Не в этой реальности (джен)

Скрывающая способность мантии-невидимки оказалась очень высока. Она не позволяла обнаружить тепло, исходящее от человека, его дыхание, сердцебиение и мозговую активность (то, что использовалось для стандартного обнаружения), а также определить его личность. Однако, её возможности всё же были не безграничными: скрыть магию, присутствующую в человеке, она не могла. То есть, с помощью заклинаний «нащупать» спрятавшегося под мантией волшебника и узнать, кто он, было невозможно, но если рядом с ним применялись чары обнаружения именно магии, то её присутствие регистрировалось, хотя конкретное местоположение её источника указать было нельзя. Получалось, что если бы Северус был магглом или полностью лишенным магии сквибом, то его под мантией не засекли бы даже охранные чары вокруг поместья Малфоев — он был бы для них просто пустым местом. А поскольку он был волшебником, то, пересекая охранный барьер под мантией, он мог быть принят за какое-нибудь волшебное создание, а может быть и за магический артефакт. Охранные чары, определяющие «своих» и «чужих», его бы пропустили в любом случае, поскольку не определили бы никакой личности. Проблемы могли возникнуть только, если бы барьер вообще не пропускал ничего магического, или, например, оповещал хозяев о том, что какая-то волшебная тварь заползла на их территорию. Северус сильно сомневался, что кто-то из волшебников до такой степени беспокоился о неприступности своих границ — большинство закрывались всё-таки от людей, — так что результатом был более чем доволен.

Через час, облаченный в мантию-невидимку, велев троице сидеть смирно в его гостиной и ждать возвращения Добби, он был уже на полпути к поместью Лестрейнджей — а точнее, подходил к защитной границе Хогвартса, откуда собирался трансгрессировать. Он не поведал своим юным друзьям всей правды о том, для каких целей ему требовалась мантия. Помимо всего прочего, она была ему нужна ещё и для того, чтобы незамеченным проникнуть в чужой дом и похитить оттуда неслабого волшебника.

Больше всего Северуса беспокоило то, что никого из братьев Лестрейндж не окажется в этот час дома — где бы он тогда их искал? Ему нужен был любой совершеннолетний член этой семьи, а Бэлла для похищения была кандидатурой неподходящей, всегда была при их господине, и её отсутствие тот бы немедленно заметил.

Северус трансгрессировал на пустынную дорогу недалеко от дома Лестрейнджей. Было уже темно, и дом еле виднелся на холме поодаль. Ни одно окно в нём не светилось. Северус не позволил этому факту ввести себя в заблуждение: хозяева вполне могли применить так любимые им самим чары зеркальной защиты, через которые ничего из происходившего внутри снаружи увидеть было невозможно. Что же касается освещения территории фонарями и лампочками, то это была исключительно маггловская традиция, которую чистокровные волшебники в большинстве своём не признавали.

Подойдя к воротам, ведущим на территорию усадьбы, Северус прощупал палочкой магический барьер — палочка отозвалась звенящей вибрацией, а значит барьер был на месте. Как ей и полагалось, защита полусферой окружала всю территорию имения. Поскольку не имело значения, в какой именно точке осуществлять проникновение, Северус, памятуя о том, что когда-то Лестрейнджи держали фестралов, заранее решил сделать это с воздуха: пусть защитные чары примут его за вернувшегося с охоты питомца. Взлетев над землёй, он, не почувствовав никакого сопротивления, мягко приземлился по другую сторону ворот.

С той же лёгкостью он открыл и дверь дома, дойдя до него по мощеной грубым камнем дорожке. Судя по всему, хозяева целиком полагались на защитный барьер и дом не запирали. В душе Северус был весьма благодарен такой беспечности, хотя по меркам волшебного мира, это вовсе и не было беспечностью, ведь барьер вокруг поместья был мощным и почти непробиваемым. Дело было в том, что мантия Поттера была поистине исключительным творением, существование которого при установке защиты вокруг этого дома просто не принималось в рассчёт, ведь о её удивительных свойствах никто не знал. Насколько Северусу было известно, ни один из ныне живущих волшебников не мог полностью обезличить себя, даже при помощи заклинаний.

