Оттенки Тьмы (джен)

Алдия. Давно

— Расскажите о ваших экспериментах, лорд Алдия, — Нашандра откинулась на высокую спинку кресла и с лёгкой, ускользающей улыбкой посмотрела на деверя.

Алдия сел прямо.

— О, мои эксперименты — это такая скучная материя, — слегка севшим голосом проговорил он. — Да ещё и зачастую… Весьма неаппетитная, — он покосился на блюдо с фруктами, стоящее перед королевой. — Возможно, это не самая подходящая тема для беседы за трапезой.

— Лорд Алдия, — королева укоризненно покачала головой, — я понимаю вашу сдержанность. Да, содержание ваших экспериментов, безусловно — государственная тайна, и весьма похвально, что вы намерены хранить её в любой ситуации — даже вопреки приказу вашей королевы, — последнее слово она выделила интонацией, и Алдии показалось, что его горла коснулась холодная сталь. — Но поскольку король, мой супруг, не имеет от меня тайн, тем более когда дело касается его личной безопасности — его жизни и здоровья, — я и так имею представление о сути вашей работы. Вы занимаетесь поисками способов преодолеть проклятие Нежити. И методы, к которым вам приходится прибегать — и есть та самая… неаппетитная часть экспериментов. Поверьте, меня не так просто шокировать. После всех тех лет странствий и всего, что я видела… — взгляд Нашандры чуть затуманился, но мгновенно вернул прежнюю остроту. — Поэтому не бойтесь сказать что-то не то. Король вас не накажет, королева не разгневается.

— Ну, если таков ваш приказ, Ваше Величество…

— Миледи, — улыбаясь, поправила Нашандра. — И прошу, не воспринимайте это как приказ. Скорее, это просьба жены, искренне беспокоящейся за мужа. Поделитесь, насколько вы продвинулись в решении задачи?

Алдия откашлялся и медленно, осторожно подбирая слова и не без труда преодолевая непонятное ему самому внутреннее сопротивление, начал рассказывать.

Результаты изысканий ничуть не радовали. На тот момент эксперименты сводились к попытке выделить в человеческой сущности место «прикрепления» осколка Тёмной души и извлечь её, не умерщвляя «носителя». В дальнейшем планировалось заменять Тёмную душу на какую-либо другую, но вот какая — точнее, чья — душа подойдёт для этой цели, пока ещё было не вполне понятно. Душ Древних драконов в распоряжении Алдии имелось всего две штуки, и ему не хотелось бездарно потратить их на заведомо неудачные эксперименты по «подсадке». Кроме того, он осторожно исследовал сами эти души — на предмет выяснения, нельзя ли как-то расщепить их без потери основополагающих свойств, чтобы получить больше материала для основных опытов.

Пока в обоих направлениях всё было глухо и мрачно.

И вот об этом пришлось в течение пары часов рассказывать взволнованной и мрачнеющей на глазах супруге брата!

Ослушаться Нашандру, утаить какие-то детали Алдия не рискнул; всё-таки королева могла уточнить что-то у Вендрика и поймать архимага на вранье, а в его планы никак не входило настраивать королеву против себя. Оставалось надеяться, что этим рассказом Алдия никак не навредит делу…

Нашандра внимательно слушала, задавала вопросы, и Алдия не раз ощутил холодок недоброго предчувствия: оказывается, она и так была весьма неплохо осведомлена о сути и результатах экспериментов, которые велись в подвалах замка.

И как это следует понимать? Проверка?..

Но похоже было, что архимаг эту проверку выдержал.

Тревога… Предчувствие.

Нашандра стала второй после Проклятия Нежити загадкой, завладевшей мыслями и временем архимага. Перепроверять сведения из её рассказов он больше не видел смысла, а вот понять её намерения, разгадать тайну её происхождения и цель появления в Дранглике представлялось просто необходимым.

Что ей нужно от Вендрика? Что ей нужно от него, Алдии?

Архимаг тщательно готовился к каждому очередному разговору с королевой. Выстраивал цепочки вопросов, подбирал темы, позволяющие вывести беседу в то русло, которое было нужно ему. И каждый раз проигрывал партию — в лучшем случае ухитрялся свести вничью.

Нашандра узнавала от него — и о нём! — столько же, сколько он о ней, если не больше.

