Холодные сердца: право на любовь (гет)

«Я поддалась коварному соблазну,

Я добровольно нахожусь в плену…»

На землю медленно опустились сумерки, обволакивая замок серой дымкой осеннего тумана. На улице было сыро, моросил мелкий дождь. Но вряд ли кого-то сейчас интересовала погода за окном — все были в предвкушении праздника. Подземелья теперь напоминали улей: отовсюду слышались громкие голоса и смех, хлопали двери. Девушки забегали в соседние комнаты к одноклассницам, чтобы их приятельницы оценили платья и прически. Парни же собирались в общей гостиной, ожидая своих дам, и, встретив их, рассыпались в лестных комплиментах.

Уже к семи часам вечера я была полностью готова к балу. В моем наряде не было ничего вычурного и пафосного — я надела шелковое черное платье, расшитое серебряной нитью. Длинная юбка струилась до пола, корсет туго стягивал спину и грудь. Мой вид дополняли аккуратные перчатки до локтей, серебряные ленты в волосах и небольшая венецианская маска. В отличие от своих соседок по комнате, которые готовились к балу с самого утра, я собралась всего минут за двадцать.

Около четверти восьмого я вышла в общую гостиную Слизерина. Мне показалось немного странным, что я нигде не смогла найти Рудольфуса, ведь он всегда отличался пунктуальностью. Сначала, я решила, что просто не могу узнать его под маской, ведь практически у всех парней лица были скрыты под ними. Решив, что Руди найдет меня сам, я присела на один из диванов. Не зная чем себя занять, я принялась рассматривать пеструю толпу студентов, спешащих поскорей оказаться в Большом Зале. Из жилого крыла вышла Алекто, которую тут же встретил Августус Роквуд, потом появилась Эдвина, ищущая в толпе Люциуса. Когда она увидела парня, то ее лицо озарила счастливая улыбка — вот уже несколько недель девушка была увлечена Малфоем. Где-то позади Люциуса показались необъятные фигуры Кребба и Гойла. Им, конечно же, пары для бала не нашлось. И, как мне показалось, это их мало волновало. С каждой минутой в гостиной становилось все меньше и меньше людей, все спешили поскорее попасть в Большой Зал на праздничный ужин, но Лестрейндж не появлялся. Может быть, он решил надо мной подшутить и вообще не явится на бал? Или выпил так много огневиски, что теперь не может проснуться? Но ведь в последнем случае кто-то из одноклассников его бы точно разбудил!

А, может быть, мне нужно было согласиться идти на бал с Риддлом? Он бы уж точно не позволил мне ждать его полчаса. И вот я снова вспомнила школьного старосту, а ведь обещала себе в этот вечер о нем не думать. Интересно, а с кем он пошел на бал? За все время, что я провела в гостиной, я не заметила Тома. Быть может, я его просто не узнала в праздничной мантии. Я попыталась отогнать от себя мысли о нём, чтобы не портить себе настроение. Вот уже неделю, как он меня игнорировал, и это причиняло мне необъяснимую боль.

Я посмотрела на большие часы, висящие над камином. Стрелка неумолимо двигалась к половине восьмого. Итак, ужин уже начался. Если Рудольфус поспешит, то мы еще успеем к десерту. Но, ни через пять, ни через десять минут, ни через четверть часа Лестрейндж не появился. В гостиной теперь остались только студенты первых-третьих курсов, которые не смогли попасть на бал, и я. Из груди вырвался раздражённый вздох — видимо, на бал я сегодня не попаду, ведь идти одной я туда не собиралась. Я уже было встала с дивана, чтобы направиться в комнату, как услышала, что меня кто-то тихо позвал. Я оглянулась. Со стороны входа в гостиную стоял высокий широкоплечий молодой человек в бархатной темно-зеленой робе, по краям обшитой серебром. К лицу плотно прилегала маска того же цвета и из того же материала, что и роба, и скрывала почти все его лицо. Видны были лишь только тонкие губы и темные глаза. Волосы были убраны назад, делая Рудольфуса совсем непохожим на себя. Несколько секунд я пораженно рассматривала парня. Во мне смешалось несколько чувств — удивление, восхищение и недоумение. Я всегда считала Руди симпатичным парнем, но никогда не думала, что он когда-нибудь покажется мне красавцем. Наверное, я просто не замечала в нем этих качеств, когда Рудольфус был одет в обычные школьные мантии. Видимо, я просто его недооценивала. И тут ко мне пришла одна мысль — а что, если благодаря Рудольфусу я смогу забыть о Томе?

Вид Лестрейнджа меня так потряс, что вся моя злость на него вмиг исчезла. А парень спокойно подошел ко мне и взял мою ладонь, легко коснулся ее губами.

