Магическое расследование Корморана Страйка (джен)

Корморан Страйк спал под шум дождя и завывания ветра, выгибавшего тонкое стекло в больших промышленных окнах конторы, где Страйку приходилось ночевать после расставания с Шарлоттой. В щель между стеклом и деревянной рамой несло холодом, вода стекала по окну и капала на разложенную под окном раскладушку, но детектив, стоический, как все уроженцы острова, лежал под тонким пледом, даже не пробуя укрыться чем-нибудь потеплее. Когда же прозвенел будильник, оказалось, что гроза утихла, и на улице серый октябрьский свет пытается бороться с туманом, сквозь который с трудом можно было уловить силуэт дома напротив.

Страйк едва обратил на это внимание. Погода, способная наслать на итальянца или испанца приступ депрессии, смешанный с клаустрофобией, заставила его только подумать о сложности слежки в подобных условиях и вспомнить, что на сегодня никакой слежки не предвидится. После этого он выбросил мысли о тумане из головы, взял костыль и грузно проковылял в ванную комнату, где по-армейски быстро вымылся под еле теплой водой (бойлер в целях экономии был установлен на 40 градусов Цельсия), почистил зубы и побрился. Через десять минут, пристегнув протез и натянув свежую рубашку, он уже сидел за своим столом и ждал, когда закипит вода в новом электрическом чайнике, подаренном Робин в честь годовщины совместной работы.

Приближение Робин он уловил задолго до того, как сама секретарша возникла на пороге. Сначала залязгал древний лифт, спускаясь на вызов, потом, после паузы, раздалось мерное гудение подъема. С грохотом и тряской лифт остановился на этаж ниже — последний пролет приходилось подниматься по крутой лестнице с сетчатыми железными ступенями, давно вынудившими Робин отказаться от туфель на каблуке.

Наконец раздалось звяканье ключей, быстрые шаги, и появилась секретарша, — румяная, с вспушенными от сырости волосами и такая молодая, что Страйк снова, как часто бывало по утрам, почувствовал себя динозавром. Щелкнул, выключаясь, чайник, а Робин быстро прошла вперед, на ходу снимая плащ.

Через минуту лифт снова загудел, и Страйк вопросительно посмотрел на помощницу.

— Никаких встреч на утро не было назначено, никто не звонил, — отрапортовала та.

Он быстро оглядел офис — раскладушка была закрыта в шкафу, вчерашние носки двумя смерзшимися комками лежали на подоконнике.

Робин с сосредоточенным лицом — своим “деловым лицом”, как его называл про себя Страйк, — вышла в приемную, прихватив чайный поднос.

Страйк метнулся к окну и переложил носки в ящик стола, где они теперь мирно соседствовали с браунингом, фотографией Шарлотты и запиской книжкой. На этом он счел комнату готовой к приему посетителей.

— Подождите немного, — послышался голос Робин. — Я узнаю, сможет ли шеф вас принять.

Страйк включил компьютер и уставился в схему лондонского метро на десктопе.

— Мисс Кэролайн Мэлфи, — сказала Робин, закрывая за собой дверь. Сделав несколько быстрых шагов, она прошептала: — Выглядит очень расстроенной.

Страйк кивнул и откашлялся.

— Пусть зайдет, — прогудел он негромко.

Кэролайн вошла и оказалась ухоженной рыжеволосой красоткой немногим старше Робин. В ушах у нее сверкали серьги-гвоздики, на левой руке был дизайнерский перстень из золота с чернью, изображающий бегущего ягуара. Из-под длинного бежевого рукава плаща временами мелькал браслет в пару к кольцу, с леопардом покрупнее.

Страйк приподнялся из-за стола — вернее, обозначил подъем — и жестом указал ей на кресло, в которое та и уселась.

— Чем могу помочь? — спросил он.

Посетительница подняла на Страйка покрасневшие от слез глаза.

— Я хочу, чтобы вы выяснили, что происходит с моим женихом, — сказала она жалобно. — Его зовут Гарри Браун.

— Итак, — подытожил Страйк полчаса спустя, выслушав длинный, но довольно связный рассказ (чувствовалось, что Кэролайн привыкла излагать обстоятельства дела в судах). — Вы познакомились год назад, он работает техником на концертной площадке О2 в Шеппердз Буш, вы — юрист в Сити. Все шло хорошо, хотя ваш бойфренд иногда опаздывал на встречи и менял планы в последнюю минуту. Но около месяца назад опоздания и отмены свиданий стали постоянными. И наконец в прошлые выходные он пришел, по вашему впечатлению, “совсем не в себе” и заявил, что очень вас любит, но вскоре, вероятно, будет вынужден надолго уехать. Вы испугались и решили проверить его мобильник, пока он был в ванной. Оказалось, что он стер все ваши сообщения и фотографии, зато хранит фотографии неизвестной малолетней блондинки, танцующей босиком в темном парке.

Робин внесла в комнату поднос с двумя чашками, чайником и блюдцем с печеньем. Поставив его на стол со стороны гостьи, она положила перед Страйком лист с распечаткой. Пока Кэролайн наливала себе чай и обменивалась с секретаршей вежливыми фразами, Страйк быстро пробежал глазами сообщение.

“Кэролайн Мелфи — младший партнер в компании “Джоунс, Мелфи и Кайт”, которая принадлежит ее деду. Закончила лондонскую экономическую школу, юрист, специализирующийся на недвижимости. В перспективе — богатая наследница, родители погибли в автокатастрофе. 27 лет, никогда не была замужем. Гарри Браунов в сети сотни тысяч”.

Страйк кивнул, с одобрением подумав про себя, что привычка Робин подслушивать под дверью заслуживает поощрения, и снова повернулся к гостье.

— В пересказе звучит так, словно я ревнивая дура, — криво улыбнулась Кэролайн. Она держала в руках принесенную Робин чашку чая, но не столько пила из нее, сколько грела о фарфор пальцы. — Но эта девушка на фото выглядела пугающе. На вид ей лет семнадцать, не больше. Идет босиком в сторону камеры и корчит рожи. В ушах — огромные серьги в форме редисок. И улыбается в объектив так, словно хорошо знает снимающего, и... не могу объяснить, но мороз по коже продирает от одного взгляда. Кадры размыты, словно у фотографа дрожали руки. Мне показалось, что она совершенно сумасшедшая. И...

— Я слушаю?

— Это прозвучит безумно, но она словно бы видела, как я смотрю на нее. Словно ее фотография на самом деле была не фотографией, а... не могу объяснить. Она красива, но ее лицо пугает.

— Вы не видели своего бойфренда с воскресенья?

— Видела вчера днем на улице, случайно. После этого и поняла, что спокойнее будет выяснить все раз и навсегда. Я ездила в Паддингтон к клиенту и заметила Гарри недалеко от старого кладбища, знаете? Там еще паб "Якорь и утка" на углу. Гарри стоял возле одной из этих развалюх на Лондсдейл-роуд и что-то разглядывал в окнах второго этажа. Я проехала мимо в кэбе и, конечно, не стала ему кричать, времени не было, да и подумала, что скажу вечером. Там узкая улица, он стоят всего в паре шагов от дороги, рядом с флажком с рекламой йоги. Но вечером наврал, что весь день плохо себя чувствовал и просидел дома. Побыл совсем недолго, извинился и снова ушел, сказав, что снова ляжет в кровать — боится меня заразить… У него не было причин лгать, я никогда не пыталась его контролировать или что-то...Это оскорбительно.

— Вы знаете, где он живет?

— Я была у него прошлым летом, когда он снимал квартиру в Хакни на пару с каким-то растаманом. Кажется, теперь он переехал в Кентиш.

— Как отнеслись ваши родственники к тому, что вы встречаетесь с парнем не своего круга?

— Я три года встречалась с однокурсником, и это закончилось отвратительно.

— Вы что-нибудь знаете о семье Гарри?

— Только то, что он сирота, воспитывался теткой и учился где-то в закрытой школе в Шотландии. Знаете, я была уверена, у нас все серьезно, но сегодня ночью поняла, что действительно ничего о нем толком не знаю. Это смешно, учитывая, что я юрист, но... мне казалось, я разбираюсь в людях. Боб — тот однокурсник — я понимала про него все с самого начала. А Гарри... Он казался таким настоящим. Он из тех людей, рядом с которым чувствуешь, что все идет правильно и жить не страшно. Понимаете?

У Страйка ныла нога. Он неудачно устроил ее под столом с самого начала — надо было бы опустить сиденье кресла пониже, — и теперь колено и вся нога вниз до протеза точно горела. Он поерзал в кресле, пытаясь устроить ее поудобнее, но ничего не вышло. Теперь единственное, что могло помочь, по опыту — как-нибудь задрать ногу вверх и так посидеть с полчаса. Но при посетительнице сделать это было невозможно.

— Ладно, — сказал он. — Скажите еще вот что. Он получает какую-либо финансовую выгоду от ваших отношений.

Кэролайн отрицательно качнула головой, что не слишком убедило Страйка. Он решил не настаивать.

— Вы его боитесь?

— Почему вы так решили?