И, по правде говоря, Алдия был в полном восторге от этой многоходовой партии. Нечасто в жизни ему попадались настолько сильные оппоненты. Помимо преподавателей и нескольких старших коллег, на равных он мог беседовать разве что с братом. А тут поединок интеллектов настолько увлёк его, что архимаг уже почти забыл о своей изначальной цели — вывести Нашандру на чистую воду. Он даже уже не был уверен в том, что это действительно необходимо. Время шло, а никаких настораживающих деталей в рассказах и рассуждениях королевы он так и не находил. И постепенно осознал, что продолжает эту партию уже просто ради самой игры.

Тут бы ему остановиться…

Но кто же слушает голос разума в разгар увлекательного поединка?..

* * *

Беседы с Нашандрой продолжались, Вендрик, как обычно, то присутствовал на них, то отсутствовал, и Алдия далеко не сразу заметил (как же он впоследствии клял себя за невнимательность!), что в присутствии супруга королева поднимает в разговорах множество разных тем, которые могли бы быть интересны Вендрику, но никогда — никогда! — не просит рассказать о том, как продвигаются эксперименты Алдии.

Это должно было насторожить архимага. Но не насторожило.

Позднее, уже будучи затворником в собственной цитадели, Алдия сотни раз перебирал в памяти подробности тех встреч и бесед, пытаясь хотя бы задним числом уловить тот момент, когда его знаменитое чутьё должно было забить тревогу. И не находил объяснений своей тогдашней беспечности.

Точнее, находил. Но то объяснение, что первым делом приходило на ум, его категорически не устраивало.

Да, Нашандра могла наложить на него чары, «отвести глаза». Но чего тогда королевский архимаг вообще стоил как маг, если за столько времени и за такое количество всевозможных проверок он не смог распознать в ней колдунью?..

Или же ответ кроется в чём-то другом…

Сожжённый дневник Алдии

Я не понимаю. Я должен был понять! Я не понял — и не понимаю сейчас.

Кто она? Неужели в одном обычном человеке скрыта не менее сложная загадка, не менее глубокая и недосягаемая тайна, как и в самом Первородном Грехе?

Почему я не могу понять? Почему я не могу раскрыть её тайну?

Неужели я совершенно ни на что не годен?

И самое странное… страшное: как она смогла проникнуть в мои кошмары?

Алдия. Сейчас

Алдия нерешительно остановился на пороге собственной приёмной, будто неуверенный в себе кандидат, явившийся на собеседование. Впрочем, именно так он сейчас себя и ощущал. У книжного шкафа, спиной ко входу, в жизнерадостных солнечных лучах, льющихся сквозь высокие витражные окна и оттого окрашенных во все цвета радуги, стоял призрак.

Тень его былых надежд и стремлений, тень его молодости, наивности и веры во всемогущество истинной магии. Тот, кто отказался взять его в ученики и тем самым направил по собственному пути.

Тот, кто был заклеймён как некромант и маг, добровольно отдавшийся Тьме. Тот, в чьём сердце было больше истинного света, чем во всех известных Алдии адептах культа Солнца вместе взятых.

Во всяком случае, так было тогда.

А кто сейчас стоял у книжных полок в приёмной архимага и задумчиво водил пальцем по старым потрескавшимся корешкам с названиями на мёртвых языках?..

— Ты звал меня, — прозвучал в тишине негромкий голос, и Алдия словно вмиг стал моложе на… целую вечность, словно вновь оказался в том запретном архиве, со страхом и надеждой, с восторгом и ужасом в сердце.

— Возможно, — наконец произнес он — и с трудом узнал свой голос. — Хотя на самом деле я о тебе даже не вспомнил. Я был уверен, что тебя нет в живых.

Гость обернулся и с печальной и ироничной улыбкой посмотрел на архимага. Алдия впился взглядом в его лицо — жадно, как он обычно разглядывал новый редкий, с трудом раздобытый манускрипт. Казалось, время не властно над Навлааном: всё такие же тёмные волосы, не тронутые сединой, острый взгляд, ни морщин, ни других признаков приближающейся старости…

Как порывом ледяного ветра в лицо, Алдия захлебнулся страшной догадкой.

— Ты — нежить?..