За дверью его встретили темнота и тишина. Неужели и правда никого не было дома? Зная, что нельзя доверять первому впечатлению, если речь идёт о волшебниках, а также на всякий случай не исключая возможности того, что это ловушка, Северус двинулся вперёд — очень осторожно, без применения магии, исследовать помещения.

Коридор и гостиная оказались пустыми и тёмными, так же как и все комнаты на первом этаже. Кухню и другие подсобные помещения Северус осматривать не стал, а сразу поднялся на второй этаж. Пройдя по длинному коридору вправо от лестницы, он увидел в щели под одной из дверей свет. Значит, кто-то всё-таки был дома!

Северус приоткрыл эту дверь и с силой громко захлопнул её снова — это должно было привлечь внимание тех, кто находился внутри: кто бы это ни был, его (или их) нужно было выманить сюда, в коридор, ведь вламываться в помещение с заранее неизвестным количеством волшебников в нём было попросту опасно, была на Северусе мантия-невидимка или нет.

— Роди, это ты? — послышалось из комнаты. — Что-то ты рано вернулся, — из-за двери высунулось худое лицо. Это оказался Рабастан.

Это была удача!

— Эй, ты где? — Лестрейндж в недоумении закрутил головой, осматривая пустой тёмный коридор.

— Империо! — прошептал невидимый Северус, вложив в заклинание всю силу, какую мог. Ещё одно свойство мантии Поттера было неоценимым: с одной стороны, она не скрывала магии, но с другой — не создавала препятствия для колдовства. Конечно, при этом она не могла выступать в роли щита, но это от неё и не требовалось.

Младший Лестрейндж счастливо заулыбался, уставившись глазами в пространство. Критически оглядев одежду мужчины и решив, что она выглядит вполне прилично для визита в общественное место, Северус велел тому надеть мантию, взять палочку и отправляться в Гринготтс.

* * *

Воскресный визит в банк, да ещё и вечером, вовсе не был неслыханным делом. Любого желающего прихватить из своего хранилища золотишко там, несомненно, обслужили бы, к хранилищу доставили, дракона отогнали и дверь сокровищницы открыли, правда, на выходе взяли бы за это дополнительную плату — ну что ж, Северус всё равно планировал стереть память всем, кто встретится ему на пути, так что это не имело значения: гоблины не приобретут ничего нового, Лестрейнджи — не потеряют.

У банка дежурил какой-то хмурый тип, не из пожирателей. Он то и дело прикладывался к бутылке, которую прятал в складках поношенной мантии: видимо, не очень-то ему нравилось торчать на пустой улице в час, когда его приятели устраивали где-нибудь в Лютном переулке попойку. После того, как этот тип проверил личность Лестрейнджа детектором лжи, тот поднялся по светлым ступеням ко входу в банк. Северус заставил его задержаться в дверях, сам в это время наложил заклинание забвения на стражника, а затем осторожно юркнул следом, в ещё не закрывшуюся дверь.

В обширной приемной банка в этот час дежурил только один гоблин. Процедура осмотра палочки прошла без проблем, и Северус вслед за Рабастаном прошёл в одну из задних комнат. Там их встретил другой одинокий гоблин. Вместе с ним они сели в рельсовую тележку. Чтобы мантию не отбрасывало ветром, когда они с бешеной скоростью понесутся по лабиринту подземных коридоров, Северус приклеил ее к себе невербальным заклинанием.

До места добрались без приключений, если не считать за таковые слабость и головокружение, накрывавшие Северуса всякий раз при посещении Гринготтса из-за сумасшедшей скорости, бесконечных поворотов и мельтешения вокруг. Отогнав дракона звенелками, гоблин открыл дверь сокровищницы. Рабастан вошёл в неё, вслед за ним просочился Северус. Дверь закрылась. Гоблин остался снаружи.

Оставшись наедине с подвластным его воле волшебником, Северус снял мантию-невидимку. В пещере громоздились горы разных богатств. К одной из полок цепями была прикована копия меча Гриффиндора, которую Северус по приказу Лорда собственноручно доставил сюда пару месяцев назад — тогда он настоял на присутствии в момент помещения меча в сокровищницу, ссылаясь на то, что тот принадлежит Хогвартсу, хотя на самом деле просто хотел убедиться, что гоблины не проболтаются Беллатрисе о том, что меч поддельный. Точно так же, как и в прошлый его визит сюда, повсюду лежали и стояли бесконечные драгоценности: от украшений до монет, от изящных столовых приборов до сверкающих доспехов. Найти что-то здесь было бы трудно даже самому хозяину. Северусу же и вовсе нельзя было ничего трогать из-за наложенных на помещение чар. Только хозяева сокровищницы и их доверенные лица могли прикасаться к добру, хранившемуся в ней, не обжигаясь и не вызывая лавинообразного появления столь же обжигающих копий этих предметов.