— Прости меня, Белла, я действительно виноват… — произнес Лестрейндж, беря меня под руку. — Я полная свинья, можешь меня бить, ругать, но мне пришлось задержаться, у меня были важные дела…

Мне, наверное, показалось, но его голос звучал не так, как обычно. Скорей всего, это были лишь слуховые галлюцинации, не более.

— Что же это были у тебя за такие важные дела, что ты заставил меня ждать? Пил огневиски в «Кабаньей Голове» или выслуживался перед Риддлом?

— И за что ты так Риддла ненавидишь? — в голосе Лестрейнджа звучал искренний интерес.

— Я его не ненавижу, — я пожала плечами. — Мне на него плевать.

— Прямо уж так и плевать? — усмехнулся Рудольфус.

В ответ я лишь скептически фыркнула. О Риддле я говорить не желала. Мы шли по темной лестнице, освещенной лишь светом факелов. Здесь не было ни души, и царила мертвая тишина — даже привидения и полтергейсты перебрались в Большой Зал, где уже, скорее всего, заканчивался праздничный ужин.

Рудольфус шел рядом со мной, и я постоянно чувствовала на себе его взгляд. Мне почему-то казалось, что сегодня в Лестрейндже что-то изменилось, но я не могла понять, что именно. Внешне оставался высоким, широкоплечим и темноволосым, но его манеры стали другими. Или, возможно, просто изменилось мое отношение к Руди? Мы были с детства хорошими приятелями, и я неплохо его знала. Но мне было трудно понять, откуда у него взялась эта надменная усмешка и холодный взгляд, в котором не было ни капли прежней задорности. А что, если у него какие-то серьезные проблемы? Я тут же отогнала от себя эту мысль, ведь меня не волновали переживания Руди.

К тому времени мы уже подошли к Большому Залу, откуда слышались громкие голоса, веселый смех и звон посуды. Казалось, что ученики стали еще громче и еще веселее, а в Зале царило такое оживление, которого мне еще не приходилось видеть.

Само помещение было обставлено небольшими столиками, покрытыми разноцветными скатертями. Потолок был затянут черными тучами, порой мелькали редкие вспышки зарниц. Значит, за окном снова будет гроза. В воздухе летали тысячи свечей, но в отличие от обычных дней, сегодня они были синеватых и зеленоватых оттенков. Также под потолком красовались гигантские тыквы, что выращивались на грядках около Запретного леса. Теперь в них были вырезаны глаза и рты, усмехающиеся беззубыми улыбками. Кто-то из учеников, решив подшутить, заколдовал несколько тыкв, и теперь они выкрикивали на весь зал глупые шутки и неприличные слова. Среди всей хэллоуинской атрибутики сновали привидения, негромко переговариваясь между собой. В углах висела паутина толщиной в веревку, а по ней ползали заколдованные пауки. По правую руку от учительского стола располагалось небольшое возвышение. На нем, выстроившись в несколько рядов и гордо запрокинув головы, стояли домовые эльфы, в руках у каждого было по музыкальному инструменту. Все они, как один, были укутаны в темно-серые полотенца с вышитым гербом Хогвартса. Так как праздничный ужин уже подходил к концу, они ожидали указа профессора Диппета для того, чтобы начать играть.

Я присмотрелась к толпе. Все ученики были столь непривычными в своих маскарадных костюмах, что мне удалось узнать лишь Малфоя (по его светлым волосам, собранным в хвост) и Кребба с Гойлом (по их необъятным фигурам). Но, если быть до конца честной, то я хотела найти среди них совсем другого человека. Я знала, что лучше не стоит его видеть, что, застав его вместе с другой девушкой, мое настроение упадет еще больше, но я не могла себя контролировать. Однако практически все лица были скрыты под масками и казались чужими и незнакомыми. Наверное, это к лучшему.

Спустя какое-то время из-за столов стали подниматься первые пары, выходя на середину Большого Зала, специально выделенную для танцев. А я и не заметила, как со стороны эльфов полилась нежная и мелодичная музыка, похожая на ту, которую я любила слушать в детстве.

— Могу ли я пригласить свою даму на вальс? — прямо над моим ухом раздался шепот Рудольфуса. Я повернулась к парню. Он улыбнулся, слегка склонил голову и взял меня за руку. Я, совершенно не сопротивляясь, пошла за ним к танцующим парам. Почувствовала, как одна рука Руди легла мне на талию, тесно прижав к себе, вторая не отпускала мою ладонь. Не знаю почему, но, как только я почувствовала его прикосновения, по моему телу тут же прокатилась волна дрожи. Мне стало не хватать воздуха, дыхание участилось. Я подняла глаза на Рудольфуса, посмотрела в его лицо, но маска не давала мне в нем ничего разглядеть. Его тонкие губы были плотно сжаты, а глаза смотрели куда-то в сторону. А ведь прежде Руди никогда не отводил от меня взгляда!

