Гарольд Морфин Гонт (гет)

«Есть люди, которые повелевают, и есть люди, которыми повелевают...» Гарри Поттер явно принадлежал к последним.

Всю свою жизнь, сколько он себя помнил, им всегда и везде помыкали, заставляя его вести себя так, как это выгодно им. Сначала дядя Вернон, потом Дамблдор, а заодно и все окружающие, которые всегда ждали от Мальчика-который-выжил чего-то сверх ординарного, в то время как ему самому хотелось просто жить. Жить жизнью обычного мальчишки.

Гарри сидел у палатки и смотрел на толстую корку льда, покрывавшую озеро. Он пытался понять, почему на одной его части лед есть, а на другой — нет, но так и не сумел. Видимо, они с Роном действительно много чего упустили за время учебы, либо волшебникам на такие глупости плевать с высокого потолка. Впрочем, подражая Уизли все эти годы, на учебу Поттер и в самом деле тратил непозволительно мало времени. Вместо библиотеки — квиддич или шахматы. «Домашку можно и у Гермионы списать» — говорил всегда Рон, и Гарри с ним соглашался, не пытаясь перебороть свою лень.

Хорошие у нее друзья, нечего сказать. Гермиона сидела рядом с ним и тоже была в своих мыслях далеко отсюда. Далеко от него, от этого странного озера, от их бесполезных поисков, затянувшихся почти на целый год.

— Хочешь чаю? — спросила вдруг она, повернувшись к нему. — Гарри?

— Прости, — встряхнулся он и улыбнулся. — Задумался. Повтори вопрос, я не слышал.

— Чай будешь? Там еще печенье с обеда осталось.

— Да, пожалуй. Прохладно стало. Пойдем в палатку, а то еще простудимся. Да и темнеть начинает, — он подал ей руку, помогая подняться. — Скоро совсем снегом заметет. Завтра надо встать пораньше, чтобы выйти хотя бы часиков в семь. Вечером вдоль озера в темноте и в воду угодить можно.

Девушка засмеялась. Впервые за долгое время. Гарри был рад, что сумел ее рассмешить. Не слишком часто в последнее время они позволяли себе подобную роскошь.

Когда друзья зашли в палатку, Гермиона подогрела чайник, сделала заварку, а он в это время раскладывал печенье. В голове проносились тысячи мыслей, но где искать эти чертовы крестражи Гарри не мог себе даже представить, все время бродя в каком-то тумане.

... Решение их проблемы пришло к нему само, внезапно, в тишине. Пришло неизвестно откуда, словно спустилось из воздуха, и он едва не стукнул себя по лбу. Как он мог о нем забыть? Как он мог тогда просто выбросить ту книгу из головы, если она может им не просто помочь вовремя обезвредить крестражи, но и вернет Седрика, Сириуса и многих других жертв этой нелепой войны.

Он критически оглядывал всю свою жизнь, начиная от Дурслей и заканчивая нынешним блужданием в потемках, и понял одну вещь. Его ждет препаршивая жизнь. Жизнь без прошлого и без будущего. Прошлое было безвозвратно изгажено милыми родственничками, куда с легкой руки Дамблдора он был отдан во избежание славы Героя с младенческих лет. Постоянная борьба за жизнь в Хогвартсе, потери друзей, знакомых, близких, тоже не прибавляли в жизни радости и веселья. Будущее же ему виделось сквозь толстый слой льда — такой же непробиваемый, и что там за ним, Гарри было неизвестно.

«Так, в принципе, можно было жить», — думал Гарри, «изо дня в день». До тех пор, пока вдруг не поймешь, что и завтра будет так же. И что если ты ничего не изменишь в своей жизни, прямо сейчас, немедленно, то тебе придется жить так всю твою жизнь. Не долгую, скорее всего. Он ведь, по сути, полный ноль. Кто такой Волдеморт, и кто такой Гарри Поттер? Один — величайший темный маг столетия, а второй — обыкновенный подросток, который хоть школьника и сумеет победить, но вот сразиться с человеком, сумевшим наравне сражаться с Дамблдором... Чистой воды самоубийство.

И вот тут Гарри отдавал себе отчет в том, что не согласен. Не согласен жить дальше, постоянно оглядываясь, постоянно живя в страхе за жизни близких. И когда он начал так думать, вот тут к нему пришло решение. И пусть ему страшно, поделать ничего нельзя.

Оно, это чертово решение, уже захватило все мысли. Оно дышит в затылок, требует немедленного выполнения, и парень не находил никаких доводов, чтобы от него уклониться.

То есть, проще говоря, надо предложить Гермионе выполнить тот безумный план, который созрел у него в голове после прочтения одной из книг на Гриммо 12 после смерти Сириуса, но который он в то время отбросил как нереальный, невозможный, и даже опасный.

А что такое опасность для истинного гриффиндорца? Ничто. Надо просто не думать о последствиях, а дальше все гораздо проще. Гарри резко поднялся, будто желая прогнать накативший на него страх — перед будущим, а точнее прошлым, в которое он хотел отправиться.

— Гермиона, мне надо с тобой поговорить, — решительно начал он.

— Что случилось?

— Я знаю, что нам делать, — сказал он, начав в волнении ходить по комнате и неосознанно теребить и без того взлохмаченные волосы. — У меня есть план, но ты вряд ли его одобришь. Просто выслушай меня.

— Начало мне уже не нравится, — нахмурилась девушка. — Что еще такого гениального взбрело в голову отчаянного гриффиндорца и наследника Мародеров?

— Скажи, в библиотеке Сириуса ты читала книгу «Запрещенные обряды» Тобиаса Флинчера?

— Да. Конечно читала, но какое отношение... — глаза девушки расширились, и она отрицательно покачала головой. — Гарри, ты хочешь воспользоваться ритуалом возвращения в прошлое?

— Ты всегда знала меня лучше других, Герми, — усмехнулся он.

— Это очень рискованный план, Гарри. Ты же понимаешь, что мы не имеем никакого права на ошибку при расчетах?

— Знаю.

— И ты знаешь, ЧТО нам грозит в том случае, если я неправильно сделаю анализ нужной пентаграммы? — спросила она, уже соглашаясь с ним. Соглашаясь, потому что и сама в тот момент подумала о возвращении назад, но побоялась говорить об этом Гарри, не говоря уже о Роне.

— Я готов рискнуть, Гермиона. Я готов даже жить в другом времени, в другом теле, имея при этом возможность исправить жизни близких мне людей.

— Знаешь, Гарри, — со вздохом сказала она, — меня иногда пугает наша с тобой способность думать одинаково.

Девушка подошла к своему рюкзаку и достала сложенный вчетверо пергамент, лежавший на самом дне.

— Если ты сейчас мне скажешь, что уже делала расчет, то это будет просто нечто, — пораженно выдохнул он. — Ты уже думала об этом?

— Не только думала, но и чертила пентаграмму, рассчитывая на нас троих, да и с учетом того времени. Сейчас надо ее подкорректировать, раз уж теперь нас двое и перенестись надо на более длительный срок, — девушка села за стол и склонилась над свитком. — Точность здесь очень важна. Надо учесть любую погрешность, иначе мы можем оказаться не просто в разном времени, но и в других телах.

— Гермиона, ты — гений!

— Не мешай. Мне понадобится несколько дней, чтобы сделать все, как надо.

— Хорошо.

— Времени у нас много, так что оставим на некоторое время поиски, раз уж мы решили перенестись во времени. Я думаю, лучше всего будет наш третий курс. Рождество третьего курса.

— Да, мы тогда сможем и Петтигрю схватить, чтобы Сириуса оправдали, — размечтался Гарри.

— И в Турнире я участвовать не буду. Крестный тогда сказал мне, что на правах опекуна имел полное право расторгнуть этот дурацкий договор без вреда для моей магии и здоровья.

— Но почему тогда Дамблдор не сделал этого? — отвлеклась на некоторое время Гермиона, ошарашено глядя на друга. — Ведь в тот момент ОН был твоим опекуном.

— Герми, а Дамблдору было выгодно, чтобы я участвовал. Это же тренировка героя, — голос Гарри был мрачным, он словно заново переживал тот разговор с директором в его кабинете после смерти Блэка. — Турнир сделал меня сильнее, на это наш директор и рассчитывал. Надеюсь, о Крауче в образе Грюма он не знал, хотя не отличить своего лучшего друга от Пожирателя...

Поттер тряхнул головой, отгоняя прочь такие мысли. Думать о таком, автоматически означало перевести директора в люди, которые ради победы готовы пожертвовать всем, в том числе и ребенком.

— У нас есть возможность все исправить, — сказала Гермиона, подойдя к нему. — Мы вернемся, и у нас будет время уничтожить крестражи до того, как эта тварь возродится.

— Надеюсь.

Гарри вздохнул, и сел в кресло, позволив Гермионе переделать пентаграмму и через несколько дней оказаться там, где будет жив Сириус, Седрик и Дамблдор.

* * *

Пентаграмма была готова через три дня. Гермиона начертила нужные руны в центре палатки, палочкой закрепила круг, в котором уже стоял Гарри, и начала читать заклинание. Оно было длинным, и Поттер даже не представлял, КАК Гермиона могла его запомнить, но знал, что сейчас не время что-то говорить. Потом, он выразит ей свое восхищение потом.

— Вы что тут делаете? — услышали они голос Рона, и глаза Гермионы расширились от страха. Прервать заклинание она не могла. В этом случае смерть грозила им обоим. Мучительная, медленная и страшная. Гарри говорить тоже не мог, он только смотрел на друга и отчаянно качал головой, надеясь на благоразумие друга, но тот продолжал на них наступать и грозно хмурил брови. — Гарри, что ты молчишь? Гермиона, что за гадость у вас тут творится?

Рыжий подходил все ближе. Когда он пересек руну Невидимости, все вокруг осветило яркой вспышкой, и последнее, что запомнил Гарри — испуганное лицо Гермионы и непонимающее Рона.

* * *

Гарри чувствовал, что его тянет вверх, к свету. У порога, возле самых дверей, стоял маленький ребенок, не решаясь протянуть руку к тяжелому кольцу. Одет был мальчишка в старую поношенную одежду, так знакомо висевшую на нем мешком, словно она была с чужого плеча.

— Привет. Ты не хочешь туда? Или боишься? — ласково спросил Гарри. Ребенку было примерно три-четыре года, и выглядел он немногим лучше, чем сам Гарри во время своей жизни у «милых» сердцу родственничков.

— Боюсь, но я так хочу к маме, — с грустью сказал он, посмотрев при этом вниз, где его ждало тело и несчастная, по всей видимости, жизнь сироты.

— Она умерла?

— Да. Я хочу к ней, но меня тянет вниз. Ты вот большой, а мне знаешь, как трудно с ними справиться?

— С кем?

— С мальчиками. Они обижают меня. Бьют за странности, — он всхлипнул. — Не хочу снова быть «уродом». Хочу к маме, она меня любит, я знаю!

— Но, если тебя тянет вниз, твое время еще не пришло, — Гарри присел перед малышом на корточки. — Твоя мама будет любить тебя всегда и ждать тебя будет тоже всегда.

— Нет, я хочу к маме. Я устал. Я не хочу туда, — в голосе ребенка послышалось упрямство. — Я пойду к маме, а ты, если хочешь, занимай мое место. Ты ведь хочешь туда?

— Ты предлагаешь мне поселиться в твоем теле? — Гарри был удивлен.

— Я пошел.

Мальчик протянул руку к двери и решительно потянул ее на себя, не обращая внимания на то, что взрослый парень, так неожиданно ему подвернувшийся, хочет схватить его за руку.

— Как тебя зовут? — закричал Гарри, чувствуя огромное притяжение вниз.

— Томас Марволо Реддл! — услышал Поттер в последний момент, когда отказаться от возвращения на землю было уже поздно.

* * *

— Детям повезло, что они остались живы! — услышала Гермиона незнакомый мужской голос.

— Миссис Даркстоун, как они могли оказаться в той долине?

— Понятия не имею, — ответила женщина, судя по всему, не слишком молодая. — Еще немного, и мы бы забросили поиски. Я не знаю, как бы пережила смерть своих внуков, мистер Голсток. Они — единственное, что у меня осталось ценного в этой жизни после смерти мужа и сына.

— На ваше счастье, у кого-то из них вовремя случился спонтанный всплеск магии. Теперь можете идти отдыхать, миссис Даркстоун. Малышам уже ничего не угрожает. Идемте, пусть они поспят, и завтра вы обо всем узнаете из первых уст, так сказать.

Когда за незнакомцами захлопнулась дверь, Гермиона открыла глаза. Ритуал не убил их, но они явно перебросились во времени дальше, чем требовалось. Девушка была уверена, что раз им предоставили чужие тела, значит своих еще нет на этом свете. Впрочем, это еще предстоит выяснить. Самое главное, что ее забросили в тело девочки, которая уже была мертва. Мальчишка рядом с ней вполне может оказаться либо Роном, либо Гарри. И лучше бы это был Рон. Видеть в качестве брата своего возлюбленного девушка категорически не желала, это было бы настоящей катастрофой.

— Черт бы побрал этого Рона, — выругалась она. Из детский губ это прозвучало довольно смешно.

— Я тут, Гермиона, так что поменьше словами разбрасывайся, — послышался рядом мальчишеский голос, на что девушка лишь облегченно выдохнула. — Что вы с Гарри делали, позволь спросить?

На соседней кровати лежал мальчишка примерно пяти лет. Темные волосы, синие глаза, смотревшие на нее сердито, но с таким знакомым выражением на лице, что она не выдержала, и рассмеялась.

— Рон, ты бы видел свое лицо!

— Кстати, зеркало тут есть? Я так понимаю, мы перенеслись в другие тела? Детские.

— Да, и во времени, скорее всего, тоже. Глянуть бы хоть глазком какую-нибудь газету, — девушка вздохнула. — Я о Гарри беспокоюсь. С его везением, его может забросить куда угодно.

— Найдем мы нашего Гарри, не переживай... сестренка! — он улыбнулся. — Нам ли привыкать к приключениям? Только Герми, не ори на меня сильно за то, что я ушел. Клянусь, что такой глупости я больше не сделаю. Я просто... устал. Устал от этих бесконечных походов, от этих бесконечных...

— Успокойся, Рон. Мы с Гарри все поняли, хотя было очень обидно.

— Где вы вообще этот ритуал достали и на что рассчитывали в итоге? — полюбопытствовал бывший теперь Уизли, перебравшись к ней на кровать. Видеть его таким маленьким было непривычно, хотя и забавно.

— Первоначально, до того, как твоя отнюдь не миниатюрная ножка коснулась руны Невидимости, — с ехидцей в голосе сказала Гермиона, — планировалось всего лишь перенестись в свои тела на четыре года назад. Был бы третий курс, и все только бы начиналось. Зная о крестражах, мы с Гарри рассчитывали не только не позволить воскреснуть этому чудовищу, но и предотвратить смерти ни в чем не повинных людей.

— Ясно. Значит, я снова все испортил, — уныло протянул он. — Я вечно все порчу.

— Успокойся, Рон. Представь, если мы перенеслись во времена, когда еще нет даже первой войны. Я склонна считать, что так оно и есть, а это означает, что мы сможем спасти еще больше жизней.

— У тебя всегда был слишком оптимистичный взгляд на происходящее, Герми, — засмеялся Рон. —Если я правильно понял, мы в теле по крайней мере полукровок, если взрослые спокойно говорили о спонтанных выбросах.

— Фамилия Даркстоун мне знакома, — нахмурилась Гермиона. — Я о них что-то читала. Семья очень древняя, основанная едва ли не во времена Основателей.

— Точно! Даркстоуны! Вот я дурак! — Лицо Рона засветилось сначала счастьем, но потом в нем появилась настоящая паника. — Гермиона, мы с тобой крупно попали.

— Ты их знаешь? Они — Пожиратели? — забеспокоилась девушка.

— Нет. Даркстоуны — очень древний Род, — его лицо помрачнело еще больше. — Проблема в том, что он прервался в тридцатых годах со смертью последних представителей этой фамилии: Гермионы и Рональда Даркстоунов. Они погибли, а единственная оставшаяся в живых родственница, бабушка Элеонора, померла спустя несколько месяцев.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Тот факт, что моя семья считалась магглолюбами, отнюдь не говорит о том, что я не знаю историю своей семьи со стороны матери. К твоему сведению, наша теперь уже бабушка Элеонора до замужества носила фамилию Пруэтт.

— Я уже давно поняла, что все чистокровные в какой-то степени родственники друг другу, Рон, — пробурчала она. — Я старалась как можно больше читать о традициях волшебного мира, но у меня не было семейной библиотеки под боком, поэтому мои знания просто смехотворны, даже в сравнении с тобой.

— В принципе, чистокровные, вроде Малфоев, именно поэтому не любят магглорожденных, — вздохнул Рон. — Если такие волшебники, как ты, стараются как можно больше узнать наш мир, их никто не трогает из тех семей, кто склонен считать вливание свежей крови допустимым и необходимым в свой род. По крайней мере, это надо делать примерно раз в пять-шесть поколений, иначе будет получаться нечто вроде Крэбба и Гойла. Тупой и еще тупее, хотя и чистокровки Малфои приближались к такому же уровню. Еще пара поколений родственных браков, и получатся идиоты или сквибы.

— А почему вашу семью называют предателями крови? — спросила Гермиона. — Я читала, что раньше так называли тех, кого отлучили от родовой магии. Не просто выжгли, как, к примеру, Сириуса, а отлучили от рода целиком и полностью, и люди в большинстве случаев просто лишались магии.

— Давай я тебе потом все объясню. Это слишком долго и муторно, но тебе стоит знать, что раньше так и было, это чуть позже «предатель крови» стал означать того, кто нормально относится к магглам и магглорожденным волшебникам. Придурки вроде Малфоя так и считают, хотя, по идее, сами и являются ими. Предать свою кровь, означает предать память предков и их заветы.

— Рон! Мы с тобой два идиота! — Глаза Гермионы стали похожи на блюдца. — Волдеморт! Он же родился в 1926 году. Ему сейчас примерно столько же лет, сколько нам, если сейчас тридцатые годы!

— Черт! В таком случае, мы можем изменить историю, Герми! Можем уничтожить этого урода еще до того, как он примется убивать с помощью василиска, — синие глаза загорелись уже таким знакомым для нее блеском бесшабашного гриффиндорца.

— Да, и плаксы Миртл уже не будет, и Хагрида мы отстоим! — решительно сказала девушка. — Если нам предоставили шанс прожить другую жизнь, надо потратить ее с пользой. Главное, найти Гарри. Нам с тобой повезло, что ритуал перенес нас в тела брата и сестры.

Рон после этих слов смутился и густо покраснел.

— Знаешь, некоторое время ты мне нравилась, — признался он. — Где-то на четвертом курсе. Я так ревновал тебя к Краму, ты себе даже не представляешь.

— Ну, я тоже ревновала тебя к Лаванде, — засмеялась девушка. — Это потом я поняла, что люблю тебя, но как брата.

— Это хорошо. Тем более, что сейчас мы на самом деле брат и сестра, — он засмеялся вслед за ней. — Теперь надо набраться терпения и ждать, когда мы сможем открыто искать нашего шрамоголового друга без боязни быть раскрытыми.

Он перебрался на соседнюю кровать и, пожелав новоявленной сестре спокойной ночи, провалился в сон. Гермиона, спустя некоторое время, последовала за ним.

* * *

«И что же мне вечно везет, как утопленнику» — думал Гарри, глядя в белый потолок своей комнаты в сиротском приюте. Кто бы мог подумать, что мессия Света, Мальчик-который-выжил, окажется в теле своего давнего врага. Вот уж поистине гениальное решение небес. И кто просил Рона ступать на эту чертову руну?! Спрашивается, неужели не видишь, что идет ритуал, дурья твоя башка?! И главное, где теперь искать Гермиону и Рона? Куча вопросов, и ни одного ответа. Может, их перебросило сюда же, а может и по разным временам. Теперь уже остается только надеяться на удачу и мечтать о том, что они в этом же времени и примерно одного возраста с ним. Только, как их найти? Ждать до поступления в Хогвартс? Вот уж Рон повеселится, если узнает, кем стал Гарри Поттер.

Прошло два года с тех пор, как он очнулся на больничной койке в теле Тома Реддла. Он уже на собственной шкуре испытал жизнь сироты, имеющего некоторые «странности», в ТОЙ, другой жизни, но сейчас было гораздо хуже. Когда Гарри жил у тети Петуньи, он иногда мечтал оказаться подальше от них, в приюте, однако жизнь в этом дурдоме давно привела его к мысли, что ему в свое время повезло гораздо больше, чем Тому.

У Дурслей его бил только Дадли и его друзья, здесь же любой считал за честь поколотить «странного» мальчика, который мог говорить со змеями и иногда вытворял нечто такое, что не поддавалось никакому рациональному объяснению. Да, Том за первые три года своей жизни здесь уже сумел выделиться, так что странности не скрыть, и притворяться нормальным — бесполезно. Впрочем, до полусмерти Тома избили именно за «уродство». Как выразился врач, из него «изгоняли дьявола». Отличная перспектива: быть постоянно начеку и каждый день ждать удара в спину.

Гарри уже через полгода решил сбежать из этого дурдома к родственникам матери. Насколько он помнил историю Гонтов, отец Меропы умер почти на следующий год после рождения внука, ничего не зная о судьбе дочери, кроме новости о ее замужестве. Вышла за маггла, туда тебе и дорога. Оставался дядюшка. Только примет ли он в доме полукровку? Спорный вопрос, но попробовать стоило. Идти к Реддлам он не хотел, да и доказать свое родство с ними без наличия в мире теста ДНК — нереально, а с магией это проще-простого.

План побега из приюта он составил, только вот все никак не решался на него, и только на прошлой неделе стало понятно, что долго ему здесь не протянуть. Он не спал три дня, и, хотя глаза и слипались, Гарри чутко прислушивался к каждому постороннему шороху. Его чуть не придушили ночью, с тех пор приходится постоянно жить в страхе, и он понимал, что с его характером долго ему не протянуть. Как ТОТ Том прожил здесь до одиннадцати лет? Только сейчас Гарри стал понимать всю глубину ненависти Волдеморта к магглам. И хотя становиться машиной для убийств Поттеру не грозило, он все-таки решил убраться от греха подальше. Мало ли что за шесть лет может случиться.

Утро подкралось незаметно, и через два часа, спустившись в общую столовую на завтрак, Гарри уже точно знал план побега, а точнее, он решил просто аппарировать к тому дому, который помнил по ТОЙ жизни. Оставалась самая малость: спрятаться во дворе, где его никто не будет видеть.

Оторваться от детишек удалось через час. В закоулке не было никого, кто мог бы заметить его внезапное исчезновение, так что Гарри вспомнил свои немногочисленные уроки аппарации, и спустя мгновение был на месте. Даже если ему не удастся поговорить нормально с «дядей», он не попадет в прошлый свой приют. На крайний случай, у него был план представиться тому, кто его поймает, другим именем. А уж контролировать свою магию он умел. Блокировка магических способностей дается легко, если ты знаешь, что делать.

Хибара выглядела такой запущенной, что ему на мгновение даже показалось, что здесь никого нет. Лишь когда из дома донеслось злобное рычание, переходящее в протяжный стон, Гарри решил подойти поближе. Став у окна, он услышал отчаянный голос:

— Что мне делать?! Что мне теперь делать?! Отец, ну почему ты умер так рано? Почему? Меропа, сестра, неужели и ты умерла, если не отзываешься на поисковую магию!?

У мужчины наверняка была настоящая истерика. Поиски Морфином сестры обнадеживали. Значит, племяннику он может тоже обрадоваться, ну или, по крайней мере, сделать вид.

В доме раздался звон бьющейся посуды и тяжелый грохот мебели. Морфин Гонт явно не в духе, да и не совсем трезв, наверное. Пьяниц Гарри всегда боялся, так как дядя в таком состоянии никогда не мог контролировать свои эмоции, и доставалось ему в такое время больше обычного. Если и здесь Морфин в состоянии алкогольного опьянения не может держать свои эмоции в узде, то лучше убраться подальше.

Он уже почти отошел от дома, пытаясь выйти на главную улицу и отправиться в какое-нибудь другое место, но услышал позади мужской голос:

— Эй, ты кто такой?

В проеме открытого окна показалась фигура мужчины.

— Простите, я заблудился, — сказал Гарри ровным и спокойным голосом. — Я уже ухожу.

— Стой! Подожди, я не причиню тебе вреда. Я сейчас выйду, а ты стой и никуда не уходи, — Морфин не был пьян, и только поэтому Гарри не стал в спешке удирать отсюда куда подальше.

Когда дядя Тома подошел поближе, Гарри понадобилась вся его выдержка, чтобы не отшатнуться и не отступить назад. Морфин Гонт был очень уродлив. Пожалуй, не будь он в душе взрослым, испугался бы и припустил без оглядки от неровного шрама, пересекавшего и без того не слишком привлекательное лицо этого еще, по сути, молодого человека.

— Не бойся меня, — мягким голосом сказал он. — Как тебя зовут?

— Том. Дядя, вы простите, я больше не буду к вам заходить, обещаю!

— А твои родители где?

— Умерли. Я живу в приюте. Не знаю, как он называется, — Гарри опустил голову. — Я... понимаете, я убегал от старших мальчишек. Они всегда меня обижают, называют «уродом» или «ненормальным». Я просто побежал, и ... и подумал, что хочу оказаться где-нибудь далеко-далеко, чтобы они не смогли меня достать.

— Просто подумал?

— Да! Со мной так часто бывает. Когда за мной гонятся, я всегда успеваю оказаться или на дереве, или на крыше дома, — он вздохнул. У Дурслей с ним такое тоже частенько бывало, так что и придумывать ничего не пришлось. — Дети меня боятся за это.

— И часто с тобой происходят эти странности? — голос Морфина по-прежнему был спокойным.

— Когда мне страшно и больно, — вновь глаза в землю и виноватый вид. Эх, Поттер, Слизерин по тебе плачет, однозначно Слизерин!

— Хм... а ты родителей совсем не помнишь?

— Нет. Папу я не знаю, а мама умерла, когда я родился. Я так хочу, чтобы мой папа был жив!

В этот момент, согласно придуманному плану, к нему подползла его ручная змейка, которую он спас год назад от рук своих соседей по комнате и прошипела:

- Том, с тобой все в порядке, этот человек не причинил тебе вреда, пока меня не было?

- Со мной все хорошо, Шеша, — прошипел он в ответ, — этот человек спрашивает меня о моих родителях. Он, наверное, боится, что я какой-нибудь плохой мальчик.

Лицо Морфина в этот момент побледнело и стало пепельно-серым. Если раньше оно было просто бледным, то сейчас буквально посерело.

— Ты знаешь язык змей? — спросил он, и голос его дрогнул.

— Да. Это одна из моих странностей, — пожал плечами ребенок. — Змеи — мои друзья. Мои единственные друзья.

— Ты свою фамилию знаешь, Том?

— Да. Мое имя Томас Марволо Реддл. В приюте мне сказали, что так меня назвала мама перед смертью. Первое имя в честь отца, а второе — в честь дедушки.

Ровно через минуту Морфин рухнул на землю, как подкошенный, шепча:

— Спасибо, Мерлин! Спасибо! Спасибо! Ты выполнил мою просьбу, и я обещаю, что сдержу свою клятву!

— Дядя, с вами все в порядке? — спросил Гарри, понимая, что мужчина не просто рад его появлению. Казалось, что он для него — подарок небес, ни больше, ни меньше.

— Да. Том, не знаю... не знаю, как тебе сказать... Твоя мама, она была моей сестрой. Мы с тобой родственники! — голос Марфина дрожал от едва сдерживаемых эмоций. По щекам катились крупные слезы.

— Правда?! — так, сделать восторженную мордашку и заискивающе посмотреть в глаза, закрыв блоком все ненужное. Собственное поведение вызывало у Гарри стыд, но муки совести он решил пока отложить в сторону.

— Правда. Ты мой племянник, Том.

— Но почему тогда... почему я жил...

— Это очень долгая история, Томми. Пошли в дом, попьем чайку, и я расскажу, кто ты такой, и почему с тобой происходят странные вещи.

В глубине души Гарри ненавидел себя в этот момент. Ненавидел за то, что воспользовался своим знанием истории Гонтов и напрашивается к ним в родственники, но Шляпа не зря ему предлагала тогда Слизерин. Он должен выжить. Просто методы у них с ТЕМ Томом разные.

В доме был беспорядок. Мебель разрушена, посуда разбита, на полу слой пыли, словно здесь очень давно не убирались. Дом выглядел, как после побоища.

— Не волнуйся, я сейчас все уберу, — смутился дядя Морфин, доставая из старой поношенной мантии свою волшебную палочку. Несколько взмахов руки, и вскоре дом сиял чистотой. Гарри сделал восторженное лицо и удивленно открыл рот, словно увидел какое-то чудо. Впрочем, как еще мог отреагировать на увиденное ребенок, впервые столкнувшись с волшебством?

Появление в доме сына Меропы стало настоящим чудом для Морфина. Полгода он уже знал о своем бесплодии после драконьей оспы и с отчаянием понимал, что он — последний потомок Салазара Слизерина, и после его смерти великий Род Гонтов канет в лету. Морфин даже решил вернуть домой сестру, чтобы удачно выдать ее замуж за волшебника, и желательно магглорожденного, который бы согласился принять их фамилию. Никто из чистокровных не согласится на такое.

Морфин довольно быстро смирился с тем, что если выбирать между исчезновением Рода и включением в него грязнокровки, то второй вариант гораздо предпочтительнее. Гонты нынче не в чести. Нищие, которые не могут себе даже позволить обучать девушку Рода магии. Меропа так и не поступила в Хогвартс. Средств на ее обучение не было, а брать деньги из Попечительского совета, которые предлагал им Диппет, папеньке не позволяла гордость.

Пробыв в тюрьме четыре года, многое начинаешь видеть в другом свете. Свою никчемность и никому не нужную гордость он давно забыл, как страшный сон. Расплата за грехи оказалась слишком высока, и до сегодняшнего дня он все дальше падал в бездну отчаяния и безысходности, которые, в конце концов, могли привести его на самое дно. Теперь же у него появилась цель.

В том, что этот мальчик — сын сестры, Морфин почти не сомневался. Этот мерзкий маггл наверняка ее бросил. Одну, без денег, беременную.

— Дядя, а как вы это сделали?! — послышался восторженный голосок Тома (от этого имени Морфина перекосило). — Это волшебная палочка?! Нам читали сказку о волшебных феях!

Мистер Гонт рассмеялся, и Том вдруг поймал себя на том, что смех дяди ему нравится. Не грубый, не резкий, а обычный, мужской смех с легкой хрипотцой.

— Я похож на фею, Томми?

— Нет. Но вы же волшебник?! У всех волшебников есть волшебные палочки! — в голосе ребенка слышалась уверенность в своих словах.

— Да, ты прав. Я — волшебник, такой же, как и ты.

— Правда-правда? Я тоже так могу?

— Нет, ты еще маленький. Когда тебе будет одиннадцать, ты поедешь учиться в школу, где тебя научат пользоваться палочкой и творить разные заклинания.

— Но... я ведь могу и без палочки это делать, — нахмурил удивленно лобик этот мальчишка.

— Это называется спонтанная магия, Томми, — терпеливо пояснил Морфин. — Ты просто еще ребенок и не можешь себя контролировать, поэтому и случаются такие вот казусы с переносами на крышу или деревья.

Морфин еще долго рассказывал племяннику о магии, разогревая чайник, и доставая завалявшиеся в шкафу бутерброды.

Пойти к гоблинам он решил завтра с утра. Некоторые запасы денег у него еще были, и их обязательно надо было потратить с пользой, а ввести мальчика в род Гонтов и дать ему свою фамилию, для Морфина сейчас было превыше всего.

Ребенок был любознательным, но ненавязчивым, и нравился ему с каждой минутой все больше. На то, что мальчик, по сути, полукровка, Морфин постарался закрыть глаза. Пусть и полукровка, но в нем течет кровь Гонтов и великого Салазара Слизерина, а это чуть ли не самое важное. С учетом того, что еще вчера он вполне реально раздумывал оформить опекунство и дальнейшее усыновление над одним из сиротских детишек, обладающих магией, наличие в доме родной крови с примесью маггловской было просто подарком небес.

* * *

— Гермиона, ты уже читала объявления? Ничего не видно?

— Нет. Никакого ответа. Уже два года прошло, Рон, — с отчаянием сказала девочка, глядя на брата. — Он просто пропал или его перенесло во времени еще раньше.

— Ты же перепроверила свои расчеты и сделала вывод, что он тоже в этом времени.

— Да, но мало ли еще какие неопределенные факторы могли быть. Я же просто банально могла ошибиться!

— Успокойся, Миона. Он может и не попасть в тело чистокровного мага, как мы с тобой. Вдруг его в магглорожденного перебросило, и он пока не может с нами общаться через волшебную газету.

Гермиона кивнула и позволила брату себя обнять. Они уже два года жили в телах Даркстоунов, знакомясь с их окружением, проходя те дисциплины, которые обычно проходят в любой аристократической чистокровной семье, подобной этой. Они уже познакомились с Вальбургой Блэк и ее братьями, а так же с бОльшей частью семьи будущего крестного Гарри Поттера.

Рон долго приходил в себя, когда увидел маленькую красивую темноволосую девочку и невольно сравнил ее с тем орущим портретом на Гриммо, 12 в их прошлой жизни. Они выпустили пар потом, когда все легли спать. Хохотали до слез.

— Надеюсь только, — сказал тогда брат, — что бабуля не станет устраивать мне помолвку в ближайшее время. В таком случае я просто сойду с ума, честное слово.

— Бабушка уже говорила, что Даркстоуны всегда женятся по любви, так что не волнуйся. Ты же слышал историю их любви с дедушкой Рурком.

— Хоть это радует. Попали бы мы к Блэкам, ранней женитьбы на выбранных родителями волшебниках было бы не избежать.

Разговоры на эту тему заводились с периодичностью раз в неделю, и Гермионе нравилось дразнить подколками бывшего друга, теперь уже почти два года как брата. У них была другая жизнь, другие заботы и другие обязанности. Будучи в этом теле старшим в семье, Рон чувствовал ответственность не только перед самим собой, но и перед сестрой, а также перед Родом Даркстоунов, по воле случая ставшего теперь своим.

Для бывшей всезнайки Гермионы Грейнджер самым главным было наличие в этом доме библиотеки, не уступающей по своему уровню Хогвартской.

Они спускались вниз к ужину, и уже почти завернули за угол, как услышали голоса Поллукса Блэка и его жены Ирмы, упоминающих имена Вальбурги Блэк и Рональда Даркстоуна в одном предложении.

— Но Элеонора, брак между нашими семьями был оговорен сразу после рождения наших детей! — настаивала на своем Ирма Блэк. — Ваш сын дал свое согласие, и вы сами понимаете, что магическую помолвку разорвать могла бы только смерть одного из них! Моя дочь Вальбурга — невеста Рональда, и вам придется с этим смириться!

Рон стоял у стены, бледный, с расширившимися от ужаса глазами. Все его страхи сейчас ожили, и он даже не знал, что ему делать. Гермиона легонько сжала ему руку, пытаясь поддержать. Магическая помолвка — приговор. Отвертеться не получится, они понимали это оба.

— Хорошо, Ирма. Я поговорю с внуком. Если мой сын заключил магическую помолвку, значит, твоя старшая дочь станет следующей леди Даркстоун, — Элеонора говорила тихо, но с большим достоинством. — Надеюсь, на Гермиону никто из Блэков не претендует?

— Насколько я знаю, Арктурус собирался беседовать с Даймоном за несколько дней до смерти о помолвке между ней и его наследником Орионом.

— Моя внучка вольна выбирать того мужа, которого она сама захочет, — сказала Элеонора тоном, не терпящим возражений. — Если мой сын не заключал помолвки, то у Гермионы всегда будет право выбора самой решать, кем ей стать в будущем. Хватит того, что с собственным сыном Даймон уже нарушил семейную традицию. Тили, позови своих хозяев к столу!

— Будет исполнено, Хозяйка!

— Не надо бабушка, мы уже здесь, — вышли из укрытия дети, и ни от кого из взрослых не укрылась бледность мальчишки и горящие щеки девочки.

— Вы уже все слышали?

— Да, простите нас.

— Что ж, Рон, я прошу прощения, что дала тебе ложную надежду на право выбора, — сказала Элеонора.

— Бабушка, не волнуйтесь, я все понимаю.

В этот момент этот семилетний мальчишка даже близко не напоминал того Рона Уизли, к которому Гермиона привыкла в прошлой жизни. Сейчас он был Даркстоуном в черт знает каком поколении, и это видели все, кто находился сейчас в этой комнате.

Ответственность, которая лежала перед ним сейчас, когда он был фактически главой Рода, давала о себе знать. Куда только подевалась обычная безалаберность и безответственность, свойственная рыжему бесстрашному гриффиндорцу?

— Миссис Блэк, я почту память отца и возьму вашу дочь в жены, когда закончу Хогвартс, — поклонился он.

— Я рада, что вы в столь юном возрасте понимаете свой долг перед родителями и памятью предков, лорд Даркстоун, — сказал одобрительно Поллукс Блэк. — Ваши предки могут вами гордиться, молодой человек.