— Потому что вы не хотите расспросить его самого. Не исключено, что у него есть простые ответы на все ваши вопросы. Он вас когда-нибудь бил? Угрожал? Он вспыльчив?

Кэролайн покачала рыжей головкой, как-то сразу поскучнев.

— Нет, совсем нет. Он не... может быть, его можно назвать вспыльчивым, но это никогда не бывало в мой адрес, — она поежилась и перескочила на другое. — Да и как проверить, правду он ответит или снова соврет? Понимаете... а вдруг речь идет не об измене, а чем-то более серьезном? Он мог попасть в сложную ситуацию: какой-нибудь криминал, наркотики, террористы… несовершеннолетние девочки-группиз... Музыкальная среда может быть опасной, вы знаете?

Страйк кисло кивнул. У него зародилось неприятное подозрение, что Кэролайн навела справки о его личных обстоятельствах, а не просто ткнула в справочнике пальцем в ближайшего частного детектива.

Многие люди, узнав, что он незаконнорожденный сын рок-звезды, начинали относиться к нему с повышенным интересом. Кэролайн же могла решить, что Страйк лучше других детективов знает среду, в которой вращался ее бойфренд.Нога ныла все сильнее.

— Сколько это будет стоить? — перешла Кэролайн к делу.

Страйк назвал примерную сумму, отдельно уточнив аванс за три первые дня слежки, и отправил ее к Робин подписывать договор. Клиентка вышла из комнаты, и Страйк слышал, как заворковала за стеной секретарша и застрекотал принтер. Детектив с облегчением вытянул ногу из-под стола, проковылял к креслу, в котором только что сидела посетительница, и, усевшись в него, осторожно пристроил ногу на помигивающий огоньками блок компьютера, стоящий под столом.

Следующее утро Страйк встретил в неплохом настроении.

Полученный накануне аванс отложил расставание с Робин как минимум на месяц, что само по себе было хорошей новостью. К тому же он успел накануне позвонить паре знакомых в клубной среде, связаться с главой бригады техников, работавшей в О2, и выяснить, что парень, похожий по описанию на бойфренда мисс Мэлфи, действительно помогал при монтаже света, однако случалось это не чаще, чем один-два раза в месяц. Это порадовало детектива в том смысле, что Гарри точно врал хотя бы в части того, о чем рассказывал своей девушке, а значит, Страйк частично отработал полученные деньги.

Теперь он сидел в офисе, словно гигантский паук-инвалид в центре паутины, и дергал за ниточки старых знакомств, пытаясь прояснить прошлое Гарри Брауна. Снаружи моросило, но солнце при этом временами проглядывало из туч, озаряя мокрые улицы призрачным радужным светом. На террасе дома напротив плескалось на ветру забытое кем-то еще с лета полотенце. Страйк в очередной раз подумал, что надо бы выяснить, не сдается ли эта квартира.

— Джеймс, — сказал он в трубку, набрав очередной номер и вытягивая перед собой руку с распечатанной Робин фотокарточкой объекта. — Привет. Нет, ничего серьезного. Девица подозревает жениха в измене, при этом понятия не имеет, где он живет и кто его семья. Сама наследница из Сити… Гарри Браун, черные волосы, зеленые глаза. Белый. Рост примерно метр восемьдесят, нормального телосложения, лет двадцать пять — двадцать шесть, максимум тридцать, скорее меньше. Не мелькал? Спасибо. Завтра с утра скину тебе его отпечатки пальцев. Да, увидимся.

Это означало, что в пятницу вечером Страйку придется оплачивать Джеймсу выпивку и слушать жалобы на его дочерей-подростков, но Страйк умел отключаться и кивать, а большего общение с Джеймсом Корновалом не требовало.

Робин опаздывала уже на десять минут. Страйк отметил это с удивлением — на его идеальную секретаршу подобное не было похоже. Он выбрался в прихожую и открыл дверь на лестницу — лифт, отработав вчера свою годовую норму, снова погрузился в вечный покой. Внизу послышался стук подъездной двери — вероятно, это и была Робин. Страйк подобрал с пола бумаги, которые просунул под дверь почтальон, и оставил дверь приоткрытой.

Среди счетов и рекламы обнаружилась пахнущая духами открытка, на которой было написано слово “помнишь?”. На картинке плескалось море и виднелся маяк. Страйк мрачно понюхал картон и положил открытку в ящик к браунингу и фотографии. На этот раз он твердо решил не поддаваться на манипуляции Шарлотты. Если они снова сойдутся, то когда-нибудь убьют друг друга, а убивать ему больше не хотелось.

Встрепанная, точно после пробежки, Робин влетела внутрь, хлопнув дверью.

— Вы еще не видели новостей? — спросила она с порога. — Включите телевизор!

Тут они со Страйком оба покраснели. Страйк надеялся, что секретарша не знает о маленьком переносном телевизоре, который он купил для того, чтобы смотреть новости перед сном, и который хранил вместе с раскладушкой во встроенном шкафу. Ему казалось неприличным обрастать вещами, пока он ночует в конторе.

— Взрыв газа! — заторопилась Робин, одновременно разматывая шарф и пользуясь этим, чтобы скрыть лицо. — Сегодня ночью, на площади Слоан. Одна погибшая и около десятка раненых. Еще не объявили, кто погиб, но адрес как у Кэролайн, и я не могу ей дозвониться...

При необходимости Страйк умел действовать очень быстро.

— Я съезжу на место, — сказал он Робин. — Если будут клиенты, беседуй с ними сама или переноси на завтра.

Робин преданно кивнула. Вид у нее был смущенный. Страйк понадеялся, что раскаяние хоть сегодня удержит любопытство секретарши в узде и не даст ей еще пристальнее изучать содержимое его шкафа.

* * *

Из объяснений Кэролайн Страйк знал, что ее окно находится двумя этажами выше магазина Hugo Boss. Сейчас весь этот дом был оцеплен рядом полицейских и огорожен ярко-желтой лентой с надписью “не заходить”, а стеклянная витрина на первом этаже разбита вдребезги. Окна выше чернели провалом. Глубокая трещина змеилась вдоль по стене, утолщаясь на уровне третьего этажа. Асфальт был усыпан стеклом и обрывками материи. Автобусы направляли в объезд.

Страйк обратился к стоявшему возле ленты констеблю, недалеко от которого светловолосая ведущая Sky news профессионально взволнованным голосом рассказывала в камеру о взрыве и раненых.

— Я должен был встретиться тут с Кэролайн Мэлфи. Она не отвечает на звонки. Можно поговорить с вашим офицером?

— Сержант, — сказал в рацию полисмен. — Тут один…

— Корморан Страйк, я друг.

— Один тип желает поделиться информацией. Ждите тут, сэр.

Через минуту на пороге дома показался сержант и махнул Страйку рукой. Детектив кое-как перебрался через ленту и подошел ближе.

— Что у вас? — отрывисто спросил сержант. Страйк снова назвал имя Кэролайн.

Через пять минут, после того, как звонок в Скотленд-Ярд подтвердил, что Страйк — личность, худо-бедно известная в узких кругах высшего полицейского состава, Страйка пропустили на два этажа выше, где с ним вышел разговаривать главный инспектор.

Ранеными оказались члены большой арабской семьи, жившей этажом ниже — родители, трое детей и их няня — а также ночной охранник, спавший в магазине, и компания поздних прохожих. Единственной погибшей стала его клиентка.

Страйк отвечал на вопросы инспектора, одновременно разглядывая разбомбленную квартиру за его спиной. Когда-то это было роскошное помещение с высокими лепными потолками, огромными окнами и светлыми обоями. Теперь у квартиры был такой вид, точно по ней пронесся смерч. Даже в коридоре обои оказались изодраны в клочья и испачканы кровью до самого потолка. Какие-то кровавые ошметки, неубранные, лежали на полу, и эксперты в белых полиэтиленовых комбинезонах осторожно бродили между ними, временами нагибаясь и фотографируя. Страйк заметил в одной из таких кучек дальше по коридору запачканное кольцо с бегущим ягуаром.

— Она заходила к нам вчера около девяти утра, но ничего конкретного не сказала, — ответил он. — Только объяснила, что у нее личные проблемы. Я должен был встретиться с ней сегодня еще раз для подробного обсуждения, моя секретарша звонила, но не дозвонилась, потом мы узнали про взрыв…

— Ясно, — сказал инспектор. — Какие-нибудь детали?

— Что здесь взорвалось? — спросил Страйк. Инспектор пожал плечами.

— Экспертиза покажет. Предварительно мы считаем, что газ. В доме недавно делали ремонт, могли не затянуть толком какой-нибудь вентиль. Дайте визитку, мы свяжемся с вами, если будут вопросы. И держите мою, обязательно позвоните, если вспомните любые детали.

Страйк ретировался. На выходе из подъезда он столкнулся с двумя мужчинами в штатском, в отношении рода занятий которого у него не возникло и тени сомнения. Он обдумывал увиденное всю дорогу до офиса. Вранье Гарри Брауна, возможно, имело под собой более веские основания, чем желание отделаться от надоевшей подружки.

В Интернет еще не просочилось имя жертвы, так что помощница сидела у компьютера в тревожном ожидании.

