Время цветущих яблонь (гет)

Зиму и весну мы с женой провели на разных континентах. Так необычно говорить "мы с женой". Это как-то вообще раньше не соотносилось с моим представлением о себе. Но что есть, то есть. Гермиона продолжала учиться, а на меня свалилась вся магическая Британия с их разнообразными бедами, начиная с министерства и заканчивая древними родами. Нет, мы, конечно, виделись, и даже почти ежедневно, козыри побеждают расстояния, но получалось что-то вроде "гостевой семьи". Я здесь, она в основном там. Разумеется, я не мог заменить Темную леди везде, например, прием во внутренний круг Римуса Люпина ей пришлось проводить лично, но инструктировал его перед отправкой к оборотням как посланника Темной леди уже я. После чего Гермиона предпочла смыться в Штаты, решив ограничить внутренний круг пока тремя представителями темных родов — Паркинсон, Блэк, Люпин. Ограничить было не просто: Малфой был не единственным, кто прорывался в вассалы. Наиболее настойчивыми оказались министр Фадж и глава аврората Скримджер, но корректно отказать мне все-таки удалось. Мы с Гермионой готовы были еще принять Августу Лонгботтом, причем в любой круг, хоть ко мне, хоть к Гермионе, но она как раз затаилась и на связь не выходила. Предположительно, решила тянуть до совершеннолетия Невилла и посмотреть, как будет складываться ситуация. Мы не возражали.

Лишь в июле мы собрались в особняке рода Блоссом. Гермиона соскучилась по Луне и сестричкам Патил, но близняшки уехали на родину, а Луна не отвечала на письма, что ее очень беспокоило. Я решил отправить сову Ксенофилиусу с вопросом о Луне. В ответ пришла записка "Приходите, поговорим." Собраться и открыть когда-то нарисованный мною козырь не заняло много времени. Ксенофилиус встретил нас на пороге, видимо, сработали оповещающие чары.

— Рад приветствовать Леди и Лорда магии, перевернувших весь британский магический мир!

— Здравствуйте, сэр.

— Здравствуйте. А Луна дома?

— Юная леди так и осталась юной леди, несмотря на свалившуюся на нее власть. — Ксенофилиус улыбался, разглядывая Гермиону. — Это дает мне надежду. Но проходите в дом.

Расположившись в креслах, мы ждали рассказа, а хозяин дома молчал, похоже, не зная, с чего начать. Наконец, заговорил:

— Вы знаете, Луна всегда была немного не от мира сего. Официально считается, что все началось со смерти матери, но это не так. И раньше она погружалась во что-то вроде транса, но обычно ненадолго, на день-другой максимум. После ее поступления в Хогвартс, кажется, все вообще прошло, но этим летом... Луна с детства увлекалась рисованием, я даже оборудовал для нее на чердаке студию. Но ни она, ни я не относились к этому ее увлечению особо серьезно. Но в этот раз все иначе. Уже две недели она рисует одну и ту же картину, которая, как по мне, уже давно готова. Но Луна каждое утро закрашивает тот или иной участок, и рисует его заново. И так изо дня в день. Меня она просто не узнает, как будто вообще не видит, приходящих писем не читает. Домовушке иногда удается ее отвлечь и покормить, но и все. Последние дни она даже не спит. Честно говоря, не знаю, что делать, отправлять ее к Мунго очень не хочется. У меня есть надежда, что если происходящее связано с какой-то магией, вы сможете помочь.

— Мы пойдем! — Гермиона подскочила с места.

— Идите.

Скрипучая винтовая лестница упиралась в маленькую дверцу; пригнувшись, мы вышли в мансарду. Пустое пространство, два больших окна, в воздухе разлит запах краски и растворителей. Посреди помещения у мольберта — Полумна с кистью в руках, нам было видно осунувшееся лицо и темные круги под глазами. Нас она не замечала, и шептала:

— Не так... Сегодня не так... Сегодня туман чуть дальше и вот этого нет... И отсвет розовый, нет, вот так, розовый...

Подойдя чуть ближе и взглянув на рисунок, я замер. По плечам и загривку веселой стайкой пробежали мурашки. Большое корявое дерево, крона которого где-то за пределами картины, ярко-красный "шеви" с открытыми дверцами, ползущие из-за дерева полосы тумана, подсвеченные снизу. Трудно было не узнать место, а еще...

— Гарри, это то, что я думаю? — Гермиона осторожно прикоснулась пальцем к краю холста, вливая каплю силы, и картина ожила. На чердаке повеяло прохладным влажным ветром.

— Получилось! У меня получилось! — Полумна очнулась, заметила нас, и сейчас с восторгом тискала Гермиону в объятиях, отвлекая от удержания козыря, который начал закрываться. — Ай! Держи, держи! Мне надо туда!

В следующий момент она рванулась в пока еще открытый проход, который немедленно схлопнулся за нею.

— Ой! — Гермиона тряхнула головой и вновь открыла козырь. — Пойдем? Ты знаешь, где это?

