Долгий рассвет (джен)

Новые порядки постепенно захватывали, несли с собой, как река, заставляли меняться привычки. Писать рапорты, приказы и прочие официальные бумаги следовало за столом (для чего же ещё столы предназначены?), а не уподобляться штурману, который ухитрялся заниматься бумагами едва ли не на бегу, но сейчас Мон-Со сидел во дворе на составленных вместе ящиках и делал сухие пометки, положив тетрадь на колени. И надеялся, что никто не заметит, что он нарушает правила. Окружающим, казалось, было совсем не до него, только подошёл Эш, прижимая к груди свою неизменную папку, как будто защищаясь ею. С Эшем получалось разговаривать нормально: своё дело он знал хорошо и искренне любил приказы, формуляры и юридические тонкости, в которых был как рыба в воде, и поэтому Мон-Со даже чувствовал к нему что-то сродни симпатии.

― Мой полковник?

― Садитесь, ― кивнул Мон-Со на место рядом, ― я почти закончил.

Они пока никому не говорили, что задумали. Исправлять полевой журнал экспедиции было делом трудным и хлопотным. Сначала Эш переписал всё почти до взрыва ангара, а дальше нужно было быть осторожными. Потом этот журнал будут изучать, сверять с материалами исследований, рапортами и приказами, и любое вкравшееся несоответствие может вызвать подозрение.

― Исправите этот день вот так, ― велел Мон-Со, подавая Эшу тетрадь. ― Дальше нужно думать и совещаться. Подде... исправить медицинскую документацию мы сможем, но ранение Айстана не скроешь, придётся объяснять, откуда оно, ниточка потянется. Легенда должна быть обдумана, утверждена и всеми заучена.

― Мы до сих пор не знаем, что будем говорить, ― сказал Эш. ― Протокол собрания арзаков я сжёг, первый журнал тоже. Получается, пока что мы принимаем вариант, что Беллиора всё же обитаема?

― Это тоже нужно обдумать, ― признал Мон-Со.

― Ещё раз переписывать... ― вздохнул Эш и понурился. Секретаря стало жаль, и Мон-Со осторожно коснулся его плеча, гадая, какую реакцию это вызовет. Эш вскинулся с искренним изумлением, и Мон-Со поспешно убрал руку.

― Я могу сам переписать.

― А как объясните?

― Что нельзя доверять рабам такие важные вещи. А я всё же третье лицо в экспедиции.

― Логично, ― признал Эш. ― Инструкцией не запрещено заполнять журнал самому вместо того, чтобы надиктовывать секретарю.

― Вот что, ― сказал Мон-Со, минуту поразмыслив. ― Соберите все факты в хронологическом порядке и добавьте к ним сопутствующие документы. Ис-Кел ведь добросовестно выполнял ваши обязанности? Так вот, составьте список произошедшего в виде: «Вылет Ар-Лоя в район центра страны», разрешение на вылет номер такой-то, «Совещание на уровне командования», приказы такие-то, протокол такой-то. Понятно? Так мы не запутаемся и ничего не упустим. И возьмите себе помощников.

― Это всё чтобы объяснить факты иначе? ― расцвёл Эш. ― Это я могу! Проявим фантазию!

― Вот проявлять фантазию придётся без меня, её у меня всё равно нет.

Втайне Мон-Со боялся, что арзаки напридумывают всяких небылиц, и сердце у него было не на месте, и он решил, что всё же будет за ними присматривать.

― Я пойду, займусь, ― поднялся Эш, вернув ему его прикосновение.

― Отставить, ― приказал Мон-Со. ― Полдня за бумагами сидите, ступайте куда-нибудь, да хоть в лес ягоды собирать.

― Но... ― начал было Эш, но быстро сдался. ― С вами не поспоришь, мой полковник, пойду рыбу ловить.

Позади раздались взволнованные и радостные голоса, и когда на ящики кто-то плюхнулся с другой стороны, Мон-Со наконец отвлёкся от очередной бумаги и обернулся.

