Юность чувств (гет)

В понедельник утром Шо с самым обычным видом пораньше собрался в школу, на вопрос матери буркнул, мол, занятия в клубе, и, бросив на Кёко предостерегающий взгляд, выскочил за двери.

Яёй-сан вопросительно глянула на девушку, и та максимально мирно проговорила:

— Музыкальное отделение готовит концерт к рождественскому балу в Академии. А Шо-чан очень нравится учителям. Поэтому и старается.

— А как он в субботу выступил?

— Хорошо, — кивнула Кёко, мысленно прося прощение за такую оценку, — но там больше первоклассников выступало.

— Но эти его выступления не мешали же сдавать экзамены?

— Нет, тетя, — она отрицательно помотала головой. — Шо-чан в этот раз очень серьезно отнесся к ним.

— Ну и хорошо, — Фува-сан улыбнулась, кивнула, и девушка, проводив ее взглядом, сама отправилась переодеваться в школу.

Как выяснила она в воскресенье, Шо вообще не появился на праздничной сцене. По его словам, он всю субботу провел с преподавателем по вокалу, оттачивая исполнение тех песен, которые должны будут войти в диск. Такая серьезность порадовала Кёко, а то, что Шо ни сном, ни духом не ведал об интервью баскетбольной команды, вселяло надежду на мирный исход противостояния. Действительно, Шо станет известным после Рождества, может, перестанет так ревновать к славе Куона?..

Идя в школу, девушка невольно пыталась представить предстоящие каникулы. Всего полторы недели отделяют от них и праздников. А их будет немало! Рождество и ее собственный день рождения, потом Новый год, потом день рождения Юи-чан!

Мечтательная улыбка сама появилась на губах.

Конечно, хотелось бы канун Рождества провести с Куоном, как в романтических фильмах, но тете и дяде потребуется помощь в рёкане. Зато в само Рождество она будет свободна и…

Румянец согрел щеки.

Немного интересно, что могут подарить ей друзья… совсем немного, потому что главное у нее уже есть — они сами!

И Куон. Самый невозможный, самый замечательный, самый… просто самый. Потому что… она любит его.

Получается, это будет их первое Рождество? И первый Новый год?

Ой…

Она опустила капюшон пониже и прибавила шагу.

При одной мысли о таком все внутри дрожит и трепещет. Как от мыслей о будущем, общем доме и всем остальном.

Ой.

Сбегая по ступенькам в метро, девушка невольно порадовалась, что на улице холодно — ее красные щеки не будут привлекать внимания!

 

Едва началась большая перемена, как Ода деловито пересчитал деньги в кошельке и кивнул:

— Хватит. Кён, Янки, вам как обычно?

— Желательно, — Ошино потянулся и пояснил на вопросительный взгляд девушки. — Мы по очереди следим, чтобы Янки не рвался в спортзал.

Кёко невольно улыбнулась, оглянулась на Куона, который со слегка хмурым видом пожал плечами:

— Пасут.

— И правильно делают, — назидательно проговорила она. — Плечо до сих пор же болит?

— Не болит.

— Ну беспокоит.

— Беспокоит лишь такая вот гиперопека, — огрызнулся он. — Я не инвалид.

— Вот чтобы и не стал им, опекаем, — отозвался Ошино. — Тем более, сам обещал, что до начала следующего триместра тренировки будут лишь по желанию.

— Господи, кого я воспитал…

Кёко хихикнула и улыбнулась подругам, которые подошли со своими бенто.

Кагурадзаки вернулся как раз к тому моменту, когда парни сдвинули свои парты, чтобы можно было сесть всем вместе, выложил купленные булочки и напитки и опустился на свой стул:

— Янки, хорошо, что ты не пошел. Мне там допрос устроили по поводу субботы.

Куон фыркнул:

— Думаешь, я не представлял этого? — он взял бутылку с соком. — Даже вон, в классе косятся.

— Здесь не так откровенно, — заметила Рэй. — Но, чтобы не привлекать дополнительного внимания, давайте о чем-нибудь безопасном поговорим?

— Отличная идея, — кивнула Кёко. — Предлагаю обсудить предстоящие праздники.

— Точно! — Рина улыбнулась. — Какие планы на Рождество? Снова у меня?

— Проверенный вариант, — переглянувшись, согласились парни. — Двадцать пятого или накануне?

— Накануне я точно не смогу — буду помогать в рёкане, — Кёко немного виновато глянула на Куона, затем на друзей с подругами.

— Не думаю, что это страшно, — усмехнулся Куон. — Кён, Ода, как смотрите, чтобы двадцать четвертого собраться командой?

— Ну, все точно не смогут, но… я не против, — Ошино улыбнулся, пока Кагурадзаки кивал, прожевывая свою булочку с якисобой.

— Кстати, — проглотив, наконец, и запив, Ода глянул на остальных, — а Даиримию-сан зовем же?

— Конечно, — улыбнулась Рэй. — И раз вспомнили о Юи-чан — что будем ей дарить? У нее ведь девятого января день рождения.

— Поспрашивайте аккуратно у нее, — предложил Кён. — Время-то еще есть.

— Договорились. На Новый год в храм пойдем?

— А как же! — Кагурадзаки снова активно закивал. — Вы же кимоно наденете?

— Кому что, а лысому расческа… — проворчала Рина, а Куон внезапно заинтересованно хмыкнул:

— Слушай, Ода, ты говорил, что детство у тебя прошло традиционно, учили там всякому…

— Говорил.

— А почему ты на Окинаве не распознал кимоно в музее? Помнишь, сенсей еще попенял, что историю ты завалил, а она, — он указал на удивленную Кёко, — объясняла, что кимоно женское уровня императорского дворца.