Обед прошел для Рона, как в тумане. Он машинально отвечал на вопросы, следил за сменой блюд, но мыслями был далеко отсюда. Впрочем, Гермиона знала, что кроме бабушки и ее самой, никто из гостей ни о чем не догадался. Минуты тянулись бесконечно долго, и девочка уже ждала того времени, когда их с братом отправят наверх и они смогут поговорить в спокойной обстановке.

Наконец, чудо произошло, и бабушка дала знак уходить. Выйдя из-за стола, как и подобает настоящей маленькой леди, Гермиона чинным шагом направилась в сторону лестницы, и уже потом, почти бегом, дети направились в свою комнату.

— Рон, мне очень жаль, — сказала она.

— Этого следовало ожидать, — вымученно улыбнулся Рональд. — Мы с тобой слишком сильно расслабились, Герм. Быть наследником древней аристократической фамилии отнюдь не то же самое, что быть шестым сыном в дружной, но бедной семье.

— Радует только то, что Вальбурга не такая уж и уродина, — сказала девочка, и в карих глазах мелькнули искры смеха.

— Да, хоть с этим повезло. Вспомни Лейси Кэрроу, которая гостила у нас прошлым летом. Это же удавиться сразу! — Рональд поежился, вспомнив коренастую мужеподобную девчонку с лицом, больше присущим лошадям, чем людям. — Вот что значит родственные браки, Гермиона. Кэрроу одна из тех семей, которые ни единой мысли не допускают о том, чтобы жениться даже на полукровках, не то, что на магглорожденных. И семьи в свой род пускают с такими же принципами, а это привело к тому, что последние три поколения они женились либо на двоюродных, либо на троюродных сестрах. Мерзость!

— Это точно. Что будешь теперь делать?

— А что мне делать? Ждать окончания Хогвартса, и сразу под венец, — невесело усмехнулся он. — Вот же, как история круто повернулась, Гермиона. Теперь Ориону Блэку на самом деле надо искать другую невесту, и в этом случае уже не будет знакомого нам Сириуса и незнакомого Регулуса Блэка, погибшего от руки Волдеморта.

— Я надеюсь, и Волдеморта в этой жизни не будет, — вздохнула сестра. — Я уже посчитала, что он будет учиться на одном курсе со мной. Он родился в декабре 1926, значит, будет учиться с теми, кто родился до сентября 1927 года. И раз он наследник Слизерина, то ему только одна дорога.

Через час в комнату постучали, и на пороге показалась бабушка.

— Вы еще не спите?

— Нет.

— Рон, мне очень жаль, что так получилось.

— Да ладно, я не в обиде на отца, правда. К тому же, Вальбурга не такая уродина, как та Кэрроу, что приезжала к нам прошлым летом. Мы с Гермионой об этом как раз и говорили.

— Связываться с Родом Кэрроу сейчас чревато последствиями, Рональд.

— Что вы имеете в виду, бабушка?

— Ты ведь читал о том, почему через пять-шесть поколений Даркстоуны обновляют кровь с полукровками, а иногда и с магглорожденными?

— Да, бабушка. Я знаю, что наша прабабка была полукровкой.

— Верно, и полукровкой настоящей, — Элеонора Даркстоун села в кресло напротив и продолжила: — Примерно триста лет назад полукровками называли только тех, у кого один родитель был волшебником, а второй магглом. И на мой взгляд, это правильно. Сейчас полукровками называют даже тех, кто родился от чистокровного волшебника и магглорожденного, что в корне не верно. Наши далекие предки считали такие браки чистокровными и детей, рожденных в них, тоже. Семьи, подобные Кэрроу, Малфой и Крэбб, скоро на своей шкуре почувствуют результаты поддержания идеальной чистокровности. Даже Блэки периодически пускают в Род полукровок. Не магглорожденных, но и этого вполне достаточно для оздоровления застоявшейся крови. Мелания Блэк тоже полукровка, и настоящая, только поэтому Орион и его старшая сестра Лукреция такие сильные волшебники.

— Бабушка, я читал, что есть сейчас потомки Слизерина, которые остались чуть ли не единственными в Англии. Вы о них слышали?

— Не только слышала, но и имела несчастье учиться с умершим недавно Марволо Гонтом, — бабушка передернула плечами. — Нищие, без гроша в кармане, с каждым новым поколением все более и более слабые. Младшая дочь даже в школу не пошла. Правда, поговаривали, что у них просто нет денег на обучение, а брать из попечительского совета вряд ли позволительно, на их взгляд, для потомков Слизерина. Старший сын учился с вашим отцом, и уровень магии в нем был даже ниже, чем у некоторых магглорожденных. Печально, что такой Род скоро перестанет существовать. С ними никто уже пять поколений не связывался. Они женились на своих кузинах.

С учетом того, что три поколения назад ваша кровь была обновлена, брак с Блэками не принесет вреда. К тому же, по прямым потомкам мы с ними не пересекались уже довольно давно.

— Бабушка, но ведь вы не станете настаивать на моем браке с Орионом Блэком? — спросила Гермиона.

— Если только ты сама не захочешь это сделать, моя дорогая, — улыбнулась Элеонора Даркстоун. — Мало ли что в жизни бывает.

Ориона Блэка Гермиона по прошлой жизни не помнила, но даже сейчас, когда ему только пять, назвать его уродливым не поворачивался язык. Впрочем, она любила Гарри, и молила всех богов, чтобы он попал с ними в это время и они вновь стали парой спустя лет эдак десять. Представить рядом с собой другого человека девушка не могла и не хотела.

— Хорошо, бабушка, буду иметь его в виду, — покорно сказала она, не желая расстраивать свою новоприобретенную бабушку. — Быть леди Блэк, а не просто миссис Блэк, довольно неплохо, но пока еще рано об этом думать.

— Умница, девочка, — похвалила ее Элеонора. — А сейчас марш спать. Давайте по своим комнатам и баиньки.

Пожелав внукам спокойной ночи, леди Даркстоун направилась в свою комнату. Сообщение о том, что Даймон заключил помолвку с Блэками в обход ее самой, не пришлось ей по душе, хотя в принципе, Вальбурга не глупа, не уродлива и вполне соответствует предназначенной ей роли. Рональд славный мальчик, жаль, что его лишили права выбора.

Магические помолвки Даркстоуны не заключали уже почти двести лет. Очень жаль, что сын нарушил эту традицию, обрезав Рону все пути к отступлению, кроме смерти.

* * *

— Добрый день, чем могу служить? — спросил у них гоблин, когда они вошли в здание банка Гринготс.

— Меня зовут Морфин Гонт. Я бы хотел провести обряд определения родства, и затем ритуал вхождения в Род этого мальчика как своего сына, — сказал Морфин, подтолкнув Тома вперед.

— Хорошо, лорд Гонт. Гринкх! Проводи этих волшебников в ритуальную комнату.

Том в этот момент вспоминал свой поход в Гринготс вместе с Хагридом и заметил про себя, что банк не сильно поменяется со временем. Все было таким же, как в тот день, когда он впервые пришел сюда в качестве Гарри Поттера.

— Итак, лорд Гонт, если я правильно понимаю, вы не знаете, принадлежит мальчик Роду или нет?

— Я почти уверен, что Том — сын моей сестры Меропы и ее мужа-маггла. Она умерла при родах. Самое главное его отличие от остальных детей-волшебников — знание парселтанга, присущее всем Гонтам, как прямым потомкам Салазара Слизерина.

— Но вы знаете, что вводя его сейчас как своего кровного сына, вы лишаете права получить титул Лорда Гонта своего собственного ребенка?

— К моему огромному сожалению, я не могу иметь детей. Приговор колдомедиков после перенесенной драконьей оспы год назад — бесплодие.

— Сожалею. Понимаю вас, — гоблин повернулся к мальчику. — Здравствуй, Том. Можешь протянуть мне руку и капнуть немного крови на пергамент? Больно не будет, обещаю.

Мальчик кивнул, и вскоре на кусочке бумаги стали появляться имена, бравшие начало от одного из основателей Хогвартса. Закончился список на Меропе Гонт и некоем Томасе Реддле.

— Что ж, мальчик действительно ваш племянник, лорд Гонт. Процедура принятия в Род значительно упрощается, не так ли?

— Мистер Гринкх, а мне можно поменять имя? — спросил вдруг Том, смущенно уставившись в пол.

— Тебе не нравится твое имя, малыш? — удивился Морфин. Ребенок отрицательно покачал головой. — Почему?

— Томом звали кота нашего сторожа в приюте, где я жил, — пробурчал тот в ответ.

Морфин рассмеялся.

— Что ж, вы можете выбирать имя, молодой человек, — уголки губ гоблина дрогнули. — Хотите подумать?

— Мне нравится имя Гарольд, — робко сказал он, глядя умоляющим взглядом на дядю.

— Отличное имя, племянник! — засиял Морфин. — Гарольд Морфин Гонт! Звучит очень неплохо.

— Тогда пройдемте в ритуальную комнату, и начнем.

Процедура длилась около получаса. В подземельях, куда они спустились, уже подготовили место и начертили все необходимые для их случая руны.

— Томас, тебе надо лечь в центр. Больно не будет, только надо закрыть глаза, хорошо? — спросил мальчика гоблин. Том выполнил просьбу, и теперь пришла очередь Морфина. Он сел перед будущим сыном на колени, взял в руки нож и полоснул по руке, сбрызгивая своей кровью светящиеся руны.

— Я, Морфин Марволо Гонт, кровью своей и магией своей принимаю Томаса Марволо Реддла в свой Род, как своего кровного сына и наследника Гарольда Морфина Гонта! — почти пропел мужчина. — Я, Морфин Марволо Гонт, кровью своей и магией своей клянусь защищать его и оберегать его! Клянусь! Клянусь! Клянусь!

Свечение увеличилось, оно стало почти слепящим, и мужчина закрыл глаза, зная о той боли, которая к нему сейчас придет. Он словно забрал весь свет на себя и закричал. Казалось, все тело разрывает на куски, кости плавятся, кровь превратилась в жидкий огонь, и он спалит его заживо. Пытка длилась бесконечно долго для него, хотя прошло всего пять минут.

И отец, и сын почти сразу отключились, а гоблины к тому времени уже пришли в себя, так как ритуал развивался отнюдь не по тому сценарию, к которому они привыкли.

— Думаю, кольца великого предка посчитают его достойным своего внимания, как вы думаете, Ронсток? — задумчиво протянул Гринкх. — Ребенок довольно сильный волшебник, и кровь маггла в данном случае большой роли не сыграет.

— Да, давненько в этой семье не рождались такие сильные маги, — согласился с коллегой Ронсток. — Я еще отцу этого молодого человека предлагал включить в род хотя бы полукровку для обновления крови. Когда к нам приводили мальчика пробоваться на получение титула лорда Слизерина, я заикнулся об этом, но...

В этот момент с пола поднялся Морфин и посмотрел на ребенка. Он был таким милым. Да, с новой кровью их Род сможет добиться успехов. Жаль только отец до этого не додумался в свое время, женившись на собственной кузине, их матери Изабелле Гонт.

— Папа! Теперь у меня есть папа, — прошептал малыш, открыв свои изумрудные глаза. Зеленые глаза всегда были предметом гордости Гонтов, хотя с того времени, как дети получали для себя подобное богатство, прошло несколько веков.

— Да, теперь я твой папа, Гарольд, — он взял мальчика на руки и прижал к себе.

— Гарри, называй меня Гарри, папа.

— Хорошо, договорились, — проглотив комок, ответил мужчина.

— Пап, а у тебя шрам пропал, — сказал он, дотронувшись до его щеки. Сидя на руках Морфина, мальчишка не смог не заметить, что приемный отец принял его внешность. — И глаза стали зелеными, как у меня.

— Ты шутишь?!

— Нет. Ты стал похож на меня, — ребенок засмеялся. — Ты теперь по-настоящему мой папа! Мы с тобой даже похожи!

— Гринкх, как это понимать?! — удивленно переспросил Морфин, когда гоблин протянул ему зеркало. — Я думал, обычно дети перенимают черты родителей.

— Обычно так и бывает, но в данном случае ребенок просто оказался сильнее вас. Магически. Он оставил себе самое лучшее, что было у него, и поделился этим с вами. Такое редко, но случается.

— Невероятно!

— На самом деле, это вполне объяснимо, — гоблин едва сдерживал смех, глядя на этого мужчину, все еще недоверчиво гладившего себя по щекам. — Ребенок в будущем станет очень сильным волшебником. Сейчас принесут перстень Слизерина. Мальчик должен его примерить.

— Вы уверены... — лицо Морфина нахмурилось. — Мой сын все еще остается полукровкой, мистер Гринкх. Мой великий предок вряд ли допустит его к своему богатству и титулу.

— Это не нам решать, к тому же, кольцо ищет хозяина не по крови, а по магическому потенциалу, — пояснил гоблин, протягивая мальчику коробочку. — Гарри, открой шкатулку и достань перстень, который там находится.

Мальчик выполнил просьбу. Кольцо, чувствуя в нем родную кровь, стало теплым.

— Одевай на правую руку, на этот пальчик, — пояснил Морфин.

Когда сын выполнил просьбу, кольцо на миг осветилось зеленоватым цветом и спустя секунду приняло форму пальца ребенка, в один миг превратив его из простого мистера Гонта в Лорда Слизерина.

— Что ж, лорд Гонт, ваш новоприобретенный сын с полным правом может называться лордом Слизерином, — потер руки гоблин. — Я сейчас позову поверенного с нижних уровней, и он выделит деньги, необходимые для содержания вашего сына вплоть до его совершеннолетия. Вы становитесь его магическим опекуном и отвечаете за него до того, как ему исполнится семнадцать лет.

Морфин кивнул, хотя вряд ли в этот момент что-нибудь слышал. Его словно обухом по голове ударили. Мальчика признал перстень Салазара Слизерина! Полукровка будет носить титул Лорда, в то время как более пятисот лет никто из его чистокровнейших потомков не удостоился этой чести, хотя и соблюдали правило чистоты крови беспрекословно!

— Пап, что с тобой? — спросил Гарри, слегка нахмурившись. — Ты чем-то расстроен?

— Нет, все в порядке, просто... не ожидал, что такое случится.

— Не понимаю?

— Когда подрастешь, я тебе все расскажу.

Гарри кивнул, хотя и понял все, чего Морфин пока не говорит ему вследствие возраста этого тела. Наверняка не может поверить, что какого-то полукровку признал родовой перстень великого Слизерина. Это было написано на его лбу крупными буквами.

Потом пришел старый гоблин из нижнего хранилища, назвавшийся Равноком, и еще два часа они сидели с его новым отцом за бумагами, в которых обсуждался размер пособия на содержание маленького лорда и родового поместья, куда они могут отправиться хоть сейчас с помощью порт-ключа, встроенного в перстень.

В свой старый дом они сегодня не попали. В Слизерин-мэноре, куда они прибыли, Гарри пришлось будить дом и раздавать с помощью Морфина приказы, чтобы эльфы привели две комнаты в нужный порядок. Морфин, хоть и не рос в подобной роскоши, школу, подобающую лорду, все-таки прошел. Гарри был слишком мал для этого, да и в свои нынешние годы с учетом ТОЙ жизни, обязанности главы Рода он представлял с огромным трудом.

— Гарри, надо нанять тебе учителей! — решительно сказал Морфин. — Танцы, этикет, фехтование, и все остальное, что должен знать и уметь настоящий лорд Слизерин!

— Да, папа, я понимаю. Я теперь большой человек!

Мужчина рассмеялся и потрепал его по голове. С мальчиком было легко и спокойно. Все тяжелые мысли уходили, и оставалась только радость и спокойствие. Очень редкое качество для людей, будь то волшебник или маггл. Конечно, с магглами он практически не знаком, но они ведь тоже люди, не так ли?

В голове вдруг мелькнула мысль, что отец и сам великий предок сейчас переворачиваются в гробах за такие кощунственные мысли своего потомка.

— Гарри, я так тобой горжусь! Я рад, что застал то время, когда Род Гонтов и Слизеринов обретет величие и славу. Я уверен, что ты сделаешь для их процветания все самое необходимое!

— Я постараюсь, папа! — пообещал ему и себе Гарри.

— Для этого ты должен многому учиться, сын.

Сын. Такое незнакомое до сегодняшнего дня слово. Им очень повезло. И Гарри, и ему самому. Гарри не будет расти в приюте, а у него теперь есть наследник и бояться за продолжение Рода уже не надо. Теперь самое главное — сделать из мальчика настоящего Слизерина!

Спать они легли довольно поздно, накормленные до отвала эльфийкой Тилки. Назначив себе и отцу в пользование эльфа, Гарри лег спать, решив подумать о своем будущем завтра. Сегодня Томас Марволо Реддл, Темный Лорд и Волдеморт в одном лице исчез с лица земли.

Где-то на самом краю мозга мелькнула мысль, что Пророчество можно считать полностью выполненным.

Проснувшись на следующий день, Гарри сначала даже не понял, где находится. Воспоминания о вчерашнем дне нахлынули с неимоверной быстротой: поход в Гринготс, ритуал усыновления, принятие титула лорда Слизерина. Все было слишком нереально и неправдоподобно.

— Гарри, ты уже проснулся? — в комнату заглянул Морфин и, увидев, что сын сидит на краешке кровати, подошел к нему. — Нам с тобой предстоит много дел сегодня. Первым делом, пойдем в магазин одежды и купим то, что положено носить лорду Слизерину.

— И тебе тоже! Ты ведь мой отец!

— Да, придется и мне теперь соответствовать, — смутился Морфин, который никогда в своей жизни не мог позволить себе лишнюю мантию, а если и покупалось что-то, вряд ли это можно было назвать подходящей одеждой чистокровного волшебника древнего Рода, носившего титул лорда. — Потом зайдем в магазин игрушек и детских книжек. Ты буквы какие-нибудь знаешь?

— Хм... знаю, — опустил глаза Гарри, потом посмотрел на отца и застенчиво улыбнулся. — Я нормально читаю, как взрослый.

— Ого! В шесть лет и уже свободно читаешь?! — удивился Морфин. — Однако, ты силен, сын!

— Пап, я же должен был чем-то заниматься в приюте, — сказал Гарри, пытаясь придумать причину собственной гениальности в таком раннем возрасте. — Со мной никто не хотел дружить, и я попросил воспитательницу научить меня читать. Она очень хорошая. Если бы я помнил, как называется приют... Мисс Шандерс наверняка будет волноваться.

— Мисс Шандерс? — слегка побледнев, спросил Гонт. — А ее, случайно, не Эвелина зовут?

— Откуда ты знаешь?

Гарри был удивлен. Откуда Морфин знает о ней?

— Мы с ней учились в школе. Она была из семьи обычных людей, не волшебников.

Вот сюрприз так сюрприз. Не мудрено тогда, что она единственная из всех не шарахалась от него, когда с ним происходили спонтанные выбросы магии. Интересно. Очень интересно.

— После завтрака я напишу ей письмо и отправлю с нашим вороном, — решительно сказал Морфин. — А потом мы идем в город. Читать те книги, что сейчас находятся в библиотеке Слизерина, тебе пока еще рановато, так что надо купить какие-нибудь детские сказки.

— Да, наверное, — согласился Гарри.

— Тогда пошли вниз, позавтракаем и начнем делать из тебя настоящего лорда Слизерина!

Гарри натянул на себя свою поношенную одежду, которая досталась ему еще в приюте, и спустился вниз, где уже суетились домовики, пытаясь привести Слизерин-мэнор в порядок. Стол был сервирован, и еда, которая стояла в тарелках, была отнюдь не похожа на ту, к которой Гарри привык за время своей недолгой жизни в приюте.

Когда он вошел в столовую, то даже замер на мгновение. Здесь уже все сверкало чистотой, и не было даже малейшего намека на то, что еще вчера замок спал, и в нем никто не появлялся почти пятьсот лет. Шикарная люстра под потолком в виде россыпи маленьких цветков, на которых стояли свечи. Пол из зеленого мрамора. В центре — обеденный стол примерно человек на тридцать. Все это богатство резало глаз даже взрослому Гарри Поттеру, что уж говорить о маленьком лорде Слизерине, который позавчера еще жил в приюте и подобные интерьеры по дому мог видеть только лишь во сне.

После завтрака они отправились прямиком в магазин одежды, в котором провели два часа, а потом хозяйка предложила взять каталог и заказать недостающее по почте. Она уже потирала руки, подсчитав сегодняшнюю выручку. Таких больших заказов у нее не было давно. В нынешнее нестабильное время заполучить себе таких состоятельных клиентов было весьма и весьма неплохо.

— Лорд Гонт, я рада, что вы выбрали мой магазин, — сказала она, склонившись перед ним в почтительном поклоне, а также испытывая мучительный стыд, что сразу отнеслась к этим двоим, как к простым волшебникам. Обноски, которые сейчас валялись в куче мусора, просто не вписывались в образ аристократов, какими были этот мужчина и маленький мальчик с чудесными зелеными глазами и почти что кукольным личиком. Красивый отец и такой же красивый ребенок.

Будучи магглорожденной, она даже не имела понятия, кто такие Гонты. Для нее они просто были богачами, которые сегодня оставили в магазине почти ее трехмесячную выручку.

* * *

Получив письмо с гербом и подписью лорда Морфина Гонта, Эвелина не сразу решилась к нему прикасаться. Она помнила мерзкого слизеринца, который всегда задирал свой нос и кичился своим родством с Салазаром Слизерином, считая таких, как она, грязью под своими ногами. Все семь лет ее обучения в Хогвартсе она страдала от его издевательств, и получить от этого высокомерного идиота письмо спустя столько лет было странно.

Вскоре любопытство пересилило страх и недоверие, и она сорвала печать, предварительно проверив послание на наличие проклятий.

«Уважаемая мисс Шандерс!

Пишу по просьбе своего сына, который считает вас своим другом и отзывается как о единственном дорогом ему человеке в том кошмаре, в котором он до недавнего времени проживал после смерти своей матери. Наверняка вы удивлены тем, что я написал вам письмо после всех тех гадостей, которые я вам говорил в школе, но так уж получилось, что два года вы заботились о моем сыне, о котором я узнал только несколько дней назад.

Речь идет о ребенке, которого ранее звали Томас Реддл. Вы наверняка догадались, что он — волшебник. Так получилось, что Том — сын моей сестры Меропы и ее мужа-маггла. Я не знал о нем, хотя безуспешно пытался разыскать сестру с помощью родовой магии. Не мне вам говорить, что это такое, вы ведь учились на Равенкло и прочли, наверное, все хогвартские книги за семь лет своего обучения.

Так случилось, что в тот день, когда за ним гнались старшие мальчишки, Том мысленно пожелал оказаться в безопасном для него месте. Его желание сбылось. Он случайно аппарировал к моему дому. Я довольно быстро выяснил, что Том — сын Меропы (помогло его знание парселтанга, передаваемое в нашей семье от самого Салазара Слизерина).

На следующий день мы пошли в Гринготс, и я сделал Тома своим сыном не только по магии, но и по крови. Томас Марволо Реддл мертв, теперь есть Гарольд Морфин Гонт и никто не сможет доказать обратное.

Так что с ребенком все в порядке, мисс Шандерс, но знать о том, что он жив, не должен никто посторонний. Для всех он МОЙ сын, и пусть будет так.

Вы можете написать ему, он будет рад. Также, дабы вы могли убедиться в его целости и сохранности (подозреваю, что в вашей хорошенькой головке уже промелькнул образ злого и коварного слизеринца, измывающегося над ребенком), прилагаю порт-ключ в Слизерин-мэнор. Ждем вас завтра в 12.00.

P.S. Если захотите посетить наш дом и Гарри (Тома), напишите ответ, пожалуйста.

С уважением, лорд Морфин Марволо Гонт.»

Девушка прочитала письмо несколько раз, прежде чем до нее дошло, что это никакая не шутка, и за все это длинное послание ее ни разу не обозвали грязнокровкой. Мало того, судя по всему, ТОГО Морфина она знала плохо, так как человек, написавший это письмо, обладал неплохим чувством юмора.

Эвелина сразу же решила навестить Тома. Мальчик всегда ей нравился. Ласковый, милый ребенок, которого постоянно избивали, и директор приюта ничего не делал для того, чтобы облегчить его жизнь. Том был очень умным. Слишком умным для своего возраста. Он быстро научился читать, мог считать до ста и даже складывать числа, что встречалось у детей пяти лет очень и очень редко.

Терпеливый, спокойный и покладистый малыш. Эвелина даже хотела усыновить мальчика. Она уже собиралась поговорить с директором, но не успела. Теперь ей осталось только написать заявление об уходе. Работать с человеком, подобным мистеру Притчету, и наблюдать за его издевательствами над детьми, у нее уже не было никаких сил.

Единственный, кто удерживал ее на этой работе, был Том. Теперь он живет в семье, и ей в приюте больше делать нечего. Она не нуждается в средствах так сильно, как другие девушки, у брата все-таки хватает совести не бросать их с матерью на произвол судьбы. Пусть он и выгнал их из дома после смерти отца, но все-таки деньги присылает ежемесячно.

— Лина, ты дома? — услышала она голос матери.

— Да мам, я здесь. Сейчас спущусь вниз, подожди минутку.

Девушка чувствовала себя намного лучше после того, как узнала о чудесном спасении Тома и обретении им семьи. Мальчик заслуживает счастья. Только надо сходить к ним в гости и лично убедиться в том, что у Тома все в порядке. Хотя, теперь уже не Тома, а Гарольда.

* * *

— Мисс Шандерс, прошу, — подошел к девушке красивый мужчина и протянул ей руку. — Да, позвольте представиться. Лорд Морфин Гонт, к вашим услугам.

— Гонт!?

— Да. Я все поясню за обедом. Пойдемте, я...

— Мисс Шандерс!!! — в комнату вихрем прилетел мальчишка, одетый так, что она его даже сразу и не признала. — Мисс Шандерс, как я рад вас видеть!

— Я тоже рада тебя видеть, Том... ой, прости, Гарольд, — поправилась она, заметив ухмылку лорда Морфина.

— Папа зовет меня Гарри, и вы так называйте! — широко улыбнулся мальчик, и сердце девушки защемило от тоски. Они вряд ли больше увидятся. Теперь малыш Томми птица слишком высокого полета.

— Спасибо за оказанную честь, Гарри, — она присела перед ним на корточки. — Ты стал настоящим молодым лордом, мой хороший.

— Да, мне надо много учиться. Папа сказал, что наймет мне учителей! — похвастался он. — У нас такая большая библиотека, вам понравится. Мы с папой вам покажем!

— С удовольствием, Гарри, спасибо.

— Прошу, пройдемте к столу, — пригласил Морфин.

— Да, благодарю вас, лорд Гонт.

Морфин не понимал, откуда у девушки такие манеры, но решил не спрашивать, чтобы не обидеть.

— Итак, вы провели ритуал полного усыновления, лорд Гонт, — сказала девушка.

— Да. Не удивляйтесь моей новой внешности, это все благодаря Гарри. Его магия оказалась сильнее моей, и в результате не он принял мою внешность, а я его, — он улыбнулся. — И слава Мерлину!

Девушка тактично промолчала, хотя была полностью с ним согласна.

— Папочка стал очень красивым, — решил пошутить Гарри, и заметил, как покраснела при этом мисс Шандерс. Она слегка кашлянула и сделала вид, что не слышала его последней реплики. — Гоблины очень удивились!

— Конечно, Гарри, такое очень редко бывает, — сказал Морфин.

— Да, и еще гоблин сказал, что я первый лорд Слизерин за последние несколько сотен лет! А если точнее, то с 1465 года!

— А разве не вы носите этот титул, лорд Гонт? — спросила она удивленно.

— Нет. Как уже сказал Гарри, последним лордом Слизерином был наш предок, Себастьян Гонт. После него перстень никого не признавал, считая недостойными величия предков, — сказал Гонт, насмешливо глядя на смущенную девушку.

— Ясно. Спасибо за разъяснение, лорд Гонт.

— Не за что. Тинки! Можешь приносить десерт, — сказал он появившемуся эльфу. Мисс Шандерс вздрогнула. Она за все семь лет своего обучения в Хогвартсе домовиков видела только несколько раз в гостях у своей подружки Рианны Бекстон. Разумеется, в ее семье тоже были слуги, но они — обычные люди.

— Мисс Шандерс, простите за наглость, но откуда у вас такие манеры? — не удержался все-таки Морфин и сразу почувствовал, что температура в гостиной упала на несколько градусов.

— Вы считаете, что у магглов не может быть хороших манер, лорд Гонт? — стиснув ручки стула, спросила она.

— Простите, если обидел вас, мисс Шандерс, — вздохнул мужчина. — Просто в Хогвартсе я не слишком смотрел по сторонам, и особенно...

— На мерзких грязнокровок, — синие глаза полыхнули огнем. Гарри даже на мгновение показалось, что сейчас загорится скатерть. — Я думаю, что большинство слизеринцев даже не думают о том, что у магглов тоже есть аристократические семьи, насчитывающие не одну сотню лет.

— Ваша семья из маггловских аристократов? — удивился он, а Гарри в этот момент мысленно застонал. Морфин снова за свое.

— Разумеется. Мой покойный отец — граф Барроу, а мать урожденная Равенпорт. Семьи матери и отца берут свое начало от короля Артура. Надеюсь, вам не надо говорить, кто это такой? — голос Эвелины стал холодным и злым.

— Нет, но... как вы...

— Лорд Гонт, предлагаю вам не затрагивать более моих предков. Среди них не было магов, это я знаю совершенно точно.

— Вы делали проверку?

— Разумеется, нет. Зачем?

— Ну, мало ли. Вдруг в вас течет кровь какого-то исчезнувшего Рода. Я вчера вечером прочел одну книгу, написанную Салазаром Слизерином, в ней говорилось, что у некоторых магглокровок могут быть предки-маги со стороны рожденных когда-то сквибов. Насколько я помню, СОВы вы сдали все на отлично.

— Да. Не думала, что вы запомните.

— Вы стали лучшей на курсе, — пожал плечами Морфин. — Мой отец был очень зол на то, что... ладно, не будем больше говорить о школе.

Эвелина усмехнулась. Конечно, Марволо Гонт был в ярости, что лучшей студенткой оказалась грязнокровка, а его сын был одним из последних в списке. Какая несправедливость!

Гарри тоже понял суть разговора. Он помнил, как злился Драко Малфой, когда Гермиона опередила его в их первый год в Хогвартсе. Как, впрочем, и во все последующие. Магии в его будущей жене (а он рассчитывал, что и здесь они будут вместе), всегда было предостаточно, и она была сильнее не только самого Малфоя, но и большинства чистокровных, которые так кичились своим происхождением.

Дальше разговор не клеился, и Эвелина собралась уходить.

— Мисс Шандерс, а библиотека? — спросил мальчишка.

— Гарри, может, в другой раз? — спросила она, хотя понимала, что ноги ее больше не будет в этом доме. Терпеть надменность Гонта было выше ее сил.

— Пожалуйста!

— Гарри...

— Мисс Шандерс, обещаю, что не буду надоедать вам своим присутствием, — сказал Гонт, глядя ей прямо в глаза. — Мой сын все расскажет вам сам. Был рад с вами встретиться, всего хорошего.

— Всего хорошего, лорд Гонт.

Библиотека была великолепна. Высокие стеллажи словно уходили в небо. Их бесконечные ряды, тянущиеся как влево от нее, так и вправо, создавали впечатление, что на помещение наложены чары расширения пространства. Подумать только, грязнокровка в святая святых самого Салазара Слизерина!

— Мисс Шандерс! Я могу с вами поговорить? — сказал вдруг Гарри. Эвелина всегда считала мальчика развитым не по годам. Он наверняка уже понял, что они с его отцом не в ладах.

— Конечно, Гарри.

— Садитесь в кресло, — сказал мальчик. — Я очень по вам соскучился.

— Я тоже, Томми. Очень непривычно называть тебя новым именем, — улыбнулась она, усаживая мальчика к себе на колени. — Ты сам выбрал имя или отец?

— Я сам. Оно мне всегда нравилось, — пожал плечами ребенок. — Мисс Шандерс, а почему вы мне не говорили о волшебниках?

— Хотела, чтобы ты стал взрослее.

— Вы очень хорошая, мисс Шандерс. А почему у вас нет детей?

— Это очень долгая история, и ты ничего не поймешь сейчас. Просто Бог решил не давать мне детей, такое бывает.

— Вы болели? Папа говорил гоблинам в банке, что его Мерлин наказал.

— О чем ты?

— Папа болел какой-то очень серьезной болезнью, и колдомедики сказали, что у него не будет детей. Он поэтому очень обрадовался, когда меня нашел, — говорить простыми детскими словами было нелегко, а Гарри хотел донести до мисс Шандерс тот факт, что Морфин изменился в лучшую сторону. Он понимал, что хочет и дальше дружить с этой девушкой, но если она будет постоянно ссориться с его отцом, самое большее, на что он может рассчитывать, так это на простую переписку. — Он очень страдал, пока не познакомился со мной.

Нет ничего хуже для аристократа, не имеющего близких родственников, лишиться возможности к деторождению. Она представляла всю силу ярости мужчины от бессилия что-либо сделать для того, чтобы восстановить Род и не позволить ему исчезнуть из памяти людей на веки-вечные.

— Он тебя любит.

— Да, он называет меня подарком небес, — улыбнулся мальчик.

Они говорили еще около часа. Гарри рассказал все, что с ним произошло за эти дни, когда он случайно аппарировал к дому Гонтов. Мисс Шандерс слушала его очень внимательно. Как всегда, ребенок выкладывал свои мысли так, словно перед ней не малыш, которому только-только исполнилось шесть, а вполне взрослый парень.

— Я рада, что теперь у тебя есть семья, Гарри, — сказала она. — Твой отец тебя любит, это сразу видно.

Через час они вышли в гостиную, где их ждал Морфин Гонт. Холодность между ними не исчезла, они просто кивнули друг другу на прощание и спустя несколько минут, настроив пергамент на свой дом как порт-ключ, девушка исчезла из Слизерин-мэнора, пообещав Гарри писать.

* * *

— Я отправил еще одно объявление в газету, Гермиона, — сказал Рональд. — Последнее. Мы уже три месяца это делаем, а от Гарри ни слуху, ни духу.

— Надо что-то делать!

— Что? Мы не знаем ни нового имени, ни возраста, ничего. Миона, я готов давать объявления хоть каждый день, но что, если Гарри попал в тело магглорожденного? Или маггла? Ты ведь не исключаешь такой возможности?

— Нет, в тело маггла нет, а вот в тело магглорожденного — запросто, — вздохнула она.

— Тогда нам придется ждать школы. Только в этом случае он сможет получать волшебные газеты.

— Да, ты прав, Рон. Я так волнуюсь за него, ты себе просто не представляешь.

— Я тоже за него волнуюсь, сестричка, — мальчик подошел к девочке и обнял. — Мы его обязательно разыщем. Если он будет примерно одного возраста с нами, рано или поздно поиски сработают.

* * *

«Мальчика-который-выжил разыскивают друзья. Вагон знакомства с Роном и Коростой. С нетерпением будем ждать ответ. Две трети Золотого Трио.»

Гарри прочитал объявление, и сердце его заколотилось от счастья. Друзья здесь! Здесь! Жаль, что в Хогвартс он пойдет только через шесть лет. Значит, друзья сумели найти друг друга еще раньше. Черт! Как же он по ним соскучился! Он взял пергамент и написал следующее:

«Рону и Гермионе. Рад, что вы нашлись. К сожалению, в нужный вагон попаду только через шесть лет. Сообщаю, что Волдеморта больше нет. Догадываетесь, куда я попал?! Из ужасного места сбежал, живу с дядей. Письмо пишите адресату: мое прошлое имя (полное)-имя дяди— девичья фамилия матери Волдеморта. Мальчик-который-выжил.»

Отправив в редакцию своего ворона, которого отец купил ему сегодня в честь прошедшего дня рождения, Гарри стал ждать ответ.

* * *

— Ну что там? — спросил Рон, глядя на удивленное лицо сестры.

— Я же говорила, что с везением Гарри он мог попасть куда угодно? На читай!

Гермиона протянула ему письмо и села в кресло.

— Ничего себе его забросило! — ошарашенно сказал Рон. — Это что же получается, он теперь с Морфином Гонтом живет? С алкашом и дебоширом?

— Давай напишем ему, пусть он сам все расскажет. Только пока тоже отправим в виде послания, которое только Гарри поймет.

— Развели тут шпионскую деятельность, — пробурчал добродушно мальчик, хотя в душе был очень рад, что они спустя два года все-таки сумели разыскать друга и теперь можно будет успокоиться и наслаждаться жизнью, а также учиться, учиться и еще раз учиться!

— Главное, мы нашли Гарри, а остальное не важно.

— Согласен. Но все-равно. Это просто нечто! Найти друга в теле бывшего врага.

«Привет, Мальчик-который-выжил! Надеюсь, мы попали по адресу. Рон. Гермиона.

Ответ пока присылай «Мистеру Филчу»

* * *

Письмо пришло на следующий день. Бабушка никогда в их дела не вмешивалась, поэтому не стала задавать вопросов, и отправила наверх. Послание друга было не слишком большим, но весьма познавательным, написанным аккуратным детским почерком.

«Привет, друзья!