Мы кружили в медленном вальсе по залу, двигаясь в такт музыке. Я искренне наслаждалась танцем, а Руди бережно сжимал меня в своих объятиях. Мне почему-то было так хорошо и легко, что я забыла обо всех своих проблемах и тревогах, а лишь слушала нежную музыку и улыбалась. Я никогда не думала, что с Рудольфусом может быть настолько хорошо! Мне казалось, что все беды в мире вмиг исчезли, а в его сильных руках я чувствовала себя в полной безопасности, словно ни одно несчастье меня не коснется. Если мне так хорошо с Рудольфусом, то что бы я чувствовала с Томом? Я тут же отогнала от себя мысль о нем — сегодняшний вечер был слишком хорошим, чтобы портить его лишними грезами.

Когда танец подошёл к концу, мы с Рудольфусом направились в сторону столиков. Я тут же упала на стул, а парень направился разыскивать сливочное пиво. Если быть честной, то я даже себе и не представляла, чем можно заниматься на этом балу, кроме того, как танцевать. Но ведь я уже потанцевала, что теперь?..

— Не скучаешь, Белла? — обратился ко мне появившийся Рудольфус, протягивая бокал.

— Можно не отвечать на этот вопрос? — скептически проговорила я.

Заиграла быстрая музыка, все устремились на танцплощадку, не считая нескольких любовных парочек, оставшихся сидеть в дальних уголках зала и нас с Руди.

— Знаешь, Белла, у меня есть для тебя один сюрприз, — загадочно улыбнулся парень.

— Какой еще сюрприз? — я насторожилась, так как не любила сюрпризы.

— Я уверен, что тебе понравится, — улыбка Руди стала еще шире. — Я старался специально для тебя. — И из-за этого ты опоздал?

— Возможно…

Его голос звучал загадочно, а губы растянулись в таинственной улыбке. Ему даже удалось меня заинтриговать, но это не избавило от подозрений. Ведь я никогда не доверяла людям, даже тем, кого неплохо знала. Рудольфус мне прежде всегда казался прозрачным, как стекло и простым, как табуретка, но сегодня я уже успела усомниться в том, что хорошо знаю и понимаю его.

Я посмотрела на Руди, сжимая в руках бокал. Парень улыбался, не сводя с меня глаз. Спустя миг парень перевел взгляд на дверь, а после, ничего не говоря, взял меня за руку и потащил к выходу. Я не особо сопротивлялась, так как знала, что другого выхода нет — или пойти с ним, или сидеть да часу ночи в Большом Зале. Лестрейндж широкими шагами шел к выходу, я едва за ним поспевала, постоянно путаясь в полах своего длинного платья. Он держал меня за руку бережно, но настойчиво. Я пыталась что-то ему сказать, что-то спросить, но парень, кажется, меня не слышал. Когда мы оказались в холле, то Руди немного убавил ход. Из Большого Зала доносилась громкая музыка, топот ног и гул голосов, но в другой части школы царила мертвая тишина.

Когда мы немного отдышались, Рудольфус повел меня к лестнице, что вела на верхние этажи. Умело перепрыгивая сквозь исчезающие ступени и стараясь не создавать лишнего шума, парень начал подниматься наверх. На стенах мирно посапывали портреты, кое-где слышался храп, кто-то что-то бормотал во сне. С каждой минутой меня все больше и больше одолевало любопытство, и я то и дело вопросительно поглядывала на Лестрейнджа. Вряд ли он решил отвести меня в какой-то темный уголок и там изнасиловать.

Мы поднялись на второй этаж, который был освещен немного ярче, чем холл и лестница. Я свернула было к знакомому переходу, через который обычно шла к слизеринским подземельям, но Лестрейндж вдруг резко схватил меня под локоть и свернул за ближайший поворот. Я попыталась что-то ему сказать, но он тут же закрыл мне рот ладонью и теперь я не могла издать и звука. Мало того — я не могла нормально пошевелиться, так как Рудольфус крепко прижал меня к стенке. Я и не думала, что Руди такой сильный! Я повернула голову к коридору и краем глаза уловила в нем какое-то движение. В следующий момент я заметила профессора Диппета, профессора Дамблдора и целительницу мадам Ингер. Они тесно собрались вокруг чего-то и полушепотом переговаривались. Слов разобрать мне не удалось, но сразу было понятно, что случилось что-то ужасное. Все преподаватели выглядели очень взволнованными и испуганными, а мадам Ингер негромко всхлипывала. Я попыталась выиграть как можно больше времени в немой схватке с Рудольфусом, чтобы разобраться, что к чему, но парень, кажется, не собирался меня отпускать. Он изо всех сил старался меня отвести как можно дальше от места происшествия. Уже спустя несколько секунд мы были на лестнице, поднимаясь на второй этаж, и последнее, что я увидела, это то, как кого-то несли на носилках в сторону больничного крыла. Когда мы поднялись на шестой этаж, Лестрейндж, наконец, ослабил хватку, но не выпускал меня из объятий. Поначалу я собиралась немного покричать, но сразу же передумала, так как меня мог услышать вездесущий Филч.