― Мы так, ненадолго, ― сказал Дегрис, обращаясь к окружившим его. ― Передохнём немного и пойдём дальше, в долину Марранов, по рассказам генерала, там такой материал, что закачаешься! Сур-Яль вообще незаменим как охранник, тягловая сила и пугало для местных, я-то на его фоне кажусь этим... как они говорят? Одуванчиком! И беллиорцы мне всё и рассказывают. Ну, вы только Сур-Ялю не говорите... Где он? За припасами пошёл?

Мон-Со только покачал головой, слушая болтовню арзаков, и не уходил. Во-первых, его присутствие создавало хоть какую-то иллюзию того, что он не один, во-вторых, было просто интересно.

― На монографию наберётся! ― восхищённо заливался Дегрис. ― Представляете, беллиорцы ещё заключают браки ― в роли государства я пока не разобрался, но это точно общественный публичный договор, а не просто частная жизнь, как у нас...

― А почему беллиорки ходят всегда в домашней одежде? ― спросили Дегриса.

― Я тоже сначала не понял, потом оказалось, что это не домашняя одежда, её носят все женщины, если мужчина такое наденет, его засмеют, ― рассказывал Дегрис. ― У нас из куска ткани, который оборачивали вокруг пояса, пошла домашняя одежда вообще, независимо от пола, у них нет. И у них есть платья ― это когда юбка и кофта вместе... И ещё они часто поминают бога или богов, я ещё не разобрался, надо выяснить, во что они всё-таки верят...

Судя по звуку, Дегрис, устав, откинулся на ящики навзничь.

― Парни, я разорвусь! ― пожаловался он. ― Тут и в лагере столько интересного...

― Например?

Мон-Со по голосу узнал Хонгора.

― Да как ты не понимаешь? Мы находимся в процессе установления новых отношений и разрушения старых ― как разрушения мифа о самих себе, так и разрушения жёсткой иерархии!

«То-то всё летит кувырком, ― мрачно подумал Мон-Со, но без сожаления. ― Обнимать командование ― где это видано?!»

Дегрису быстро пересказали последние новости, чем напомнили Мон-Со заглянуть в ближайший лесок и выкурить оттуда троицу переехавших, не согласных с новыми порядками.

― Остаюсь! ― возопил Дегрис. ― Точно остаюсь! Сур, слышишь, отбой, дались нам эти беллиорцы, когда мы сами хороши!

С последним Мон-Со был согласен.

Он, вспомнив, сразу отправился бы к отщепенцам, но его отвлёк беллиорец Тим. Беллиорцы были ужасно любопытны, быт и обычаи рамерийцев притягивали их так же, как Дегриса и многих других ― обычаи беллиорцев. Глаза Тима так и сияли восхищением, и Мон-Со оно не понравилось. Слишком хорошо он помнил себя и все те глупости, которые делал и которые думал, когда был чуть постарше Тима.

― Не знаю, ― коротко ответил он на невысказанный вопрос.

― Но я ничего не спрашивал! ― изумился Тим.

― Спрашивал, ― поправил Мон-Со, на ходу убирая в планшет порядком надоевшие бумаги. ― И я говорю: не знаю ответа на твой вопрос. Месяц назад я бы загипнотизировал тебя и велел бы прислуживать, две недели назад я бы выдал тебе полное обмундирование и отправил бы на пять кругов вокруг замка, но сейчас я не знаю. Выключи это восхищение нашим обликом, тем, как мы держимся, тем, какие вещи у нас при себе есть, и иди искать свою дорогу. Мне вообще кажется, что ты как-то не так всё понимаешь. Я слышал, на Беллиоре есть понятие мужественности? А у нас ― давно нет, просто каждый человек делает своё дело, вот и всё. Короче говоря, не бери никого себе за образец, вот что я хотел сказать.

Он оставил юношу с этими мыслями и, спросив у тех, кто мог знать, дорогу к месту обитания удалившихся из лагеря, поспешил туда.

Как оказалось, Дегрис успел раньше него, ну и Сур-Яля он, конечно, с собой не взял, потому что идти было недалеко. Подходя к тому месту, откуда тянуло дымком костра, Мон-Со услышал сдавленный крик и бросился бегом.