Как же я рад, что мы с вами нашли друг друга, пусть и через два года. Писать ничего существенного не буду, лучше расскажу все при личной встрече. Как вы знаете, теперь я — Гарольд Морфин Гонт. Как я им стал, отдельная история, но самое главное вы должны знать точно: Темного Лорда нет и не будет. Томас Марволо Реддл — мертв, и это Я убил его. Убил не Авадой или чем-то еще. Томас исчез, и его место занял Гарольд.

Рон, представляю твою реакцию на то, что меня забросило в моего врага, но так оно и было. Том сам уступил мне свое тело. Мне нужно было куда-то спуститься, так что махнулись, не глядя.

Как я уже говорил, историю с подробностями расскажу потом, но главное — я сбежал из приюта и нашел Морфина, который к тому времени уже знал, что собственных детей у него не будет после драконьей оспы, и я стал для него самым настоящим подарком небес. Род Гонтов и Слизеринов не исчезнет. Перстень предка принял меня, и уже ровно семь дней я — лорд Слизерин. Лордом Гонтом я стану только после смерти отца, которая, я надеюсь, наступит не скоро. Непривычно называть кого-то отцом, скажу я вам, хотя и приятно.

Мы провели у гоблинов ритуал полного усыновления, думаю, вы знаете, что это такое. Так на свет появился Гарольд Морфин Гонт, и одновременно умер сиротка Томас Марволо Реддл.

А как у вас дела? Очень хочется с вами встретиться, но даже не представляю, как нам можно поговорить по душам. Рон, Герми, я ОЧЕНЬ скучал по вам.

Очень жду встречи. Гарольд Гонт.»

— Поверить не могу, — прошептала Гермиона. — Гарри снова с нами.

— Да, я просто не могу найти слов, — дрожащим голосом сказал Рональд, прижимая сестру к себе. В синих глазах стояли слезы, а вот девочка уже ревела во весь голос.

— Эти объявления... это так... а тут его почерк... его красивая завитушка на... о Рон! — рыдала девочка, обняв брата.

— Тшш... все хорошо, не плачь. Мы снова будем вместе! — успокаивал ее Рон, хотя и у него слезы уже ручейками стекали с лица. Впервые за эти годы он позволил себе подобную роскошь. Они ревели еще около часа, чувствуя, как уходит огромное напряжение, не покидавшее их с момента переноса в эти тела. Словно тяжелый камень свалился с души.

— Давай ответ писать! — засуетилась Гермиона, как только высохли слезы.

* * *

Письмо пришло через три часа.

«Гарри, дружище!

Как мы рады тебя видеть, слышать и читать твои, как выразилась моя ныне любимая сестричка, красивые завитушки! О себе нынешних нам особо нечего рассказывать. Родители умерли. Мать после рождения Гермионы, а отец четыре года назад, мы еще совсем маленькими были. Ну, не мы, а ТЕ Гермиона и Рон. Живем с бабушкой. Она очень хорошая и в какой-то степени моя прапрапра..., так как до замужества была Пруэтт.

В тот день, когда мы вселились в эти тела, ТЕ дети умерли. В нашем времени этот род прервался с их гибелью, и наш приход сюда уже поменял кое-что. Дело в том, что после рождения сына и наследника, лорд Даркстоун (мы зовем их родителями, так сподручней), в обход семейным традициям обручил его с дочерью своего лучшего друга.

Ты там лучше сядь, а то свалишься еще в глубокий обморок (хи-хи-хи!). В общем, после совершеннолетия и окончания Хогвартса, моей женой станет Вальбурга Блэк. Только после смерти ТОГО Рональда, ее обручили с кузеном, так что теперь Ориону Блэку ищут жену в других семьях. Отец хотел отдать этому семейству еще и Миону, но бабушка стоит за сестру насмерть и Арктурусу Блэку пока еще ничего не обломилось.

С нашей семьей породниться хотелось бы многим, даже Кэрроу в прошлом году привозили свою дочку на смотрины. Мы ведь не знали о магическом контракте, так что сия чаша меня миновала вовремя (я имею ввиду, мужеподобную Кэрроу). Если выбирать между Вальбургой и ей, я лучше выберу первую, так как она и характером лучше (да-да-да!), и мордашка у нее посимпатичнее.

Передаю письмо Гермионе, дальше будет писать она, до встречи!

Привет, Гарри! Как же я рада, что мы нашли тебя. Нам с Роном было проще, мы были вдвоем, а у тебя в твоем приюте жизнь вряд ли была нормальной. Твое переселение в тело маленького Томаса Реддла и в самом деле довольно неожиданный поворот в истории. Я рада, что ты сумел найти Морфина, и он стал твоим отцом. Не думаю, что он может тебя обидеть.

Ты для него и в самом деле подарок небес. Впрочем, для нашей бабушки, пусть и родной не по духу, а по крови, мы тоже стали спасением. Наш приход в это время спас три Рода от вымирания. И не три, а больше, если считать многочисленные семьи, исчезнувшие с лица земли во время первой и второй войны с Волдемортом.

Я буду очень рада вновь стать твоим другом, Гарри. Так как Рон уже все рассказал о нас, мне добавить нечего.

Твои друзья, Гермиона и Рональд Даркстоуны!»

Гарри улыбнулся. Они снова вместе, а это самое главное.

Гарри сидел в кресле и думал, как бы вытянуть Морфина в город, чтобы пересечься с друзьями и начать нормально общаться, а не переписываться тайком, чтобы никто не видел. Делать это было с каждым днем сложнее, так как отец почти никуда не ходил, и практически целыми днями находился в мэноре, либо читая книги, либо занимаясь с ним «Историей магии». Это был единственный предмет, на который они не стали нанимать преподавателя, так как для Морфина в свое время он был одним из самых любимых и знал его отец очень даже неплохо.

Сравнивая пока еще легкие истории отца с профессором Бинсом, Гарри понимал, что из первого учитель получился бы не просто отличный, а замечательный. Сам Гарри тоже любил читать, но дни все проходили и проходили, а они с друзьями только и делали, что переписывались. Встретиться пока не получалось. Морфин Гонт был изгоем среди аристократов, как и три поколения Гонтов до этого.

«Надо срочно придумать план, как нам встретиться, Гарри», — писала Гермиона. «Через месяц состоится официальная помолвка между Роном и Вальбургой, но пригласить на нее вашу семью мы не можем. Мы с Роном можем упросить бабулю пойти в город, но сумеешь ли ты сделать то же самое со своим отцом?»

За те три недели, пока он переписывался с друзьями, они узнали друг о друге почти все. Друзья поведали ему свою историю попадания в тела брата и сестры Даркстоунов, а он, в свою очередь, поведал о разговоре с маленьким Томасом Реддлом и своей нелегкой жизни волшебника в маггловском приюте.

Придумать подходящую причину для Гарри все никак не получалось и выручил его, как ни странно, сам Морфин.

— Гарри, мне нужно пойти в город, — сказал он, озабоченно вертя в руках свою палочку. — Ты не хочешь пойти со мной?

— Конечно! Пап, я хочу пойти в кафе-мороженое, пожалуйста! — сделав просящее лицо, сказал Гарри, мысленно ликуя от такого шанса встретиться с другом и любимой.

— Хорошо. Мы сходим сначала в Гринготс, а потом в магазин, где продают волшебные палочки, — Морфин вновь покрутил в руках свою, уже знакомую Гарри палочку, а потом взмахнул и произнес: — Люмос!

К удивлению Гарри, палочка и не думала слушаться. Наоборот, в воздухе будто пронесся вихрь, разрушая все, что было в комнате.

— Чертовщина, какая-то! — пробурчал Морфин и, заметив испуганный взгляд сына, спрятал палочку подальше, успокаивающе погладив Гарри по голове. — Извини, сынок! Тинки!

— Хозяин звать Тинки! — появившаяся эльфийка с ужасом осмотрела разрушенную комнату.

— Тинки, надо тут все прибрать, — сказал Гонт. — А ты иди в свою комнату и переоденься.

— Да! Я бегу!

Как только он попал в свою комнату, сразу же начал писать письмо друзьям, надеясь на то, что они смогут найти сегодня время на поход в кафе.

«Встречаемся сегодня в 15.00 в кафе Лоренсо. Гарри.»

* * *

Эвелина была зла. На себя, на Морфина, на всех. Она понимала, что с Гарри теперь вряд ли увидится, если лорд Гонт вдруг решит скрыть от всех своего сына до его поступления в Хогвартс. Девушка здорово привязалась к мальчику за два года своей работы в приюте.

В этот момент уже знакомый ей ворон принес очередное письмо от Гарри, в котором тот рассказывал о своих занятиях с преподавателями, о своих впечатлениях, о новой жизни, но основное место в них всегда занимал отец. Мальчик привязался к некогда грубому, мрачному и в какой-то степени жесткому человеку. Мисс Шандерс была полностью согласна с мнением ребенка, что характер этого волшебника изменился только с приходом сына в его жизнь.

Иногда, по мнению Гарри, в Морфине просыпался ТОТ Гонт, которого она знала по колледжу.

«Иногда я вижу, как ему плохо, но на меня отец даже в таком состоянии всегда смотрит с улыбкой. Впрочем, за эти недели я уже понял, что она ненастоящая, и он просто боится меня напугать»

Смены настроения в этом человеке Эвелине не нравились. Они ведь жили вдвоем, мало ли что может произойти. Девушка просто боялась за мальчика, хотя понимала, что ведет себя глупо и вряд ли Морфин настолько выжил из ума, чтобы сделать что-нибудь плохое своему единственному сыну и наследнику.

— Милая, ты что грустишь? — спросила леди Барроу, заметив грусть в глазах дочери. — Это все из-за того мальчика? Гарри? С ним все в порядке?

— Да. Просто отец у него не сахар, характер еще хуже, чем у Реджинальда, — Эвелина усмехнулась, вспомнив своего сводного брата. — Ты не представляешь себе, что это за человек.

— Если он хоть немного похож на Реджи, то я мальчику не завидую, — вздрогнула мать, вспомнив своего пасынка. — Я вообще удивляюсь, как он решился усыновить полукровку, если так сильно ненавидел магглов.

— Я же тебе говорила, что своих детей у него нет, и уже никогда не будет, а в Гарри течет кровь Гонтов, пусть даже смешанная с обычной маггловской. Тем более, перстень самого Слизерина признал ребенка, — девушка улыбнулась. — Этот сноб, должно быть, в гробу переворачивается от мысли, что его титул достался полукровке.

— Твой брат ничем не хуже, — усмехнулась женщина. — Вспомни, какой скандал разгорелся, когда Мелинда сбежала из дома с этим нищим и наотрез отказалась возвращаться в Англию, наплевав на наследство. Реджинальд до сих пор не пришел в себя, и за младшей дочерью теперь установлен круглосуточный надзор.

— Сочувствую бедной девочке.

— Я ей сочувствую еще больше, — леди Барроу посмотрела за окно, наблюдая за бушевавшей там грозой. — Вчера я обедала с леди Карсингтон. Она мне по секрету сообщила, что ее братец уже попросил у Реджи руки Летти, так что следующим летом девочка станет маркизой Гроусток.

— Но он же на двадцать лет ее старше! — возмутилась Эвелина.

— А это вообще кого-нибудь волнует? — с горечью спросила у дочери леди Барроу. — Если бы ты не оказалась волшебницей, думаю и тебя бы не минула такая же участь после смерти отца. Только тот факт, что твои дети ВСЕ будут волшебниками, остановил его от заключения помолвки с аристократом нашего круга.

— Думаю, он даже рад, что после несчастного случая и потери нашего с Лукасом ребенка, я потеряла способность иметь детей, — сказала Эвелина, глотая слезы. — Как же Реджинальд был доволен этим!

— Успокойся, моя дорогая.

— Знаешь, я все больше склоняюсь к мысли, что нам надо уехать из Англии к твоей сестре Шарлотте.

— Это дело стоит обдумать, моя дорогая, — улыбнулась женщина. — Я обязательно напишу твоей тете, и как только подвернется случай, переберемся в Бостон, подальше от Реджи и всего остального, что хотелось бы забыть как можно быстрее.

Эвелина улыбнулась. Мама, как всегда, права. Надо подготовить пути отхода. Зависеть от брата ей уже давно не хотелось.

* * *

— И как ты предлагаешь с ним начать общаться, Гермиона? — спросил Рон, глядя на сестру. — Ты просто не представляешь, как теперь трудно познакомиться с ним заново в свете открывшихся событий!

— Представляю, Рон, — возразила она, с усмешкой наблюдая за его попытками сочинить другу очередное послание. — Лорд Слизерин совсем не одно и то же, что какой-то там Томас Реддл. К тому же, Морфин запросто может скрыть ото всех появление сына до его приезда в Хогвартс.

— Посмотрим, что Гарри напишет по этому поводу. Может быть, он сможет подать дельную идею, — вздохнул Рон, откладывая в сторону перо. — Не понимаю, что еще можно сделать. Бабушка и так подозрительно косится на нас, наблюдая за очередным незнакомым ей вороном.

— Ты главное не забудь, что скоро у тебя состоится официальная помолвка с Вальбургой, — сказала она ему.

— Не напоминай, пожалуйста, — поморщился он. Его просто трясло перед предстоящим торжеством. Он знал, что от свадьбы с девочкой ему не отвертеться, но официальная помолвка перед кучей народу нагоняла на него страх. Мистер Блэк доволен, как слон, что его дочь станет леди Даркстоун. Не просто какой-то миссис, а именно Леди.

— Ворон Гарри, смотри! — Гермиона сняла пергамент и дала птице угощение, попросив подождать ответ.

Прочтя послание, она улыбнулась.

— Сегодня в три Гарри будет нас ждать в кафе-мороженое. Пойдем, поговорим с бабушкой, а потом напишем ответ, — Гермиона повернулась к брату.

— Отлично. Хороший повод для знакомства двум семействам!

* * *

— О! Лорд Гонт, какими судьбами?! — спросил поверенный Рода Гонтов, глядя на мужчину.

— Скажите, Рагнок, ритуал введения Гарри в мой род как моего сына мог повлиять на мою магическую силу?

— Я так понимаю, ваша волшебная палочка перестала вас, все-таки, слушаться? — прищурился гоблин.

— Вы правы. Несколько дней происходили просто сбои, а вчера и сегодня я даже обычный люмос не смог наколдовать, — смутился Морфин. — Устроил в комнате самый настоящий погром.

— Не вижу ничего странного. Я уже говорил вам, лорд Гонт, что ваш сын — очень сильный волшебник. Во время ритуала он просто поделился с вами своей силой. У вас другие цвета ауры, поэтому ваша палочка и дает сбои.

— Разве такое бывает?

— Очень редко, — гоблин посмотрел на ошарашенного ребенка. — Лорд Слизерин, вы в самом деле очень сильный волшебник. Впрочем, дело не только в вашем магическом стержне, лорд Гонт. Я уже собирался отправлять вам сову, очень хорошо, что вы к нам зашли именно сегодня.

— Случилось что-то еще, о чем мне неизвестно, — с иронией в голосе спросил Морфин.

— Гарри, скажи, пожалуйста, о чем ты думал во время ритуала? — поинтересовался Рагнок у мальчика.

— Хм... ну, я был рад, что у меня появится отец, — смутился мальчик. Его щеки окрасились румянцем, и он виновато посмотрел на отца. — Пап, ну, я вообще подумал тогда о мисс Шандерс.

— О мисс Шандерс?

— Да. Я вспоминал ее и мое самое большое желание в то время, пока я жил в приюте, — он повернулся к гоблину. — Мисс Шандерс — воспитательница. Она одна относилась ко мне хорошо, и я иногда думал, что было бы очень хорошо иметь такую маму.

Он замолчал, опустив глаза вниз. Гарри и сам не понимал, почему вспомнил тогда об этой девушке, но что было, то было.

— И что это значит, Рагнок? — спросил Морфин, глядя на поникшего ребенка.

— Видите ли, когда мы с вами проводили обряд вхождения Гарри в род Гонтов, как вашего сына, магии одного родителя было недостаточно. Ведь у всех детей есть и мать и отец. В общем, мисс Шандерс теперь — мать Гарри.

— Не понял? — нахмурил брови Гонт. — Вы хотите сказать, что во время ритуала магия выбрала на роль матери Гарри мисс Шандерс?

— Да, и тем самым она исполнила его желание.

— Но это ни в какие ворота не лезет! — разъярился Морфин. — Как такое могло случиться!

— Не знаю, но для меня самого это стало большой неожиданностью, — сказал гоблин, нахмурившись. — Я встречал такое всего один раз, примерно сто пятьдесят лет назад, когда только начал работать в банке.

— И что теперь делать?

— Ничего. Вы теперь на ней женаты, и она носит не только вашу фамилию, но и ваш титул, — в голосе гоблина послышались злорадные нотки.

Гарри, который до этого сидел, опустив глаза в пол, вскинул голову и уставился прямо на Рагнока.

— Папа женат на мисс Шандерс!?

— Да. Лорд Гонт, с вами все в порядке? — полюбопытствовал гоблин.

— Это вы у меня спрашиваете?! У меня?! Я только что узнал, что женат неизвестно на ком, и вы еще интересуетесь, все ли со мной в порядке!?

Гарри вдруг подумал, что злость отца какая-то... ненастоящая. Он был удивлен, ошарашен, но не зол.

— Пап, но ты же знаешь мисс Шандерс! — возразил Гарри. — Пап, ну я же тебе говорил, что она хорошая! Она добрая, умная. И еще она красивая!

Гоблин усмехнулся. Ребенок, судя по всему, с последним высказыванием попал в точку. Лорд Гонт отчаянно покраснел.

— Пап, ну ты сам подумай, — продолжал несносный ребенок, — как нам будет хорошо, если у меня появится мама!

— Тебе будет хорошо, сын, — вздохнул Морфин, к этому времени почти полностью успокоившись. — Рагнок, брак разорвать можно?

— Нет. В данном случае это магический брак, заключенный по древнему ритуалу. Сейчас по таким женятся единицы, потому что развестись вы уже не сможете.

— Представляю, как обрадуется эта девушка, — пробурчал Морфин. — Знаете ли, в Хогвартсе мы с ней не слишком ладили.

— Сожалею, но вы с ней теперь связаны до конца жизни, — в голосе гоблина впервые за время разговора они услышали извиняющиеся нотки.

— Ладно. Теперь надо еще Олливандера посетить, — встал из-за стола Морфин и протянул руку Гарри. — Пошли, сынок. Рагнок, спасибо за разъяснения.

— Не за что. Удачи!

Лорд Гонт кивнул и вскоре они уже были на улице, свернув в сторону магазина с волшебными палочками.

* * *

Последующий поход в магазин волшебных палочек прошел для Гарри как в тумане. Он все еще не мог прийти в себя от новости, что мисс Шандерс стала леди Гонт и самое главное, его матерью. Хотя Морфин вон вообще ходит, как пришибленный. Олливандер вышел к ним спустя минуту после того, как они открыли дверь.

— Здравствуйте, мистер Оливандер! — поздоровался с мастером отец. — Я — Морфин Гонт.

— О! Лорд... — брови Оливандера взлетели вверх. — Вы изменились с момента нашей последней встречи.

Мастер помнил, что год назад этот молодой волшебник уже посещал его магазин.

— Да, я в курсе. Я бы хотел поменять палочку, моя уже несколько дней не работает, — сказал Морфин, протягивая мастеру одну из его самых обычных работ: виноградная лоза с волосом единорога, 11 дюймов. Ничего сверхъестественного.

— Хм... а что случилось?

— Не знаю. Сначала просто заклинания через раз получались, а сегодня простой Люмос разгромил всю комнату.

— О! Но что послужило причиной?! Я так понимаю, вы прошли через ритуал усыновления? — догадался мастер, кивнув в сторону Гарри.

— Да. Это мой сын, просто... кхм... с его матерью мы поженились тоже только на днях. Я не знал о его существовании.

— Понятно. Вводили в Род, и в итоге мальчик оказался сильнее вас.

— Вы правы, мистер Оливандер, — кивнул Морфин, улыбнувшись. — Гарри будет очень сильным волшебником.

— И когда я могу ждать вас в своем магазине, мистер Гонт? — спросил мастер у ребенка.

— Папа говорит, через шесть лет. Я родился в сентябре, год надо пропускать.

Гарри знал, что Волдеморт родился на рождество, а вот его дата рождения в этом теле странным образом переместилась на начало сентября.

— Ясно. Что же, лорд Гонт, приступим.

Палочку они нашли с восьмой попытки.

— Бук, жила дракона, девять дюймов, — сказал мастер, с улыбкой глядя на Морфина. — Удобная и гибкая. Рад был вам помочь, лорд Гонт.

— Спасибо, мистер Оливандер. Гарри, а теперь кафе-мороженое.

Предстоящая встреча с друзьями вытеснила мысли о мисс Шандерс и ее браке с Морфином. Войдя в кафе, он почти сразу наткнулся на внимательный взгляд карих глаз. Девочка, примерно лет пяти, смотрела на него в упор, не замечая сидевшую рядом с ней бабушку.

Гарри улыбнулся и кивнул. Глаза девочки заблестели, но она сдержалась и лишь незаметно кивнула ему в ответ.

— Я смотрю, ты уже на симпатичных девочек стал засматриваться, сын, — улыбнулся Морфин.

— Пап!

— Что пап? Как еще можно объяснить твое поведение?

Мальчик покраснел, как рак. Они сели за свободный столик как раз рядом с единственными посетителями в лице явно аристократического чистокровного семейства. Пожилая леди, услышав их перепалку, рассмеялась.

— Полностью с вами согласна, молодой человек, — сказала она. — Гермиона, тебя это тоже касается.

— Простите! — одновременно воскликнули Гермиона и Гарри, заставив взрослых и Рона рассмеяться.

Морфин встал из-за стола и подошел к ним, чтобы познакомиться.

— Позвольте представиться. Лорд Морфин Марволо Гонт к вашим услугам, — он склонился над протянутой рукой леди Даркстоун, поэтому не видел, каким удивленным на мгновение стало ее лицо. — Мой сын — Гарольд Морфин Гонт, лорд Слизерин.

Женщина, едва сдерживаясь, чтобы не открыть в удивлении рот, любезно улыбнулась в ответ и сказала:

— Леди Элеонора Даркстоун. Мои внуки, лорд Рональд Даймон Даркстоун и мисс Гермиона Лукреция Даркстоун.

— Очень приятно познакомиться, леди Даркстоун, — Морфин смотрел на детей с улыбкой. — Я приношу вам свои запоздалые соболезнования по поводу смерти вашего сына, леди Даркстоун.

— Благодарю, лорд Гонт. В ответ примите мои, по поводу кончины вашего батюшки.

— Благодарю.

Морфин посмотрел на сына и заметил, что тот вновь обратил свой взгляд на девочку, которая так же внимательно смотрела в ответ. Странно. В глазах обоих детей была... нежность, и будь они постарше, он бы смело мог добавить, что и любовь. И Гарри и Гермиона Даркстоун смотрели друг на друга, словно давно не виделись, словно после их последней встречи прошло несколько лет и вот теперь они наконец-то встретились. Леди Даркстоун тоже не пропустила эту сцену, и было видно, что она озадачена не меньше его. У Морфина от увиденной картинки даже мурашки пробежали по коже. Что вообще происходит?

* * *

Гермиона понимала, что ведет себя странно. Все то время, пока они сидели рядом и поглощали мороженое, она то и дело смотрела на друга, замечая его ответный взгляд, такой знакомый и такой... любимый. Мерлин! Как же она по нему скучала! Волновалась за него, ждала их встречи. Рон тоже скучал, но для брата это было скорее ожидание вновь найти себе друга, с которым можно было поговорить о каких-то особых мужских делах или поиграть в шахматы, а для нее это было, словно вновь встретить свою утерянную вторую половинку.

Они с Гарри всегда думали одинаково, мыслили об одном и том же. В горле стоял комок. Девочка вспомнила их поход за крестражами, о бегстве Уизли и тех ночах, которые они проводили после того незабываемого танца в палатке.

«Начало ретроспективы.

Открывать глаза не хотелось. Она чувствовала лежавшего рядом с ней парня и даже не представляла, КАК ей теперь смотреть ему в глаза. Вчерашний танец, ее бегство, его нежные объятия, которые буквально сводили с ума. Мерлин! Когда она стояла у окна и смотрела на улицу, неожиданное прикосновение мужских рук буквально выбило ее из колеи. Гарри для нее к тому времени перестал быть просто парнем.

Гермиона любила его. Не Рона, к которому когда-то ревновала Лаванду Браун, а именно его. Гарри Поттера. Она даже не думала, что может заинтересовать его, как девушка. Красавицей мисс Грейнджер никогда себя не считала, поэтому страдала по любимому молча, и старалась ничем не выдать своих чувств, что сейчас, в непосредственной близости к его телу сделать было просто невозможно.

— Герми! Я... — крепкое мужское тело прижалось к спине, а лицо зарылось в ее волосы. Не почувствовать его возбуждение она не могла и осознание того, что она для него желанна, заставило девушку повернуться к нему лицом и позволить себя поцеловать.

Далее все происходило как в тумане. Она помнила его губы, его руки, ласкающие грудь, короткую вспышку мимолетной боли и наслаждение, волнами омывающее тело.

— Я знаю, что ты уже проснулась, Герми, — прошептал он, прижав ее к себе еще ближе.

— Гарри, я... — она открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

— Надеюсь, ты не собираешься мне говорить, что все было ошибкой, — его бровь поднялась вверх.

— Нет, для меня нет никакой ошибки, Гарри, — решительно ответила она. — Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, Герми. Давно, — признался он. Рука поднялась вверх, и пальцы ласково погладили ее по щеке. — Я даже не думал, что ты сможешь ответить мне взаимностью.

— Почему?

— Не знаю. Просто я всегда думал, что тебе нравится Рон, — смутился он.

— До четвертого курса так и было, — не стала хитрить она, — но потом я поняла, что детская влюбленность к нашему рыжему другу прошла, и взамен пришло кое-что другое. Более взрослое. И не к нему, а к тебе.

Конец ретроспективы.»

Они еще долго говорили о будущем, которое на тот момент было слишком туманным и безрадостным, но главное, она знала, что ее любовь к Гарри взаимна.

Те сумасшедшие дни, когда они ночи напролет занимались безудержным, сумасшедшим сексом, тут же промелькнули в ее голове и загляни кто сейчас в голову малышке Гермионе, он бы точно подумал, что у него поехала крыша. Они сидели друг напротив друга и почти не обращали ни на кого внимания. С бабушкой придется объясняться, но это будет потом.

* * *

— И что это было, Гермиона? — спросил раздраженно Рон, когда они пришли домой и поднялись в ее комнату. — Вы с Гарри сошли с ума?

— Нет. Просто я соскучилась, — Гермионе впервые за два года не хотелось продолжать разговор с братом.

— Я тоже, но ваши взгляды... — мальчишка повернулся к ней и вопросительно поднял бровь.

— Не надо тут строить из себя профессора Снейпа, Рональд, — пробурчала девочка. — Я просто соскучилась, вот и все.

— Да что ты говоришь? Думаешь, я слепой? Вы же просто не могли оторваться друг от друга! — вышел из себя Рональд, нарезая по комнате круги. — Не будь вы малолетними детьми, можно было бы подумать, что вы....

Он резко замолчал и уставился на сестру так, словно у той выросли рога. Она не отвела взгляд и тихо спросила:

— Что можно было бы подумать, Рон?

— Вы с ним... у вас с ним было что-то, когда я ушел, да?

— Я его люблю. Люблю не как брата или друга, а как мужчину, — девочка смотрела на брата, поражаясь его спокойствию. Раньше он бы точно уже орал на весь дом. — После твоего ухода мы три недели продолжали жить как раньше, а потом... потом случилось то, что заставило нас раскрыть свои чувства друг другу.

— Что ж, я рад за вас, — сказал он и нахмурился, когда услышал ее смех. — Я сказал что-то смешное?

— Рон, вот теперь я точно знаю, что от Рона Уизли у тебя уже почти ничего не осталось, — сказала она.

— Это ты о том, что будь я сейчас ТЕМ рыжим парнем, то уже сейчас орал бы не хуже бешенного гиппогрифа? — со смешком поинтересовался он. — По-моему, Гермиона, мы уже выяснили, что к тебе я чувствую только братскую любовь, а если вы с Гарри будете и здесь вместе, я буду рад за вас. Честно.

— Хм... здесь мне придется за него бороться еще больше, чем раньше, — пробурчала она. — Лорд Слизерин — это не то же самое, что лорд Поттер. Пусть даже последний по совместительству еще и Мальчик-который-выжил и победитель Тремудрого турнира.

Они оба рассмеялись. Гермиона была рада, что брат так спокойно отреагировал на их чувства с Гарри. Теперь им троим надо снова стать друзьями и сегодняшняя встреча в кафе лишь первый шаг.

* * *

«Мисс Шандерс!

Нам нужно встретиться, и как можно быстрее. Желательно на вашей территории.

Лорд Морфин Марволо Гонт.»

Девушка не понимала, зачем этому снобу хочется с ней встретиться, но отказываться от разговора не собиралась. Если дело касается Гарри, она готова была пересилить свою неприязнь к этому мужчине и выслушать все, что он захочет ей сказать. Эвелина только надеялась на его терпимость по отношению к матери во время встречи.

«Лорд Гонт!

Я согласна встретиться, если дело касается Гарри. Завтра в 12.00. Порт-ключ прилагается. И огромная просьба обойтись за время обеда без оскорблений.

Мисс Эвелина Шандерс.»

* * *

— Вы уверены, что это был тот самый Морфин, которого мы знали по школе? — спросил леди Даркстоун Арктурус Блэк. — Я очень хорошо помню низкорослого парня, не слишком красивого и с обычными голубыми глазами.

— Я тоже была знакома с Морфином Гонтом, мой дорогой Арктурус, но вчера в кафе был совсем другой человек. Родовой перстень этого Рода я помню очень хорошо, так как училась в свое время с покойным Марволо Гонтом. Его отец умер еще тогда, когда мы учились на пятом курсе, и после каникул Марволо уже приехал как лорд Гонт.

— Тогда что с ним случилось?

— Не знаю. Впрочем, одна мысль у меня есть. Я уже изучила семейное древо Гонтов, — призналась пожилая леди, усмехнувшись. — Мальчик — сын Морфина Гонта и некой Эвелины Шандерс.

— Шандерс?! — воскликнул тут же лорд Кэрроу. — Вы уверены?

— Абсолютно. Она вам знакома?

— Не просто знакома, она училась на одном курсе с Морфином, но только на Рейвенкло.

— Магглорожденная или полукровка? — сверкнула глазами леди Даркстоун.

— Магглорожденная, — ответил за друга Блэк, все еще не в силах поверить услышанному. Подумать только, Гонт женился на грязнокровке. Марволо Гонт и Салазар Слизерин наверняка сейчас в гробах переворачиваются. — Не ожидал от него такого.

— Но это еще не все, — леди Даркстоун осмотрела всех присутствующих и добавила: — Его сын принял титул лорда Слизерина.

В гостиной установилась полная тишина. Блэки и Кэрроу, которые присутствовали на ужине, в буквальном смысле слова впали в ступор. Ни для кого в волшебном мире не было секретом, что фамильный перстень Салазара Слизерина уже почти пятьсот лет пылится в Гринготсе, не признавая своим хозяином ни одного чистокровного Гонта.

— Вы хотите сказать, что спустя пятьсот лет перстень признал лордом Слизерином какого-то полукровку? — спросил Кэрроу, брезгливо морщась.

— К вашему сведению, лорд Кэрроу, брак между двумя волшебниками считается чистокровным, и дети, рожденные в таком браке — тоже, — леди Даркстоун в очередной раз поразилась снобизму и глупости этого мужчины. — То, что мать — магглорожденная, не имеет значения.

— Но как?! Как такое произошло? Они же в школе терпеть друг друга не могли!

— Не знаю. Предполагаю, что Морфин знать не знал о ребенке до недавнего времени. Его измененную внешность можно объяснить лишь тем, что ему пришлось вводить мальчика в Род кровным ритуалом, и Гарольд оказался сильнее его. Я помню, как покойный лорд Гавенпорт вводил в Род своего незаконнорожденного внука, о котором он узнал лишь после смерти сына и результат оказался таким же. Как вы знаете, этот род вновь вернул свое былое величие, и сейчас настала очередь Гонтов и Слизеринов.

— Значит, мальчишка силен? — спросил Арктурус Блэк, слегка нахмурившись.

— Полагаю, что да. Ребенок рожден с кровью чистокровного волшебника и магглорожденной, так что можно сказать — он обновил род Гонтов. Гарольд — очень красивый мальчик, к тому же, у него зеленые глаза Слизеринов, а это что-то да значит.

Каждый из присутствующих обдумывал услышанное, и если Блэки и леди Даркстоун не слишком удивились тому, что Гонт решил влить в Род свежие силы, то Кэрроу были просто в шоке.

— Полагаю, с нашей стороны будет не слишком вежливо обделить вниманием такую семью, леди Даркстоун, — с хищной улыбкой на губах сказала Ирма Блэк. — Предлагаю выслать приглашение на помолвку лорду и леди Гонт, а также маленькому лорду Слизерину.

— Полностью с вами согласна, моя дорогая, — кивнула в ответ пожилая леди. Она все еще помнила их поход в кафе и явный интерес между маленьким лордом и ее внучкой Гермионой. У пожилой женщины сложилось впечатление, что все происходящее там — начало чего-то большего. Эти изумрудные глаза с длинными ресницами сведут с ума не одну девочку в будущем. Стоило только посмотреть на Гонта и станет сразу ясно, что в будущем не только титул будет привлекать к этому пока еще ребенку многочисленных невест.

— Мальчишка сможет возвысить в будущем не только род Слизеринов, но и Гонтов, — сказал задумчиво Арктурус Блэк. — Жаль, что Лукреция для него уже взрослая, да и обручена с Пруэттом.

Леди Элеонора едва сдерживала смех. Не успело семейство Гонтов вернуться в аристократические круги чистокровных волшебников, как их тут же начинают примерять на себя, словно мальчишка вообще не имеет никакого права голоса. Женщина сомневалась, что Морфин Гонт станет так быстро заключать с кем-либо помолвку, а явный интерес со стороны мальчишки к малышке Герми, станет для их семьи козырной картой.

— А теперь рассказывайте, что такого срочного случилось, если вы решили не только написать, но и прийти в мой дом, лорд Гонт, — спросила Эвелина, указав мужчине на противоположное от себя кресло. — Надеюсь, с мальчиком все в порядке?

— Да, с Гарри все хорошо, — тяжело вздохнул Морфин, не представляя, как начать разговор. Реакция девушки на то, что она стала леди Гонт, вряд ли будет радостной, если исходить из результата их последней встречи. — Я пришел абсолютно по другому поводу, хотя мой сын косвенно причастен ко всему, о чем я сейчас вам расскажу. Мисс Шандерс, вы что-нибудь читали о древнем свадебном ритуале, отмененном к обязательному использованию в шестнадцатом веке?

— Хм... Читала. Брак, заключенный таким образом, нельзя расторгнуть, так как это приводит в лучшем случае к потере магических сил, а в худшем — к смерти обоих супругов. При чем здесь Гарри? — с недоумением нахмурилась девушка.

— Отлично, значит, опустим предысторию, — кивнул Морфин, нервно барабаня пальцами по подлокотникам кресла. — Вы уже в курсе, что во время ритуала Гарри сумел подправить мою внешность, но вчера обнаружилось еще кое-что. Моя палочка вышла из строя, так как после ритуала кроме внешности, он сумел также каким-то непостижимым образом поменять уровень моей магической силы.

— Вы шутите? — поразилась девушка.

— Нет. Хотя смена мною палочки, мисс Шандерс, пусть и приятная новость, но все-таки это мелочь, по сравнению с тем, что сумел сделать этот малолетний шалопай только лишь силой своей мысли.

— Вы меня пугаете, лорд Гонт, — сказала Эвелина с явными нотками страха в голосе.

— В общем, когда он был в приюте, то мечтал, чтобы вы стали его матерью, — мисс Шандерс застыла. — Так получилось, что во время ритуала усыновления он вновь подумал об этом, и магия выполнила его желание.

— Что вы хотите этим сказать? — прошептала Эвелина, уже догадываясь об ответе.

— В общем, не буду ходить вокруг да около, — решительно сказал Морфин, глядя ей прямо в глаза. — После проведения ритуала, то есть уже три недели, вы являетесь моей женой. Леди Эвелиной Корнелией Августой Гонт.

Эвелина во все глаза уставилась на сидевшего перед ней мужчину, все еще надеясь на то, что услышанное, всего лишь глупая шутка. Морфин сидел в кресле, выпрямившись, как и положено настоящему аристократу, и только побелевшие пальцы на руках показывали всю степень его волнения. Красивое лицо было серьезным, а зеленые глаза полыхали огнем, что выдавало охватившие его злость и раздражение.

— Полагаю, что мое полное имя вы увидели на вашем семейном гобелене, — побледневшими губами спросила она. Гонт кивнул. — Следовательно, любая чистокровная семья, если захочет, тоже сможет это увидеть?

