, но плечи вздрагивали. Драко хохотал в голос, запрокинув голову. Вот-вот сползёт с дивана и начнет кататься по полу. «О чём я думаю! Этого никогда не будет, — напомнил себе Снейп, — Драко со мной не разговаривает ещё с прошлого года. Люциус скоро лишится магии, а заодно интеллекта, воли к жизни и всего, что составляет суть его личности. Со мной будет то же...» Последняя мысль пришлась как нельзя кстати. Секунду назад он силился сдержать улыбку, а теперь веселье как рукой сняло.

— Да, Гарри, Вы мне не безразличны.

У Поттера перехватило дыхание. Он сидел не шелохнувшись пару минут, потом вскочил, заходил по комнате. Меряя шагами камеру, бросал на Снейпа косые взгляды, грыз уже не ногти — костяшки пальцев. Очень старался не улыбаться, но все равно буквально светился.

Когда снова сел напротив, в его глазах плясали даже не чёртики — большие жирные черти. Снейпу стало не по себе.

— А у вас когда-нибудь было... ну... с мужчиной?

Снейп представил, как трахает в зад мужика. Малфои больше не смеялись. Люциус смотрел сочувственно, Нарцисса отвернулась, а Драко зажал рот ладонью и выбежал из гостиной. У него всегда был слабый желудок.

Гарри, привыкший интерпретировать молчание как знак согласия, снова едва не задохнулся. Побагровел, нервно теребит краешек аврорской мантии.

— О Мерлин! А можно спросить... ммм... актив или пассив?

Это уже все границы переходит. Надо было вчера рассказать про Лили. Но теперь поздно.

— Что я несу, разумеется, актив. Вы ведь... ну... любите всё держать под контролем... Как это называется, доминантная личность, альфа...

Снейпу противно это слушать. «Давай, скажи уже что-нибудь, а то Поттер сам напридумывает себе всё в деталях».

— Поттер, мы не будем это обсуждать.

— О, Мерлин! Неужели... снизу, да? ВЫ — снизу?

Разумеется, будь Снейп геем, он был бы актив. Потому что... ну а как иначе? Снейп вдруг увидел, что Поттер, сам того не замечая, ерзает на стуле. «Скажи “да”, и он прямо сейчас кончит в штаны», — подумал Снейп отстранённо. Смотреть на Гарри было невозможно, и он, не поворачивая головы, отвёл взгляд куда-то в сторону.

«Как на контрольном вопросе, — мелькнула мысль у Гарри, — О, Мерлин!»

— Мерлин!

Что там произошло с Поттером, Снейп не видел, потому что ему внезапно стало нехорошо. Не просто противно — откровенно плохо. Физически. Должно быть, сказалось напряжение последних недель, зелья, нервы. Поле зрения внезапно сузилось, он видел только светлое пятно перед собой, как в туннеле, в колодце. С боков наползали тьма и красноватая рябь. Там что-то копошилось. Извивалось. Холодное и скользкое. По всему телу разливался яд, руки стремительно слабели. Снейп сжал левую в кулак и впился ногтями в разодранную ладонь. Острая боль помогла прийти в себя.

Гарри смотрел испуганно.

— Простите. Простите ради бога, я не должен был так реагировать.

Гарри потянулся к Снейпу через стол и медленно, очень медленно, словно боясь одним резким движением прогнать наваждение, словно Снейп вот-вот превратиться в пугливую серебристую лань и убежит... провел кончиками пальцев по его щеке.

— Вы в порядке?

Снейп уже достаточно владел собой, чтобы не отстраниться, хотя всё его существо кричало: «Не трогайте меня!» Он просто замер, абстрагируясь от происходящего. «Этого не может быть. Это происходит не со мной».

Гарри коснулся его рассечённой губы. Снейп чувствовал солоноватый привкус — кажется, ранка снова открылась. Гарри поводил пальцем по нижней губе. Снейп вдруг вспомнил, что сам так делал, когда читал или погружался в свои мысли.

Гарри смотрел на испачканные кровью ярко-красные, будто накрашенные, тонкие губы.

— Что я могу для вас сделать?

«ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА!

Нет, нельзя. Поттер должен прийти к этой мысли сам. Что у него попросить? Из осуществимого — свидание с Нарциссой. Поттер после сегодняшнего не поймет. Драко? Поймет неправильно. Да и вряд ли Драко захочет меня видеть».

— Достаньте мне сигарет.

*Мой Снейп — не Рикман. Он моложе, симпатичнее, стройнее (простите, Алан!). Нос, хоть и выдающийся, потоньше, мимика поживее, и голос — многие со мной не согласятся — баритон, да, но всё же чуть повыше и более эмоционально окрашен. http://www.pichome.ru/image/Fg — работа Анастасии Мантихоры. Северус здесь почти такой, каким я его представляю.

Поттер принёс «Silk cut».

— Вы можете снять цепи?

— Нет.

— Не доверяете мне?

— Простите.

Поттер сам достал сигарету. Отошёл от стола, прежде чем вынуть палочку и прикурить. Убрал палочку. Снейп мысленно выругался, и неловко взял раскуренную сигарету левой рукой, большим и указательным пальцами, которые еще худо-бедно слушались. Правой, он обхватил левое запястье, чтобы унять дрожь. Всё равно наручники не позволяли развести руки, как и поднять на уровень лица. Приходилось наклонять голову. Выглядело всё это, должно быть, ужасно жалко. Снейп мысленно усмехнулся. Может, оно и к лучшему. Хотя расчет был на другое. Задний карман джинсов — это неплохо. Лучше, чем внутренний карман мантии.

Обычно никотин концентрировал внимание, но после недельного перерыва эффект почти обратный. Уже от второй затяжки конечности сделались ватными, голова наполнилась туманом. В мозгу словно развязался какой-то узелок. Дрожь в руке усилилась. Гарри отобрал у него сигарету и затушил.

— Не стоило вам курить. Вы слишком слабы.

Снейп прожёг его взглядом. У Гарри защемило сердце. Он воровато оглянулся на отключенную камеру, обновил заглушающие чары. Перегнулся через стол, аккуратно обхватил запястье Снейпа и зашептал быстро-быстро.

— Я делаю, что могу. Назначено повторное слушание. Гермиона представляет защиту. Я буду свидетельствовать в вашу пользу. Укрывательство — это серьёзно, но шансы есть. Многое зависит от показаний...

Снейпу захотелось плюнуть в эту самоуверенную рожу. Мисс Грейнджер лично занимается его делом! Ну тогда опасаться нечего, тогда он в надёжных руках, можно успокоиться и жрать шоколадные батончики. Неужели не понимает, насколько всё безнадёжно? Какая там беспристрастность судей! Все доказательства говорили в пользу невиновности Люциуса. Если Кингсли решил его уничтожить, никто ему не помешает.

— Когда приведут в исполнение приговор Люциуса?

— В эти выходные.

— Гарри, я хочу, чтобы вы сделали для меня одну вещь.

Поттер занервничал, понимая, что просьба на этот раз будет посерьёзней пачки сигарет.

— Сделаете, и я больше ни о чём вас не попрошу. Считайте, что это моё последнее желание.

— Не говорите так!

— Ради всего, что между нами было или могло бы быть.

— Не говорите так!!! Вас оправдают, и у нас ещё всё будет.

— Ну конечно.

В голосе — безысходность, почти отчаяние. Гарри впервые почувствовал, что Снейп боится.

— Вещи, которые были при мне на момент задержания. У вас ещё есть к ним доступ?

— Да.

— В рукаве пальто под подкладкой — капсула. Передайте её Люциусу.

— Портключ?

— Нет.

— Тогда что? Я не стану помогать Малфою бежать!

— Он не сбежит.

— Что в капсуле, Снейп?

Снейп тысячу раз проклял себя за то, что не успел воспользоваться капсулой. Нужно было сделать это, как только он увидел нахальные зелёные глаза пьянчуги возле маггловского паба.

— Мгновенная смерть.

Гарри звучно и прерывисто выдохнул.

— Яд?

— Вроде того.

— Я не могу. Это убийство.

— Это милосердие. Люциус знает, что там. Не воспользуется, если не захочет.

— Не убийство, так самоубийство.

— Учитывая текущее состояние Люциуса, как я себе его представляю, и то, что ждет его после исполнения приговора, я бы назвал это своевременной эвтаназией.

— Если кто-то узнает, конец моей карьере. Чёрт с ней, с карьерой, я просто не могу!

Беспалочковый конфудус Снейпу сейчас не по силам. Поэтому он обратился к той части себя, которая ещё жила прошлым. Смотрел в нахальные зелёные глаза и искал в них Лили. Лили тридцать лет назад, Лили в июньских сумерках. Лили, рядом с которой он сам — снова ребёнок, чистая душа. Умеет любить так, как того хочет Гарри — невинно и горячо, робко и безнадёжно. Он открыт и беззащитен. Он смотрит на Гарри как смотрел когда-то на Лили. Это не притворство, а достигнутый колоссальным усилием воли самообман.

— Сделайте это для меня.

Гарри не появлялся до самых выходных. Пришёл только, когда всё уже было кончено. Он так и сказал:

— Всё кончено.

— Как это происходило?

Снейп должен убедиться. Не верить же Поттеру на слово. С действием капсулы Гарри не знаком, никогда прежде не видел. Опишет эффект верно, значит, всё правда.

— Я смог передать её только непосредственно перед исполнением приговора, — Гарри рассказывал ровным голосом, стоя к Снейпу вполоборота, смотрел в стену, — народу было много — показательная публичная казнь. Нарцисса и Драко присутствовали. Последние слова Люциуса были адресованы им. Очень простые слова. Сказал, что любит жену и гордится сыном. Как-то так. Ещё сказал, что не считает себя виновным и ни в чём не раскаивается. Когда раздавил капсулу, было облако тёмно-сиреневого дыма, и он просто исчез. Он точно мертв?

— Да, если раздавил капсулу. А что, авроры сомневаются?

— Никто ничего не понял. Скандал жуткий.

— Это хорошо. Люциус любил производить фурор своим появлением, и уйти наверняка хотел с помпой.

У Снейпа легко на душе. Он до последнего сомневался, даже после разговора с Поттером, но сейчас обрёл уверенность, что принятое решение было верным. Он не спас Беллу, не спас Люциуса, зато оба избавлены от позора. С Люциусом Снейп мысленно даже не прощался — они скоро встретятся. Совсем скоро.

— Гарри, подойдите, пожалуйста, ко мне. Вы можете снять цепи?

— Не думаю. Не знаю. Нет. Простите.

— Ничего.

— А что вы хотели?

— Как вам сказать... Я хотел бы узнать вкус ваших губ.

— ...?!

Вышло напыщенно, в стиле дамских романов викторианской эпохи. Но сама ситуация слишком абсурдна, чтобы говорить серьёзно, пусть даже речь идет о жизни и смерти. Смерть уже улыбалась Снейпу. Весело, залихватски. Захотелось напоследок подурачиться. Дамские романы — то, что надо. Главное, не скатиться в пародию.

