Три ингредиента (гет)

«Родившиеся под знаком Козерога в двенадцатом Лунном доме полны загадок и недосказанностей. На дух не переносят «телячьи нежности». Не любят, когда их уличают в геройстве».

из карманного самообновляющегося астрологического календаря Парвати

Троица друзей активно искала средство для следующего тура. Ребята прошерстили несколько десятков книг по водной тематике, но за пару недель до испытания могли похвастаться разве что сведениями о том, как осушать лужи различной глубины. Чёрное озеро, к несчастью, имело мало общего с лужами.

Гарри не говорил прямо, но Гермиона догадывалась: он уже готов пойти на попятную и отказаться от соревнований. Она как могла пресекала эти поползновения и тащила мальчиков в библиотеку вместо обеда. Уж во что во что, а в беспомощность вековых знаний, собранных в громадной школьной библиотеке, она не верила.

Правда, как бы Гермиона ни старалась, участие в подготовке пришлось сократить. Благодарить за это стоило Снейпа и долгие часы варки зелий в его кабинете. Близнецы Уизли смогли чудесным образом убедить большинство гриффиндорцев, что Гермиона, уходя вечерами в подземелья, исполняет почётную миссию, возложенную на неё Дамблдором. Неприятных слухов удалось избежать, однако к весне Гермионе грозило быть зачисленной в тайные агенты директора.

Сама же она не сказать чтобы привыкла… Немного примирилась со своей участью.

В первый раз, когда Снейп вызвал Гермиону на «диалог», он сделал это, по всей видимости, с намерением расставить точки над «i» и одним махом закрыть тему. Что ж, ему удалось. Отныне Гермиона не засыпала профессора раздражающими вопросами, не было больше и попыток «восстановить справедливость». Она как-то разом усвоила, где её место и что её должно волновать. Мятежный гриффиндорский дух послушно притаился. До поры.

Все последующие отработки повторялся один и тот же сценарий. Снейп возился с бумагами, читал, правил домашние задания с таким лицом, будто его заставляют жевать лимон, и усиленно не замечал постороннюю в своих владениях. Он добился в этом такого мастерства, что иногда Гермиона начинала сомневаться в собственном существовании.

Зато стол, стоящий на нём котёл и банка какой-нибудь мерзости на десерт любезно ожидали в семь часов вечера по понедельникам и четвергам и забывать о пленнице отнюдь не спешили.

Заведённый порядок вещей был нерушим и оставался бы таким до самого июня. Если бы Гермиону не угораздило простудиться.

Это, впрочем, было немудрено. На улице завывали пронизывающие до костей ветра, и хотя снег начал таять, теплее от этого не стало ни на йоту. Замок свистел и гудел от ледяных порывов. Согревающие чары, которые профессора накладывали на классы, действовали словно в полсилы. Гермиона готова была поклясться мерлиновыми кальсонами: пока она сидела на истории магии, пóлы её мантии успели станцевать настоящий канкан в такт сквозняку.

Простуда разыгралась во вторник. Голова болела, горло саднило. Но Гермиона и не думала идти к мадам Помфри. Ещё чего! У неё в ежедневнике горели сроки! Не хватало только засесть в больничном крыле и пускать из ушей дым от бодроперцового.

Наверное, мама бы с этим поспорила. Но родители были далеко, и принимать решения приходилось самостоятельно. Гермиона запаслась носовыми платками и пила побольше горячего чая. Джинни критически предрекла, что с таким «лечением» подруга не дотянет даже до середины недели. И оказалась права.

На отработке в четверг болезнь достигла своего апогея. Гермиона надрывно кашляла, чихала и шмыгала носом. Конечно же, предусмотрительно уворачиваясь от котла. Профессор, глядя на это, тихо бесился. Гермиона уже пожалела, что не сходила в больничное крыло сразу.

— Выйдете и высморкайтесь наконец, — прошипел Снейп.

Повторять два раза не пришлось. Гермиона, красная, видать, от температуры, умчалась в туалетную комнату с платочком на перевес.

