Delicate - Нежность (гет)

Я так рада, что уже завтра вернусь в Хогвартс после самого худшего Рождества, которое я могу припомнить. Иногда, мне кажется, что после всех тех проблем, которые я принесла в нашу семью, мне просто необходимо уехать в какую-нибудь далекую страну… Кубу? Точно, Куба. Тогда все однозначно станут более счастливыми. Наверное, даже я была бы счастлива – одинокая молодая мать, к тому же ведьма, живущая в коммунистической Кубе… что может быть лучше?

Я просто не могу взглянуть Дом в лицо после Нового года. У меня каждый раз екает сердце, когда она улыбается мне или беспокоится за меня. Она не только моя кузина, но и моя лучшая подруга, и я очень дорожу нашей дружбой. Я знаю, что беременна от ее парня, но мне просто надо объяснить ей, что все это случилось до того, как они стали встречаться. А теперь я действительно все сильно напортачила.

К счастью, я больше не виделась со Скорпиусом после вечеринки. Со слов Ала, ему пришлось вернуться домой из-за каких-то семейных проблем, но он не захотел их обсуждать. Ну что ж, нет худа без добра, правда? Конечно, небосклон по-прежнему закрывают тучи, но проблески звезд все же пробиваются сквозь них.

Говоря о проблемах семьи, мне кажется, что мои родители вот-вот друг друга прибьют. Не проходит и дня, чтобы они не ругались между собой. Мне начинает казаться, что Хью абсолютно прав, когда врубает музыку на максимум, ведь в таком случае она перекрывает яростные крики родителей. И знаете, они орут друг на друга вовсе не из-за моей беременности. Они воюют по любому поводу. И, очевидно, в основе их ссор лежит нечто иное, что еще не было упомянуто.

Сейчас я в своей комнате пакую чемодан на завтра. Мама и папа кричат, как обычно, и я пою во весь голос «Завтра» из мюзикла Эннии, заглушая их голоса. Я стараюсь сосредоточиться на складывании чемодана (и на тексте песни, конечно же), чтобы хоть как-то отвлечься от постоянных мыслей о Скорпиусе. Потому что он занимал мои мысли в последнее время значительно чаще, чем кто-либо другой. Интересно, почему? Ведь всего две недели назад у меня все было хорошо, я о нем не думала, не знала, что беременна, могла говорить и шутить с Дом до тех пор, пока проблемы не свалились на меня. Но сейчас мое сердце совершает головокружительные кульбиты, стоит мне только о нем подумать.

Почему чертовы проблемы меня настигли?

— ВОН!

О, Боже. Я не слышала, чтобы мама так кричала вот уже… ну, хорошо, последние лет десять. Я прекращаю петь и слышу, как Хью выключил музыку. Мы оба одновременно открываем двери наших комнат и в ужасе смотрим друг на друга. Пробираемся к краю лестницы, пытаясь понять что же происходит внизу. Мама и папа стоят в коридоре. Лицо мамы покраснело от ярости, папа тоже выглядит очень сердитым и они оба угрожают друг другу волшебными палочками.

— Вон из моего дома, — постоянно повторяет мама.

— Это и мой дом тоже! – кричит папа в ответ.

— Посмотрим, что юристы скажут на это, — шипит она.

— Юристы? – шепчет Хью и я шиплю на него.

— Хватит угрожать мне юристами, Гермиона. Ты думаешь, что если работаешь в Отделе по охране правопорядка, то они позволят тебе оставить детей?

— Ты не достоин быть их отцом! – кричит мама. – Посмотри, как ты помог Розе за последние несколько недель!

— Я не виноват в тех качествах, которые она переняла от тебя, — пожимает плечами папа.

Я не имею ни малейшего понятия о том, что он имел в виду, но мама выглядит очень обиженной и с силой отвешивает отцу пощечину.

— Насилие, — говорит отец, потирая щеку, — ты и об этом хочешь рассказать своим «юристам»?

— Заткнись, — шипит мама, — и убирайся из моего дома.

— Перестань все настолько драматизировать!

— ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!