— Спешу вас огорчить, но уже увидели, — с сожалением сказал Морфин, при этом, слегка поморщившись. — Вчера в кафе, куда меня затащил Гарри, мы встретили мать ныне покойного Даймона Даркстоуна и его детей. Я представился и поддержал разговор, а сегодня утром в Слизерин-мэнор пришло письмо с официальным приглашением на помолвку между Рональдом Даркстоуном и старшей дочерью Поллукса Блэка Вальбургой.

— Полагаю, вы представили Гарри как лорда Слизерина? — догадалась Эвелина.

— Да. Думаю, что в связи с нашим новым статусом, от подобных приглашений теперь отбою не будет, — посетовал Морфин. — Я уже сто раз за этот день успел пожалеть о содеянном. Гораздо проще было бы скрыть Гарри от общества до получения письма из Хогвартса.

— Не представляю себе ситуацию более идиотскую, чем та, в которой мы с вами оказались, лорд Гонт, — Эвелине было не по себе от мысли, что мужчина, который сидит напротив, уже почти три недели является ее мужем. — Представляю переполох среди чистокровных, когда они узнали о том, КТО является вашей женой и матерью лорда Слизерина.

— Смею вас уверить, что ваше происхождение в данном случае роли не играет, для них самое главное, что перстень Салазара Слизерина вновь обрел своего хозяина.

— Бедный ребенок, — вздохнула Эвелина. — На него откроется настоящая охота. Волшебники-аристократы ничем не отличаются от аристократов маггловских в этом плане, поэтому многие будут искать пути породниться с вами.

— С нами, леди Гонт, — подчеркнуто вежливо сказал Морфин. — С этой минуты вы — моя жена и мать моего наследника. Этого уже никто никогда опровергнуть не сможет.

— Полагаю, лорд Гонт, мне следует вам сказать о своей неспособности подарить вам еще одного ребенка, — сказала Эвелина, опустив глаза.

— Не стоит сильно переживать по этому поводу. Я тоже бесплоден с некоторых пор и именно поэтому Гарри для меня — настоящий подарок.

Эвелина кивнула. Мать не присутствовала при разговоре, и девушка была рада, что сумела уговорить ее оставить их с Морфином наедине. Как она отреагирует на ее новое замужество?

— Полагаю, вы должны сообщить обо всем своей матери.

— Да, разумеется, маме нужно рассказать, но самое главное — об этой новости не должен узнать мой брат Реджинальд, — девушка вздохнула и посмотрела на Морфина с отчаянием в глазах. — Лорд Гонт, мы с матерью живем на его содержании. Как ни прискорбно, но мой отец не оставил нам после своей смерти ни пенни. Когда я вышла замуж за американского доктора, то есть за колдомедика, и мы с матерью уехали в США, Реджинальд прервал с нами все отношения. После смерти Лукаса и своего... ребенка... я... мы с матерью вновь остались практически без средств к существованию. Вернувшись в Англию, мне пришлось писать слезное письмо брату и просить его о помощи. Он выделил деньги, но после того, как я дала слово не выходить во второй раз замуж. Теперь, если он узнает о моем браке, денег больше не будет, и....

— Не волнуйтесь, леди Гонт.

— Эвелина. Зовите меня по имени, — девушка слегка покраснела.

— Хорошо, Эвелина. Так вот, о деньгах можете не волноваться, к тому же, ваша мать вполне может жить у нас. В сейфе найдется парочка артефактов, которые позволят ей...

— Нет, не надо, лорд Гонт. Это слишком большая любезность с вашей стороны. Пусть лучше Реджи не знает о моем браке с вами и продолжает слать деньги.

— Как вам будет угодно, но в любом случае, стоит поговорить с леди Барроу и рассказать ей обо всем прямо сейчас, — Морфин улыбнулся. — Гарри очень ждет вашего приезда, Эвелина. Он очень доволен подобным решением магии.

— Надеюсь, — новоявленная леди Гонт смутилась под пристальным взглядом зеленых глаз. — Я сейчас позову маму.

— Хорошо. Мы должны обговорить с вами наше вынужденное сосуществование, Эвелина. Раз уж наш с вами сын не оставил нам другого выхода.

Девушка кивнула и поторопилась наверх. Смотреть на мужчину с каждой минутой становилось все труднее и труднее. Без своей обычной язвительности и надменности, да еще с этой новой внешностью, лорд Гонт был довольно приятным человеком, и Эвелина боялась даже представить, к чему может привести их совместная жизнь под одной крышей в Слизерин-мэноре.

* * *

— Нет, ты слышал?! Они уже решают, на ком ему жениться! — кипятилась Гермиона, нарезая круги по комнате, и не замечая насмешливого взгляда брата. — Распределят роли между подходящими кандидатурами и будут наседать на лорда Гонта, пока тот не решит, кому из них отдать предпочтение! Слетятся, как стервятники!

— Герми, малышка, не злись. Если Гарри тебя любит, а, судя по его взглядам в кафе, так оно и есть, кроме Гермионы Даркстоун ему никто не будет нужен. Угомонись. Ты сейчас дыру в ковре проделаешь.

— И что мне делать? За лорда Слизерина придется побороться! — она села в кресло и тяжело вздохнула. — Ты слышал Кэрроу? Хоть и полукровка, но с учетом того, что перстень самого Салазара Слизерина удостоил его чести, наша дочь Лейси вполне достойная кандидатура на роль очередной леди Слизерин.

Последнее предложение она произнесла, тщательно копируя речь их гостя. Вышло довольно правдоподобно и Рон, не удержавшись, рассмеялся.

— Я все слышал, Гермиона. Любая чистокровная семья будет рада с ними породниться, даже несмотря на то, что мать Гарри — магглорожденная. Самое главное для них богатство и титул, а уж стать родственниками тому, у кого в распоряжении несметные богатства Слизеринов... вот что для них важнее всего.

— Лейси Кэрроу вряд ли светит стать леди Слизерин, — со злорадством сказала Гермиона. — Она хоть и чистокровка, но....

— Так, сестричка, прекрати истерику! Еще никто никого не сватает. Вдохни поглубже, и подумай о вашей предстоящей встрече на нашей с Вальбургой помолвке. Пару таких взглядов друга на друга на публике, и Морфин Гонт будет рад с нами породниться!

— Бабуля будет против насильственной помолвки! Она же сказала, что я буду сама выбирать.

— Ну так в чем проблема? Бабуля ведь в случае чего придет к тебе, к тому же, я не думаю, что заключать подобное соглашение Морфин будет в ближайшие парочку лет. К этому времени мы будем с ними дружить и подстроить помолвку к тому времени будет проще-простого. Я приложу для этого все усилия, — мальчишка самодовольно усмехнулся. — Надо только вовремя бабуле намекнуть пару раз, и дело в шляпе.

— Рональд Даркстоун, с каких это пор ты стал хитрым слизеринцем? — пораженно выдохнула девочка. — Не могу поверить, что ты способен на такое коварство!

— Миона, я же для тебя стараюсь, — возмутился он. — Ты же любишь Гарри?!

— Люблю, не важно, в каком он теле, — Гермиона закрыла глаза. — Рон, я не знаю, что со мной случится, если его обручат с кем-то, кроме меня. Я этого не переживу.

— Успокойся, все будет под контролем. Не надо сейчас думать о том, чего пока еще даже в планах нет, — мальчик сел рядом и обнял ее, как делал это не раз на протяжении последних двух лет. — Гермиона, не волнуйся. В ТОЙ жизни или в этой, но ты будешь с Гарри, я тебе обещаю. Вам только надо поговорить наедине. Ты даже можешь написать ему отдельное письмо.

— Спасибо, Рон. Ты не представляешь себе, как мне тяжело без него, — она вытерла со щеки бегущие в три ручья слезы. — За те недели, которые мы провели после твоего ухода, наша связь с ним стала еще сильнее. Я всегда знала, что с Гарри мы словно половинки одного целого. Мы всегда думали одинаково, всегда мыслили в одном направлении и ты иногда был лишним. Прости.

— Можешь мне не рассказывать, — усмехнулся он. — Даже моя рыженькая сестричка Джинни поняла на пятом курсе, что с ним ей ничего не светит. Весь Гриффиндор знал, что рано или поздно вы откроете глаза и увидите, что на самом деле происходит между вами. Фред и Джордж даже пари заключили между собой по этому поводу, только не на то, что это будет да или нет, а на то, что случится сие событие на шестом курсе или же вы с ним все-таки будете тянуть, как и его родители, до последнего.

— Не знала, что мои отношения с Гарри были предметом обсуждения на Гриффиндоре, — поразилась девочка, заливаясь краской.

— Не только на Гриффиндоре, но и на всех остальных, — сказал Рональд. — Даже этот хорек Малфой, и тот в этом участвовал. Надеюсь, что после нашего ухода из Хогвартса и погоней за этими чертовыми крестражами, их интерес к нашим персонам слегка поутих.

— Думаю, им на тот момент было не до этого. Ты же помнишь послания Невилла, там шла настоящая война, и даже не война, а борьба за выживание магглорожденных и тех чистокровных, кто их поддерживал. Лорд Кэрроу наверняка гордился бы своими потомками, если бы знал, что они уничтожали грязнокровок и магглов направо и налево во время первой и второй войны с Волдемортом.

— Кстати, Гермиона, а если бы я не вмешался в ваш с Гарри ритуал и вы переместились на четыре года назад к Рождеству 1993 года, как и планировалось, меня бы ввели потом в курс дела?

— Не знаю, скорее всего, да, — Гермиона усмехнулась. — Ты же был нашим другом, хотя иногда у меня возникало желание тебя хорошенько побить!

— Знаю, я мог быть иногда настоящим идиотом, — вздохнул Рональд. — Взять хотя бы мою истерику, когда Кубок провозгласил Гарри четвертым чемпионом. Завистливый дурак. Да и потом...

— Ладно, Рон, мы теперь в другом времени, в других телах, и благодаря нам, а точнее Гарри, не будет никакой войны. Забудь. Теперь есть Рональд и Гермиона Даркстоуны, которые в ТОЙ нашей жизни погибли два года назад, и есть Гарольд Морфин Гонт, а не Томас Марволо Реддл. Если так подумать, то это чертово пророчество можно считать исполненным. Гарри Поттер уничтожил Темного Лорда. Надеюсь, что в будущем он сумеет изменить общественное мнение по поводу таких людей, какой была я в прошлой жизни.

— Согласен. У Гарри хватит сил кардинально изменить историю. По сути, он уже это сделал. Давай напишем ему письмо, спросим, как мисс Шандерс отреагировала на известие о том, что стала леди Гонт, — Рональд рассмеялся. — Представляю реакцию бедной девушки на то, что человек, который так ненавидел ее в Хогвартсе, по воле магии стал ее мужем.

— Представляю лицо Морфина Гонта в тот момент, — поддержала его Гермиона. — Кстати, Гарри писал, что они ходили к Оливандеру, менять его отцу палочку. Теперь ты понимаешь, сколько магической силы было в Томе Реддле? Не представляю, как мог Дамблдор рассчитывать на Гарри в решающей схватке между сильнейшим темным магом столетия и обычным школьником. Для семикурсника, да даже студента первого курса аврорской школы, наш друг был силен, но вот с Волдемортом ему вряд ли удалось бы справиться.

— Не знаю, ведь пророчество было.

— Пророчества — чушь собачья, — категорично заявила девочка, вспомнив их пьянчужку-преподавательницу. — Единственное объяснение такой вере Дамблдора в Гарри я вижу только в сердцевине их палочек. Ты же помнишь, ЧТО он рассказывал о своей дуэли с этим монстром после ритуала возрождения. Он сам говорил, что ему просто повезло. Результат битвы все-равно оказался бы на стороне Волдеморта, не схвати Гарри вовремя кубок и тело Седрика Диггори.

— Теперь мы можем об этом только гадать, Гермиона, — сказал Рон, и девочке ничего не оставалось делать, как согласиться с ним. Та жизнь осталась в прошлом.

Они еще несколько минут поговорили и вскоре Рональд ушел в свою комнату, но никто из них не успел заметить, что за мгновение до этого от двери отошла леди Элеонора Даркстоун, лицо которой было больше похоже на восковую маску.

* * *

«...Рональд и Гермиона Даркстоуны, которые в ТОЙ нашей жизни погибли два года назад...»

Элеонора прорыдала в подушку почти всю ночь. Она не могла поверить, что ее внуки погибли и теперь в их телах души других детей. Женщина с ужасом слушала о том кошмаре, который им пришлось там пережить. В итоге леди Даркстоун приняла решение, что если Мерлину или каким-то другим богам было угодно поместить их в это время и в эти тела, то она не имеет никакого права их в этом винить. Решение это далось с трудом, но другого выхода пожилая женщина из сложившейся ситуации не видела.

Она поняла одно: лорд Слизерин — третий их друг, который волею судьбы попал в тело ребенка, ставшего впоследствии очередным Темным Лордом, решившимся даже на создание крестражей. О них Элеонора знала много, поэтому понимала, с КЕМ столкнулись потомки в будущем.

Странно, что девочка говорила о себе, как о магглорожденной. Ритуал, который провели дети, скорее всего принадлежит к запрещенному в пятнадцатом веке «Возвращению в прошлое». Насколько ей было известно, замещение душ происходит только в тела почивших родственников. Эти трое должны были попасть в тела своих родственников одновременно. Значит, девушка и парень, попавшие в тела Рона и Гермионы — их далекие потомки. При чем, девушка из побочной ветви либо Даркстоунов, либо Пруэттов, а если исходить из упоминания о рыжеволосой сестричке Джинни, то скорее всего первое. Рыжие волосы всегда были отличительной чертой Пруэттов, значит, внук принадлежит ее семейству, а внучка — Даркстоунам.

Элеонора решила покопаться в родословной покойного мужа и поискать что-нибудь об исчезнувшей ветви Рода. Разумеется, волшебница знала, что если проверить некоторых магглорожденных, то вполне можно найти немало представителей исчезнувших фамилий.

Говорить с детьми леди Даркстоун решилась через три дня. Не зная с чего начать разговор, она пристально рассматривала их во время завтраков, обедов и ужинов, но тем самым заставляла детей лишь дергаться. Они явно не понимали подобного отношения к себе.

— Дети, мне надо с вами поговорить, — сказала она как-то вечером, зайдя в комнату к Гермиона. Рональд, как обычно, сидел рядом с сестрой и составлял какое-то письмо.

— Да, бабушка, мы вас слушаем, — сказал внук и отложил перо в сторону.

— Я слышала ваш разговор три дня назад, — сказала она. Дети испуганно ахнули. — Стоп. Я не виню вас, и ни в коем случае не буду теперь относиться к вам по-другому. Мне просто хочется узнать всю историю и почему ты, Гермиона, в разговоре намекнула на свое маггловское происхождение.

— Потому что так оно и есть, — сказала девочка, вздохнув. Она посмотрела Элеоноре прямо в глаза, и теперь в них можно было запросто увидеть не пятилетнего ребенка, а взрослую девушку. — Я родилась в семье магглов.

— Насколько я могла понять, вы проводили ритуал по запрещенной книге Тобиаса Флинчера?

— Да. Я делала расчет на себя и на Гарри. Он сейчас лорд Слизерин.

— Я это уже поняла, но как получилось, что вы отправились в другое время?

— Это моя вина, — смущенно признался Рональд. — Я не знал, что за ритуал они проводили, и случайно наступил на руну Невидимости.

— Бестолочь! А понять, что происходит что-то такое, во что нельзя вмешиваться тебе не пришло в голову? — грозно поинтересовалась леди Элеонора. Рон смущенно потупился, глядя в пол. Его лицо приобрело бордовый оттенок, а Гермиона засмеялась. — Расчеты проводила ты, Миона?

— Я, но он был рассчитан на нас двоих с Гарри, и вернуться мы хотели на четыре года назад, — девочка села в кресло напротив женщины и скосила глаза на брата.

— Ты явно была отличницей в школе, если сумела сделать правильные расчеты, — похвалила девочку Элеонора.

— Гермиона была лучшей ученицей Хогвартса за последние сто лет, — тут же сдал сестру Рональд.

Элеонора смотрела на внучку с удивлением и гордостью.

— Даже так? Ничего удивительного, что ты сумела высчитать правильную пентаграмму. Она ведь была правильной?

— Я знаю, что расчет пентаграммы был правильным. И руны я нанесла, как положено. Я уже здесь перепроверила с учетом вмешательства Рона и выяснила совершенно точно, что наш третий друг должен был перенестись в это же время. Просто мы не знали, куда его забросило, хотя я и помнила, что переносятся обычно в тела родственников.

— Значит, ты уже в курсе, что ты в ТОМ времени, скорее всего, далекая родственница Иллеаса Даркстоуна, лишившегося магии триста пятьдесят лет назад?

— Да, я предположила нечто подобное, пролистав родословную Даркстоунов. Единственное, чего я не понимаю, так это почему Гарри попал в тело Томаса Реддла, ставшего в будущем тем самым Темным Лордом, который развязал войну с магглорожденными и магглами. Он — внук Карлуса Поттера и Дореи Блэк.

— Внук? Не правнук?

— Нет. Отец Гарри был поздним ребенком.

— А мать Гарри?

— Мать, как и я, была магглорожденной. С ее стороны выяснить родословную я не могу, это пусть Гарри вычитывает в свитках Слизеринов и Гонтов, но в его случае объяснить подобное может и тот факт, что наш друг был как-то магически связан с Темным Лордом.

— Рассказывайте по порядку, — сказала леди Элеонора, устраиваясь поудобнее, и попросив домовика принести что-нибудь перекусить. — Я так понимаю, рассказ будет непростым.

— Очень непростым, бабушка. Вы ведь позволите нам...

— Милая, я остаюсь для вас бабушкой. Вы теперь Даркстоуны. Кстати, Рональд, я ведь каким-то образом тоже твоя прапра?

— Да. Моя мать урожденная Пруэтт, — сказал Рональд, вновь полыхая щеками, подтверждая тем самым ее догадку. — Она дочь Лукреции Блэк и Игнатиуса Пруэтта. Вышла впоследствии замуж за сына Септимуса Уизли и Чедреллы Блэк.

— Как интересно. Постой, а за кого тогда вышла Вальбурга, после... — женщина слегка запнулась, не в силах произнести эту фразу до конца.

— За Ориона. Мы и так уже поменяли историю, не вижу смысла что-то скрывать, — ответил Рональд, посмотрев на Гермиону, которая стукнула его локтем в бок.

— Значит, ты знал Вальбургу в будущем?

— Нет. Она к тому времени умерла, — Рон вздохнул и переглянулся с Гермионой. — Род Блэков прервался в наше время. Последним лордом был сын Вальбурги и Ориона Сириус, но и он погиб. Бабуль, давай мы тебе все расскажем по порядку.

— Хорошо. Я вас внимательно слушаю.

Элеонора Даркстоун была поражена открывавшимся фактам. Подумать только, такой древний и довольно плодовитый род Блэков прервется буквально через каких-то шесть десятков лет. Видно, война с этим самым Темным Лордом значительно уменьшит ряды чистокровных волшебников. Впрочем, не перенесись эти дети в тела ее внуков, их Род тоже прервался бы. А также Род Слизеринов и Гонтов, если исходить из услышанного ранее.

* * *

Эвелина сидела в кресле, из-под ресниц наблюдая за своим супругом, который рассказывал Гарри историю возникновения Хогвартса и основные принципы, по которым детей отбирали по факультетам.

— Но папа! Вот ты мне говоришь, что я умный и рассудительный, — задумчиво сказал Гарри, — значит, я попаду на Рейвенкло?

— Не думаю, ты еще носишь титул лорда Слизерина, — ответил с улыбкой Мофрин.

— Но это факультет хитрых!

— Это факультет, который наш великий предок считал... — мужчина скосил глаза на жену. Та усиленно делала вид, что читает толстенный фолиант по древним рунам. — В общем, он считал, что учиться на его факультете могут только чистокровные волшебники.

— Это глупо! — возразил ему Гарри. — Мама не чистокровная, но если бы она была хитрой, выходит, она бы не могла поступить на этот факультет?

— Почему нет, бывают исключения, — нехотя сказал Гонт, припомнив парочку магглорожденных на Слизерине, которыми все семь лет помыкали чистокровки вроде него. — Со мной училось несколько человек.

— Ну, тогда чистокровные тоже могут учиться на любом факультете!

— Это правда, просто наш предок не хотел учить...

— Папа, но это глупо! Почему такие умные и сильные волшебники, как мама, не могут учиться в Хогвартсе? — продолжал наступление ребенок и Эвелина внутренне позлорадствовала. Из Гарри вряд ли получится сделать слизеринца, каким его хотел бы видеть основатель змеиного факультета. — Ты сам говорил, что она окончила школу лучше всех, значит, она лучше некоторых чистокровных и это они не должны учиться!

— Гарри, давай поговорим об этом, когда ты немного подрастешь, — вздохнул Морфин, придя к выводу, что с сыном на данном этапе лучше обходить тему пропаганды Слизерина. Мальчик не понимает, почему умная мама из обычной семьи считалась в школе хуже глупого чистокровного. При этом Морфин каким-то шестым чувством догадывался, что ребенок сравнивает именно их с Эвелиной.

— Когда я вырасту, то сделаю так, чтобы волшебников ценили по уму, а не по происхождению! — совсем взрослым тоном заявил Гарри и подошел к Эвелине. — Глупости какие-то папа рассказывает.

Девушка улыбнулась, и потрепала ребенка по голове. Она глянула на Морфина, который в этот момент смотрел на нее каким-то абсолютно нечитаемым взглядом, и тут же вновь переключилась на Гарри. Называть его своим сыном было для нее одно удовольствие.

— Кстати, Эвелина, завтра мы ужинаем у Даркстоунов. Леди Элеонора любезно пригласила нас в гости, чтобы наши дети могли подружиться, если смогут.

— О! Даркстоуны, это та семья, которую мы встретили в кафе? — загорелись глаза Гарри и Морфин рассмеялся.

— Гарри, сынок, неужели хочешь вновь увидеть ту симпатичную девочку, с которой вы переглядывались, пока мы ели мороженое?

— Папа, не говори глупости, — возразил ему мальчик, хотя щеки его стали пунцовыми. — Я еще маленький.

— Маленький, но глазки строить уже умеешь, — Морфин подхватил сына на руки и начал щекотать. Гарри, хохоча, пытался увернуться.

— Вы о чем? — поинтересовалась Эвелина, с улыбкой глядя на разбушевавшегося супруга и сына. — Что за девочка?!

— Дочь Даймона Даркстоуна и Лукреции Весткон, — ответил Морфин и тут же взглянул на часы. — Гарри, тебе не пора спать?

— Ну пап!

— Все, бегом марш в свою комнату, и спать! — полушутливым тоном сказал Гонт.

— Хорошо. Всем спокойной ночи.

Гарри поцеловал перед сном обоих родителей и сделал вид, что пошел наверх. Осторожно сделав крюк через знакомый тайный ход, он вернулся в гостиную и притаился за колонной. Наверняка Морфин расскажет о их разговоре с семьей Даркстоунов.

— ... нежностью, — услышал он окончание фразы Морфина.

— Вы ничего не перепутали?

— Нет. Я абсолютно уверен в том, что этих детей что-то связывает. Они смотрели друг на друга так, словно увиделись после долгой разлуки, — голос Морфина был задумчивым и серьезным. — Знаете, так смотрят только те, кто любит друг друга, но как можно объяснить это, если они впервые увиделись и до этого были незнакомы? Да и маленькие они еще для любви.

— Не знаю, Гарри всегда казался мне слишком необычным ребенком, если сравнивать его с другим детьми такого же возраста, — сказала Эвелина. — Он умнее их, его рассуждения иногда подходят взрослому парню, а не мальчику пяти-шести лет.

— Да, я тоже заметил, что он взрослее любого сверстника, хотя приют наверняка делает детей старше раньше срока.

— В том аду дети не живут, а выживают. Особенно такие, как Гарри, — девушка вздохнула. — Знаете, я хотела Гарри усыновить, даже собиралась разговаривать по этому поводу с директором приюта. Как раз в тот день, когда он к вам аппарировал.

— Ладно, Эвелина, нам тоже пора спать. Уже поздно.

Взрослые поднялись из кресел, и Гарри быстро прошмыгнул под лестницу. За колонной его могли увидеть.

— Эвелина! Подождите, — услышал он вдруг голос Морфина. — Вы что-нибудь решили по поводу нашего с вами разговора два дня назад?

— Не торопите меня, Морфин, — ответила леди Гонт, и Гарри услышал в ее голосе смущение и растерянность.

— Не буду, подожду столько, сколько понадобится, — сверху послышались осторожные шаги. — Но я думаю, что имею право слегка подтолкнуть вас в нужном направлении.

Гарри с ужасом услышал звук поцелуя и легкий стон, сорвавшийся с губ девушки.

— Спокойной ночи, Эвелина! — услышал Гарри, спустя некоторое время, а потом звуки шагов стихли, и он остался один.

Увиденная сцена заставила Гарри покраснеть до корней волос. Только сейчас он понял, что вынужденная женитьба этих двоих подразумевает под собой выполнение определенных обязанностей.

«Поттер, вы идиот», — как в живую, услышал он в своей голове голос профессора Снейпа. «Всегда сначала делаете, а потом думаете о последствиях».

Парню было ужасно стыдно, что он, ради своего призрачного счастья иметь полноценную семью, фактически свел вместе двух людей, которые всю свою жизнь друг друга ненавидели, а сейчас вынуждены как-то сосуществовать всю свою оставшуюся жизнь.

Добравшись до своей комнаты, Гарри переоделся и со стоном уткнулся в подушку. Угрызения совести мучили его всю ночь, и уснуть ему удалось только под утро, когда в коридоре уже раздавались шаги Морфина, спешившего на свою ежедневную утреннюю разминку в дуэльном зале на нижних этажах Слизерин-мэнора.

* * *

— Вы уверены, что ребенок сам сбежал? — спросил средних лет мужчина у директора приюта.

— Да. По правде говоря, этот странный оборвыш нервировал всех без исключения детей и воспитателей своими странностями, — тучный мужчина сидел в кресле и смотрел на посетителя с некоторой долей страха. Мистер Дикс, так представился этот человек, не выглядел устрашающе. Наоборот, голубые глаза блестели за стеклами очков, и добродушная улыбка освещала его лицо, которое не казалось ему злым или жестоким, но директору все-равно было слегка не по себе. Создавалось ощущение, что голубые глаза смотрят прямо в душу и читают все его потаенные желания. — Его едва не убили два года назад. Старшие дети после лекции нашего пастыря решили изгнать из него дьявола и устроили ему такой ад, что врачи удивлялись, как он вообще сумел вернуться с того света.

— Полагаете, они могли сделать с ним нечто такое и сейчас?

— Не знаю, на что способны младшие дети, но некоторые из тех, кто вот-вот покинет эти стены, уже входят в состав различного рода банд и сделать с ним могли, что угодно.

— Что ж, очень жаль. Ладно, мне пора, и... — мужчина достал какую-то странную палку и сказал: — Обливейт.

Выйдя из кабинета директора приюта, мужчина вышел из здания и, спрятавшись в укромном месте, в ту же секунду исчез. Появился он только у кромки леса. Рядом с ним располагался старинный замок, в который мистер Дикс и направился. Он был зол, что его поиски не увенчались успехом. Столько времени потрачено впустую и где теперь искать этого ребенка он себе даже не представлял.

Надо проверить списки. Если имя там есть, значит, ребенок жив.

— О, Альбус! Ты уже вернулся? — поинтересовался добродушно мистер Диппет у своего подчиненного.

— Да. Были кое-какие дела дома, — улыбнулся мужчина. — Ничего серьезного.

— Хорошо. Кстати, ты уже в курсе, что в сегодняшнем выпуске газеты появилась статья о возвращении в наш мир лорда Слизерина?

— Кого?! — сердце Альбуса забилось сильнее. Неужели?..

— Сын Морфина Гонта принял титул. Об этом последние недели говорят все чистокровные.

Директор Диппет еще много разглагольствовал на тему появления наследника Слизерина, но Альбус Дамблдор его не слышал, а думал о том, что у него теперь появляется запасной вариант для его Плана. Если Томаса Реддла нет в живых, то второй ребенок сможет стать идеальной кандидатурой для воплощения его самой заветной мечты.

Остается только подождать его приезда в Хогвартс, а остальное дело техники, хотя с лордом Слизерином выполнить План будет намного сложнее, чем с простым сироткой. Сейчас главное, просмотреть сведения о магглорожденных детях. Если в обновленных списках имя мальчишки исчезло, значит его уже нет в живых, и орудием исполнения его мечты станет лорд Слизерин.

— Лорд Гонт, рада снова вас видеть, — сказала Элеонора Даркстоун, приветствуя своих гостей.

— Взаимно, леди Даркстоун, — поклонился Морфин хозяйке. — Позвольте представить вам мою жену, леди Эвелину Гонт.

— Очень приятно с вами познакомиться, дорогая, — тепло приветствовала девушку Элеонора. Она бросила внимательный, цепкий взгляд на эту пару, и пришла к выводу, что смотрятся они замечательно. Девушка вела себя так, как и положено вести аристократке. Вежливо, отстраненно и холодно.

Обменявшись приветствиями, они прошли в гостиную, где леди Даркстоун предложила им присесть и немного поговорить перед тем, как сесть за стол и приступить к ужину. Детей они сразу отправили наверх. Элеонора понимала, что им надо поговорить без участия нынешних родителей Гарри и ее самой, поэтому предложила пройти в детскую и провести там некоторое время, пока их не позовут.

— Думаю, они подружатся, — с улыбкой сказала Эвелина, глядя на Гарри. Тот не смог удержаться от взгляда на стоявшую рядом девочку, и девушка вынуждена была согласиться с мужем по поводу необычности их поведения. Рональд Даркстоун тоже был рад появлению их сына в своем доме, но это скорее говорило о том, что они станут друзьями в будущем, а вот с девочкой дело обстояло гораздо серьезнее.

— Смею на это надеяться, леди Гонт, — ответила Элеонора. — Спасибо, что приняли приглашение на ужин.

Эвелина поблагодарила Мерлина за то, что родилась в аристократической семье и теперь может поддержать светскую беседу, не опасаясь попасть впросак и подвести семью, с которой они оказались связаны по воле пятилетнего мальчишки. Будь она простой магглой из обычной семьи, ей пришлось бы несладко. Леди Даркстоун хоть и была достаточно вежливой в обращении, но безупречные манеры собеседницы явно пришлись ей по душе. Для девушки это был огромный плюс для того, чтобы в дальнейшем не стать объектом насмешек со стороны чистокровных снобов, с которыми им придется общаться, как родителям лорда Слизерина.

— Надеюсь, что дети сумеют найти общий язык, — сказала Элеонора с хитрецой в глазах. — Мне показалось, в кафе они были вполне довольны обществом друг друга.

— Я бы даже сказал, слишком довольны, — усмехнулся Морфин. — Клянусь Мерлином, наш Гарри и ваша Гермиона... Будь они постарше, я бы сказал, что это была любовь с первого взгляда.

— Дорогой, еще слишком рано говорить об этом, — в голосе Эвелины явно прозвучало предупреждение. — Им всего по пять лет.

— Но я уже говорил, между этими двумя явно что-то происходит! — сказал Гонт. — Леди Даркстоун, надеюсь, не только мне так показалось.

— Определенно между этими двумя есть связь, — ответила осторожно леди Элеонора, мысленно при этом усмехнувшись. — Я согласна, что будь они постарше, их взгляды в кафе можно было бы определить как влюбленные, но ради Мерлина, это пока просто симпатия. Ваш Гарри — красивый мальчик, грех таким не увлечься.

Пожилая женщина рассмеялась. Эти двое явно заинтересовались отношением Гарри и Гермионы, и не зная всей истории, у них просто не хватает воображения представить, что могут означать эти взгляды и к чему все это приведет.

— Гермиона тоже красивая малышка, — тут же вернул комплимент Морфин, улыбнувшись уголками губ. — Думаю, ею тоже можно заинтересоваться с первого взгляда. Гарри все уши прожжужал о ваших внуках, когда узнал, что мы идем к вам в гости.

— Я буду рада, если Гермиона и Рон подружатся с Гарри. У них не слишком много друзей, — Элеонора вздохнула. — После смерти невестки, мы еще как-то поддерживали связь с внешним миром, но после гибели Даймона... Наш круг общения состоит только из двух семей: Блэков и Кэрроу. К тому же, сейчас довольно часто к нам приезжает Вальбурга, невеста Рональда, но если честно, детям с ней неинтересно.

— Я буду рад, если Гарри сумеет подружиться с вашими внуками, леди Даркстоун, — сказала Эвелина. — У сына тоже не было друзей до недавнего времени.

Поднимать вопрос о том, почему им пришлось пожениться через столько лет после рождения ребенка, было неприлично при первом знакомстве, это понимали обе стороны. Поэтому они вновь пустились в пространные обсуждения волшебного общества и тех нововведений в Министерстве, о которых была огромная статья в газете, вызвавшая небольшой переполох среди чистокровных магов Англии.

Эвелина была довольна обществом леди Даркстоун, хотя на тот момент все мысли были о приемном сыне и его разговоре с детьми Даймона и Оливии. Они уже объяснили Гарри, что не стоит никому говорить о приюте, и девушка рассчитывала, что ребенок ни о чем не проговорится. В противном случае, это станет катастрофой.

* * *

— О, Гарри, мы так рады тебя видеть! — обняла любимого Гермиона, чувствуя, как по щекам катятся слезы. — Я так боялась за тебя!

— Шшш... Гермиона, успокойся, — Гарри прижал девочку к себе и закрыл глаза. — Теперь мы вместе. Ты, я и Рон.

— А меня обнять по-дружески? — хохотнул Рон, освобождая друга из цепких рук сестры и заключая в дружеские объятия.

— Мерлин, я так счастлив снова вас видеть!

— Теперь рассказывай, как ты оказался в этом теле, — Гермиона взяла его за руку и подвела к креслу. — Кстати, наша бабушка в курсе всей истории, так что с ней можно не притворяться, если рядом никого нет. Она подслушала наш разговор на днях, пришлось рассказать всю историю без утайки.

— Это хорошо, а вот мне совсем несладко, да и стыдно... Мерлин! — Гарри покраснел. — Я самый настоящий идиот, друзья мои.

— С чего вдруг такая низкая самооценка, Гарри? — засмеялась Гермиона.

— А ты представь себе ситуацию: Гермиона Грейнджер вышла по воле магии за типа вроде Малфоя без возможности развода, — в голосе друга была жуткая смесь вины, раскаяния и страха.

— Сочувствую ей, — сказала Гермиона, внутренне содрогнувшись от перспективы стать леди Малфой. — Все так плохо?

— Да нет вроде, — смущенно признался Гарри. — Я случайно стал свидетелем сцены... до сих пор в краску вгоняет. Они не то чтобы враги, я бы даже сказал, что Морфин и в Хогвартсе был к ней неравнодушен... У них есть взаимное притяжение, тут и говорить нечего, но после семи лет открытого противостояния и оскорблений со стороны отца, у мамы есть вполне реальные причины его ненавидеть.

У них в школе не было возможности сойтись и не только по причине маминого маггловского происхождения, но и из-за внешности отца на тот момент. Когда я первый раз его увидел, чуть было не дал деру от страха. Впрочем, шрамы на лице у него появились после Азкабана, так что в Хогвартсе он был просто неприметным и не блиставшим красотой и умом парнем.

— Твоя мама красивая, — сказал Рон. — Знаешь, я не удивлюсь, если они пересилят свои детские обиды через некоторое время. Конечно, это только в том случае, если Морфин перестанет строить из себя невесть что.

— Согласна с Роном, — улыбнулась Гермиона. — Вместе они смотрятся просто потрясающе, надеюсь, все у них будет хорошо, и со временем, у вас будет дружная и любящая семья. Морфин хоть адекватно себя ведет, или продолжает строить из себя идиота?

— Адекватно, хотя иногда и проскальзывает кое-что из прошлой жизни, — Гарри вздохнул и продолжил, слегка улыбнувшись. — До того, как я аппарировал к его дому, он готов был даже магглорожденного усыновить из приюта, обладающего магией. Поклялся магией, что больше никогда не станет преследовать магглов и откажется от своих принципов. После моего фееричного появления, отец просто счастлив.

— Ага, особенно после того, как ты изменил его внешность и магический потенциал, — со смешком сказал Рон. — Ты будешь посвящать их в свою историю?

— Не знаю. С одной стороны, неизвестно, как отреагирует на это Морфин, а с другой, чем меньше людей знает нашу историю, тем лучше.

— Наша бабуля в курсе, поэтому мы и спрашиваем, — пояснила Гермиона. — Мы слегка увлеклись разговором на днях и не заметили, что она нас подслушала. Кстати, ты что-нибудь выяснил по поводу возможного родства со Слизерином в прошлой жизни?

— Нет, здесь все глухо, — криво усмехнулся Гарри. — У Слизеринов не принято наносить в семейные свитки сквибов или тех, кто потерял магию. Такие дети просто вычеркиваются из рода. Да и не важно уже, кто чей родственник и с какой стороны. Меня сейчас заботит, что мы будем делать с нашим знанием истории.

— В смысле? — нахмурился Рональд.

— В смысле, еще пока нет в волшебном мире Темного Лорда Гриндевальда, нет в обычном мире Гитлера и нет войны.

— Гарри, ты предлагаешь нам изменить ход истории? — ахнула Гермиона. — Но это чревато серьезными последствиями.