— Да, — Навлаан равнодушно кивнул. — Для тебя это представляет проблему?

— Нет, конечно нет! Просто… — Алдия замолчал, сжав губы, силясь подобрать слова.

— Да, ты был прав — я умер. И не единожды, — Навлаан снова улыбнулся — иронично и понимающе. — Ты, возможно, удивишься, но я рад тому, что Проклятие всё же нашло меня. Теперь я могу распоряжаться своей памятью, своим разумом и своей вечностью по своему усмотрению. Никто не может умертвить меня окончательно — пока я сам не решу умереть.

— Интересный подход, — ошеломлённо пробормотал Алдия. — Я не рассматривал проблему с такой точки зрения…

— Догадываюсь. Ты слишком сильно боишься Проклятия, как я понимаю. И не желаешь видеть преимуществ, которые оно даёт носителю.

— Преимуществ?..

— Бессмертие. Пока ты жив сердцем и душой — пока у тебя есть мечты, цели, стремления и привязанности — ты не опустеешь. Это самая совершенная из форм жизни, доступных человеческим существам.

— Но всё же о вечной жизни говорить не приходится. Рано или поздно мир придёт к завершению очередного витка цикла, и затем…

— Что будет после — мы не узнаем, пока не запустим этот самый новый виток. А прежде чем сделать это, мы должны просчитать последствия всех возможных исходов, верно? И выбрать желаемый для нас — и для всего человечества.

— Именно так, — Алдия начал улыбаться. Вот оно! То, о чём он мечтал. Идеальное взаимодействие. Идеальный напарник — не ассистент, не тот, кто будет только подхватывать и развивать идеи самого Алдии, но и вести за собой, указывать новые пути!

Лекс, при всём уважении и приязни, которые питал к нему архимаг, всё же оставался в их паре ведомым. А поскольку Алдия, терпя неудачу за неудачей, уже давно начал сомневаться в себе, в своей способности прокладывать верные пути и видеть истину в вихре мнений, совпадений и наваждений, он был счастлив от того, что наконец сможет выслушивать чьё-то мнение, отличное от его собственного.

И, возможно, теперь дела пойдут на лад.

Но сначала были долгие часы разговоров. Алдия рассказывал об их с братом исследованиях, о том, что привело к их ссоре и прекращению сотрудничества с Вендриком как партнёром по экспериментам. Об опытах с душами гигантов и Древних Драконов.

О Шаналотте.

Навлаан слушал, и на его суровом лице постепенно проступала улыбка — не такая, какую привык видеть Алдия, не ироничная, а немного растерянная, как у человека, который внезапно испытал приятное ощущение и никак не может понять, чем же оно вызвано.

— Ребёнок, — сказал он наконец. — Забавно. Познакомишь меня с ней?

— Конечно, — кивнул Алдия.

Это слово и лёгкий кивок ознаменовали очередную фатальную ошибку архимага, очередной отказ его безупречного чутья.

— Она предложила мне помощь в лабораториях, — говорил Алдия, шагая рядом с Навлааном по коридору в направлении кабинета. — И сказала, что в силу своей… двойственной сущности прекрасно осведомлена о том, чем именно ей придётся в таком случае заниматься. Но… Ты понимаешь — я не могу представить её там… — он замолчал и потряс головой. — Среди всего этого… Но я понимал, что без ассистента не смогу продолжать. И тогда…

— И тогда ты взмолился о помощи. Сам не зная, к кому ты обращаешься.

— Именно так. Я даже не осознавал этого, пожалуй. Но… Как ты услышал? И как появился так быстро?

— На самом деле я уже давно находился неподалёку. Я наблюдал за тобой. После того как я узнал, что Вендрик изгнал тебя из королевского замка, я всерьёз заинтересовался происходящим здесь. Я должен был понять: был ли ты изгнан за творимое тобой настоящее зло, или же, как и я — по ложному обвинению.

— И какому выводу ты пришёл?

Навлаан быстро глянул на Алдию — и не ответил. Перевёл взгляд вниз, под ноги, словно опасаясь споткнуться.

— Ну так что же? — переспросил Алдия. Уже сомневаясь, хочет ли он услышать ответ.

— А ты сам-то как думаешь? — уронил Навлаан. И замолчал окончательно.