Ее голос эхом разносится по всем дому, после чего неожиданно наступает тишина. Папа дышит так сильно, что кажется, что он вот-вот снова начнет орать, но он только проносится мимо мамы и вылетает за порог, хлопнув входной дверью настолько сильно, что их свадебная фотография срывается со стены и падает, разбиваясь на множество осколков. Мама смотрит на разбитую фотографию, и срывается в гостиную, даже не починив ее.

— Какого черта здесь только что произошло? – шепчет мне Хью. Я качаю головой и растерянно пожимаю плечами.

— Наверное, мне надо с ней поговорить, — решаю я и начинаю спускаться по лестнице, понимая, что это одна из худших идей, пришедших когда-либо в мою голову, включая и ту, что касалась ночи, проведённой со Скорпиусом Малфоем, и решения ничего ему не говорить о моей беременности.

Мама сидит на диване, закрыв лицо руками, и рыдает так, словно она задыхается. Сложно сказать, не заметила ли она мое присутствие или же просто игнорировала меня. Я осторожно сажусь рядом с ней. Интересно, брак, заключённый между моими родителями теперь распадётся? Я всегда осознавала, что наша семья далека от совершенства, если сравнивать с другими. Но мы всегда поддерживали друг друга, и только это давало мне надежду. Теперь я не уверена, смогут ли мама и папа переступить через нынешнюю размолвку.

— Мама? – осторожно говорю я. Она вскакивает голову и выглядит очень удивленной, увидев, что я сижу рядом с ней. Очевидно, что моего прихода она не заметила.

— Роза, — рыдает она, — иди наверх.

Я остаюсь на месте. Хотя прекрасно осознаю, что она готова накинуться на меня, а также знаю, что она сейчас не права. Часть меня хочет задать бесчисленное множество вопросов, которые мелькают в голове, а другая – хочет найти отца и надрать ему задницу. Но я ничего этого не делаю. Я иду на кухню, которая соединена с гостиной, и наливаю в чашку чай для мамы. Я не могу сказать, почему завариваю чай, но именно этот ритуал совершают взрослые, когда они расстроены. Словно чашка чая сможет решить все проблемы мира. Серьезно, почему тогда дядя Гарри, мама и папа, вместо того, чтобы сидеть и пить чай с Волдемортом, гонялись по всей Англии за его чертовыми крестражами? Ведь так бы было намного проще. Но, может быть, Волдеморту просто не нравился чай.

Я, похоже, единственная, кто придерживается подобной точки зрения.

Заварив чай, я приношу его маме. Она не реагирует на мое появление и мне приходится поставить чашку на журнальный столик (на каботажное судно, конечно же, потому что бы если не столик, то она давно бы меня съела живьем). Мы обе сидим в тишине. Мама перестает плакать, но ее глаза красноречивее любых слов. Они выдают все те переживания, что выпали на ее долю, которые она подавляла в себе столько лет. Кажется, если она не выпустит пар, то серьезно навредит себе. Я готова броситься к ней на помощь, но она словно и не видит меня. Мама отрешенно смотрит в камин, уносясь взором далеко за его пределы. Я понятия не имею, о чем она сейчас думает.

— Я сожалею, — говорит она, в конце концов.

— Не стоит, — быстро отвечаю я.

Она качает головой, и слезы больше не бегут по щекам.

— Это моя вина, — шепчет она.

— Но папа тоже виноват! – восклицаю я.

Мама качает головой. Я не понимаю, что она имеет в виду, но не спрашиваю. Не похоже, чтобы она захотела мне это объяснить.

— Иди спать, — говорит она. – Роза, пожалуйста.

Я не спорю, хотя все мое существо противиться этой просьбе. Я оставляю ее в нашей гостиной, рассеянно смотрящей перед собой и ничего не замечающей. Хью все еще сидит на лестнице. Я сажусь рядом с ним. Он смотрит на меня, словно ищет у меня ответ, но я просто пожимаю плечами и отрицательно качаю головой. Он тяжело вздыхает и возвращается к себе, так и не сказав ни слова.

Это самый паршивый финал рождественских каникул, который только можно себе представить.