— Ну у тебя и память! — восхитился Ошино и глянул на немного озадаченного Кагурадзаки. Тот вздохнул:

— Меня много чему учили: разбираться в именах, в гербах, во флагах, в генеалогии, в оружии. Как распознавать положение и статус человека по одежде тоже показывали, но лишь как способ отличить самурайское сословие от других, — он пожал плечами. — А вот сестру в этом плане мучили по полной — подготовка, выбор, статус, сочетание, значение…

— Типа, женские занятия — женщинам, мужские — мужчинам? — уточнила Рина.

— Ага. Меня брат с отцом гоняли в додзё, сестрой занимались мать и тетки. Хотя, минимальному владению кайкэном и танто ее обучали.

— Банни-чан, у тебя так же?

Кёко недоуменно глянула на Ошино:

— Я же не из самурайского клана. Впрочем, принцип, думаю, тот же. А разве не везде так? Мальчиков не будут учить шитью, а девочек — сделать стол.

— А если девочка хочет?

— Для этого, Ошино-кун, есть клубы в школах, — улыбнулась Ватаджиба, и вслед за ней заулыбались. — И можно, не переживая, заниматься чем нравится. Фэшн-клуб Кёко-чан тому отличный пример.

— Думаю, не только этот клуб…

— Это что получается, — задумчиво протянул Куон, — ты, Ода, владеешь боевыми навыками холодного оружия? Если, по твоим словам, даже сестру учили с кинжалами обращаться.

Кагурадзаки легко кивнул:

— Меч, копье, лук, кинжал.

— Нифига себе! Так ты действительно Нобунага!

Он чуть обиженно покосился на Рину:

— Сугита, я тут при чем? Это скорее академические навыки, чем реально боевые. Кто мне даст настоящей катаной размахивать на улице?

— А есть катана?

— Представь себе.

— Погоди, — Рэй с удивленным видом опустила руку с палочками, — но ведь чтобы иметь возможность хранить дома боевую, не сувенирную катану, она должна быть зарегистрирована как национальное достояние! — парень согласно кивнул. — А какой уровень у вашей катаны?!

— Важное культурное достояние. Конец Камакурского сёгуната.

Кёко изумленно сморгнула, глянула на друзей, которые, судя по лицам, испытывали такие же, как и она, чувства.

— Янки, а ты ему подзатыльники раздаешь, — справившись с эмоциями, укоризненно проговорил Ошино, и девушки невольно прыснули.

— Так я ж любя и со всем уважением…

— Ему можно, — Кагурадзаки вздохнул, потянулся за бутылкой с чаем. — Он мой сёгун, так сказать.

— Даже не начинайте снова про сёгунаты и прочее, — предупреждающе проговорил Куон и глянул на часы. — И давайте заканчивать с обедом, перемена подходит к концу.

 

Вечером, помогая тете с делами по рёкану, девушка вновь невольно вернулась мыслями к разговору за обедом.

Представить добродушного и немного наивного друга человеком, которого учили управляться с боевым оружием, было сложно. И ведь не скажешь, что это типа спорта, нет. Кэндзюцу отличается от кэндо как… яд от лекарства. В малых, «легких» количествах лечит, в больших убивает.

Вспомнился рассказ Куона о последней школе в Штатах.

Как там говорил, бил так, чтобы не вставали?

Она вздохнула и откинулась спиной на нераспакованный тюк с бельем. Вокруг в кладовке были такие же тюки, которые предстояло еще разобрать, проверить на наличие прорех и вытертостей, отсортировать и собрать комплекты.

Вот так и понимаешь, что мальчишки, с которыми ты учишься, общаешься, дружишь — будущие мужчины. И не просто мужчины, а воины. Как те, которые сто, двести лет назад защищали с оружием свои дома, семьи, сёгунов…

Летом она уже приняла то, что Куон взрослый, сегодня же пришло понимание, что и другие тоже не просто школьники, не просто умеют играть в баскетбол и уплетать булочки с якисобой. Интересно, а каким тогда было детство Ошино-куна? Ведь на Окинаве он вместе с Куоном и Кагурадзаки-куном отбивал подруг от тех хулиганов...

— Вот ты где, — в кладовку проскользнул Шо, плотно прикрыл дверь и вопросительно кивнул. — Ну, как тут было?

— Все спокойно, — девушка улыбнулась, выпрямляясь. — Родители ничего не заподозрили, в школе тоже все тихо. С возвращением, Шо.

— Ага, — он уселся на один из тюков и довольно улыбнулся в ответ. — Записали сегодня минусовки, сделали пару пробных записей. Ты бы видела, какое там оборудование в студии!.. Словно ты в будущее попал!

— Правда?

— Мне менеджер сказал, что туда приезжают записываться даже иностранные группы, — парень сверкнул глазами. — У них есть стена с постерами, половина из них подписаны… Счас, — он достал сотовый, подсел к Кёко и принялся показывать фото. — Во, смотри.

— Ой, это ж американская группа… как там…

— Ага, она самая! А это узнаешь? И это?

— Очень круто, — закивала она, рассматривая снимки. — Слушай, тебе действительно очень повезло, что Шухей-сан порекомендовал тебя для этого проекта. Мало того, что твои песни станут известными, так еще и у тебя появилась возможность побывать в таких студиях.

— Мне визитку дали, мол, на будущее, — Шо немного самодовольно усмехнулся. — Правда, я сразу узнал расценки… — он выразительно приподнял брови. — Чтобы там записываться, придется хорошенько раскрутиться.

— Без глупостей.

— Хватит напоминать, а? — на мгновение скривившись, парень снова заулыбался, и Кёко невольно подивилась, насколько у него хорошее настроение. — Я не наступаю на одни и те же грабли дважды.

— Это очень радует, — она кивнула. — Значит, завтра ты снова туда поедешь?

— Конечно. Возможно, и в среду тоже, — он пожал плечами, пряча телефон. — Вдруг придется перезаписывать что-то…

Дверь кладовки открылась, и Яёй-сан немного удивленно оглядела их обоих:

— Вот вы где! А я вроде слышала, как ты пришел, но не нашла тебя в комнате.