— Знаю, поэтому и спрашиваю, что делать.

— Гарри, не стоит ничего менять, пусть все идет, как и раньше, — уже знакомым, учительским тоном, сказала Гермиона. — Ты ведь понимаешь, что мы можем сделать хуже? Даже наше появление приведет к непредвиденным последствиям в будущем, а если мы вмешаемся в ход истории... Это очень опасно.

— Но мы можем избавиться от диктатора еще до его прихода к власти! — возмутился Гарри. — Гитлер уже сейчас имеет существенное влияние в политике. Насколько я помню историю, он уже назначен на должность атташе при представительстве Брауншвейга в Берлине и...

— Гарри, ты откуда это знаешь? — пораженно выдохнула Гермиона, глядя на любимого так, словно видела его впервые в жизни. — Ты где это вычитал?

— Из книг по истории, которую я любил еще будучи Гарри Поттером, — слегка смутился Гарри. — Дядя Вернон не разрешал мне читать волшебные книги на каникулах, поэтому я просил давать мне хоть что-то почитать, чтобы не свихнуться от скуки.

— Ясно. Прости меня, — она легонько сжала его руку. — Я просто не думала, что ты интересовался историей, ты об этом моменте своей жизни не распространялся никогда.

— Все в порядке, — Гарри улыбнулся и продолжил:

— Вроде бы, его назначили на должность в феврале и теперь у него есть немецкое гражданство, а также возможность участвовать в выборах, что он и сделает. Рон, это я тебе говорю, Гермионе все это известно, я думаю.

Девушка кивнула, сосредоточенно нахмурив брови.

— Да, также как и то, что в декабре рейхканцлером Германии станет Курт фон Шлейхер, но уже в январе нынешний президент Германии Гинденбург назначит на его место Гитлера.

— Послушайте, кто такой Гитлер? — спросил друзей Рональд, глядя то на сестру, то на друга.

Те на минуту замолчали, переглянулись и рассказали все, что знали о предстоящей войне с Германией, которая начнется буквально через несколько лет и затронет не только Европу, но и Америку, и даже азиатские страны.

— Как только Гитлер встанет у власти, начнется настоящий ад, — сказала Гермиона, кусая от волнения губы. — Я не представляю, что мы можем сделать, но и вмешиваться в историю... Это просто ужасно, знать все наперед и не иметь возможности все изменить. К тому же, историки среди магов утверждают, что Гитлер будет в сговоре с Гриндевальдом и именно после победы над ним директора Дамблдора Германия потерпела окончательное поражение в войне. Но это точка зрения магического мира, которое я считаю в корне неверным. Поражение Гриндевальда лишь ускорило то, что было и так понятно после страшного сражения в Сталинградской битве.

— Голова кругом от этого всего, — простонал Рон. — Мы не можем сейчас влиять на историю, мы еще маленькие и нас никто не станет слушать.

Дети замолчали. Они не могли себе представить, что делать с их знаниями, но спустя некоторое время Гермиона решила переговорить обо всем этом с бабушкой.

— Думаю, она будет против нашего вмешательства в историю, — сказала она, — но поговорить с ней надо. Расскажем о том, что будет, а она посоветует, как нам разрулить эту ситуацию с наименьшими потерями.

Через несколько минут появился домовой эльф и позвал их на ужин, где их с нетерпением ждали взрослые.

* * *

Геллерт Гриндевальд чувствовал себя слегка не в своей тарелке. В последние месяцы его не покидало ощущение, что за ним ведется наблюдение, но он не смог обнаружить своего противника даже с помощью своего незаменимого родового артефакта. Мужчина поморщился. Он догадывался, кто мог это делать, только вот понять причину столько нелепого поведения бывшего друга не мог, как ни старался.

Альбус слишком предсказуем. Подумать только, устроиться преподавателем в Хогвартс! Нелепее ситуации и не придумаешь, но зная Дамблдора не один год, он подозревал, что сделано все это не просто так. У него всегда все продумано на сто шагов вперед и с его, Геллерта Гриндевальда, стороны, было бы глупо рассчитывать на кардинальное изменение характера Альбуса спустя каких-то двадцать лет. Нет. Все эти годы Дамблдор не сидел на месте. Впрочем, он сам тоже был не лыком шит. Надо прикрыть свои тылы и быть очень осторожным.

Мужчина задумчиво смотрел на огонь, горящий в камине, и думал о происходящем в мире перевороте и приходу к власти этого придурка Гитлера. Германия в большой опасности. Новости из обычного мира не интересуют волшебников, и это, по мнению Геллерта, их огромная ошибка. Маги должны контролировать ситуацию, иначе наступит война, которая коснется не только магглов, а допустить подобное было равнозначно самоубийству.

— О чем задумался, дорогой? — в комнату вошла жена и села рядом с ним, обнимая за плечи. — Ты почему такой грустный?

— Не знаю, Агги, какое-то смутное предчувствие, — признался он со вздохом. — Сам не понимаю, почему так веду себя, но избавиться от подступающей паранойи...

— Глупости, ты всегда слишком много думаешь, Геллерт, — рассмеялась она, подходя к нему поближе.

— Наверное, ты права, Агги, — он подтянул женщину к себе и усадил на колени. — Думаю, мне стоит расслабиться в объятиях своей любимой женушки, как ты думаешь?

В комнате снова раздался женский смех, и на некоторое время Гриндевальд сумел отбросить свой страх, полностью отдавшись чувствам. О происходящем он подумает завтра. Сегодня для него есть только она, женщина, заставившая его измениться настолько, что он готов был ради нее даже изменить своим принципам. Впрочем, тот факт, что он, чистокровный, взял в жены обычную магглу, говорил о многом. Скажи ему об этом кто-нибудь еще два года назад, получил бы Авадой в лоб без раздумий.

— Я тебя люблю, Агги! — прошептал он, целуя ее в губы. — Ты не представляешь себе, как сильно я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, Геллерт, — ответила она, взяв в ладони его лицо. — Мне плевать, что ты темный волшебник, плевать, что ты предпочитаешь темные искусства. Ради тебя я готова на что угодно.

— Я тоже, Агги. Ты моя жизнь и тот, кто посмеет тебя у меня отнять, очень сильно об этом пожалеет.

Он подхватил ее на руки и поторопился наверх, отгоняя от себя тяжелые мысли о предстоящем расследовании странных, необъяснимых вещей, которые творились вокруг его имени последние несколько месяцев. Все это будет завтра...

* * *

Поведение сына за столом было немного странным и пугающим. Глядя на те взгляды, которыми обменивались дети, Эвелина вынуждена была согласиться с мужем и признать, что их однозначно можно расценивать, как влюбленные. Разумеется, они старались не переглядываться слишком часто, но даже несколько секунд было достаточно, чтобы рассмотреть нежность, которую испытывают эти двое по отношению друг к другу.

В голове у девушки мысли метались от одной крайности в другую, но логически объяснить происходящее она не могла, как ни старалась. Вечер прошел очень даже неплохо. Они шутили, много разговаривали, и было ясно, что их семьи будут дружить. Леди Даркстоун была очень милой женщиной, а уж малышня вообще к концу вечера вела себя так, словно они были знакомы не день, а как минимум несколько лет.

— И что вы скажете, Эвелина? — спросил ее Гонт, когда они вернулись домой и отправили Гарри спать.

— Вынуждена с вами согласиться, Морфин, — ответила она, присаживаясь напротив него. — Гарри и Гермиона весь вечер не спускали друг с друга глаз.

— Вот об этом я вам и рассказывал, — Морфин усмехнулся. — Если они и дальше будут вести себя подобным образом, то вполне возможно, что Гермиона Даркстоун станет следующей леди Слизерин.

— Я тоже об этом думала. Если честно, у меня мурашки по коже бегали, когда я видела, КАК Гарри смотрит на эту девочку и КАК она отвечает ему. Поневоле вспоминаешь о странствующих душах влюбленных, о которых так любили писать средневековые поэты.

— Не только у вас возникали такие мысли, Эвелина, — усмехнулся муж. — Впрочем, малышка из хорошей семьи, так что не вижу повода препятствовать их браку, если Гарри вдруг надумает в будущем на ней жениться. У нас еще много лет впереди.

— Вы не собираетесь ему навязывать свое мнение в случае чего? — иронично вздернула бровь девушка. — Аристократы любят заключать ранние помолвки между детьми.

— Не думаю, что я буду это делать в ближайшее время, — пожал плечами Гонт. — У Гарри всегда будет выбор, в этом плане я не поддерживаю политику отца, навязывая сыну подходящую, по его мнению, кандидатуру.

— У вас была невеста?

— Была, но после моего ареста, когда мы с отцом избили этого проклятого маггла, они разорвали помолвку, — у Морфина хватило совести покраснеть во время этого разговора. — Их семья не принадлежала к аристократам, но была чистокровной в седьмом поколении и довольно состоятельной. Гоблины уговаривали отца найти мне другую невесту, с более разбавленной кровью, только вот все это было бесполезно. Он не хотел вводить в род не то что магглорожденных или полукровок, не допускались даже чистокровные в третьем поколении.

— Заключать браки с родственниками чревато неприятными последствиями, — передернула плечами Эвелина. — Впрочем, подобной глупостью страдают не только волшебники-аристократы, но и аристократы-магглы. Вы посмотрите на Гарри. Полукровка, но явно посильнее, чем большинство нынешних чистокровных.

— Глядя на Гарри, я готов поддержать традиции некоторых семей разбавлять кровь раз в пять-шесть поколений, — смущенно признался Гонт. — Магический потенциал у нашего сына огромный, здесь даже говорить ни о чем не надо, стоит вспомнить мою прошлую внешность и то, что мы получили после ритуала.

Эвелина тактично промолчала. В течение всего вечера она старалась вести себя, как настоящая жена, чтобы не вызывать подозрений у леди Даркстоун, и давалось ей это легко. Лишь иногда, когда теплые пальцы касались ее рук, она замирала на мгновение, чувствуя во всем теле дрожь. Глупой она не была и понимала, что совместное проживание под одной крышей рано или поздно приведет их к постели, только вот периодически девушка вспоминала хмурого, глуповатого парня, который издевался над ней все семь лет обучения, и эйфория от нынешнего обаяния пропадала напрочь.

Девушка понимала, что прошлые обиды еще долго будут стоять на пути к их полному взаимопониманию, но собственное проживание с Морфином ни шло ни в какое сравнение от того факта, что теперь у нее есть сын. Пусть и не родной, но такой милый, добрый, умный... Гарри стал для нее всем, к чему она стремилась в жизни. Он стал спасением, и не только для нее.

— О чем задумались, Эвелина? — спросил Морфин, заставив девушку вздрогнуть. — Простите, судя по всему, мыслями вы были далеко отсюда.

— Думала о Гарри, — смущенно призналась девушка. — Нам обоим очень повезло.

— Согласен. Этот ребенок вообще имеет какую-то необыкновенную способность завоевывать любовь каждого, кто встает на его пути, — он улыбнулся. — Взять, к примеру, семью Даркстоунов. Он покорил даже леди Элеонору.

— Да, это очень редкое качество у человека. Гарри очень смышленый ребенок, говорит то, что нужно тебе в данную минуту, чувствует настроение и всегда старается сделать так, чтобы тебе стало легче. — Эвелина вздохнула. — Боюсь себе представить, что с ним случилось бы, если бы он остался в приюте и мне не позволили его усыновить.

— Не стоит думать о том, чего уже никогда не случится, — сказал Морфин, вслед за ней поднимаясь из кресла. — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — девушка слегка покраснела, заметив его пристальный взгляд.

Она поднималась по лестнице, зная о том, что он смотрит ей вслед, но говорить ничего не стала.

* * *

После ухода жены, Морфин устало опустился в кресло, пытаясь взять себя в руки. Ни одна душа в этом мире не знала его самой большой тайны, которую он хранил в себе с тех самых пор, как ему исполнилось пятнадцать. Никто, никто не знал о постыдной, безответной и безнадежной любви чистокровного волшебника Морфина Гонта к магглорожденной волшебнице Эвелине Шандерс. Мужчина горько усмехнулся. Как же трудно было сдерживать себя и продолжать наблюдение за темноволосой рейвенкловкой, которая без разрешения поселилась в юношеских снах, заставляя страдать и мучиться так, как не заставлял даже отец во время своих «воспитательных» наказаний.

Морфин даже в мыслях не позволял себе мечтать о близости с ней, о том, чтобы пригласить на свидание. Это было совершенно непозволительно для потомка Салазара Слизерина и представителя одного из самых темных чистокровных родов Британии. Он встречался с Агнессой Вайнберг, которую подыскал ему отец, но каждый раз, когда Эвелина позволяла себе встречаться с кем-нибудь, его душу разъедала ревность. Жгучая, черная ревность и зависть к тому, кто был рядом с ней.

Он знал, что она вышла замуж за маггла и уехала в Америку, и постепенно сходил с ума. Ему хотелось плюнуть на все и поехать за ней, забрать от мужа и умолять стать его женой. Боль от потери любимой девушки была похуже, чем «круциатус», которым баловался отец в воспитательных целях. Это был ад на земле.

Когда Гарри упомянул о ней, ему понадобилась вся его выдержка, чтобы не показать своих истинных эмоций, которые он испытывал к ней. Он старался вести себя с ней по-старому, высокомерно и заносчиво, но когда Гарри удалось сделать невозможное и поженить их... Морфин готов был скакать о счастья даже в присутствии гоблина. То, что они приняли за злость, на самом деле было обычное неверие в происходящее и какая-то доля страха в том, что так легко получилось исполнить самое заветное желание.

Подумать только, жениться на той, о которой мечтал столько лет, даже не прилагая к этому никаких усилий! Он готов был ждать ее столько, сколько надо. Пусть даже год, два или три, без разницы. Главное, что сейчас она — его жена и мать его сына, а остальное со временем уладится.

Мужчина улыбнулся. Он обязан Гарри даже больше, чем кто-либо думает. У него впереди целая жизнь, чтобы завоевать ее доверие и любовь. Он подождет.

* * *

Мальчишка погиб. Альбус Дамблдор смотрел на список магглорожденных детей и стукнул кулаком от досады. План придется менять с учетом новых фактов, и теперь нужно быть осторожней вдвойне. Одно дело, если бы в школу приехал сиротка Томас Марволо Реддл, и совсем другое — Гарольд Морфин Гонт, лорд Слизерин. Огорчал еще и тот факт, что матерью ребенка является магглорожденная волшебница, и вызвать ненависть к таким же детям будет гораздо сложнее, если в семье не будут слишком сильно придерживаться дурацких чистокровных принципов.

В принципе, сейчас для него самым главным было решить вопрос с бывшим другом Геллертом, но все-равно, потеря такой фигуры в разыгрываемой партии слишком сильно била по его плану. Гениальному плану, который сделает его величайшим волшебником столетия. Альбус не любил, когда мешали его планам. Теперь нужно заново разработать стратегию, но для этого необходимо ждать появления мальчишки в Хогвартсе через шесть лет и планировать предстоящую комбинацию уже с учетом того, что он увидит.

Для него было бы проще, если бы мальчишка вырос таким же чистокровным снобом, как и многие поколения Гонтов до этого. План будет выполнить гораздо проще, без существенных осложнений. Тяжело вздохнув, Дамблдор отложил вопросы по Гарольду Гонту и принялся изучать то, что ему удалось узнать о своем друге.

В принципе, все было довольно неплохо, если не считать его жены-магглы. Странно, что Геллерт, чистокровный темный в пятнадцатом поколении связал свою судьбу с обычной магглой. Этот факт биографии нужно было срочно подчищать, чтобы исполнить все, что он планировал.

Далее шел маггл по имени Адольф Гитлер. Он был идеальным средством для его Плана. Наглый, беспринципный, жаждущий власти. Отличный кандидат на роль диктатора для всего мира, в том числе и магического. Ни для кого среди его окружения не было секретом, что Гитлер ненавидит евреев и в случае его прихода к власти их ждет истребление, полное уничтожение. Другие политические партии стараются всеми силами не допустить этого, но как бы то ни было, Гитлер станет у руля. Так нужно, и так будет.

Лежа в своей постели после ужина у Даркстоунов, Гарри думал о ситуации с предстоящей войной, но никак не мог решить, что же делать с имеющимися у них знаниями и КАК в случае чего рассказать о своей истории и переносе во времени в чужое тело своим нынешним родителям. В принципе, Эвелина очень умна, она поймет его, а вот Морфин... С ним будет тяжелее всего. Вряд ли его обрадует известие, что в теле племянника засел какой-то чужак.

Друзья поговорят с бабушкой уже сегодня, и только в случае ее согласия вмешаться в ход истории, ему придется поведать им о судьбе настоящего Томаса Реддла в своей прошлой жизни. Гарри закрыл глаза, пытаясь уснуть, но голова гудела от мыслей, планов и возможной реакции Эвелины и Морфина на их рассказ.

Он улыбнулся реакции женщины на ласковые прикосновения мужа, когда того требовала ситуация во время ужина у Даркстоунов. Они явно испытывают симпатию друг к другу. Тут даже и говорить нечего. Но если для Эвелины эти чувства внове, и ей явно было не по себе, то Морфин, по мнению самого Гарри, наслаждался ситуацией на полную катушку. Судя по всему, некоторые моменты он даже специально провоцировал, чтобы лишний раз прикоснуться к ней рукой и чуть дольше подержать ее тонкие пальцы в своих ладонях.

Гарри вдруг услышал осторожные шаги по коридору и спустя минуту в комнату кто-то вошел. Он открыл глаза и увидел Эвелину, которая подошла к его кровати и присела рядом с ним.

— Мама, почему ты не спишь? — спросил он.

— А ты? Уже поздно.

— Не могу заснуть, — Гарри сел рядом с ней. — Ты тоже?

— Да, но я думала, что ты спишь давно, — она ласково взлохматила ему волосы на голове и улыбнулась.

— А почему ты не спишь? С папой снова поссорилась?

— Нет. Просто не спится, иногда такое с людьми бывает. Хочешь, почитаю тебе сказку?

— Хочу, — Гарри, хоть и был взрослым, старался компенсировать прошлые годы сиротства, когда украдкой слушал все, что тетя Петунья читала Дадли, и что явно не предназначалось для ушей «ненормального» племянника. Для него такие моменты были сродни возвращению в детство. Нормальное детство. — Я прочитал половину.

— Умничка. Давай я продолжу, а ты закрой глазки и постарайся заснуть.

Это была маггловская сказка. Эвелина их очень любила в детстве, и у нее было очень много детских книжек, которые она принесла в этот дом для своего приемного сына. Гарри послушно закрыл глаза, позволяя ей укрыть себя одеялом, и спустя некоторое время он уснул, а девушка осторожно положила книгу на столик и вышла из комнаты. В коридоре она увидела Морфина, который тоже двигался по направлению к комнате сына.

— Вы не спите?

— Нет, была у Гарри, он тоже не мог уснуть. Прочитала ему сказку, и теперь он в царстве Морфея, — девушка смутилась, заметив пристальный взгляд мужа. Она поплотнее укуталась в халат, пытаясь прикрыть оголенные практически до неприличия плечи и грудь.

— Ясно. Я спущусь вниз, сна ни в одном глазу. Не хотите пойти со мной?

Эвелина посмотрела на мужа, и некоторое время провела в замешательстве, не решаясь остаться с ним один на один долгое время, да еще в таком неприличном виде. В обществе ЭТОГО Гонта она чувствовала себя неуверенно и всегда боялась того, что он вновь начнет задираться или строить из себя мерзкого аристократишку, каким она помнила его по Хогвартсу.

Тот покорно ждал ее ответа, не решаясь сбить девушку с мысли, в глубине души рассчитывая провести с ней наедине некоторое время, пусть и без последствий. Просто поговорить по душам для него было максимумом, что они могли себе позволить в данной ситуации.

— Хорошо, идемте. Уснуть я сейчас не смогу, так что мы можем немного пообщаться.

Они спускались в гостиную молча. Морфин просто подставил ей свой локоть, за который она, поколебавшись пару секунд, взялась рукой. Проводив ее к креслу, он предложил немного выпить.

— Вы не составите мне компанию? — спросил Морфин, наливая себе немного бренди из стоявшего на столе графина.

— С удовольствием.

— Держите.

Морфин протянул ей стакан и на мгновение задержал дыхание, когда их пальцы соприкоснулись. Мерлинова борода! Ведет себя, как озабоченный подросток в период полового созревания. Тряхнув головой, чтобы выбросить оттуда непрошенные мысли, он сел в кресло напротив и сделал первый глоток.

— О чем будем разговаривать? — спросила Эвелина спустя некоторое время.

— Расскажите о своей семье.

— Рассказывать особо нечего. Как я уже говорила, моя семья принадлежит к маггловской аристократии, — Эвелина невесело улыбнулась. — Мать была младшей дочерью виконта Равенпорта и он обручил ее со своим другом, у которого незадолго до этого умерла жена. Мой брат старше меня на двадцать лет и скажу честно, у нас с ним никогда не было теплых отношений, особенно после того, как нашлось объяснение моему странному поведению. Отец умер, когда мне было пятнадцать. Мы с матерью оказались без средств к существованию, но Реджинальд согласился выделить нам содержание, отправив в свою самую отдаленную деревню. К тому времени он уже был женат и не хотел, чтобы Оливия узнала о моем «уродстве». Реджи всегда меня боялся и считал чем-то вроде исчадия ада. Я думаю, будь у него полномочия, сжег бы меня на костре, как это делали во времена средневековья.

После Хогвартса, как вам известно, я вышла замуж за американского доктора. Он не обладал магическими способностями, но был из семьи магов.

— Ваш муж был сквибом?

— Да, но в Америке к таким детям относятся не так, как в Англии. От них не избавляются и растят в семьях, просто отдают в маггловские школы и живут на два мира. Дети, лишенные магии, не лишаются ни родителей, ни семьи, ни имени.

— Необычно.

— Самое главное, что у них есть традиция заключать браки между такими детьми. В семидесяти процентах из ста, малыши становятся магами, и в некоторых случаях подобная практика спасает Род от вымирания.

— Американцы всегда были более свободными и раскрепощенными, — хмыкнул Морфин. — И более демократичными. Мы, англичане, слишком консервативны, как волшебники, так и магглы, насколько я понял из вашего рассказа.

— Совершенно верно. К тому же, магглорожденные волшебники у них ценятся гораздо больше, чем в Англии. Разумеется, связей в среде чистокровных никто не отменял, но у них, по крайней мере, нет такого мерзкого слова, как грязнокровка.

— Эвелина, я прошу прощения за свое поведение во время нашей с вами учебы в Хогвартсе.

— Не стоит. Ваше поведение было не лучше и не хуже, чем у других чистокровных.

— И все-таки, мне неприятно вспоминать свое собственное поведение в те годы, — настаивал на своем Гонт, не спуская с нее глаз. Она слегка покраснела и кивнула. — Вы так и не сообщили вашему брату о повторном замужестве?

— Нет. Мама живет там же, хотя брат, когда привозил в этот раз деньги, интересовался моим местонахождением, — Эвелина поморщилась. — Мы с матерью недооценили характер Реджи, тот уже начал задавать вопросы соседям. Не сам, а через посредника, но рано или поздно он обо всем узнает.

— Я уже говорил вам, Эвелина, ваша мать может вполне переселиться к нам. Найти артефакт, который позволит магглу находиться в нашем доме будет не сложно. Есть же чистокровные, которые женятся на магглах.

— Мне не хотелось бы вас затруднять.

— Никакого затруднения, дорогая Эвелина. Гарри будет рад появлению в доме бабушки, пусть и приемной. Я бы даже рекомендовал для сохранения нашей тайны кое-какой план, — Морфин озабоченно хмурил брови. — В маггловском мире среди окружения вашего брата знают о том, что вы вдова?

— Нет, они даже о первом замужестве ничего не знают. Я не появляюсь в свете уже давно, там вообще думают, что я лечусь за границей от какой-то серьезной болезни.

— Странное поведение у вашего брата, Эвелина.

— Я уже говорила, что он меня боится. Для него лучше, если все будут считать меня слабой и болезненной. Реджинальд всем говорит, что я слаба здоровьем и только поэтому не хожу на балы и приемы, устраиваемые аристократами. Даже моя невестка Оливия не знает всей истории. Я видела ее только на свадьбе, но была тогда слишком мала, и по просьбе брата никогда не поддерживала с ней связь. Матери тем более там делать нечего. Для них она совсем чужая.

— Значит, сделаем так, чтобы ваш брат забыл о вашем муже докторе и думал, что я ваш первый муж и Гарри наш с вами сын.

— Хотите подправить ему память? — удивилась девушка.

— Да.

— Но это опасно. В маггловском мире мы вряд ли будем частыми гостями, а в волшебном как быть? Америка далеко, но узнать правду при желании вполне возможно.

— В волшебном мире, при необходимости, скажем, что вы вынуждены были срочно выйти замуж за доктора, ожидая от меня ребенка. Сомневаюсь, что у кого-то настолько откажут мозги, чтобы задавать подобные вопросы, — в этот момент Морфин напомнил ей маленького озорного мальчугана, который задумал очередную шалость. Зеленые глаза искрились весельем, и Эвелина не смогла удержаться от смеха. — Как вам мой план?

— Не знаю. В принципе, план неплохой, — она перестала смеяться и вздохнула. — Знаете, Гарри сейчас столько лет, сколько могло быть моему ребенку, если бы не тот несчастный случай. Наверное, только поэтому я к нему так сильно привязалась, но это так... Я устроилась на работу в этот чертов приют от простой безысходности. Хотелось себя чем-то занять.

— Значит, решено. Откорректируем память вашему брату и все дела. Завтра же займемся этим вопросом.

— Надо сходить к матери и послать ему письмо, чтобы он приехал для разговора. Ладно, пора спать. Скоро рассвет, — Эвелина поднялась с кресла и направилась наверх, но услышала шаги мужа и обернулась. — Что-то еще?

— Да. Я просто хотел сказать, — Морфин подошел поближе и заглянул ей в глаза, — вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, Эвелина. Всегда.

— Спасибо, Морфин, — она слегка покраснела под его взглядом и опустила глаза.

Он осторожно взял девушку за подбородок и поднял его вверх. В зеленых глазах полыхал такой пожар, что девушка впервые за время проживания с ним испугалась. Испугалась зарождающихся чувств к этому мужчине, который стал по воле магии ее мужем и с которым они связаны до конца жизни. Одно дело, презирать жестокого, мерзкого слизеринца-сноба, и совсем другое, мужчину, который способен одним взглядом превратить ее волю в желе всего лишь посмотрев на нее.

— Я не буду задавать вопрос, известный нам обоим, но имейте ввиду Эви, — он наклонился еще ближе, — я хочу видеть вас в своей постели, рядом с собой, и готов ждать столько, сколько понадобится.

Глаза Эвелины расширились, она приоткрыла в удивлении рот, и Морфин тут же воспользовался ситуацией, накрыв ее губы поцелуем. Яростным, жгучим, обжигающим, не похожим на те, которыми они время от времени обменивались, стоя на этой лестнице. Раньше это была нежность и мягкость, а сейчас происходящее больше напоминало захват. Сильные руки впервые прижали ее к чужому телу, и Эвелина чувствовала его желание, как никогда раньше, с каждой секундой скатываясь в пропасть. Вскоре губы начали смещаться вниз, прокладывая огненную дорожку вдоль шеи, заставив девушку застонать от испытываемого наслаждения.

— Вот чего я хочу, Эвелина, — прохрипел он. — Хочу ВАС целиком, без остатка.

Девушка ничего не ответила. Она просто позорно сбежала. Самое паршивое для нее было в том, что продли он поцелуй еще на несколько минут, и вряд ли бы они утром проснулись в разных постелях. Если раньше она могла только мечтать о том, КАК все будет происходить между ними, и сдерживать себя еще было возможно, пусть и с трудом, то после сегодняшнего поцелуя ее оборона вряд ли продержится слишком долго.

* * *

— Как прошел разговор с Гарри? — спросила Элеонора внуков после ухода гостей.

— Отлично, Гермиона с ним наобнималась вдоволь, — съехидничал Рон и тут же получил увесистую оплеуху. — Что я такого сказал?

— Балбес.

— Знаешь, Гермиона, ваше поведение надо срочно как-то корректировать, — сделала замечание леди Даркстоун. — Я в курсе истории, а вот окружающих ваше поведение будет нервировать.

— Это так заметно? — смутилась девочка.

— Да, и заметно сильно. Держите себя в руках при посторонних.

— Постараемся, но... бабушка, я просто соскучилась.

— Я все понимаю, но думаю, если родители Гарри не в курсе истории, в их присутствии не надо смотреть друг на друга ТАК. Мерлин, от ваших взглядов огонь можно зажигать.

— Вот по поводу родителей Гарри и введения их в курс дела мы и хотели с вами поговорить, — сказал Рон. — У нас тут есть сведения глобального характера на предстоящее десятилетие, и мы не знаем, что делать.

Гермиона рассказала бабушке о предстоящей войне в маггловском мире и возможном участии в ней Геллерта Гриндевальда.

— Надо все хорошенько обдумать, дети. Мы не можем ничего предпринимать предварительно, не обдумав все возможные последствия, — серьезным голосом сказала Элеонора. — Наше вмешательство может привести к таким результатам, которые окажутся еще хуже, чем было у вас.

— Мы тоже об этом думали, но я никак не могу придумать, что мы можем сделать, чтобы предотвратить войну и не сделать этим еще хуже в будущем.

— Сегодня мы пойдем спать. Завтра обо всем поговорим.

Дети поднялись в свои комнаты, а Элеонора еще некоторое время провела в гостиной, пытаясь собраться с мыслями. Нельзя все пускать на самотек, но и от влияния на историю зависело слишком многое.

Женщина провела в раздумьях три часа и решительно направилась в свою комнату. Дети знали слишком мало для того, чтобы влезать в историю и предпринимать какие-то шаги по устранению таких значимых фигур из истории, как Гитлер и ГеллертГриндевальд. О первом она ничего не знала, а вот со вторым была знакома и человека более жестокого и мстительного еще не встречала за всю свою жизнь. Он был слишком темным, слишком принципиальным и слишком проницательным, чтобы вмешиваться в его жизнь без боязни получить Аваду между глаз. Он расправлялся со своими врагами безжалостно и без малейших угрызений совести.

Стоит поговорить с родителями Гарри. Их надо обязательно ввести в курс дела. Для правильного поведения их семей в обществе необходимо, чтобы у них была общая тайна, которая не позволит проникнуть в нее никому лишнему. Никто посторонний не должен знать о переносе детей в другое время. Поцелуй Дементора за использование этого ритуала еще не отменили, так что придется выкручиваться собственными силами.

Завтра же необходимо послать письмо Гонтам и договориться о встрече.

* * *

Эвелина так и не смогла уснуть. Она не понимала собственное тело. Оно словно жило своей жизнью, не согласовывая свои действия с головой. Разум незатейливо подсовывал картинки из школьной жизни, а кожа горела там, где касались его губы. Мерлин! Она уткнулась лицом в подушку, пытаясь скрыть свой стон. Не правильно испытывать такие чувства к Морфину Гонту. Надо бороться изо всех сил с этим проклятым влечением.

Перед глазами всплыло лицо парня, который учился с ней в Хогвартсе.

Первый год

— Отойди в сторону, грязнокровка, — сказал слизеринец-первокурсник, глядя на нее с презрительной гримасой на лице. — Нечего загораживать дорогу.

— По-моему, коридор большой, и ты вполне можешь пройти слева от меня, — ответила она с вызовом в глазах. — Или ты сам настолько большой, что не можешь со мной разминуться?

В тот момент это его задело, так как весил он прилично, а с учетом маленького роста детская пухлость смотрелась смешно и нелепо. Он тут же попытался ее ударить, но не успел, так как услышал голос одного из преподавателей, и ему пришлось срочно ретироваться.

Второй год

— Таким, как ты, не место в Хогвартсе, — зашипел Гонт, больно схватив ее за руку. — Мой благородный предок был прав, когда хотел избавиться от такой грязи, как ты.

— Пусть я и грязнокровка, но посильнее некоторых чистокровных тупиц, — вырываясь из его хватки, сказала она. Палочка была в ее руке и наставлена ему прямо между глаз. — Чистокровный сноб с магической силой обычного сквиба, вот ты кто, Гонт. Никогда не смей меня трогать своими лапами, иначе сильно пожалеешь!

Она ушла, предварительно отобрав у него палочку и пожаловавшись на него старосте Слизерина. На тот момент им был Оливер Грейнси, который не был слишком сильно помешан на чистокровности, так как сам являлся обычным полукровкой. Он снял баллы с Гонта и заставил его перед ней извиниться.

После этого случая на втором курсе, слизеринец стал доставать ее еще сильнее, переключив свое внимание с остальных магглорожденных исключительно на нее. Оскорбления сыпались, как из рога изобилия и прекратились где-то в начале пятого курса. Он продолжал иногда издеваться над ней, но это происходило настолько редко, и было так необидно, что она успокоилась и вполне прилично провела время до конца седьмого курса.

Вплоть до того момента, как на выпускном стали объявлять лучших учеников. Папаша Морфина был в ярости. Устроил разнос сыну прямо в зале.

— Позор! Грязнокровка оказалась лучше моего сына, потомка самого Салазара Слизерина! Как такое могло произойти, я тебя спрашиваю!?

Сцена была отвратительной и девушке впервые за все эти семь лет обучения, стало жаль Морфина Гонта. Жить в подобной семье... Отвратительный, мерзкий старикан посмотрел на нее так, словно хотел заавадить прямо там, перед кучей народа. Лицо пылало от гнева, а голубые глаза полыхали ненавистью и злобой.

Впрочем, поступить в университет даже со своим дипломом, сплошь сверкавшими ПРЕВОСХОДНО, она не могла. Рассчитывать на стипендию в ее положении было нереально, а брат напрочь отказался финансировать ее обучение в магическом учреждении.

Они с матерью жили на его пособие вплоть до ее замужества. Потом она вышла замуж, и они с мужем и матерью уехали в Америку. Через год, когда умер Лукас и ее неродившийся сын, им с матерью пришлось вернуться и снова просить Реджи о помощи. Унизительная сцена вновь и вновь заставляла девушку кипеть от злости и бессилия что-либо исправить.

Работу найти она смогла только через два года после переезда в Лондон, но это было скорее хобби, так как на зарплату, которую ей платили, они с матерью могли прожить даже при жесточайшей экономии только полмесяца. Мама, конечно, брала на дом работу, только без пособия брата они запросто могли умереть с голоду.

Девушка была готова даже идти на поклон к директору Диппету, и вновь вернуться в магический мир в качестве преподавателя. Только случилась эта история с Гарри, и теперь у нее другие заботы. Теперь она должна заботиться о сыне. Да, Гарри ее сын, пусть и не по крови. Впрочем, сейчас никто не сможет доказать обратное. Магия признала ее, а остальные пусть катятся со своими предположениями куда подальше.

Предложение Гонта изменить брату память было слишком соблазнительным, чтобы от него отказываться. Только вот как быть с Гарри? Они уже попросили его никому не рассказывать о жизни в приюте, но он ведь ребенок и вполне может кому-то проболтаться. Даркстоунам, к примеру. Девушка решительно отбросила лишние мысли, закрыла глаза и попыталась уснуть. Завтра будет трудный день.

* * *

— Значит вы хотите откорректировать ему память? — задумчиво сказала леди Барроу. — Не думаю, что стоит это делать, если вы позволите мне жить в вашем доме, лорд Гонт.

— Что вы предлагаете?

— Предлагаю просто поставить его перед фактом. Не надо так сильно закручивать историю, тем более, кто-то из слуг наверняка в курсе происходящего, так что скрывать что-то не имеет смысла.

— А Гарри? Мы хотели бы, чтобы он думал о...

— Надо с ним переговорить и просто предложить рассказать всем о твоем замужестве и о том, что у тебя есть ребенок. Морфина мы можем представить просто как состоятельного американца. Никаких интриг или ковыряний в чужой памяти. В обществе не сильно любят твоего братца и даже ходят слухи, что он просто отослал нас подальше после смерти графа. В моем случае это вполне логично, а вот прятать сестру и не выводить ее в свет... Думаю, он согласится, что для его репутации будет лучше, если вы оба появитесь в этом сезоне на парочке балов и прогуляетесь по Гайд парку в обществе Гарри. Твой брат не дурак. Он вполне может сказать, что ты приехала погостить из Америки со своей семьей.

— Думаешь, Реджи на это согласится?

— Думаю, что да. После скандала с бегством его старшей дочери, у нашей семьи слегка подмочена репутация, да еще и слухи о том, что Реджи практически избавился от второй семьи отца, тоже не добавляют ему популярности. Я думаю, из магического мира там вряд ли кто-то будет присутствовать.

— Не знаю, мам. Это было бы неплохо, просто как-то не представляю себе, что Реджи будет рад моему повторному замужеству.

— Не волнуйся, Эви, даже если этот сноб будет возражать против внезапного воссоединения семьи, мы всегда можем вычеркнуть его из нашей жизни. Впрочем, лорд Гонт, — Лидия повернулась к зятю, — я по-прежнему не хочу вас затруднять своим присутствием.

— Никаких затруднений, леди Барроу, — любезно ответил Морфин. — Гарри рад вашему предстоящему переселению. Вы ведь его знаете, не так ли?