* * *

Проснувшись утром, я не сразу вспомнила все, что случилось вчера. То есть ровно до тех пор, пока не увидела свой упакованный чемодан и поняла, что сегодня мне придётся уезжать в Хогвартс. Мне нравятся эти несколько секунд, наступающие сразу после пробуждения, когда ты не можешь вспомнить кто ты и как твое имя. В это время нет нужды беспокоиться о том, что твоя мама выгнала твоего же отца из дому прошлой ночью. В эти прекрасные секунды ты даже не думаешь о новой жизни, растущей внутри тебя, или о том, как же так вышло, что ты беременна. Ты не думаешь об отношениях и запутанных чувствах, которые испытываешь к Скорпиусу Малфою. Время, когда тебя не гложет необъяснимое чувство вины из-за предательства по отношению к собственной кузине.

К сожалению, эти несколько секунд заканчиваются, и проблемы вновь наваливаются неподъемным грузом при взгляде на часы, которые показывают половину девятого утра. Это гораздо хуже, чем похмелье после выпитого в неизмеримом количестве огневиски. Я с трудом вытаскиваю себя из постели и одеваюсь, но мне как-то не по себе, ведь придётся оставить маму в таком ужасном состоянии. Она, очевидно, слегка не в своей тарелке, пока переживает разрыв. Я спешу вниз по лестнице и собираюсь попросить дядю Гарри и тетю Джинни, чтобы они присмотрели за мамой в то время, пока нас не будет дома. Но мне не приходится тратить время на то, чтобы с ними связаться, они уже здесь.

Появляется дядя Гарри вместе с Джеймсом, Алом и Лили. Хью дожевывает свой завтрак в то время, как Джеймс и Альбус о чем-то шепчутся. Гарри слегка мне улыбается, едва я вхожу на кухню.

— Где мама? – мой первый вопрос.

— Она отдыхает, — говорит Гарри, — ей нужен покой.

Я знаю, что это значит – она, видимо, сильно переживает из-за вчерашнего. Похоже, моя чашка чая ей не помогла.

— Я отвезу вас с Хью на вокзал, — продолжает Гарри.

— Где отец? – спрашивает Хью. Джеймс и Альбус быстро замолкают, а Гарри выглядит очень смущенным.

— Он у вас дома, правда? – спрашиваю я прежде, чем Гарри успевает ответить. Судя по выражению лиц братьев Поттеров, моя догадка совершенно верна. Я должна была понять, что папа пойдет к лучшему другу и к своей сестре. Гарри выглядит жалко, хотя я знаю, что он никогда не примет чью-либо сторону в этом споре. В конце концов, мама ведь тоже его лучший друг.

Мы все забираемся в машину дяди Гарри, которая изнутри расширена с помощью магии, чтобы соответствовать необходимому количеству людей. Лили очень тиха и задумчива, мне кажется, что она немного грустная.

— Лилс, ты не забыла свою палочку? – спрашивает дядя Гарри, как только мы выезжаем на главную дорогу.

— Ты думаешь, что я совершенно тупая? – шипит она.

Кажется, что Гарри слегка опасается своей дочери-подростка, когда она в таком настроении, и замолкает. Ну вот, я теперь точно уверена, что настроение Лили просто ужасное. Она отдирает розовый лак с ногтей с таким остервенением, что кажется, подобная участь постигнет и пальцы. Когда мы приезжаем на Кингс-Кросс, все спотыкаюсь, вылезают из машины, подхватывают багаж и проходят через барьер на платформу 9 и 3/4. Я жду, пока дядя Гарри обнимет всех своих детей и Хью, и, наконец, очередь доходит и до меня.

— Присмотри за мамой и папой, — прошу я, когда он отпускает меня.

— Не волнуйся за них, Роззи, — говорит Гарри. – Они помирятся в конце концов.

Он улыбается и взлохмачивает мои волосы (зная, как я этого не люблю), поэтому я шутливо отталкиваю его. Поднимаюсь в Хогвартс-экспресс и машу крестному. Я отворачиваюсь и прохожу вглубь вагона, чтобы найти купе с моими родственниками.

