Магическое расследование Корморана Страйка (джен)

В комнате спорили. Это была просторное квадратное помещение без окон, из всей мебели здесь стояли только двуспальный диван, на который неаккуратно свалили Страйка, огромный стол и несколько кресел. В углу были грудой сложены характерные черные пакеты, перевязанные тесемкой, и стояло несколько больших деревянных ящиков, похожих то ли на гробы, то ли на кофры к пулеметам. Страйк надеялся, что верно второе.

— Стереть память и отпустить на все четыре стороны, — говорил тем временем длинный рыжий парень. — Гарри, магглы нам тут не помогут.

Из-под упавших на глаза волос Страйк осторожно осмотрел собравшихся. Их было шестеро: рыжий, парень с дредами, Гарри, еще один рыжий, похожий на первого, но пониже; высокий шатен, имевший вид мальчика из хорошей семьи, случайно затесавшегося в банду, и красивая блондинка с пышной грудью. Через минуту девушка повернулась, свет упал на затененную до этого момента половину ее лица, и Страйк невольно дернулся: слева оно было изуродовано, точно съедено. Глаз, видимо, тоже пострадал и был закрыт теперь аккуратным черным кружком, непонятно как державшимся на глазнице.

Длинный рыжий заметил движение и стремительно выставил в его сторону руку с длинной деревянной палочкой. Держал он ее с таким видом, точно угрожал ему как минимум пистолетом. Страйк почувствовал, что от этой картины паззл у него в голове окончательно сошелся, однако не был пока готов произнести ответ даже самому себе.

— Оставь, Рон, он безоружен, — сказал Гарри рыжему. — У нас мало времени. Как вы оказались на кладбище?

— Я могу сесть? — спросил Страйк и, получив утвердительный кивок, осторожно спустил ноги на пол. Колено выше протеза снова ныло. Болела и голова, которой явно досталось.

Он оглядел компанию. Все они были молоды, примерно одного возраста — лет двадцати пяти, подумал он, не больше, но у всех был тот взгляд, который появляется у людей только на войне: холодный, оценивающий; играть с ними в игры не хотелось. На войне все напряжены, и можно легко поймать пулю просто от недопонимания.

Страйку, впрочем, было нечего скрывать. Он коротко объяснил про Кэролайн и ее деда. В кармане у него не оказалось ни браунинга, ни обложки с засунутыми в нее визитками, в том числе визиткой Кэролайн, из чего он заключил, что они успели обыскать его вещи, пока он был в отключке.

Тем временем девушка с изуродованным лицом небрежно махнула палочкой, направив ее на поставленную на стол тарелку с какой-то едой, и произнесла “энгоргио”. Блюдо вместе со всем находившимся на нем увеличилось в размерах, и Страйк больше не мог отрицать очевидное. Для того, чтобы признать, что все, во что ты верил раньше — ложь, нужно большое мужество. У Страйка оно было.

— Вы волшебники, — произнес он вслух. — Чертов ад. Слухи между ребят ходят, но никто по-настоящему не верил…

Девушка наколдовала несколько чашек и принялась разливать чай из невесть откуда взявшегося чайника. Страйк вцепился в свою чашку. Его мир только что пошатнулся куда сильнее, чем когда-либо раньше, за все тридцать пять лет его жизни. А чай с молоком — это было свое, родное, надежное, как светящийся маяк в знакомой бухте, когда корабль возвращается в гавань по бурному морю.

Гарри чай пить не стал. Услышав про Кэролайн, он посерел, отошел к столу и склонился над разложенными там бумагами. Остальные сгрудились вокруг с чашками. Теперь все шестеро что-то обсуждали, временами посматривая на Страйка. Он видел, как двигаются их губы, но не слышал ни звука.