— Да, Эви приводила его к нам несколько раз. Замечательный малыш.

— Отлично, тогда пишите записку вашему пасынку и назначьте встречу на вечер, — Гонт улыбнулся. — Мы с Эвелиной обязательно придем и попытаемся втолковать ему ВАШУ идею. На крайний случай, Обливейт еще никто не отменял!

* * *

«Дорогой брат!

Я прошу Вас приехать в дом моей матери для разговора, который сможет сгладить неприятности в общении между нами с того самого дня, как я вернулась из Америки. Хотелось бы сделать это сегодня, в крайнем случае, завтра. Дело не терпит отлагательств.

С уважением, ваша сестра Эвелина.»

Реджинальд со злостью сжал клочок бумаги и выбросил в мусор. Чертова ведьма! Со своей матерью испортила всю его жизнь. С того самого дня, как отец привел в дом вторую жену, между ними всегда были натянутые отношения. Он был слишком взрослым на тот момент и с первого дня невзлюбил и мачеху, и появившуюся через год сестру. Ко всему прочему, девчонка оказалась ведьмой. Настоящей ведьмой. Граф поежился.

— Реджи, что-то случилось? — спросила его Оливия, зайдя к нему в кабинет. Графиня была красивой женщиной. Даже сейчас, когда ей было слегка за сорок, на лице остались остатки красоты, от которой когда-то сходили с ума все мужчины высшего общества. Граф, не смотря на свой склочный характер, испытывал к ней теплые чувства. Не любовь, нет, просто симпатию.

— Нет, все в порядке. Мне нужно отлучиться ненадолго. К обеду буду.

— Хорошо. Я пригласила леди Кримли с мужем и детьми.

— Отлично, я буду вовремя.

Когда граф вышел из кабинета, леди Барроу тут же подошла к столу и достала из корзины записку, смятую мужем. Она подозревала его в измене и хотела узнать, правда ли это или она зря себя накручивает и это только лишь ее подозрения. После прочтения послания Оливия нахмурилась. Странно. Мачеха Реджи в Лондоне и никто об этом не знает? В обществе ходят разные слухи, а она сама после нескольких наводящих вопросов поняла, что это запретная тема и для собственного спокойствия лучше в нее не соваться.

Единственное, о чем муж рассказал, так это о ее способностях ведьмы и обучении в какой-то магической школе. Впрочем, не будь у их младшей дочери Виктории странных случаев с перекрашиванием предметов, а также периодических полетов кукол в другой конец комнаты, когда она злилась, он бы и об этом промолчал.

Вообще отношение Реджи к собственной сестре всегда удивляло Оливию. Никто не знал где она. Кумушки уже языки сломали, выдумывая причины, по которым граф Барроу никогда не вывозит Эвелину в свет. Тот ссылался на слабое здоровье девочки, но только теперь Оливия понимала, что Реджи просто боится сестру. Боится ее способностей. Он и Тори стал избегать после того, как выяснилось, что она ведьма.

Женщина вздохнула. Спрашивать о чем-то Реджи бесполезно. Она скомкала записку и снова бросила ее в корзину.

* * *

— Как быстро он отреагировал, — удивилась леди Барроу, выглянув в окно. — Приехал сразу, что удивительно.

Они сидели в гостиной, куда служанка подала им чай, и ждали появления графа в полном молчании. Тот вошел стремительными шагами и хотел уже что-то сказать, но заметил постороннего человека и промолчал.

— Доброе утро, Реджинальд, — вежливо поздоровалась с братом Эвелина. — Рада тебя видеть.

— Доброе утро. Ты хотела поговорить.

— Да. Садись, разговор займет некоторое время, но для начала позволь тебе представить моего мужа лорда Морфина Гонта.

— Мужа?! Ты посмела ослушаться моего приказа? Ты дала слово!

— Ты не смеешь мне приказывать, Реджи. Свое пособие можешь оставить себе, мой муж вполне может позаботиться о нас с матерью и без твоего участия, — синие глаза полыхали огнем и граф сделал шаг назад. — Мой муж вполне состоятельный человек.

— Он из этих? — презрительно скривившись, спросил граф.

— Если вы о том, маг ли я, то ответ положительный, — ничуть не хуже графа процедил Морфин. — Мой род берет свое начало от времен короля Артура и является одним из самых древних в магической Англии. Надеюсь, ВАМ это о чем-то говорит?

Граф посмотрел на собеседника уже другим взглядом, хотя и слегка напряженным. Манеры и поведение этого человека буквально кричали, что перед ним стоит такой же аристократ, как и он. Лишь это обстоятельство позволило Реджинальду не сорваться и не наговорить ему гадостей. Так и вызова на дуэль можно дождаться, а он был слишком плохим дуэлянтом и в конфликты старался не вмешиваться по мере возможности.

— Мы хотели просто предложить тебе кое-какую сделку, чтобы обелить твое имя в обществе, Реджи.

— Обелить? Мое имя не нуждается в том, чтобы его отбеливали личности, подобные тебе и твоему мужу!

— Ты разве не в курсе о том, какие слухи ходят среди аристократических семейств Британии по поводу твоего непозволительного отношения к собственной сестре? — насмешливо поинтересовалась Эвелина. — Ты присядь, разговор будет долгим.

— Что ты хотела предложить? — спустя некоторое время, спросил он.

— Я хотела предложить представить меня и мою семью обществу.

— Семью?

— У меня есть сын. Ему пять лет.

— Какой сын? Ты с ума сошла? Твой сын умер! Или ты хочешь представить обществу того оборванца, с которым тебя видели соседи!? — граф был в ярости. Становилось понятным, что за домом мачехи и сестры была установлена слежка, и Реджинальд уже был в курсе, что Эвелина благоволила к сиротскому мальчишке. — Ты хочешь привести в дом чужого ребенка?! Оборвыша?! Сиротский уродец без роду и племени в МОЕМ доме?!

— Во-первых, прекрати истерику, Реджинальд, а во-вторых, мальчик как раз-таки, является сыном моего второго мужа, — в голосе девушки слышались металлические нотки. — Мы с ним так и познакомились: он просто нашел своего ребенка и наш брак всего лишь стечение определенных обстоятельств.

Граф нахмурился. Он смотрел то на сестру, то на ее мужа, обдумывая все услышанное.

— Хорошо, ребенок — сын твоего мужа, но почему ты считаешь его своим?

— Это очень долгая история, Реджи, — уже более мягким голосом ответила Эвелина. — Я расскажу тебе все, что случилось, и мы вместе можем подумать над тем, как проще выйти из той ситуации, в которой мы оказались.

Она постепенно пересказала ему случившееся, замечая, что при упоминании магических клятв и прочих волшебных штучек, граф словно съеживается, вжимаясь в кресло. Он никак не мог преодолеть свой страх перед ней, это было слишком очевидно.

— Значит, магически вы теперь мать и отец ребенка? — забарабанил он пальцами по ручке кресла. В его голосе теперь проскальзывали уже знакомые девушке с детства властные нотки.

— Да. Никто не сможет доказать, что Гарри Гонт это и есть сиротка Томас Реддл, — кивнула леди Гонт. — Для магии сын Меропы и Томаса погиб в тот самый день, когда на свет появился Гарольд Морфин Гонт. На гобелене магия уже отразила все, что случилось, и даже комар носа не подточит в случае чего.

— Но в Америке знают о твоем вдовстве, — возразил граф.

— Америка далеко, к тому же, вряд ли кто-то из чистокровных станет копать так глубоко.

— Если бы была возможность заставить ваших соседей в этом районе забыть о присутствии Эвелины на... — задумчиво протянул Реджинальд и увидел, что сестра с мужем как-то странно переглянулись. — Что такое?

— У нас есть возможность это сделать, — усмехнулась Эвелина. — Есть такое заклинание, которое позволяет изменить память.

— Узнаю мысли истинного слизеринца, — усмехнулся Гонт и пояснил, заметив вопросительный взгляд Барроу. — Это один из факультетов нашей школы. Туда распределяют людей с таким мышлением, как у вас, то есть способным составить стратегию на любой случай жизни.

— Полагаю, это комплимент, — не мог не усмехнутся в ответ граф.

— Совершенно верно.

— Тогда стоит подчистить концы вашей истории. В вашем мире пусть думают, что это твой сын и...

— Сын Морфина? — развеселилась Эвелина. — В принципе, тот факт, что ему пришлось вводить Гарри в Род, говорит о том, что он мог не знать о моей беременности. Мы уже думали об этом, и в волшебном мире это объяснение уже имело место быть, я думаю.

— Тогда в нашем обществе я предлагаю говорить, что ты все семь лет замужем за Морфином и представить его состоятельным американцем, — граф смотрел на сестру, понимая, что ее появление в свете вместе с семьей будет для него благом. Отсутствие Эвелины в обществе породило много неприятных слухов, что не могло не сказаться на репутации семьи. Отлучение от семьи вдовствующей графини это одно, а вот нежелание видеть собственную сестру...

— Это будет правильнее всего, — согласилась с братом Эвелина.

— Значит, сделаем вид, что ты вернулась из Америки с мужем и сыном. Скажем, через месяц.

— Предлагаешь мне немного пожить в твоем доме, Реджи?

— Да. Оливии я сообщу о твоем приезде прямо сегодня за обедом. Там, кстати, будет ее подруга, а уж она доложит кому нужно эту информацию и к вашему приезду все будет готово, — к удивлению Эвелины, голос брата был вполне доброжелательным. Впрочем, как подозревала девушка, брата скорее устраивал тот факт, что ей даже в волшебном мире удалось выйти замуж за волшебника, равного ей по положению. Он ведь не знал, что для чистокровных волшебников она все равно что плебейка, которая вытащила свой счастливый билет. — Мне пора. Детали обсудим позже.

— Мы все сделаем в лучшем виде, — засмеялась Эвелина.

Он уехал, попрощавшись со всеми, но перед этим посмотрел на сестру и сказал:

— Моя жена не должна знать правду о тебе, твоем муже и твоем сыне.

— Гарри не сможет сдерживать свои магические выбросы, Реджи, тебе ли не знать, — усмехнулась Эвелина. — Оливия должна знать о том, кто мы такие.

— Я сейчас не о твоих магических способностях, Эвелина, об этом я ей сообщил, — сказал он, сжав зубы. — Моя младшая дочь точно такая же, как и ты. В следующем году ей наверняка придет письмо из этого вашего Хогвартса, поэтому к Гарри Оливия отнесется с пониманием.

Сказал он, и вышел за дверь, оставив присутствующих в состоянии шока переваривать полученную только что информацию.

* * *

— Забавно, — спустя некоторое время, сказала Эвелина. — Представляю, как он теперь рвет и мечет. Раньше он во всем обвинял тебя, мама, а сейчас даже сказать ничего не может.

— Значит, магические способности у тебя по отцу, — улыбнулась Лидия. — Уильям говорил что-то о первом графе Барроу и его жене. Вроде бы она была потомственная ведьма, но до рождения Эви и обнаружения у нее магических способностей, все считали это выдумкой .

— Я тебе предложил пройти проверку у гоблинов еще в самом начале нашего повторного знакомства, Эвелина. Может быть, ты из какого-то магического Рода, но давно потерявшегося среди магглов.

— Не думаю, что это на самом деле так, — сказала Эвелина, поднимаясь с кресла. — Мам, нам пора. Гарри будет скучать.

— Леди Барроу, думаю, что вам стоит переехать к нам...

— Нет, лорд Гонт. Если Реджи будет выплачивать содержание, мне не стоит к вам переезжать. Спасибо за предложение, но я не хочу вмешиваться в вашу жизнь без надобности, — женщина сразу заметила изменения в отношениях дочери и ее второго мужа, поэтому решила, что ее присутствие все только испортит. Ей понравился этот молодой человек, и она хотела, чтобы второй брак дочери оказался более счастливым, чем первый.

— Леди Барроу...

— Лорд Гонт, я буду рада вашему обществу в любое время, но я бы хотела пожить одна. Моя подруга, леди Карсингтон, единственная знает о Эвелине и обо мне всю правду, и она единственная, с кем я поддерживаю хоть какие-то отношения.

— Как пожелаете, леди Барроу.

— Мам, спасибо за помощь.

— Какая помощь, моя дорогая? — усмехнулась женщина, глядя на дочь и зятя. — Вы и сами все прекрасно сделали. Впрочем, сомневаюсь, что он стал бы с нами разговаривать, если бы не открывшиеся способности Виктории. Твой брат вынужден повторно проходить через все это и ему не слишком нравится происходящее, но сделать он ничего не может.

— Что поделаешь, магию не скроешь. Нам еще надо с Гарри переговорить. Он смышленый мальчик, хотя я и боюсь, что он проговорится кому-нибудь о своей жизни в приюте.

Они провели в доме леди Барроу еще несколько минут, а потом ушли. Гарри уже ждал их и спросил, куда они ходили и что делали.

— Мы ходили к бабушке Лидии, Гарри, помнишь ее? — спросила его Эвелина, он кивнул. — Еще мы разговаривали с моим братом. Через месяц мы поедем к нему погостить на несколько месяцев.

— Зачем?

— Он мой брат, мы ведь должны дружить с братьями, да?

— Конечно. Я должен рассказывать им о приюте?

— Нет, Гарри. Никто не должен знать, что ты жил в приюте. Ты наш сын и мы живем в своем собственном доме на берегу океана.

— Океан — это здорово. Папа всегда меня туда водит погулять!

Замок Слизеринов на самом деле находился на краю утеса возле берега какого-то моря или океана. Вокруг была такая красота, что захватывало дух, и Гарри с радостью ходил смотреть на волны, чувствуя себя свободным и впервые в жизни счастливым настолько, что хотелось кричать.

— Ты уже получил письмо от своих новых друзей?

— Да. Рон говорит, что завтра к нему приезжает его невеста Вальбурга, — лицо Гарри скривилось, и он спросил, решив немного подурачиться. — Мама, а у меня есть невеста?

— Нет, сынок, пока у тебя нет невесты, — кашлянув, ответил Морфин. — В будущем она, конечно, появится, но выбирать ты будешь сам.

— Рон сказал, что его папа заключил магическую помол...помол...

— Помолвку, сын. Я не стану этого делать. Ты можешь жениться, на ком захочешь, — Морфин старался говорить спокойно, хотя сам едва сдерживал смех. Эвелина тоже держала ладошку возле губ, но в синих глазах блестели слезы, от рвущегося наружу хохота.

— Я подумаю, — с важным видом кивнул он.

— Хорошо. Ты выучил то, что тебе задавал мистер Грин?

— Да. Вот, я уже все написал!

— Давай сюда, я посмотрю, — сказала Эвелина. Она мельком просмотрела ответы, которые аккуратным почерком лежали на поверхности листа, и в очередной раз поразилась, каким умным ребенком был Гарри. У него получались ровные буквы, каких не было у некоторых ее однокурсников даже в одиннадцать лет. — Все правильно.

— Спасибо, мама. Я отнесу все наверх, и мы с папой полетаем! Да, папа?

— Полетаем, но о полетах среди обычных людей тоже нельзя говорить.

— Это называется странности, да? Для них?

— Совершенно верно, Гарри, — сказала Эвелина, взяв его на руки и посадив на колени. — Нельзя показывать свои способности перед другими людьми, кроме семьи дяди Реджинальда. У него младшая дочь тоже ведьма, поэтому с ней тебе будет легче. Она уже взрослая и в следующем году пойдет в Хогвартс.

— О, так я могу ей привезти свою книжку с движущимися картинками? — загорелись огнем зеленые глаза. — Расскажу ей о Хогвартсе, о драконах! Мама!

— Нет, лучше мы позовем ее у нас погостить во время летних каникул, и тогда можешь показывать все, что захочешь. Мы не будем брать ничего волшебного к дяде Реджинальду.

— А с Роном и Герми я могу переписываться?

— Нет. Ты должен написать им, что уезжаешь к своим родственникам магглам и тебе нельзя пользоваться совой. Хорошо? Ты увидишь их на помолвке Рональда и Вальбурги, и после этого мы уедем из волшебного мира на некоторое время.

— Я понял. Волшебство — это секрет. Я умею хранить секреты.

— Да, это секрет. Обычные люди не знают, что на свете есть волшебники. Когда вырастешь, тогда и поймешь, почему мы скрываемся от обычных людей.

— Я никому не скажу. Правда-правда!

— Отлично, значит, напиши письмо друзьям и сообщи о своем скором отъезде. А с вами, Морфин, — девушка повернулась к мужу, — придется провести некоторые уроки этикета, присущие маггловскому обществу.

* * *

До обеда оставался час, и Реджинальд позвал жену в кабинет для беседы. По дороге он до мелочей продумал свой разговор с ней, но до сих пор не мог поверить, что пригласил в свой дом целых трех волшебников. Словно одной Виктории ему было мало.

— Оливия, присядь, нам надо поговорить.

— Что-то случилось?

— Да. Ты помнишь мою сестру Эвелину?

— Помню, но она тогда была совсем малышкой, — женщина была озадачена необычным поведением мужа. Тот факт, что он сам решил с ней поговорить о сестре, говорил о том, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Через месяц она на некоторое время приедет к нам со своей семьей погостить, и я рассчитываю, что ты с пониманием отнесешься к тому, что ее муж и ребенок — маги, как и наша младшая дочь.

— Для меня наличие у них магических способностей не является проблемой, — как можно спокойнее ответила она, хотя и была ошеломлена известием о том, что у Эвелины есть своя семья. — Мне кажется, для Тори их приезд будет познавательным в плане предстоящей учебы в той школе.

— Хорошо. Для всего общества Эвелина живет в Америке уже семь лет, — граф посмотрел на жену тяжелым взглядом. — Никто не должен знать, что она в Англии, но вращается в магическом мире.

— По поводу магического мира понятно, но разве нет опасности, что кто-то узнает правду?

— Нет. Волшебный мир скрыт от обычных людей и среди нашего круга там никого нет, как, впрочем, и из их круга тоже.

— Значит, она замужем?

— Да. Уже семь лет. Ее сыну шесть.

— А ее муж?

— Ее муж принадлежит к волшебной знати, за его поведение можешь не волноваться, — он усмехнулся. — Знаешь, я сегодня видел его впервые в жизни.

— Я удивлена твоим отношением к сестре, — не удержалась Оливия, но тут же заметила, как изменился его взгляд и поправилась:

— Это ваше дело, конечно, но твое поведение ставит всю нашу семью в неловкое положение среди наших знакомых.

— Именно поэтому мы договорились с Эвелиной о встрече, — признался граф со вздохом. — Вдовствующая графиня общается со своей подругой, леди Карсингтон, и именно от нее они узнали о нелепых слухах, которые ходят обо мне и моем отношении к Эвелине.

— Отлично. Я рада, что твоя сестра оказалась незлопамятной женщиной и готова помочь тебе, несмотря на твое нелепое поведение и страх перед ее способностями.

— Это настолько заметно? — пристально взглянув на супругу, спросил Реджинальд.

— Разумеется. До твоего рассказа об ее истинной природе я могла только гадать об этом, но потом, сложив два и два, несложно было понять, что ты боишься.

— Все-таки, сочетание красоты и ума в одной женщине, это страшная сила, — удивленно сказал граф Барроу.

— Покорно благодарю за комплимент, дорогой. Надеюсь, твое благодушное настроение не исчезнет, когда семья твоей сестры переступит порог этого дома. После бегства Мелинды...

— Не упоминай мне об этой мерзавке! — лицо графа тут же стало злым и раздраженным.

— Я надеюсь, Реджинальд, что ты одумаешься, и не станешь калечить жизнь Летиции, заключив помолвку с Гроустоком. У него взрослые дети, вспомни свое отношение ко второй жене отца!

— В мои отношения с моим другом прошу не вмешиваться, — побледнел граф, задетый сравнением с покойным графом Барроу. — Следующим летом Летиция станет следующей маркизой Гроусток и менять свое решение я не намерен!

Оливия быстро развернулась и что есть мочи хлопнула дверью, давая понять, что до сих пор надеется на то, что помолвка не состоится и девочке можно будет подобрать мужа среди сверстников. Споры с мужем на эту тему всегда заканчивались скандалом, хотя женщина была уверена: все ее стенания бесполезны и малышку отдадут в лапы человеку, старше ее на целых двадцать пять лет.

Разумеется, для женщины ее лет, маркиз вполне подходящий мужчина. У него приятная внешность, добродушный нрав, но его дочь одного возраста с Летти! Графиня была в отчаянии. Она не знала, что сделать для того, чтобы муж отказался от своего плана породнится с семьей маркиза, но хотела помочь дочери избежать этого замужества любой ценой.

Гарри не представлял, как начать разговор с приемными родителями. Его мучила совесть, что он воспользовался знанием истории и фактически обманом заполучил то, о чем так мечтал в прошлой жизни: семью. Все доводы разума о том, что без его вмешательства судьба Морфина была бы более, чем печальной, словно выветрились из головы.

Первой задумчивость сына заметила Эвелина.

— Гарри, ты не заболел? — спросила она, с беспокойством прикладывая ладошку к его лбу.

— Нет, мама, все в порядке, — задумчиво отозвался он, и решился: — могу я поговорить с тобой и папой?

Девушка нахмурилась.

— Ты что-то натворил?

— Нет… точнее да… но…

— Что ты сделал? — Морфин присел перед ним на корточки, и посмотрел в глаза, но тут же отшатнулся, увидев взгляд ребенка.

— Я…. Я не знаю, с чего начать, — Гарри сел на пол, и обхватил голову руками. — Отец, ты что-нибудь читал о ритуале переноса во времени Тобиаса Флинчера?

Оба родителя смотрели на него с ужасом в глазах. И Морфин и Эвелина знали, что за использование этого ритуала положен Поцелуй Дементора, если становилось известно о его применении.

— Ты… ты…

— Я воспользовался, точнее, мы воспользовались им с моими друзьями.

— Даркстоуны? — дрожащим голосом спросила Эвелина, поняв теперь все эти взгляды и поведение отпрыска, так несвойственные детям.

— Да, я… ритуал прошел неправильно, — Гарри вздохнул, и посмотрел на Морфина с отчаянием в глазах. — Я не ваш племянник. Я…

— Не племянник, но все-равно родственник, — сглотнул Гонт. — Ритуал, в случае ошибки, переносит только в тела…

— Нет, я не родственник, — покачал головой Гарри, — по крайней мере, мне об этом неизвестно. Моя мама была магглорожденной, а папа из рода Поттеров.

— Хм… тогда возможно, что это случилось из-за нашей давней связи с Певереллами?

— Возможно, но проблема в том, что в той нашей жизни Томас Марволо Реддл умер 31-го октября 1981 года, — признался Гарри. — А так… я фактически убил его. Сам. Занял место, мне неположенное.

Морфин сжал зубы, пытаясь взять себя в руки. Ребенок не виноват, так сложились обстоятельства.

— Ты был с ним знаком ТАМ?

— Он убил моих родителей, собственно, из-за Реддла мы и решили воспользоваться ритуалом.

— В смысле? Как убил? — побледнел Морфин. — Это же… он не мог… нарушение…

— Это долгая история, — Гарри с отчаянием смотрел то на Эвелину, то на Гонта, понимая, что не выдержит, если они сейчас оттолкнут его. — Меня звали Гарольд Джеймс Поттер. Родился в семье единственного сына и наследника рода Поттер и магглорожденной ведьмы Лили Эванс 31 июля 1980 года. Тогда шла война с человеком, который называл себя лорд Волдеморт.

— Такого рода не существует, — авторитетно заявил Морфин.

— Не существует, — кивнул Гарри. — Он сделал аннаграмму из своего имени, и стал вторым Темным Лордом за столетие. Свет проигрывал, когда было сделано пророчество, что на исходе седьмого месяца родится тот, кто будет равным ему по силе, и Темный лорд отметит его, как равного себе. Он узнал о нем от своего слуги, и стал охотиться за двумя семьями, подходившими под описание.

— Мой племянник? — судорожно выдохнул Гонт, чувствуя, как Эвелина сжала его ладонь, давая такое необходимое ему спокойствие. — Мой племянник стал Темным Лордом?

— Да. Он пришел к нам в дом, убил моих родителей, но не смог убить меня. Заклинание смерти отскочило, и вернулось к нему самому.

— Тогда вы действительно родственники, — задумчиво сказал Морфин, — и либо родовая магия Певереллов не позволила убить своего последнего представителя, либо твоя мама как-то была связана с Гонтами или Слизеринами, но в любом случае это откат за убийство члена рода.

— Мы сейчас вряд ли сможем что-то выяснить, — пожал плечами Гарри. — Правда в том, что ради своего бессмертия Том создал крестражи, и сумел возродиться с помощью ритуала на моем четвертом курсе. Снова началась война, которая была объявлена спустя год из-за идиота Министра.

Гарри постепенно рассказал обо всем, и с каждым сказанным словом Морфин все больше убеждался в том, что никогда и ни за что не позволит ребенку чувствовать себя виноватым в смерти племянника. Сейчас он его сын — и точка. Томас Марволо Реддл мертв!

Эвелина же не скрывала слез, и, не выдержав, прижала мальчишку к себе, словно пыталась защитить. Рассказав о ритуале, жирную точку в котором поставил их рыжий друг, Гарри словно выдохся. Прошло два часа, и он чувствовал себя выжатым, как лимон. Морфин с Эвелиной молчали.

— Я понимаю, что обманом стал…

— Молчи, Гарри, — прервал сына Гонт. — Ты ни в чем не виноват. Если бы не ты… Мерлин, это просто ужасно! Я не хотел бы повторения той истории. Я люблю тебя, Гарри, и никогда не позволю причинить тебе вред! Ты — мой сын, и твое прошлое пусть останется в прошлом!

Гарри обнял его, воспользовавшись тем, что отец сидел на полу рядом с ним. Выплакаться ему не помешает, чем он и воспользовался в полной мере, все это время держа себя в руках.

— Простите, что так… что захотел семью, — сквозь слезы бормотал ребенок.

— Чшшш… малыш, никто тебя не винит, — сердце Эвелины разрывалось на части. Она была в ужасе. Пережить столько лишений, сражаться, пока старшие играли в свои закулисные игры, но при этом остаться человеком, добрым, понимающим, способным на сострадание и любовь… — Кстати, я так понимаю, что девушка, твоя подруга, вы с ней…

— Мы с ней собирались пожениться, если все хорошо закончится, — улыбнулся тот, вытирая слезы.

— Ну, с этим не будет никаких проблем, — пошутил Морфин. — Леди Даркстоун…

— Она уже в курсе всей истории, — сказал Гарри. — У нас тут просто намечается война в маггловском и магическом мире, и мы не знаем, что делать.

Гарри стал рассказывать о Второй мировой войне, которая была не за горами. Эвелина кусала губы.

— Не знаю, что вы собираетесь делать в магическом мире, а вот в маггловском… Надо поговорить с Реджи. Рассказать ему, но… боюсь, он или не поверит, или не станет ничего предпринимать.

— У твоего брата есть возможность что-то сделать? — спросил Морфин.

— Не знаю, я в его дела не лезу.

— А стоит ли влезать? — спросил Гарри. — Да, жертвы будут, но что, если наше вмешательство сделает еще хуже? Там наша страна хоть и пострадала, но в меньшей степени, чем СССР.

— Стоит поговорить с Геллертом, — сказал вдруг Морфин, заставив Гарри поперхнуться только что выпитым чаем.

— С Геллертом? — просипел он.

— Хм… да, ты же не в курсе, — Морфин нахмурился. — Его бабушка — кузина моего отца. Дальняя. Ко всему прочему я вообще не понимаю, как Геллерт мог стать Темным Лордом и истреблять магглов, если совсем недавно он женился на одной из них?

— Как женат на одной из них? — Гарри судорожно пытался вспомнить все, что читал по истории магии о Геллерте Гриндевальде, но ни в одной из книг не было сказано ни слова о наличии у Темного Лорда вообще какой-либо семьи.

— Странно. Эта история дурно попахивает, — Морфин нахмурился. — Так, Гарри, пиши письмо своим друзьям с приглашением к нам завтра на обед, а я свяжусь с Геллертом. Он все-таки какой-никакой, но родственник.

Гарри, совершенно не ожидавший такого поворота событий, лишь заторможено кивнул в ответ, и ринулся в свою комнату писать приглашение своим друзьям.

* * *

Геллерт Гриндевальд получил письмо от Морфина Гонта в тот момент, когда уже почти собрался отправляться по своим делам. Он слышал о скоропалительной женитьбе старшего сына Марволо на магглорожденной, однако не думал, что тот пригласит его и Агнессу к себе. Гонт позволяет магглу посетить свой дом?

Ничего страннее не придумаешь. Его слегка напрягало происходившее в обоих мирах. Странные телодвижения германских властей, отношение ко всему этому Англии и Франции… все напоминает затишье перед бурей. Геллерт всем своим нутром ощущал приближение войны, и знал, что начало ей будет положено на его родине, в Германии.

Всегда и во все времена правители Европы с жадностью смотрели на огромного восточного соседа, и Гриндевальд чувствовал, что вся происходящая заварушка — очередная попытка покорить восточных варваров, то бишь русских, и завладеть их богатствами. Правда, Геллерт также знал, что Россия никому не по зубам, разве что навалятся всем скопом, окружив со всех сторон, что на данный промежуток времени совершенно невозможно.

Германии надо объединить под своими знаменами всю Европу. Русские не так просты, как кажется на первый взгляд. С виду варвары варварами, но недооценивать их не стоит. Вон крестоносцы, монголо-татары и Наполеон попытались их завоевать, и где они? Как там у этих диких московитов говорят? Медленно запрягают, но быстро едут? Так вроде… Геллерт покачал головой. Безумие переться к русским. Безумие и самоубийство в чистом виде.

Гриндевальд знал, что Германия сильна, но бороться со славянскими варварами… И пусть они называют себя коммунистами, пусть кем угодно, но они русские, и сражаться будут до последнего.

* * *

— Бабушка, Гарри приглашает нас к себе завтра на обед, — сказал Рональд, спустившись вниз в компании сестры.

— Он рассказал родителям о вашем переносе во времени?

— Да. Они хотят завтра все обсудить, но там еще написано, что будет присутствовать еще кто-то, кого они хотят посвятить в свою историю. Гарри говорит, что не может писать, но намекает о каком-то родственнике.

— Хм… родственник, говоришь, — задумалась Элеонора. — Не знаю, у покойного Марволо была кузина, довольно дальняя, вышедшая замуж за какого-то немецкого мага. Для их рода это нонсенс. Они девушек рода вообще очень редко отдавали на сторону, женившись на кузинах сами.

— Брр… — поморщилась Гермиона, — это же жутко!

— Что поделать, до недавнего времени Гонты были жесткими консерваторами и считали свой род едва ли не королевским из-за своей принадлежности к Слизеринам.

— Толку от их принадлежности Слизеринам не было никакого до недавнего времени, — пробормотал Рон, — почти сквибы с уродской внешностью, никакого толку от фамилии.

Сестра с бабушкой лишь кивнули в ответ, соглашаясь с ним по всем пунктам.

Дамблдор был слегка озадачен, и не понимал, что он упускает из виду, а неопределенность профессор трансфигурации ой как не любил. Весь магический мир судачил о том, что сын Морфина Гонта и некоей магглорожденной волшебницы сумел заполучить себе титул лорда Слизерина. С помощью своих немногочисленных пока связей, Альбус узнал, что девица, сразу после окончания Хогвартса, уехала из Англии в Америку, поспешно выйдя замуж за какого-то докторишку.

По слухам, к моменту своего отъезда она уже была беременна. Подозревали всё, вплоть до применения Аммортенции со стороны Гонта, но доказательств ни у кого не было, поэтому все молчали в тряпочку, а уж сейчас, когда Морфин, с помощью своего сына приобрел и новую внешность, да и перстень Слизерина обрел своего хозяина… Чистокровные семейства потирали руки.

На мальчишку начнется охота, тут и к гадалке не ходи. Любой Род с радостью готов будет породниться с таким семейством, а уж сколько интриг через несколько лет завертится за право выдать свою дочь, сестру или племянницу за столь именитого волшебника!

Он еще раз съездил в приют, где жил Томас Реддл, но ничего нового узнать не смог, кроме того, что ребенка несколько раз пытались убить, и констебли подозревают, что старшие дети сделали свое дело, выбросив мальчишку в ближайшую реку.

Впрочем, прочесывание местности ничего не дало. Никто ребенка не видел, и трупы мальчишек в те дни никто не находил. Дамблдор был в тупике. Списки студентов однозначно показывали, что ребенок мертв. Или стал сквибом, что тоже возможно, в стрессовой ситуации и не такое могло случиться. Мальчик не годен для его планов, а ведь он все распланировал, когда узнал о рождении в семье Гонтов настоящего, сильного волшебника! Драккл его побери!

Сколько трудов, сколько денег, и все оборвалось в один миг. Дамблдор понимал, что применить свой План к ребенку, который растет в любви и ласке практически невозможно. Он был полностью завязан на бедного, несчастного ребенка, но пока что месть Гонтам подождет, надо что-то решать со своим бывшим другом Геллертом.

Альбус поморщился. Его признание много лет назад, и ужас Геллерта он помнил, словно это было вчера.

Начало ретроспективы

- Альбус, скажи, что ты сейчас пошутил, и забудем об этом, — попятился от него друг в сторону двери. — Я…

- Что плохого в том, что мы любим…

- Нет, заткнись и не продолжай! — голос сорвался, и Геллерту даже пришлось прокашляться, чтобы обрести хоть какое-то подобия спокойствия. — Это противоестественно, ненормально! Ты ненормальный! Я считал тебя своим другом! Другом!

- Гел, послушай…

- Нет, Альбус, отойди от меня! Отойди, ради Мерлина, и не смей даже в мыслях причислять меня к этим…

Конец ретроспективы

Их ссора закончилась ужасно. Альбус не знал, почему принял дружеские чувства Геллерта за нечто бОльшее, но такого позора, как в тот вечер, он не испытывал никогда в своей жизни. И Гриндевальд ответит за это, а заодно позволит ему обрести то могущество, которого ему так не хватает. Бузинная палочка должна принадлежать ему!

* * *

Поднимаясь в комнату сына тем же вечером, Эвелина все еще не могла принять за данность тот факт, что ее ребенок — взрослый парень. История этих троих была ужасна, но девушка понимала, что без их вмешательства судьба Морфина и ее самой могла закончиться весьма и весьма плачевно.

— Аааа…. — заорала Эвелина, когда увидела на кровати сына змейку. — Змея!?

Пожелала спокойной ночи, называется. Девушка настороженно смотрела на сына, пока тот с абсолютным спокойствием не сказал:

— Мама, тише. Шеша не сделает ничего плохого, он абсолютно безвреден.

— Она все это время была с тобой? Пока я жила, эта чертова змея находилась здесь?

Гарри кивнул.

/Оглохнуть можно, — зашипела вдруг змея, — я не кусаюсь!/

/ Мама боится змей — прошипел Гарри. — Все женщины боятся змей, ну, почти все./

Эвелина застыла. Она с испугом смотрела то на змею, то на сына, поняв, что понимает каждое слово. Разговаривать на английском они сейчас никак не могли.

/- Ггарри… кажется…. Кажется, я… понимаю вас, — сказала она, сама не заметив, что перешла на парселтанг. — Я… я что, тоже змееуст?/

/- Ого, еще одна говорящая! — воскликнула змейка./

/- Гарри… — лицо девушки побледнело. — Я ведь…/

/- Судя по всему, мама, ты из рода Слизеринов, — развеселился этот невозможный ребенок. — Папе надо обязательно об этом сказать, он обрадуется./

/ — Значит, семейная легенда права, и мой предок действительно женился на ведьме, — Эвелина жалела, что в свое время не удосужилась более внимательно прочитать семейную легенду, ставшую в их семье камнем преткновения между ней и братом после обнаружения у нее магических способностей./

/ — На ведьме из рода Слизерин, — Гарри нахмурился. — Я вроде как читал что-то такое в свитках рода. Много веков назад из семьи ушла девушка, которая потеряла магию в результате несчастного случая. Она попала под несколько перекрестных заклинаний, и родителям так и не удалось вернуть ей утраченную силу, хотя они потратили на это несколько лет, прежде чем отправить ее в мир магглов./

/ — Ладно, я пойду. Папа уже написал письмо Геллерту, и он согласился завтра приехать вместе со своей женой к нам на семейный ужин. Ты сообщил Даркстоунам?

/ Да. /

/ Хорошо, тогда спокойной ночи, Гарри/

/ Спокойной ночи, мама./

/ Спокойной ночи, говорящая, — прошипела змея, которая прислушивалась к разговору своего друга и его матери. Те и сами не заметили, что продолжают говорить на парселтанге. /

Девушка кивнула, и неслышно выскользнула из комнаты, по стеночке продвигаясь в свою комнату. Она не заметила Морфина, и потому подскочила, как ужаленная, когда он подбежал к ней и с испугом спросил:

— Эвелина, с вами все в порядке?

— Дда… если не считать того, что… я, кажется, тоже змееуст, — она прокашлялась. — Я только что разговаривала с питомцем Гарри.

Морфин смотрел на девушку с недоверием.

— Вы уверены?

— Да. Я так понимаю, что ведьма в моем роду все же была.

Морфин молча помог ей добраться до комнаты, за что девушка была ему благодарна. Она чувствовала, что ноги ее не держат, а голова просто разрывается от полученного количества информации за этот день. События неслись, как снежный ком, и во всем виноват их сын.