— Роза.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на того, кто меня только что позвал, и мое сердце на мгновение перестает биться, когда я вижу высокого блондинистого идиота, который постоянно царит в моих мыслях. Интересно, он заметит, если я выпрыгну в окно поезда прямо сейчас, когда он начинает набирать скорость?

— Привет, — слабо говорю я, — эм, мне надо идти.

— Нет, — возражает Скорпиус, — мы должны поговорить.

— Послушай, тебе нечего беспокоиться, я ничего не собираюсь говорить Доминик… о том, что произошло, хорошо?

Я пытаюсь протиснуться мимо него, но он хватает меня за руку и тащит в пустое купе.

— Что ты, черт возьми, делаешь? – шиплю я. Дом может появиться в любую минуту, а этот парень ведет себя как самый настоящий маньяк!

— Просто выслушай, ладно? – произносит он, закрывая дверь купе.

— Слушай… если ты… попробуешь что-нибудь выкинуть… я закричу! – говорю я. Он поднимает брови и весело улыбается мне.

— Я не собираюсь на тебя набрасываться, Уизли. Успокойся, — небрежно замечает он, прислоняясь к двери.

— Что ты хочешь? – устало спрашиваю.

— Господи, тебе бы отдохнуть. Хотя бы месяц.

Хм, можно, конечно, попробовать, но я БЕРЕМЕННА ТВОИМ РЕБЕНКОМ!

— Заткнись, Малфой. Я сегодня не в настроении, — говорю я.

— Ты была не в настроении и на Новый год, — тихо произносит он, с очень раздражающей улыбкой на привлекательном, но полном скрытого бешенства лице.

— Ты меня поцеловал, — яростно шепчу я. – И это ужасная ошибка! Как ты мог так поступить с Доминик?

Да, я пытаюсь выставить его виноватым, но мне сейчас совершенно плевать на это.

— Как ты могла так с ней поступить? Она твоя кузина! Она твой лучший друг! Она и я только начали встречаться, — говорит Скорпиус.

— Обычно я так не поступаю, — говорю я. Я надеюсь, что в моём голосе нет ревности, потому что я не ревную. (Ну ладно, может быть, и ревную, но он об этом не должен догадаться.)

— Ты на меня так раздражающе действуешь, знаешь об этом, Уизли? – спрашивает он.

На ум приходят слова «котел», «чайник» и «черный»*. Я плачу:

— Если я так тебя раздражаю, почему ты не оставишь меня в покое?

— Потому что, я не могу! – шипит он. – Я хочу, поверь мне.

Я понятия не имею, о чем он говорит. Он смотрит на меня, словно ожидая моего ответа, но мне нечего сказать.

— Мне надо найти Ала и Джеймса, — говорю я, — уйди с дороги.

— Вот и снова ты убегаешь от ответа, — сердито отзывается он.

— Это более относиться к тебе, чем ко мне! Это ты убежал домой после Нового года. Это ты избегал меня после вечеринки Джеймса в октябре. Так что заткнись и посмотри сначала на себя, прежде чем обвинять меня!

Я протискиваюсь мимо него и выбегаю из купе, которое просто раскалилось от нашего спора. Я нахожу Джеймса и Альбуса в том же купе, что и Луи, Хью, Лили, Дом, Роксану и Фреда. Я не могу постоянно всем помогать, поэтому не слишком внимательно слушаю излияния Молли о ее вспыльчивом парне. Дом подпрыгивает и обнимает меня, когда я захожу в купе. Хью удивленно приподнимает брови. Я же стараюсь его не замечать.

— Роза! Как ты? Тебе уже лучше? – спрашивает она.

— Да, — отвечаю я, — гораздо лучше, спасибо.

— Ты случайно не встретила Скорпиуса? – спрашивает она.

— Э-э…

— А вот и я, — я слышу голос Малфоя позади себя. (Да, он – «Малфой». В любом случае, Скорпиус смешное имя. И если он называет меня «Уизли», то я буду его называть по фамилии.)

Дом прыгает на своего парня и дарит ему долгий и страстный поцелуй. Лица в нашем купе мигом приобретают такой вид, словно их обладателей сейчас стошнит, но я уверена, что только меня тошнит по настоящему. Джеймс фыркает и что-то бурчит, очень похожее на «снимите себе номер». Дом и Малфой садятся. Так выходит, что Малфой усаживается прямо возле меня. Серьезно, на небесах кто-то меня здорово ненавидит.