Когда она вернулась, то повстречала необычное зрелище: в вечно погасшем камине полыхал огонь. В помещении стало значительно теплее. А она точно в нужный кабинет попала? Языки пламени отражались в многочисленных банках по периметру, и те жутковато мерцали. Гермиона убедилась — в нужный.

Угрюмый Снейп корпел над таинственной таблицей. Он будто и не ведал, что здесь происходит. Но камин же не сам разжёгся, верно? Бредя к своему рабочему месту, Гермиона робко накручивала на палец прядь волос и размышляла, что обещанные Снейпом «самые скверные полгода» так и не наступили.

— Поведайте мне, мисс Грейнджер…

Она вздрогнула и обернулась, тут же прекратив играть с волосами.

— Вот вы часами варите целебные зелья. Как вы при этом умудряетесь не догадываться о способах их применения?

Гермиона смущённо пожала плечами. Профессор и не ждал ответа. Он распорядился посмотреть содержимое одного из верхних шкафов. Там нашлись снадобья, изготовленные лично Гермионой. Снейп не терпящем возражений тоном велел взять пузырёк бодроперцового и выпить его сразу после отработки. И отпустил. На час раньше. Гермиона не могла понять одного: это из-за беспокойства о её здоровье или потому что у профессора иссякло терпение? Предпочтительнее было первое.

От пустого бутылька Гермиона не избавилась. Перед сном она задумчиво покрутила его в руках, всё ещё не совсем уверенная в его подлинности, и спрятала в тумбочку. Необходимо было сохранить единственную улику, доказывающую, что Снейп — где-то очень глубоко в душе — всё же хороший человек и не желает ученикам зла. Но на следующее утро, когда Гермиона попыталась донести до Гарри и Рона эту простую истину, её не стали слушать. Рон и вовсе сказал, что Гермиона держит их с Гарри за дураков, и вместо того, чтобы следить, как Снейп прячет запрещённые артефакты, выдумывает небылицы. Это прозвучало крайне обидно, причём за Снейпа было обидно не меньше. С Роном они не общались до самого ужина.

На следующую отработку, вдохновлённая жестом доброты Гермиона рискнула принести книгу, чтобы не тратить время зря между особенно долгими этапами варки. (Со всеми перипетиями она даже не успевала браться за лёгкое чтение.) В попытке угадать реакцию на своё нововведение она бросала на профессора взгляды сквозь сизый дым над котлом, чем и привлекла к себе внимание.

Снейп поймал один из таких взоров и сухо поинтересовался:

— У вас там что, запрещённая литература?

— Нет, сэр, — пролепетала Гермиона, заламывая уголок страницы.

— Тогда чем вызван виноватый вид? — профессор подозрительно прищурился. — Дайте это сюда. Я должен удостовериться, что вы не вынашиваете никакие опасные идеи прямо в моём кабинете.

Гермиона не вынашивала никакие идеи, поэтому без раздумий выполнила просьбу.

В руки Снейпа попал томик «Ребусы в нумерологии». Гермиона с замиранием сердца следила, как зельевар открывает страницу, где вложена закладка с Эйфелевой башней, купленная на прошлогодних каникулах, и пробегается глазами по строчкам. Этот сборник дала Гермионе профессор Вектор. Преподавательница сказала, что в него включены довольно сложные задачи для продвинутого класса семикурсников, но Гермионе они по силам уже сейчас. Это очень льстило. И было что-то на редкость приятное в том, что и Снейп теперь поймёт, какие же у неё обширные познания для своих лет!

— Нехитрый у вас досуг, — скептически произнёс профессор, листая сборник. Гермиона напряглась, предчувствуя неладное. — Решаете примитивные головоломки и тешите себя мыслью, что вы эдакая интеллектуалка. В конце ещё и ответы для особо одарённых, — Снейп безразлично закрыл книгу и протянул её обратно. — Забирайте. Ничего вредного для общества здесь нет.

Надежды Гермионы на признание её гения разбились о вредную гримасу напротив. Она выхватила книгу из рук профессора, едва не перевернув стул для посетителей, и прижала её к себе в желании защититься.

