Гарольд Морфин Гонт (гет)

Лежа в своей постели после ужина у Даркстоунов, Гарри думал о ситуации с предстоящей войной, но никак не мог решить, что же делать с имеющимися у них знаниями и КАК в случае чего рассказать о своей истории и переносе во времени в чужое тело своим нынешним родителям. В принципе, Эвелина очень умна, она поймет его, а вот Морфин... С ним будет тяжелее всего. Вряд ли его обрадует известие, что в теле племянника засел какой-то чужак.

Друзья поговорят с бабушкой уже сегодня, и только в случае ее согласия вмешаться в ход истории, ему придется поведать им о судьбе настоящего Томаса Реддла в своей прошлой жизни. Гарри закрыл глаза, пытаясь уснуть, но голова гудела от мыслей, планов и возможной реакции Эвелины и Морфина на их рассказ.

Он улыбнулся реакции женщины на ласковые прикосновения мужа, когда того требовала ситуация во время ужина у Даркстоунов. Они явно испытывают симпатию друг к другу. Тут даже и говорить нечего. Но если для Эвелины эти чувства внове, и ей явно было не по себе, то Морфин, по мнению самого Гарри, наслаждался ситуацией на полную катушку. Судя по всему, некоторые моменты он даже специально провоцировал, чтобы лишний раз прикоснуться к ней рукой и чуть дольше подержать ее тонкие пальцы в своих ладонях.

Гарри вдруг услышал осторожные шаги по коридору и спустя минуту в комнату кто-то вошел. Он открыл глаза и увидел Эвелину, которая подошла к его кровати и присела рядом с ним.

— Мама, почему ты не спишь? — спросил он.

— А ты? Уже поздно.

— Не могу заснуть, — Гарри сел рядом с ней. — Ты тоже?

— Да, но я думала, что ты спишь давно, — она ласково взлохматила ему волосы на голове и улыбнулась.

— А почему ты не спишь? С папой снова поссорилась?

— Нет. Просто не спится, иногда такое с людьми бывает. Хочешь, почитаю тебе сказку?

— Хочу, — Гарри, хоть и был взрослым, старался компенсировать прошлые годы сиротства, когда украдкой слушал все, что тетя Петунья читала Дадли, и что явно не предназначалось для ушей «ненормального» племянника. Для него такие моменты были сродни возвращению в детство. Нормальное детство. — Я прочитал половину.

— Умничка. Давай я продолжу, а ты закрой глазки и постарайся заснуть.

Это была маггловская сказка. Эвелина их очень любила в детстве, и у нее было очень много детских книжек, которые она принесла в этот дом для своего приемного сына. Гарри послушно закрыл глаза, позволяя ей укрыть себя одеялом, и спустя некоторое время он уснул, а девушка осторожно положила книгу на столик и вышла из комнаты. В коридоре она увидела Морфина, который тоже двигался по направлению к комнате сына.

— Вы не спите?

— Нет, была у Гарри, он тоже не мог уснуть. Прочитала ему сказку, и теперь он в царстве Морфея, — девушка смутилась, заметив пристальный взгляд мужа. Она поплотнее укуталась в халат, пытаясь прикрыть оголенные практически до неприличия плечи и грудь.

— Ясно. Я спущусь вниз, сна ни в одном глазу. Не хотите пойти со мной?

Эвелина посмотрела на мужа, и некоторое время провела в замешательстве, не решаясь остаться с ним один на один долгое время, да еще в таком неприличном виде. В обществе ЭТОГО Гонта она чувствовала себя неуверенно и всегда боялась того, что он вновь начнет задираться или строить из себя мерзкого аристократишку, каким она помнила его по Хогвартсу.

Тот покорно ждал ее ответа, не решаясь сбить девушку с мысли, в глубине души рассчитывая провести с ней наедине некоторое время, пусть и без последствий. Просто поговорить по душам для него было максимумом, что они могли себе позволить в данной ситуации.

— Хорошо, идемте. Уснуть я сейчас не смогу, так что мы можем немного пообщаться.

Они спускались в гостиную молча. Морфин просто подставил ей свой локоть, за который она, поколебавшись пару секунд, взялась рукой. Проводив ее к креслу, он предложил немного выпить.

— Вы не составите мне компанию? — спросил Морфин, наливая себе немного бренди из стоявшего на столе графина.

— С удовольствием.

— Держите.

Морфин протянул ей стакан и на мгновение задержал дыхание, когда их пальцы соприкоснулись. Мерлинова борода! Ведет себя, как озабоченный подросток в период полового созревания. Тряхнув головой, чтобы выбросить оттуда непрошенные мысли, он сел в кресло напротив и сделал первый глоток.

— О чем будем разговаривать? — спросила Эвелина спустя некоторое время.

— Расскажите о своей семье.

— Рассказывать особо нечего. Как я уже говорила, моя семья принадлежит к маггловской аристократии, — Эвелина невесело улыбнулась. — Мать была младшей дочерью виконта Равенпорта и он обручил ее со своим другом, у которого незадолго до этого умерла жена. Мой брат старше меня на двадцать лет и скажу честно, у нас с ним никогда не было теплых отношений, особенно после того, как нашлось объяснение моему странному поведению. Отец умер, когда мне было пятнадцать. Мы с матерью оказались без средств к существованию, но Реджинальд согласился выделить нам содержание, отправив в свою самую отдаленную деревню. К тому времени он уже был женат и не хотел, чтобы Оливия узнала о моем «уродстве». Реджи всегда меня боялся и считал чем-то вроде исчадия ада. Я думаю, будь у него полномочия, сжег бы меня на костре, как это делали во времена средневековья.