— Ну что, Гриффиндор, все готовы к матчу на следующей неделе? – спрашивает Альбус покровительственным тоном.

— Для начала мы собираемся надрать тощий зад Слизерину, братан, — ухмыляясь, отзывается Джеймс. Малфой на это заявление фыркает.

— Мечтай, Джейми, — произносит Малфой.

— Мы всегда выигрываем у вас в квиддич, — немного более резко, чем хотелось бы, говорю я. Все странно на меня косятся, молча предлагая заткнуться.

— Это было до того, как я стал капитаном, — говорит Альбус, — теперь все изменится!

Да, черт возьми, скоро все измениться. Гриффиндор лишится своего вратаря (потому что давайте смотреть правде в глаза — играть мне осталось всего ничего), и Слизерин, похоже, тоже лишится своего ловца, когда люди узнают о моей беременности. Как я уже говорила, жизнь Малфоя висит на волоске.

— Да, но вы забываете, что у нас лучший капитан в истории Хогвартса, — говорит Джеймс, улыбаясь, — я!

— Ну и играй, сволочь, — говорит Ал. На этот раз все выглядит действительно странно. – Извини.

Обсуждение квиддича продолжается дальше. Поезд тоже уносит нас все дальше на север. Я сижу между Фредом и Малфоем, ощущая неудобство. Мне очень нужно в туалет, но я буду терпеть, пока мы не приедем в Хогвартс, потому что не хочу привлекать к себе внимание. Вскоре тема с квиддича переходит на отношения, и я просто молюсь, чтобы кто-нибудь опять ее сменил. Лили убийственно смотрит на обнимающихся Малфоя и Доминик. Я не испытываю к ней симпатии – по крайней мере, это не она сидит рядом с ними.

— Ты бы сделала так, как Лаура Фелпс, — говорит Фред и мальчишки согласно кивают. Лаура Фелпс является воплощением Пандоры. Она красива, но совершенно глупая и злая. Дом и я делим с ней комнату в башне Гриффиндора. Она встает каждое утро около половины пятого, чтобы качать пресс (Мерлин, ее совершенно ничего не волнует, кроме мышц на животе), а затем все оставшееся время готовится к учебе – приводит свои длинные каштановые волосы в порядок и наносит макияж. Она такая глупая, что это заставляет задуматься. Я имею в виду, что когда на втором курсе мы учились драться на дуэли, она держала палочку так, что оказалась в медпункте на целых две недели. Глупая – это не совсем верно, когда речь идет о Лауре. И она меня ненавидит. Я не совсем уверена в причине, но, если честно, я гораздо красивее её.

— Как ты, Рыжая? – спрашивает меня Джеймс. – На кого это ты уставилась?

О, нет. Все смотрят на меня. Наверное, я должна идти писать прямо сейчас. Но Малфой подумает, что я снова убегаю от вопроса. Черт, он глядит на меня в упор.

— Эм… ни на кого, — говорю я, хотя реально, смотрю на двух людей, которые просто выходят за рамки приличий Делакур-Уизли. Почему, черт возьми, у дяди Билла есть дети?

К этому времени, поезд достигает Хогсмида, и я чувствую, что мой мочевой пузырь готов просто лопнуть. Я не жду остальных и быстро несусь по вагону к стоящим невдалеке каретам. На своем пути я встречаю близнецов Скамандеров, обсуждающих какие-то несуразные вещи, которых и в природе-то существовать не может. Лоркан и Лисандр Скамандер четверокурсники факультета Слизерин. Их мама, Луна Скамандер, очень близкий друг нашей семьи, поэтому близнецов я знаю очень хорошо. Я до сих пор не понимаю, на что они тратят большую часть своего времени.

— О, привет, Роза, — говорит Лоркан, — как провела рождество?

— Незабываемо, — говорю я с сарказмом, но близнецы, как обычно, ничего не замечают, — а как вы?

— Все просто прекрасно, — говорит Лисандр, — мама подарила мне книгу «Все о криптидах».