— Не исключено, что наш Браун действительно связан с криминальной группировкой, — сказал Страйк, стаскивая промокший плащ.

Робин ахнула.

Страйк прошагал к шкафу, согнулся и выковырнул из-за сложенной раскладушки телевизор.

Следующие два часа они провели за изучением выпусков новостей. Ближе к вечеру журналистам, видимо, дали добро, и в выпусках появились короткие ролики о погибшей в загадочном взрыве на Слоан. Журналисты даже попытались взять интервью у ее единственного родственника — мистера Джозефа Мэлфи, сухого старика, тщетно пытавшегося удержать лицо при известии о смерти внучки.

— Это третий взрыв в жилом доме в Англии за последний месяц, — вещала ведущая. — Стала ли Кэролайн Мэлфи жертвой лондонских коммунальных служб? Если да, то мэру придется всерьез…

Страйк выключил телевизор и повернулся к Робин.

— Это было непохоже на взрыв газа.

Глаза Робин расширились от волнения.

— А что..?

Иногда ему льстило то бесконечное доверие к его профессиональным умениям, которое демонстрировала секретарша.

— Нет, пока не представляю, что там могло взорваться. Непохоже ни на что из того, что я знаю. Не ждите меня, заприте офис сами, я проверю кое-что.

Оставив взволнованно вздыхающую помощницу в конторе, Страйк снова спустился на улицу и отправился в паб “Белая овца”, популярный среди сотрудников Скотланд-ярда.

— Послушайте, Робин, — начал шеф.

Робин внутренне сжалась.

Мэтью не разговаривал с ней с вечера и утром ушел на работу не попрощавшись, а теперь вот и начальник выглядел разъяренным ее самодеятельностью.

Накануне после работы она по собственной инициативе завернула на Слоан-сквер, а потом провела около часа, следя за парнем, который тоже разглядывал из-под деревьев потрескавшийся фасад. Конечно, шеф много раз предупреждал ее против подобной самостоятельности, но Страйка рядом не было, а парень был так похож на фотографию, предоставленную Кэролайн. Она до сих пор уверена, что это был Гарри Браун. Робин довела его до выхода из метро на Квинз парк, сильно опоздала домой и заставила волноваться Мэтью. Да и шеф выслушал отчет о ее подвигах с крайне сердитым видом.

Корморан Страйк тем временем пытался подобрать слова так, чтобы не показаться помощнице авторитарным тираном и не вынудить ее задуматься о поиске работы, где начальство не будет ругать подчиненных за то, что те делают в свободное время.

— Слежка всегда опасна, — произнес он, наконец. — Люди непредсказуемы. А сейчас, после того, как наша клиентка погибла, нам тем более нет смысла этим заниматься. Раз он вышел на Квинз-парк, то, вероятно, он снова направлялся на Лондсдейл-роуд, это рядом. Там есть несколько камер CCTV и куча мастерских. Я сделаю еще пару звонков, сообщу полиции о том, где можно поймать этого парня, и на этом закончим.

Шефу удалось сказать это мягко, но Робин все равно почувствовала себя на редкость глупо. Она кивнула, промямлила что-то вроде “я больше не буду”, внутренне ужаснулась тому, как по-детски это прозвучало, и ушла к своему столу.

— Робин, — попросил Страйк вслед, — поищи в сети "Вольдеморт". Кэролайн вчера говорила, что слышала пару раз, как ее парень упоминал это название по телефону. Пробей, нет ли такого заведения в районе Квинз-парка.

Поисковик предложил лишь множество Вольдемаров и рекламу Фольксвагена. Вздохнув, Робин закрыла окно и перешла к оформлению счетов.

Однако агентству Корморана Б. Страйка предстояло снова заняться делом Кэролайн Мэлфи. Клиент, полный решимости заставить детектива Страйка найти ответы на несколько очень важных вопросов, уже приближался к Сохо в черном такси. Это был сухой старик с прямой спиной и горестным взглядом выцветших глаз, чьи руки в черных кожаных перчатках крепко сжимали найденную в рабочем столе внучки визитку Корморана Страйка с короткой записью ее же почерком на обратной стороне.

Страйк прятался с фотоаппаратом за стволом столетнего дуба на старом кладбище Паддингтон неподалеку от Лондсдейл-роуд.

Иногда такое случается — обнаруживаешь себя в странном месте и в странное время, и вдруг словно видишь это со стороны, изумляясь: что я тут делаю? Вспышка: ты стоишь среди промышленных строений, держа в руке пакет с замороженной собачьей кровью. Вспышка: ты в густом тумане на вершине холма, с севшим телефоном и без малейшего представления о том, в какой стороне находится гостиница. Вспышка: ты на старом кладбище, время — без пяти минут полночь, конец октября, и ремень от фотоаппарата с прикрученным телеобъективом больно врезается в плечо. В темноте еле сереют могилы, и парень, за которым ты следил последние два дня, кажется, собрался вызывать мертвых.

Потом минута отстранения проходит, и поток событий снова поглощает всех с головой.

Возможно, следовало наотрез отказать деду Кэролайн, отчаянно желавшему найти хоть кого-то, на кого можно было бы возложить ответственность за постигшее его горе. Но у Страйка было плохо с деньгами, полученный аванс был почти истрачен, и он уж точно меньше всего на свете мечтал судиться с респектабельной юридической конторой в Сити на тему своих обязательств перед погибшей клиенткой.

В очередной раз осторожно высунувшись из-за дерева, Страйк заметил, что молодой человек разжег на одном из надгробий небольшой костер и сыпет в него какой-то порошок. Пламя разгорелось ясным белым светом.

— Луна! — позвал парень, и вдруг светлая фигура молодой девушки появилась из-за вросшего в землю надгробия. Раздался мягкий смех, и девушка протянула к парню руки. Страйк нацелил объектив — телевик приблизил пару почти вплотную — и увидел, что в ушах у незнакомки приметные сережки в форме редисок. Девушка была по-своему мила, у нее было нежное, совсем юное лицо и светлые волосы редкого платинового оттенка. И все же он внутренне согласился с покойной Кэролайн: при взгляде на нее мороз продирал по коже.

— Гарри! Здорово, что ты до сих пор жив.

Страйк навострил уши. Приветствие показалось ему сомнительным.

— Уже скоро, — улыбнулся в ответ Гарри. Эти двое явно знали друг друга давно. — Осталась Нагини. Она сейчас там?

Блондинка кивнула. Страйк без устали нажимал на кнопку фотоаппарата, молча радуясь тому, что новые цифровые приборы умеют снимать совершенно беззвучно.

— Будь осторожен, — сказала Луна. — Я приведу остальных так быстро, как смогу. Мы постараемся помочь.

Гарри сделал шаг вперед, словно хотел обнять подружку, но светлый силуэт скользнул обратно в темноту и исчез.

Оставшись один, подозреваемый огляделся по сторонам (Страйк постарался уместить свое тело за стволом так компактно, как это только было возможно), поднял вверх руку с чем-то вроде прута и быстро махнул им по воздуху, точно очерчивал невидимый круг.

А потом шагнул в свой крохотный костерок и исчез.

Страйк моргнул, но ничего не изменилось.

На кладбище было тихо, только из-за деревьев со стороны широкой Cэлсбери-роуд изредка доносился шум проезжающих машин. Осевшие от времени гробницы молчали, косые плиты, заросшие мхом, были пусты, только на одной из них догорал белый огонек .

Страйк осторожно выбрался из-за дерева и подошел ближе. Никаких следов только что разговаривавшей парочки не было видно. Детектив в задумчивости наклонился и сунул палец в затухающий костер. Пламя обожгло холодом.

Распрямившись, Страйк полез в кофр за пачкой из-под сигарет, решив собрать немного пепла на экспертизу.

И вдруг воздух рядом с ним словно приобрел плотность, надулся и пошел волной, снесшей Страйка в сторону, а потом с треском лопнул, выпустив из себя огромную змею, которая опрокинулась на плиту с чудовищным грохотом, похожим на тот, с которым десятитонная строительная баба забивает сваи. Следом возник все тот же черноволосый парень и вскинул руку в жесте то ли победы, то ли призыва.

Страйк еле устоял на своем протезе, а когда его перестало шатать, обнаружил, что к ним приближаются несколько бледных теней, среди которых разве что все та же юная блондинка с редисками в ушах худо-бедно могла сойти за живую.

В тот же момент он осознал, что перестал слышать, но времени разбираться с потерей слуха не было.

Время вообще вело себя странно — то двигалось рывками, то растягивалось, точно резиновая лента. В полнейшей тишине змея алчным движением потянулась к нему, ее чудовищная пасть приоткрылась, раздвоенный язык высунулся вперед и заскользил между острых клыков. Потом был провал, перескок — и вот уже Страйк сжимал в вытянутой руке браунинг, и пара пуль, одна за другой выпущенных в адскую морду, остановили это движение.