Дегриса держал Мар-Са. Приёмами рукопашного боя владели все, менвиты, конечно, арзакам оно было без надобности, и сейчас Дегрис хрипел, пытаясь отодрать от горла его руку. Тон-Яль и Дон-Ле злобно смотрели друг на друга, и, кажется, спорили о судьбе Дегриса.

― Отставить! ― рявкнул Мон-Со. Пистолет оказался в руке словно сам собой, а короткие волосы на затылке, казалось, встали дыбом, такую враждебность он испытал, так чудовищно было видеть насилие над тем, кто не мог ответить.

Дегрис упал на колени, закашлялся, но совладал с собой и из последних сил сумел броситься к Мон-Со.

― Уходите отсюда, ― велел тот, продолжая держать на прицеле всех троих.

― Не пойду, ― прохрипел Дегрис. ― Их трое, а вы один!

Вот уж непонятно, чем это было на самом деле, желанием помочь или просто глупостью. Дегрис не понимал, что защищать себя и другого гораздо труднее, чем только себя. Мон-Со только досадливо мотнул головой.

― Оружие снять, ― велел он. Первым пояс с кобурой расстегнул Тон-Яль, и пистолет потонул в густой траве. Когда они разоружились, Мон-Со убрал свой и выдохнул.

― А теперь нам лучше всё обсудить, ― сказал он. ― Мне можно присесть?

― Можно, мой полковник, ― ответил Дон-Ле, показывая на бревно, пододвинутое к дымящемуся костру.

― Спасибо, ― поблагодарил Мон-Со, стараясь оставаться безукоризненно вежливым, несмотря на то, что только что держал собеседников на мушке. В горле всё ещё клокотала ярость, теперь-то он понимал, что значит бить слабых, и готов был защищать до последнего. ― Дегрис, прошу вас.

― Нет, ― ответил тот. Он был бледен, но держался, кусая губы, и Мон-Со только приблизительно мог представить, как ему страшно. ― Я останусь с вами.

Пришлось согласиться, и Дегрис устроился на бревне рядом с ним. Троица расселась по ту сторону костра, и Дон-Ле оценивающе смотрел на оружие ― Дегрис собрал все три ремня и держал их при себе.

Нужно было терпение, очень много терпения, и Мон-Со собрался с духом.

― Прежде всего, объясните, почему вы ушли из лагеря, ― попросил он. ― Потом ― почему напали на Дегриса и угрожали некоторым другим арзакам?

Тон-Яль, Дон-Ле и Мар-Са переглянулись. Решали, отвечать ли ему? Формально они могут ему не подчиняться, ведь гражданский корпус напрямую подчиняется Лон-Гору, а ему ― уже опосредованно. С другой стороны…

― Мы пытались это предотвратить, ― заговорил Мар-Са, ― но не смогли и решили, что, раз не можем никого убедить, то сделаем так, как считаем нужным.

― Предотвратить что?

― Панибратство с ними, ― пояснил Дон-Ле и с неприязнью посмотрел на Дегриса. ― Кто знает, чем это закончится?

― Например?

Трое очевидно замялись.

― Зачем они втираются к нам в доверие? ― спросил Тон-Яль. ― Мы расслабимся, а они…

― Перережем вас ночью, ― без тени улыбки подсказал Дегрис. ― Вы про это подумали?

― Именно, ― сдержанно ответил Мар-Са. ― Вы свободны после многих лет подчинения, логично, что вы захотите отомстить.

― Не логично, ― не согласился Мон-Со. ― Вы держите их за идиотов? Или вы думаете, что они так же жестоки, как и мы?

― Я бы отомстил, ― заметил Дон-Ле.

― А они?

― Тоже?..

― Вы спрашивали?

― Кто скажет? Лучше не ждать, пока начнётся.

― И как, началось?

― Пока нет, но мы ждём, спим по очереди, далеко не отходим и следим за лагерем…

― Идиоты, ― припечатал Мон-Со.

― Не идиоты, ― тихо поправил Дегрис. ― Они боятся и жить хотят, это нормально.

Три взгляда устремились на него.

― А ты зачем пришёл? ― с подозрением спросил Мар-Са. ― Напасть или отвлечь?