После Хогвартса, как вам известно, я вышла замуж за американского доктора. Он не обладал магическими способностями, но был из семьи магов.

— Ваш муж был сквибом?

— Да, но в Америке к таким детям относятся не так, как в Англии. От них не избавляются и растят в семьях, просто отдают в маггловские школы и живут на два мира. Дети, лишенные магии, не лишаются ни родителей, ни семьи, ни имени.

— Необычно.

— Самое главное, что у них есть традиция заключать браки между такими детьми. В семидесяти процентах из ста, малыши становятся магами, и в некоторых случаях подобная практика спасает Род от вымирания.

— Американцы всегда были более свободными и раскрепощенными, — хмыкнул Морфин. — И более демократичными. Мы, англичане, слишком консервативны, как волшебники, так и магглы, насколько я понял из вашего рассказа.

— Совершенно верно. К тому же, магглорожденные волшебники у них ценятся гораздо больше, чем в Англии. Разумеется, связей в среде чистокровных никто не отменял, но у них, по крайней мере, нет такого мерзкого слова, как грязнокровка.

— Эвелина, я прошу прощения за свое поведение во время нашей с вами учебы в Хогвартсе.

— Не стоит. Ваше поведение было не лучше и не хуже, чем у других чистокровных.

— И все-таки, мне неприятно вспоминать свое собственное поведение в те годы, — настаивал на своем Гонт, не спуская с нее глаз. Она слегка покраснела и кивнула. — Вы так и не сообщили вашему брату о повторном замужестве?

— Нет. Мама живет там же, хотя брат, когда привозил в этот раз деньги, интересовался моим местонахождением, — Эвелина поморщилась. — Мы с матерью недооценили характер Реджи, тот уже начал задавать вопросы соседям. Не сам, а через посредника, но рано или поздно он обо всем узнает.

— Я уже говорил вам, Эвелина, ваша мать может вполне переселиться к нам. Найти артефакт, который позволит магглу находиться в нашем доме будет не сложно. Есть же чистокровные, которые женятся на магглах.

— Мне не хотелось бы вас затруднять.

— Никакого затруднения, дорогая Эвелина. Гарри будет рад появлению в доме бабушки, пусть и приемной. Я бы даже рекомендовал для сохранения нашей тайны кое-какой план, — Морфин озабоченно хмурил брови. — В маггловском мире среди окружения вашего брата знают о том, что вы вдова?

— Нет, они даже о первом замужестве ничего не знают. Я не появляюсь в свете уже давно, там вообще думают, что я лечусь за границей от какой-то серьезной болезни.

— Странное поведение у вашего брата, Эвелина.

— Я уже говорила, что он меня боится. Для него лучше, если все будут считать меня слабой и болезненной. Реджинальд всем говорит, что я слаба здоровьем и только поэтому не хожу на балы и приемы, устраиваемые аристократами. Даже моя невестка Оливия не знает всей истории. Я видела ее только на свадьбе, но была тогда слишком мала, и по просьбе брата никогда не поддерживала с ней связь. Матери тем более там делать нечего. Для них она совсем чужая.

— Значит, сделаем так, чтобы ваш брат забыл о вашем муже докторе и думал, что я ваш первый муж и Гарри наш с вами сын.

— Хотите подправить ему память? — удивилась девушка.

— Да.

— Но это опасно. В маггловском мире мы вряд ли будем частыми гостями, а в волшебном как быть? Америка далеко, но узнать правду при желании вполне возможно.

— В волшебном мире, при необходимости, скажем, что вы вынуждены были срочно выйти замуж за доктора, ожидая от меня ребенка. Сомневаюсь, что у кого-то настолько откажут мозги, чтобы задавать подобные вопросы, — в этот момент Морфин напомнил ей маленького озорного мальчугана, который задумал очередную шалость. Зеленые глаза искрились весельем, и Эвелина не смогла удержаться от смеха. — Как вам мой план?

— Не знаю. В принципе, план неплохой, — она перестала смеяться и вздохнула. — Знаете, Гарри сейчас столько лет, сколько могло быть моему ребенку, если бы не тот несчастный случай. Наверное, только поэтому я к нему так сильно привязалась, но это так... Я устроилась на работу в этот чертов приют от простой безысходности. Хотелось себя чем-то занять.

— Значит, решено. Откорректируем память вашему брату и все дела. Завтра же займемся этим вопросом.

— Надо сходить к матери и послать ему письмо, чтобы он приехал для разговора. Ладно, пора спать. Скоро рассвет, — Эвелина поднялась с кресла и направилась наверх, но услышала шаги мужа и обернулась. — Что-то еще?

— Да. Я просто хотел сказать, — Морфин подошел поближе и заглянул ей в глаза, — вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, Эвелина. Всегда.

— Спасибо, Морфин, — она слегка покраснела под его взглядом и опустила глаза.

Он осторожно взял девушку за подбородок и поднял его вверх. В зеленых глазах полыхал такой пожар, что девушка впервые за время проживания с ним испугалась. Испугалась зарождающихся чувств к этому мужчине, который стал по воле магии ее мужем и с которым они связаны до конца жизни. Одно дело, презирать жестокого, мерзкого слизеринца-сноба, и совсем другое, мужчину, который способен одним взглядом превратить ее волю в желе всего лишь посмотрев на нее.

