Оттенки Тьмы (джен)

* * *

Алдия сидел в королевском рабочем кабинете, скрестив руки на груди, словно пытаясь отгородиться, откреститься от лежащей перед ним стопки документов. Шел пятый день его так называемого правления — и регент поневоле уже начал испытывать первые приступы паники.

Да, Алдия был достаточно сведущ в вопросах политики, торговли, судопроизводства и прочего в таком роде. Не зря же он в свое время смог помочь Нашандре освоиться с ролью королевы. Но вот беда: все его познания в этих вопросах носили исключительно теоретический характер. А на практике…

Архимаг с отвращением покосился на стопку документов и с силой оттолкнулся обеими руками от края столешницы. Ножки кресла с противным скрипом проехались по полу. Алдия встал и отошел к окну. Постоял, глядя в затянутое тучами небо.

Какая-то сейчас погода в море? Нет ли шторма?..

Сразу же после отбытия Вендрика Нашандра объявила, что нездорова и измучена тревогой за супруга, и уже пятый день не давала аудиенций и не покидала свои личные покои. Алдия был этому даже рад: с него бы сталось при встрече наговорить её величеству чего-нибудь… не слишком почтительного. Когда не меньше королевы волнуешься за короля, да ещё и пятые сутки не спишь… по разным причинам — как-то не до этикета. А в это время в лаборатории без присмотра хозяина, возможно, творится такое, что впору бросить всё и немедленно мчаться туда!

И тем не менее нужно было взять себя в руки и заняться государственными делами. Алдия вернулся к столу, с тяжёлым вздохом сел и придвинул к себе верхний лист из стопки. Начал читать, нахмурился, перечитал сначала. Беззвучно выругался и откинулся на спинку кресла, сердито уставившись на портрет Нашандры на стене.

Вот ведь подставила!..

У Вендрика, конечно, имелось множество министров, советников по самым разным вопросам, помощников… Конечно, они были обязаны исполнять те же самые обязанности и при регенте. Но…

Вот в чём заключалась основная проблема новоиспеченного регента: он был королевским архимагом герцогом Алдией, наводящим ужас и вызывающим отвращение почти у всех, кто знал его лично. У тех, кто его лично не знал — возможно, даже в большей степени. Слухи, как могущественные заклинания, делают многие вещи сильнее, страшнее и значительнее, чем они есть на самом деле.

И вот сейчас Алдия, задумчиво выстукивая пальцами по столешнице какой-то зловещий ритм, перебирал в уме всех придворных, оценивая, с кем из них будет проще всего достичь взаимопонимания. Попросту говоря, прикидывал, кто из приближённых Вендрика сможет хоть что-то предложить и посоветовать регенту, высказать хотя бы какое-то собственное мнение, не боясь, что разгневанный неуравновешенный архимаг прямо в кабинете превратит его во что-нибудь омерзительное и нежизнеспособное.

Да, иногда такая репутация, безусловно, бывает очень удобна и полезна. Но не во всех случаях.

Алдия вздохнул и протянул руку к медному колокольчику, служащему для вызова секретаря.

— Что угодно вашей светлости? — Велладжер, к слову, был одним из тех немногих, кто смотрел на архимага без видимого страха. Хотя, возможно, он просто отличался завидным самообладанием, подобающим королевскому личному секретарю.

— Вызови капитана стражи, — сказал Алдия. Велладжер поклонился и мгновенно исчез. Уточнять, которого из капитанов желает видеть регент, необходимости не было. Один из двоих командующих стражей отбыл вместе с Вендриком за море. Второй же остался на посту — замок и королева в отсутствие короля нуждались в ещё более надёжной защите.

И именно этому, оставшемуся в Дранглике капитану Алдия доверял, пожалуй, больше, чем всем остальным в замке, за исключением брата. Он знал, что ради безопасности короля и королевы тот не колеблясь вступит в схватку даже с ним самим — с могущественным и ужасным архимагом.

— Капитан Рейме, ваша светлость! — провозгласил Велладжер за дверями.

— Пусть войдет, — отозвался Алдия.