— А куда я денусь из рёкана? — Шо подхватился на ноги и немного суетливо схватил тюк. — Кёко, это куда?

— Туда, — девушка с самым невозмутимым видом указала на дальний шкаф, затем бросила косой взгляд на женщину. Та внезапно расплылась в улыбке, хитро ей подмигнула и закрыла дверь.

— Фууух… Как думаешь, она не слышала ничего?

— Вряд ли, — Кёко поднялась на ноги. — Мы разговаривали тихо. Да и не называли ничего по именам, — она намекающе подвигала бровями.

— Ну и отлично, — успокоившись, Шо огляделся. — Тебе здесь помочь?

А ведь он тоже повзрослел, неожиданно подумала девушка. Раньше бы даже не додумался предлагать такое, а теперь… Конечно, Куон и парни просто бы взялись помогать, не спрашивая, но это же Шо. Тут даже такой прогресс ценен.

— Если у тебя есть время, — она тепло улыбнулась.

 

В среду вечером заглянувший Шо сообщил, что запись окончена и остается ждать лишь выпуска самого диска.

— Обещали парочку мне лично, — он перекинул с руки на руку снятую куртку. — Хочешь один?

— Конечно, — Кёко кивнула, улыбнулась, когда парень с довольным видом усмехнулся, и тихо проговорила. — Отлично поработал.

— Зато теперь можно спокойно написать песню для рождественского бала, — он внезапно прищурился. — Надеюсь, Янки там не собирается ничего такого делать?

— Спроси у него сам, — девушка подперла щеку рукой и опустила взгляд в тетрадь, в которой минутой ранее записывала решение задачи по физике.

— Я уже один раз спросил, — скривился Шо и вышел из комнаты.

Это он про какой случай?

Мысль была легкой, отстраненной, пока Кёко прислушивалась к шагам в коридоре. Затем вытащила из-под учебника конверт, покрутила в руках. Его она обнаружила сегодня после клуба моды. При виде письма в обувном шкафчике захотелось сначала закатить глаза и позвонить Куону — ну сколько можно!..

Но прочитав написанное, девушка лишь подальше затолкала сотовый и быстро отправилась домой с надеждой, что никто не встретится по дороге.

Кёко вздохнула, снова достала листок и прикусила губу, глядя на кандзи.

«Мы ждем тебя. Фан-клуб Янки»

Хоть бы написали, когда ждут, во сколько… Сиди тут и гадай, то ли сегодня надо было заглянуть на чашечку чая, то ли после дождика в четверг…

Спрятав назад конверт со вложенным листком, она подперла щеки уже двумя руками и тихо вздохнула.

То, что это когда-либо должно было произойти, Кёко знала. Собственный опыт подсказывал, пусть даже Куон всячески обижался на недоверие к его словам.

Вопрос сейчас в другом — что делать? Идти? Она бы пошла, так он же будет шипеть потом рассерженным котом, мол, просил, предупреждал!..

Значит, не идти? Сделать вид, что не поняла? Мол, не ей, ошиблись шкафчиком? И сколько так притворяться? Ведь она прекрасно знает, почему ей положили это письмо.

Прийти и заявить о том, что она девушка их кумира? Тогда проще и его самого притащить за руку… а чем это будет отличаться от обычного заявления перед всей школой? Встать на первом этаже и крикнуть…

Глубокий тяжелый вздох заставил опустить руки и печально глянуть на учебники и тетради.

Надо с завтрашнего дня, не дожидаясь эксцессов, снова забирать обувь с собой в класс. Как минимум. Ну или просить разрешения у Юмено-сенсея оставлять в учительской. Если туфли она пережила, то на покупку новых зимних сапог у нее денег нет.

Поняв, что нет ни мыслей, ни настроения доделывать уроки на пятницу, девушка быстро собрала все в сумку.

Подумает об этом завтра. И вообще, если ждали сегодня, то именно завтра станет об этом известно.

 

Четверг прошел тихо, а утром в пятницу, зайдя в класс, Кёко обнаружила письмо в парте.

Ну логично, учитывая, что в обувной шкафчик она не заглядывает, а оставляет пакет с сапогами у Юмено-сенсея. Классный вопросов не задавал, лишь показал, куда можно ставить вещи.

Не распечатывая конверт, она спрятала письмо между учебников и украдкой огляделась. Парты вокруг были пусты, лишь на дальнем ряду сидело несколько человек. Ну и староста поправляла волосы.

Если бы кто-то чужой зашел в класс, его бы заметили…

Словно ощутив ее внимательный взгляд, Химеджимаю обернулась, слегка приподняла брови, словно недоумевая, и отвернулась.

… нет, можно, конечно, подозревать, но ведь не доказано. Хотя и логично, староста ведь состоит в фан-клубе Куона. Достаточно вспомнить, как пару месяцев назад она просила его зайти в клуб.

— Привет всем, — в класс вошел Ошино, за ним маячили Куон и Ода.

Кёко мысленно приказала себе забыть о письме на ближайшие пару часов и тепло улыбнулась всем троим:

— Доброе утро.

— Я вот тут вспомнил, — Кён устроился за партой и хитро глянул на Хизури, — кое-кто обещал кофейную церемонию. Тренировок сейчас нет, времени много, экзамены сданы… Янки, отговариваться уже нечем.

— Кофе надо купить, — Куон усмехнулся. — И время назначить.

— А давайте тогда на Рождество у Рины-чан, — предложила девушка. — Удобно же будет?

— Вполне, — кивнул Ошино после согласия Кагурадзаки. — А кофе — пошли завтра. Заодно и остальное посмотрим.

Остальное? Что они собрались смотреть, что пойдут только вдвоем… или втроем? Вон, Кагурадзаки-кун тоже сидит с понимающим видом.