Алдия кивнул, скорее сам себе, чем собеседнику. Он-то знал. И понимал, что Навлаан тоже знает. И только боялся задать следующий вопрос — зачем же всё-таки на самом деле чернокнижник-альтруист прибыл в цитадель?..

— Знакомься, Шаналотта, это мой новый коллега, магистр Навлаан, — сказал Алдия, ободряюще кивая девочке, которая, войдя в кабинет и увидев там вместе с отцом чужого человека, застыла у двери, вцепившись одной рукой в резную ручку, другой — в подол платья. — Мы в одно время учились в Мельфийской академии, но он был старше… и намного лучше, чем я.

— Рада знакомству, — пробормотала Шаналотта, опуская взгляд.

— Я тоже, — Навлаан шагнул вперёд, заслонив от Алдии воспитанницу. Архимаг непроизвольно дёрнулся непонятно отчего, выглянул из-за плеча тёмного мага — и с удивлением увидел, что Шаналотта широко и искренне улыбается гостю. Переведя взгляд на лицо Навлаана, Алдия окончательно перестал понимать, что происходит: тот улыбался девочке тепло и искренне, такой улыбки архимаг не видел у него даже во времена беззаботной молодости. А уж сейчас, на этом жёстком лице, на котором невидимой, но приглушающей все краски и эмоции тенью лежала печать Проклятия, такое выражение казалось не просто неуместным, а почему-то пугающим.

Впрочем, Алдия был рад уже тому, что стеснительная и сторонящаяся людей Шаналотта не боится нового человека в их доме.

— Мастер Навлаан будет работать со мной в лабораториях, — сказал он. — Так что тебе не придётся…

— Вот и прекрасно, — сказала Шаналотта с заметным облегчением. — Благодарю вас за то, что вы появились так вовремя, — она вскинула голову, и из-под медно-рыжей чёлки на Навлаана бесстрашно глянули разноцветные глаза — фиолетовый и золотисто-карий с огоньком в центре зрачка.

Навлаан едва заметно вздрогнул. И улыбнулся ещё шире.

Алдия. Давно

Беспокойный сон архимага прервало что-то неладное, творящееся наяву. Он, возможно, и не обратил бы внимания — настолько шум, стук и стоны вписывались в картину происходящего в его привычном кошмаре, если бы дыхание не перехватило от острого чувства разделённого страдания — сопереживания самому близкому в мире человеку.

Вендрик!..

Скатившись с кровати, Алдия бросился к двери, распахнул — и едва успел подхватить брата, всем телом навалившегося на створки со стороны коридора.

— Что такое? Опять?..

Вендрик тяжело дышал, скрюченные пальцы левой руки рвали ворот ночного халата. Правой он ощупывал воздух, как слепец. Нашарив руку Алдии, он вцепился в неё, как утопающий — в протянутый багор.

Алдия вгляделся в лицо брата. В неверном лунном свете оно казалось неестественно бледным, мраморным… И, как прожилки в камне, змеились под кожей чёрные «ветки» сосудов, наполненных мёртвой кровью.

Проклятие…

Алдия метнулся к столу, привычным заклинанием зажёг три свечи в канделябре. Бросился к зачарованному металлическому шкафу, в котором хранил самые редкие, ценные и опасные артефакты. Торопливо и неаккуратно вскрыл, сломав пару печатей — наплевать, восстановим… И выхватил из него продолговатую фигурку, словно сплетённую из тонких веточек или корешков.

— Держи!..

Вендрик, чей взгляд так же дико блуждал по комнате, не фокусируясь, почувствовав ладонью шершавую поверхность человеческой фигурки, резко вдохнул и с силой прижал артефакт к груди. Раздался хлопок, фигурка исчезла, а король бессильно обмяк и повалился набок, будто лишившись чувств.

— Вендрик! — Алдия схватил брата за плечи, встряхнул. — Очнись! Ты должен очнуться, слышишь?!

— Ох, да, — Вендрик оперся на локоть и медленно сел. — Вроде бы… Отпустило.

Алдия с облегчением выдохнул и уселся рядом.

— Снова сила Душ?