— Я не буду задавать вопрос, известный нам обоим, но имейте ввиду Эви, — он наклонился еще ближе, — я хочу видеть вас в своей постели, рядом с собой, и готов ждать столько, сколько понадобится.

Глаза Эвелины расширились, она приоткрыла в удивлении рот, и Морфин тут же воспользовался ситуацией, накрыв ее губы поцелуем. Яростным, жгучим, обжигающим, не похожим на те, которыми они время от времени обменивались, стоя на этой лестнице. Раньше это была нежность и мягкость, а сейчас происходящее больше напоминало захват. Сильные руки впервые прижали ее к чужому телу, и Эвелина чувствовала его желание, как никогда раньше, с каждой секундой скатываясь в пропасть. Вскоре губы начали смещаться вниз, прокладывая огненную дорожку вдоль шеи, заставив девушку застонать от испытываемого наслаждения.

— Вот чего я хочу, Эвелина, — прохрипел он. — Хочу ВАС целиком, без остатка.

Девушка ничего не ответила. Она просто позорно сбежала. Самое паршивое для нее было в том, что продли он поцелуй еще на несколько минут, и вряд ли бы они утром проснулись в разных постелях. Если раньше она могла только мечтать о том, КАК все будет происходить между ними, и сдерживать себя еще было возможно, пусть и с трудом, то после сегодняшнего поцелуя ее оборона вряд ли продержится слишком долго.

* * *

— Как прошел разговор с Гарри? — спросила Элеонора внуков после ухода гостей.

— Отлично, Гермиона с ним наобнималась вдоволь, — съехидничал Рон и тут же получил увесистую оплеуху. — Что я такого сказал?

— Балбес.

— Знаешь, Гермиона, ваше поведение надо срочно как-то корректировать, — сделала замечание леди Даркстоун. — Я в курсе истории, а вот окружающих ваше поведение будет нервировать.

— Это так заметно? — смутилась девочка.

— Да, и заметно сильно. Держите себя в руках при посторонних.

— Постараемся, но... бабушка, я просто соскучилась.

— Я все понимаю, но думаю, если родители Гарри не в курсе истории, в их присутствии не надо смотреть друг на друга ТАК. Мерлин, от ваших взглядов огонь можно зажигать.

— Вот по поводу родителей Гарри и введения их в курс дела мы и хотели с вами поговорить, — сказал Рон. — У нас тут есть сведения глобального характера на предстоящее десятилетие, и мы не знаем, что делать.

Гермиона рассказала бабушке о предстоящей войне в маггловском мире и возможном участии в ней Геллерта Гриндевальда.

— Надо все хорошенько обдумать, дети. Мы не можем ничего предпринимать предварительно, не обдумав все возможные последствия, — серьезным голосом сказала Элеонора. — Наше вмешательство может привести к таким результатам, которые окажутся еще хуже, чем было у вас.

— Мы тоже об этом думали, но я никак не могу придумать, что мы можем сделать, чтобы предотвратить войну и не сделать этим еще хуже в будущем.

— Сегодня мы пойдем спать. Завтра обо всем поговорим.

Дети поднялись в свои комнаты, а Элеонора еще некоторое время провела в гостиной, пытаясь собраться с мыслями. Нельзя все пускать на самотек, но и от влияния на историю зависело слишком многое.

Женщина провела в раздумьях три часа и решительно направилась в свою комнату. Дети знали слишком мало для того, чтобы влезать в историю и предпринимать какие-то шаги по устранению таких значимых фигур из истории, как Гитлер и ГеллертГриндевальд. О первом она ничего не знала, а вот со вторым была знакома и человека более жестокого и мстительного еще не встречала за всю свою жизнь. Он был слишком темным, слишком принципиальным и слишком проницательным, чтобы вмешиваться в его жизнь без боязни получить Аваду между глаз. Он расправлялся со своими врагами безжалостно и без малейших угрызений совести.

Стоит поговорить с родителями Гарри. Их надо обязательно ввести в курс дела. Для правильного поведения их семей в обществе необходимо, чтобы у них была общая тайна, которая не позволит проникнуть в нее никому лишнему. Никто посторонний не должен знать о переносе детей в другое время. Поцелуй Дементора за использование этого ритуала еще не отменили, так что придется выкручиваться собственными силами.

Завтра же необходимо послать письмо Гонтам и договориться о встрече.

* * *

Эвелина так и не смогла уснуть. Она не понимала собственное тело. Оно словно жило своей жизнью, не согласовывая свои действия с головой. Разум незатейливо подсовывал картинки из школьной жизни, а кожа горела там, где касались его губы. Мерлин! Она уткнулась лицом в подушку, пытаясь скрыть свой стон. Не правильно испытывать такие чувства к Морфину Гонту. Надо бороться изо всех сил с этим проклятым влечением.

Перед глазами всплыло лицо парня, который учился с ней в Хогвартсе.

Первый год

— Отойди в сторону, грязнокровка, — сказал слизеринец-первокурсник, глядя на нее с презрительной гримасой на лице. — Нечего загораживать дорогу.

— По-моему, коридор большой, и ты вполне можешь пройти слева от меня, — ответила она с вызовом в глазах. — Или ты сам настолько большой, что не можешь со мной разминуться?