— Гарри, вы слишком великодушны, чтобы играть моим сердцем. Если ваше отношение ко мне не изменилось со времен школы, скажите сразу. Мои чувства и все мои помыслы вам известны.* Но я допускаю, что вами руководило лишь благородное стремление облегчить судьбу бывшего учителя, который, пусть и заслуживает вашего снисхождения, на что-то большее смеет только надеяться. Вы молоды, прекрасны и полны жизни, а я старый мизантроп весьма и весьма отталкивающей наружности. Если вам неприятны и оскорбительны...

Гарри прервал поток витиеватого бреда поцелуем. Снейп ответил. У Гарри мягкие, горячие губы. Вкус юности и сливочного пива. Снейп возблагодарил Мерлина, что это не вкус детства и тыквенного сока, такого он бы не вынес. Когда Снейп, аккуратно прихватив зубами, чуть потянул нижнюю губу Гарри, оковы пали. Оковы пали! Гарри сбросил с него цепи. Снейп медленно разогнулся, выпрямил спину. Наконец-то посмотрел на Поттера сверху вниз. Относительно здоровой левой рукой взлохматил ему в волосы и насладился зрелищем. Рука переместилась на спину Гарри, скользнула ниже — к поясу — и ещё ниже. Эта рука гладила, сжимала, исследовала. Выискивала. Поттер скопировал почти зеркально все действия, включая последние, от чего у Снейпа буквально кровь вскипела. Он прижал Поттера к стене, придавил взглядом. «Ой, что я сейчас с тобой сделаю!» — говорил этот взгляд. Гарри судорожно сглотнул и расстегнул мантию. Рука Снейпа легла ему на грудь, нащупала сосок под тонкой тканью джемпера. Снейп ущипнул, и Гарри отозвался глухим стоном. Другая рука Снейпа меж тем уже выуживала из складок поттеровской мантии палочку. В следующее мгновение Поттер был впечатан мордой в стол и получил удар в основание черепа.

«Опять! — изумился обмякший Гарри, — всякий раз я ему верю, и всякий раз обманываюсь. Но без магии... На что он рассчитывает?»

Снейп знал, что его хватит только на одно заклятие. На аваду не хватит.

— Сектумсемпра!

Гарри почувствовал на своей спине что-то горячее. Кровь. Невероятно. У Снейпа есть магия. Снейп ранил его, убил. «Все было ложью», — подумал Гарри, теряя сознание. Мать Тьма поглотила его.

*Сева здесь практически дословно цитирует Джейн Остин. Выходит, всё же читал её. Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу)) Вообще забавно, насколько хорошо ложится снарри на мотив «Гордости и предубеждения».

Он лежал ничком, прислушиваясь к тишине. Совершенно один. Никто не наблюдал за ним. Здесь никого не было. Гарри был не вполне уверен, что он сам здесь есть.

Прошло довольно много времени — а может быть, никакого времени не проходило, — и ему пришло в голову, что он существует, что он не просто бестелесная мысль, потому что он лежит, определённо лежит на чём-то. Следовательно, у него есть чувство осязания, и к тому же существует поверхность, на которой он лежит.

Придя к этому выводу, Гарри почти тут же осознал и тот факт, что он лежит обнажённым. Поскольку он был уверен, что никого больше здесь нет, его это не смутило, но слегка заинтриговало. Он спросил себя, не сохранилось ли у него и зрение, раз есть осязание. Открывая глаза, Гарри понял, что они по-прежнему при нём.

Он лежал в светлом тумане — правда, подобного тумана он никогда прежде не видел. Пространство вокруг него было затянуто облачной дымкой или, скорее, облачная дымка ещё не оформилась в пространство. Поверхность, на которой он лежал, казалась белой, ни холодной, ни тёплой — просто нечто плоское, пустое.

Гарри сел. Тело его было, похоже, невредимо. Он ощупал лицо. Очки исчезли.

И тут сквозь окружающую бесформенность донёсся звук: тихие, глухие удары, как будто что-то хлопало, билось, корчилось. Звук был жалобный, но какой-то слегка непристойный. У Гарри возникло неприятное чувство, будто он подслушивает что-то тайное, стыдное.

Ему вдруг захотелось оказаться одетым.

Не успел он пожелать этого, как рядом с ним появилась одежда. Мягкая, чистая и тёплая. Поразительно, как это она возникла в тот самый миг, когда он подумал о ней...

Гарри встал, оделся и огляделся. Может быть, он в какой-то огромной Выручай-комнате? Чем дольше он всматривался, тем больше видел. Высоко вверху поблёскивал на солнце большой стеклянный купол. Может быть, это дворец? Всё было тихо и спокойно, не считая этого стука и шебуршания где-то совсем рядом, в тумане...

Гарри медленно обернулся. Окружающее пространство, казалось, обретает форму у него на глазах. Просторное помещение. Зал, намного превосходящий размерами Большой зал Хогвартса, с прозрачным стеклянным куполом вместо крыши. Если и дворец, то какой-то странный, с рядами кресел, с рельсами там и сям. Похоже на вокзал Кингс-Кросс. Только чистый и пустой. Совсем пустой. Гарри здесь совсем один, кроме...

Гарри отшатнулся. Теперь он увидел источник шума. На полу сжалось в комок существо, похожее на маленького голого ребёнка, с грубой, шершавой, как будто ободранной кожей. Оно мелко дрожало и тяжело дышало.

Гарри боялся его. Хотя существо было хрупкое, израненное и явно нуждалось в помощи, в утешении, подходить к нему ближе не хотелось. Гарри испытывал почти непреодолимое отвращение. Все же он медленно, осторожно приближался, готовый отскочить в любую секунду. Вот он мог бы уже протянуть руку и дотронуться до ужасного создания, но не было сил заставить себя сделать это.

— Ты можешь ему помочь.

Гарри резко обернулся. К нему шёл Альбус Дамблдор. Высокий, стремительный, в развевающихся тёмно-синих одеждах. Длинные серебристые волосы и борода, проницательные синие глаза за очками-половинками, кривоватый нос — точно таким он его помнил. И всё же...

— Вы же умерли.

— Несомненно, — деловито подтвердил Дамблдор.

— Значит... значит, я тоже умер?

— Гм... Да, в этом, конечно, весь вопрос... В общем и целом, мой мальчик, мне кажется, что нет.

Они смотрели друг на друга. Старик улыбался широкой сияющей улыбкой.

— Нет? — переспросил Гарри.

— Нет.

— Но... — Гарри невольно поднёс руку к затылку. Раны не было. — Но ведь я должен был умереть — я не защищался... Объясните!

— Но ведь ты уже понял.

— Я дал ему убить себя. Так ведь?

Дамблдор взглянул через плечо на искалеченное существо, задыхающееся в полумраке.

— Это всё правда? Или это происходит у меня в голове?

— Конечно, Гарри, это происходит у тебя в голове. Но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

Гарри тоже перевел взгляд на корчащееся существо.

— Кто это, профессор?

— Не жалей умерших, Гарри. Жалей живых, и в особенности тех, кто живёт без любви. Ты можешь ему помочь. Если это кажется тебе достойной целью, то сейчас тебе нужно вернуться.

Гарри очнулся. Снова ничком в тишине, только это уже не Кингс-Кросс. Затылок болит адски, но раны нет. Спина в порядке. Откуда же кровь? Гарри с трудом поднялся на четвереньки, обернулся. Снейп лежал рядом с ним на полу с перерезанным горлом.*

*Вся глава, за исключением последнего абзаца, — неотредактированный, чуточку перетасованный текст Роулинг. Облагораживать до неузнаваемости дубовый перевод я не стала, чтобы у читавших канон на русском сразу возникло ощущение дежавю.

P.S. Не знаю, что за непристойные хлопающие-хлюпающие звуки подразумевала мама Ро, но у меня это Гарри сквозь морок слышит, как Снейп захлебывается кровью.

You should have seen

The curse that flew right by you

Page of concrete

Sting walks crutch in hobbled sway

Auto-da-fé

A capillary hint of red

Only this manupod

Crescent in shape has escaped

The Mars Volta*

Сколько прошло времени? Сколько я был без сознания? Сколько он уже так? Пульс не прощупывается. Гарри от души пожалел, что поставил заглушающие и вывел из строя камеру. Иначе сюда бы давным-давно ворвались коллеги-авроры с бригадой колдомедиков. Гарри лишился бы работы, но Снейпа успели бы реанимировать. Кровь ещё течёт. Господи, сколько крови! Гарри зажимает длинную косую рану на шее. Сколько прошло времени? Кровь вытекает как будто толчками. Что это значит!? Что сердце бьётся? Что делать? Что я скажу, когда налетят авроры? Неважно. Гарри решается. Он снимает заглушающие чары и посылает сигнал тревоги.

Снейпа откачали. Скандал вышел похлеще, чем с Люциусом. Было проведено внутреннее расследование. Поттера допрашивали, но в итоге всю вину свалили на аврорских медиков — как можно было проморгать наличие у Снейпа магии? Реконструкция событий, остаточное магическое поле — все подтверждало попытку самоубийства. Поттер получил выговор с занесением — за что, непонятно. Так, для порядка. Проделки с камерой приписали Снейпу. Вообще профессор получался эдаким супергероем. Встал, порвал цепи, вывел из строя средства слежения, оглушил Поттера. А дальше то ли устал, то ли понял, что из камеры ему не выбраться, и наложил на себя руки. Если раньше в Снейпа вкачивали ежедневно достаточное количество антимагического, чтобы превратить гиппогрифа в голубя-переростка, то увеличенной после «инцидента» дозы хватило бы — венгерскую хвосторогу обезвредить. Через пару дней тщательнейшее сканирование показало нулевой уровень магии, и дозу снизили до минимума. Снейп настолько ослаб, что всем было очевидно:угрозы он не представляет.

Поттер, войдя в камеру, установил заглушающие чары. Как обычно. Снейпа это удивило.

— Вас не беспокоит, что меры безопасности усилены, и ваши фокусы может кто-нибудь заметить?

Гарри отметил, насколько у Снейпа изменился голос. Стал хриплым и глухим. От бархатного тембра ничего не осталось.

— Нет никаких усиленных мер. Вы сейчас безобидны как котенок.

— Почему дозу зелья уменьшили?

— Иначе вы бы умерли.

— Умер бы. И хорошо.

Снейпу кажется, что он не видел в зелёных глазах такой ненависти даже после Отдела тайн. Только после Астрономической башни.

Гарри видит в чёрных глазах кровавый морок. Белки красные от полопавшихся сосудов, а зрачки мутные. В этих глазах больше нельзя утонуть, только увязнуть, как в болоте. Виноваты зелья. А может, это и есть настоящий взгляд Снейпа? Мутные глаза как зеркало души. Грязной и лживой.

— Вы хоть понимаете, на что я пошел ради вас? Я карьерой рисковал, всей своей жизнью!

— Ну, это вы преувеличиваете.

— Я на убийство решился.

— И снова не совсем верно.

— Люциус жив?

— Нет.

— Вы лжёте.

— Я не могу лгать, вы же знаете.

— Да, теперь не можете. Но вы лгали все это время. Вы манипулировали мною! Мною всю жизнь манипулировали. Вы играли моими чувствами. Как там... «Вы слишком великодушны, чтобы играть...» Мне сразу эта фраза показалась знакомой. Я, знаете ли, читал. Вы думали, я идиот?

Снейп не мог лгать.

