Предназначенные (гет)

Кошмар был почти таким же, как и всегда. Много крови, пустой, уже невидящий взгляд, Нацуо, полуживой Шото, безумный смех Тойи и пламя. Много-много голубого пламени. Чёрт, он должен был что-нибудь сделать… Нельзя потерять ещё и Шото…

— Хочешь проверить, кто из нас первый взорвется, папа? Я могу гореть очень долго! Теперь я не разочарую тебя!

Все вокруг вновь стало синим. Старатель приготовился к финальной схватке, отлично зная, что не выйдет победителем из неё. Но это не важно. Главное, успеть забрать с собой Тойю. И вдруг, что-то пошло не так. Сначала притупился жар, затем пламя и его владелец стали исчезать, а затем откуда-то, как из-под воды, раздался голос:

— Дыши со мной, давай, Тодороки! Вдох-выдох! Вдох-выдох! Ну же! Вот так, молодец! Просто дыши. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох…

Затем пришло ощущение чужих крепких рук и, наверное, объятий. Энджи не был уверен, потому что уже чёртову вечность не было желающего обнять его, и с чего бы им появиться сейчас? А затем он открыл глаза, и до него дошли несколько крайне неожиданных вещей. Во-первых, он сидел в своей кровати в своем собственном доме, и на его собственных коленях, по лишь одному Ками известной причине, восседала Харуно. А во-вторых, его руки по-прежнему горели.

Старатель тут же буквально отпрыгнул от Сакуры.

— Какого чёрта?! Что ты вообще делаешь в моем доме?

— Ками-сама, Тодороки, слово «спасибо» звучит немного по-другому, — обиженно буркнула та.

— Спасибо?! Ты совсем больная?! Какого черта ты мало того, что влезла в мой дом, так ещё и подошла ко мне, когда я сплю?!

Харуно сузила глаза.

— Может быть, потому, что тебе нужна была помощь?

— Мне не нужна была помощь! — рявкнул Старатель.

— Скажи это своему сожжённому футону, — выплюнула Сакура.

— Я послушаю, что ты скажешь своей очевидно сожжённой спине!

— С моей спиной всё в порядке! — рявкнула в ответ она и тут же повернулась обсуждаемой частью тела к Энджи.

Как тот и предполагал, на спине виднелись две обугленные дыры в одежде. Только вот под ними была абсолютно чистая и необожженная кожа.

— Но как?.. Как это, возможно?

Сакура лишь неопределенно качнула головой, явно не собираясь отвечать.

— Я думаю, Комиссии будет интересно об этом узнать.

— О, а я думаю, Комиссии будет ещё более интересно узнать, как они проморгали у тебя явное ПТСР и допустили тебя к работе, — не осталась в долгу Харуно. — Но мы же с тобой друзья, Энджи-ку-у-ун, и у нас могут быть свои общие маленькие секреты, правда?

Старатель ошалело уставился на Сакуру.

— Ты просто демон и пришла из царства мертвых, чтобы мучить меня, — как-то обречённо пробубнил Тодороки.

Она на секунду застыла, а потом тихо произнесла:

— Может, ты и прав.

Наблюдать за ещё более ошарашенным Энджи было достаточно забавно.

— В любом случае, сегодня я здесь не за этим, — бодрым голосом продолжила Сакура. — Пока ты спал и видел «чудесные» сны, с которыми тебе совершенно не нужна помощь, пропал ещё один беспричудный ребёнок.

Харуно передала ему утреннюю газету, где отнюдь не на первой полосе рассказывали о пропавшем ребенке. Тодороки устало потёр виски.

— Опять голова болит? — сочувствующе спросила Сакура.

Заводиться с ней в очередной раз не было ни сил, ни желания, потому Старатель просто молча кивнул.

— Сядь сюда и закрой глаза, — попросила она.

— Это ещё зачем? — настороженно уточнил тот.

Харуно закатила глаза.

— Великий и ужасный Старатель боится, что я вдруг могу ему навредить? — с сарказмом протянула она.

— Вот ты как раз можешь, — не задумываясь, ответил тот.

— Тодороки, сядь уже и закрой глаза. Я просто уберу твою головную боль. Поверь, тебе все понравится. Только не открывай глаза, а то не сработает.

Все ещё настороженный Тодороки сел на стул и сделал, как ему сказали. Секунду ничего не происходило, а затем Сакура поднесла ладони к его вискам. Теплое покалывание, исходящее от ее рук, честно говоря, было достаточно пугающим, но Энджи не чувствовал себя плохо. Более того, уже через минуту головная боль полностью исчезла.

— Ну вот, так должно быть лучше, — удовлетворенно произнесла Сакура.

— У тебя есть исцеляющая причуда? — тихо и как-то недоверчиво спросил Старатель.

Сакура явно замялась, но потом все-таки ответила:

— Что-то типа того…

— Но как тогда Комиссия об этом не узнала?

— Эм, это не совсем причуда… И, — она почему-то потёрла место между бровями, — я все ещё не в форме. Думаю, на сегодня это всё, на что я способна.

— Эта твоя не-причуда, она прогрессирует, да? Поэтому они ничего и не заметили…

— Скорее, накапливается. Но да, дело в этом. Так что, как видишь, я действительно могу быть полезна тебе и твоему агентству.

Тодороки оценивающе окинул взглядом Сакуру, потом вспомнил факт, что у нее хватило сил удержать и привести в чувства мужчину в два раза больше, чем она сама, и в очередной раз убедился, что ой как не всё она ему рассказывала.

— Ладно, завари нам кофе, а я пока переодену футболку.

Энджи удивлённо поднял бровь.

— Ты бессмертная, что ли? Это мой дом, и никто не будет отдавать мне распоряжения, что я должен делать, — прорычал Старатель.

— Ладно-ладно, пожалуйста, сделай кофе, — внаглую открыв шкаф и достав его футболку, повторила Сакура. — Или, может, ты просто ищешь повод, чтобы остаться здесь?

Стесняться Тодороки Сакура явно не собиралась, уже начиная стягивать с себя футболку. Когда за дверью раздалось тихое бурчание «совсем ничего святого нет», она только тихо хихикнула. Раздавшийся следом звук работы кофе-машины подтвердил, что она на правильном пути.