В тот момент это его задело, так как весил он прилично, а с учетом маленького роста детская пухлость смотрелась смешно и нелепо. Он тут же попытался ее ударить, но не успел, так как услышал голос одного из преподавателей, и ему пришлось срочно ретироваться.

Второй год

— Таким, как ты, не место в Хогвартсе, — зашипел Гонт, больно схватив ее за руку. — Мой благородный предок был прав, когда хотел избавиться от такой грязи, как ты.

— Пусть я и грязнокровка, но посильнее некоторых чистокровных тупиц, — вырываясь из его хватки, сказала она. Палочка была в ее руке и наставлена ему прямо между глаз. — Чистокровный сноб с магической силой обычного сквиба, вот ты кто, Гонт. Никогда не смей меня трогать своими лапами, иначе сильно пожалеешь!

Она ушла, предварительно отобрав у него палочку и пожаловавшись на него старосте Слизерина. На тот момент им был Оливер Грейнси, который не был слишком сильно помешан на чистокровности, так как сам являлся обычным полукровкой. Он снял баллы с Гонта и заставил его перед ней извиниться.

После этого случая на втором курсе, слизеринец стал доставать ее еще сильнее, переключив свое внимание с остальных магглорожденных исключительно на нее. Оскорбления сыпались, как из рога изобилия и прекратились где-то в начале пятого курса. Он продолжал иногда издеваться над ней, но это происходило настолько редко, и было так необидно, что она успокоилась и вполне прилично провела время до конца седьмого курса.

Вплоть до того момента, как на выпускном стали объявлять лучших учеников. Папаша Морфина был в ярости. Устроил разнос сыну прямо в зале.

— Позор! Грязнокровка оказалась лучше моего сына, потомка самого Салазара Слизерина! Как такое могло произойти, я тебя спрашиваю!?

Сцена была отвратительной и девушке впервые за все эти семь лет обучения, стало жаль Морфина Гонта. Жить в подобной семье... Отвратительный, мерзкий старикан посмотрел на нее так, словно хотел заавадить прямо там, перед кучей народа. Лицо пылало от гнева, а голубые глаза полыхали ненавистью и злобой.

Впрочем, поступить в университет даже со своим дипломом, сплошь сверкавшими ПРЕВОСХОДНО, она не могла. Рассчитывать на стипендию в ее положении было нереально, а брат напрочь отказался финансировать ее обучение в магическом учреждении.

Они с матерью жили на его пособие вплоть до ее замужества. Потом она вышла замуж, и они с мужем и матерью уехали в Америку. Через год, когда умер Лукас и ее неродившийся сын, им с матерью пришлось вернуться и снова просить Реджи о помощи. Унизительная сцена вновь и вновь заставляла девушку кипеть от злости и бессилия что-либо исправить.

Работу найти она смогла только через два года после переезда в Лондон, но это было скорее хобби, так как на зарплату, которую ей платили, они с матерью могли прожить даже при жесточайшей экономии только полмесяца. Мама, конечно, брала на дом работу, только без пособия брата они запросто могли умереть с голоду.

Девушка была готова даже идти на поклон к директору Диппету, и вновь вернуться в магический мир в качестве преподавателя. Только случилась эта история с Гарри, и теперь у нее другие заботы. Теперь она должна заботиться о сыне. Да, Гарри ее сын, пусть и не по крови. Впрочем, сейчас никто не сможет доказать обратное. Магия признала ее, а остальные пусть катятся со своими предположениями куда подальше.

Предложение Гонта изменить брату память было слишком соблазнительным, чтобы от него отказываться. Только вот как быть с Гарри? Они уже попросили его никому не рассказывать о жизни в приюте, но он ведь ребенок и вполне может кому-то проболтаться. Даркстоунам, к примеру. Девушка решительно отбросила лишние мысли, закрыла глаза и попыталась уснуть. Завтра будет трудный день.

* * *

— Значит вы хотите откорректировать ему память? — задумчиво сказала леди Барроу. — Не думаю, что стоит это делать, если вы позволите мне жить в вашем доме, лорд Гонт.

— Что вы предлагаете?

— Предлагаю просто поставить его перед фактом. Не надо так сильно закручивать историю, тем более, кто-то из слуг наверняка в курсе происходящего, так что скрывать что-то не имеет смысла.

— А Гарри? Мы хотели бы, чтобы он думал о...

— Надо с ним переговорить и просто предложить рассказать всем о твоем замужестве и о том, что у тебя есть ребенок. Морфина мы можем представить просто как состоятельного американца. Никаких интриг или ковыряний в чужой памяти. В обществе не сильно любят твоего братца и даже ходят слухи, что он просто отослал нас подальше после смерти графа. В моем случае это вполне логично, а вот прятать сестру и не выводить ее в свет... Думаю, он согласится, что для его репутации будет лучше, если вы оба появитесь в этом сезоне на парочке балов и прогуляетесь по Гайд парку в обществе Гарри. Твой брат не дурак. Он вполне может сказать, что ты приехала погостить из Америки со своей семьей.

— Думаешь, Реджи на это согласится?

— Думаю, что да. После скандала с бегством его старшей дочери, у нашей семьи слегка подмочена репутация, да еще и слухи о том, что Реджи практически избавился от второй семьи отца, тоже не добавляют ему популярности. Я думаю, из магического мира там вряд ли кто-то будет присутствовать.

— Не знаю, мам. Это было бы неплохо, просто как-то не представляю себе, что Реджи будет рад моему повторному замужеству.