— Да, Поттер. Вы идиот.

— Вы смеялись надо мной! Вы и сейчас смеётесь!

— Я похож на человека, которому смешно?

В глубине мутных черных глаз плещется паника. Это не могут быть глаза Снейпа. Это не может быть Снейп! Все, что Гарри когда-то нравилось в нем, безвозвратно утрачено. Голос. Руки. Взгляд. А теперь и сама суть — несгибаемая воля, непревзойдённая язвительность, неувядающий мрачный сарказм. Гарри ещё перед первым допросом боялся увидеть Снейпа сломленным, потерявшим себя. Увидел.

— Вы ненавидите меня?

— Нет, Поттер. Я вас не ненавижу. Я считаю, что вы милый, забавный маленький дрочила. Вытащите меня, и мы пробежим, взявшись за руки, по ромашковому полю. А лучше помогите мне сдохнуть!

Ну что ж, язвительность еще при нем.

— Я тебе покажу ромашковое поле!

— Поттер, в самом деле. Если у вас остались ко мне хоть какие-то чувства, вы не позволите мне превратиться в ничтожество. Пока я еще сохранил остатки чувства собственного достоинства, помогите прекратить это.

— Нет, вы будете жить! — прозвучало высокопарно до безобразия.

— Без магии? ЭТО НЕ ЖИЗНЬ!

Долгая пауза. Снейп не выдерживает. Он вообще больше не может ждать. Он ждал Поттера несколько дней. Худшие несколько дней его паршивой жизни. Ну почему он не умер? Его лихорадит. Хваленый самоконтроль — в клочья.

— Гарри, вы поможете мне?

— Я больше ВООБЩЕ вам не верю. Как я могу?

Снейп делает над собой усилие.

— Я прошу вас. Хотите, чтобы я умолял?

— Дайте непреложный обет. Прямо сейчас. Больше никаких манипуляций, никаких игр. Вы во всём меня слушаетесь. Не пытаетесь причинить вред мне или себе. Делаете всё как я говорю, всё как я хочу.

— Выбирайте выражения аккуратнее.

Гарри сам не знал, зачем добавил последнее, но возражения от Снейпа сейчас не принимались.

— Не спорьте! Так или никак. Ну же!

«Непреложный обет. Нарушившему — смерть».

— Идёт.

— Если слукавите, не умрете — потеряете магию. Это мое условие.

Снейп после предшествовавшей короткой истерики совершенно опустошен. Согласен на что угодно, лишь бы всё скорее закончилось. Он дал Обет.

— Как вы рассчитываете мне помочь?

— Я помогу вам выйти отсюда.

— Побег?

— Нет. Вы выйдете законным путем.

— Это невозможно! Чего вы хотите от меня?

Поттер встал, прошёлся по камере. Не суетливо как обычно — размеренным шагом. Он сам не знал, чего хотел от Снейпа. Наверное, ничего.

Остановился сбоку от стола. Тронул Снейпа за плечо. Тот вздрогнул так, словно получил разряд тока.

— Я не сделаю вам больно.

— ЧЕГО ВЫ ХОТИТЕ?

Если бы Снейп так не отпрянул, Гарри сдержался бы. Но злость и обида возобладали. Он позволил себе маленькую месть.

— Вы знаете.

— Гарри, не мучайте меня. Я... не могу больше. Чего вы хотите?

— Вы. Знаете.

У Снейпа дернулось нижнее веко. Нервный тик?

И снова они смотрят друг на друга молча. Через стол. Сколько часов в сумме они уже так провели?

— Поттер, вы уже меня поимели. Вы герой магического мира, а я в полном дерьме. Не сегодня-завтра окажусь в дерьме ещё большем. Я несколько дней разыгрывал перед вами пошлейшую мелодраму за понюшку табака. Вам мало?

Поттер молчит.

— Прекрасно. Давайте. Сейчас? Камера отключена или желаете запечатлеть для потомков? Только я даже из-за стола встать не могу, — Снейп демонстративно погремел цепями, — так что выбор поз у нас несколько ограничен. Единственный вариант, который приходит мне в голову: вы лезете под стол и делаете мне минет. Устраивает?

Ах ты носатый ублюдок! Гарри собирался прекратить «пошлейшую мелодраму», но Снейп его довел. Шутить изволите? И мы пошутим. Гарри изобразил на лице холодную решимость, представляя себя карателем, ангелом мести в дурном фантасмагорическом спектакле.

— Не паясничайте. Это произойдет не сегодня. Через пару дней. Я хочу, чтобы сняли повязку с шеи.

Жирная точка поставлена. Осталось только невозмутимо удалиться. У самого выхода Гарри вспомнил кое-что, обернулся. На лице его играла злая улыбка.

— И голову вам вымоют.

*http://www.youtube.com/watch?v=cRdZP5JKviQ — Марс Вольта «Televators».

Но уже на его горло легли руки первого господина,

а второй вонзил ему нож глубоко в сердце и повернул

его дважды. Потухшими глазами К. видел, как оба

господина у самого его лица, прильнув щекой к щеке,

наблюдали за развязкой.

Франц Кафка,«Процесс»

— Господин заместитель министра. Могу я войти?

— Гарри, к чему этот официоз? Проходи, конечно. Как здоровье? Как поживает мисс Уизли? Или уже миссис Поттер?

— Мы отложили свадьбу.

— Верно, верно. Не время сейчас. Работы невпроворот. Отечество в опасности. Враг не дремлет. Бдительность — наше главное оружие.

Гарри смотрел на лоснящийся бритый череп Кингсли и чувствовал, как подступает тошнота. Зря он ел утром шоколадные эклеры.

Шеф относительно недавно отошел от оперативной работы и пересел в министерское кресло, оставшись при этом главой аврората. Кресло было знатное — большое, с высокой спинкой. Гарри никогда не заглядывал за спинку, но подозревал, что там прячутся двойники Перси. Целый полк. За несколько месяцев чиновничьего труда Кингсли успел обрасти: секретами и секретаршами; юными ведьмочками мулатками; посланиями и посыльными, заморенными чистопородными британцами на побегушках, — а также связями, сплетнями, салом. Последним оброс настолько, что заполнил собой некогда просторное кресло, бока уже немного свешивались над подлокотниками и выпирали из-под них. Кресло стало узко. Он метил на другое — побольше и со спинкой повыше.

Когда Кингсли сыпал идеологическими штампами — вот как сейчас, притаившиеся за креслом двойники Перси безмолвно вторили. Их стройный, хоть и беззвучный хор добавлял словам замминистра весомости, а подносителю/доносителю/просителю — в общем, посетителю — подсказывал, как реагировать. Вроде закадрового смеха или вздохов. Кингсли был доволен: прославлял, восхвалял — невидимые Перси писались от восторга, и стоящему перед креслом тоже хотелось восторгаться. Кингсли выражал беспокойство, полчища Перси испуганно жались друг к другу, настороженно переглядывались, и посетитель тоже ощущал смутную тревогу, озабоченность состоянием дел. А уж когда Кингсли заводил любимую песнь о «судьбах Родины», врагах народа, которые повсюду, о бдительности, Перси вытягивались по струнке, торжественно и гордо прикладывали веснушчатые ручонки козырьком к веснушчатым лбам и бдили*...

Кому-то этот пафос мог бы показаться глупостью, но Гарри знал, что шеф не глуп. Под слоями жира и слоновьей кожи цвета прелой листвы и переспелых яблок, Кингсли был все тем же ловким, быстрым, хитрым и безжалостным хищником. Охотником.

— На самом деле я пришёл поговорить о Снейпе.

Кингсли невозмутим, но Перси забеспокоились. Перешёптываются.

— Гарри, не вините себя. Мы все даже подумать не могли о резистентности к антимагическому. Простите за то взыскание, но нельзя позволить общественности считать, что я по отношению к вам необъективен.

— Снейпа нужно освободить.

Перси дружно ахнули. Кингсли шикнул на них, щелкнул пальцами, и они вмиг разбежались, выскользнув тенями из-за кресла, съежились до тараканьих размеров, и быстро-быстро перебирая лапками, выползли из кабинета через щель под дверью.

Поттер и Кингсли остались одни.

Замминистра смотрел пристально. «Никто ведь не владеет беспалочковой легилименцией?» — подумал Поттер.

— Гарри, неужели вы ещё не поняли, что это за человек?

— Его вина не столь велика...

— Он представляет угрозу общенационального масштаба.

— Угрозу для нации или всё-таки для вас лично?

— Я себя от государства не отделяю.

Гарри помедлил, прежде чем выложить следующую карту.

— Вы ведь хотите, чтобы я участвовал в предвыборной кампании.

— Он вас что, приворожил?

— Снейп должен выйти.

— А я могу быть уверен, что вы поддержите именно мою кандидатуру? Раз уж мистер Снейп вам так дорог...

— Что? Да не станет он никуда избираться!

— Мы его уже однажды недооценили. Мистер Снейп весьма популярен в определённых кругах. Если снять с него обвинения...

— Говорю вам, он будет избегать любой публичности. И вообще, наверное, уедет.

— У вас нет никаких гарантий.

— Есть. На него есть... компромат.

— Гарри, на ВСЕХ есть компромат.

— Не такой.

Заинтересованная полуулыбка замминистра показалась Гарри омерзительной. Кингсли всегда был таким или это наживное, издержки профессии? Грозит ли Гарри превращение в хищника, загонщика, волка, шакала или гиену? Может, процесс уже начался, а Гарри и не заметил.

— Ладно, — Кингсли повел плечами, вальяжно и сыто потянулся. Жирные складки плавно перетекли с одного подлокотника на другой. — Показывайте, что там у вас.

— — — — — -

Иллюстрации к романам Франца Кафки «Процесс» и «Превращение»:

1) «Гарри, Кингсли и Перси» http://www.pichome.ru/image/Fo;

2) «Перси уползают» http://www.pichome.ru/image/F0;

3) «Компромат» http://www.pichome.ru/image/FR.

Комментарий к названию: вторая часть означает, что Гарри задумывается над теми изменениями, которые неминуемо (или «минуемо»?) происходят с людьми его профессии за годы службы, а первая — изменения уже затронули самого Гарри.

*Бдили — ошибка допущена умышленно, так как правильный вариант (через «е») звучит пугающе.

Ты бы видел, как ветер,

ветер жадной мечты, пришлый с дикого поля,

терпко пахнущий жизнью,

гонит стаю соцветий

по зыбучим пескам раскаленного полдня

к обмелевшему ливню.

Ты бы видел, как солнце

выкупает весну из татарского неба.

Ты бы знал, чем оплачен

этот май, — ты бы понял,

как печаль высока, как несбыточна нежность.

Ты запел бы иначе.

Ты бы вдруг обнаружил

пепел над головой и огонь под ногами.

Ты сбежал бы из дома,

чтобы спрятаться лучше,

захлебнуться не здесь и не теми слезами.

И пропасть по-другому.