Капитан вошел в кабинет, остановился на предписанном этикетом месте в пяти шагах от порога и поклонился. Алдия кивнул в ответ. Чтобы посмотреть в лицо вошедшему, архимагу пришлось слегка задрать голову. Рейме был поразительно высоким — выше Вендрика, и производил воистину подавляющее впечатление своими ростом и яростным взглядом черных глаз, а те, кому довелось наблюдать за ним в бою или в учебных поединках, знали, что, несмотря на огромный рост и тяжёлые доспехи, движется Рейме молниеносно и разит без промаха своим длинным мечом, в его руках выглядящим как игрушка — смертельно опасная игрушка.

— Сядьте, капитан, — сказал Алдия, указывая на кресло для посетителей напротив. — Мне нужно с вами посоветоваться.

Рейме отстегнул ножны со своим знаменитым клинком — только он и второй Королевский Защитник Вельстадт имели право оставаться вооружёнными наедине с королём, — положил их на специальную подставку у двери и сел на указанное место. Сложив руки на коленях, выжидающе глянул на архимага.

Алдия помолчал, собираясь с мыслями. Необходимость просить помощи представляла для него немалую проблему. Он никогда и ни в чём не привык рассчитывать на кого-то кроме себя и брата. А сейчас он вынужден был довериться другому человеку… Утешало только одно: Вендрик не задумываясь доверял Рейме свою жизнь — и жизнь своей возлюбленной королевы, а это немало значило для Алдии.

Да, и ещё одно: по какой-то неизвестной архимагу причине Нашандра недолюбливала капитана отряда королевских мечников. Вельстадт, бывший клирик и предводитель боевых магов из личной охраны короля, вызывал у неё гораздо большую симпатию.

Это наблюдение казалось сейчас очень важным, хотя Алдия никак не мог понять почему.

— Ты мне доверяешь? — Алдия, так и не придумав, с чего начать разговор, решил действовать по наитию.

Рейме удивлённо моргнул.

— В каком смысле, ваша светлость?

— Хороший ответ, — Алдия откинулся на спинку кресла и сложил руки в молитвенном жесте. — Ты не начал подобострастно кивать, как сделал бы любой другой на твоём месте. Как же — ужасный герцог Алдия может заподозрить, что я ему не доверяю! И долго ли я после этого проживу?.. — на лице Рейме не дрогнул ни один мускул, но в глазах Алдия уловил слабый отсвет улыбки. — Но ты задаёшь уточняющий вопрос. Потому что ты — Королевский Защитник и обязан, прежде чем принять решение — любое! — собрать как можно более полные сведения обо всех обстоятельствах, имеющих значение. Так?

— Вы совершенно правы, ваша светлость, — теперь Рейме улыбнулся и одним уголком губ.

— Что ж, я рад, что ты понял меня. А теперь ответь, пожалуйста, на вопрос: ты доверяешь мне? Как человеку, временно, — Алдия интонацией подчеркнул это слово, — замещающему короля Вендрика?

— У меня нет оснований полагать, что ваша светлость представляет опасность для моего короля или её величества Нашандры, — ровным голосом произнёс Рейме, — равно как и подозревать вас в наличии тайных умыслов, несущих угрозу безопасности короны и королевства.

Алдия выслушал эту тираду, подняв бровь.

— Вот кто должен был бы стать регентом, а не я, маг-затворник, который на людях двух слов связать не может! — вздохнул он. — Я, собственно, для чего тебя вызвал… Я, конечно, и сам могу разобраться со всеми этими приказами, прошениями, петициями, жалобами и прочим, — он с отвращением поворошил бумаги на столе, словно пытаясь найти золотой слиток в мусорной куче. — Но вот сколько времени у меня на это уйдёт — даже представить страшно. А у меня… — он быстро глянул на Рейме и выразительно замолчал.

— А у вас есть и другие дела, — кивнул капитан. — Понимаю, ваша светлость. Чем я могу помочь?

— Так, — Алдия протянул Рейме документ, который прочитал первым. — Это как раз по твоей части — что-то связанное с возможной военной угрозой. Что скажешь?