— Не волнуйся, Эви, даже если этот сноб будет возражать против внезапного воссоединения семьи, мы всегда можем вычеркнуть его из нашей жизни. Впрочем, лорд Гонт, — Лидия повернулась к зятю, — я по-прежнему не хочу вас затруднять своим присутствием.

— Никаких затруднений, леди Барроу, — любезно ответил Морфин. — Гарри рад вашему предстоящему переселению. Вы ведь его знаете, не так ли?

— Да, Эви приводила его к нам несколько раз. Замечательный малыш.

— Отлично, тогда пишите записку вашему пасынку и назначьте встречу на вечер, — Гонт улыбнулся. — Мы с Эвелиной обязательно придем и попытаемся втолковать ему ВАШУ идею. На крайний случай, Обливейт еще никто не отменял!

* * *

«Дорогой брат!

Я прошу Вас приехать в дом моей матери для разговора, который сможет сгладить неприятности в общении между нами с того самого дня, как я вернулась из Америки. Хотелось бы сделать это сегодня, в крайнем случае, завтра. Дело не терпит отлагательств.

С уважением, ваша сестра Эвелина.»

Реджинальд со злостью сжал клочок бумаги и выбросил в мусор. Чертова ведьма! Со своей матерью испортила всю его жизнь. С того самого дня, как отец привел в дом вторую жену, между ними всегда были натянутые отношения. Он был слишком взрослым на тот момент и с первого дня невзлюбил и мачеху, и появившуюся через год сестру. Ко всему прочему, девчонка оказалась ведьмой. Настоящей ведьмой. Граф поежился.

— Реджи, что-то случилось? — спросила его Оливия, зайдя к нему в кабинет. Графиня была красивой женщиной. Даже сейчас, когда ей было слегка за сорок, на лице остались остатки красоты, от которой когда-то сходили с ума все мужчины высшего общества. Граф, не смотря на свой склочный характер, испытывал к ней теплые чувства. Не любовь, нет, просто симпатию.

— Нет, все в порядке. Мне нужно отлучиться ненадолго. К обеду буду.

— Хорошо. Я пригласила леди Кримли с мужем и детьми.

— Отлично, я буду вовремя.

Когда граф вышел из кабинета, леди Барроу тут же подошла к столу и достала из корзины записку, смятую мужем. Она подозревала его в измене и хотела узнать, правда ли это или она зря себя накручивает и это только лишь ее подозрения. После прочтения послания Оливия нахмурилась. Странно. Мачеха Реджи в Лондоне и никто об этом не знает? В обществе ходят разные слухи, а она сама после нескольких наводящих вопросов поняла, что это запретная тема и для собственного спокойствия лучше в нее не соваться.

Единственное, о чем муж рассказал, так это о ее способностях ведьмы и обучении в какой-то магической школе. Впрочем, не будь у их младшей дочери Виктории странных случаев с перекрашиванием предметов, а также периодических полетов кукол в другой конец комнаты, когда она злилась, он бы и об этом промолчал.

Вообще отношение Реджи к собственной сестре всегда удивляло Оливию. Никто не знал где она. Кумушки уже языки сломали, выдумывая причины, по которым граф Барроу никогда не вывозит Эвелину в свет. Тот ссылался на слабое здоровье девочки, но только теперь Оливия понимала, что Реджи просто боится сестру. Боится ее способностей. Он и Тори стал избегать после того, как выяснилось, что она ведьма.

Женщина вздохнула. Спрашивать о чем-то Реджи бесполезно. Она скомкала записку и снова бросила ее в корзину.

* * *

— Как быстро он отреагировал, — удивилась леди Барроу, выглянув в окно. — Приехал сразу, что удивительно.

Они сидели в гостиной, куда служанка подала им чай, и ждали появления графа в полном молчании. Тот вошел стремительными шагами и хотел уже что-то сказать, но заметил постороннего человека и промолчал.

— Доброе утро, Реджинальд, — вежливо поздоровалась с братом Эвелина. — Рада тебя видеть.

— Доброе утро. Ты хотела поговорить.

— Да. Садись, разговор займет некоторое время, но для начала позволь тебе представить моего мужа лорда Морфина Гонта.

— Мужа?! Ты посмела ослушаться моего приказа? Ты дала слово!

— Ты не смеешь мне приказывать, Реджи. Свое пособие можешь оставить себе, мой муж вполне может позаботиться о нас с матерью и без твоего участия, — синие глаза полыхали огнем и граф сделал шаг назад. — Мой муж вполне состоятельный человек.

— Он из этих? — презрительно скривившись, спросил граф.

— Если вы о том, маг ли я, то ответ положительный, — ничуть не хуже графа процедил Морфин. — Мой род берет свое начало от времен короля Артура и является одним из самых древних в магической Англии. Надеюсь, ВАМ это о чем-то говорит?

Граф посмотрел на собеседника уже другим взглядом, хотя и слегка напряженным. Манеры и поведение этого человека буквально кричали, что перед ним стоит такой же аристократ, как и он. Лишь это обстоятельство позволило Реджинальду не сорваться и не наговорить ему гадостей. Так и вызова на дуэль можно дождаться, а он был слишком плохим дуэлянтом и в конфликты старался не вмешиваться по мере возможности.

— Мы хотели просто предложить тебе кое-какую сделку, чтобы обелить твое имя в обществе, Реджи.