— Я никогда не открываю ответы заранее, сэр. А на первом курсе, если вы не забыли, именно я решила логическую задачу с зельями на пути к философскому камню. Не хотите ли вы сказать, что задумали её так, чтобы её мог решить любой одарённый?

— Пытаетесь намекнуть, что умны?

Мягкий тон, которым это было сказано, прозвучал хуже самóй насмешки.

Снейп мог спокойно поменять профессиональный профиль и преуспеть: психологически ломать человека у него получалось не менее искусно, чем создавать сложнейшие эликсиры. С Гермионой, по крайней мере, его техника морального давления всегда работала безотказно. Вспомнить хотя бы тот день пару месяцев назад, когда Малфой отрастил Грейнджер передние зубы заклинанием Дантисимус. Она и так не знала, куда деться от обрушившегося на голову несчастья, а тут подошёл Снейп и невозмутимо заключил, что «если и есть изменения, то весьма незначительные». Гермиона едва добежала до больничного крыла: из-за слёз и цепляющихся за воротник резцов она всё время сбивалась с дороги.

— Насколько я знаю, профессор, среди волшебников мало кто в ладах с логикой. И мне кажется, вы говорите так лишь потому, что слишком… — Гермиона посильнее прижала к себе «Ребусы» и вздёрнула подбородок, демонстрируя, что её так просто не сломаешь, — предвзяты на мой счёт.

Снейп лишь криво усмехнулся. Выражение лица у него было такое, будто он намеревался объяснять законы мироздания Гойлу, что было бы так же действенно, как инферналу припарка.

— Это правда, что в мире волшебников логика, как наука, не самое распространённое явление. Но хватит даже поверхностного ознакомления, чтобы заметить — логические задачи имеют свою структуру. К концу учебного года её поймёт любой идиот в магловской школе и героически решит контрольную. Посему ничего удивительного, мисс Грейнджер, в ваших умениях нет, — после многозначительной паузы Снейп продолжил: — Если вы беспокоитесь о наличии у вас ума, опять-таки должен огорчить. Настоящий ум — тонкая и сложная материя. Он охватывает куда более широкий спектр способностей, помимо бездарного заучивания учебников и решения никому ненужных задач, — зельевар оценивающе прищурился. — Но вам не понять. Оставьте попытки доказать мне обратное.

Гермиона стиснула зубы. И так порозовевшее лицо теперь горело огнём. Если бы только существовало средство, чтобы не краснеть (особенно перед Снейпом!), она бы отдала за него всё…

— Я и не пыталась ничего вам доказать, сэр.

— Уверены? — профессор перевёл взгляд Гермионе за плечо. — Вернитесь к зелью. Его нужно помешать пять раз против часовой стрелки.

Сказав это, он потерял всякий интерес дальше унижать ученицу, и, как ни в чём не бывало, принялся изучать исписанные пергаменты. Гермиона развернулась на каблуках и увидела, что дым над варевом стал тёмно-зелёным. И правда — пора мешать.

Она поспешила к котлу, чётко выполнила следующий этап и тёмной тенью нависла над столом. На злосчастную книгу с головоломками со склонённого лица упала предательская слезинка. Гермиона быстро стёрла её рукавом мантии.

И когда же она научится не попадаться на крючок собственной наивности?! В прошлый раз, когда Снейп отпустил Гермиону пораньше, она-то думала, что это была своего рода забота… Но Гермиона по обыкновению верила в то, во что хотела, и в упор не замечала действительность. Тому же Люпину Снейп и вовсе сам варил лекарство, но, зная их общее прошлое, смешно предполагать, что это было проявлением заботы!

Может, профессор опять был прав, говоря, что ей нравится изображать из себя интеллектуалку, а на деле она смыслит не больше, чем прыгающая поганка? Грейнджер покачала головой, отгоняя эти мысли. Нет, она просто верит в лучшее в людях! И никто, даже Снейп, не заставит её сомневаться в собственном интеллекте! Дамблдор не сомневается, как и МакГонагалл, Вектор, Флитвик! А они куда лучше осведомлены о её способностях, нежели Снейп, которому что ни студент — то обуза.