— Ты что себе вообще думаешь, Лестрейндж? — прошипела я ему на ухо. — Это и был твой сюрприз — показать мне еще одно нападение? Или ты решил сказать мне имя этого маньяка?

— Какие же все девчонки невыносимые, — пробормотал в ответ Рудольфус. Казалось, моя злость на него ни капли не подействовала. Он продолжал подниматься по лестнице, заставляя меня идти за ним. С каждой минутой эта ситуация нравилась мне все меньше, но я понимала, что пути назад нет. И все-таки я уже начала в голове строить план бегства от Руди.

Мы поднялись на седьмой этаж, где я бывала очень редко. Единственное, чем мне запомнилось это место, так это гобеленом, на котором был изображен Барнабас Спятивший, пытавшийся научить троллей танцевать балет, но в итоге тролли разозлились и захотели поколотить его своими дубинками. Интересно, для чего Рудольфусу понадобилось тащить меня именно сюда? Это он так воспринимает романтику, или ему просто захотелось приключений?

— Закрой глаза, — послышался шепот Рудольфуса прямо возле моего уха.

— Еще чего!.. — начала я, но в следующий момент ладонь парня накрыла мои глаза, лишив меня возможности хоть что-то увидеть.

Он мягко потянул меня за собой, при этом что-то нашептывая себе под нос. Мне показалось, что он бормотал какое-то заклинание. Спустя пару секунд, я поняла, что он провел меня в какое-то помещение. Там было тепло и тихо, пахло цветами. Мне почему-то стало уютно, и я почувствовала себя более уверенно, чем секунду назад. По крайней мере, уверенной настолько, насколько может себя чувствовать девушка с закрытыми глазами в обществе парня с весьма сомнительными намерениями. Но не прошло и секунды, как я поняла, что Рудольфус отпустил меня и стал позади, отступив на шаг. Я открыла глаза — вокруг царила кромешная темнота. Я попыталась напрячь зрение, но не смогла разглядеть совершенно ничего, и повернулась туда, где предположительно должен был стоять Руди.

— Дементор тебя подери, Лестрейндж, куда ты меня привел? Ты мне, наконец, объяснишь, что происходит?

— И ты до сих пор ничего не поняла? — голос парня послышался прямо рядом со мной. — Ты ведь всегда казалась мне такой сообразительной…

Он говорил мне прямо на ухо, обжигая кожу своим дыханием. Подозрения становились все сильнее, а голос Рудольфуса звучал совершенно не так, как обычно. Другая дикция, другая манера говорить… Бархатный голос, страстный шепот… Нет, мне это только показалось, я не могла до такой степени сойти с ума…

Тишину нарушили негромкие шаги юноши, а через миг комнату осветило несколько свечей. Я осмотрелась. Небольшое, но весьма уютное помещение — стены обиты бордовым бархатом, на полу мягкий ковер того же цвета, посредине небольшой стол, украшенный букетом алых роз и двумя свечами, одну из которых зажег Лестрейндж. Два бокала, бутылка с вином, фрукты. Прямо напротив стола располагался маленький камин, который, видимо, не разжигали уже довольно долгое время. Углы комнаты были скрыты в тени, а тусклый свет свечи не мог их осветить.

Я вопросительно посмотрела на Рудольфуса. Парень криво усмехнулся, и его улыбка мне показалась совершенно другой. Не той, которой мне обычно улыбался Лестрейндж… Я была немного растеряна и не могла этого скрывать.

— И ради обычного ужина ты устроил весь этот цирк?

— Мне всего лишь хотелось сделать тебе приятное, — улыбнулся Рудольфус. Он взял со стола бутылку с вином, достал из рукава мантии волшебную палочку и, взмахнув ею, откупорил крышку. Я меланхолично наблюдала за тем, как он разливает по бокалам бордовый напиток. После он взял бокал и протянул его мне, я незамедлительно взяла его. Парень посмотрел на меня и снова улыбнулся.

— Выпьем за тебя, Беллс! — торжественно произнес Лестрейндж, поднимая бокал и смотря мне в глаза. Я лишь слабо кивнула ему в ответ, а после пригубила вино. Напиток оказался терпким, и, если не считать тот факт, что он был крепленым, то был довольно приятным на вкус.