Рейме бросил один-единственный взгляд на листок — и нахмурился.

— Да, дело серьёзное, — сказал он. — Осмелюсь заметить, ваша светлость — решение вызвать меня в данном случае было весьма своевременным. Иначе… — и Рейме, явно передразнивая Алдию, многозначительно замолчал.

— Иначе полубезумный архимаг наворотил бы таких дел! — Алдия с облегчением рассмеялся и развёл руками. — Да, я знаю, что в практических вопросах государственного управления и дипломатии я настолько же слаб и глуп, как наши министры — в магии. И… Я рад, что именно ты остался в замке. С Вельстадтом мне было бы сложнее.

Рейме помрачнел и невольно бросил взгляд на окно, выходящее в сторону моря, которого из замка видно всё равно не было.

— Я тоже за него переживаю, — тихо сказал Алдия, заметив это неуловимое движение. — Я уже пятые сутки спать толком не могу. Хоть бы шторма не было…

— Опытные моряки говорят — пару дюжин дней штормов можно не бояться, — Рейме чуть расслабился и как-то по-новому глянул на архимага. С дружеской заинтересованностью? С пониманием и сочувствием?..

Это было очень странно. Странно и непривычно. Но Алдии вдруг показалось, что в огромном нетопленом королевском кабинете с гуляющими по углам сквозняками вдруг стало чуть теплее.

Рейме. Давно

Рейме шагал по коридорам замка к переходу в караульные помещения и размышлял о только что состоявшемся разговоре.

Так вот каков он, герцог Алдия…

За многие годы командования отрядами и подразделениями с самыми разными составами и численностью Рейме привык по неуловимым для других признакам достаточно точно определять, что представляет из себя человек — и ошибался он редко, особенно в последние годы. Что ж, и в этот раз чутьё, похоже, не подвело.

Рейме прибыл в Дранглик едва ли не сразу же после его основания в поисках защиты и опоры в новой жизни — не-жизни, как и многие тысячи других изгоев, беглецов и паломников со всего мира, тогдашних новопоселенцев королевства. Искусный мечник и уже тогда довольно опытный командир, он сразу же поступил в замковую стражу и за пару десятков лет без труда дослужился до звания капитана, командующего отрядом — и личного советника короля по военным вопросам.

Продвигаясь вверх по «лестнице» званий и назначений, Рейме предсказуемо столкнулся со вторым претендентом на место по правую руку от короля — Вельстадтом, боевым магом, бывшим клириком, пришельцем из Священного города Шульвы. Острое соперничество, как это нередко происходит, когда встречаются достойные друг друга благородные противники, незаметно переросло в соперничество-дружбу. И вскоре Вендрик после серии проверочных поединков, которая в силу постоянно сохраняющейся ничьей по исходам грозила затянуться до конца времён, объявил обоим претендентам, что ему ничего не остаётся, как назначить командующими стражей их обоих.

Для Рейме и Вельстадта, впрочем, это не стало неожиданностью, потому что они оба хорошо знали своего короля и уже давно понимали, что сделать выбор между ними он не сможет. И из практических соображений, и… потому, что король неожиданно сдружился со своими телохранителями — насколько это возможно при такой разнице в статусе.

А ведь и в самом деле — кого мог назвать своим другом подчёркнуто суровый, внешне безэмоциональный, подчинивший свою жизнь строжайшему порядку и военной дисциплине капитан Рейме?

Только Вельстадта, придворного хитреца, искусного дипломата и дамского угодника.

И короля Вендрика, как ни странно это звучит.

Нет, никаких панибратских отношений вроде совместного распития вина и прочего в таком духе между королем и телохранителями, конечно, не допускалось. Но и то, что в редкие минуты отдыха Вендрик мог просто совершенно не по-королевски сидеть на подоконнике и рассказывать Рейме и Вельстадту что-то о себе, не боясь, что его неправильно поймут, или начнут бояться, или посмотрят с отвращением — уже много значило для обоих рыцарей. Постепенно и они по просьбе Вендрика рассказали ему многое о своих прошлых жизнях — многое из того, что предпочли бы навсегда забыть и уж, конечно, не хотели бы, чтобы об этом помнил кто-то ещё. А с Вендриком они обменивались этим грузом, что лежал на душах у всех троих — и для каждого ноша прошлых грехов становилась хоть чуточку, но легче.