Кёко оглянулась на Куона, встретила его хитрый взгляд, и появившаяся догадка заставила ее смущенно отвернуться.

Пойдут выбирать для нее подарок?..

Она нашла взглядом подруг и едва заметно улыбнулась.

Как же приятно… и как же интересно!

Прозвенел первый звонок, и все принялись рассаживаться по местам.

Письмо получилось прочитать лишь после второго урока, когда девушка выскользнула в туалет.

«Могами, мы ждем тебя! Фан-клуб Янки»

Неуважительное обращение вызвало раздражение, и Кёко смяла и без того помятый конверт.

Ладно, будет вам визит вежливости. Включит свой режим терминатора и сходит. Как раз сегодня девочки заняты.

— В клуб? — тихо спросил Куон, когда после последнего урока она принялась собирать вещи. — Мы с Кёном сегодня дежурные.

— Тогда постарайтесь, — Кёко улыбнулась, подмигнула и поднялась. — Ошино-кун, проследи, чтобы он не нагружал руку.

— Обязательно, Банни-чан.

— Я это припомню, — вздохнул Куон и чуть улыбнулся, когда и девушка, и Ошино послушно кивнули:

— Как только, так сразу.

Подходя к клубным зданиям, Кёко вдруг осознала, что понятия не имеет, где находится фан-клуб. Школа немаленькая ведь! Можно было, конечно, предположить, что раз клуб, то вот здесь же, но — четыре здания! По три этажа каждый! Обходить каждое помещение?

Она достала конверт, покрутила его на предмет адреса и вздохнула.

Ну что за безалаберность!

Мелькнула мысль вернуться и спросить адрес у Куона, но она представила его лицо и снова вздохнула.

Не пустит же.

Девушка невольно провела взглядом других учеников, расходящихся к крыльцам, и затаила дыхание, когда заметила знакомую фигуру старосты.

Вот кто ее проведет!

Химеджимаю-сан вздрогнула, когда ее нагнала Кёко, и натянуто улыбнулась:

— Могами-сан, ты что-то хотела?

Вместо ответа ей был протянут мятый конверт.

— Веди. Я не знаю, где вы находитесь.

Староста поджала губы и тихо проговорила:

— Не сомневаюсь. Идем.

Постаравшись не обращать внимания на явно выраженное осуждение, Кёко сосредоточила внимание на запоминание дороги. Впрочем, сложности это не составило — они прошли к четвертому зданию, которое смотрело торцом на музыкальный корпус, вошли внутрь, но не пошли к лестнице, а завернули за нее. Харухи распахнула дверь с номером один, открывая ступеньки вниз, и указала:

— Туда.

Ага, сейчас же она начнет первая спускаться!

— Я за тобой, — вежливо улыбнулась Кёко.

Ступеньки за старостой привели ее в просторное подвальное помещение, ярко освещенное, которое заставило на мгновение выпасть из реальности и изумленно рассматривать увешанные постерами стены. На каждом плакате был Куон. В спортивной форме, в школьной, в повседневной… Даже вон, в пижаме!.. Хотя, кажется, это рисованный постер… Как и тот, с полуголым Куоном!

Ничего себе!.. Еще и растяжки — Янки, ты лучший… Янки, ты супер…

Тяжелое молчание заставило очнуться и обнаружить собравшихся участниц клуба, которые плотной толпой стояли перед ней в паре метров.

— Добрый день, — Кёко с самым невозмутимым видом поклонилась. — Мое имя Могами, я пришла по вашему приглашению.

— Не сильно ты и торопилась, — лицо говорившей было незнакомым, но по красным обшлагам ее пиджака Кёко видела, что это третьеклассница.

— Вы не оставили ни времени, ни адреса, — она пожала плечами.

— Все девушки в школе знают этот адрес, и только ты нет? Ты что, считаешь себя особенной?

Все девушки?! Откуда такое самомнение? И вообще, Кёко ощутила растущее в груди раздражение, какое они право имеют ее отчитывать?!

— Да, считаю, — спокойно кивнула она и с удовлетворением заметила, как ее ответ внес смятение в толпу. — Что дальше?

— Оставь Янки в покое, — рядом с третьеклассницей появилась девушка, которую Кёко узнала — она была из класса Юи. — То, что ты его подруга детства, не предоставляет тебе монополию на него!

— Во-первых, — раздражение усилилось, — Янки вам не трофей и не предмет пользования, чтобы назначать очередь. Во-вторых, только ему решать, с кем он хочет общаться, а кого игнорировать. И в-третьих, не льстите себе, не все девушки знают, где расположен ваш клуб.

— А не слишком ли ты дерзкая? Думаешь, если тебя прикрывает Янки, то ты в полной безопасности? — второклассница шагнула к ней, и Кёко ощутила явную угрозу. Она бросила быстрый взгляд на остальных.

Если они кинутся на нее, у нее будет совсем мало времени — общая толчея может дать фору не больше пары минут. И то, при условии, что она сможет увернуться от первых рук.

— Я думаю, что ничего вы не добьетесь, — Кёко скинула с плеча сумку и поудобнее ухватила ее в правой руке. Если при попытке нападения махнуть ею, то можно отогнать… или сбить…

— Хочешь проверить? — к второкласснице присоединились сразу четверо девушек. — Обувь портить не будем, не переживай. За остальное… кто поручится?

— Я, — донеслось от лестницы, и сердце словно прыгнуло в горло. Обернувшись, Кёко увидела Куона, который вальяжно спускался с последних ступеней, засунув руки в карманы. Не видя еще его лица, она ощущала всем телом его ярость.

Видимо, не только она — девушки попятились.