— Обелить? Мое имя не нуждается в том, чтобы его отбеливали личности, подобные тебе и твоему мужу!

— Ты разве не в курсе о том, какие слухи ходят среди аристократических семейств Британии по поводу твоего непозволительного отношения к собственной сестре? — насмешливо поинтересовалась Эвелина. — Ты присядь, разговор будет долгим.

— Что ты хотела предложить? — спустя некоторое время, спросил он.

— Я хотела предложить представить меня и мою семью обществу.

— Семью?

— У меня есть сын. Ему пять лет.

— Какой сын? Ты с ума сошла? Твой сын умер! Или ты хочешь представить обществу того оборванца, с которым тебя видели соседи!? — граф был в ярости. Становилось понятным, что за домом мачехи и сестры была установлена слежка, и Реджинальд уже был в курсе, что Эвелина благоволила к сиротскому мальчишке. — Ты хочешь привести в дом чужого ребенка?! Оборвыша?! Сиротский уродец без роду и племени в МОЕМ доме?!

— Во-первых, прекрати истерику, Реджинальд, а во-вторых, мальчик как раз-таки, является сыном моего второго мужа, — в голосе девушки слышались металлические нотки. — Мы с ним так и познакомились: он просто нашел своего ребенка и наш брак всего лишь стечение определенных обстоятельств.

Граф нахмурился. Он смотрел то на сестру, то на ее мужа, обдумывая все услышанное.

— Хорошо, ребенок — сын твоего мужа, но почему ты считаешь его своим?

— Это очень долгая история, Реджи, — уже более мягким голосом ответила Эвелина. — Я расскажу тебе все, что случилось, и мы вместе можем подумать над тем, как проще выйти из той ситуации, в которой мы оказались.

Она постепенно пересказала ему случившееся, замечая, что при упоминании магических клятв и прочих волшебных штучек, граф словно съеживается, вжимаясь в кресло. Он никак не мог преодолеть свой страх перед ней, это было слишком очевидно.

— Значит, магически вы теперь мать и отец ребенка? — забарабанил он пальцами по ручке кресла. В его голосе теперь проскальзывали уже знакомые девушке с детства властные нотки.

— Да. Никто не сможет доказать, что Гарри Гонт это и есть сиротка Томас Реддл, — кивнула леди Гонт. — Для магии сын Меропы и Томаса погиб в тот самый день, когда на свет появился Гарольд Морфин Гонт. На гобелене магия уже отразила все, что случилось, и даже комар носа не подточит в случае чего.

— Но в Америке знают о твоем вдовстве, — возразил граф.

— Америка далеко, к тому же, вряд ли кто-то из чистокровных станет копать так глубоко.

— Если бы была возможность заставить ваших соседей в этом районе забыть о присутствии Эвелины на... — задумчиво протянул Реджинальд и увидел, что сестра с мужем как-то странно переглянулись. — Что такое?

— У нас есть возможность это сделать, — усмехнулась Эвелина. — Есть такое заклинание, которое позволяет изменить память.

— Узнаю мысли истинного слизеринца, — усмехнулся Гонт и пояснил, заметив вопросительный взгляд Барроу. — Это один из факультетов нашей школы. Туда распределяют людей с таким мышлением, как у вас, то есть способным составить стратегию на любой случай жизни.

— Полагаю, это комплимент, — не мог не усмехнутся в ответ граф.

— Совершенно верно.

— Тогда стоит подчистить концы вашей истории. В вашем мире пусть думают, что это твой сын и...

— Сын Морфина? — развеселилась Эвелина. — В принципе, тот факт, что ему пришлось вводить Гарри в Род, говорит о том, что он мог не знать о моей беременности. Мы уже думали об этом, и в волшебном мире это объяснение уже имело место быть, я думаю.

— Тогда в нашем обществе я предлагаю говорить, что ты все семь лет замужем за Морфином и представить его состоятельным американцем, — граф смотрел на сестру, понимая, что ее появление в свете вместе с семьей будет для него благом. Отсутствие Эвелины в обществе породило много неприятных слухов, что не могло не сказаться на репутации семьи. Отлучение от семьи вдовствующей графини это одно, а вот нежелание видеть собственную сестру...

— Это будет правильнее всего, — согласилась с братом Эвелина.

— Значит, сделаем вид, что ты вернулась из Америки с мужем и сыном. Скажем, через месяц.

— Предлагаешь мне немного пожить в твоем доме, Реджи?

— Да. Оливии я сообщу о твоем приезде прямо сегодня за обедом. Там, кстати, будет ее подруга, а уж она доложит кому нужно эту информацию и к вашему приезду все будет готово, — к удивлению Эвелины, голос брата был вполне доброжелательным. Впрочем, как подозревала девушка, брата скорее устраивал тот факт, что ей даже в волшебном мире удалось выйти замуж за волшебника, равного ей по положению. Он ведь не знал, что для чистокровных волшебников она все равно что плебейка, которая вытащила свой счастливый билет. — Мне пора. Детали обсудим позже.

— Мы все сделаем в лучшем виде, — засмеялась Эвелина.

Он уехал, попрощавшись со всеми, но перед этим посмотрел на сестру и сказал:

— Моя жена не должна знать правду о тебе, твоем муже и твоем сыне.

— Гарри не сможет сдерживать свои магические выбросы, Реджи, тебе ли не знать, — усмехнулась Эвелина. — Оливия должна знать о том, кто мы такие.