Алдия, как важный элемент воспоминаний Вендрика о жизни и странствиях до Дранглика, тоже стал для обоих рыцарей будто бы хорошим знакомым, хотя если капитанам и доводилось разговаривать с ним лично, то исключительно на каких-то совещаниях по вопросам охраны и безопасности замка. И вот теперь Рейме имел честь (и удовольствие, как он не без удивления отметил) встретиться с герцогом Алдией один на один, да ещё и беседа сложилась так необычно — регент вызвал его в качестве консультанта по поводу письма одного министра сопредельного королевства, а в результате попросил помощи в подобных вопросах и на будущее — не стесняясь признаться в собственной неготовности к решению таких задач на посту главы государства. Кто бы мог подумать? — мрачный и ужасный герцог Алдия, посмеиваясь сам над собой, признаётся в своей слабости!

Многолетний опыт Рейме на посту военачальника и в рыцарском служении давно уже научил его видеть в этом признак истинной силы.

А это значит, что на время отсутствия Вендрика королевство в надёжных руках — в гораздо более надёжных, чем если бы...

Несмотря на отнюдь не положительную репутацию регента, которую ни он сам, ни Вендрик почему-то не спешили развеивать.

Тут Алдия был прав — придворные откровенно боялись его, и дождаться реальной помощи, так необходимой критики его неумелых действий на посту главы государства от кого-то из придворных регент не смог бы.

Рейме, конечно, не входил в число тех, кто бледнел и начинал озираться при одном лишь упоминании имени герцога Алдии. Всё-таки, проведя столько лет бок о бок с Вендриком, личный защитник короля не мог не узнать достаточно и о его брате. Алдия был, безусловно, ужасным человеком. Он творил отвратительные вещи, практиковал тёмную магию и населил подземелья замка ужасными чудовищами, которых сам же и создал — лучше даже не думать, каким образом и изкого — а потом использовал для экспериментов или в качестве корма для других подобных тварей.

Но Рейме это не беспокоило — он знал, что Алдия не опасен для его короля, и этого было вполне достаточно.

Более того, обоим королевским защитникам было прекрасно известно, для чего брат их повелителя творит все эти ужасные вещи. И Рейме, и Вельстадт за все эти годы не раз становились свидетелями страшных «приступов», когда на Вендрика всей тяжестью обретенной и насильно удерживаемой силы Душ Повелителей обрушивалось Проклятие Нежити.

Вендрик был страшен в эти мгновения — настолько страшен, что, стань свидетелем такого приступа хотя бы кто-то из приближённых — от страха он едва ли унёс бы ноги. И только Рейме и Вельстадт всегда оставались рядом, удерживали короля, когда он, обезумев от боли, ужаса и невыносимого давления на свою волю, пытался нанести себе увечья, чтобы только как-то всё прекратить — и не осознавая, что смерть не способна избавить немёртвого от Проклятия — от необходимости быть живым и чувствовать всё, всё... Они подавали ему человеческие фигурки, а после окончания приступов — пузырьки с эликсирами и кубки с вином. И молча стояли в тенях по правую и левую руку короля, готовые вступить в бой с любой угрозой — откуда бы она ни явилась: извне, из-за массивных дверей королевской опочивальни — или же из темноты души самого Вендрика.

Алдия же был тем, кто, даже не присутствуя в покоях короля, всё равно обеспечивал его защиту: именно он приносил человеческие фигурки, составлял успокаивающие эликсиры и заклинания, наводил морок на тех, кто невольно или намеренно становился свидетелями «нездоровья» Вендрика… И даже простое упоминание имени брата в разгар приступа было способно пригасить бешеное пламя в глазах измученного немёртвого, заставить его прекратить попытки вырваться из рук верных телохранителей и броситься к распахнутому окну опочивальни, незряче глядящему из-под крыши самой высокой башни дворца в сумрачное небо Дранглика…

Они свято хранили тайну своего повелителя — тайну, разделённую на четверых.