В этот день Гермиона едва дотянула до конца отработки, мысленно утешаясь, что за последнюю контрольную у МакГонагалл получила сто девять процентов из ста.

* * *

В спальне стояла суматоха. Едва открыв глаза и выглянув за полог, Гермиона сначала и не поняла, чем вызван ажиотаж. Спустя мгновение до неё долетел восторженный голос Парвати, которая хвасталась, что француз с бала пригласил её сегодня в Хогсмид. Гермиона широко зевнула и тут же в ужасе захлопнула рот. Её настигло запоздалое осознание. Наступил этот день.

День святого Валентина. День свидания с Виктором.

Грейнджер опять скрылась в темноте полога, надеясь, что мир вокруг исчезнет. Как же не хотелось никаких свиданий, тем более с Виктором! И зачем она только согласилась?

Гермиона устала мучиться от чувства вины и смогла наконец-то признаться себе и Джинни, что с болгарином не выйдет ничего, кроме дружбы. Только вот самому Виктору она забыла об этом сообщить!

Крам был мил и воспитан, с этим трудно было поспорить. И Гермиона многое бы отдала, чтобы тот же Рон хоть капельку на него походил. Но в глубине души она осознавала: будь Уизли или даже Гарри в половину такими же тактичными и галантными, как Виктор, с ними было бы просто-напросто скучно.

Большой Зал в это праздничное утро встретил запахом банановых оладий и морем ало-розовых валентинок. Гермиона покрепче перехватила подмышкой учебник по заклинаниям и прошла вслед за друзьями на привычные места за столом Гриффиндора. Ей не было дела до всеобщей любовной лихорадки, и не потому что она считала себя выше этого — просто год и так выдался слишком богатым на романтические приключения.

Практически треть открыток в Большом Зале оказалась адресована Гарри. Он был крайне не рад такому вниманию, но его никто не спрашивал. Послания летели к другу со всех сторон.

Пока Гарри пытался есть овсянку, Гермиона сторожила воздушное пространство, чтобы ни одна почтовая птица не бросила ему в кашу конверт. Поочерёдно следя за тем, что пролетает над столом, и повторяя тему следующего урока, Гермиона умудрялась отпивать горячий шоколад небольшими глотками.

И тут, прямиком с зачарованного потолка, на стол полетело что-то большое, совсем непохожее на сову. Грейнджер ахнула и окликнула Гарри. Друг в последнюю секунду отодвинул тарелку. Но сделал он это явно зря. Неопознанный объект приземлился прямо в овсянку и забрызгал сидевших друг напротив друга Гермиону и Гарри. Рон ловко спрятался под стол. Остальные студенты расположились на некотором расстоянии от троицы и сейчас втайне радовались своему решению.

Гермиона рассерженно вытерла с щеки комок овсянки и едва не зашипела. Вся обложка учебника была испачкана в липких остатках завтрака.

— Гермиона… — не своим голосом позвал подругу Гарри. — Беги!.. Пока можешь.

Грейнджер перестала возиться с салфетками и разглядела то, что прилетело на стол. Это был гном в причудливом бархатном костюмчике цвета бирюзы и с рюшами. Прежде чем Гермиона успела что-либо сообразить, гном вытащил из сумочки через плечо маленькую медную трубу и затрубил на весь Большой Зал, привлекая внимание присутствующих. Когда гул голосов стих и все обратили взоры за стол Гриффиндора, гном картинно поклонился и громко провозгласил писклявым голосом:

— Гермионе Грейнджер посвящается!

Гермиона в отчаянии поймала взгляд Гарри. Его обречённый вид ясно дал понять, что далеко ей не уйти.

Гном включил у себя в сумочке какое-то устройство, заиграла музыка. Неуклюже пританцовывая, существо запело:

Глаза твои, как шоколадные лягушки,

А смех, как флейта из рождественской хлопушки,

Улыбка краше, чем у всех вейл мира,

А волос твой — точно пега-а-а-аса грива!

Умом ты превосходишь всех в округе,

От страха подойти к тебе трясутся руки.