— Четыре с половиной года назад, — он, остановившись на десяток секунд, неторопливо начал обход комнаты, — когда мне принесли договор фан-клуба, я сразу оговорил — никакая девушка не будет подвергаться преследованиям. Есть такой пункт в договоре? — Куон остановился под первым своим плакатом. — Есть. Как и следующий за ним пункт, в котором сказано — в случае нарушения условия я оставляю за собой право… — он, не сводя взгляда со сбившихся девушек, подцепил постер за боковую середину. Кёко вздрогнула вместе со всеми, когда резкий взмах мужской руки разорвал плакат по диагонали, — ликвидировать фан-клуб имени меня.

Ой-ой!..

Она сглотнула — парень неспешно двинулся вдоль стены, методично срывая плакаты.

— И что же я вижу… я даже еще не выпустился… как про это условие забыли… — он развернулся, держа сорванный нарисованный постер. — И главное, кому угрожают? — улыбка на красивом лице замораживала своей недоброй радостью. — Банни-чан, — мелкие обрывки усеяли пол под ногами Куона. — Моей подруге детства… — новый плакат разлетелся на рваные части. — Более того — моей девушке.

Ну, признание практически такое, как она и представляла, разве что без вот этого запугивания…

Девушка сглотнула, следя за ним, затем глянула на других девушек и тут же подскочила на месте от грохота — на пути Куона оказалась этажерка с какими-то фигурками, фоторамками и коробочками, которые от падения разлетелись во все стороны.

Он перешагнул через нее, и Кёко не выдержала.

— А ну заканчивай, — подбежав, она ухватила его за руку. — Ты посмотри на них — они в обморок счас попадают!

Зеленые глаза были полны такого гнева, что по спине прошелся холодок, и девушка обозлилась на себя за это.

— Ты что, хочешь их до срыва довести?!

— Отличная идея.

— Ни капли! — она попыталась отдернуть его от стены. — Прекрати немедленно!

В ответ Куон наоборот рванул на себя, прижал и проговорил-прошипел поверх головы Кёко:

— Появится кто-то из вас в радиусе двух метров от меня и нее — пожалеете, что вообще решили подавать сюда документы. Фан-клуб ликвидирован.

Она успела лишь обернуться на прощание, пока он тащил ее за руку на выход — ободранные наполовину стены, раскиданные вещи с поломанной этажерки, белеющий от обрывков пол и сбившиеся в несколько кучек дрожащие девушки. Кажется, кто-то даже не устоял на ногах…

— Отпусти!.. — уже наверху, вытащенная на улицу за угол здания, забрыкалась Кёко, но пальцы на запястье были словно стальные. — Ты… ты что там учинил?!

— Я?! — парень развернулся так стремительно, что лишь те самые пальцы удержали ее от падения. А затем она вынужденно выдохнула, когда он прижал ее к стене здания и навис сверху, опираясь руками по обе стороны ее головы. — Я просил тебя не ходить туда?! Просил?!

Кёко смотрела в разъяренные зеленые глаза, такие близкие, что видно было ее отражение, и не могла разобраться, какое чувство сейчас сильнее. Злость, вина, эгоистичное счастье сейчас кружили голову, не давая взять себя в руки. А еще хотелось прижаться к нему, обнять, ощутить себя в той самой безопасности, от которой щемило сердце…

— Ты мне назло?!

Она отрицательно помотала головой.

— Так какого черта, Кёко?! — в его голос пробрались какие-то непонятно-отчаянные интонации. — Почему я снова едва успеваю, а?!

— Я сама хотела разобраться, — тихо проговорила девушка и невольно сжалась, когда Куон резко выпрямился и взъерошил челку:

— Сама?! Против той всей кодлы? Ты серьезно?

— Да, — она кивнула. — Чтобы они больше не приставали.

— Больше?.. — вкрадчиво уточнил он.

— Они последние два дня присылали приглашения, — Кёко достала из кармана конверт и замерла от недоброй улыбки. — Ты что…

— Это ты что!.. — он снова придвинулся, заставляя вжаться в стену. — Тебе все равно на мои просьбы, тебе все равно на…

— Неправда! — обида хлестнула по сердцу, по душе, заставляя податься вперед. — Я защищала наши чувства!

— Это каким образом, а?!

— Самым простым — сказать и объяснить! И показать, что я их не боюсь!.. — яростно выдохнула Кёко.

— Ну правильно, это ж мне надо бояться за тебя!.. — Куон ткнул себя в грудь. — Мне надо просить, чтобы за тобой присматривали!.. Мне надо…

Присматривали?!

— За мной следят?! — она выпрямилась от холодного гнева, охватившего душу. — По твоей же просьбе?!.. — глаза напротив чуть сузились. — Вон оно что… То есть, ты мне настолько не доверяешь, что…

— Я такого не говорил!

— Зато думал! — внезапно стало страшно от сорвавшихся слов. Неужели… думал?..

— А ты не думала бы на моем месте?! — он выбросил руку в направлении крыльца клубного здания. — Не беспокоилась бы за меня на моем месте, а?! Мне надо было сидеть и ждать, что тебя покалечат?! Ты это серьезно?!

Она смотрела, не отрываясь, в его глаза и ощущала, как к горлу подкатывает комок.

— Не смей плакать, — прошипел парень, не двигаясь. — Даже не вздумай.

— Ты… не можешь мне запретить… — девушка сморгнула, и по щекам покатились первые слезы. — Может… я от счастья…

— Какого еще счастья?..

— Что я тебе так же важна, как ты мне… — он свистяще вдохнул воздух сквозь сжатые зубы. — И… я люблю тебя даже такого злого... — Кёко потянулась вытереть слезы, но Куон перехватил ее руку, придвинулся вплотную и впился в ее губы. Поцелуй был злым, даже обиженным, однако сейчас она только была рада. Словно это могло примирить ее с собственными негативными чувствами, с глупостями, которые они наговорили друг другу. Она отвечала так же, торопливо, прижимаясь всем телом, обнимая и замирая…

— Прекрати рисковать.

Кивок получился машинальным, хотя двигаться в теплых и крепких объятьях не хотелось совершенно.