А потом появилась Нашандра.

Вендрик очень изменился после женитьбы: стал спокойнее и мягче, задумчивее и… счастливее? И «приступы» стали случаться намного реже… Вельстадт искренне радовался за короля и недоумевал, почему Рейме частенько хмурится, глядя на королевскую чету, в неофициальной обстановке выглядящую как самые обыкновенные влюблённые супруги: постоянное стремление соприкасаться руками, поиск взглядов друг друга; один начинает фразу, второй, не задумываясь, подхватывает; стоит одному повернуть голову, заинтересовавшись чем-то, как взгляд второго, словно флюгер на ветру, обращается в ту же сторону.

Идиллия. Так почему же Рейме так тревожно?..

Капитан мечников никогда не был просто воякой, прямолинейным солдатом, знающим и понимающим только язык оружия и если и читающим книги, то только наставления по стратегии и тактике от выдающихся полководцев прошлого. Рейме был образованным человеком. И в жизни до Дранглика не упускал возможности изучить что-то новое, по возможности посещал библиотеки и беседовал с учёными в любом городе, куда его заносила жизнь — если он приходил в этот город не в составе армии захватчиков. А уж в Дранглике с его богатейшей библиотекой, собранной по распоряжению архимага, Рейме нашёл массу возможностей вернуться к своему былому увлечению

Рейме мечтал когда-нибудь написать фундаментальный труд по истории земель, на которых ныне стоит Дранглик. Когда-нибудь, уйдя на покой. Смерть ему всё равно не угрожает, так почему бы не помечтать о том, что когда-нибудь в Дранглике воцарятся мир и спокойствие, и капитан королевской стражи сможет больше времени посвящать книгам, перу и бумаге, чем мечам, щитам и муштре новобранцев?..

Он читал летописи, древние манускрипты и их современные переложения, пытаясь выстроить последовательность существования государств, от многих из которых не сохранилось даже точных названий, не говоря уж об очертаниях географических границ и времени зарождения и падения. Лордран, Астора, Балдер, Береник, Катарина… Эти названия будоражили воображение и пробуждали какие-то странные ощущения, похожие на смутные воспоминания или неясные предчувствия. Как будто часть из этих государств никогда не существовала, а только должна была возникнуть… И Рейме словно бы предвидел их грядущее появление — и каким-то образом ощущал себя ответственным за то, чтобы позволить им воплотиться.

С особой тщательностью Рейме разыскивал крупицы сведений о древнем, существовавшем то ли на самом деле, то ли лишь в героических преданиях, без которых не могут обходиться люди в смутные времена, первом поселении людей — Олачиле. Великом городе, основанном Первым Человеком, нашедшим в Первородном Пламени Тёмную Душу, разделившим её между своими сородичами и создавшим расу людей. О городе, само звучание названия которого почему-то отзывалось в душе Рейме мучительной горечью, словно там, в этом то ли реальном, то ли выдуманном поселении осталось какое-то незавершённое лично им, Рейме, чрезвычайно важное дело, от которого зависит судьба этого мира.

Находя очередное упоминание или хотя бы малейший намёк, отсылку к другим текстам, где говорилось об Олачиле, Рейме каждый раз ощущал необъяснимый укол тревоги и мучительного сожаления. И ко всему прочему теперь ему при этом почему-то каждый раз вспоминалась Нашандра.

Вот этого Рейме никак не мог себе объяснить. Он предполагал, что в своих странствиях, подробностей которых королева до сих пор не могла вспомнить, она побывала на землях, которые когда-то были Олачилем. И каким-то образом принесла с собой отпечаток тамошней недоброй магии. Но существует ли здесь связь с древними легендами о падении Олачиля в Бездну — Рейме установить не удавалось.