Вокруг бурлило что-то еще. Новые люди появились из ниоткуда, и Страйк видел, как тощий черномазый парень с дредами перекидывается светящимися лучами с юркой темной тенью, которую никак не удавалось рассмотреть. Беззвучно прыгнул на спину раненой змее черноволосый Гарри, беззвучно всадил ей в глаз кривой нож и держал, пока гигантское тело не иссохло и не рассыпалось, словно сожженное на невидимом огне. Неслышно пронеслась мимо девушка с редисками в ушах, и больше нельзя было не замечать, что ее босые ноги не касаются земли. Пролетая мимо Страйка, она сделала страшные глаза и указала рукой вправо. Повинуясь этому жесту, он повернул голову как раз вовремя, чтобы заметить кряжистого мужчину с обнаженным косматым торсом шагах в двадцати от себя. Тот прыгнул вперед — и этот гигантский прыжок был так страшен, что пистолет в руке Страйка сам собой снова рявкнул два раза.

И слух наконец вернулся. Раненый рычал и катался по земле. Страйк был вполне уверен, что попал ему в сердце, но, похоже, этого было недостаточно.

— Уходим, уходим! — кричал кто-то. — Дин, Невилл, уходим! О, черт, Ли, осторожней!

Воздух снова раскололся, и на кладбище появилась фигура в черном плаще, при виде которой Страйку впервые за последние тридцать лет захотелось лечь, накрыться одеялом и заплакать. Кто-то схватил его за правое плечо — он хотел было сбросить руку и ответить хорошим хуком, но грудь сдавило, стало нечем дышать, и вокруг была одна чернота.

В комнате спорили. Это была просторное квадратное помещение без окон, из всей мебели здесь стояли только двуспальный диван, на который неаккуратно свалили Страйка, огромный стол и несколько кресел. В углу были грудой сложены характерные черные пакеты, перевязанные тесемкой, и стояло несколько больших деревянных ящиков, похожих то ли на гробы, то ли на кофры к пулеметам. Страйк надеялся, что верно второе.

— Стереть память и отпустить на все четыре стороны, — говорил тем временем длинный рыжий парень. — Гарри, магглы нам тут не помогут.

Из-под упавших на глаза волос Страйк осторожно осмотрел собравшихся. Их было шестеро: рыжий, парень с дредами, Гарри, еще один рыжий, похожий на первого, но пониже; высокий шатен, имевший вид мальчика из хорошей семьи, случайно затесавшегося в банду, и красивая блондинка с пышной грудью. Через минуту девушка повернулась, свет упал на затененную до этого момента половину ее лица, и Страйк невольно дернулся: слева оно было изуродовано, точно съедено. Глаз, видимо, тоже пострадал и был закрыт теперь аккуратным черным кружком, непонятно как державшимся на глазнице.

Длинный рыжий заметил движение и стремительно выставил в его сторону руку с длинной деревянной палочкой. Держал он ее с таким видом, точно угрожал ему как минимум пистолетом. Страйк почувствовал, что от этой картины паззл у него в голове окончательно сошелся, однако не был пока готов произнести ответ даже самому себе.

— Оставь, Рон, он безоружен, — сказал Гарри рыжему. — У нас мало времени. Как вы оказались на кладбище?

— Я могу сесть? — спросил Страйк и, получив утвердительный кивок, осторожно спустил ноги на пол. Колено выше протеза снова ныло. Болела и голова, которой явно досталось.

Он оглядел компанию. Все они были молоды, примерно одного возраста — лет двадцати пяти, подумал он, не больше, но у всех был тот взгляд, который появляется у людей только на войне: холодный, оценивающий; играть с ними в игры не хотелось. На войне все напряжены, и можно легко поймать пулю просто от недопонимания.

Страйку, впрочем, было нечего скрывать. Он коротко объяснил про Кэролайн и ее деда. В кармане у него не оказалось ни браунинга, ни обложки с засунутыми в нее визитками, в том числе визиткой Кэролайн, из чего он заключил, что они успели обыскать его вещи, пока он был в отключке.

Тем временем девушка с изуродованным лицом небрежно махнула палочкой, направив ее на поставленную на стол тарелку с какой-то едой, и произнесла “энгоргио”. Блюдо вместе со всем находившимся на нем увеличилось в размерах, и Страйк больше не мог отрицать очевидное. Для того, чтобы признать, что все, во что ты верил раньше — ложь, нужно большое мужество. У Страйка оно было.

— Вы волшебники, — произнес он вслух. — Чертов ад. Слухи между ребят ходят, но никто по-настоящему не верил…

Девушка наколдовала несколько чашек и принялась разливать чай из невесть откуда взявшегося чайника. Страйк вцепился в свою чашку. Его мир только что пошатнулся куда сильнее, чем когда-либо раньше, за все тридцать пять лет его жизни. А чай с молоком — это было свое, родное, надежное, как светящийся маяк в знакомой бухте, когда корабль возвращается в гавань по бурному морю.

Гарри чай пить не стал. Услышав про Кэролайн, он посерел, отошел к столу и склонился над разложенными там бумагами. Остальные сгрудились вокруг с чашками. Теперь все шестеро что-то обсуждали, временами посматривая на Страйка. Он видел, как двигаются их губы, но не слышал ни звука.

Робин не знала, что делать. Шеф не появлялся в конторе третьи сутки, звонить тоже не звонил, и она начинала всерьез волноваться. Правда, утром в первый день на столе в ее комнате обнаружилась записка, в которой Страйк предупреждал, что может придти попозже. Но что значило "попозже"? Задержка как-то слишком уж растянулась, и с каждым днем становилось все труднее уверять въедливого, как все юристы, мистера Мэлфи, что как раз в данный момент Корморан Страйк работает над делом его внучки.

В первый же день Робин не выдержала и провела осторожный досмотр оставшихся в шкафу и в столе шефа вещей. Обнаружила пропажу браунинга и заволновалась сильнее: это означало, что Страйк считал слежку за Гарри Брауном по-настоящему опасной.

Страйк не появился до конца недели, и Робин продолжала ходить на работу, проталкиваясь сквозь толпы туристов на Оксфорд-стрит, и обещать мистеру Мэлфи результаты в ближайшее время. Наконец вечером в пятницу она аккуратно выписала сама себе зарплату за две недели, провела сумму по счетам и вписала в большой черный гроссбух, хранившийся на стеллаже за столом шефа. После этого она заперла офис на час раньше и спустилась вниз, твердо решив поехать на Лондсдейл-роуд и расспросить тамошнюю публику о черноволосом парне, чью фотографию захватила с собой.

Давно настали сумерки, сверху моросило, порывистый ветер атаковал ее со всех сторон сразу, стоило выйти из подъезда. Зонт оказался совершенно бесполезным, и Робин пожалела, что вышла с утра в туфлях, а не в резиновых сапогах. У публики возле паба “12 тактов” отросли клыки и рога, и тут она вспомнила, что наступил канун Хеллоуина. Квартал Сохо разукрасился к празднику, как мог: в окнах пабов скалились оранжевыми зубами вырезанные тыквы, среди прохожих тут и там попадались вампиры и ведьмы, а поперек главной улицы Чайна-тауна протянулась светящаяся надпись “Счастливого страшного Хеллоуина!”. Робин, улыбаясь, пробиралась мимо болтающих у входов в пабы компаний, уже начавших пить в предвкушении веселого уикенда. У метро она взяла бесплатную газету ("Герцогиня Йоркская беременна", "Расследование взрыва на Слоан-сквер продолжается")и втиснулась в вагон, набитый туристами, уставшими клерками и веселыми ряжеными.

Но на Лондсдейл-роуд никаких признаков празднования не было. Узкая улица, состоявшая из двух рядов невысоких кирпичных домов, была пуста, только возле помоек в темноте возилась лиса, испуганно зыркнувшая на Робин из темноты. Робин дошла до дома, на котором висел флаг с рекламой курсов йоги, про который упоминала Кэролайн, и попыталась заглянуть в стеклянные окна первого этажа. Это была какая-то мастерская или гараж, внутри было темно. Окрестные дома выглядели нежилыми, только в нескольких из них, дальше по улице, горели окна на вторых этажах. Пока Робин стояла, раздумывая, что делать дальше, со стороны Сэлсбери-роуд показалась компания, разряженная в лучших традициях Хеллоуина. Робин медленно пошла им навстречу.

Когда они оказались в свете фонаря, Робин разглядела компанию как следует. И тощую ведьму в развевающейся черной мантии — ее лицо было разукрашено так, что казалось иссохшим до неправдоподобия, и клыкастого косматого мужчину с голой, несмотря на погоду, грудью (Робин подумала, что на нем один из тех фальшивых пластиковых торсов, которые используют "римские воины", стоящие на страже у туристических мест в Италии), который, похоже, изображал оборотня, и нескольких человек, чьи лица скрывали белые маски. Последним был мелкий, неприятный на вид тип, похожий на проворовавшегося бухгалтера, который ограничил свой маскарад тем, что прицепил фальшивую железную руку. Костюмы были довольно минималистичны, однако впечатление, которое компании удавалось произвести, было жутким. Возможно, это достигалось за счет того, что они вышагивали в полном молчании. Когда “оборотень” поравнялся с Робин, он остановился и демонстративно втянул носом воздух.

Робин поежилась и тут же пристыдила себя за подобную реакцию.