— Я не хочу потерять тебя, слышишь?

Слышит. Даже больше, чем он говорит.

— Не потеряешь, — Кёко вздохнула, не открывая глаз. — Я буду осторожна. Обещаю.

Куон едва слышно хмыкнул, и она улыбнулась:

— Вот увидишь.

— Я серьезно.

— Я тоже, — она лишь покрепче сжала руки вокруг его талии. Как-то обреченно выдохнув, он уткнулся носом в ее макушку.

Да не хотела она его расстраивать!.. И беспокоить тоже… И доводить до того, что произошло в клубе!..

Кёко вздохнула и все же подняла голову:

— Слушай, может, не стоило все же так радикально…

— Не вздумай, — предостерегающе проговорил парень, даже не глядя на нее.

— Разве можно их винить в том, что ты такой… лучший, — она скользила взглядом по непроницаемому лицу.

— Ты меня не слышала? — Куон все же скосил на нее глаза.

— Слышала. Но это было очень жестоко…

— Я лучше нанесу превентивный удар, чем буду ждать реальный.

Девушка едва слышно вздохнула. Упрямец. Но и не поругаешь его — сама ведь спровоцировала. Не пойди она туда, ничего бы не было.

Она рассеянно провела пальцем по планке рубашки и вдруг поняла.

— А… почему ты в форме, без куртки?

— Потому что я пошел выносить мусор, — чуть ворчливо отозвался Куон. — Заметил, как вы со старостой сворачиваете к четвертому корпусу, стало интересно, куда это вы.

То есть, все это время он раздетый на холоде?!

— Мусор вынес?

— Ну да.

— Тогда в класс! — Кёко двинулась в сторону учебного здания. Вернее, попыталась — Куон даже не шелохнулся. — Эй, замерзнешь! Простудишься, заболеешь и…

— Я быстрее слягу, если ты и дальше будешь вести себя настолько неблагоразумно, — он лишь крепче сжал руки, когда она дернулась, недовольно хмурясь. — Ты мне обещала не рисковать.

— Я не рисковала! — девичий кулачок стукнул его по левому плечу.

— А почему у меня другое мнение?

— Потому что ты параноик! Пусти!

— Зачем? Чтобы ты пошла жалеть этих дур?

— Янки! — возмущенно выдохнула Кёко и вздрогнула, когда он внезапно разжал руки и сделал пару шагов назад.

— Иди.

Сердце испуганно замерло.

— Иди, — с едва заметным ожесточением повторил Куон, пряча руки в карманы брюк. — Скажи, что виновата, попроси прощения за то, что стала моей девушкой, пообещай… ну что ты там можешь пообещать? Не подходить ко мне в школе, чтобы никого из них не расстраивать, да?

Ах ты… язва злая!!!

— Договорились, — она гордо вскинула голову, развернулась было на месте и тут же, не останавливая движения, со всего размаху врезала сумкой по парню. — Так этого ты ждал, да?!

Куон, с трудом восстановив равновесие, изумленно глянул на нее.

— Бака!

От второго удара он увернулся, перехватил сумку за ремень и нахмурился.

— Я пошла туда, чтобы сказать — никто не помешает мне тебя любить! — Кёко сглотнула, выпустила сумку из рук и решительно зашагала в сторону учебного корпуса.

Обида жгла сердце так же, как страх.

Неужели он до сих пор сомневается в ней? До сих пор не верит? Несмотря ни на что?..

Что она делает не так? Что не делает так? Что..?

Мелькнула мысль вернуться, схватить за грудки и вытребовать, выяснить все. В конце концов, как же их будущее?!

Но развернувшись, девушка замерла на полушаге — Куон шел за ней в паре метров. Сумка висела на левом плече.

При взгляде на отрешенное лицо сердце снова пропустило несколько ударов.

Что она делает не так…

Куон, не меняя скорости шага, обогнул ее, ухватил за руку и повел в здание.

Она поспешно заморгала, чтобы просившиеся наружу слезы остались внутри, и, чуть повернув руку, сама переплелась пальцами с парнем. Их сильное сжатие словно отпустило замершую в испуге душу.

Кажется, их будущее никуда не денется, да? Пока он даже не сомневается брать ее за руку или нет, пока идет следом или впереди, пока…

— Вы чего? — Ошино, наливающий моющее средство в ведро, удивленно замер при их появлении.

— Ничего, — Куон поставил сумку на стол и оглядел класс. — Мусор я вынес. Где вторая швабра?

— Тебе нельзя напрягать плечо…

— Банни-чан, не нервируй меня еще больше, — огрызнулся он, снимая пиджак.

— Тебе нельзя напрягать плечо.

— Кён, тебя это тоже касается!..

Ошино еще больше вскинул брови и вопросительно глянул на девушку.

— Он распустил свой фан-клуб, — она нахохлилась, отводя взгляд.

— Че…чего?

— Ничего, — Куон нашел вторую швабру и теперь с недобрым выражением на лице мочил ее в ведре. — Разогнал то змеиное гнездо.

— За что? — помолчав, осторожно спросил Ошино.

— Все подробности к ней.

Кёко надулась еще больше и вышла в коридор.

Бака. Злопамятный, вредный бака.

Она выдохнула, прижимаясь лбом к холодному стеклу окна.

Понять бы теперь, что делать. Нет, не с чувствами — тут все неизменно, слава богам!.. С произошедшим.

Судя по поведению тех девушек, Куон никогда раньше не проявлял своего характера с такой стороны. Не хотел, прятался или же просто не было повода?

Кёко попыталась представить себя на месте участниц уже бывшего фан-клуба и снова выдохнула. На стекле образовалось запотевшее круглое пятно.