— А что же ещё, — король потёр глаза. — Я спал… И мне приснилось, что я горю. Стою последи поля, покрытого пеплом, смотрю на свои руки, а по ним пробегают языки пламени… Горячо. Больно. Прямо как наяву. Я проснулся, чуть не закричал. Шандра спала. Я не хотел её пугать, выбрался из спальни и…

— Всё хорошо, — Алдия приобнял брата за плечи. — У меня есть ещё человеческие фигурки. Да, ты просто возьми себе одну, — он подошёл к шкафу и вынул из него ещё одну такую же фигурку. — Носи при себе. Всегда носи при себе, — он вложил артефакт в руку брата. Вендрик с благодарностью кивнул и спрятал фигурку в карман.

— Но это только до следующего раза, — глухо проговорил он.

— Я понимаю, брат, — тихо отозвался Алдия. — Я удвою, утрою усилия… Обещаю. Я… мы найдём выход.

Через два дня, после вечерней трапезы, Вендрик, совершенно не по-монаршьи перебегая из коридора в коридор и прячась за колоннами и портьерами от собственных слуг, пробрался в кабинет Алдии.

— Слушай, надо поговорить, — пробормотал он, глядя куда-то над плечом брата.

Алдия, который не хуже прочих знал, что со слов «надо поговорить» ещё никогда в истории мира не начинались приятные разговоры, вздохнул, запер дверь и достал из шкафа графин и два кубка.

— О, это очень кстати, — оживился его величество, усаживаясь в кресло поближе к камину.

— Наш король — пьяница, — нарочито скорбно вздохнул архимаг, наполняя кубки. — Наше королевство ждёт упадок и разорение. Так что у тебя стряслось?

— Стряслось… — вздохнул Вендрик и отпил вина. — Что у меня стряслось — ты сам видел третьего дня. Только вот… Я поговорил с Шандрой. Сначала не хотел рассказывать, не хотел лишний раз волновать. Но потом… Подумал — а что если меня всё-таки поглотит Проклятие? Необратимо. Я стану полым… И нападу на неё. Я испугался… — он уставился в кубок, покачал его в руке, наблюдая, как вино стекает по стенкам. — И всё ей рассказал.

Алдия отставил кубок.

— И что она?.. Ты об этом хотел поговорить?

— Да, об этом. Она ведь много странствовала… И многое повидала. И если почти всё забыла — то вернуть память ей помогают такие вот зацепки, крючки… Она вспомнила кое-что, что может оказаться нам полезным. Я пока ещё ни с кем это не обсуждал. Хотел попросить тебя проверить… — он замолчал и допил вино.

— Я слушаю тебя, — предчувствие уже стиснуло грудь, каждый вдох давался с усилием.

— Шандра сказала, что однажды ей довелось побывать в одной странной земле за морем, — начал Вендрик, уставившись в пол. — Там живут гиганты. Ты слышал об этой земле, — сказал он полувопросительно-полуутвердительно.

— Конечно, — Алдия кивнул. — И что там?..

— Она вспомнила, что прожила там достаточно долго, чтобы научиться понимать язык гигантов. Такие, знаешь, длинные слова, которые произносятся медленно и с такой интонацией, как будто по земле волокут камень… Век гигантов долог, им некуда торопиться. Так вот, когда она попала ко двору тамошнего правителя, она сумела подслушать некоторые его разговоры с советниками. Гиганты просто не обращали на неё внимания, как на мышь… И она услышала, что гиганты собирают войско, чтобы переправиться через море и напасть на Дранглик! Именно поэтому она поспешила сюда. Она видела их войско, их оружие. Она оценила их мощь и поняла, что у королевства людей нет шансов выстоять, если гиганты нападут. Но путь через море оказался таким тяжёлым, что она забыла, зачем так стремится сюда. Помнила только, что это жизненно важно — прийти и встретиться с королём Дранглика. И вот она пришла — и вот что из этого получилось… — он шумно вздохнул. — Гиганты, как тебе известно, владеют особой разновидностью магии. Их сила сродственна самой земле. После смерти они становятся деревьями — и каким-то образом могут открывать живым доступ к воспоминаниям умерших! Так, будто всё повторяется, проживается заново. Они обрели власть над временем! — Вендрик схватил Алдию за руку. — Ты понимаешь, что это означает?