Но ради нас с тобой я стану храбрецо-о-о-о-о-ом!

Пусть с Крамом ты сейчас, уедет он с концом!

В завершение гном сделал сальто, упал на одно колено, попав в миску с оладьями, и вынул из-за пазухи букет синих тюльпанов. Гермиона заторможенно протянула руку, измазанную в овсянке, и взяла цветы. Гном откланялся и так же внезапно, как и появился, исчез.

Большой зал молчал пару секунд, а потом за столом Слизерина (и не только) раздались оглушительные раскаты хохота. Громче всех верещала Пэнси Паркинсон и в приступе смеха молотила кулачками по сидевшим рядом одногруппникам.

— Уизли, это ты сочинил или Поттер?! — потешался над врагами Малфой, перекрикивая гвалт голосов. — Что-то туго у вас в Гриффиндоре с храбростью!

— Да пошёл ты! — начал заводиться Рон, но Гермиона остановила его жестом руки.

— Не обращай на них внимания, — посоветовала она, отходя от персонального представления. — Они к вечеру уже всё забудут. А я пойду переоденусь. Тебе, Гарри, это тоже не помешает.

Гермиона поднялась с места и под смешки, которые её мало чем задевали, но раздражали всё равно, выскочила в вестибюль. Вся мантия была в еде, книга — тоже. Хорошо, что Валентинов день пришёлся на субботу, и можно было спокойно привести себя в порядок, никуда не торопясь. Свидание с Виктором было назначено на шесть вечера, впереди ждала уйма времени. Гермиона побежала в гостиную, оттуда намереваясь сходить в библиотеку и выяснить у мадам Пинс, есть ли ещё книги по целебным зельям. То снадобье, о котором Гермиона хотела узнать с самой первой отработки у Снейпа, она пока не смогла отыскать.

* * *

— Как это «нет»? Вы уверены?

— Как я могу быть не уверена?! — возмутилась мадам Пинс, поправляя съехавшие на нос очки. — Я здесь каждый книжный корешок знаю. Всё, что имелось по целительству, я выдала вам на руки.

Гермиона покосилась на библиотекаршу. Невозможно, чтобы ни в одной из книг не было тех составов, которые Грейнджер варила на отработке. Были похожие, но ни одного идентичного. А нужен был первоисточник.

— И что, больше никаких вариантов?

Мадам Пинс, задумчиво пожевав губу, заозиралась. Гермиона тоже посмотрела по сторонам, не совсем понимая, что происходит. Грифоноподобная женщина осторожно вытащила из своего стола толстый каталог и скользящим движением придвинула его к Гермионе.

— Поищите тут, мисс Грейнджер. Это перечень новых изданий, которые школа закупает ежегодно. Попечительский совет не может обеспечить нас всем и сразу, однако кое-что стои́т в приоритете. Если вы понимаете, о чём я, — мадам Пинс поиграла бровями. — Я знаю, какой вы ценитель книг, поэтому позволю вам выбрать несколько единиц для закупки. Возможно, среди новинок вы и найдёте то, что вам нужно.

Гермиона от всей души поблагодарила библиотекаршу за доверие и уселась изучать свежие книги. На всё про всё ушло больше часа, а выбрать удалось только пять наиболее подходящих по описанию трудов.

Скрестив на удачу пальцы, чтобы среди них оказалось то, что нужно, Гермиона отправилась обратно в гостиную — писать эссе про восстание гоблинов в семнадцатом веке и ждать вечера. По пути она силилась вспомнить, был ли Виктор в Зале, когда она получила эту нелепую музыкальную валентинку. Последние слова про «Крама, который уедет с концом» звучали зловеще. Не подумает ли Виктор, будто тайный воздыхатель Гермионы способен на что-нибудь… Вообще на что-то способен. Честно говоря, желания знакомиться с сочинителем подобных сомнительных од не было ни перед отъездом Виктора, ни после.

Гермиона завернула в один из коридоров на пятом этаже и молниеносно зажала себе рот ладонью. Медленно попятившись, она снова скрылась за углом.