― Взять интервью, ― признался Дегрис. ― Я антрополог, забыли? Вот и сунулся к вам. Думал, вы адекватные. А у вас от страха всё в голове перемешалось. Если бы я знал, то не пошёл бы. Хотя нет, всё равно пошёл бы. Знаете что, вылезали бы вы отсюда. Есть ягоды и мыться в ручье, конечно, ново и в диковинку, но когда-нибудь надоест.

― Мы не пойдём, ― за всех ответил Тон-Яль. ― Это ловушка.

― То есть, я заманиваю вас в ловушку, ― ядовито заметил Мон-Со.

― Вы… ― неуверенно начал Мар-Са и замялся. ― Вы… ну… вы же вместе со всеми. Вы думаете так, же как другие. Что арзаки не опасны.

― Хотите сказать, я одурачен, как и все. Изумруды не носите, конечно?

― Я ещё ношу, ― признался Тон-Яль. ― С ним как-то легче, что ли. Они вот говорят, это и есть обман, так только кажется, это расслабляет и заставляет потерять бдительность… Мы думали, как отнять изумруды у всех, но ничего не смогли предпринять, ведь надо отнимать у каждого, а свой изумруд никто так просто не отдаст, это же как наркотик, от них, наверное, зависимость… нет?

Он выдохся и замолчал, вопросительно глядя на Мон-Со, и тот почувствовал, как теряет точку опоры, как становится больно в груди. Силой воли он подавил это чувство.

Со вздохом Мон-Со опёрся локтями о колени и сцепил пальцы.

― Я понял, ― сказал он. ― Что за вами числится?

Трое растерянно переглянулись.

― Что вы за собой такое знаете, что теперь, когда вы сами больше не одурманены ― или почти не одурманены идеями превосходства, заставляет вас убегать, закрыв лицо от стыда?

Он попал в точку, по крайней мере, судя по опущенным глазам его собеседников и понурым позам. Что они могли делать с подчинёнными, когда те не в силах были сопротивляться? Список был довольно коротким. Казалось, самое страшное издевательство числилось за Ман-Ра, но Мон-Со подозревал, что каждый на своё преступление реагирует по-своему, и это не зависит от его объективной тяжести.

― Они не скажут, ― заметил Дегрис. ― Слишком стыдно и страшно. Так вы не столько боитесь того, что вас убьют во сне, сколько того, что за свои поступки придётся отвечать? Что вы оказались не на высоте, и наказание за это хуже смерти? Потому обрекли себя на добровольное изгнание?

Повисло молчание, никто не хотел говорить ни слова, и пришлось опять вступить Мон-Со. Он постарался быть мягким и не пугать, но, кажется, получилось плохо.

― Вас никто не тронет, ― заверил он. ― Но возвращаться рано или поздно придётся, не останетесь же вы на Беллиоре, когда мы будем улетать. Плох ваш поступок, а не вы сами. И лучше, конечно, будет, если вы попросите прощения у тех, кого обидели. В общем, у нас с Дегрисом на этом всё.

― Я думал, вы нас под конвоем отсюда вытащите, ― криво усмехнулся Тон-Яль.

― Нет, ― отказался Мон-Со. ― Не стану. Решайте сами, как вам жить. Идём, Дегрис, им нужно время, чтобы подумать.

Дегрис поднялся, бросил пистолеты в траву.

― А изумруды всё-таки носите, ― посоветовал он. ― От них действительно становится легче, и подвоха там нет. Уж по крайней мере они безопаснее, чем гипноз Верховного.

С этим они и ушли.

― Я не перегнул палку? ― спросил Мон-Со, когда они шагали к лагерю. ― Видите ли, не слишком умею общаться с людьми вне рамок официальной ситуации…

― Нормально, ― одобрил Дегрис и обернулся к нему с улыбкой. ― Что, мой полковник, может, дать вам попрактиковаться?