— Я сейчас не о твоих магических способностях, Эвелина, об этом я ей сообщил, — сказал он, сжав зубы. — Моя младшая дочь точно такая же, как и ты. В следующем году ей наверняка придет письмо из этого вашего Хогвартса, поэтому к Гарри Оливия отнесется с пониманием.

Сказал он, и вышел за дверь, оставив присутствующих в состоянии шока переваривать полученную только что информацию.

* * *

— Забавно, — спустя некоторое время, сказала Эвелина. — Представляю, как он теперь рвет и мечет. Раньше он во всем обвинял тебя, мама, а сейчас даже сказать ничего не может.

— Значит, магические способности у тебя по отцу, — улыбнулась Лидия. — Уильям говорил что-то о первом графе Барроу и его жене. Вроде бы она была потомственная ведьма, но до рождения Эви и обнаружения у нее магических способностей, все считали это выдумкой .

— Я тебе предложил пройти проверку у гоблинов еще в самом начале нашего повторного знакомства, Эвелина. Может быть, ты из какого-то магического Рода, но давно потерявшегося среди магглов.

— Не думаю, что это на самом деле так, — сказала Эвелина, поднимаясь с кресла. — Мам, нам пора. Гарри будет скучать.

— Леди Барроу, думаю, что вам стоит переехать к нам...

— Нет, лорд Гонт. Если Реджи будет выплачивать содержание, мне не стоит к вам переезжать. Спасибо за предложение, но я не хочу вмешиваться в вашу жизнь без надобности, — женщина сразу заметила изменения в отношениях дочери и ее второго мужа, поэтому решила, что ее присутствие все только испортит. Ей понравился этот молодой человек, и она хотела, чтобы второй брак дочери оказался более счастливым, чем первый.

— Леди Барроу...

— Лорд Гонт, я буду рада вашему обществу в любое время, но я бы хотела пожить одна. Моя подруга, леди Карсингтон, единственная знает о Эвелине и обо мне всю правду, и она единственная, с кем я поддерживаю хоть какие-то отношения.

— Как пожелаете, леди Барроу.

— Мам, спасибо за помощь.

— Какая помощь, моя дорогая? — усмехнулась женщина, глядя на дочь и зятя. — Вы и сами все прекрасно сделали. Впрочем, сомневаюсь, что он стал бы с нами разговаривать, если бы не открывшиеся способности Виктории. Твой брат вынужден повторно проходить через все это и ему не слишком нравится происходящее, но сделать он ничего не может.

— Что поделаешь, магию не скроешь. Нам еще надо с Гарри переговорить. Он смышленый мальчик, хотя я и боюсь, что он проговорится кому-нибудь о своей жизни в приюте.

Они провели в доме леди Барроу еще несколько минут, а потом ушли. Гарри уже ждал их и спросил, куда они ходили и что делали.

— Мы ходили к бабушке Лидии, Гарри, помнишь ее? — спросила его Эвелина, он кивнул. — Еще мы разговаривали с моим братом. Через месяц мы поедем к нему погостить на несколько месяцев.

— Зачем?

— Он мой брат, мы ведь должны дружить с братьями, да?

— Конечно. Я должен рассказывать им о приюте?

— Нет, Гарри. Никто не должен знать, что ты жил в приюте. Ты наш сын и мы живем в своем собственном доме на берегу океана.

— Океан — это здорово. Папа всегда меня туда водит погулять!

Замок Слизеринов на самом деле находился на краю утеса возле берега какого-то моря или океана. Вокруг была такая красота, что захватывало дух, и Гарри с радостью ходил смотреть на волны, чувствуя себя свободным и впервые в жизни счастливым настолько, что хотелось кричать.

— Ты уже получил письмо от своих новых друзей?

— Да. Рон говорит, что завтра к нему приезжает его невеста Вальбурга, — лицо Гарри скривилось, и он спросил, решив немного подурачиться. — Мама, а у меня есть невеста?

— Нет, сынок, пока у тебя нет невесты, — кашлянув, ответил Морфин. — В будущем она, конечно, появится, но выбирать ты будешь сам.

— Рон сказал, что его папа заключил магическую помол...помол...

— Помолвку, сын. Я не стану этого делать. Ты можешь жениться, на ком захочешь, — Морфин старался говорить спокойно, хотя сам едва сдерживал смех. Эвелина тоже держала ладошку возле губ, но в синих глазах блестели слезы, от рвущегося наружу хохота.

— Я подумаю, — с важным видом кивнул он.

— Хорошо. Ты выучил то, что тебе задавал мистер Грин?

— Да. Вот, я уже все написал!

— Давай сюда, я посмотрю, — сказала Эвелина. Она мельком просмотрела ответы, которые аккуратным почерком лежали на поверхности листа, и в очередной раз поразилась, каким умным ребенком был Гарри. У него получались ровные буквы, каких не было у некоторых ее однокурсников даже в одиннадцать лет. — Все правильно.

— Спасибо, мама. Я отнесу все наверх, и мы с папой полетаем! Да, папа?

— Полетаем, но о полетах среди обычных людей тоже нельзя говорить.

— Это называется странности, да? Для них?

— Совершенно верно, Гарри, — сказала Эвелина, взяв его на руки и посадив на колени. — Нельзя показывать свои способности перед другими людьми, кроме семьи дяди Реджинальда. У него младшая дочь тоже ведьма, поэтому с ней тебе будет легче. Она уже взрослая и в следующем году пойдет в Хогвартс.