— Простите, — обратилась она к женщине, доставая из сумочки фотографию Гарри Брауна. — Вы живете тут рядом? Не знаете ли вы этого...

И это было последним, что она успела сказать.

Она с некоторым ошеломлением поняла, что лежит на земле, и мужчина с косматой грудью и клыками — вот только теперь у него была волчья голова, где он ее взял, может быть, купил в магазине, бывают такие резиновые маски, натягивающиеся на всю голову? — он ест ее руку, и это так больно, и как это может быть, что в центре Лондона ряженый человек ест ее руку? Далекий голос в ее голове говорил, что она что-то должна сделать, только он звучал так слабо, а чавканье оборотня — так громко, что Робин никак не могла понять, что именно.

Потом наконец поняла.

— Помогите! — крикнула она. Голос прозвучал слабо и рассеялся в окружающей тьме, как рассеивается горсть золы, брошенная на ветер.

Оборотень поднял морду, у него были желтые глаза, страшные именно потому, что остались почти человеческими, и окровавленная пасть, из которой свисали неопрятные мясные клочья и жилы.

— Ты вкусная, — прорычал он, и Робин обмерла от ужаса и омерзения.

То, что существо, поедающее ее, могло мыслить и разговаривать, делало все еще хуже.

Ведьма тем временем подняла уроненную Робин фотографию. Робин видела это, но не осознавала. Жилистое, невероятно тяжелое тело оборотня вдавливало ее в мокрый асфальт, он умудрялся раздирать ее правую руку и одновременно рычать какие-то пошлые комплименты ее вкусу и свежести, и лапать ее между ног, и тереться жестким крупным членом о ее бедро сквозь несколько слоев одежды. Робин снова крикнула:

— Помогите! — и ее голос снова прозвучал так тихо, что она сама с трудом его услышала.

— Ступефай! Левиоса! Я сказала, хватит жрать, Фенрир, у этой магглы колдография Гарри Поттера! А теперь отвечай, откуда ты, мерзкая дрянь...

Кто-то снял с ее груди камень, и Робин сумела увидеть над собой огромное ночное небо и капли дождя, летящие прямо в лицо, подсвеченные размытым светом фонаря. Слезы навернулись ей на глаза. Она попробовала вздохнуть еще раз и не сумела.

— Энервейт! Сдохла, — прошелестел чей-то голос, удаляясь, и все стало очень тихим и очень темным.

В небе вспыхнуло зеленое облако, похожее на светящийся гигантский череп, дрогнул и осел на землю двухэтажный дом дальше по улице, раздался чей-то вой, заголосила сигнализация на каком-то магазине, земля снова содрогнулась от взрыва... Робин ничего этого не слышала.

В разгар неслышного для Страйка совещания в комнате вдруг раздался хлопок, и в углу появилась парочка, державшаяся за руки: девушка с пышными каштановыми волосами и смуглый парень. Все в комнате обернулись к ним — Страйк успел заметить, что минимум трое наставили на вновь пришедших свои палочки, пока Гарри беззвучно задавал какие-то вопросы. Дальше были объятия и пожимания рук, потом девушка бросила взгляд на Страйка и приветственно махнула ему рукой, а Гарри, тоже обернувшись в его сторону, с извиняющимся видом пожал плечами.

Колдовство, мешающее Страйку слышать их разговоры, они не отменили, но зато теперь переместились так, что Страйк видел лица Гарри и кудрявой девушки и мог прочитать их слова по губам. Когда-то он умел бегло читать по губам не только по-английски, но и на фарси, правда, уже примерно лет шесть-семь это умение ему не требовалось.

— Он в ярости, — сказала девушка, — Петтигрю получил кру… (Страйк не разобрал слово) и еле выжил, Долохов считает, что надо прочесать весь район возле кладбища. Они собираются натравить на нас магглов. Луна говорит, что Минерва совсем плоха.

— Осталось недолго, — ответил Гарри. — Что она сказала о хор.. сах?

— Он думает, что ты убил змею в отместку за…, — девуша недоговорила, ее лицо омрачилось. Лицо Гарри стало жестким, он коротко кивнул.

— Ясно. Тем лучше.

— Велел сжечь нору.

Два рыжих парня одновременно фыркнули и переглянулись. Один из них — длинный, — обошел стол и встал за кудрявой девушкой, приобняв ее за плечи. Та улыбнулась ему короткой усталой улыбкой.

— Луна сказала, что он пытал портреты в кабинете директора. Сегодня все уже расползлись, если завтра будет собрание, она сообщит.

Все снова кивнули, словно пытать потреты — самое нормальное занятие.

— Спасибо, Гермиона. Дин, у тебя как? — обратился Гарри к парню, явившемуся вместе с девушкой.

Тот стоял спиной, поэтому его рассказ понять не удалось, и детектив, осторожно растирая ноющую ногу и считывая с губ Гарри короткие “ясно”, “отлично”, “нет, лучше не надо”, стал вспоминать один случай...

Лет семь или восемь назад Страйку пришлось доставить конфиденциальное письмо в один особняк на Пэлл-Мэлл. Незадолго до этого по Англии прокатилась серия странных терактов, за которые никто не взял на себя ответственность, и поручение было связано с расследованием одного из них — взрыва моста Миллениум возле галереи Тейт в Лондоне. В то время Страйк работал в небольшой независимой группе следователей, чьей задачей было разработать рекомендации по усилению безопасности. Проблемой было то, что они так и не поняли, какое взрывчатое вещество было применено. Очевидцы говорили, что мост "просто взорвался". Кто-то из находившихся в момент взрыва на набережной вспоминал, что ощутил сильную головную боль. Странным образом никто не помнил детали, хотя теракт случился под конец рабочего дня, когда мост был забит туристами и лондонцами, и количество жертв исчислялось сотнями. На фотографиях, сделанных туристами с верхнего этажа музея Тейт, была видна только черная вспышка — если черный провал на месте моста можно назвать "вспышкой". И они не обнаружили никаких — буквально никаких, хотя это даже теоретически было невозможным — следов взрывчатого вещества на обломках.

Он явился с письмом в разгар собрания, проходившего параллельно с фуршетом. Круг присутствовавших был узким, все они были людьми, знакомыми Страйку или по службе, или по программе “парламентские дебаты”. Страйк в какой-то мере тоже был “свой”, нужная степень допуска у него имелась. Он вручил письмо, выпил бокал шампанского и вышел ждать ответа в прихожую. Сел на мягкую тумбу, привалился к стене и оказался почти скрыт от посторонних взглядов массивной вешалкой с мокрыми плащами и зонтами. Он планировал подремать, но почти сразу за ним в прихожую из общего зала вышла пара: полная женщина средних лет в розовом платье с блестками и премьер-министр, которого она держала под руку. Даже из дальнего угла за вешалкой Страйк чувствовал, насколько министру неприятно это соседство, и по преувеличенно слащавому, злорадному выражению на жабьем лице женщины понимал, что та это знает и неудобство премьера доставляет ей удовольствие.

Расслышать их разговор Страйк толком не мог, но язык тела был красноречив — премьер женщину опасался. Возможно, более верными словами было бы даже сказать “боялся до колик”. Женщина в розовом что-то втолковывала ему, временами почти срываясь на визг. Страйк расслышал слова “гомики” и "черномазые" и изумился — услышать это выражение в официальном правительственном здании было так же невероятно, как встретить у себя на кухне за завтраком зеленого человечка. В Итоне гомосексуализм традиционно считался типичным подростковым развлечением и на шкале пороков стоял где-то между курением и прогулом лекций, хотя над теми, кто слишком им увлекался, и было принято подсмеиваться. Отец Страйка, знаменитый рок-певец Рокби, не отрицал, что в юности имел любовные аферы с парой звезд мужского пола. Словечко "черномазые" и вовсе могло поставить крест на карьере любого политика. Премьер, однако, так горячо кивал в ответ на слова розовой жабы, точно мечтал первым делом с утра отправиться в крестовый поход против гомосексуализма и иммигрантов.

На всякий случай Страйк закрыл глаза и откинул голову к стене, делая вид, что спит — ему не хотелось иметь потом проблемы по службе в связи с тем, что он видел лишнего. К тому же он действительно устал. В то время его роман с Шарлоттой был в самом разгаре, и Страйк постоянно не высыпался.

Из дремы его выдернул хлопок и приглушенный звук, точно кто-то негромко вскрикнул от ужаса. Страйк дернулся вперед, ткнувшись головой в вешалку, свалил чей-то зонт и открыл глаза. Премьер был один, женщина в розовом исчезла. Заметив Страйка, с очумелым видом протиравшего глаза, премьер обаятельно ему улыбнулся, спросил, кого он ждет, и ушел, пообещав поторопить с ответом.

Позже Страйк пытался навести окольным путем справки, однако выяснилось, что женщину в розовом на вечере никто не видел. В конце концов он сам стал сомневаться в увиденном и почти убедил себя, что спал с самого начала и розовая жаба-расистка ему привиделась. Теперь, однако, Страйк понимал, что исчезновению дамочки могло быть другое объяснение. Если та была волшебницей и премьер об этом знал, это объясняло его нервность и отчаянную боязнь разозлить гостью.