— Вам принести воды? — спросил муж, когда они дошли до двери ее комнаты.

— Нет, спасибо, я в порядке, — покачала она головой, пытаясь взять себя в руки и подавить нарастающую панику. — Спасибо, Морфин.

— Не за что, — улыбнулся тот в ответ.

Он чувствовал, что еще немного, и не сможет сдержаться. Эвелина явно не понимала, какое действие оказывает на его тело, которое жаждало получить жену в свое единоличное распоряжение. Смущала мужчину лишь собственная неопытность. Она была замужем, а у него женщин было раз два и обчелся. Гулящие девки в Лютном за вознаграждение с кем угодно в постель лягут, но сбережений на такое у него никогда не было, особенно после выхода из Азкабана.

Отец, еще когда была жива бабушка и у них, благодаря ей, периодически появлялись деньги, водил его по злачным местам, но опытом назвать ТЕ действия, у него не поворачивался язык. Мерзость и отвращение, вот что испытывал он от тех уроков, что давала ему одна рыжеволосая грязнокровка в Лютном.

Тряхнув головой, отгоняя ненужные мысли, он вновь посмотрел на жену.

— Морфин, вы…

И это полностью сорвало ему крышу.

Поддавшись порыву чувств, Гонт подался вперед и поцеловал Эвелину, ожидая чего угодно, только не сдавленного вздоха. Девушка ответила на поцелуй, и вскоре из нежного, он перерос в страстный.

— Эвелина, — прохрипел он, оторвавшись от ее губ, — остановите меня, пока не поздно.

Девушка не хотела останавливаться. Она давно призналась себе, что такой Морфин привлекает ее, и дело было не только во внешности. Эвелина не была слепой или глупой, поэтому давно поняла все эти взгляды, которые он на нее бросал, когда думал, что она не видит.

Сама леди Гонт на данный момент времени не разобралась в своих чувствах, но определенно понимала и принимала физическое влечение между ними, не испытывая к нему любви, на которую он рассчитывал. Сейчас она не хотела анализировать происходящее с ними, а пыталась сбросить напряжение, достигшее своего предела за последние несколько дней. Без малейших раздумий, Эвелина взяла его за руку и повела в свою комнату.

— Вы уверены?

— Да, уверена, — ответила она с вызовом в глазах. — Мы взрослые люди, Морфин, к тому же женаты.

Гонт не смог больше сдерживаться, начав снимать с нее одежду, попутно целуя, позволяя нежным ручкам подняться вверх. Эвелина потянулась к пуговицам его рубашки, и стала медленно их расстегивать.

— Эвелина, я вас…

— Тсс… Морфин, не надо слов, — она прижала пальчик к его рту, не давая сказать заветные слова, — пожалуйста.

Он кивнул. Все будет потом. Удовлетворить свои физические потребности, вот что сейчас самое главное. Они продолжали снимать с себя одежду, не забывая целоваться, и прикасаться друг к другу, куда дотянутся руки.

— Вы восхитительны! — прошептал он, сняв с нее последний клочок одежды.

Опрокинув жену на постель, Морфин лёг рядом с ней. Эвелина прижалась к нему, впившись в его губы поцелуем, в то время как его руки блуждали по ее телу. Его член упирался в ее бедро. Губы мужчины стали медленно спускаться вниз, оставляя следы поцелуев на своем пути.

Она не представляла, что можно ТАК заниматься любовью. Все их ночи с покойным Стивеном происходили в темноте, под одеялом, и в такие моменты девушка просто лежала, закрыв глаза, позволяя супругу делать свою работу. Нет, с Морфином все было по-другому. Поцелуи продолжились, и девушка с ужасом и желанием одновременно, смотрела за тем, как его руки разводят ее ноги в стороны, а язык прикасается ТАМ, даря непередаваемые, ни с чем не сравнимые ощущения.

— Морфин, что вы…

— Вам никогда не доставляли удовольствие, Эви? — спросил он, слегка нахмурившись. — Или вы не хотите…

Морфин готов был отхлестать себя по щекам. Она же порядочная девушка, а не шлюха из Лютного!

— Нет, просто… я… никогда…

— Вам неприятны мои поцелуи здесь? — палец заменил губы, и погрузился во влажную глубину, доставляя ей не меньшее удовольствие, чем губы. Девушка со стоном подалась навстречу его руке, что сказало Морфину больше любых слов. Лишь полыхающие щеки выдавали ее смущение.

Эвелина резко выгнулась, когда Гонт провел языком по пульсирующему клитору, собирая языком смазку. Мыслей в голове не осталось от слова совсем, ощущались лишь движения его языка, и девушка стала двигать бедрами навстречу, стараясь загнать его глубже.

— Ох… Морфин, я сейчас… — когда муж подключил к сему греховному действу еще и палец, Эвелина в очередной раз содрогнулась, непроизвольно сжимаясь вокруг него. Оргазм наступил стремительно, судорогой прокатившись по телу, а потом Гонт, не давая ей прийти в себя, вновь стал целовать ее, поднимаясь вверх.

— Эви, я так долго этого ждал, — шептал он, покрывая поцелуями ее лицо.

Она же в ответ исступленно дышит и стонет, сама не понимая, насколько прекрасна для него в данный момент. Он вошел в нее плавным движением, вызвав у нее очередной вздох, и потянулся к ней губами. В этот миг они были одни во всем мире, вселенной. Движения тела стали быстрее, и Эвелина удивлялась тому наслаждению, которое приходило от ощущения растянутости и наполненности. Она подстраивалась под его ритм, чувствуя какую-то легкость и правильность происходящего.

Эвелине казалось, что это не она, сдержанная аристократка, а какая-то другая девушка отдается Морфину Гонту в их супружеской спальне. Словно это не она шепчет его имя, бесстыдно подставляя обнаженное тело ищущим рукам. Словно это не ее ноги обвивают его тело, заставляя мужа стискивать зубы и глубже проникать в нее.

— Не сдерживайтесь, — просипела она, вновь вцепившись в простыню. — Я уже…

Он не ответил. Просто движения стали резче, подталкивая их обоих к краю пропасти.

— Люблю вас, Эви! — прошептал он, входя в нее в последний раз, заполняя ее своим семенем. Эвелина ничего не ответила. Позволила себя поцеловать, и уснула в кольце его рук с легкой улыбкой на губах.

* * *

— Значит, тетя тоже волшебница? — спросила Виктория, с восторгом глядя на маму. Девочка чувствовала себя одинокой с того самого момента, как узнала о своих способностях ведьмы. Отец отвернулся от нее, запретив с ней общаться всем старшим детям.

— И тетя, и ее муж, и твой кузен.

— А они тоже со змейками могут разговаривать? — задала животрепещущий для нее вопрос девочка, поглаживая своего любимца. Графиня смотрела на рептилию с отвращением, но дочь обожала змей, шипела о чем-то с ними часами, предпочитая их компанию куклам, так что никто ее не трогал. Муж, как узнал об этом в первый раз, едва не упал в обморок.

— Не знаю. Наверное, могут, — пожала плечами Оливия. — Спросишь их, когда приедут.

— Будет здорово! — захлопала в ладоши девочка. — Я Гарри обязательно познакомлю с Саашем. Он такой хороший мам, правда!

— Не забывай прятаться от слуг, Викки, — напутствовала девочку графиня.

— Я помню, мам, — со вздохом кивнула девочка, спустив змея на траву.

/ Ползи поохотиться, Сааш, — прошипела она, заставив Оливию вздрогнуть. — Я приду сюда завтра в наше время.

/ Буду ждать тебя, маленькая говорящая, — ответил тот. — До встречи!/

Графиня вздохнула. Виктория была другой. Ее ждал другой мир, но женщина не хотела расставаться с дочерью, в то время как муж пытался любыми способами отдалить девочку от простых людей и общих знакомых. Будь его воля, он сослал бы девочку в самую захудалую деревню, только чтобы не видеть ее странностей и проявления любых, даже маломальских магических способностей.

Гарри чувствовал себя очень неловко, заметив с самого утра изменение отношений между отцом и матерью. Он сразу обо всем догадался, стоило увидеть пришибленно-счастливую физиономию Морфина, и яркий румянец на щеках Эвелины. Взгляды, бросаемые мужчиной на жену, были совершенно другими.

Вместо безнадежности — огромная любовь и нежность. Да и в синих глазах девушки не было прежней настороженности и напряженности.

С минуты на минуту должны были прийти Даркстоуны, а также Геллерт Гриндевальд, поэтому бывший Поттер не стал развивать тему их новых отношений, да и потом не собирался. Если он своим желанием заполучить нормальную семью, сделал их счастливыми, то стоит отбросить уже муки совести и продолжать просто жить.

Леди Даркстоун со своими внуками прибыли первыми. Женщина тепло поприветствовала Морфина с Эвелиной, и кивнула Гарри, усаживаясь на диван. Дети сидели вместе.

— Что за таинственный родственник, Гарри? — шепотом спросила Гермиона.

— Вы не поверите, но троюродным братом Морфина является сам Геллерт Гриндевальд, — ответил Слизерин, замечая, как на лицах друзей появляется ужас и паника. — По словам Морфина, он вполне нормальный, да и женился недавно на маггле.

— Но у него не было семьи! — громким шепотом сказала Гермиона.

— Смею вас уверить, милая леди, что Геллерт на самом деле женат на маггле, — ответил за сына Морфин. — Странно, что в вашем прошлом этого не знают.

— Историю всегда пишут победители, — философски заметила Элеонора.

Остальные с ней согласились. Когда домовик сообщил о приходе господина Гриндевальда, Гарри весь подобрался. Первое, что бросалось в глаза в жене Геллерта — рыжие волосы, и лишь затем всем присутствующим стал заметен слегка выпирающий живот. Светловолосый маг, бывший в их времени страшным Темным магом, бережно поддерживал жену за руки, а Гарри и его друзья на миг потеряли дар речи.

— Мама?! — подскочил с дивана Гарри, словно во сне двигаясь навстречу девушке.

Гриндевальд нахмурился.

— Что за дерьмо тут происходит? — почти прошипел он, наставляя на хозяев палочку.

— Подожди, Гел, — спокойным тоном сказал Морфин, догадавшись, что жена кузена похожа на покойную мать сына. — Гарри, это то, о чем я думаю?

— Да… папа… это… — голос мальчика дрожал от едва сдерживаемых эмоций.

— Перед началом разговора, Геллерт, ты должен дать Непреложный обет о неразглашении всего, что ты здесь услышишь, — категоричным тоном заявил Морфин, прижимая ребенка к себе, пытаясь привести того в чувство. — Дашь его Гарри, моему сыну, так как разговор касается напрямую его самого и внуков леди Даркстоун.

Геллерт Гриндевальд кивнул пожилой леди, и уставился прямо на Гарри. Взгляд ребенка пробирал до костей, и всем своим нутром маг чувствовал, что сейчас он узнает нечто такое, что перевернет весь его мир с ног на голову. Почему мальчик назвал его жену своей матерью?!

Клятва была произнесена, а потом Морфин представил новоприбывшим не только свою семью, но и семью Даркстоунов. С Элеонорой Даркстоун, в девичестве Пруэтт, Геллерт был знаком, а вот дети… Взгляды наследника и его младшей сестры тоже не отличались дружелюбием, и никак не могли принадлежать маленьким детям.

— Видишь ли, Геллерт, мой сын и его друзья пришли к нам из будущего, воспользовавшись ритуалом Тобиаса Флинчера.

Геллерт выругался.

— Ты… Вы понимаете, ЧТО за это положено по нашим законам? — спросил он, уже догадываясь, что Гарри попал в тело сына Меропы из-за их родства. О том, что троюродная сестра вышла за маггла, он узнал вчера, пытаясь выяснить причины, по которым Альбус за ним следит. Играя со старым другом, как кошка с мышкой, Гриндевальд несколько дней назад вышел на сиротский приют, где директор рассказал о странном ребенке, говорившем со змеями.

— У нас не было другого выхода, — пожал плечами Гарри.

Шаг за шагом, Слизерин и его друзья рассказали свою историю, после которой в гостиной наступила оглушительная тишина. Агнесс дрожала от едва сдерживаемых эмоций. Ее Геля — Темный Маг? Злой колдун, тысячами убивавший магглов? Нет, такого просто не может быть!

— Да… крестраж… Это же… — Геллерт не находил цензурных слов, чтобы выразить все свое отношение к происходящему. Ну, Альбус… Его интуиция не зря вопит об опасности. — Значит, я был в вашей истории Темным Лордом. Я даже не знаю, что вам сказать… признаюсь, был в моей жизни тот период, о котором вы говорили, и с Альбусом мы были дружны. В те годы я жил у своей тетушки, а Дамблдор был единственным адекватным ровесником. Потом мы с ним разругались, но это к нашему делу не относится.

На последнем предложении Гриндевальд поморщился. Тот факт, что единственный друг оказался мужеложцем, здорово выбил его из колеи. Он еще долго после их последнего разговора чувствовал себя так, словно его окунули в кучу драконьего навоза.

И война магглов, которая уже не за горами, выльется в позорное поражение его любимой Германии. Прав он был, когда говорил, что с восточными варварами лучше не связываться. Русские, если не нападали сами, а отбивались, всегда выигрывали.

— Влезать в войну слишком чревато неприятными последствиями, как бы нам хуже не сделать. Жаль русских, но если мы вмешаемся в войну или предупредим красных, то можем сделать только хуже.

— Куда уж хуже! — возмутилась Гермиона. — Вы понимаете, что СССР потерял в той войне по некоторым данным около двадцати пяти миллионов убитыми!

— Сколько?! — ужаснулся Геллерт.

— Двадцать пять миллионов, и это еще не учитывая пропавших без вести, а некоторые советуют смело умножать эту цифру чуть ли не в два раза, — Гермиона смотрела ему прямо в глаза. — Я читала историю той войны, и знаю, что фашисты убивали не только военных, но и женщин и детей. В наше последнее лето перед тем, как мы попали сюда, я смотрела документальный фильм о латышском лагере Саласпилс. И то, что творили эсесовцы с детьми… Это просто не укладывается в голове. Ежедневно у каждого ребенка забиралось до полулитра крови, вследствие чего дети быстро погибали. Это был лагерь уничтожения, и таких было много. Все они были предназначены для одновременного убийства большого числа людей, и с крематориями для сжигания трупов с заранее просчитанной производительностью так называемых «фабрик смерти», но…

— Достаточно, мисс Даркстоун, — резко сказал Гриндевальд. — И для уничтожения этого кровавого режима понадобилось четыре года?

— А никто и не сопротивлялся особо, — подал голос Гарри, слегка поморщившись. — Советы сами сражались почти что против всей Европы.

— Подожди, Англия что, воевала…

— Нет, официально нет, — помотал головой Слизерин. — Хотя и не помогала. Как ни прискорбно, но наша родина ввязалась в войну только тогда, когда всем стало понятно, что Советам удалось переломить ход войны в свою пользу. Сначала они отступали, с огромными потерями, а потом вломили фашистам по полной программе, и наступали, наступали… Так называемый второй фронт открылся уже под конец войны.

— Явно не для помощи русским, — поморщился Геллерт. — Германия хоть цела осталась, или растащили по частям?

— Разделилась на две части, — сказала Гермиона, — одна осталась под контролем Советского Союза, а вторую подмяли под себя США. Честно говоря, американцы подмяли под себя почти всех своими деньгами, а потом, после войны, не прошло и пяти лет, как развязали холодную войну против СССР. Не танками додавили, а экономическим санкциями.

Геллерт Гриндевальд слушал рассказ мисс Даркстоун очень внимательно. Стоило подумать о вмешательстве в этот ужас. Подумать только, какая-то колония с отбросами общества, стала заправлять всем миром!

Он уже давно начал изучать мир магглов, собственно, благодаря этому Геллерт и познакомился с Агнессой. Их наука давно обогнала застрявших в средневековье магов, и начинать магическую войну против миллионов вооруженных до зубов магглов, Гриндевальд считал неким подобием самоубийства.

— Не знаю, что мы будем делать, но с вашим братом мы разговаривать не будем, — сказал Геллерт. — Боюсь, что английские лорды не станут ничего делать.

Гриндевальд одним глотком выпил предложенный кузеном бренди, и продолжил.

— Англия всегда стремилась не допустить дружбы России и Германии, — этот факт для него был очевиден, и он был полностью согласен с покойным маггловским канцлером Бисмарком в том, что с русскими варварами надо дружить. Подумать только, не иметь своей армии, а подчиняться нуворишам из бывшей колонии! Позорище!

— И что вы предлагаете делать? Оставить все, как есть? — спросила Гермиона. — Столько погибших… Великобритания тоже пострадает, причем, существенно. Строго говоря, основным итогом войны стало сохранение независимости, но страна израсходовала на войну более половины своих иностранных капиталовложений, и внешний долг к концу войны достиг 3 млрд фунтов стерлингов. Итогом стал фактически распад Британской империи, и падение престижа дорого нам обошлось. Фактически, мы перестали существовать, как империя!

— И что изменится, если мы сейчас каким-либо способом уберем Гитлера? — спросил Геллерт, вопросительно глядя на девушку. — Я понимаю вашу озабоченность, мисс Даркстоун, но убрав сейчас этого человека, мы уберем преимущество — знание. Надо подкорректировать историю в лучшую сторону, но вмешиваться нужно постепенно, избегая острых углов. Придумать план, и действовать так, чтобы не навредить ни Англии, ни СССР, ни Германии. Русские варвары всегда были англичанам поперек горла, но ради сохранения страны придется наводить с ними мосты. Русские умеют быть благодарными. Леди Гонт, ваш брат занимает существенный пост в Парламенте?

— Если честно, я особо не вникала в его деятельность, — призналась смущенно девушка. — Мы с матерью не виделись с ним практически со дня моего возвращения в Англию после смерти мужа и сына. Когда Гарри удалось нас каким-то чудом поженить, мне пришлось с ним переговорить, и через месяц я якобы приеду к нему в гости из Америки, так что мы вполне можем с ним переговорить.

— С другой стороны, что может ваш брат сделать один, без раскрытия своих источников? — подал голос Морфин. — Рассказывать историю с переносом во времени мне не хотелось бы даже перед магглом.

— Есть одна идея… — задумчиво сказала Эвелина. — Моя мама дружит с графиней Гоуби, а та дружна с герцогом Лидсом*. Он вхож в королевскую семью, и я…

— Вы предлагаете рассказать все Его Величеству?! — сглотнула Гермиона. Она, как все англичане, была поклонницей королевской семьи.

— А разве есть другой выход? — спросила Эвелина. — Если Его Величество будет знать, к чему приведут все эти заигрывания с Гитлеровской Германией в попытках уничтожить красных, то не будет колебаться ни секунды. Мы должны помириться с Россией ради сохранения нашей милой Британии!

* * *

Виктория была на седьмом небе от счастья от того, что у нее есть кузен-волшебник. Она надеялась, что они с Саашем подружатся, и будут болтать с ним вдвоем. А еще девочка хотела побольше узнать о школе, в которой будет учиться со следующего года.

Малышке было больно от того, что отец с ней не разговаривает с того самого дня, как рассказал о Хогвартсе. Мама ничего не говорила, но Тори видела страх в его глазах. Он боялся ее, и запретил старшему брату и сестре навещать ее в старом флигеле, куда поселил нелюбимую дочь два года назад под надзор старой няньки.

Только мама иногда навещала ее, и брат, тайком от отца. Виктория улыбнулась. Брат был слишком независимым и любил ведьмочку-сестру, наплевав на приказы отца. Бунтарство было у Кристиана в крови.

Крис не понимал графа, и заверил Тори, что любит ее независимо от того, есть у нее способности к колдовству или нет. И за это девочка любила брата еще больше. Самое главное, ее любит мать и братик, а сестричка еще слишком маленькая, чтобы осознавать, почему Викторию прячут от всех в каком-то старом обветшалом доме.

Нет, в старом флигеле ей нравится. Тишина и спокойствие, но было обидно, что для отца она стала «уродкой», как и тетя Эвелина, о которой сегодня говорила мама. Теперь понятно, почему никто о ней ничего не слышал. Отец и ее отправил подальше, чтобы не мозолила глаза.

Виктория села в кресло, и зажмурилась, представляя свою жизнь в магическом мире. Интересно, есть ли у них драконы? Или другие магические существа? Надо подробнее расспросить тетю и кузена о магических существах. Животных она любила, и надеялась, что вживую увидит дракона, или еще какого-нибудь сказочного персонажа!

* * *

— Жаль, что в нашей семье нет никого подходящего ему по возрасту, — посетовал Арктурус Блэк, когда они с женой завели разговор о лорде Слизерине.

— Ничего не поделаешь, — кивнула Мелания, слегка усмехнувшись. Бедный мальчик, на него откроется настоящая охота!

— Интересно было бы узнать, каким образом вообще Морфин сошелся с этой магглорожденной.

— Это уже не так важно, — пожурила мужа Мелания. — Главное, что их сын стал лордом Слизерином, а остальное не имеет никакого значения. Род, канувший в лету, сумел восстать из пепла, и плевать, что причиной возрождения стала связь чистокровного с магглорожденной.

Арктурус кивнул. В волшебный мир вернулось две аристократических фамилии, остальное не важно.

— Разговор с Его Величеством вряд ли поможет избежать войны, — сказал Геллерт спустя несколько минут. — Боюсь, как бы Советам в таком случае, не пришлось воевать с объединенной Европой. Покорить своего восточного соседа они могут, навалившись всем скопом, а если и Америку подведут к этому, то боюсь, у русских нет никаких шансов.

— Или война с ними превратится в самоубийство для стран послабее, — сказала леди Даркстоун, во время всего разговора практически не сказав и слова. История детей настолько выбила из колеи, что пожилая женщина находилась в какой-то прострации, а цифры потерь Советской России просто-напросто ужасали.

— С другой стороны, даже союзническое соглашение с Германией не помогло СССР избежать войны, — сказала Гермиона, рассказав о знаменитом соглашении Молотова-Рибентропа. — Кто даст гарантию, что покончив совместными усилиями с русскими, Гитлер не захочет завоевать остальную Европу?

— Никто не даст, и даже больше скажу, именно так все и будет, — «успокоил» девушку Геллерт.

— И что делать? — поинтересовался Гарри.

— Время еще есть, надо подумать, — задумавшись о чем-то, ответил Гриндевальд. — С войной можно подождать, мы ничего не сможем сделать, не зная деталей. Своим вмешательством мы можем сделать историю гораздо более ужасающей, пусть сейчас это и кажется невозможным. Влезать в разборки надо с холодной головой, тщательно продумав все детали.

Морфин, в свете последних событий и моих собственных ощущений, прошу тебя дать нашей семье приют, пока я буду разбираться со своим бывшим другом. Моя интуиция в последнее время воет об опасности, подобно баньши, и после рассказа твоего сына есть все основания полагать, что мой фамильный артефакт мне не особо помог в ТОЙ истории.

Не могу понять, почему я стал Темным Лордом, но оградить себя и Агнесс от происков Альбуса я могу только с вашей помощью. Боюсь, у моего бывшего друга все же получилось меня на чем-то поймать.

— Конечно, какие вопросы, — Морфин и сам хотел предложить кузену помощь. Вся история дурно попахивала, а в Слизерин-менор попасть без их разрешения никто не сможет. В замке их предка, в отличие от гораздо более поздних построек, есть ловушки, да и защита на доме не самая слабая.

Читая записи своего великого предка, он в очередной раз поразился, каким сильным магом тот был, и как хорошо знал темную магию, применяя ее для защиты своего последнего пристанища. Они с Эвелиной всю голову сломали, пока нашли ключ к разгадке. Портрет Салазара Слизерина разговаривать с ними на эту тему категорически отказался, и даже прошелся по родословной Эви, заставив ту еще больше засесть за книги и утереть нос этому мерзкому старикашке.

— Хорошо, завтра вечером мы переедем жить к тебе, и уж потом я могу со спокойной душой продолжать свое расследование. Кстати, леди Гонт, следует сразу сказать, что со мной будет жить мой питомец. Змея. Ваш сын и Морфин говорят со змеями, и я…

— Спешу тебя уведомить, Геллерт, — со смешком сказал Морфин, — что Эви тоже змееуст. Выяснили вчера опытным путем.

— В самом деле? — с интересом посмотрела на девушку леди Даркстоун.

— По семейной легенде, основатель нашего рода был женат на ведьме, — пожала плечами Эвелина. — Она либо стала сквибом, либо проклял кто… Впрочем, до недавнего времени я считала это выдумкой, но мой брат недавно сообщил нам, что одна из моих племянниц тоже ведьма, и в следующем году должна отправиться в Хогвартс. Так что легенда может вполне оказаться правдой.

— О, это замечательно, Эвелина, — засмеялась Элеонора, представив себе ажиотаж среди аристократов, когда Гонты введут в общество еще одного члена знаменитой семьи. — Некоторые особо рьяные сторонники чистокровности будут грызть друг другу глотки. Грубо, но отражает суть всей той бойни, которая предстоит за право породниться со вновь вернувшимся в волшебный мир семейством. Гарри тоже ждет…

— Гарри ничего не ждет, — перебила бабушку Гермиона, сверкнув глазами. Тот улыбнулся.

— Да, бабушка, Гермиона сразу обошла всех кандидаток, — подтвердил внук. Взрослые рассмеялись.

— Лорд Слизерин уже официально просил у тебя руки Мионы? — поинтересовалась Элеонора.

— Мы еще маленькие, — возмутилась девочка.

— Ну и что? Ты думаешь, лорду Гонту не предложат подходящих, по их мнению, кандидаток в самое ближайшее время? — спросила бабушка.

— Сын, ты почему молчишь? — поинтересовался Морфин.

— А что говорить, если Гермиона давно согласилась выйти за меня замуж, — пожал плечами Гарри, взяв маленькую ладошку девочки в свою руку. Та улыбнулась, кивнув в ответ.

— Мой ответ остается прежним, Гарри.

— Ну вот, я же говорил! — воскликнул Рон. — Дружище, мое благословение у тебя есть!

— Ясно все с вами, — махнула рукой Элеонора. — Вашу помолвку на какую дату будем назначать?

— Бабушка, а совместить обе помолвки в одну никак нельзя? — спросил Рон, и в ответ получил лишь покачивание головы.

— Нет. Если бы это случилось до того, как мы разослали приглашения, тогда да, — ответила леди Даркстоун. — Гарри, Гермиона, мы с вами еще поговорим на эту тему, но после вашей семейной поездки к брату леди Гонт. Кстати, а вот ваше приглашение я могу переделать, и добавить туда имя вашей племянницы, согласовав все с Ирмой. Она не откажется, наоборот, у нее старший сын в следующем году тоже пойдет в Хогвартс. Подружиться с представительницей известной фамилии… Они уцепятся за этот шанс руками и ногами.

— Полагаю, сразу надо поговорить обо всем с моим братом, — сказала Эвелина, хотя подозревала, что его порадует перспектива избавиться от дочери, пусть даже на короткий срок. Мама рассказывала о нелегкой судьбе Виктории, и о том, что брат отправил малышку подальше, заставив жить в старом флигеле.

Заверив Элеонору в том, что свяжется с братом в самое ближайшее время, Эвелина с мужем проводили семейство Даркстоун до камина, и, оставшись наедине с Геллертом, договорились о том, что их семья переберется к ним завтра вечером, собрав для переезда только самое необходимое.

— Не нарывайся, Гел, — посоветовал кузену Морфин, — дождись, пока вы с Агнесс не поселитесь у нас.

— Не принимай меня за дурака, Морфин, — поморщился Гриндевальд.

Тот лишь кивнул, не став напоминать о страшной судьбе, постигшей всю их семью в прошлом Гарри и его друзей. Они просто обязаны изменить историю! Знать бы только, что делать.

* * *

— Ты хотел меня видеть? — спросила Оливия, войдя к мужу в кабинет.

— Да, проходи, — граф явно был не в духе.

— Что случилось?

— Прочти, — протянул он письмо, которое получил от сестры рано утром.

Та взяла в руки конверт, подписанный именем Эвелины Гонт. Леди Гонт. Очень интересно.

«Дорогой брат!

Наша договоренность остается в силе, но я бы хотела пригласить твою дочь Викторию к нам в гости. На днях состоится помолвка в семье наших друзей, надеюсь, девочка не откажется посетить это мероприятие в качестве моей племянницы, и представительницы древнего рода Слизерин.

Семейная легенда не врет, и первый граф Барроу действительно был женат на ведьме, потерявшей магию в результате несчастного случая. Два дня назад я выяснила, что могу говорить со змеями, а это могут делать только те, в ком течет кровь этого рода. Странно, что это случилось со мной, так как это далеко не прямая ветвь… впрочем, подробности тебя вряд ли заинтересуют.

Главное, что этот род ничуть не хуже рода Барроу в волшебном мире. Виктория по праву займет свое место среди магических аристократов.

Жду ответ до вечера.

Твоя сестра Эвелина.»

— Что ты решил? — спросила женщина, спустя несколько минут.

— Я не стану препятствовать общению Виктории и Эвелины, — нахмурился граф, сожалея, что поганая кровь ведьмы течет и в его крови. Все дети заражены, в любом из них могут проявиться способности, и это обстоятельство бесило графа так, что он едва сдерживал рвущееся наружу безумие.

Оливию пугало настроение мужа и его поведение после того, как у Виктории стали проявляться способности к магии. Отправить дочь подальше от него было бы отличным решением проблемы, но ведь девочка вернется домой, и весь этот кошмар продолжится.

Женщина опасалась, что муж узнает об их тайных встречах, да и Крис никогда не отказывался от общества сестры, тайком пробегая в старый флигель по тайному лазу мрачных подземелий их старинного замка. В отличие от двух старших дочерей, родившихся с разницей в три года почти сразу после замужества, Кристиан и Виктория были погодками, а рождение Александры было для них с мужем самым настоящим сюрпризом. Малышке было всего два года, и Оливия в ней души не чаяла.

Крис был единственным сыном. Желанным. Оливия вздрогнула, вспомнив маниакальное желание графа заполучить себе наследника. Пять оставшихся в живых детей, среди которых только один сын.

— Я сообщу Виктории о том, что тетя пригласила ее погостить и побывать на магической помолвке, она будет в восторге.

Он кивнул. Отрешенно, словно никак не мог решить для себя какую-то сложную задачу. Графиня ушла от греха подальше, пытаясь даже в разговоре не упоминать в ближайшие несколько дней имя младшей дочери.

Их мир изменился с самым первым взмахом руки девочки, перекрасившей цвет платья Летиции из бледно-розового в светло-зеленый. Реджи тогда банально рухнул в обморок, а потом… потом малышка отправилась во флигель, сначала даже не понимая за что.

Женщина вздохнула. Пусть дочь хоть немного почувствует себя в сказке, побывав в волшебном замке.

* * *

Дамблдор мысленно потирал руки. Появление в семье нынешней леди Гонт еще двоих волшебников, давало его Плану дополнительный шанс втереться к ним в доверие, и заполучить лорда Слизерина для осуществления мести. Мести всем, кто был виновен в смерти отца, в смерти Арианы и матери.

Он считал, что все причастные должны умереть, и ради этого даже жизни не жалко. Родители и сестра будут отомщены. Рано или поздно, кара настигнет всех.

Держа в руках письмо с приглашением на имя Кристофера Шандерса, Альбус просчитывал свои возможности увидеть Гонтов. Для этого надо отправить письмо этим двоим с просьбой о встрече.

Он уже тайно побывал там, узнав, что и младшая дочь — ведьма. Девчонку отправили в старый флигель, а вот мальчишка…странно, что только ее считают ведьмой. Письмо не могут отправить сквибу, разве только уровень магии в нем такой низкий, что у него не было спонтанных всплесков магии, свойственных сильным маленьким волшебникам.

— Добрый день, — с милой улыбкой поздоровался он с дворецким. — Мое имя Альбус Дамблдор. Могу я поговорить с графом Барроу?

— По какому вопросу?

— Я преподаватель из Хогвартса.

Судя по ошарашенному виду слуги, в доме знали о волшебстве. Или догадывались. Через пять минут его пригласили в кабинет, и Дамблдор, присев в предложенное кресло, внимательно посмотрел на собеседника, быстро считав его поверхностные мысли, и услышанное так его поразило, что он едва не сбросил свою маску добродушного и сердобольного мага.

Змееуст! Дочь графа Барроу змееуст! Наследники Слизеринов! В голове у Альбуса зашумело. Не может быть!

— Какого черта вы прислали приглашение на имя моего сына в вашу уродскую школу? — в голосе графа клокотала ярость, а письмо, полученное из рук волшебника, швырнул тому в лицо.

— Наверное, потому, что ваш сын тоже волшебник, — Альбусу стоило приложить много усилий, чтобы говорить спокойно и доброжелательно.

— Мой сын не может быть уродом!

— Он волшебник!

— Убирайтесь вон! Мой сын никуда не поедет! Он — нормальный! Слышите! Нормальный!

— Реджи, что случилось? — графиня, встревоженная криками, спустилась вниз, только что вернувшись из флигеля, куда муж отправил не только Криса, но и младшую Лекси. Бедный ребенок скрывал свои периодические вспышки магии ото всех домочадцев. Боялся разочаровать отца, что и случилось сегодня утром.

— Наш сын не поедет ни в какой Хогвартс! Я запрещаю!

— Успокойся, — Оливия смотрела на посетителя умоляюще, и тот понял ее посыл, с мягкой и добродушной улыбкой передав злополучный конверт ей в руки.

— Убирайтесь прочь с моих глаз! — граф был явно не в себе.

— Я свяжусь с вашей золовкой, — сказал Дамблдор, когда за ними закрылась дверь. — Леди Гонт сама отведет ребенка за покупками. Она ведь училась в Хогвартсе, поэтому знает, что делать.

— А почему Крису не пришло письмо в прошлом году? Ему ведь в сентябре будет 12 лет, а туда поступают в одиннадцать.

Они вышли в гостиную, и профессор Дамблдор пояснил:

— Видите ли, в Хогвартс принимают только тех, кому на первое сентября исполнилось ровно одиннадцать. С этим у нас очень строго, так как считается, что именно в этом возрасте магия ребенка становится стабильной.

— Прошу прощения за поведение моего мужа, мистер Дамблдор, — сказала женщина. — Он просто не пришел в себя от мысли, что трое наших младших детей унаследуют магическую силу.

— Трое? — поднял бровь Альбус.

— Нашей младшей дочери два года, и сегодня она случайно направила на отца кашу, когда тот пришел разбираться с Кристианом, — женщина вздохнула. — Крис… он скрывал свои способности, и слуг подговорил, а сегодня все открылось, да еще на глазах мужа. Он боится волшебства…

— Я догадался, — кивнул преподаватель, мысленно прикидывая, как можно избавиться от этих чертовых наследников Слизерина, выпрыгнувших, словно черт из табакерки. Воспользоваться не самим лордом Слизерином, а этими полукровками?

Дети жили в старом заброшенном доме на самом краю земель, принадлежащих их семье. Мальчик и младшая девочка были сосланы туда еще утром, в компанию к старшей сестре. Поговорив еще немного с детьми и их матерью, Альбус направился в Хогвартс. Стоит подумать, как можно использовать ненависть отца этих мерзких детишек против них самих.

* * *

Эвелина чувствовала смутное беспокойство. Она сама не понимала, что происходит, но на вопросительный взгляд Морфина, ответила:

— Не понимаю, что со мной. Просто гложет какое-то чувство… странное… словно… в ожидании чего-то страшного.

— Успокойтесь, Эви, вы просто перенервничали с этой историей о войне. Все эти дни, словно на иголках.

— Да, наверное, вы правы, но все равно… не могу понять. Аппарирую к маме.

— Я с вами, Эви. Вдруг понадобится моя помощь.

Был поздний вечер. Гарри пошел спать, и дома их ничего не сдерживало. Гриндевальды тоже ушли на боковую, так как Агнесс плохо себя чувствовала, и захотела отдохнуть.

Одевшись в более подходящую одежду, Морфин с Эвелиной перенеслись к дому вдовствующей графини Барроу, застав там устрашающую картину: маленькая девочка, вся в саже, и рядом с ней мальчик, державший на руках кроху лет двух от роду.

— Эви, как хорошо, что ты пришла, — рыдая, сказала леди Барроу. — Реджи сошел с ума!

— Мама, что случилось?!

— Реджи… он хотел сжечь Викторию… и Криса…и Лекси… всех!

Эвелина с ужасом переводила взгляд с одного ребенка на другого, но в чувство ее привел крик со стороны улицы:

— Горите в аду, мерзкие ведьмы!

* * *

Граф Барроу пил. Это была вторая бутылка виски, и он глотал горькое пойло, в голове придумав для себя, что разбавит им зараженную проказой кровь. В его глазах двоилось, но он продолжал осушать графин, сжимая руки в кулаки. Ведьмы… кругом одни ведьмы и колдуны…

Огонь… нужен огонь… сжечь, на костре… остановить заразу! Любой ценой… Нетвердой походкой он вышел из кабинета, размолотив старинную вазу, но даже не обратил на подобную мелочь никакого внимания.

— Реджи… что случилось? — спросила Оливия, но тут же отшатнулась. Глаза мужа полыхали, и были таким злыми, что женщине стало страшно!