— О, так я могу ей привезти свою книжку с движущимися картинками? — загорелись огнем зеленые глаза. — Расскажу ей о Хогвартсе, о драконах! Мама!

— Нет, лучше мы позовем ее у нас погостить во время летних каникул, и тогда можешь показывать все, что захочешь. Мы не будем брать ничего волшебного к дяде Реджинальду.

— А с Роном и Герми я могу переписываться?

— Нет. Ты должен написать им, что уезжаешь к своим родственникам магглам и тебе нельзя пользоваться совой. Хорошо? Ты увидишь их на помолвке Рональда и Вальбурги, и после этого мы уедем из волшебного мира на некоторое время.

— Я понял. Волшебство — это секрет. Я умею хранить секреты.

— Да, это секрет. Обычные люди не знают, что на свете есть волшебники. Когда вырастешь, тогда и поймешь, почему мы скрываемся от обычных людей.

— Я никому не скажу. Правда-правда!

— Отлично, значит, напиши письмо друзьям и сообщи о своем скором отъезде. А с вами, Морфин, — девушка повернулась к мужу, — придется провести некоторые уроки этикета, присущие маггловскому обществу.

* * *

До обеда оставался час, и Реджинальд позвал жену в кабинет для беседы. По дороге он до мелочей продумал свой разговор с ней, но до сих пор не мог поверить, что пригласил в свой дом целых трех волшебников. Словно одной Виктории ему было мало.

— Оливия, присядь, нам надо поговорить.

— Что-то случилось?

— Да. Ты помнишь мою сестру Эвелину?

— Помню, но она тогда была совсем малышкой, — женщина была озадачена необычным поведением мужа. Тот факт, что он сам решил с ней поговорить о сестре, говорил о том, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Через месяц она на некоторое время приедет к нам со своей семьей погостить, и я рассчитываю, что ты с пониманием отнесешься к тому, что ее муж и ребенок — маги, как и наша младшая дочь.

— Для меня наличие у них магических способностей не является проблемой, — как можно спокойнее ответила она, хотя и была ошеломлена известием о том, что у Эвелины есть своя семья. — Мне кажется, для Тори их приезд будет познавательным в плане предстоящей учебы в той школе.

— Хорошо. Для всего общества Эвелина живет в Америке уже семь лет, — граф посмотрел на жену тяжелым взглядом. — Никто не должен знать, что она в Англии, но вращается в магическом мире.

— По поводу магического мира понятно, но разве нет опасности, что кто-то узнает правду?

— Нет. Волшебный мир скрыт от обычных людей и среди нашего круга там никого нет, как, впрочем, и из их круга тоже.

— Значит, она замужем?

— Да. Уже семь лет. Ее сыну шесть.

— А ее муж?

— Ее муж принадлежит к волшебной знати, за его поведение можешь не волноваться, — он усмехнулся. — Знаешь, я сегодня видел его впервые в жизни.

— Я удивлена твоим отношением к сестре, — не удержалась Оливия, но тут же заметила, как изменился его взгляд и поправилась:

— Это ваше дело, конечно, но твое поведение ставит всю нашу семью в неловкое положение среди наших знакомых.

— Именно поэтому мы договорились с Эвелиной о встрече, — признался граф со вздохом. — Вдовствующая графиня общается со своей подругой, леди Карсингтон, и именно от нее они узнали о нелепых слухах, которые ходят обо мне и моем отношении к Эвелине.

— Отлично. Я рада, что твоя сестра оказалась незлопамятной женщиной и готова помочь тебе, несмотря на твое нелепое поведение и страх перед ее способностями.

— Это настолько заметно? — пристально взглянув на супругу, спросил Реджинальд.

— Разумеется. До твоего рассказа об ее истинной природе я могла только гадать об этом, но потом, сложив два и два, несложно было понять, что ты боишься.

— Все-таки, сочетание красоты и ума в одной женщине, это страшная сила, — удивленно сказал граф Барроу.

— Покорно благодарю за комплимент, дорогой. Надеюсь, твое благодушное настроение не исчезнет, когда семья твоей сестры переступит порог этого дома. После бегства Мелинды...

— Не упоминай мне об этой мерзавке! — лицо графа тут же стало злым и раздраженным.

— Я надеюсь, Реджинальд, что ты одумаешься, и не станешь калечить жизнь Летиции, заключив помолвку с Гроустоком. У него взрослые дети, вспомни свое отношение ко второй жене отца!

— В мои отношения с моим другом прошу не вмешиваться, — побледнел граф, задетый сравнением с покойным графом Барроу. — Следующим летом Летиция станет следующей маркизой Гроусток и менять свое решение я не намерен!

Оливия быстро развернулась и что есть мочи хлопнула дверью, давая понять, что до сих пор надеется на то, что помолвка не состоится и девочке можно будет подобрать мужа среди сверстников. Споры с мужем на эту тему всегда заканчивались скандалом, хотя женщина была уверена: все ее стенания бесполезны и малышку отдадут в лапы человеку, старше ее на целых двадцать пять лет.

Разумеется, для женщины ее лет, маркиз вполне подходящий мужчина. У него приятная внешность, добродушный нрав, но его дочь одного возраста с Летти! Графиня была в отчаянии. Она не знала, что сделать для того, чтобы муж отказался от своего плана породнится с семьей маркиза, но хотела помочь дочери избежать этого замужества любой ценой.