― Можно, ― согласился Мон-Со, хотя у него внутри всё сжалось: ещё неизвестно, что из этого выйдет и как он себя покажет, он, зажатый, боящийся и шаг ступить в сторону от протокола, при том, что страх свой показывать ни в коем случае нельзя…

― Мне Юми говорил, как распускаются некоторые цветы, ― болтал Дегрис, отгибая ветки, склоняющиеся над тропинкой. ― Невзрачный и жёсткий бутон под солнцем превращается в прекрасный и сильный цветок, яркий, притягивающий взгляд… Таким только восхищаться. И ведь ничто не предвещало такой красоты.

Мон-Со хотел ответить, но не смог.

* * *

Риган свалил на тумбочку охапку цветов и беспомощно оглянулся: ваза была одна, и её уже занимал вчерашний букет. Ар-Лой с иронией наблюдал за его страданиями, и Риган сдался:

― Потом что-нибудь притащу, ― сказал он. ― Позаимствую у Ниле кастрюлю. Ну или заставлю Нур-Кая сделать на стабилизаторе что-нибудь подходящее.

― Первое проще, ― подсказал Ар-Лой. Он лежал на койке, закинув руки за голову, и улыбался.

Риган оглянулся на соседнюю койку.

― А…

― Выпихивали, то есть, выписывали силой, ― пояснил Ар-Лой. ― Он боится Эйгарда.

― Я бы тоже боялся на его месте, ― скривился Риган. ― Ладно, а тебя-то когда выписывают?

― Я бы хоть сейчас, ― признался Ар-Лой. ― Не представляешь, как манит это окошко!

Очередной вечер подходил к концу, закат догорал, и Риган представил, каково было бы вдвоём удрать через окно, стряхнуть с кустов росу, добраться до леса… или лучше до «четвёрки» и сидеть в ней всю ночь, болтая или просто молча. Он уже научился ценить молчание и не изводил Ар-Лоя болтовнёй ни от желания поделиться, ни от волнения, ни от желания развлечь.

― А знаешь… ― начал Риган, глядя на приоткрытое окно, и задумался. Если полковник не повесил на все окна навесные замки после того, как застал Ригана нарушающим покой больного, значит, всё было не так плохо. Впрочем, в тот момент Лон-Гору было вовсе не до него.

― Я согласен! ― быстро ответил Ар-Лой, поняв его. Они хитро улыбнулись друг другу. ― Я уже почти здоров, пол больше подо мной не качается, и я готов бежать с тобой куда угодно.

― Так уж куда угодно, ― проворчал Риган. ― Тогда постучусь ― откроешь.

― Планы побега? ― спросил Лон-Гор от дверей. Риган подпрыгнул от неожиданности, обернулся и состроил самую невинную физиономию, какую только мог.

― Не верю, ― сказал Лон-Гор. ― И чем вам палата не мила?

― Надоела! ― грустно ответил Ар-Лой. ― Мой полковник, может, мне уже можно отсюда?

Лон-Гор поставил на тумбочку кувшин со свежей водой и положил блистер таблеток.

― Потерпите ещё немного, ― сказал он. ― Пару дней. И всё равно за штурвал я вас не пущу.

― Это понятно, ― вздохнул Ар-Лой. Теперь он был серьёзен. ― Но ужасно хочется… на волю.

― Пару дней, ― повторил Лон-Гор и обернулся к Ригану.

― Уже ухожу, ― выпалил тот и попятился к окну.

― Можете и не уходить, ― внезапно разрешил Лон-Гор.

― Ух! ― выдохнул Ар-Лой, приподнимаясь на подушках. ― Теперь я не верю!

Лон-Гор пожал плечами, подошёл к двери, сунул ключ в замочную скважину и оставил его там.

― Таблетки принять не забудьте, ― сказал он. ― Спокойной ночи.

Некоторое время Риган и Ар-Лой смотрели друг на друга в молчании.

― Он ключ оставил с нашей стороны, ― заметил Риган, едва справляясь с волнением.

― Так закрой дверь, ― предложил Ар-Лой.

Под его взглядом Риган медленно дошёл до двери и взялся за ручку. Замок щёлкнул.

― И что теперь? ― спросил Риган. Оборачиваться он тоже медлил, но по звукам было понятно, что Ар-Лой садится на постели.

― Теперь ― что хочешь, ― сказал он. ― Я бы продолжил с того места, на котором нас тогда прервали, а ты?