Рудольфус что-то негромко мне говорил, но я почти не обращала на него внимания. После одного бокала вина у меня начала кружиться голова, после второго я почувствовала, что мне становиться жарко, а корсет мешает дышать. Ноги стали ватными, а движения — слишком вялыми. Лишь когда Руди налил еще вина, я начала понимать, что пьяна. Только сейчас я смогла рассмотреть диван, расположенный в углу комнаты и застеленный шелковым покрывалом. Недолго думая, я села на него, закрыв глаза. Мне нужно было срочно протрезветь, как же я могла быть такой дурой — позволить Лестрейнджу напоить себя! Когда я была пьяной — то становилась, мягко говоря, неуправляемой и от меня можно было ожидать всего, чего угодно. Но, чем больше я пыталась прояснить свое сознание, тем труднее мне это давалось. Я глубоко вдохнула, закрыла глаза. Когда, через некоторое время, я их открыла, то Рудольфус сидел уже рядом со мной, и нас с ним разделяло всего несколько сантиметров. От близости его тела я невольно задрожала. Это чувство было чем-то похоже на то, что я испытывала, целуясь с Риддлом в темном коридоре. А Рудольфус, тем временем, легко провел рукой по моей щеке. Я лишь удивилась холодности его пальцев — ведь в комнате было так жарко. Мое дыхание участилось, я почувствовала, как Руди придвинулся ко мне и теперь его губы были всего в нескольких миллиметрах от моих. Когда он меня поцеловал, я мгновенно вздрогнула, но не могла не ответить на поцелуй. Его губы были теплыми, нежными и терпкими на вкус от вина. Я вдохнула и почувствовала приятный пряный аромат — полынь и ромашка. Такой знакомый запах… Парень не прекращал меня целовать, а я коснулась рукой его лица. На нем все еще была бархатная маска. Мои пальцы зарылись в густые волосы парня, чтобы стащить с его лица эту совсем ненужную вещь, как внезапно Лестрейндж отстранился… Я недоуменно посмотрела на юношу.

— Что случилось? — хриплым голосом спросила я. На губах все еще оставался вкус его поцелуя, и мне не хотелось, чтобы он исчезал.

К моему удивлению Руди рассмеялся, и я еще не помнила, чтобы этот человек так смеялся.

— Я думал, ты догадливее, Беллс, — успокоившись, произнес парень.

— О чем ты?.. — тихо прошептала я. — Что с тобой, Руди?

Я внимательно посмотрела на Рудольфуса. Его темные глаза пристально изучали мое лицо. У меня еще больше закружилась голова. Это были не глаза Рудольфуса. Это был не его взгляд. Не его голос. Не его руки. Я целовалась не с Рудольфусом. Я пораженно посмотрела на парня, узнавая того, кто стоит передо мной.

— Ты… Ты не Рудольфус… — прошептала я.

Я хотела еще что-то сказать, но из горла вырвался лишь слабый хрип. Он же сидел рядом со мной и был совершенно спокойным, словно ничего не случилось. Моя рука невольно потянулась к его лицу, пальцы коснулись маски. Я медлила, зная, что, когда сорву её, все станет известно наверняка, и боялась этого. Мои пальцы тряслись, голова продолжала кружиться. Я резко потянула на себя маску, и произошло то, чего я больше всего боялась. Передо мной сидел Том Риддл собственной персоной.

Первые несколько секунд я просто молчала, не в состоянии прийти в себя. Я хотела что-то сказать, хотела разозлиться, но алкоголь в крови не давал мне даже нахмуриться. Единственное, что я могла делать, так это смотреть на старосту. Том… Значит, все это время со мной был Том… Вот почему мне было так хорошо с ним танцевать и целоваться. Я почувствовала, как с каждой секундой мое сердце начинает биться все быстрее и быстрее. А потом во мне возникла злость. Нет, не на Тома, на саму себя. За то, что поверила ему, за то, что не разгадала его хитроумный план, за то, что мне так нравилось находиться с ним рядом. Я мгновенно вскочила, но ноги не желали меня держать, поэтому я буквально упала на диван. Том заботливо поддержал меня за талию. Я тут же отодвинулась от него.

— А я ведь говорил, что не собираюсь сдаваться, — произнес Том, не сводя с меня своего пронизывающего взгляда. Но он мне показался совершенно не таким, как обычно — в нем не было знакомой мне наглости и надменности.

— Зачем ты это сделал, Томас Риддл? — холодно спросила я, придавая себе самый безразличный вид.

— Ну, ты ведь отказалась идти со мной на бал, — пожал плечами парень. Он выглядел совершенно спокойным. — Хоть и хотела этого, но не могла себе признаться.

— Если я отказалась идти с тобой на бал, то у меня были на это свои причины. И если я тебе отказала, то вовсе не нужно было подговаривать Рудольфуса на эту авантюру! И с ним у меня еще будет отдельный разговор! — воскликнула я, сдерживая себя из последних сил, чтобы не взорваться и не сорваться на крик.