— Что из хранимого здесь не принадлежит твоей семье? Отвечай! — приказал Северус Лестрейнджу.

Тот протянул руку к мечу.

— Что ещё?

Рабастан стал озираться по сторонам, оглядывая полку за полкой. Это могло длиться бесконечно. Судя по всему, тот либо не знал, где эта вещь лежит, либо вообще не подозревал о её существовании. Однако Северуса этот факт не сильно огорчил.

Ещё перед обедом его посетила идея, как среди богатства Лестрейнджей отыскать то, что ему было нужно. Он вспомнил об одном ритуале, который в старину использовался для поимки воров. Когда-то, учась в школе, Северус нашёл его в одной древней книге в библиотеке Хогвартса, в запретной секции, к которой имел доступ благодаря протекции профессора Слизнорта, полагавшего, что такому одаренному в зельеварении ученику несомненно можно доверить проводить самостоятельные исследования связанных с этим предметом вопросов с помощью книг, «не входящих в стандартную школьную программу».

Штука состояла в том, что ритуал этот был не совсем светлым и требовал использования крови «вора», и конечно же, современное общество на подобные обряды смотрело весьма косо, но когда его только изобрели и ввели в практику, времена были другие и волшебники о многих вещах судили иначе.

Скрепя сердце — Северуса вовсе не радовала мысль добывать кровь из своей жертвы, — он достал из кармана мантии маленький лабораторный нож, прихваченный им с собой. Затем он велел хозяину сокровищ снять мантию и расстегнуть камзол и рубашку под ней до середины груди: ему требовался доступ к коже. Схватив злополучного пожирателя за правую кисть и заставив его распрямить пальцы, Северус быстрым движением рассек его ладонь. Тот только моргнул. То же самое он проделал с левой ладонью жертвы, а затем сделал крестообразный надрез на его груди, в районе сердца.

Места, из которых добывалась кровь, были ключевыми и сакральными для данного ритуала, но не слишком эффективными для быстрого её сбора: порезы были неглубокими, и кровь по капеллярам поступала медленно.

Движением палочки Северус заставил выступавшую из всех трёх порезов кровь течь тоненькими струйками по воздуху и собираться в клубок в воздухе перед ним. К струйкам он применил тянущие чары, чтобы они текли и собирались быстрее. Ждать тем не менее пришлось довольно долго.

Когда постепенно увеличивающийся клубок достиг размера в полтора диаметра галлеона, Северус остановил кровотечение и начал, водя палочкой вокруг кровяного скопления, читать заклинание — точнее первую его часть. На последнем слове короткой, но витиеватой фразы кровь в шарике стала сворачиваться, шипеть и дымиться, распространяя зловоние, из него стала выпариваться вода.

Северус тут же приступил ко второй части ритуала: произнося одни и те же слова много раз подряд и чертя палочкой в воздухе всё новые и новые кривые линии над темнеющим и искажающимся кровяным сгустком, он заставил исходившие из него пары превращаться в тонкие водяные струйки, которые, точно так же, как и кровь до этого, стали собираться в клубок. Водяной шарик рос и увеличивался в размерах над смердящим кровяным, который, наоборот, становился всё меньше и меньше. Наконец, почерневший сгусток совсем исчез, а водяной шарик увеличился почти до первоначального размера первого.

Настал черед приступить к третьей части — очистке этой воды от частиц дыма и пыли, собранных струйками из воздуха, и всего остального, что могло к ней примешаться. Перетянув водный шарик струёй с одного места на другое и поместив посередине фильтрующие чары, Северус довольно быстро получил кристально чистую каплю. Теперь всё было готово к поиску нужного предмета.