Владислав Сурков, «Околоноля»

Снейпа отпустили после короткого курса реабилитации. В каморке дежурного хорошо знакомый криворукий аврор выдал ему вещи, конфискованные при задержании. Короткое маггловское пальто, перчатки, бумажник. Пачка Ротманса и ключи от съёмной квартиры, из которой он, разумеется, уже выселен заочно за неуплату. А еще палочка, в ближайшие несколько недель как минимум — совершенно бесполезная. Криворукий аврор всё время что-то гундосил. Неразборчиво извинялся, потом заговорил о себе: закончил Хогвартс семь лет назад. Гриффиндорец. Назвал свою фамилию. Неужели надеется, что Снейп его вспомнит? Снейп не помнил. Вся прошлая жизнь бесконечно далеко, тает в дымке за его спиной у самой линии горизонта — там, где голубоватые горные хребты сливаются с небом и облаками. А впереди... Что впереди? Сухая потрескавшаяся земля, бесплодная каменистая равнина, расчерченная на одинаковые ровные квадраты — черные и белые, как дни и ночи. Огромная шахматная доска. На этой доске он — больше не фигура, нет. Не пешка даже. Рука гроссмейстера в железной латной рукавице придавила его, впечатала в доску, превратив из чёрного ферзя в непонятного цвета шашку. Маленькая, сплющенная и плоская, она уже никогда не пройдет в дамки. Что за идиотская привычка мыслить образами? Какой к дементору черный ферзь? Вот бы студенты посмеялись. Какие горные вершины за спиной? Северус, ты не был снаружи около двух недель, ты вообще уверен, что готов выйти?

В детстве Снейп открыл для себя, что если лежать на спине и смотреть в безоблачное или наоборот — равномерно, до полной однотонности затянутое небо, кажется, что находишься в абсолютной пустоте. Главное, выбрать открытое место, чтобы ничто не нарушало вид — ни провода, ни ветви деревьев. Солнце должно быть за головой. Никаких птиц, насекомых, ничего. Через пять минут забываешь, что под тобой есть твердая поверхность — земля или крыша — и паришь в пространстве, ощущая почти невыносимую легкость. Если идет снег, впечатления уже совсем другие, но тоже незабываемые. Особенно ночью. Если идет снег, ты летишь ему навстречу сквозь пространство и время. Это восторг и страх высоты, только наоборот, потому что падаешь вверх. Это космос. Снежные хлопья — астероиды и звезды. Хлопья повыше — размером с булавочную головку. Приближаясь, они стремительно увеличиваются в размерах, пока не обрушатся всей астероидной тяжестью на глаза и не перекроют обзор, осев на ресницах.

Комната дежурного — совсем маленькая. Крохотный закуток, гораздо меньше камеры. Зато есть окно. Через приоткрытую ставню в помещение вливается ноябрь, заполняя, переполняя его воздухом и светом. Как может эта убогая каморка вмещать столько воздуха? Почему не взрывается? Когда открылась дверь на улицу, ноябрь обрушился на Снейпа, накатил девятым валом, налетел безумными порывами ветра, едва не сбил с ног. Дежурный аврор поддержал Снейпа под локоть.

— Осторожнее, сэр. Здесь ступенька.

«Сэр. Это после того, как он мне, можно сказать, задницу подтирал, — вспомнил Снейп неумелые санитарно-гигиеническое чары. — Смешно».

Слишком много воздуха. Легкие разорвёт. Снейп боится вдыхать. Не может вдохнуть. Снова паническая атака — туннельное зрение, серо-красная рябь наползает с боков, оставляя лишь пятно света впереди. В этом пятне Снейп различает две знакомые фигура у ограды. До них несколько десятков шагов, и очертания расплываются, но Снейп узнал их, каким-то шестым чувством определил, что они пришли к нему — встретить, поддержать. Пришли за ним. Надо взять себя в руки. Снейп делает осторожный вдох. Первый глоток по-настоящему свежего воздуха. Сладко и терпко. На самом деле ветер не такой уж сильный. И вообще день отличный. Солнечный. Погода отменная. В такую погоду хорошо бы...*

Снейп поднимает воротник пальто. С трудом и не без помощи аврора натягивает перчатки. Руки не чувствуют холода, просто он не хочет так сразу пугать Нарциссу и Драко. Расстояние до ограды Снейп преодолевает достаточно уверенно, хотя мышцы несколько отвыкли. Ноги чуть подкашиваются, аврор его страхует. Наконец они подошли вплотную. Аврор невнятно, словно жуя сопли, бубнит слова прощания, но Снейп не слышит. Он смотрит в серо-голубые глаза. Ласковые и понимающие, как всегда. Только очень уж печальные. Снейп поворачивается к крестнику.

— Драко, прости меня.

Драко еле сдерживает слезы. Накануне были поминки.

— Я рад, что ты жив.

Впечатление такое, что Драко хотел добавить что-то ещё, или сделать что-то, но не решился. Странно покачнулся, словно собирался шагнуть вперед и в последний момент передумал. Снейп интерпретировал всё верно. Он притянул юношу к себе. Порывисто, но крепко обнял. Барьер преодолён. После этого Нарцисса обняла Снейпа осторожно и нежно. Поцеловала в щеку.

— Твой дом продали, ты, наверное, в курсе. Останавливайся у нас.

— Спасибо. Не уверен, что это хорошая идея.

— Даже не думай отказываться. В Мэноре ждут троих. Винс и Пэнси приготовили ужин в твою честь.

Прошлая жизнь не так уж далеко, совсем растаять в голубоватой дымке за горизонтом пока не успела. Успехи мисс Паркинсон и тем более мистера Крэбба на своих уроках Снейп помнил прекрасно. Учитывая, что зельеварение и кулинария имеют, по сути, массу общего — съедобность упомянутого ужина вызывала у Снейпа большие сомнения. Но отказаться было бы невежливо.

Драко аппарировал первым. Нарцисса посмотрела на Снейпа выжидательно. Он только головой покачал. Нарцисса аккуратно взяла его за руку, переплетая их пальцы. Другой рукой обвила его шею, и они аппарировали в Мэнор следом за Драко.

Последним аппарировал — к себе, не в Мэнор — аврор Поттер, проторчавший сорок минут вместе с Малфоями у ограды под мантией-невидимкой.

* «В такую погоду хорошо повеситься» (с) — А.П. Чехов «Дядя Ваня».

Название главы позаимствовано у Милана Кундеры.

Невероятно, но Снейп искренне рад бывшим студентам. Рад видеть их живыми и здоровыми. Плохо конечно, что его наблюдают в таком раздрае, но война всех потрепала. Крэбб без Гойла до сих пор потерянный, всё больше молчит. Впрочем, когда он был красноречив? Пэнси ужасно смущается, называет Снейпа «профессор», отучить невозможно. Снейп после короткого приветствия первым делом передаёт ей весточку от отца, заверяет, что тот в порядке, но не сможет писать ей, пока всё не уляжется. Возможно, именно Нейт подставил Снейпа со связным из аврората. Это неважно. У Пэнси на лице огромное облегчение, она тоже лезет обниматься. Снейп сдержан и суров, но на самом деле растроган. Потом Нарцисса идёт показывать ему комнату. Наконец они одни.

— Что с твоей магией?

На лице неподдельное волнение. Вопрос мучил её с момента совместной аппарации, но при Драко она скрывала беспокойство.

— Восстановится.

Вздох облегчения.

— Послушай, я ценю твое предложение пожить в Мэноре. Я очень счастлив вас видеть, и конечно останусь на ужин, но это всё. Ещё не поздно, я успею к ночи найти комнату в гостинице.

— Ну уж нет!

В обычно холодных серо-голубых глазах полыхает огонь.

— На случай если ты не заметил, у меня тут полный дом детей, ни единого эльфа, анонимные гневные письма и взрывающиеся посылки от гриффиндорских правдолюбцев практически каждый день. В саду, перед окнами, дежурит замаскированная под мантикору Рита Скитер с биноклем. Ах да, забыла самое интересное — денег осталось пятнадцать сиклей.

— Счета заблокированы?

— Да.

— А заграничные?

— Тоже. Вся наличность ушла на адвокатов Люциуса и организацию похорон. Теперь раз в неделю продаём что-нибудь из мебели.

— Они не имеют права. Уверен, это можно утрясти.

— Наверное. Мне стоило давно поговорить с юристами, но честно говоря, нет сил в этом разбираться, да и не до того было.

— Я понимаю.

— Северус, ты мне нужен. Ты поможешь.

Снейп не мог не заметить, что Нарцисса изменилась. Чуть-чуть постарела, но важно не это. События последних месяцев закалили её, укрепили характер. Смерть Люциуса — тяжелейшая потеря, она держится только ради Драко. А Драко держится ради неё.

Вместе с Малфоями в Мэноре постоянно живут только Крэбб и Паркинсон, но регулярно заходит кто-нибудь ещё из бывших слизеринцев. Многие дети Упивающихся остались сиротами, им нужна помощь, и Нарцисса помогает. Сколь ни банально это звучит, все они теперь одна большая семья. Семья выживших. Нарцисса — королева мать, как никогда. Англичанка до мозга костей, Снейпу она сейчас напоминает любимый американский типаж — Скарлетт из «Унесённых ветром». Избалованная красотка фактически в одиночку тянет на себе управление плантацией, пока мужчины сражаются с янки. Скарлетт очень горько, но времени горевать нет, надо ежедневно, ежечасно решать проблемы. Сравнительно мелкие, однако насущные.

— Да, я помогу.

— Это был не вопрос, — она улыбается.

— Мне бы переодеться к ужину.

Нарцисса колеблется, но всё же предлагает.

— Подобрать тебе что-нибудь из мантий Люциуса?

— Нет!

— Вещей, которые он ни разу даже не надел, осталось два полных шкафа.

— Всё равно. Это как-то... Просто помоги мне трансфигурировать пальто.

— Конечно. Что ты хочешь?

— Свитер с высоким горлом.

За ужином подавали мясо. По виду слегка пережаренное. Снейп мог удержать вилку в левой руке, но не нож в правой. О том, чтобы распилить стейк, и речи быть не могло. Снейп отпил ещё вина. Божоле юбилейного года. Люциус тогда скупил чуть ли не всю серию. Даже при регулярном употреблении запаса хватит ещё лет на пять. А вот пристойный кофе у них закончился (кофеман Снейп перед ужинам заглядывал в кухню, разведал).

— Профессор...

— Мисс Паркинсон! Кхм, Пэнси... Прошу Вас, называйте меня Северус.

— Да, простите, профессор. А почему вы не едите?

Секундное замешательство. Драко первым понял, в чём дело. Намеренно громко, со звоном задевая бокал, отодвинул тарелку. Переключил внимание на себя.

— Пэнси, дорогуша, говядина ужасно пережарена!

— Да ладно! А кто таскал у меня кусочки...

— Пэнс!

Неловкая ситуация. Снейп успокаивает девушку и предлагает всем перебраться в гостиную с напитками. Крэбб убирает со стола. Когда ему кажется, что его никто не видит, Винсент почти мгновенно заглатывает остатки стейка Драко и Снейпову нетронутую порцию.

Ближе к ночи Нарцисса тихонько стучится в комнату Снейпа.

— Заходи, я не сплю.

Она вошла. У неё в руках тарелка с адекватно нарезанным холодным ростбифом.

— Ну как ты? Извини за мясо.

— Пустяки.

— Не скажи, — Нарцисса перешла на заговорщицкий шёпот, — Пэнси до сих пор плачет.

Снейп закатил глаза.