— Поверь, Белла, если бы ты не хотела этого, я бы не устраивал весь этот цирк, — произнес Том, делая шаг вперед. Теперь он стоял рядом со мной. Каждой клеточкой кожи я чувствовала то, что он рядом, и это чувство было приятным.

— Я не хотела этого… — сквозь зубы процедила я, сжав кулаки. Нужно бежать отсюда, от Тома и его глаз. Но как? Ведь я пьяна, и вряд ли дойду даже до двери!

— Я не дам тебе убежать на этот раз, Белла, — проговорил Том, словно прочитав мои мысли. — Только не сейчас…

О, Мерлин! Кажется, я начала понимать, откуда Том так хорошо осведомлен в мыслях моих желаниях.

— Легилимент чертов, — выплюнула я. Мое тело с каждой секундой дрожало все больше и больше.

— Нет смысла это скрывать от тебя, — усмехнулся Том.

Голос Тома доносился до меня, словно из другого мира, я затуманенным взглядом смотрела в его лицо, как всегда, безупречное — в тусклом свете его кожа казалась бледной, словно была мраморной, а в темных зрачках отражался слабый огонек свечи, делая их багряно-красными. Я про себя заметила, что даже с красными глазами он был таким же привлекательным, как и сейчас, если не больше. А его волосы… Они казались такими мягкими, такими шелковистыми. Хотелось коснуться их, пропустить их через свои пальцы, уткнуться в них носом.

— Я ненавижу тебя… — прошептала я, но в моем голосе совершенно не было злости. Скорее, отчаяние и безвыходность. Я знала, что эти слова не подействуют на него, просто я должна была хоть что-то сказать. Последнее слово должно было остаться за мной…

— Опять ты врешь, Белла… — Том тоже перешел на шепот. — Ты совершенно не умеешь этого делать. Я ведь все вижу… Давай хоть сегодня забудем о предрассудках? Просто сделаем то, чего оба хотим, и не будем портить друг другу жизнь. Побудь хоть раз в жизни самой собой, и ты поймешь, что так намного проще.

— Кто бы говорил, Том… Никогда не поверю в то, что ты всегда такой, какой ты есть на самом деле…

— Я не говорю о «всегда», я говорю только о нынешнем моменте… — его голос осекся, он приблизился ко мне вплотную. Я чувствовала исходящий от его тела пряный аромат, который всегда так кружил мне голову. Хотелось чувствовать его вечно, чтобы он преследовал меня всегда и везде... Его горячее дыхание обжигало мне лицо, кружило голову… Я впилась ногтями в ладони, царапая кожу до крови.

— Том, пожалуйста, перестань… — я уже была готова умолять его, но понимала, что сейчас он не отступит, и сделает все, лишь бы эту ночь я провела вместе с ним. В следующий миг я почувствовала его дыхание на своей шее, потом легкое прикосновение губ. Теперь я уже не могла отдавать отчет своим действиям. Комната поплыла перед глазами, тело затряслось от его прикосновений.

— Скажи, что хочешь меня, — прошептал Том, касаясь губами моего уха. — Скажи, что всегда хотела меня…

— Я хочу тебя… — негромко произнесла я, облизывая пересохшие губы. В комнате почему-то стало невыносимо жарко, а тугой корсет не давал мне дышать полной грудью.

Словно прочитав мои мысли, Риддл положил руки мне на спину, коснувшись пальцами шнуровки корсета. Его губы блуждали по моей шее, изредка касаясь мочки уха. У меня не оставалось ни сил, ни желания для того, чтобы бороться, я хотела лишь одного — чтобы Том не прекращал ко мне прикасаться. Через миг я ощутила его прикосновение к своим губам. Нежное, но настойчивое. Мои губы невольно приоткрылись навстречу его языку, который тут же проник в рот и переплелся с моим. Теперь я уже вообще ничего не могла ощущать, кроме его тела, рук и губ.

Я отчаянно отвечала на его поцелуй, забыв обо всем на свете. Пусть, будет что будет, возможно, это судьба. Или рок. Такие сладкие губы… Их теплые прикосновения к моим щекам, шее... Том повел дорожку поцелуев от моего подбородка к ключице, спускаясь все ниже и ниже, его пальцы начали ослаблять шнуровку корсета. Я была не в состоянии ему сопротивляться, поэтому просто откинула голову назад, наслаждаясь ласками. Я почувствовала, как он обнажает мою грудь, покрывая ее поцелуями и касаясь языком уже затвердевших сосков. Я зарылась пальцами в его волосы, они оказались такими мягкими, как я и думала...