Из заброшенного кабинета заклинаний вышла Рита Скитер собственной персоной! Журналистка была в мантии цвета фукси подстать декорациям ко Дню всех влюблённых и, как всегда, с крокодиловой сумочкой, стиснутой в широких ладонях с красными когтями. Женщина воровато оглянулась и пошла вдоль коридора — в обратную от Гермионы сторону.

Что Скитер тут забыла?! Ей же запрещено приходить на территорию школы!

Гермиона достала из кармана палочку и двинулась следом, желая выяснить, куда направляется преступница. Скитер повернула налево, и стук её каблуков внезапно прекратился. Послышались другие быстрые шаги. Гермиона, испугавшись, что журналистка сейчас вернётся, заскочила в первую приоткрытую дверь и притаилась с палочкой наготове.

— Северус! — раздался заискивающий голос Риты Скитер. — Как же приятно встретить старых друзей! Не против побеседовать в каком-нибудь пустом классе?

Гермиона обратилась в слух.

— Что вы здесь делаете? — холодно спросил Снейп.

— Хотела взять у вас небольшое интервью.

— Вы проникли в школу незаконно, вы в курсе? Немедленно покиньте замок.

— Пока в Хогвартсе проходит столь масштабное событие, я имею полное право здесь появляться, — без тени смущения ответила Скитер. Раздался звук расстёгивающейся сумочки. — Это не отнимет много времени, всего пара вопросов. Ваше имя указывать не буду, обещаю. Всё останется между нами.

— Уберите перо, — мрачно предупредил Снейп. — Я направляюсь к директору, чтобы сообщить ему…

— Полно вам, давайте сразу к делу, Северус, — перебила журналистка.

— Не помню, чтобы позволял вам обращаться ко мне по имени. И я повторяю: вам необходимо сейчас же покинуть замок.

— Вы всегда мечтали стать преподавателем защиты от тёмных искусств? — пропустив предыдущие слова зельевара, напирала Скитер.

Вдруг до Гермионы донеслись удаляющиеся шаги Снейпа. Журналистка засеменила следом за ним. Пришлось напрячься, чтобы что-то услышать.

— Вы же не хотите, чтобы я написала о вас неудобную статью? Мы оба знаем, мне ничего не стоит это сделать. А учитывая ваше прошлое, даже художественное преувеличение не понадобится. Вас и без того станут обходить стороной, — судя по голосу, Скитер гадко улыбалась, а точнее скалилась, светя золотыми зубами, которых у неё было целых три. — Ответьте на пару вопросов, и я тихо уйду.

Снейп ничего не сказал, но, по всей видимости, остался стоять на месте.

— Так вы мечтали стать преподавателем защиты от тёмных искусств?

В ответ — молчание. Но Скитер не волновало, что на её вопросы не отвечают. Может, для статьи ей требовалось, лишь чтобы собеседник менялся в лице? В таком случае зельевар представлялся наименее удачным вариантом.

— Наверняка вы внимательно следили за всеми своими конкурентами на этой должности.

У Гермионы ёкнуло сердце. Сейчас она точно спросит про Люпина, а Снейп из-за своей неприязни не сдержится и скажет что-нибудь лишнее, и тогда… Гермиона боялась думать, что же случится тогда.

— Зачем вы здесь?

— Вы помните Златопуста Локонса, который занимал должность преподавателя ЗОТИ два года назад?

Ответа опять не последовало, да и вопрос был больше риторический. Гермиона нахмурилась. Локонс был давно упрятан в больницу Святого Мунго с потерей памяти. Всё, что о нем можно было сказать, сказали сразу же после его бесславного разоблачения, и вряд ли остались люди, которым стало бы интересно читать про него в газете.

— Говорят, что одна из студенток Хогвартса, Гермиона Грейнджер, была довольно близка с ним. Можете подтвердить?

У Гермионы округлились глаза, когда она услышала своё имя. Снейп молчал, но не уходил.

— Не казались ли вам странными тесные отношения между тринадцатилетней девочкой и популярным в ту пору волшебником в расцвете си… — не успев договорить, Скитер издала сдавленный звук и умолкла.