— Стейки выглядели безумно аппетитно, — тоскливый вздох, — я сам едва не всплакнул, когда малыш Винс умял последний. Но всё же не стоит так переживать.

— О, ты не знаешь, как она к тебе относится, — Нарцисса передала ему ростбиф.

Снейп благодарно кивнул, но тарелку отставил на прикроватный столик — мол, потом.

— ?

— Профессор то, профессор это. Ей, кажется, нравится, что Драко перенял твою манеру складывать руки.

— Ха.

— Не смейся. Если Драко перестанет мыть голову, я тебя убью.

— Пэнси ведь влюблена в Драко. А он что же?

— О, ты не в курсе последних новостей с донжуанского фронта. Появилась некая Астория. По-моему, пустоголовая и ветреная девица.

Нарцисса кокетливо похлопала ресницами, изображая «лёгкость в мыслях необыкновенную».

— В общем, драма, драма... Я потом расскажу. Или сам всё увидишь.

Нарцисса внезапно замечает на подоконнике, у приоткрытой ставни, смятую пачку сигарет. На полу лежит дешёвая маггловская зажигалка с колёсиком. Нет, лежит — неправильное слово. С чего бы ей лежать на полу. Она валяется, потому что её бросили. Колёсико — ужасно неудобно. Нарцисса достала сигарету, прикурила от палочки и трансфигурировала кофейную чашку в пепельницу, успев поразиться обострившейся тактичности Снейпа — надо же, выпил их растворимую дрянь и оставил без комментариев. Нарцисса передаёт сигарету Снейпу, тот берёт её левой рукой, большим и указательным пальцами. Кошмар! Он раньше очень элегантно курил.

— А на Пэнси ты не сердись. Чушь мелет при тебе, но на самом деле она умница.

— Да знаю я.

— Как тебе вообще дети?

— Дети? Повзрослели... В хорошем смысле.

Зачем он это добавил? Снейп сам не понял, что имел в виду. Подсознание услужливо пояснило, подсовывая навязчивый образ: зелёные глаза за круглыми стеклами очков.

— А разве можно повзрослеть в плохом смысле?

Снейп напомнил себе, что не любит детей.

— Нет конечно. Ты хорошо меня знаешь.

— А Драко тебе как?

— Драко молодчина.

Гордая улыбка.

Сигарета докурена, и Нарцисса достаёт из кармана мантии флакон с настойкой бадьяна.

— Давай руки.

— Не стоит. Потом. Ты просто оставь флакон.

— Не спорь со мной.

Снейпу порой кажется, что проживи они вместе жизнь, Нарцисса сделала бы из него подкаблучника.

Нарцисса втирает настойку в его негнущиеся пальцы, придерживая руку осторожно и бережно. Как профессиональный колдомедик. В этом нет ничего эротического, но Снейпу некомфортно.

Когда она закончила с руками, осталось ещё полфлакона.

— Шею будем обрабатывать?

— Я сам. Спасибо.

— Настойки достаточно или есть ещё что-то, о чем я не знаю?

— Достаточно.

Уходя, Нарцисса быстро и легко поцеловала его в уголок губ. Разновидность дружеского прощания. Она даже в присутствии Драко позволяла себе подобное со старыми приятелями.

Ещё во время совместной аппарации Нарцисса заметила неладное, но списала это на эмоции от встречи. Конечно, они отвыкли друг от друга. Она не стала бы «вторгаться в его личное пространство» при детях, в доме Люциуса. Но всё же... Нарцисса надеялась, что если постепенно и ненавязчиво сокращать дистанцию, отстранённость удастся преодолеть. Через недельку-другую у него пройдёт... это.

ЭТО не прошло. Ни через неделю, ни через месяц.

Со мной что-то случилось, сомнений больше нет. Эта штука выявилась

как болезнь, а не так, как выявляется нечто бесспорное, очевидное. Она

проникла в меня исподтишка, капля по капле: мне было как-то не по

себе, как-то неуютно — вот и все. А угнездившись во мне, она затаилась,

присмирела, и мне удалось убедить себя, что ничего у меня нет, что

тревога ложная. И вот теперь это расцвело пышным цветом.

Жан-Поль Сартр, «Тошнота»

Жизнь постепенно налаживалась. Снейп переговорил с юристами. Его предположение подтвердилось — судебное решение об аресте счетов могло быть оспорено. На подготовку документов требовались время и деньги, а для ускорения процесса — большие деньги. Галлеоны на взятку Северус добыл как порядочный, законопослушный гражданин — взял кредит. В проправительственном банке ему отказали, зато в оппозиционном управляющий лично назначил аудиенцию. Это был чернявый крючконосый гоблин, похожий то ли на крошку Цахеса*, то ли — страшно сказать — на сплющенную копию самого Снейпа. Глумливое подсознание напомнило Северусу про чёрного ферзя и шашку. Нет уж, пусть лучше Цахес!

Цахес поил отменным кофе и настойчиво предлагал спонсировать предвыборную кампанию. Снейп благодушно пил третью чашку, улыбался, на вопросы отвечал уклончиво. Чтобы улыбка выходила понатуральней, представлял свою рожу на предвыборных плакатах на фоне строящихся заводов и колосящейся ржи. С Кингсли аналогичные колдографии выходили, мягко говоря, не очень. Ряха растекалась по плакату, как подтаявший шоколад, и заполняла его целиком, не оставляя места ни полям, ни заводам. Что там ещё обычно подсовывает нам наглядная агитация? Ах да. Дети! Дети — наше будущее. Снейп вообразил себя с лучезарным оскалом, указывающим дорогу в светлое будущее опрятным розовощеким школьничкам. Это уже был перебор. Удерживать выражение лица в рамках вежливой заинтересованности стало практически невозможно. Цахес принял плохо скрываемое веселье на свой счёт и скосил взгляд на отполированную до зеркального блеска боковую поверхность минибара — проверить, не застряло ли что-нибудь между передними зубами. Снейп пообещал рассмотреть предложение о спонсорстве со всей возможной серьезностью, тщательно взвесив все «за» и «против», уже мысленно взвешивая на ладони мешочек с галлеонами. Благодарно принял в качестве залога дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества кредит по сниженной на четверть процента ставке.

После «разморозки» счетов жизнь стала налаживаться удвоенными темпами. Часть денег Снейп довольно выгодно, как потом выяснилось, вложил в акции «Даркмэджикэнтерпрайз». Компания разрабатывала средства слежения и контроля над тёмной магией. Нарцисса официально зарегистрировала основанный ею и существующий исключительно на благотворительных началах «Фонд Помощи Выжившим». Некоммерческую организацию для краткости переименовали в «Фонд Выживших» и объявили аферой, затеянной ради отмывания грязных малфоевских денег. Слова словами, а на деле от грязных денег никто не отказывался. Взятки потекли рекой. Мутный зеленоватый поток пенился золотом, затекал в папки, конверты и секретеры, открывал все двери. Для Драко придержали сравнительно скромное место в министерстве. Кабинет на первом этаже основного корпуса. Восхождение по мраморным ступеням к креслам с высокими спинками обещало быть долгим. Драко не прельщала перспектива многолетнего добросовестного бумагомарательства «в ожидании Годо» и толкотни у парадных лестниц, которые, как в Хогвартсе, иной раз без предупреждения меняли направление. Вот если бы найти лестницу пожарную, а лучше сразу аварийный лифт, доставляющий на верхний этаж в обход других достойных господ... Но пока Драко был увлечен «Даркмэджикэнтерпрайз». Мечтал заполучить контрольный пакет акций и сменить название. Снейп его в этом поддерживал.

Пэнси удалось устроить на медицинские курсы. Она и правда была умница. Дневала и ночевала в хирургическом отделении Мунго. В Мэноре мисс Паркинсон практически не видели, что было, несомненно, к лучшему, поскольку Астория, напротив, зачастила. Светило магической кардиохирургии, мотивированный непристойно щедрыми пожертвованиями от Фонда Выживших, взял Пэнс в ассистентки. Вскоре девушка уже смогла самостоятельно оплачивать комнату в общежитии, и переехала окончательно. Общага располагалась неподалеку от Мэнора, в пределах шагово-аппарационной доступности, но всё равно прощание покидающей «дворянское гнездо» Пэнс с остающимся Снейпом было долгим и слезливым. С Драко Пэнс не разговаривала.

Крэбб в плане трудоустройства оказался безнадёжен, и репутация родителей-упивающихся была здесь совершенно не при чем. В итоге Винса признали негласным начальником службы безопасности Мэнора, назначив ответственным за гриффиндорские посылки и письма. Обезвреживать взрывоопасные объекты Крэбб научился быстро и лихо. С письмами дело обстояло несколько хуже, но спустя пару недель молодой человек уже вполне уверенно сортировал почту, отправляя прямиком в камин красные с золотым тиснением конверты анонима-графомана.

«Эдак скоро читать научится!» — думал Снейп не без гордости за бывшего студента.

Избавиться от Риты Скитер оказалось проще всего. Кусты магнолии под окном Сев обработал инсектицидом.

Единственное, что никак не желало устраиваться и налаживаться, — это отношения с Нарциссой. Можно сказать, всё становилось только хуже. Первоначальная теплота между ними практически сошла на нет.

Отношения — это в некотором смысле почти самостоятельные живые организмы. Тонкие до неразличимости ниточки нервов тянутся от одного к другому. Переплетаясь и соединяясь синапсами, они превращают сердца в сообщающиеся сосуды эмоций, переживаний. Если ниточек много, чувства переливаются по ним как по капиллярам — свободно. Распределяются равномерно. В сообщающихся сосудах уровни выравниваются. Когда сердца бьются согласованно, натянутые нити вибрируют, колеблются гармонически и гармонично, рождая музыку, тона́, полутона́ и обертоны.

Нарцисса чувствует, что их с Северусом ритмы в противофазе. Интерференция гасит её сигнал, и он не проходит. Колебания затухают, музыка затихает. Нарцисса упорна, очень старается достучаться до Снейпа, даже докричаться. Выходит из себя. Но это как пытаться прикурить на ветру. Вспышка — и ничего. Пламя слишком дрожит и бьётся, слишком неустойчиво. Гаснет мгновенно.

Северус ни о чем таком не думает. У него просто болит горло. Шрам. Это ноющая, тянущая, тягостная боль. Глухая, тупая и изматывающая. Снейпу хочется разодрать горло в кровь, развести края раны пошире и выпустить её, но боль так просто не выгонишь. Она не поверхностная, не подкожная — засела, затаилась, а может, заперта очень глубоко внутри. Она прячется — или запрятана — где-то в сонной артерии. Затихает днём и расходится к ночи, являясь Снейпу во снах, которые больше не похожи на откровенные, яркие и красочные кошмары военного времени. Нет даже желтых глаз. Вообще ничего нет. Только серость, морок, муть. Перед самым пробуждением Снейпу кажется, что в ногах его копошатся липкие гады. Не змеи, что-то совсем мелкое. Мелкие бесы. Черви.

Снейп проанализировал свои ощущения и пришёл к выводу, что боль под шрамом — психосоматическая.

*Крошка Цахес, по прозванию Циннобер — персонаж Э.Т.А. Гофмана.

Фразу «в ногах копошились липкие гады» я позаимствовала у С. Довлатова.