— Черт возьми, — подумал он, — стоило тратить столько сил на расследование взрыва, если у нас не было ни малейшего шанса узнать правильный ответ...

Тем временем совещание у стола кончилось, и часть присутствовавших с хлопками исчезла. В комнате остались трое: Гарри, Гермиона и длинный рыжий Рон. Кто-то из них отменил заклятие, и Страйк снова начал слышать слова.

— Мы не можем вас просто отпустить, — сказал Гарри. — Мы могли бы стереть вам память, но боюсь, что вас это не защитит. Вы стреляли в Фенрира, он почти наверняка запомнил ваш запах… Вам лучше всего уехать из страны. Пара дней у вас есть.

— Фенрир тяжело ранен и проваляется как минимум сутки, — сказала Гермиона. — Лучше уехать сейчас же. Мы не можем переправить вас на континент, но можем дать денег и сделать документы.

Страйк кашлянул.

— Мне казалось, я попал ему в сердце, — сказал он осторожно.

— Оборотню этого недостаточно, — мрачно заметил рыжий. — Если бы мы знали, что вы так метко стреляете, дали бы вам заранее серебряные пули.

— Вы ведь уже поняли, да? Оборотни, волшебники, призраки, — сказал Гарри. — Все это существует. Вы... как вы себя чувствуете?

— Что ж, может быть, я возьму серебряные пули в следующий раз? Если вы расскажете, что происходит, я могу оказаться полезным, — сказал детектив со всей возможной в сложившихся обстоятельствах убедительностью. Прислушавшись к себе, он не обнаружил ни потрясения, ни страха — только мрачное удовлетворение от найденного наконец ответа на давнюю загадку.

Возможно, кое-кто из его бывших сослуживцев был прав, считая Страйка больным на всю голову типом.

Однако и правда ведь: если в волшебном мире идет война, он мог бы сыграть на стороне Добра. Кем бы эти ребята ни были, их вряд ли учили воевать так, как учили его, и в кои-то веки он мог бы узнать, что происходит на самом деле, а не тыкаться вслепую...

Страйк снова машинально потер колено. Гермиона взмахнула палочкой, направив в его сторону, и грустно усмехнулась, встретив его любопытствующий взгляд.

— Я уже забыла, что так бывает — когда люди не вздрагивают, если ты направляешь на них палочку.

— Лучше бы им вздрагивать, — буркнул Рон. — Тебе надо отдохнуть.

Страйк осторожно топнул ногой. Впервые за последние три года колено не болело.

— Спасибо.

У Гермионы действительно был такой вид, будто она вот-вот упадет от усталости.

— Нам всем надо отдохнуть. Половина дела сделана, это главное, — сказал Гарри. — Остальное обсудим завтра. Я останусь с ним, вы идите. Страйк, тут можете спать спокойно. Это место — ненаходимое, его невозможно обнаружить, если я сам не скажу человеку адрес. Вы в безопасности. Я… черт. Ладно, просто давайте спать. Если до завтра вы не передумаете...

Детектив было открыл рот, чтобы задать вопрос, но почувствовал, что и правда все отдаст за возможность как следует отоспаться. Веки вдруг отяжелели, глаза сами собой принялись закрываться и, кое-как нащупав позади себя диван, Страйк рухнул на него и заснул, как убитый, не раздеваясь.

Мэтью не нравилась работа у частного детектива, на которую устроилась его невеста. Не нравилась по многим причинам. Зарплата у нее была меньше, чем секретарша ее уровня могла бы получать в солидной фирме, офис был жалок — Мэтью несколько раз встречал Робин с работы и был неприятно впечатлен и неработающим лифтом, и забитыми мусором лестничными площадками (этажом ниже офиса Страйка посетителям приходилось протискиваться мимо пианино, ни больше ни меньше), и самой конторой, где ремонт наверняка делался еще во времена молодости страйковского папаши. Кстати, о папаше — все семейство Корморана Страйка, которого Робин называла не иначе, как “шеф”, тоже вызывало у Мэтью отвращение.

Ему всегда хотелось, чтобы Робин вернулась на правильную стезю: прошла бы собеседование в Сити, надевала на работу туфли-лодочки, отдыхала во время ланча на газоне у собора Святого Павла среди людей, одетых в костюмы. Это было бы выгоднее, чище, спокойнее, безопасней и здоровее.

Хотя Робин уверяла его, что шеф не позволяет ей самостоятельно заниматься расследованиями, Мэтью все равно подозревал, что работа у Страйка связана с риском. Поэтому, когда однажды вечером после рабочего дня Робин не пришла домой, он ни секунды не сомневался, что случилось несчастье.

Мобильники ни самой Робин, ни ее шефа не отвечали. В справочной по Лондону заявили, что несчастных случае с людьми, подходящими под описание, не было зафиксировано. Но это ничего не значило: кто-то мог просто убить их и спрятать трупы… Возможно, их не найдут вообще, и Мэтью никогда не узнает, что случилось с его невестой... Он бродил по квартире, пытаясь заставить себя успокоиться, но ночь прошла, а от Робин так и не было вестей.

Страйк ответил на звонок, когда время на часах близилось к полудню. Взял трубку и сразу сказал:

— Добрый день. У нас небольшие проблемы. Робин попала в больницу.

Но на дальнейшие вопросы отвечать наотрез отказался, заявив, что с Мэтью должны сначала поговорить другие люди. Буркнул что-то о секретности и национальной безопасности. Вместо названия госпиталя дал адрес какой-то затрапезной улицы в Хакни.

Разъяренный и взволнованный, Мэтью в полчаса сумел добраться до указанного места и увидел грузного и какого-то растерзанного Страйка, топчущегося рядом с пыльной витриной ремонтируемого магазина.

Никаких специальных людей рядом видно не было, прохожие обтекали детектива, точно тот был неодушевленным предметом, и Мэтью направился к нему, полный холодной бухгалтерской ярости — той, которая не орет, но уничтожает оппонента точными цифрами и лучшим знанием релевантных параграфов.

— Где Робин? Если вы не ответите немедленно, я обращусь в полицию, — сказал он вместо приветствия.

— Мы тут, — ответил Страйк, обращаясь непонятно к кому. Возможно, к манекену в пыльном окне. Во всяком случае, смотрел он при этом в сторону, а не на Мэтью, и вид имел виноватый.

— Добрый день. Вы жених Робин? — спросил кто-то рядом. — Я проведу вас к ней. Меня зовут Гарри. Гарри Поттер.

Это был черноволосый парень на пару лет моложе Мэтью, тоже имевший весьма потрепаный вид. Мэтью перевел взгляд со Страйка на нового знакомца и снова на Страйка. Его подозрения усилились. Оба выглядели так, словно только что вернулись из экстремального похода.

— Я хочу немедленно ее увидеть, — сообщил он холодно.

— Послушайте, Робин жива, — успокаивающим тоном начал Поттер.

Мэтью похолодел. Подобный зачин не предвещал ничего хорошего. В словах Поттера явно слышалось "но". Жива, но что? Но в коме? Но никогда не сможет иметь детей? Во что Страйк ее втянул? Хорошо же. Они еще не знают, с кем связались. Мэтью только убедится, что с его невестой все в порядке, а потом устроит Страйку такое разбирательство в суде, после которого о лицензии детектива тому придется забыть до конца его дней. И этому парню из спецслужб — потому что черноволосый явно был из спецслужб, что-то такое было в его манере держаться, неуловимо военное и при этом начальственное, — ему тоже не поздоровится. Троюродный брат соседа родителей работает в "Уолтширском ежедневнике", он поможет с обращением к прессе...

— Я хочу попросить об одном... Вы, эммм... ну... я прошу вас ничему не удивляться, — устало говорил меж тем Поттер. — Мы вам все объясним. Потом нам нужно будет взять с вас подписку о неразглашении... Я только что говорил с врачами, Робин уже не спит. Давайте руку, я вас проведу. Ничему не удивляйтесь, помните? Думайте об этом, как о... как об аттракционе.

Не дожидаясь согласия, молодой человек взял Мэтью и Страйка за локти и посмотрел в сторону витрины. Мэтью показалось, что манекен повернулся и подмигнул, но он был так разъярен и обеспокоен, что странное поведение манекенов волновало его сейчас меньше всего остального.

Оба его спутника спокойно шагнули в витрину, Гарри сжал его локоть, и Мэтью, сам не поняв как, шагнул следом — стекло куда-то пропало, — после чего оказался в приемной очень странной больницы. Это было квадратное помещение со стойкой, за которой сидели несколько врачей в лимонного цвета халатах и такого же цвета колпаках, и стульями для ожидающих, поставленными вдоль стен, причем все стулья были заняты ряжеными, видимо, слишком усердно праздновавшими вчерашний Хеллоуин.

Мэтью увидел блондинку, привалившуюся головой к стене и словно спящую — на ней была длинная черная мантия, из-под которой виднелись кроссовки, а половину красивого лица скрывал очень правдоподобный грим, изображающий шрамы. Глаз на изуродованной половине лица был закрыт пиратской повязкой, из-под которой шел пар, точно из-под крышки чайника. Рядом с ней сидел худой брюнет, наряженный вампиром — из-под его бескровных губ торчал два длинных клыка, которые он время от времени прикрывал ладонью, мантия лежала вокруг ног, словно складки крыльев летучей мыши.