Наверное, сейчас они чувствуют себя так же, как она год назад, когда Шо при всех назвал ее просто подругой детства… Хотя, нет, сравнение некорректное, ведь он просто назвал вещи своими именами. Тогда что? Их отвергли? Нет, Куон никому ничего не обещал…

Как там они говорили — монополия на него? Что получается, они считали его своим, а теперь… лишились своего… кумира? Игрушки? Идола?

За закрытыми дверями класса царила тишина.

И согласие Куона изображать все это было принято как право на него?

Ощутив, что мысли окончательно запутались, Кёко отпрянула от окна, протерла стекло рукавом куртки и замерла, замечая, что там, снаружи, идет снег.

Первый снег этой зимы.

Дверь класса сдвинулась, пропуская одетых в куртки парней.

— Мы все, Банни-чан, — Ошино мирно улыбнулся.

— Снег, — она робко улыбнулась, указывая на окно за своей спиной.

— Здорово! Вот бы еще на Рождество и Новый год такой же был!

— Да, было бы неплохо, — скупо обронил Куон и покосился на девушку.

— Ладно, завтра увидимся, — Кён с самым безмятежным видом махнул рукой и зашагал к лестнице.

— Отдашь сумку?

— Не отдам, сама в меня ее бросила.

— Я не бросила, я стукнула…

— Тем более, это конфискованное оружие, — он демонстративно поправил два ремня на левом плече.

Кёко тихо вздохнула. Молчал и Куон, рассматривая погоду за окном.

— Я… я не могу представить себя на твоем месте, — молчание стало невыносимым, и она затеребила край куртки.

— Не сомневаюсь.

— Мы… мы просто слишком разные, — Кёко подняла голову.

Взгляды встретились, и в зеленых глазах проступило напряжение.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я не хочу, чтобы мы ссорились…

— Мы и не ссоримся, — он дернул краешком рта. — Ты ж не послала меня.

— Злопамятная вредина, — с чувством отозвалась девушка и решительно накрыла ладонью губы Куона, который уже вскинул брови. — Помолчи, я еще не закончила, — он фыркнул, но не шелохнулся, и она убрала руку. — Я не представляю себя и на их месте. Я могу лишь попытаться представить, что заставило их, толкнуло на это — позвать меня. Но… наверное, в этом виноваты мы оба. Мы ведь сами молчали, а не говорили.

— Вот не надо ставить тут ловушки, — проговорил парень и отпрянул назад, когда нахмурившаяся Кёко дернулась снова закрыть ему рот. — Если бы мы сразу сказали…

— Это было жестоко, согласись, — перебила она его, укоризненно глядя снизу вверх.

— Было, — он кивнул. — Но я не жалею ни о чем. Лучшая защита — это нападение. И не хмурься. Ты сама прекрасно понимаешь, что они могли перейти от угроз к действию.

— А сейчас, по-твоему, не перейдут?

— Пусть попробуют, — от спокойных интонаций ей захотелось передернуть плечами. — Они должны понимать, что теперь у меня руки развязаны и я церемониться с ними не стану. Кроме того, я еще и остальным расскажу об их угрозах.

— Кому остальным?

— Нашим, Ямагири, команде, — Куон пожал плечами. — В школе достаточно людей, которые совсем не против видеть нас с тобой вместе.

— Ямагири-сенпай вмешиваться не будет, — твердо проговорила Кёко. — Я лично попрошу его.

— Он лично — не будет. Гарантию за остальных — не даст.

На мгновение она даже потеряла дар речи от такой железобетонной уверенности, затем нахмурилась:

— Ты уже говорил с ним, да?

— Да, — парень надменно приподнял одну бровь. — Перед тем, как уехать в Токио. Я просил его и его парней присматривать, чтобы никто не смел навредить тебе. Он сказал, что они и так присматривают за своей нээ-сан.

Кёко насупилась:

— И все равно…

— Ты когда залепила пощечину канарейке, не думала, что это было жестоко по отношению к нему?

— При чем тут это?! — недоуменно сморгнула она, но Куон выжидательно смотрел на нее. — Ну… наверное…

— Сейчас он ведет себя хорошо? В долги не лезет?

— Н-нет…

— А сначала ты пыталась все словами решить, так?

— К чему ты ведешь?

— Я, можно сказать, залепил пощечину, не дожидаясь глупостей с их стороны, — он снова пожал плечами. — Что не так?

Кёко опустила голову.

Хороший вопрос.

— Наверное… мне страшно.

— Ты испугалась меня? — странным тоном поинтересовался Куон. Она закатила глаза, затем хмуро глянула на него:

— У тебя мания величия!..

— Тогда почему?

— Я… я фактически стала причиной того, что столько девушек перепугались… это не по себе, знаешь ли…

— Пусть боятся.

— Я же серьезно! — вскинулась девушка на непреклонность, которыми буквально были пропитаны слова ответа. — Я не хочу, чтобы меня боялись, я не хочу…

— Нельзя быть хорошей для всех и остаться собою, — отрезал он. — Будешь подстраиваться — забудешь, какая ты настоящая.

А ему важна она настоящая… Да и ей самой уже не хочется переступать свои мечты, свои желания, как было с Шо…

— К тому же, ты боишься стать причиной страха десятка полтора малознакомых людей… — Куон сложил руки на груди, — но не причиной моего личного страха?

— Э…это уже шантаж!

— Именно! — он непреклонно кивнул на ее возмущенный возглас. — А у меня, знаешь ли, больше не осталось цивилизованных способов объяснить тебе, что…

— Да понимаю я, понимаю! — Кёко сникла еще больше. — Прости… — она вжала голову плечи, когда парень со страданием на лице закатил глаза. — Именно так — прости, что заставила тебя пойти на это. Я… я не думала, что ты так среагируешь… — она сжала руки, снова опуская голову. — Видимо… я слишком плохо тебя знаю…

— Я сам от себя такого не ожидал.

Что?!