Как жаль, что тем, чем стало для меня

твое существование, не стало

мое существованье для тебя.

Иосиф Бродский, “POSTSCRIPTUM”

Решение о переезде во Францию пришло само собой. Нарцисса обнародовала его практически в последний момент, когда билеты были уже забронированы, но ещё не выкуплены. Только три билета, Винсента она не берёт. Пристроит к приятельнице в охранную фирму. Драко ехать не хотел. Не из-за Астории, про которую Нарцисса забыла, конечно же, по чистой случайности, и не из-за вакансии в министерстве — та благополучно подождёт годик. «Фонд Выживших», который в последнее время всё чаще называли «Фондом Выживших Упивающихся» или просто «Фондом Упивающихся», сосуществовал теперь с «Даркмэджикэнтерпрайз» в плодотворном симбиотическом союзе. Драко мечтал об их окончательном слиянии в некий единый конгломерат — фонду нужен был полностью подконтрольный отдел исследований и разработок. Юридический статус новой организации ещё предстояло прояснить, однако целая команда пиарщиков уже работала над созданием благоприятного имиджа.

Снейпа известие о том, что он приглашён проследовать за Нарциссой во Францию, изумило лишь поначалу. Сев давно догадывался о намечающейся передислокации по косвенным признакам, и резонно предположил, что это будет использовано как повод для окончательного расставания. Дела улажены, его вмешательство больше не требуется, миссия выполнена, время настало, час пробил. Час быка. Или Час волка? При ближайшем рассмотрении настойчивое желание Нарциссы непременно ехать вместе выглядело не столь уж нелепо. Нелогично, но объяснимо. Так уставшие друг от друга любовники на грани разрыва от отчаяния внезапно женятся.

Они закрылись в кабинете Люциуса. Драко не стал мешать, даже подслушивать не стал. Он всё поймёт по маминому лицу. Конечно, Драко видел, с крёстным что-то не так. Убеждал себя: «дело в маме». Они ведь всё время ругаются. Точнее, мама ругается, а Сев молчит. В точности так же было с отцом. Мысль о том, что Сев занял место отца, по-прежнему казалась кощунственной, но при этом Драко отчетливо понимал: он не хочет потерять и крёстного тоже. С мамой или нет, Сев — член семьи. Семью Драко готов защищать до последнего. Осталось понять, от кого.

Нарцисса вышла из кабинета. Бесстрастная. Равнодушная. Опустошённая. Глаза сухие, но у Драко упало сердце.

— Он не едет?

— Нет. Оставь его, Драко. Может, так лучше.

«Чёрта лысого оно лучше!».

Снейп полулежал в кресле у камина. Планомерно уничтожал бренди.

— Сев, что между вами происходит?

— Ничего... Когда-то происходило, а теперь ничего. Ты же знаешь.

— Хочешь сказать, это из-за меня? Нам давно следовало всё обсудить, но я думал, ты и так понимаешь.

Молчание.

— Я не против.

Молчание.

— Я сказал, что не против. Зеленый свет, слышишь? Будь с ней. Вы должны быть вместе!

— Я слышу. Не кричи.

— И?

— Я хочу, чтобы ты знал, когда мы с Нарциссой встречались, с моей стороны это не было блажью, сиюминутным увлечением. Я сожалею о том, что предал тебя и твоего отца, но я очень её любил. И сейчас люблю, только как друга.

— Ты из-за Беллы, да? Мама знает, что у вас было. Это ничего.

— Белла совершенно не при чём. Нарцисса хочет уехать, чтобы начать всё сначала.

— Начать сначала с тобой! Без тебя не́чего начинать.

— Ну как же... Жизнь, пардон за пафос.

— Ты хочешь новую жизнь, в которой нет места нам?

— Да. Прости.

Драко в замешательстве.

— Я не могу сейчас бросить маму, отправлюсь с ней, но больше двух месяцев виноделия от безделья вряд ли выдержу. Я вернусь.

— Драко, я съеду к тому времени. Собственно, я уйду сегодня.

— Что? Куда?

— Поживу среди магглов.

— И когда ты это решил?

— Давно решил, только всё время откладывал, медлил. Ждал чего-то. Я решил это в тот день, когда вышел из аврората.

— Но мы ведь будем видеться?

— Не думаю, что это хорошая идея. Нет.

— Какого черта?

— Как тебе объяснить... Я хотел бы родиться заново. Стать другим человеком. А старые связи и знакомства — это я прежний... Похоже, сегодня вечер пафоса, банальностей и штампов. Сам себя не узнаю. Может, в бренди что-то подмешано... джин «Победа*»... Ха.

— Точно, ты пьян! А ещё у тебя кризис среднего возраста. Поговорим завтра.

— Да, я пьян, и у меня определённо кризис — всё-то ты знаешь! — но до завтра он не пройдет. И вообще, не будет никакого завтра. В смысле, меня здесь уже не будет. Уеду ночью.

— Что, уже и документы маггловские заказал?

— А как же.

Секундного промедления Драко не заметил.

— Сев.

— Мм?

— Ты думаешь, что будешь счастлив без нас?

— Возможно. Я должен попробовать, — Снейп поднимает на Драко мутные глаза. — Я буду чертовски скучать, но так надо.

*Из Оруэлла, «1984». В первых главах измордованный жизнью главный герой, нонконформист в душе, на людях изъясняется штампованными идеологически выверенными фразами, пьёт омерзительный кофе «Победа» из универсама. Упоминаются также джин «Победа» и сигареты «Победа».

В физике и метафизике термином «кротовые норы»

обозначают гипотетические взаимосвязи между далеко

отстоящими друг от друга областями пространства-времени.

Оксфордский энциклопедический словарь

Снейп мог бы сразу аппарировать к отелю, но ему захотелось пройтись по бульвару. Было рано, холодно и сыро. Мокрые стволы деревьев толстыми маслянистыми змеями тянулись к светлеющему небу, а их тени цеплялись за ноги замешкавшихся прохожих, обвивая наподобие дьявольских силков. Март — отвратительное время. К зимней благородной чёрно-белой лаконичности оттепель добавила неуместные оттенки коричневого. Проталины как подпалины. С Белоснежки лоскутами сходит кожа. В проглядывающее подгнившее бурое мясо всматривается изголодавшийся по весенним краскам прохожий. Выискивает прозелень. Находя, внушает себе, что это не слежавшаяся прошлогодняя трава, а первоцвет, ростки новой жизни. В голове у Снейпа вертелась строчка: «Навязчивый привкус неспелого лета с обветренных дней не стереть». Откуда это, он не помнил.*

Из полуподвального клуба вывалились пошатывающиеся, лобызающиеся молодые люди. За ними тянулся шлейф сигаретного дыма и басов. Утренний свет был для них слишком резок, глаза слезились. «Мартовские кроты», — подумал Снейп, и вспомнил, как сам впервые выполз на свет божий после двух недель в аврорате. Какая-то часть его — маленькая, стыдная, уродливая часть хотела обратно в нору. Снейп снова представил себе бескрайнюю равнину шахматной доски. Плоскость больше не казалась гладкой и глянцевой, как покрытое лаком дерево — она вся была в рытвинах. Холмики кротовых нор походили на вскрывшиеся нарывы. Из каждого сочилось... воспоминание.

Рука Снейпа непроизвольно потянулась к шее. Он поправил шарф. Даже теперь, когда его магия полностью восстановилась, среди магглов он чувствовал себя лучше; чувствовал нечто, объединяющее его скорее даже не с магглами, а со сквибами. Уязвимость.

Что, если действительно заказать новые документы? Подыскать квартиру. Ещё вчера на вопрос «Где жить?», Снейп отвечал себе просто: «Нигде». После вчерашнего было тошно. Не столько от бренди, сколько от разговоров на закуску. Снейп закурил, чтобы стало еще тошнее, и неспешным шагом направился к отелю.

Предполагал ли Снейп, что Поттер тоже задавался вопросом о его дальнейших планах? Опасался ли? Откровенно говоря, Поттер не выпускал Снейпа из виду с самого освобождения. Издалека следил за всеми перипетиями и шумихой вокруг Фонда Упивающихся. Задействовал Риту Скитер как внештатного сотрудника аврората, чтобы держала в курсе обстановки в Мэноре. Даже несколько раз обедал с Нарциссой. Если миссис Малфой и удивилась приглашениям с пометкой «совершенно секретно», то виду не подала — Поттеру она обязана тем, что Люциус избежал бесславного конца, а Северус остался жив и в целом здоров, по крайней мере, физически. Поттер узнал одним из первых и про скорый отъезд Малфоев, и про намерение Снейпа обосноваться в маггловском Лондоне. В соответствии с последним распоряжением министерства, каждый покидающий магическую Британию на длительный период, тем более находившийся прежде под следствием, обязан был известить местные органы власти. Поттера насторожило, что Снейп не затребовал документы. Касательно постоянного жилья также не предпринято ничего. Собственные средства профессора по-прежнему скромны. Непредусмотрительность, безалаберное отношение к министерским требованиям и транжирство с отелями — это вовсе на него не похоже. По аврорским каналам Гарри отследил передвижения профессора и добыл адрес отеля.

Стоя перед дверью номера, Гарри делал дыхательную гимнастику. Их первый разговор после злополучной ночи в аврорате. Гарри нервничал. * * *

Строчку я взяла из «Околоноля» Суркова и немного переделала. Снейп её, скорее всего, придумал сам.

**Обращаюсь к тем читателям, которые ждут НЦы ещё с главы «Второе признание мистера Дарси» — словами Джона Фаулза из сборника эссе «Кротовые норы»:

«Викторианские писатели великолепны, и все же почти все они... потерпели позорное поражение в одном и том же: нигде в «респектабельной» викторианской литературе (а большинство порнографических сочинений основано на сценах в борделе или на описаниях XVIII века) не увидишь персонажей в постели. Мы не знаем, как они занимались любовью, что говорили друг другу в самые интимные минуты, что они тогда чувствовали».

Дорогой читатель, в следующей главе кое-что будет!

От автора: мелкие, но смачные НЦовые детали я добросовестно сплагиатила у carolinelamb и berenica. Большое им спасибо, почёт и уважение!

Перед прочтением данной главы настоятельно рекомендую заглянуть в саммари-арт http://www.pichome.ru/image/VT всем, кто ещё этого не сделал.

Предупреждение: ненормативная лексика.

— — — — — — -

Снейп выглядит заметно лучше. Цвет лица как будто более здоровый, или это эффект влажной кожи. Он только из душа. Мокрые волосы взлохмачены и кажутся слегка вьющимися как тогда, в аврорате. Одна прядка прилипла к виску — как тогда, в аврорате. С неё срывается капелька, скатывается, скользит вдоль скулы к шее, где змеится и бугрится косой багровый шрам. Не помогла настойка бадьяна. Снейп, ошарашенный появлением Поттера и на несколько секунд замерший в дверях, опомнился. Захлопнул дверь.

Вот и всё. Самое короткое «объяснение» в истории «пошлейших мелодрам». Стоило ли так волноваться? Во всяком случае, Снейп в порядке, резать себе вены вроде бы не намерен. Можно и уйти, однако Гарри уже настроился на кульминацию. Он снова отчаянно барабанит в дверь.