— Только попробуйте втянуть Грейнджер в подобные грязные истории, и, я вам клянусь, — зло прорычал Снейп, — вы останетесь без работы навсегда. Дамблдору, как и другим нашим общим знакомым, не составит труда обратиться напрямую к министру. Посмотрим, как ваша деятельность понравится Фаджу. Я почему-то уверен, что он придёт в ужас, когда узнает, каким гнусным образом вы готовы оклеветать несовершеннолетнюю девочку!

Послышались возня и яростное шипение, словно женщина пыталась высвободиться.

Год назад в Визжащей хижине Снейп обездвижил Люпина жуткими тонкими шнурами. Те обвились вокруг рта, запястий и лодыжек бывшего профессора, лишив возможности сопротивляться. На Гермиону та сцена произвела неизгладимое впечатления. И не было сомнений — нечто подобное происходило прямо за углом.

Когда Скитер по воле зельевара вновь обрела способность говорить, она мстительно выплюнула:

— Вы мне угрожаете?! Ждите статью про себя, Северус!

— Буду ждать, Рита, — сделав издевательский акцент на последнем слове, процедил Снейп. — И да, вы наблюдательны. Я вам угрожаю. Если вы вдруг опять захотите вписать имя ученицы Хогвартса в одну строку с полоумным мошенником, помните, Азкабан — не лучшее место для творческого отпуска. А сейчас покиньте школу!

Поставив в этой непродолжительной перепалке точку, зельевар стремительно удалился из коридора. Скитер грязно выругалась, куда-то процокала и тоже стихла.

Гермиона в потрясении сползла по стене и уставилась на руки, судорожно сжимающие волшебную палочку. Она до сих пор не могла поверить в то, что произошло. Но всё выглядело так, будто Снейп за неё заступился!

За-сту-пил-ся.

Грейнджер несколько раз прокрутила это слово в голове.

Не то чтобы она хоть на секунду могла допустить мысль, будто профессор настолько мелочен, что не упустит последнюю возможность досадить ненавистной студентке даже за счёт Скитер, но… Он мог соврать что-нибудь, выкрутиться и остаться не при делах! Но он вступился. А теперь Снейпа ждала статья про самого себя, и, Мерлин знает, какой информацией располагала гадкая писака и что именно она могла настрочить!

Тому, что Скитер могла написать про неё саму, Гермиона не придала значения. Ей было здорово наплевать, что скажут в жёлтой прессе магического мира — родители в любом случае останутся в блаженном неведении. Но Снейп… Он теперь был в опасном положении.

Случай с Хагридом послужил ярким примером того, что может сделать одна единственная статья в газете — лесничему пачками присылали письма с угрозами и пожеланиями всего самого наихудшего. При этом у Хагрида не было тайн, способных заставить Грюма обыскивать его хижину. А у Снейпа такие тайны имелись.

Гермиона на мгновение представила, как входит в класс в подземельях, и кто-то, на неопределённый срок замещающий Снейпа, говорит, что профессор «нездоров» и «ждать его возвращения не стоит».

Ну уж нет! Что бы профессор не скрывал от общественности, нельзя было допустить обнародования этой информации! Особенно после того, чему Гермиона стала свидетелем.

В магловской школе за неё никогда не заступались, Гермиона это хорошо помнила. Но на первом курсе жизнь круто перевернулась. Мальчики подвергли себя смертельной опасности в схватке с горным троллем, и всё чтобы защитить «ходячий кошмар», каким Рон её прежде считал. А Гермиона соврала учителям ради тех, кому суждено было стать её первыми настоящими друзьями. Тот день многое изменил.

Гермиона порывисто поднялась на ноги и вышла из класса в безлюдный коридор. Гулял сквозняк, арочные окна едва различимо звенели от порывов ветра. И тем не менее в воздухе витало что-то призрачно тёплое, прямо как на Хэллоуин в первый год обучения. Для полной картины не хватало лишь разрушенных раковин и толпы испуганных профессоров вокруг поверженного монстра. Гермиона задумчиво закусила губу.

Сегодняшний день тоже изменил многое. Только по-другому.