Том не прекращал меня целовать, а его руки ласкали мои груди. Я чувствовала дрожь с ног до головы и едва не забывала, что нужно дышать. Я с готовностью отвечала на каждую ласку, упиваясь его теплыми губами, слегка терпкими на вкус и такими мягкими. Я никогда не думала, что кто-то будет казаться мне таким родным и любимым, что я буду так сильно хотеть кому-то подарить свое тепло и нежность. Разум отошел на второй план, остались лишь чувства — страсть, которая заставила меня открыть свое сердце этому человеку, ни капли об этом не сожалея. Возможно, завтра я разочаруюсь, но в этот момент значение имело лишь «сейчас».

Я потянулась руками к воротнику его мантии, расстегивая серебряные застежки. Он же помог мне, наконец, полностью избавиться от тесного корсета. Том повалил меня на диван, не отрываясь от моего лица. Моя голая спина соприкоснулась с гладкой шелковой простыней. Теперь Том целовал мой живот, слегка покусывая кожу. Его руки проникли под юбку, проворно расстегивая все застежки и развязывая банты, а я же сходила с ума от предвкушения. С каждой секундой я хотела его все больше и больше, внизу моего живота все, словно, связалось в тугой узел, а внутренняя часть моих бедер постепенно начинала увлажняться.

У меня кружилась голова от безудержного желания ощутить его в себе и почувствовать экстаз. Юбка давно лежала у кровати, и теперь Том спустился поцелуями к животу, лаская пальцами бедра. Если быть до конца откровенной, то где-то в глубине души я испытывала стыд, ведь не каждый день впервые предстаешь перед парнем полуобнаженной. Но мне было плевать. Том был для меня не просто парнем, он был тем, кому мне хотелось принадлежать и телом, и сердцем, и душой, быть с ним одним целым, чувствовать его рядом с собой. Всегда. Чтобы он никогда не исчезал. Любить его и отдавать ему всю свою любовь, дарить ему свою душу…

Спустя несколько секунд мое тело лишилось последней частички ткани, обнажая самые сокровенные места. Не знаю, возможно, я залилась краской, но Тома, кажется, ничего не смущало. Я почувствовала, как его язык коснулся меня там, и от этого прикосновения по всему телу пришла дрожь, словно в меня попали каким-то заклинанием. Я немного поежилась, а Том продолжал покрывать поцелуями мое тело. Он нежно сжал руками мои груди, а с моих губ сорвался легкий стон.

«Господи, Белла, что же ты делаешь…— пронесся в голове голос разума. — Ты ведь потом будешь об этом жалеть… Тебе потом будет больно…»

Но руки и губы Тома вновь твердили обратное, заставляя меня подчиняться лишь своим ощущениям. Послышался шорох ткани, и это могло значить лишь то, что он уже полностью освободился от своей одежды и скоро произойдет то, ради чего мы здесь... Он снова целовал мои уже опухшие от его поцелуев губы, я же сжала руками его плечи, правда, теперь я это делала машинально. Нет, я не отрицаю того, что действительно хотела его, просто внезапно мои сомнения обострились, а в душе поселилась паника. Я толком и не поняла, как мне удалось прервать поцелуй и немного отстраниться от Тома. Парень посмотрел на меня недоуменным взглядом, не понимая моего поступка.

— Том, я… — сорвалось с моих губ. — Я не могу…

Он очень внимательно посмотрел в мои глаза, пытаясь найти в них более детальный ответ.

— Но ты ведь хочешь этого, Белла… Иначе меня бы здесь не было, — уверенно сказал Том, нежно сжимая меня в объятиях. Я прижалась к нему всем телом, дрожа с головы до ног.

— Мне страшно… Я не знаю, что нужно делать… — я сама не верила, что смогу произнести такие слова. Но сейчас, в его руках, я почему-то чувствовала себя такой ранимой, хрупкой и беззащитной. И он, наверное, это понимал.

Он поцеловал меня в лоб и улыбнулся. Его улыбка была настолько теплой и ласковой, что я вновь почувствовала прилив безграничной нежности и страсти к этому парню.

— Не бойся, милая. Это естественно… Только с первого взгляда кажется, что страшно. Просто доверься мне и все. Расслабься, закрой глаза и забудь обо всем. Я с тобой, Беллс… — он поцеловал меня в висок, улыбнулся, глядя в мои глаза.

Я невольно расплылась в ответной улыбке, коснулась рукой его волос, нежно провела пальцами по лбу. Он же поймал губами мою руку и поцеловал ладонь. Я нашла его губы и приникла к ним с легким поцелуем. Том тут же на него ответил, просунув язык мне в рот. Уже через миг я лежала на спине, а Том, опершись о локти, был надо мной. Он начал целовать мои щеки, шею, плечи. Его пальцы нежно касались моего живота, талии, бедер, спускались ниже. Он легко дотронулся до лобка, и я едва подавила стон.