— Я по поводу Малфоев!

Несколько минут ничего не происходит, но Гарри уверен, Снейп его слышал. Дверь приоткрылась. Прежде чем юркнуть в номер, Гарри зачем-то оглянулся на пустой полутёмный гостиничный коридор.

— Про Малфоев — уловка. Наплел, чтобы я тебя впустил, так? Вздумаешь меня шантажировать, я сам обнародую нашу историю. Ещё неизвестно, кому будет хуже.

«Говорит как человек, которому нечего терять».

— Так за каким чёртом ты притащился?

Гарри делает несколько робких шагов к опустившемуся в кресло Снейпу, но его останавливает резкий окрик.

— Не приближайся! Стой, где стоишь. Моя магия при мне. Я больше ничего тебе не должен, и я... больше тебя не боюсь.

Гарри хочется разрыдаться.

—Я... Вы... ты...

Снейп картинно, зло и нетерпеливо закатывает глаза.

— Я беспокоился.

Долгая пауза.

—А знаешь, у меня до сих пор в голове не укладывается. Объясни мне, Гарри, как ты... Зачем?!

Снейп сам преодолевает расстояние между ними.

—Как ты мог? Нет, не молчи. Ответь мне! КАК ТЫ МОГ вообще? Щенок!

Он завелся мгновенно, словно уже несколько часов себя накручивал. Словно появление Поттера не было такой уж неожиданностью.

— Унизить меня хотел, за школьные обиды поквитаться? Ну вставил бы мне разочек, чёрт с тобой. Но это многочасовое измывательство!

На самом деле то, что показалось Снейпу вечностью, длилось не так уж и долго.

Гарри прижат к стене. Кровь стучит в висках, в груди что-то давит, стягивает и колет. В горле медленно застывает расплавленный свинец.

Снейп орет, почти срываясь на звериный рык.

—Фистинг, блядь! Пробка, блядь, от вина! «Двигайся», блядь, «не зажимайся»! — каждое «блядь» сопровождается ударом в морду. — Где ты только набрался всего этого? Порнухи немецкой насмотрелся? Пошёл на хер отсюда!

Поттер выкатывается из номера, размазывая кровь по лицу.

Ярость Снейпа, бессмысленная, беспощадная и бессильная, нашла выход, но сам он выхода не видит. Обливиэйтить Поттера тысячу раз поздно. На конфудусы его проверяют ежедневно на входе и выходе из аврората. Единственное, что успокаивает — Малфои уезжают, но если всплывут подробности злоключений Снейпа, тень скандала дотянется и до провансальских виноградников. Накроет всех. Оставаться в Мэноре после аврората было безответственно. Уязвимость — это болезнь. Передаётся не только половым путем, но и контактно-бытовым в широком смысле.

Снова стук в дверь. Снейп распахивает её, уже войдя в новую фазу бешенства. Рука сжимает палочку.

— ЧТО ЕЩЁ?

— Сэр, от вас только что вышел молодой человек, весь в крови. От помощи он отказался, но... У вас всё в порядке?

Портье перепуган не на шутку. И правильно — Снейп чудом его не убил.

* * *

Поттер привычно накачивался «Джонни Уокером» и вспоминал злополучную ночь в аврорате. Он вспоминал её каждый день, в излюбленном баре.

— — — — — — — — — — — — — — —

Стягивая с него футболку, Гарри отметил полное отсутствие волос на теле и впервые обратил внимание на отсутствие щетины. Можно было давным-давно догадаться о резистентности и антидотах — к заключенным ведь не применяли бреющие чары. Но неужели Снейп стал бы тратить магию по такому ничтожному поводу? Сев бесцветным голосом покорно растолковал про зелье, позволяющее раз и навсегда избавиться от нежелательной растительности. Поразительно, что он думает —или когда-то думал — о таких вещах. Неряха и кокетка. Впрочем, юность Снейпа ведь пришлась на конец 70-х — начало 80-х. Боуи, мода на андрогинность. Гарри представил тонкие губы испачканными кровью. Ярко-красные, словно накрашенные. Он вспоминал об этом каждый день. Конечно, он хотел унизить Снейпа, но не собирался заходить слишком далеко. И тем не менее, он трансфигурировал оказавшуюся под рукой связку ключей в тюбик помады.

— Поттер, ты совсем охуел?!

Попытка освободиться имела неожиданные последствия. Снейпа скрутила судорога. Гарри в первую минуту просто испугался, а потом понял, что происходит, и испугался до жути. Непреложный обет! «Не спорить, делать всё, чего хочет Гарри, иначе...»

Гарри на коленях перед распластавшимся по полу телом.

Хриплое дыхание постепенно выравнивается.

— Снейп... О, дьявол, я не хотел! Северус, скажи что-нибудь.

Неопределённое движение ослабевшей руки. Гарри вкладывает в неё свою палочку. Магия Снейпа и так была практически на нуле, но всё же... хоть что-нибудь!

— Люмос.

Крохотная искорка вспыхнула и погасла. Гарри выдохнул.

И как теперь быть?

«Аккуратнее выбирайте выражения, Поттер».

Поттер, ты кретин!

Насколько буквально следует трактовать слова клятвы? И какие там были слова? «Делать всё, что я говорю» или «всё, чего я хочу»? А если такое даже вслух произнести невозможно? Шлепок. «Северус, ты выглядишь абсолютно непристойно».

Cнейп не смотрел. Открыл глаза только когда не мог больше терпеть, и обратил на Гарри свой обычный взгляд. Сосредоточенный, пронизывающий. Он так смотрел на Гарри в школе. Перед окклюменцией. Перед экзорцизмом. Никакой белёсой мути, поволоки. Бездонные темные глаза.

— Гарри, пожалуйста, хватит...

Потом Снейп долго не мог заставить себя встать и одеться. Лежал на спине, прикрывшись поттеровской алой аврорской мантией. Когда Гарри в последний раз коснулся его, развел и согнул в коленях ноги, чтобы навести диагностические чары — даже не вздрогнул. Просто замер, застыл.

— — — — — — — — — — — — — — —

«Кретин? Хуже. Я подонок». Гарри влил в себя остатки виски и аппарировал в Мэнор.

* * *

Теперь видео по ссылке https://www.youtube.com/watch?v=Z0g9NCFHw4c — Северус один в отеле вечером. Немного успокоился, «отошел» от визита Поттера, зато паранойя разыгралась. Смотреть обязательно!

Второе видео — долгожданная «Karma Police»: https://www.youtube.com/watch?v=9Ay699qcSb4. Гарри надирается в пабе. Самобичевание. Клип большинство и так знает, но всё равно.

P.S. Cобытия, о которых вспоминает пьянствующий Гарри после разговора в отеле, имели место, конечно же, между главами 12 и 13.

— Гарри, может, вам прилечь? Как вы вообще умудрились аппарировать в таком состоянии?

— Я сильный маг!

— Сильный, сильный. Тома бы точно перепил. Драко, помоги мне его уложить.

— Я его одним ударом уложу, да неспортивно как-то. Сам упадёт.

— Хорек разбушеваааался.

Потти и в лучшем виде вызывал брезгливость, а сейчас Драко просто решал для себя, что ему жалко меньше: диван или ковер. Времена самозабвенной вражды и ненависти на грани любви давно прошли. После 5-го курса — Отдела тайн — это уже чистая, дистиллированная ненависть без оттенков и граней.

— Молчи, ушлёпок! Я бы тебя в окно левитировал, но тогда ты гарантированно заблюёшь магнолию, а она после антипапарацци обработки и так загибается.

—Нарси! Нарси, а я к вам вообще-то...

—Да ты что! Не ошибся, Потти? Может, ко мне всё-таки? Мам, посмотри, ему уже кто-то вмазал сегодня, и он явился за добавкой.

— Это Он вмазал. И правильно сдееелал.

— Кто «Он»?

— Я подонок, — торжественно и невнятно сообщил Поттер доверительным шёпотом, явно вознамерившись расплакаться.

Типичный для алкашей мгновенный переход от развязной весёлости к безудержной слезливости.

Гарри попытался схватить Нарциссу за рукав.

— Не бросайте его сейчас! Ему стыдно и страшно. Вы нужны ему.

Нехорошее предчувствие появилось у Драко, как только Поттер материализовался на ковре их гостиной. Теперь же ему было откровенно наплевать на неспортивное поведение.

—Легилименс!

Щиты Поттера ослаблены обильными возлияниями, Драко входит в его сознание как нож в масло.

«Фистинг, блядь! — удар — Пробка, блядь, от вина! — удар — "Двигайся", блядь, "не зажимайся!". Как ты мог вообще?» — Удар. Удар. Удар. Это уже не Снейп.

Нарцисса оттаскивает Драко.

— Что ты творишь?! Оставь его.

— Ты не знаешь, что он сделал!

— Что бы там ни было, он помог Люциусу. Прекрати немедленно, ты ему нос сломаешь!

— Отцу помог! Ага. Я вот всё думал, с чего бы это. Кто и чем за это заплатил. Мам, Северуса нужно срочно найти.

Легилименция Нарциссы острее, точнее, прицельнее. Ей, как и Драко, достаточно одной сцены.

— Я знаю этот отель.

Нарцисса аппарирует.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Этот день для меня как агония,

И тоска по тебе не сравнится с бетонной стеной.

Я лежу головой в луже облака,

И люди кружат вокруг

По часовой.

Ты помнишь наши скитания, —

Слёзы и сны на полу, бездонные страны.

Возвращайся скорее домой!

У каждого свои демоны,

Возвращайся скорее домой,

И укрой себя мной,

Чтобы вылечить раны.

Диана Арбенина, «Демоны»

Просто закрыть дверь перед её носом Северус не может — Нарцисса ничем не заслужила подобного обращения. Он смотрит выжидающе. Что ему сказать? Сказать как есть — нельзя. «Внезапно поняла, что не хочу тебя отпускать»? Действительно, внезапно. Конечно, он свяжет её появление с визитом Поттера несколькими часами ранее, и выставит вон с убийственной вежливостью. Лучше всё же правду, но дозированно.

— Я говорила с Поттером.

Вот теперь он попытался захлопнуть дверь. Нарцисса не позволила — она этого ожидала.

— И? — Сев взял себя в руки, только нижнее веко чуть подергивается. Что-то с лицевым нервом?

— Он был очень взволнован. — Да, дозировано, и разбавив ложью. — Ничего толком не объяснил. Сказал только, что я нужна тебе.

— Ему-то откуда знать? — Тон ледяной. Взгляд настороженный. В глубине черных глаз затаился страх.

— Утверждает, что в аврорате допрашивал тебя под веритасерумом.

Сев колеблется, верить или нет. Пауза тянется и тянется, как тошнотворная карамель, склеившая губы, сдавившая челюсти и превратившаяся в камень. В бетон.

— Это правда? Что я нужна тебе.

Нарцисса смотрит ему в глаза. Очень уверенно. Если Сев заметит неловкость с её стороны, почувствует фальшь, всему конец.

Снейп отводит глаза и сам отходит, пропуская Нарциссу в номер.