Среди остальных ожидающих выделялась семья из трех человек: изможденный платиновый блондин лет сорока пяти с многодневной щетиной на лице, худосочный юноша с такой же шевелюрой, лицо которого было измазано в копоти, и средних лет блондинка с царственной осанкой, сидевшая в центре композиции и державшая своих мужчин за руки. Когда Мэтью с остальной компанией появились в приемной, светловолосое семейство, как по команде, подняло глаза и уставилось на его спутников. Потом на лице женщины появилась улыбка, а ее сын, напротив, уткнул лицо в ладони и разрыдался. Мужчина дернулся, словно желая его утешить, но вместо этого сжал губы и отвел глаза в сторону.

Поттер снова сжал его локоть, направляя в сторону видневшейся сбоку лестницы.

— Нет, я не передумал, — твердо сообщил Страйк наутро, когда Гарри разбудил его самым гуманным из возможных способов — запахом свежесваренного кофе. — Тем более, что вашей стороне явно потребуется вся помощь, какую удастся добыть.

Страйк искренне понадеялся, что правильно отпределил стороны Зла и Добра в предстоящей битве. Он быстро проверил имеющиеся данные еще раз: с одной стороны были вчерашние школьники, с другой — оборотни, змеи и темные мрачные субъекты, словно высасывающие из мира радость.

К тому же Гермиона вылечила его ногу.

Да. Ошибка была маловероятна.

— И чем же, по-вашему, вы можете помочь? — спросил Гарри, уставившись на детектива своими ненормально зелеными глазами.

Парень Страйку нравился. Он не старался казаться круче, чем был, и не держался с нарочитой дистанцией, как многие военные чины в страйковом прошлом.

С другой сторону, гибель Кэролайн была вызвана его действиями, и Страйк еще вчера поставил огромный жирный минус во внутреннем калькуляторе напротив ее имени. Девушки Бонда всегда погибают первыми. Единственный способ уберечь любимых, если ты лидер подполья, — не иметь личной жизни. Глупо, что Поттер не понял этого вовремя.

— Каков план? — поинтересовался он в ответ. — Возможно, я смогу его улучшить, у меня есть кое-какой опыт в таких делах.

Гарри сосредоточился.

— Все уже почти готово, — начал он, постукивая пальцем по разложенной между чашками карте и одновременно кивая заспанной Гермионе, появившейся в дверях в обнимку с таким же зевающим Роном. — Есть место — я скажу потом — где планируется... куда мы заманим Того-кого-нельзя-называть в ночь на Хеллоуин. Он придет, если будет думать, что встретится там со мной… существует некое пророчество, по которому... короче, мы связаны. Он наверняка приведет с собой Внутренний круг — не так много бойцов, человек десять, но это опытные и опасные маги. Наверняка явится Фенрир со своей стаей — это будет накануне полнолуния, так что они будут на пике силы, хотя и в человеческой форме. Возможно, притащат кого-нибудь под Империусом, как пушечное мясо… не уверен, что не будет заложников...

— Вы планируете встречу на открытом месте или в помещении? — спросил Страйк.

Гарри помрачнел и переглянулся со своими друзьями.

— Мы должны делать вид, что ни о чем не подозреваем, — сказал он.

— Поэтому мы решили выбрать место, которое Гарри не выбрал бы ни за что, — добавила Гермиона. — Чтобы казалось, что мы не ждем встречи.

— Жилой квартал, где могут пострадать магглы, — произнес Рон.

— А магглы — это?

— Обычные люди, не волшебники. Как вы, детектив. Конечно, мы поставим антимаггловские чары и постараемся убрать из домов всех, кого сможем, но ближе к вечеру чары придется снять, иначе ловушка не сработает.

Страйк отставил пустую чашку.

— Самый очевидный ответ — взрывчатка, — сказал он.

Троица напротив него обменялась взглядами и словно пришла к какому-то молчаливому согласию. Гарри тоже допил кофе и вытянул из кармана что-то, похожее на переливающийся дым.

— Нет смысла тянуть, — сказал он. — У нас слишком мало времени. Страйк, мы тоже считаем, что взрывчатка — лучшее из возможного. Если удастся сразу вывести из строя хотя бы половину его отряда, наши шансы уравняются. Вы сможете смонтировать все сами?

— Мы наладили контакты с ирландцами, но там слишком длинная цепочка, — пояснила Гермиона. — Когда много звеньев, больше вероятности, что одно из них сломается. Кто-нибудь может предать...

— Или сбежать, или попасть под Империо, — добавил Рон. — Так что мы бы оставили их, как запасной вариант. Вы точно сможете сделать все в одиночку?

— Смогу, — уверенно качнул головой детектив.

— Тогда хорошо. А теперь посмотрите на меня, — позвал Гарри. — У нас есть кое-что, но нам нужно больше, Страйк. Нужно еще. Вы знаете координаты склада, где мы можем достать взрывчатку? Думайте об этом складе, Страйк. Просто думайте. Готовы? Легилеменс.

Когда Страйк пришел в себя после самого адского приступа головной боли, какой когда-либо испытывал, в комнате была только Гермиона.

— Я на секунду, — притормозил вдруг Поттер и быстро метнулся в сторону приемной стойки.

К Мэтью и Страйку тем временем к подлетел высокий тип с впечатляющим носом, с врачебной бесцеремонностью схватил обоих за подбородок, пощелкал перед лицами длинными пальцами и заявил Мэтью:

— У вас шок. Держите, выпейте это! Не Мунго, а проходной двор!

Пока Мэтью с непонятной ему самому покорностью пил прозрачный настой, вернувшийся Поттер что-то негромко спросил, и крючконосый набросился уже на него.

— Ваше дело не думать о зельях, а спасать мир! Спасли? Рад за вас! А теперь помалкивайте и не мешайтесь под ногами, нам еще разгребать и разгребать после этого спасения!

Поттер хмыкнул и потянул спутников дальше. Через несколько минут, успокоенный волшебным раствором до состояния полной эмоциональной окаменелости, Мэтью оказался у кровати своей невесты.

Робин смотрела на него какими-то виноватыми глазами и была так бледна, что практически сливалась с простыней. Страйк откашливался и что-то сконфуженно бурчал себе под нос. Вид у него был такой, точно больничная кровать и ему бы не помешала. Потом в комнату вошли еще трое — пышноволосая девушка, державшая за руку длинного рыжего парня, и угрюмый старик в дорогом костюме. Поттер извинился и ушел. Девушка вышла вперед.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — сказал она.

Рыжий назвался Роном Уизли.

— Мистер Мэлфи, мистер Страйк... Мэтью — простите, не знаю вашей фамилии — вы имеете право на объяснение, и вы его сейчас получите. Прежде всего главное. Волшебство существует, и мы — волшебники.

Мэтью с приглушенным зельем изумлением заметил, что Робин, Страйк и даже старый мистер Мэлфи с пониманием кивнули. Девушка взмахнула рукой с волшебной палочкой. (Волшебной палочкой? Да, и впрямь хорошо, что крючконосый напоил его успокоительным, все теперь казалось не таким уж и странным). Вдоль стены возникли три стула с выгнутыми спинами, на которые она жестом предложила присесть.

Рыжий привалился к дверному косяку, а девушка принялась расхаживать перед ними, словно учительница перед классом.

Она начала с повести о темном волшебнике, желавшем покорить мир магов и обычных людей, который в попытке обеспечить себе бессмертие прибег к запрещенным ритуалам, требовавшим человеческих жертв, и создал крестражи — якоря для души в мире живых.

Мэтью слушал ее, как взрослые дети слушают страшную сказку — было любопытно, но не слишком пугало. Голос Гермионы доносился до него словно издалека. А вот Робин дрожала как осенний лист, и тогда Мэтью пересел со стула на кровать и обнял ее одной рукой.

— Ты как? — спросил он шепотом, наплевав на продолжавшийся где-то у него за спиной рассказ.

— К тому времени мы уже знали про крестражи и сумели уничтожить все из них, кроме змеи, — произнесла Гермиона. Мэтью отвернулся от уснувшей Робин и честно попытался понять, о чем идет речь. — Каждая волшебная семья потеряла кого-то в той битве. В семье Рона погибли двое, в том числе его младшая сестра, Джинни, девушка Гарри... Министерство Магии оказалось под контролем Волдеморта, трое из учителей нашей школы были убиты, как и директор Дамблдор. Нам пришлось скрываться в маггловском мире, среди обычных людей. Многие думали, что все кончено, и Англия попала под власть тьмы надолго. Те, кто не успел сбежать в ночь после битвы, застряли на острове, как дичь, на которую велась охота. Если бы приверженцы Вольдеморта не передрались между собой, наши шансы были бы... невелики.

— Но, — лицо девушки приобрело почти хищное выражение, — их повелитель тоже не отличался кротким нравом, так что за первый год почти половина из приближенных оказалась перебита без всякого нашего вмешательства. На нашей стороне были домовики и привидения... многие из тех, кто погиб в первой битве, отказались покидать этот мир, не отомстив. Большинство из наших оказались в Хогвартсе, из которого Волдеморт сделал свою резиденцию.