— Пока ещё не понимаю. Но, кажется, понимаю, на что ты намекаешь. Я проверю, — Алдия откинулся на спинку кресла. — И, если слухи подтвердятся… — он внимательно посмотрел на Вендрика, на лице которого с той ночи не осталось и следа опустошения.

— Мы нападём первыми! — торжествующе закончил за него брат.

* * *

Корабли один за другим покидали гавань, и на отливающей сталью поверхности моря закатными бликами горели оранжевые паруса. Алдия, в отсутствие Вендрика назначенный регентом (королева сама настояла на этом, хотя и не сопровождала супруга в поход, оставшись в замке), в одиночестве стоял на краю обрыва, спускающегося к узкой песчаной береговой полосе, расширявшейся в сторону причала. Провожающие во главе с королевой столпились на выложенной квадратными плитами террасе, от которой к причалу сбегали две широкие лестницы. Алдия смотрел на удаляющиеся оранжевые паруса, похожие на бегущие по поверхности моря язычки пламени, и чувствовал на себе взгляд Нашандры, хотя их и разделяло расстояние в добрых двести шагов.

Он просто не мог стоять рядом с ней там, в толпе придворных, разодетых как на праздник, словно не понимающих, что они только что проводили своего короля и три тысячи лучших воинов Дранглика на верную смерть. Он не мог смотреть в глаза той, по чьей воле — по чьей вине! — сейчас происходило то, что происходило.

Вендрик отплыл вместе со своим войском, чтобы отнять у гигантов некий артефакт, который позволит ему сложить с себя бремя хранения Душ Повелителей или хотя бы разделить его с кем-то. Нашандра имела весьма смутные представления об этом артефакте, но всё же уговорила супруга на это безрассудное предприятие.

Алдия вздохнул и повернулся в сторону пёстрой толпы на террасе. Фигура королевы выделялась среди обступивших её придворных, как осколок белого мрамора среди серой гальки. Притягивала взгляд — и вызывала желание поморгать или зажмуриться, как попавшая в глаз песчинка.

Нашандра… Кто ты? Зачем ты здесь?

Алдия снова отвернулся к морю. Оранжевые пятнышки становились всё меньше, словно пожар на поверхности воды затухал. Алдия вспомнил пепелище деревни и застывшую последи остывающих угольев фигуру в длинном плаще. Что бы сказал обо всём этом Навлаан?..

— Всё будет хорошо, — раздался совсем рядом тихий голос. Алдия вздрогнул и обернулся. Как это может быть?.. Она ведь только что стояла там, в двух сотнях шагов, окружённая толпой людей — как она смогла так быстро очутиться рядом?

— Как вы можете знать, Ваше Величество? — спросил Алдия, снова отворачиваясь к морю. На этикет ему сейчас было совершенно наплевать.

— Я знаю. Поверьте мне, лорд Алдия, — в голосе Нашандры звучало сочувствие, — я знаю. Я вижу. Всё идёт так, как должно идти. Пойдёмте, — она потянула его за рукав, — ваши подданные не должны видеть страха и печали на вашем лице. В отсутствие Вендрика вы — их король.

— Будто бы я этого хотел, — пробормотал Алдия, однако послушно последовал за королевой к террасе, где взволнованная разодетая толпа понемногу редела, разлетаясь, как куча разноцветных осенних листьев на ветру.

— Я не могу знать точно, — говорила Нашандра на ходу, — но я чувствую… А своему чутью я привыкла доверять, поверьте, герцог, без него я не выжила бы в своём почти бесконечном путешествии.

— Что ж, мне остаётся только довериться вашей интуиции, Ваше Величество. И приказать своему собственному чутью… и здравому смыслу молчать, — сказал Алдия.

Нашандра недовольно глянула на него.

— Это необходимо, — сказала она. — Вы, лорд Алдия, безусловно, сильный маг. Возможно, сильнейший из ныне живущих. Но вы — не провидец. Я не могу убедить вас в своей правоте. Ну что ж, значит, вам остаётся только смириться с тем, что я могу видеть дальше вас. Та бесценная вещь, которую привезёт Вендрик из земель гигантов, изменит всё. Дранглик вступит в новую эру и никогда уже не станет прежним.

Алдия поморщился. Он ненавидел пророчества.

В первую очередь — за их двусмысленность.