Она накрывает узкой ладонью его изуродованную руку. Целует его пальцы. Осторожный, почти невесомый поцелуй в губы. У него легкое дыхание. Запах травяного чая и, едва заметный — табака. Ещё какой-то совершенно особенный, но почти неуловимый аромат его кожи. Ей представляется полудикий, заброшенный сад после дождя. Мокрые листья отцветшей сирени. Кора липы.

— Я скучала.

От его футболки немножко пахнет потом. Нарциссу даже это возбуждает.

В постели человек, как правило, такой же, как в жизни. Сев любит игру. Он изобретателен. Не слишком настойчив, ведёт ненавязчиво, прислушиваясь к её ощущениям как к своим и предугадывая её желания. А ещё его заводят грязные словечки. Точнее, раньше так было. Как это будет у них теперь, она не представляет. Неважно. Они лежат рядом на покрывале, почти не касаясь друг друга. Она перебирает его грязноватые волосы, наслаждаясь той степенью близости, к которой он готов. Нарциссе после месяцев отчуждения даже это казалось недостижимым, невозможным.

Она, наверное, слишком нежна и осторожна, потому что он догадывается.

— Ты знаешь. — Он резко поднимается, отходит в другой конец комнаты. — Господи. Ты знаешь! Уходи.

Северус стоит к ней спиной, но по тому, как он, ссутулившись, тяжело опирается руками о высокий подоконник, Нарцисса понимает: ему плохо. Нарцисса обнимает его сзади. Прижимается всем телом. Крепко-крепко. Зарывается лицом в его волосы. Запах дыма и запах сада после дождя.

Это странно, что робкие прикосновения вгоняют в панику, а крепкие объятия, наоборот, успокаивают. Серо-красная рябь постепенно отступает.

— Понимаешь, я до последнего рассчитывал выкрутиться. Или просто не верил, что такое может произойти. Поттер, он же... мальчишка! Хорошо, Лили не дожила. Но я позволил этому произойти. Тебе должно быть противно.

— Не говори так, ведь я... люблю тебя.

Даже после этих слов — тем более после них — Снейп не может к ней повернуться. Никогда больше не сможет.

Нарцисса касается рукой его шеи. Шрама.

— Это тоже он сделал?

Снейп мягко высвобождается и снова отходит.

— Нет, конечно. Это я сам.

Дверь номера распахивается, на пороге появляется Драко.

— Мам! Сев! Мерлин, еле нашел вас. Вы... всё нормально?

Снейп смотрит в ужасе на руки Драко.

— Это не моя кровь.

Нарцисса тоже смотрит в ужасе.

— Да жив он, жив! — Драко снова оборачивается к Снейпу. — Хочешь сам его прикончить?

«И он тоже знает, — мысленно констатирует Снейп, мечтая провалиться в тартарары, — ну и как теперь с этим жить?».

— Хотел бы, справился бы без твоей помощи. Нет, Драко, исчезновение такого человека, как Поттер, скрыть не удастся. За героем магического мира следят слишком пристально. К тому же, я отчасти сам во всем виноват.

— Сев...

Смотреть на Драко — невыносимо. Ещё хуже, чем с Нарциссой.

— Ты осуждаешь меня?

— Нет.

— Хорошо. Тогда так: если ты хочешь продолжать со мной общаться, мы больше никогда об этом не заговорим. Я бы наложил Обливиэйт, да жаль твою светлую голову.

— Но ты ведь ничего с собой не сделаешь? В смысле... Всё будет хорошо?

Снейп нашёл в себе силы усмехнуться.

Трогательную сцену прервал вежливо-настойчивый стук в дверь. Снейп узнал этот стук и отправил Драко в ванную — смыть кровь и сменить заляпанную одежду.

— Сэр, в ваш номер только что зашёл молодой человек, весь в крови. Не вызвать ли скорую... метрдотеля? Полицию?

Снейп уже понял, чего от него хотят, и покорно достаёт бумажник.

— Не надо никого вызывать.

Драко в Севиной футболке и подвёрнутых джинсах выскользнул из ванной в коридор, где зеркало побольше, и можно полюбоваться своим отражением в полный рост.

— Маггловщина, — выказал он притворное отвращение. — ПапА не одобрил бы.

— Зато девочки одобрят.

Снейп достает виски из мини-бара.

— А можно мне тоже? — оживился Драко.

— Только если на руки.

Дезинфекция действительно не помешала бы, но Драко досадливо морщится.

— Мал ещё! — пытается морализировать Снейп. — И вообще — имей совесть. В твоём распоряжении все погреба Мэнора, как минимум, до утра.

Воспитательная тирада вышла скомканной и непоследовательной, но вискарь Снейпу и самому пригодится. Заказать в номер ещё возможности нет — последнюю наличность он только что отдал портье.

— До утра? То есть ты вернёшься?

— Посмотрим.

— Чем же все это окончится? — Будет апрель.

— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.

Я уже слышал, и слух этот мною проверен,

будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует? — Следует жить,

шить сарафаны и легкие платья из ситца.

— Вы полагаете, все это будет носиться?

— Я полагаю, что все это следует шить.

Ю. Левитанский*

Снейп не вернулся. Нарцисса тоже. О несостоявшемся переезде в Прованс вскоре стало известно, и про Нарциссу ходили самые нелепые слухи. По одной из версий, безутешная вдова ушла в маггловский монастырь. Слухи о Снейпе были также предсказуемо невероятны. Он то ли готовился составить Кингсли конкуренцию на предстоящих выборах, то ли сосредоточился на воссоединении Упивающихся и подготовке теракта, от которого содрогнётся вся магическая Британия. А потом вышла скандальная статья в Пророке. Снейпа и безутешную вдову засняли в парижской маггловской кофейне. Через неделю вышла ещё одна скандальная статья — о том, что Гарри Поттер скупил и сжёг весь предыдущий тираж Пророка. Последнее было не совсем верно — один экземпляр Гарри оставил. На колдографии, хранящейся у Поттера в ящике стола за семью магическими замками, Снейп в профиль. Сидит за столиком. На нём легкий джемпер, джинсы, кеды. Шарфик повязан на французский манер. Снейп допивает кофе и протягивает руку к невидимой Нарциссе (половина колдографии оторвана), чтобы смахнуть крошку с ее губ. Затем словно почувствовав на себе посторонний взгляд, оборачивается к притаившейся за рекламным щитом Рите Скитер и долю секунды смотрит точно в камеру, прежде чем аппарировать. Мгновение прямого зрительного контакта. Гарри ловит это мгновение снова и снова.

— — — — — — — — — — — — — — —

В тот день в кафешке Снейп был непозволительно, бессовестно... счастлив.

Утром они виделись с Драко. Если бы Малфой не притащил на встречу супругу, всё было бы и вовсе прелестно. Снейп ничего не имел против Астории, но Нарциссу невестка, точная копия её самой в юности в том, что касается высокомерия, снобизма и, что особенно важно, внешности, раздражала безмерно. Умная, впечатлительная, острая на язык, но при этом скромная Пэнси импонировала Нарциссе куда больше. Драко тоже уважал подругу детства за характер и не вычеркнул из своей жизни. Они иногда встречались. Что там происходило, никто не знал, но друзья семьи подшучивали: «Драко весь в мамочку».

Крэбб вернулся в Мэнор в качестве личного телохранителя Драко. Как новоиспечённый глава возникшего на руинах «Даркмэджикэнтерпрайз» научно-исследовательского проектно-технологического предприятия по производству средств защиты от темной магии «Новая жизнь», Драко нигде не появлялся без охраны. Предприятие народная молва окрестила «Новой жизнью УПСов».

Несмотря на имиджевое фиаско, акции компании росли в цене. Если Снейп решится участвовать в авантюре выборной гонки в конце года, услуги крошки Цахеса ему уже не понадобятся. Он не думал об этом всерьез, даже не был уверен, что вернётся в магическую Британию. Взял небольшой тайм-аут. Устроился по липовой лицензии маггловским психоаналитиком, а вскоре уже практиковал как терапевт. Нарциссу такой поворот событий порадовал и обнадёжил — иногда проще решить собственные проблемы, переключившись на чужие. Сама Нарцисса не занималась ничем, и получала от этого огромное удовольствие. Да, она никогда не работала, но жизнь матери-жены-хозяйки и жизнь содержанки при любимом мужчине — совсем не одно и то же. В новой роли Нарцисса чувствовала себя моложе. Пока Сев психоанализировал, она гуляла по бульварам, посещала выставки и читала Франсуазу Саган.

Нарцисса подозревала, что уклон Северуса в терапию имеет не только лично-драматические корни, но связан также и с Беллой. Снейп это отчасти признал. Объяснил, с каким трудом въезжал почти год назад в маггловскую фармацевтику. Не пропадать же познаниям.

На самом деле Снейп отрабатывал на магглах своё последнее изобретение — неотслеживаемый конфудус. Если это и было аморально, пациенты не жаловались. Блестящая идея усовершенствования конфудуса пришла ему в голову наутро после рокового объяснения в отеле, когда их в третий раз потревожил проклятый портье.

Той ночью Снейп и Нарцисса спали вместе. Рядом. Не касаясь друг друга, но в одной постели. Пройдет ещё несколько дней, прежде чем они будут сообща решать проблему его утренней эрекции, а тогда просто спать рядом уже было большим шагом. Утром они курили прямо в постели. Руки Снейпа давно пришли в норму, в смысле подвижность вернулась, но привычка выкуривать одну сигарету на двоих, передавая друг другу, осталась. Про антидымовые чары они, разумеется, забыли. Когда сработала сигнализация, ушлый портье нарисовался в дверях так быстро, словно всю ночь продежурил у номера, в котором пролегла его персональная золотая жила.

Принесли счёт. Официант грациозен как вопросительный знак, чопорен, носат и длинноног как аист. Так же чёрно-бел. Зато вокруг полно цвета. Витрины и рекламные щиты роняют краски на мокрый асфальт. Воздух после грозы свеж и наэлектризован настолько, что, кажется, вот-вот зазвенит. Зазвучит. Разразится, разольется сен-сансовскими фортепианными раскатами, а потом вдруг собьется на гнусавый насмешливый кларнет, как все в этом городе.

У Снейпа в кармане два билета в Одеон на нашумевшую постановку. Нарцисса ещё не знает. Пьеса, по мнению Снейпа, жуткая дрянь, но надо же как-то «выгуливать» вычурно-вечерние платья Нарциссы. Снейп непозволительно, нерационально, необъяснимо счастлив. Через несколько дней — май. Шрам не болел уже больше двух недель. All was well.

http://www.pichome.ru/image/VD — Константин Коровин. Парижское кафе. Утро. 1890-е

*Отрывок из стихотворения Ю. Левитанского «Диалог у новогодней елки».

От автора:

Когда-то давно я шутки ради проходила психотест на гомосексуальность. Меня попросили выбрать фразу, с которой я начала бы свой гипотетический роман. Предложили несколько вариантов, большинство я отмела сразу. Колебалась между «Вино подавали в большом количестве» и «Вкус к сентиментальным фантазиям пришёл ко мне сравнительно поздно», остановилась на последней фразе, хотя она и не безупречна (повторяющийся союз).

Пусть поздно, но вкус пришёл. Лучше поздно. Большое спасибо Мумми, у которой я позаимствовала тему: «Снейп — маггловский психоаналитик».