В следующий миг произошло несколько событий одновременно — Том прижал меня к дивану, впился в мой рот, при этом больно прикусив нижнюю губу (я почувствовала во рту солоноватый привкус крови), еще шире раздвинул мои ноги и резко вошел в меня. В тот же миг я ощутила внезапную боль, и если бы Том не начал целовать меня в губы, то закричала бы. Я изо всех сил впилась ногтями в кожу его спины, чувствуя, что там появляются глубокие царапины. Мне казалось, что я испытываю всю боль, которую только можно испытать в этом мире, и что она вряд ли сравниться ни с каким Круциатусом, хоть никто ко мне его никогда не применял. Но боль начала исчезать так же внезапно, как и появилась, а Том стал медленно двигаться во мне, давая привыкнуть. Он посмотрел мне в глаза, словно спрашивая, все ли в порядке. Я едва заметно кивнула в знак согласия, и тогда Том немного ускорил темп, а я подалась бедрами вперед, стараясь быть как можно ближе к парню.

Он был по-настоящему нежным и ласковым, казалось, что он делает все, лишь бы мне было хорошо, и старается, чтобы я не чувствовала неудобств. Я закрыла глаза, с моих губ сорвался легкий стон. Том не прекращал дарить мне поцелуи и необыкновенное удовольствие, а я всего лишь лежала на спине, откинув голову назад, чувствуя его тело и понимая, что сейчас он близок мне, как никогда не был и никогда не будет. Что сейчас тот момент, когда я действительно чувствую себя счастливой, впервые в жизни. И я понимала, что больше всего на свете хочу быть с Томом всегда, но, зная его, это было невозможно. Я наслаждалась каждым мгновеньем, старалась запомнить каждую секунду этой ночи. Я все с большей яростью впивалась в его губы, ногти скользили по его спине, оставляя на ней кровавые следы, но ему было плевать на это. Я видела, как время от времени его губы растягиваются в улыбке и была готова поспорить, что она счастливая, улыбка беззаботная и непосредственная. Прежде я не видела Тома таким… искренним.

Я просто чувствовала это в его ласках, видела его глаза и понимала, что этой ночью с ним что-то происходит и секс тут был ни при чем. И это было не торжество победы, это была просто непринужденная радость. Казалось, что произошло то, чего он хотел больше всего на свете. Возможно, так и было, ведь последние несколько месяцев я не могла не замечать надежды в его глазах. Я понимала, что после этой ночи стану совершенно другой, что она изменит мою жизнь и отношение ко многим вещам, и это меня пугало. Но мне не хотелось, на данный момент, ни о чем думать. Что будет, то будет, а счастливым человек может быть только тогда, когда живет настоящим, а не прошлым и будущим. Удовольствие подумать и разобраться в себе я оставлю на последующие дни, а пока буду наслаждаться присутствием и объятиями Тома. Моего милого, родного и любимого Тома.

Я не помнила, сколько прошло времени. Помнила, как в один прекрасный миг почувствовала, как мое тело начало неметь от непонятного экстаза, как потемнело в глазах, и я могла чувствовать только это головокружительное удовольствие. Том нежно гладил меня по голове, целовал щеки и улыбался. Что-то шептал мне на ухо, тихо смеялся и снова целовал. А я улыбалась ему в ответ и понимала, что совершенно выбилась из сил. Он прижимал меня к себе, я прислонялась лицом к его шее и снова вдыхала такой любимый запах. Он играл с моими локонами, я улыбалась. И опять бессмысленные потоки слов, но они были так приятны, что я не могла не чувствовать себя счастливой, хоть и понимала, что в них нет и доли правды. Плевать. Сейчас можно себе позволить небольшой обман, ведь я и так переступила через все свои принципы.

Мы просто лежали на мягком диване, укрывшись одеялом, я прижалась к Тому, а он обнял меня, грея в своих руках. Я положила голову ему на плечо, чувствуя, что мои веки начинают слипаться. Нет, я не хочу засыпать! Ведь завтра, когда проснусь, то столкнусь с жестокой реальностью, где не будет места этой идиллии. Я не хочу страдать, боюсь этого. Я всю жизнь боялась боли. Я посмотрела на Тома, он усмехнулся.

— Спи, Беллс, до завтра, — прошептал он мне на ухо, целуя в макушку. — Я не исчезну, родная… Я буду рядом… Я всегда буду рядом…

Не знаю, какими были последние его слова, скорее всего, я уже почти спала, и мне показалось, что Том сказал, что всегда будет рядом. Но это уже не имело значения. Завтра я проснусь и все развеется, как дым, но сейчас… Сейчас я буду просто с ним, и пусть он снова мне приснится. Мой любимый Том Риддл.