Однако он не мог отделаться от ощущения, что с королевой что-то не так. И сам ненавидел себя за эти подозрения, видя, как светлеет лицо Вендрика в присутствии Нашандры. Она принесла в королевство покой. Но почему королевскому защитнику казалось, что этот покой схож с покровом тьмы?..

Шаналотта. Сейчас

Шаналотта стояла прижавшись спиной к могучему дереву в запущенном закоулке парка цитадели и глядя вверх. Лёгкий ветерок играл листьями, похожими на растопыренные ладошки, и клочки голубого неба словно подмигивали ей сквозь ажурный купол кроны. От ствола старого дерева струились спокойствие и древняя сила. Шаналотта с благодарностью впитывала их — сейчас ей это было просто необходимо.

Конечно, она знала, кто такой Навлаан — прекрасно знала из кошмаров Алдии. Помнила и его жгучий страх, когда тот мчался на помощь своему кумиру в сожжённую по приказу короля деревню чернокнижников. И его горькое разочарование, когда Навлаан отказался взять его в ученики. И смутное беспокойство все последующие годы, постепенно переросшее в уверенность в том, что тёмного мага уже нет в живых.

И то, что Шаналотта смогла понять о природе Навлаана, ей совершенно не понравилось. Точнее, не столько ей самой, сколько скрытой в ней сущности Древнего дракона.

«Он опасен, — заявил как-то раз дракон. — Он сможет изменить естественный ход вещей. Он приобретёт власть, которую не должен получить. Если встретишь — помешай ему. Это твой долг. Иначе — всё напрасно».

Шаналотта знала, что встреча с Навлааном неизбежна. Ждала её — и боялась. Она уже привыкла не слишком-то доверять своей второй сущности: если дракон говорит, что чернокнижник опасен, это вполне может означать, что он опасен для драконов, а значит — он на стороне людей. И любопытство в человеческой душе Шаналотты разгоралось всё сильнее — одновременно с тем, как угасала в сердце Алдии надежда увидеть своего несостоявшегося наставника живым.

И вот предложение Шаналотты помочь Алдии в лабораториях послужило чем-то вроде знака призыва. Алдия, естественно, пришёл в ужас от мысли, что его девочка окунётся во все те ужасы, которые творились в подвале замка. Он ведь не мог знать, что она незримо присутствует там рядом с ним уже много лет… И в отчаянии воззвал к неким силам, которые не могли не откликнуться на его зов. Естественно, силы эти были недобрыми — чему, как не Тьме, служил архимаг своими деяниями уже не одно десятилетие?..

И вот тёмный маг здесь, в цитадели. Шаналотта наконец получила возможность лично убедиться в своих предположениях относительно того, каковы же мотивы её «драконьей половины».

И ощутила в момент встречи с Навлааном что-то странное.

Что-то в ней испугалось до ледяного оцепенения, до беззвучного крика, будто она внезапно обнаружила себя стоящей на тоненькой дощечке над бездонной пропастью.

А что-то встрепенулось, словно учуяв струю свежего воздуха в бесконечном каменном лабиринте.

Выход?..

Она потянулась за этим лёгким сквозняком, сделала шаг, второй…

Попалась.

Теперь она уже не могла разобраться, какая часть её души так кричала об опасности. Кого до смерти страшит Навлаан — человека или дракона?

Он пришёл — и разрушил баланс, смял и исказил барьер, с таким трудом выстроенный ею в сознании между человеческой душой и душой дракона.

Что-то скоро случится. И ей понадобится много сил, чтобы выстоять самой — и, возможно, спасти Алдию.

Шаналотта повернулась к дереву лицом и обняла ствол, прижавшись щекой к тёплой шершавой коре.

— Спасибо, друг, — шепнула она. — Не держи зла на Алдию. Он этого не хотел, ты же знаешь. Это всё она… Спасибо, что делишься силой. Хотела бы я знать твоё имя… — она закрыла глаза, вслушиваясь. И вдруг ей почудилось что-то в шелесте листьев… Но она не смогла разобрать. Длинное слово с несколькими ударными слогами, напоминающее звук, с которым по земле волокут тяжёлый камень.