Загородив себя щитом и чарами недостижимости, Северус направил на каплю свою палочку и, вытягивая жидкость из неё, мелкими движениями кончика стал закручивать её в спиральную ленту. Затем, размахнувшись, резко отправил её в полёт и прошептал: «Инвение!» Длинная, тонкая, почти невидимая водяная лента двинулась плавно описывать большие спиральные круги в воздухе, облетая комнату и ища свою цель. Через какое-то время она потянулась к дубликату меча Гриффиндора. Оплетая его, словно прозрачная нить, она постепенно полностью собралась на его поверхности и через пару секунд с шипением испарилась. Однако пар не рассеялся в воздухе, его облачко наоборот уплотнилось, стало вытягиваться и, вращаясь вдоль своей растянутой оси, снова скутилось в тонкую водяную нить.

Еле заметная лента, слегка поблескивая в тусклом свете сокровищницы, вновь полетела по воздуху, испытывая непреодолимое притяжение со стороны ещё одного предмета, который не принадлежал семье того волшебника, из тела которого была добыта эта чистая влага. Лишённая любого напоминания о его индивидуальных и семейных характеристиках, она тянулась к наиболее близкому в этом отношении к ней предмету из указанных ей для поиска. В данном случае поиск был ограничен всей просторной комнатой, исключая спрятавшегося за щитом Северуса.

Водяная нить потянулась куда-то вверх и стала почти не видна. Северус напряг зрение и посветил палочкой, но все равно не мог её найти. Тогда он стал светить в разные стороны направленным лучом, чтобы по более ярким бликам, отражавшимся от её тонкой поверхности, разглядеть, куда она направилась. Наконец, он заметил её. Вода собиралась на небольшом предмете, стоявшем на полке правее и выше меча, настолько выше, что ни один человек не смог бы до него дотянуться, каким бы высоким он ни был (если этот человек, конечно, не был полувеликаном, как лесничий Хогвартса Хагрид).

Предметом этим оказалась небольшая золотистая чаша на тонкой ножке и с двумя ручками по бокам. Только Северус успел её заметить, как вода с шипением испарилась с её поверхности. Он тщательно запомнил, где стояла находка и стал смотреть, что произойдет дальше.

Но больше ничего не происходило. Пар рассеялся, и как Северус не светил, блики воды, летающей тонкой нитью в воздухе, нигде больше не сверкали. Однако, и того, что Северус обнаружил, было более чем достаточно. Осталось только достать чашу с её высокого постамента и замести следы.

Очистив заклинанием воздух от вони, Северус повернулся к застывшему в трансе Рабастану, как следует залечил ему раны, велел выпить крововосстанавливающее зелье из своего набора, уничтожил кровь, испачкавшую его одежду и кожу, заставил снова застегнуться и надеть мантию, наколдовал небольшую лесенку и, мысленно сосредоточившись на чаше, велел тому её достать. Лестрейндж послушно выполнил его волю и положил чашу в карман своей мантии.

Северус сверился со временем — прошло не больше часа с тех пор, как они зашли в сокровищницу. А ему-то казалось, минула вечность, таким утомительным было ожидание на первой стадии ритуала. Северусу никогда прежде не приходилось его проводить. Он и вспомнил-то его лишь смутно, поэтому, перед тем как отправиться выполнять свой план, воспользовался Омутом памяти, чтобы свежими глазами взглянуть на страницы древней книги и снова запомнить все заклинания, действия и их порядок. Он был просто ошеломлён: несмотря на утомительное ожидание, красота проведенного ритуала заставила его сердце петь, успех — окрылил.

Троица: волшебник, гоблин и похититель сокровищ в мантии-невидимке — вернулась из подземелий наверх. Северус стёр гоблину-проводнику память. То же самое он проделал с гоблином в приёмной. Когда они с Рабастаном выходили из банка, недобросовестный вечерний страж с детектором лжи храпел на ступенях. Не доверяя своим глазам, Северус во второй раз за вечер стёр память и ему. Если тот действительно спал, то, проснувшись, он скорее всего будет с трудом припоминать события прошедшего дня, но на это вряд ли кто-то обратит пристальное внимание, ведь парень-то был не прочь выпить.

Без всяких осложнений проводив похищенного им Лестрейнджа до его комнаты, Северус заставил его забыть всё, включая хлопнувшую в начале их приключения дверь комнаты.