— Огонь… ведьму на огонь…

— Реджи, ты что такое говоришь?

— Огонь… очистительный огонь… очистить кровь… мерзкую кровь… — все громче и громче стал кричать граф.

— Кровь… зараженная кровь… — он смотрел на жену безумным взглядом. Рука потянулись к свече. — Огонь очистит вас… да… инквизиция… костер…

Оливия была в ужасе. Муж сошел с ума.

— Реджи, что с тобой?!

— Зараза, кругом одна зараза! — крикнул он, хохоча, как безумный. — Ведьмы в доме! Кругом одни ведьмы!

Оливия прижала ладонь к губам. Сегодняшний день в очередной раз перевернул их мир вверх тормашками. Александра, малышка Александра, испугалась отца, и швырнула горячую кашу ему прямо в лицо, и вдобавок выбила в своей комнате все окна в попытке заставить его замолчать. А Крис от испуга вернул все обратно. Шила в мешке не утаишь, и сын сам признался, что скрывал свои способности. Разве только змей не понимал.

Женщина была в ужасе. Младшие дети — все маги. Трое магов, и Реджи еще днем едва не убил их всех. Слуги донесли графу, и тот приказал отправить «уродцев» в старый флигель к сестре.

— Отойди!

— Реджи, остановись! Что ты задумал! — закричала она.

Тот, разозлившись еще сильнее, изо всех сил врезал ей по лицу. Женщина, не ожидая нападения, не смогла удержать равновесия, и упала. Неудачно. Ударилась об угол стола, скончавшись на месте. Граф даже не обратил на нее внимания, переступив через тело, направляясь туда, где, по его мнению, жили все источники его бед.

Зараженная кровь. Мерзкие колдуны, все трое! И еще одна… ничего, маркиз найдет себе другую жену. Пресечь род мерзкой ведьмы. На лице лорда Барроу сверкала решимость раз и навсегда покончить с мерзким отребьем.

* * *

— Мы услышали крик, — начал рассказывать старший мальчик, когда Морфин с помощью портала перенес детей и тещу в Слизерин-менор, а Эви напоила всех успокоительным. — Кричала няня, а потом…я спал, а потом запах дыма, и папа кричит про ведьм и колдунов… и огонь… я случайно… переместился… в дом, испугался за маму, увидел ее на полу, всю в крови.

— Подожди, ты что, тоже маг? — изумилась Эвелина.

— Наверное, мне письмо сегодня принесли, а я… скрывал, — мальчик с сожалением посмотрел на сестру. — Прости, Тори. Я… думал, все пройдет. Старался не злиться. Папа… не хотел его расстраивать. А утром Лекси отбросила в сторону кашу… без рук. И стекла все выпали, а я испугался, и они снова… ну… стали целые.

Морфин едва сдерживал свой гнев. Страх графа перед колдовством перешел все мыслимые границы.

— А как вы оказались у леди Барроу? — спросил он.

— Конюх помог. Он сказал, что отец заставил их следить за домом… кхм… — ребенок потупился, — старой ведьмы. Вот и привез нас к вам.

— А мне не понятно, что за странный дядечка был рядом с нашим домом, — сказала вдруг Виктория. — У него еще одежда странная была, похожа на ту, в которой был одет профессор из Хогвартса. Вспомни, Крис, он еще утром сегодня приходил к нам во флигель с мамой.

Морфин и Эвелина переглянулись. Они понимали, что в той истории из прошлого Гарри, дети и ее мать, и скорее всего она сама, погибли в том страшном пожаре, который учинил граф в их доме, пытаясь закончить начатое. Или застрелены. Брат палил по окнам без разбора. Успели бы констебли или нет, тоже большой вопрос, а если там рядом был маг… Морфин покачал головой. История начинала походить на чей-то сумасшедший план по истреблению всех, кто имел отношение к его семье.

Гарри, еще не до конца отошедший в царство Морфея, спустился вниз, и, заметив посторонних, постарался как можно натуральнее сыграть маленького ребенка.

— Папа, мама, что случилось?

— Гарри, ты почему не спишь? — спросила, как можно более строго Эвелина.

— Не могу заснуть. Бабушка Лидия, добрый вечер! — он радостно подскочил к ней.

— Добрый вечер, Гарри, — тепло улыбнулась вдовствующая графиня, стараясь держать себя в руках.

— Гарри, это твои кузены, — сказала Эвелина как можно мягче. — Они пока поживут у нас.

— А ты Тори, да? — спросил он, глядя на девочку. — Мама говорила, что ты тоже ведьма?

Девочка, услышав его слова, расплакалась.

— Моя сестра не ведьма! — сжав кулачки, прокричал мальчишка, и Гарри почувствовал, как его ноги отрываются от земли под действием явно спонтанной детской магии.

— Тише, Крис, — мягким голосом сказала Эвелина, бросив озабоченный взгляд на сына. — Гарри не хотел сказать ничего плохого.

— Простите, я… — мальчик разрыдался.

До этого он хотел казаться взрослым, который заботится о своих сестрах, а сейчас, под напором всех воспоминаний, его прорвало, и он никак не мог остановиться. Тори тоже плакала, и малышка Лекси поддержала их, заставив Эви и Морфина вспомнить о случившейся трагедии.

— Мне стоит отправиться к моей подруге, — сказала леди Барроу, и подняла вверх руку, пытаясь объяснить свои слова. — Она будет в курсе, и можно при случае сказать, что я была у нее, и ничего о детях не знаю. Тел ведь никто не найдет. В любом случае, ты для всех за границей, и должна будешь приехать лишь через две недели, а о моих разговорах с Камиллой знает очень много наших общих знакомых.

— Летиция… она осталась в доме, — сглотнув, сказал Крис. — А если папа…

— Не будем думать о плохом, — побледнев, сказала Эвелина.

— Стоит отправится к вашему дому, — сказал Морфин. — Портал с моим кольцом сложно отследить, и авроры, если там действительно задействована магия, ничего не заметят.

Он надеялся, что графиня и старшая дочь живы. Почему никто не остановил этого сумасшедшего? Никто в доме даже не поднялся на их крики. Словно и не слышали ничего. Гонт не хотел ничего говорить, но Эвелина была права, они все просто погибли бы в том аду. Огонь распространялся слишком быстро, и аппарировать Эви не смогла бы при всем своем желании. Барьер на доме не оставлял его жертвам никаких шансов на спасение.

— Морфин, что за крики? — в гостиную спустился Геллерт, вопросительно глядя на кузена и его жену.

— Мои племянники, — сказала Эвелина. — Брат… брат захотел избавиться…

— В смысле, избавиться… — поразился Гриндевальд, подумав, что ослышался.

— В прямом. Устроил пожар в старом флигеле, куда сослал всех троих за магические способности, — ответил Морфин. Младшая девочка спала на руках Эвелины, а старшие смотрели на новое лицо настороженно, с опаской.

Геллерт нахмурился.

— Вы говорили, что только одна девочка волшебница.

— До сегодняшнего утра все так думали, — Эвелина вздрогнула. — Крису принесли письмо из Хогвартса, и Александра, младшая, отправила кашу в полет прямо отцу в лицо, пытаясь заставить кричащего на них Реджи замолчать.

— Гел, надо побывать в доме, но по возможности так, чтобы никто не заметил, — Морфин посмотрел на жену. — Отправь их спать.

— Мы подождем! Летиция, она может быть в опасности! — сверкнул глазами Кристиан. Ему только сейчас пришло в голову, что старшая сестра оставалась наверху, один на один с обезумевшим отцом.

— Леди Барроу, для начала аппарируем к вашему дому, — ответил Морфин, кивнув этому смелому мальчугану, понимая его горячее желание защитить младших сестер и узнать, что случилось со старшей.

— Я с вами, — решительно заявил Геллерт, подходя к кузену.

Тот кивнул. Небольшой садик, который запомнился Морфину, был наводнен аврорами. Один из них сразу направил палочку на появившихся волшебников, заставив тех замереть на месте.

— Не двигаться! Кто вы такие?

— В этом доме живет моя теща, — пояснил Морфин. Планы пришлось менять сразу же. Присутствие авроров говорило, что маг на месте преступления все-таки был. — Мое имя Морфин Гонт.

Начальнику группы сразу поплохело. Если в деле замешаны аристократы, то дело пахнет керосином, и легко не будет никому.

— Старший аврор Юджин Медсоун. Вы знаете, что случилось? На месте преступления был найдет труп мужчины, предположительно, виновника всего произошедшего.

Морфин подошел к телу, на которое указал аврор. Граф. Следов насилия нет, по крайней мере, на первый взгляд.

— Это брат моей жены, — сказал он, и тут же добавил. — Он не маг.

— Вот как... здесь полыхало, как в аду, — поморщился Медсоун. — Магический поджог, но не адское пламя, иначе весь район полетел бы к чертовой бабушке.

— Авадой убили, скорее всего, — Геллерт, воспользовавшись замешательством стражей порядка, провел палочкой над телом.

— Но кому нужен маггл?

— Не знаю, это ваше дело расследовать. Младшие дети сейчас у нас, а вот старшая была в главном доме, когда произошло нападение.

— По словам мальчика, графиня убита, а Летти… она осталась там, — глухим, безжизненным голосом сказала Лидия, подозревая, что девушка тоже мертва. Реджинальд явно сошел с ума. Наличие трех детей-магов его просто добило.

Вокруг кружили люди в форме, магглы и волшебники, но Геллерт и Морфин, с разрешения старшего аврора, отправились в Барроу-хаус в сопровождении одного из служителей порядка. Там ничего не говорило о трагедии.

Морфин понимал, что шансов обнаружить девушку живой практически нет. Если он посмел поднять руку на детей, в том числе на двухлетнюю дочь… Тело графини они нашли в гостиной, как и говорил мальчик.

— Ударилась об угол, — констатировал аврор, но и без него сразу стало всё ясно. Дом словно вымер. Слуг не было. — Надо вызвать подкрепление.

— Да уж… дела…

— Леди Барроу, если хотите, я могу сам посмотреть, — сказал Морфин, понимая, что пожилая женщина боится обнаружить еще одно тело. Она стала бледной, как привидение.

— Нет, вы не найдете комнату, — помотала головой она, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.

Поднявшись по знакомой лестнице вверх, женщина прошла по коридору, чувствуя за собой шаги зятя и их гостя, а также посланного с ними аврора. Эви написала ей письмо, что к ним приехал родственник из Германии, наверное, это он и есть. В суматохе их даже не представили.

— Летиция! Летиция! — закричала она, бросаясь к неподвижному телу, лежавшему на полу рядом с кроватью.

Морфин с Геллертом быстро подбежали к ней, едва заслышали слабый стон, исходивший от несчастной девушки.

— Папа… папа… дети… — шептала она, пытаясь встать. Она закашлялась, и все заметили ужасные синяки на ее шее.

— С малышами все в порядке, — сказала леди Барроу. — Меня зовут Лидия Шандерс, вдовствующая графиня Барроу, а это муж моей дочери Эвелины и его кузен.

— Мачеха отца, да… Я о вас слышала, — сказала девушка сиплым голосом. — Они с вами?

Морфин помог мисс Шандерс присесть в кресло, в то время как Геллерт и аврор стояли позади.

— Кристиан и девочки сейчас у моей дочери, — Лидия поднесла ей стакан воды.

— Мисс Шандерс, вы позволите вас немного подлечить? Разумеется, если вы не боитесь магии, — спросил у пострадавшей Гриндевальд.

— Нет, я нормально к вам отношусь, в отличие… Папа, — девушка зарыдала. Она вспомнила ненависть в глазах отца, который попытался ее задушить, чтобы «изгнать дьявола». — Как он мог?

— Мы все выясним, — сказал Морфин, глядя на то, как орудует волшебной палочкой кузен.

— Спасибо, мистер…

— Гриндевальд. Геллерт Гриндевальд, — поклонился девушке маг. — Сидите, не вставайте.

Летти попыталась встать, чтобы сделать книксен, но потом обессиленно опустилась обратно.

— Летиция Шандерс. А вы… — обратилась она к Морфину и аврору.

— Морфин Гонт, муж вашей тети Эвелины.

— Боб Огден. Сотрудник Группы обеспечения магического правопорядка, — сказал, а потом пояснил, увидев непонимание девушки, — это что-то наподобие ваших констеблей.

— Да, я поняла. Спасибо, что забрали малышей себе, мистер Гонт, — сказала девушка, заметив, что после странных движений палочки одного из магов, говорить стало намного легче. — Отец еще утром отправил их в старый флигель к Виктории.

— А где все слуги? — спросила Лидия.

— Не знаю. Я пыталась позвать на помощь, но никто так и не прибежал. О, Господи, мама! Где…

— Я сожалею, мисс Шандерс, — с грустью сказал аврор, — но ваша мать мертва. И ваш отец тоже.

Девушка попыталась встать, но тут же упала без чувств.

— Надо перенестись с ней в наш дом и отдать девушку на попечение Эвелины, — сказал Морфин, после чего Геллерт аккуратно взял девушку на руки, подняв ее так, словно она ничего не весила.

Гонт, с помощью встроенного в перстень портала, исчез во вспышке, вместе с Летицией и Гриндевальдом, заставив оставшуюся в своем бывшем доме женщину, вздрогнуть.

— Надо вызвать подкрепление, — вновь повторил Боб Огден, — дело намного более серьезное, чем кажется на первый взгляд.

* * *

— Летиция! — воскликнул Кристофер, глядя на тело сестры.

Геллерт положил девушку на диван.

— С ней все в порядке, — успокоил мальчика Гонт. — Это просто обморок.

— Слава Богу, она жива, — прошептала Виктория. — А может и мама…

Ребенок спросил это с надеждой, и когда Морфин отрицательно покачал головой, девочка расплакалась, прижимаясь к брату.

— Мне жаль это сообщать, но ваш отец тоже мертв, — глядя прямо мальчику в глаза, сказал мужчина, но тот, пусть и побледнел слегка, воспринял смерть отца довольно равнодушно.

В этот момент очнулась Летти, и с радостью бросилась к брату и сестре. Те, не скрываясь, рыдали во весь голос, лишь сейчас позволив себе эту слабость.

— Летти, я так рад, что ты жива! — глотая слезы, сказал Крис. — Я так испугался, когда увидел маму на полу в гостиной!

— Ничего, все будет в порядке, — пытаясь не плакать, ответила старшая из Шандерсов.

К этому времени в гостиной вновь появился Морфин в компании вдовствующей графини. Пока племянники Эви разговаривали, он вернулся в Барроу-хауз, где уже вовсю орудовали авроры.

— Мисс Шандерс, вы готовы ответить на вопросы главного аврора? — спросил он, когда леди Барроу и Геллерт расселись в кресла, следя за поведением детей.

— Я готова, а Кристиан и Виктория…

— Я тоже отвечу на все вопросы, — сказал мальчик, взглянув на взрослых с такой решимостью, что они вздрогнули.

— Вы уверены? — спросила Эвелина, и дети вновь кивнули.

— Хорошо.

Морфину было их жаль. Он понимал, что с сегодняшнего дня их жизнь никогда не станет прежней.

— Итак, мистер Шандерс…

— Лорд Шандерс, — поправил аврора мальчик. — Мой отец мертв, следовательно, я стал семьдесят первым графом Барроу.

Тот кивнул, соглашаясь с ним, но все-равно был поражен, что ребенок говорит так спокойно. Он был напряжен и пытался делать вид, что все в порядке, но удавалось ему это с огромным трудом. Было видно, что мальчик изо всех сил сдерживает слезы, но известие о смерти отца его, казалось, совсем не расстроило. Впрочем, аристократы всегда не показывали перед простыми смертными своих истинных эмоций.

— Простите, граф. Расскажите, что случилось?

— Сегодня утром меня и мою младшую сестру Александру отец отправил в старый флигель, — начал свой рассказ мальчик. — Он всегда ненавидел волшебство, и Виктория, которая никогда не скрывала своих способностей, давно жила там, а если точнее, то несколько лет. Я старался свои способности скрывать, и слуг подговорил, чтобы ему не говорили, но сегодня пришел профессор из Хогвартса и папа… он словно сошел с ума. Говорил, что кровь ведьм течет в его венах, и нас всех нужно уничтожить, чтобы искоренить заразу.

Пришел к старому флигелю и поджег его, мы едва смогли сбежать оттуда с помощью конюха, он единственный отреагировал на наши крики и привез к бабушке Лидии.

Та ему улыбнулась, благодаря за такое обращение. Бедный мальчик!

— Другие слуги не отозвались? — спросил мальчика аврор, мрачно переглянувшись со своим напарником.

— Нет, никто не прибежал.

— Дом словно вымер, — сказала старшая из девушек. — Я кричала, но слуги или сбежали, или боялись.

— Мы все выясним, — кивнул головой аврор. — Очень странная история, но обещаю, что виновные будут наказаны.

— Хотелось бы в это верить, но исходя из всего услышанного, рядом с домом леди Барроу находился маг? — спросил Геллерт.

— Скорее всего, — поморщился аврор. — Думаю, что на брата леди Гонт был наложен либо Империус, либо еще какая-то ментальная гадость, которую теперь никак не отследить. Придется подключать специалистов из Отдел Тайн, чтобы они разобрались, почему в доме никто ничего не слышал и запротоколировали все для дальнейшего разбирательства.

— Думаете, что все это чья-та тщательно спланированная попытка уничтожить всех представителей нашего рода? — мрачным тоном поинтересовался Морфин, понимая, что в ТОЙ жизни Гарри этому неизвестному все удалось.

У Эвелины, ее матери и детей не было ни единого шанса спастись из того ада, в котором они оказались, и лишь фамильный перстень Слизеринов позволил им аппарировать из того места прочь.

— Мы проведем самое тщательное расследование, — заверил аврор, чувствуя, как по спине градом катится пот. От этого чудовищного предположения ему поплохело, так как копание в таком дерьме никогда и никого не приводило ни к чему хорошему.

Разбирательство смерти аристократа, пусть и маггловского, но являющегося братом леди Гонт, выльется в головную боль не только для их начальства, но и для них самих.

— Уж постарайтесь, будьте любезны, — вклинился в разговор Геллерт.

Он догадался, откуда ноги растут от всего этого безобразия, и понимал, что придется Альбуса устранять физически, и чем скорее, тем лучше. Бывший друг совсем уже сошел с ума на почве мести и желания заполучить все Дары Смерти, если не остановился даже перед устранением детей.

Аврор задал мальчику и старшей девочке еще несколько вопросов, но так и не смог добиться от них ничего нового.

— Что же, полагаю, нам придется подключить к расследованию маггловских констеблей, — со вздохом сказал аврор. — Я сообщу начальству, а тот доложит обо всем министру, у того есть связь с маггловским миром.

— Полагаю, что на самом верху маггловский и магический мир все-таки контактируют, — высказалась леди Барроу.

— Это уже не наше дело, леди…

— Барроу, — подсказала пожилая женщина. — Вдовствующая графиня Барроу.

Аврор кивнул, погружаясь во все большую аппатию. Аристократы в расследовании всегда были теми еще… занозами в заднице, хотя конкретно эти ведут себя еще довольно прилично. Проводил он как-то в прошлом году расследование о смерти наследника Шафиков… крови у него разборки с главой рода выпили немало.

Сумбурно попрощавшись с потерпевшими, аврор поспешил докладывать руководству о чрезвычайном происшествии и попытке убийства членов рода Слизерин.

* * *

Альбус скрежетал зубами от злости. Спаслись! Как?! Этого не могло быть, но эти мелкие твари спаслись! Ничего их не берет! Он ведь все тщательно спланировал, навесил на этого маггла ментальную закладку, и все коту под хвост!

Он расхаживал по своему кабинету, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Получалось это из рук вон плохо, так как теперь они затаятся и не выловишь никого, даже Геллерт куда-то запропастился со своей магглой. И где теперь его искать?

Впрочем, новый план будет готов, нужно только побольше разузнать обо всем, что случилось. Благо, нужные связи у него были.

Никто не избежит его мести. Мало помалу, но он избавится от всех семей, виновных в смерти отца и в том, что его практически без суда и следствия бросили в Азкабан. Пусть даже месть эта растянется на несколько десятилетий, он готов ждать! Тем желаннее и слаще будет месть!

* * *

— Итак, вы все маги? — спросил задумчиво Геллерт.

— Кроме меня, — ответила старшая из сестер. — Ну, и … ох! Надо написать письмо Мелинде! Она не успеет на похороны, но…

— Мы со всем разберемся и похороним ваших родителей, как полагается, — сказал Морфин. — Хорошо, что ваш отец уже сообщил в маггловском мире о нашем приезде. Будет меньше проблем.

— И что теперь будет с нами? Где мы будем жить? — спросила Летиция, которая надеялась, что уж теперь-то она сможет избежать брака с этим отвратительным, мерзким стариком.

Ее выворачивало наизнанку от его присутствия, хотя она слышала разговоры дам постарше, что маркиз считается завидным женихом и вполне себе симпатичным мужчиной… для женщин постарше. Но ей ведь семнадцать! Как можно жить с мужчиной, который даже старше отца лет на пять точно?!

Год в запасе есть на время траура, а потом… Кристиану подберут регента, и тогда все снова повторится. Летиция не испытывала иллюзий относительно своей дальнейшей судьбы, но и мечтала, что найдется лазейка и она сможет… сбежать. С кем угодно и куда угодно, лишь бы не стать следующей маркизой Гроусток.

— Отправлять вас в дом сейчас небезопасно, — сказал Геллерт. — Неизвестно, что за заклинание или ритуал был использован, чтобы никто из слуг не слышал ваших криков о помощи.

Пока взрослые раздумывали над дальнейшей судьбой внезапно осиротевших детей, Гарри играл с проснувшейся малышкой Александрой, которая именно от него затребовала пристального внимания, больно дернув за волосы.

— Ну, и чего деремся? — ласково спросил девочку он, улыбаясь. — Что ты хочешь?

— Игать… — ответила она. — Хасю игать.

— Играть? — переспросил он. Та кивнула.

— Игать, хосик! — девочка смешно коверкала слова, и он, конечно, не понял, во что конкретно она хочет играть.

— Хосик?!

— Хвостик, — пояснила Виктория, подойдя к ним. — Она хочет поиграть с моей змейкой. Ты ведь говоришь на змеином языке, как и я?

Когда девочка подошла поближе, из ее рукава выползла змейка, но завидев малышку Александру, уползла обратно.

— Сааш, щекотно! — засмеялась малышка.

— Нет, я не сссоглашшшался… Только не эта…

— Играть… хвоссстик, — прошипела Александра, удивив не только детей, но и прислушивающихся к разговору взрослых.

— Говорящщщая…? — выполз Сааш. — Алексссс….

— Хвостик… Играть…

— Что вообще происходит? — шокированным тоном спросила Эвелина, глядя на малышку.

— Похоже, нашествие змееустов на магическую Англию продолжилось, — ответил со смешком Геллерт. — Кто еще понимает змей?

Кристиан со вздохом поднял руку, пытаясь подавить смущение, завидев возмущенный взгляд Виктории. Он ведь всегда делал вид, что не имеет к волшебству абсолютно никакого отношения, дабы не расстраивать отца.

— Значит, записи графа Барроу не врут и он действительно был женат на ведьме, — кивнула Эвелин. — На ведьме из рода Слизерин.

В это время из укрытия выползла Шеша, и бедный Сааш, который пытался сбежать от назойливой Александры, застыл. Малышка успела схватить его, воспользовавшись этой заминкой, и на морде змеи проявилась улыбка, если это можно было так назвать.

— Пусссти…. — умолял Сааш, попавшись в цепкие ручки человеческого детеныша.

— Играть! — сказала девочка твердо и четко, а потом посмотрела на Шешу и спросила: — Ты… хвостик?

— Шуша… говорящщая, — ответила змейка, подползая к девочке.

— Лекссс… — догадалась ответить малышка. — Шуша… красссиво… Лекссс… красссиво.

— Саашш… красссиво, — вставил свои пять копеек змей, глядя на питомца Гарри с обожанием.

Шуша в ответ удостоила его ответным заинтересованным взглядом.

— Так, дети, пора спать. Поиграете потом, — улыбнувшись, сказала Эвелина.

— А мама? — спросила вдруг Александра, легко перейдя со змеиного на человеческий, что всегда происходило у змееустов на подсознательном уровне. — Де мама? Папа?

И этот вопрос вновь заставил все вспомнить о случившейся трагедии.

— Мама уехала, Лекси, — ответил Кристиан, подойдя к девочке. — Мы побудем немного в гостях у тети Эви, хорошо, малышка?

— Ехали…? — нахмурилась девочка. — Дого ехали?

— Не знаю, малышка, но мы подождем, да?

— Зем… да… Лекси пать хосет… — ответила девочка, которая буквально минуту назад хотела играть.

— Домовики уже приготовили комнаты, Крис, — мягко сказала Эвелина.

— Пошли, Лекси, я тебя положу спать, — сказал Кристиан. — И Виктория нам поможет, да?

Девочка кивнула. Пожелав всем спокойной ночи, дети, включая Гарри, отправились спать, оставив взрослых продолжать разговор и сложившуся ситуацию вокруг странной смерти графа и его маниакальной жажды сжечь своих же собственных детей, чтобы очистить род от скверны.

— Ты почему не спишь, Аги? — ласково спросил любимую Геллерт, осторожно входя в спальню, и видя ее сидящей в кресле с книгой. Она явно не рискнула сама спуститься вниз, не ориентируясь пока в доме Морфина, а если быть точнее, меноре лорда Слизерина.

Жене было не слишком комфортно в новой обстановке, слишком домашней и тихой она была, что привлекало в ней мага больше всего. Домашняя, милая, скромная. Чего еще надо настоящему мужчине?

— Что случилось? — встревоженно спросила она. — Почему от тебя пахнет дымом?

Тот рассказал о случившемся максимально сжато, без подробностей, но ей и этого хватило. Женщина побледнела. Как можно хотеть избавиться от собственного ребенка?

— Он сошел с ума? — воскликнула она. — Как можно хотеть убить собственного ребенка? Это ведь ненормально!

— Судя по всему, на него навесили какую-то менталь… ну, в общем, это сделал маг, — пояснил Геллерт. — Внушил ему эти гадости, чтобы избавиться от детей чужими руками.

— Но зачем?

— Не знаю, авроры, это аналог маггловских констеблей, проведут тщательное расследование, но боюсь, что отследить будет сложно, — после некоторого молчания дал он ответ. — А ты почему не спишь?

— Думаю про Гарри, — призналась она. — Ты ведь понимаешь, что если… если я похожа на его мать, то он может быть нашим… внуком. Или правнуком, там, в том будущем?

— Скорее всего так и есть, — согласился с ней муж. — Я сейчас в душ, а ты ложись спать. Тебе нужно больше отдыхать.

Она кивнула. Осознавать себя бабушкой, или прабабушкой было… странно. Эта невероятная история была шокирующей, и для самой женщины больше походила на сказку. Злую сказку, в которой, добро если и победило, то очень нескоро и с такими жертвами… пиррова победа, правильно говорит эта девочка Гермиона.

Но теперь у них есть шанс. Геля со своим кузеном смогут исправить ту ужасную историю, иначе и быть не может!

* * *

Следующие три дня были самыми изматывающими для всех, как в физическом, так и в моральном плане. Похороны графа и графини Барроу прошли со всей помпезностью, которая полагалась аристократам.

«Приезд» Эвелины никого не удивил, так как покойная графиня уже сообщила об этом самой главной сплетнице Лондона, а уж та донесла всем остальным. Впрочем, долго оставаться в маггловском мире они с Морфином не хотели.

Решив покончить с делами как можно скорее, они с головой окунулись в проблемы, образовавшиеся в результате нападения на их семью. Подлого и беспощадного, и если Геллерт прав и в деле на самом деле замешан Дамблдор, то Морфин решил, что придется соглашаться на его предложение.

Гриндевальд не был белым и пушистым, и у него был план, как поймать Альбуса, допросив его с пристрастием, и не дав ему ни единого шанса уйти после этого. Эвелине знать такие подробности необязательно.

Гарри играл с детьми в саду, и старший Кристиан, под присмотром нянек, был среди них самым главным. Теперь не нужно было скрывать способностей к колдовству, знания змеиного языка, поэтому детвора вовсю шипела с питомцами сына и Виктории, вводя прислугу в ступор.

Большинство из них о чем-то догадывались, но спрашивать никто никого не спешил. Гарри изо всех сил делал вид, что он маленький ребенок, смешил малышку Александру, и Морфин, глядя на эту идиллию, мысленно благодарил мисс Даркстоун за такой подарок.

За то, что благодаря ей ему не светит смерть в Азкабане. За то, что род Слизеринов и Гонтов продолжится. Да… Эвелина и вся ее семья действительно были потомками девицы из рода Слизеринов. И если жена в волшебном мире продолжала носить титул и фамилию Гонт, то детей решили во время ритуала усыновления признать прямыми наследниками Слизерина.

Гарри настоял на этом в самой ультимативной форме.

— Кристиан — мой прямой наследник, — сказал вчера вечером сын. — Если так посмотреть, то он имеет гораздо больше прав на титул лорда Слизерина, чем я.

— Не думаю, Гарри, — покачала головой Эвелина.

— Если бы не я…

— Если бы не ты, нас бы вообще не было в живых, — напомнила она ему. — Гарри, ты — глава рода Слизерин, и этого не изменишь. Отказаться нельзя.

Он кивнул. Да, отказаться нельзя, иначе получишь откат — мама не горюй. Становиться сквибом Гарри не хотел.

Мальчик просто подумал про себя, что в будущем, когда станет полноценным главой рода, он обязательно передаст титул если не Кристиану, то хотя бы его сыну. Младшему или старшему, без разницы, разумеется, если они у него будут.

Сейчас Крис был обычным младшим членом рода, и охота на него теперь будет идти будь здоров, даже с учетом того, что он не глава. Породниться с родом Слизерин захотят многие, стоило вспомнить их поход по Косой Алее после официального магического усыновления детей Морфином и Эвелиной.

Магический аристократический мир бурлил. Ведь впервые за многие сотни лет род, которого практически списали со счетов, смог возродиться, и не кануть в лету, как многие другие до него.

* * *

На похоронах они выслушивали фальшивые соболезнования, хотя девушка была уверена в том, что все обсуждают тот факт, что граф убил свою собственную жену и пытался избавиться от детей. Утаить ничего не получилось, поэтому Эвелине хотелось поскорее убраться из этого театра абсурда.

Самым главным было оформить опекунство над детьми, а потом гори все эти высокомерные выскочки и их болото под названием аристократия — синим пламенем. Летиции, молоденькой девочке, никто ребенка не отдаст, это совершенно точно. Эвелина, при полном согласии мужа, начала подготовку к тому, чтобы в маггловском мире стать регентом графа Барроу до его совершеннолетия. Младшие девочки тоже стали ее подопечными, а Летиция сама согласилась переселиться в магический мир, благо, с учетом того, что она была сквибом, с перемещением по дому у нее проблем не возникало.

Жене Геллерта Гриндевальда приходилось носить специальный браслет, да и не хотела беременная женщина перемещаться по дому самостоятельно. Сидела взаперти, словно боялась чего-то… или кого-то.

Выслушав историю Гарри, которую под Непреложный обет ей поведали взрослые, Летти пришла к выводу, что вряд ли Агнесса осталась жива в том ужасном будущем. Ребенок — да, раз мать мальчика была похожа на миссис Гриндевальд, а вот она сама…

— А разве я могу давать Непреложный обет, во мне же нет магии? — задала она вопрос, спохватившись после того, как руку окутало серебристое сияние и на белой коже появился странный, замысловатый рисунок.

— Она у вас есть, просто… — попытался объяснить Геллерт, — ее слишком мало для колдовства, но достаточно для того, чтобы давать клятвы, видеть скрытые помещения, дома, спрятанные от магглов улицы.

Девушка на такой ответ кивнула. Сквиб. Жаль, что она не колдунья. Отец бы даже думать не посмел отдать ее за маркиза. Тот присутствовал на похоронах, но вид имел высокомерный, и в ее сторону даже не смотрел. Ну и слава Богу. Вряд ли он желает связывать свою судьбу с семьей, в которой произошло такое страшное событие. Маркиз не любил выделяться из толпы.

Эвелина уже сообщила ей, что принудительного брака не будет, и девушка вздохнула с облегчением. С тетей они договорились обращаться по именам, у них с ней не слишком большая разница в возрасте, так что были скорее подругами, чем тетей и племянницей.

Мысль о том, что со смертью родителей, ее жизнь изменится в лучшую сторону, девушка отбросила и спрятала так глубоко, что и сама не смогла бы ее там найти… даже если бы захотела.

* * *

— Интересно, как там Гарри, — скучающим тоном сказал Рон, сидя в гамаке тенистого сада вместе с сестрой и бабушкой.

— Проблем у них сейчас много, согласна, — кивнула девочка. — Только ты ведь понимаешь, что в нашем прошлом леди Гонт погибла в том страшном пожаре вместе с детьми, и особо рьяно их смерть вряд ли кто стал расследовать.

— Понимаю, и от этого страшно, — после секундной паузы, ответил брат.

— Надеюсь, что преступника найдут, иначе этому мальчику, который в этом году пойдет в Хогвартс, лучше будет остаться дома, в защищенном доме.

Рон кивнул, а леди Даркстоун мысленно согласилась с такими выводами внуков. Пока преступник не найден, пусть ребенок побудет дома. Это будет лучшим решением из всех возможных, да и Гонтам спокойнее будет.

Странная история. Геллерт Гриндевальд женат на маггле, хотя в той истории был самым что ни на есть фашистом, и еще вопрос, по своей ли воле. В свете последних событий, Элеонора сильно сомневалась, что внук Батильды сам стал таким.

Наверняка и здесь не обошлось от какой-нибудь ментальной гадости. На сильного мага всегда найдется управа. Либо более сильный маг попадет, либо… да все что угодно могло случиться. Дети ведь не знали всей истории. Не знали, с чего все начиналось.

Впрочем, зная Гриндевальда, леди Даркстоун не сомневалась в том, что виновный будет найден и понесет заслуженное наказание. Недавний разговор в меноре Слизеринов не смог убедить женщину в том, что этот опасный маг стал вдруг белым и пушистым, а также всепрощающим и любящим людей. Жену, ребенка — да. Остальные для него либо просто люди, не стоившие внимания, либо враги, до которых пока руки не дошли.

Элеонора была уверена — маг, покусившийся на его семью в скором времени будет мертв.

— Подумать только, столько наследников Слизерина смогло выжить! — со смешком сказала Гермиона, отвлекая леди Даркстоун от ее невеселых мыслей.

— Да, не завидую бедному мальчику, — улыбнулась она в ответ. — Фамилия основателя Хогвартса застит глаза многим, а уж те, у которых есть дочери, племянницы и внучки подходящего возраста, землю будут носом рыть, как говаривала одна моя русская знакомая, чтобы с ним подружиться.

— Землю носом рыть? — не понял Рон.

— Это такое маггловское выражение у русских, — ответила бабушка, тут же разъяснив суть этого фразеологизма.

— Отличное выражение, — засмеялся мальчик.

— Так, дети, сейчас к нам придут Блэки, ведем себя, как дети!

Рону с Гермионой осталось лишь страдальчески вздохнуть.

* * *

Расследование в магическом мире зашло в тупик. Магглы списали смерть графини на сумасшедшего мужа, умершего потом из-за сердечного приступа, и вздохнули с облегчением, а вот им такого счастья точно не светит. Так думал глава аврората, разглядывая отчет своих подчиненных. Отдел Тайн уловил отголоски ментального вмешательства, но его было слишком мало, чтобы определить, кому они принадлежали и это было катастрофой.

Пока лорд Гонт находится в маггловском мире, якобы «вернувшись» из Америки, у них есть время подготовить хоть какие-то документы, подтверждающие, что они недаром едят свой хлеб. Впрочем, вряд ли бывший заключенный Азкабана, так внезапно поднявшийся в волшебном мире при помощи своего сына, будет рад их выводам.

Да, магическое вмешательство в разум брата нынешней леди Гонт было, но волшебник, сотворивший это, так и не найден. Слишком опытный преступник им попался, здесь даже сотрудник Отдела тайн разводил руками.

А это означало, что семью, члены которого являются единственными выжившими представителями рода Слизерин, целенаправленно пытаются уничтожить, и это было просто ужасно. Кому нужно, чтобы род основателя исчез окончательно? Врагов у него в свое время было предостаточно, но вряд ли спустя тысячу лет кто-то из них решился на такое безумство.

История была скверной, и дело было на контроле у министра, что не добавляло радости никому из его сотрудников. Больше всего настораживала и пугала попытка уничтожить ДЕТЕЙ. Маленьких, младшей было вроде два года всего. Мальчик пойдет в этом году в Хогвартс, и как обезопасить его от этого неизвестного, никто не понимал.

На экстренном совещании было принято решение отправить в школу в качестве преподавателя ЗОТИ бывшего аврора. На службе своего бывшего ведомства он работать не мог, а вот преподавать или проведать обстановку — вполне.

Отправляя послание своему бывшему подчиненному, Главный Аврор молил Мерлина, чтобы тот дал свое согласие на это, так как более опытного мага в настоящий момент было поискать. Их род славился своими навыками в боевке. И в ментальной магии тоже. Он должен помочь.

Певереллы и не с такими врагами справлялись.