Куон, привалившись плечом к стене, дернул уголком рта на ее изумленный взгляд:

— Ну вот так. Когда понял, куда ты направляешься, то собирался только предупредить их о том, что мы встречаемся. Но когда услышал, что они тебе открыто угрожают, то… — он отвел взгляд, словно ему было неловко.

Она придвинулась к нему и лишь улыбнулась, когда парень обнял ее за плечи, позволяя спрятаться у него на груди.

— Теперь ты понимаешь, что я чувствовала на Окинаве?..

— А ты понимаешь, что я не мог иначе?

Кёко мелко закивала и замерла, ощущая на затылке большую ладонь. Все сразу отодвинулось куда-то далеко, под снег, оставляя покой и умиротворение.

Конечно, оставался осадок от произошедшего в клубе, но… действительно, если те девушки не перешли бы на угрозы, она бы честно сказала, что любит и будет любить Куона, и он ее любит, так что уж гомен, простите и примите как данное… и пусть он по-прежнему приходит к вам… и ведь приходил бы, тут можно быть уверенной!

— Жаль, что у тебя сегодня клуб стиля.

— Почему? — она растерянно подняла голову.

— Потому что иначе ты была бы с портфелем, а его так просто не кинешь в меня, — во взгляде парня блеснуло лукавство, а затем Куон склонился к ее губам и нежно, осторожно поцеловал. — Больно, знаешь ли. И прямо по правому плечу.

— Врун, — парировала девушка, улыбаясь. — Сумка была у меня в правой руке, поэтому попала я по левому плечу.

— Ну, попытаться-то стоило, — он выпрямился. — Домой?

— Ага, — она улыбнулась и тут же замерла, когда из-за развернувшегося Куона стал виден Юмено-сенсей, облокотившийся о лестничные перила и наблюдавший за своими учениками.

Смущение горячей волной прокатилось по телу.

— Кхм, сенсей, — судя по голосу, парень тоже смешался, — класс убран.

— Я уже понял, — невозмутимо проговорил классный. — Могами-сан, не забудь свою сменную обувь у моего стола. Я уже ухожу.

— С-спасибо, сенсей! — Кёко склонилась в поклоне. — Я сейчас заберу!

Взбегая по лестнице, она на мгновение приложила руки к горящим щекам.

Что теперь будет думать сенсей?! Он же видел, как они целовались?.. Прямо в школе!..

На обратном пути уже никого не было, и душа немного успокоилась.

Наверное, если бы Юмено-сенсей хотел отругать, он уже бы или отругал или дождался ее, верно?..

Куон сидел на скамейке в холле. Девушка присела рядом и начала переобуваться.

— С каких пор ты оставляешь обувь в учительской?

— Со вчерашнего дня. Сенсей что-то сказал?

— Неа, — он поморщился. — Зато смотрел так, что хотелось каяться во всех грехах.

— Так тебе ж не в чем, — Кёко невольно улыбнулась, но тут же поежилась. — Хотя было так стыдно…

— Мы ничего плохого не делали, — парень вздохнул и поднялся, когда она вскочила со скамейки и принялась засовывать школьные туфли в сумку. — Давай в моем оставляй. Там уж точно никто не тронет.

— А так можно?

— Нам да, — он усмехнулся, забрал обувь и отнес в свой шкафчик. — Надеюсь, на сегодня все.

— Думаешь?

— До конца триместра полторы недели, — Куон безапелляционно забрал у нее из рук сумку, повесил на плечо рядом со своей. — За время праздников все успокоятся.

— Хочется верить, — Кёко вздохнула, взяла его за руку и прижмурилась, когда, выйдя на школьный двор, они попали под снегопад. — Красиво!

— Жаль, что в этом году зимняя поездка не на Хоккайдо. Классно же было?

— Очень! — она подставила ладонь под пушистые хлопья. — Но ведь можно как-нибудь самим поехать?

Он глянул на нее с интересом, затем улыбнулся:

— Слушай, отличная идея. У нас две с половиной недели каникул.

При одной попытке представить несколько дней только вдвоем где-то далеко от Киото ее бросило в жар, и Кёко поспешно натянула капюшон на голову.

Конечно, они поедут с друзьями, все вместе!.. Чтобы все повеселились, насладились снегом, погодой, радостью!

Но вдвоем было бы… волнующе.

 

Вечером, поужинав и старательно не заглядывая в чат, где друзья взывали к ней и Куону с требованиями рассказать все, Кёко устроилась в кладовке. Безопасно, спокойно и никаких расспросов. Да и тюки ждали своего времени — разобрать, перебрать, разложить…

Немного странно было ощущать, что завтра друзья пойдут по магазинам без нее. Все же она уже привыкла к их присутствию в своей жизни. Но сердце счастливо замирает при мысли, что они будут выбирать ей подарок — Куон на прямой вопрос о причине шопинга хитро усмехнулся и промолчал.

Она выдохнула, откидываясь спиной на тюк с бельем. Слабая улыбка раздвинула губы.

Меньше двух недель до Рождества. В магазинах уже новогодние и рождественские украшения, елочки, шары, гирлянды… И ощущение предстоящего чуда.

Хотя, какое еще чудо нужно? Все уже свершилось, и если желать о чем-то, то лишь о том, чтобы это счастье не кончалось. Пусть даже оно вот такое — иногда колючее, иногда упрямое, но всегда желанное и настоящее.

Невольно вспомнились слова Куона на интервью, и девушка подтянула колени к груди, невольно смущаясь.

В тишине счастье кажется объемным, таким живым, таким горячим, что все тело словно дрожит от этого тепла… он это имел в виду? Надо будет как-нибудь спросить.

А еще, она может сама завтра пойти по магазинам. Купит подарки девочкам, парням, дяде с тетей, Шо. И, конечно, Куону. Чтобы не было, как в прошлом году!..

Усмехнувшись, она выпрямилась и подтянула к себе уполовиненный тюк.

И никому не скажет, чем она занималась в выходные!