— Он давно мечтал туда пролезть, — добавил рыжий.

— Мы нашли в книгах описание ритуала...

— Ты нашла, — снова перебил рыжий парень, и Мэтью покосился на него неодобрительно.

Гермиона коротко кивнула и продолжила.

— Неважно. Мы нашли возможность вызывать привидение, обитающее в любом месте на Земле, на любое кладбище. Попробовали заклинание около месяца назад, и смогли вызвать призрак Луны... нашей однокурсницы. Она погибла в битве за Хогвартс и осталась там. Вы видели ее на кладбище, мистер Страйк. Гарри сделал несколько ее фотографий, зачаровав свой мобильник, чтобы показать остальным и поднять их дух. И дальше, мистер Мэлфи, мы можем только предполагать. Видимо, Кэролайн увидела их... Он не хотел рассказывать ей про волшебство, пока мы не победим, потому что... он любил ее, мистер Мэлфи. Не хотел волновать и подвергать опасности.

— Он собирался ей все объяснить после победы, — пробормотал рыжий от двери. — Познакомить со всеми...

— Но Кэролайн нашла фотографии в его мобильнике и..., — развела руками Грейнджер. — Видимо, она решила проверить остальные его вещи и попыталась открыть амулет, который он всегда носил с собой. Скорее всего, она сделала это, когда он спал. Это сильный магический артефакт, мистер Мэлфи. Если кто-то дотрагивается до него с недобрыми намерениями, он активизируется. Возможно, амулет... если Кэролайн хотела уличить Гарри в неверности, то амулет мог считать ее чувства и расценить это как нападение. Он активизировался. Само по себе это не нанесло бы Кэролайн вреда, ответная сила амулета зависит от вреда, который хотят причинить его хозяину. В данном случае он, видимо, просто разбудил Гарри и спугнул Кэролайн. Он помнит, что что-то такое было, но не может сказать точно — он часто просыпается ночью от кошмаров в любом случае. Беда была в том, что магическая вещь активизировалась в руках маггла. В таких случаях Министерство всегда получает сигнал и на место высылается группа магов для того, чтобы забрать артефакт и стереть магглу память.

— Это стандартная процедура, — опять вмешался рыжий.

— Кэролайн, вероятно, активировала амулет ночью, и в этот момент где-то в Министерстве на карте Англии зажглась точка, показывающая, в каком месте он находится. Министерство до сегодняшнего утра находилось под властью Вольдеморта. Вероятно, обливиаторы отправились в указанное место с утра пораньше, но амулета на месте не оказалось: Гарри ушел еще ночью, а Кэролайн с утра отправилась к частному детективу. Однако какие-то вещи, возможно, остаточную магическую ауру, они засекли... и поняли, что в доме может скрываться маг. В Англии не так много магов посмели не встать на учет в новом Министерстве и ушли в подполье — в основном те, кому нечего было терять. Так что... следующей ночью по адресу Кэролайн явилась группа захвата, и с ними была Беллатрикс Лестрандж... любимая соратница Волдеморта. Сумасшедшая убийца. Я очень сожалею, мистер Мэлфи. Кэролайн ничего не знала и не могла никого выдать даже под... как бы ее не допрашивали.

Страйк повернулся к сидящему рядом с ним старику.

— Беллатрикс Лестрандж была убита сегодня ночью, — сказал он негромко.

— Мы заметили мистера Страйка на кладбище в ночь, когда сумели уничтожить последний крестраж — змею. Ее смогли выманить на охоту за границу антиаппарационного купола... в общем, в место, откуда Гарри смог ее похитить. И потом... мистер Страйк помог нам достать и разместить взрывчатку на Лонсдлейл-роуд, — сказала Грейнджер. — Улица должна была выглядеть как обычно… Мы сняли антимаггловскую защиту всего за пять минут до того, как Вольдеморт подслушал разговор привидений... Это был подстроенный разговор, он должен был узнать, что там находится Гарри Поттер... Он был одержим идеей убить Гарри, так что...

— В том, что случилось с Робин, моя вина, — сказал Страйк. — Я должен был предупредить ее.

— Мы бы не позволили, — возразила Гермиона. — Нельзя было рисковать всем в последний момент.

— Хорошо, что она успела отойти от заминированных домов дальше по улице, — угрюмо сказал Страйк.

— По крайней мере, она не пострадала от взрыва...

— Фенрир не успел обернуться, — сказал рыжий. — Так что Робин не станет, ну... моего брата он также порвал, и все нормально... только мясо теперь любит непрожаренное...

— Робин решила самостоятельно узнать, что происходит... у нее была фотография Гарри — та, что дала ей Кэролайн, и она наткнулась прямо на группу Беллатрикс, которая проверяли дома.

— Они выбросили в воздух метку, убив ее... вернее, решив, что убили... И мы поняли, что кто-то из магглов все-таки оказался на улице.

— Слюна оборотня клейкая, это не дало ей истечь кровью сразу...

Мэтью сильнее обнял Робин. Не каждый день узнаешь, что твою невесту покусал оборотень, но профессионал должен быть готов и не к таким ударам судьбы. Кризис на рынке труда, например, новость немногим лучше.

Возникла пауза.

И Гермиона, и Рон смотрели на спящую Робин с большим сочувствием.

— К сожалению, — сказала Гермиона, — мистер Снейп — он главный целитель в этом госпитале, — сказал, что не сможет вырастить ей новую руку, но он сделал ей искусственную...

— И она даже лучше, — вдохновенно произнес Рон. Гермиона наступила ему на ногу, заметил Мэтью, и рыжий прикусил язык.

Старый мистер Мэлфи, просидевший все время рассказа на своем стуле молча, встал и повернулся к Страйку.

— Что ж, — сказал он. — Полагаю, дело раскрыто. Я пришлю вам чек на неделе. Поправляйтесь, мисс. Всего доброго, сэр. Мисс, я был бы очень благодарен, если бы меня проводили до выхода. В моем возрасте нужно дозировать количество волнения в один день. Я также оценю, если кто-либо из вас навестит меня однажды и ответит на вопросы, которые могут у меня появиться... вот моя визитка.

— Мне тоже пора, — сказал Страйк.

Мэтью изобразил вежливый кивок, хотя ему очень хотелось пнуть детектива ногой. Рон с Гермионой сказали, что проводят обоих к выходу.

Когда все ушли, Мэтью в очередной раз сообщил Робин, что совершенно не одобряет ее работы в частном детективном агентстве. Робин снова уснула, поэтому ему пришлось сообщить ей об этом очень тихо.

**

Страйк выбрался из витрины на улицу. Грохот взрывов, рев оборотней, проклятия и заклинания еще гудели у него в ушах, но то ли от потрясения, то ли от усталости ночные события ощущались не как пережитые, а словно увиденные в кино. Если бы не рана Робин, он мог бы решить, что испытал один из тех трипов, которые так любила вспоминать его мамаша, когда рассказывала о "волшебных семидесятых". Он шел по улице, и с каждым шагом эмоции словно тускнели, и вот уже воспоминания напоминали не кино, а давно когда-то прочитанную книгу...

**

— Ты ведь не хотел стирать ему память? — сказала Гермиона, протягивая Гарри стаканчик с кофе и падая рядом на один из стульев. Рон, дремавший посередине, приоткрыл и снова закрыл правый глаз. Их всех мутило от усталости, но через полчаса нужно было давать интервью в "Пророк", к утру — сформировать переходное руководство Министерства, составить списки раненых и погибших, разослать сов и договориться о сотрудничестве с теми, кто не успел замарать рук кровью во время правления Вольдеморта. — Почему же он так легко ушел, точно ему плевать, что дальше будет?

— Зачемонтебе, — пробурчал Рон сонно. — Онстарый.

Гермиона состроила утомленную гримасу, чего рыжий не увидел.

— Я не стирал ничего, — зевая, возразил Гарри. — Это Снейп. Дал всем какую-то микстуру собственного изобретения для успокоения, а от нее так на все плевать становится, словно ты на другой планете. Тебе не давал, что ли? На магглов, похоже, сильнее действует. Я поначалу думал, что этот Мэтью нас разорвет на месте. Он с таким лицом приближался...

— Проклятый Фенрир.

— Жаль, что они не аппарировали внутрь с остальными. Сразу бы взорвать всех — вообще идеально чисто получилось бы.

— И так неплохо вышло, — снова пробурчал, не открывая глаз, Рон. Гарри зевнул еще сильнее и положил голову рыжему на плечо. Гермиона пристроила свою с другой стороны.

— Пять минут, — пробормотала она. — У нас куча дел.

Ответом ей были два согласных стона.

**

Страйк грузно шагал вдоль пустынной улицы в сторону метро, думая о том, что если немедленно не свяжется с Джеймсом Корновалом и не объяснит, почему пропустил пятничный поход в паб, то лишится очень полезного контакта в лондонской полиции.

Была середина дня, светило солнце.

Колено не болело.

Все было хорошо.