Я не спрашиваю, что же ЭТО такое, откровенно говоря, меня это мало волнует.

— Это хорошо, — отрешенно говорю я.

— Ты не слышала о новом Министре магии, Роджере Девисе? – спрашивает Лоркан. – Очевидно, его прадед был наполовину сфинксом. Я всегда говорил, что в нём есть что-то этакое.

Почему эти чертовы кареты не могут двигаться быстрее? Близнецы болтают о Нарглах и Бларгах или еще каком-то бреде, и я могу поспорить, что они берут эти названия от фонаря. Кареты наконец-то въезжают на территорию замка, и я прощаюсь с Лорканом и Лисандром. Серьезно, эти мальчики самые странные из тех, кого я когда-либо встречала.

Я первая вхожу в замок. Звуки, доносящиеся из Большого зала, ясно дают понять, что банкет готов начаться, но я направляюсь в Гриффиндорскую башню. Я бегу довольно быстро (серьезно, если я не доберусь до ванны, то коридоры станут весьма грязными) и пробегаю мимо Хагрида, не останавливаясь. Не поймите меня не правильно, я люблю Хагрида, но туалет в данный момент я люблю гораздо больше, поэтому мне сейчас не до разговоров.

— Все хорошо, Роззи? Как прошло э… Рождество?

— Все было чудесно, — лгу я, — эм, Хагрид, п-понимаешь…

— Как э… мама и папа? Я видел их давненько, — он улыбается, вспоминая моих родителей.

Вместо саркастического ответа «на грани развода и войны», я говорю:

— У них все хорошо, но вы не будете против…

— Кажется, еще вчера они были э… такими же, как ты. Как э… бежит время!

— Не много изменилось-то, — мрачно говорю я, но Хагрид смеется, вероятно, ему кажется, что я шучу. Теперь я уже пританцовываю из стороны в сторону, пытаясь отвлечься от мысли о туалете. Хагрид, вероятно, думает, что я наркоманка – так же, как мама и папа думали. Я что, действительно испускаю какие-то волны?

— Забавно, как летит время, правда? – говорит Хагрид. – Не могу поверить эрх… тебе уже почти семнадцать, Роззи! Я помню, как Рон и Гермиона сказали мне, что собираются пожениться. Конечно, все видели, что они были созданы друг для друга, разве нет?

Если бы ты только знал, друг мой Хагрид.

— Эм, Хагрид, не возражаешь, если я…

— Хагрид!

Джеймс, Ал и Лили бегут вверх по лестнице, чтобы поздороваться с Хагридом.

— Как ты, мой любимый крестник? – улыбается Хагрид Альбусу. Я не упускаю эту возможность удрать, чтобы вновь нестись, как ветер, к башне Гриффиндора. Я бросаю свой багаж в комнате и бегу к ванной комнате для шестикурсниц. Но чертова дверь заперта! Я стучу по ней бесконечно, пока мне не открывает очень раздраженная Лаура Фелпс.

— Где пожар? – спокойно спрашивает она меня.

Я удивляюсь ее глупости. Вбегаю в ванную и захлопываю дверь.

Облегчившись, возвращаюсь в комнату. Лаура сидит на своей кровати и читает книгу (книга, несомненно, полна картинок), но она оглядывается, когда открывается дверь ванной.

— Так вот зачем ты приходила, — говорит она.

— Ты не слишком наблюдательна, – насмешливо отвечаю я.

Она закатывает глаза и на лице появляются все признаки того, что она пытается придумать для меня оскорбление получше. Затем, примерно минут через пять…

— Ты лучше не подведи нас на субботнем матче со Слизерином, — говорит она.

— Лаура, мы не проиграли ни одного мачта Слизерину с тех пор, как я играю в команде, — отвечаю я ей.

— Посмотрим, — говорит она, захлопывая книгу (я могу увидеть ее название «Современная колдовская мода») и выходит из спальни.

Я знаю, что каждый человек имеет право на глупость, но эта девушка переходит все допустимые границы.

_____________________________________

* Роза имеет в виду английскую поговорку — Назвал котел чайник черным.