— Знаю. — Я прошел на ту сторону и подал руку Гермионе. Тем временем со стороны Образа нас встречали настоящим фейерверком: треск, вспышки, искры, клубы дыма. Мы подошли поближе.

— Он теплый и пахнет весной. — Полумна стояла в самом начале Огненного пути, купаясь в летящих искрах. Оставив на потом все слова для себя за то, что не успел остановить девочку, пока она не шагнула на Образ, пошел объяснять ей ситуацию. На мой сбивчивый поток слов она отреагировала совершенно спокойно.

— Конечно, я пройду, Гарри. Он теплый и хороший. А ветер... Ветер всегда в лицо, как в жизни.

Мы с Гермионой стояли и наблюдали, как Полумна медленно движется по огненным линиям, поднимая снопы искр. Разноцветные зарницы окружали долину Образа, делая ее похожей на диковинный амфитеатр. В машине ожил приемник, и пространство заполнили звуки какого-то феерически прекрасного скрипичного концерта.

— Как красиво!.. — Гермиона во все глаза смотрела на это великолепие. — Гарри, это то самое Средоточие света, которое проходил ты?

— Да. — Я решил не уточнять своего происхождения.

— Она пройдет?

— Думаю, да.

— А потом?

— Не знаю. Но в нашем мире появится Светлая леди.

— Вот на ком тебе надо было жениться. И родовой алтарь тогда бы не перекрасился.

— Я уже женат. — Я прижал Гермиону поплотнее к себе.

— Да. Я успела и рада этому. Эгоистка, конечно, но мне ведь так и положено, Темная леди как-никак. — Мы засмеялись вместе.

Тем временем Полумна шагнула в центр, замерла с закрытыми глазами, и — оказалась рядом с нами.

— Он хочет, чтобы я нарисовала его у нас. Не на холсте, а по-настоящему. Можно?

— Нужно. Но ты справишься?

— Ты же мне поможешь. И еще он что-то говорил про Гермиону, но как-то неопределенно. Вроде такого: "как хотите, я не против", но подробности рассказывать не стал. Вы знаете, о чем это?

— Да, Луна, я знаю. Но это долгий рассказ, может, вернемся домой?

— Да, да! Я хочу овсяного печенья с чаем. У Берри оно хорошо получается. Но только как мы вернемся? Дверь моей картины закрылась.

— Не беда. — Я снова достал тот же козырь, раскрыл окно и пригласил девочек пройти. Через пару шагов мы вновь стояли на лужайке перед домом Лавгудов.

* * *

Четыре чашки на столе, корзинка с печеньем, сахар и сливки, а еще я положил рядом козырь дома Лавгудов. Луна вертела его в руках и так и сяк, и даже на свет смотрела.

— А почему черно-белый и тушью? Я думала, чем подробнее, тем лучше.

— Потому что только неизменное. Линии, отражающие суть.

— Ага. Вот почему я застряла. Туман то приносит, то уносит, и свет меняется. А я его рисовала, потом стирала, рисовала снова. Очень хорошо, что вы пришли, а то я, наверное, не выплыла бы. Спасибо.

— И от меня тоже спасибо, — Ксенофилиус смотрит на дочь с умилением, — я очень рад, что ты в порядке.

— Я в порядке. Совсем, совсем. Никогда в таком порядке не была.

Гермиона сдерживает смех, а я просто улыбаюсь. Полумна сейчас очень забавная.

— Это как раз понятно, что ты в порядке. Где же тебе еще быть?

— Не понял. — Ксенофилиус обернулся ко мне, перестав растрепывать прическу Полумны. — Я чего-то не знаю?

— Все просто. Огненный путь, который маги называют Средоточием Света, является знаком Порядка. Одной из первооснов мироздания. И инициация как адепта Порядка, конечно, сказывается на личности.

— То есть прохождение Средоточия Света может уберечь от безумия? Извини, дитя, — Ксенофилиус вновь растрепал волосы Полумны, и щелкнул ее по носу в ответ на скорченную рожицу. — Про безумие я не тебя имел в виду, а некоторых прежних претендентов на титул Темного лорда. Тогда получается, что прохождение Средоточия Тьмы безумие может спровоцировать? — Осторожный взгляд в сторону Гермионы. — Опять же не имею в виду вас, леди. Вы всегда были весьма разумны.

— Я не обижаюсь, — Гермиона отхлебнула чая, — и да, для себя я сформулировала так: Огненный путь оберегает от безумия распада, но подталкивает к фанатизму и сужению поля зрения. И Гарри говорит, что для меня такая опасность существовала. Изменчивый путь действует обратным образом. Кажется, мне он пошел на пользу, в голове столько разных идей стало появляться.

— Кстати об идеях, про какую идею он говорил, чтобы я у вас спросила? Расскажете?

— Расскажем. Но не сегодня. Там много...

Да, "там много". Про миры и разные пути, магию и технику, выбор и равновесие. Длинный, длинный разговор, время для которого пока есть.