Возгорится пламя (джен)

* * *

20 августа 2003 года. Раннее утро

Рон проснулся рано — не было еще и шести — от громкого стука в окно. Гермиона недовольно замычала, натянула одеяло на голову и отвернулась. Он зевнул и взмахнул палочкой, впуская сову в комнату. Вряд ли это вызывали Гермиону — ее работа не подразумевала форс-мажора, в отличие от его.

Рон отцепил записку, развернул и прочитал: «Герберт Булстроуд убит в своем доме. Томпсон». В следующий миг он уже спешно собирался, с трудом находя свои вещи: ботинки под диваном, штаны на полу, мантию на телевизоре. Аврорский значок он обнаружил в коробке с остатками пиццы, его положил в карман, а кусок пиццы запихнул в рот. Вероятно, в следующий раз поесть ему доведется не скоро.

Взгляд упал на злополучное кольцо. Малфою отрезать палец Рон не позволил, предложил отпилить себе, чтобы проверить теорию. Малфой, усмехнувшись, отказался, но и альтернативы не предложил, а потом уже было не до этого. Прибыли эксперты во главе с Томпсоном, и Рон до вечера носился с ними. Прочесали все — от злополучной сокровищницы, до подвалов, спален и чердака. Про кольцо он вспомнил, уже когда прибежал к Гермионе и та обратила внимание на новое украшение.

— Тебя что, Малфои усыновили?

— Еще не хватало, Мерлин уберег. Нет, следственный эксперимент. Потом схожу в Мунго — пусть снимут.

— А без Мунго никак?

— Какое-то заклятье, говорят.

— Интересно, — пробормотала она и даже достала палочку, чтобы проверить. Впрочем, Рон был совершенно не настроен на научные изыскания, поэтому потащил Гермиону сначала на кухню, потом — в спальню, а потом до этого мордредова кольца им обоим уже не было никакого дела.

Рон усмехнулся, вспоминая прекрасно закончившийся вечер, чмокнул Гермиону в висок, выскочил за дверь прямо под моросящий дождик и аппарировал к дому Булстроудов. Первое, что он услышал — плач и причитания мадам Булстроуд и тихий успокаивающий бубнеж. Наверняка кто-то из авроров уже пытается ее допросить, спешить некуда. Рон оглянулся на поместье Креббов, осмотрел дорожку к дому, потом медленно обошел его вокруг, заглядывая в окна. Под окном кухни на цветочной клумбе влажная земля была чуть вскопана, цветы примяты. Похоже, кто-то воспользовался этим окном, чтобы залезть в дом — или выбраться из него. Или и то, и другое. К сожалению, отпечатков на вскопанной земле видно не было.

Рон вернулся к крыльцу, вошел внутрь и. ориентируясь на звуки голосов, добрался до гостиной, где в компании Томпсона и Бретта рыдала миссис Булстроуд.

— Мадам, простите. Примите мои соболезнования.

Мадам не обратила на Рона внимания, только громко всхлипнула. Томпсон, сидевший рядом с ней на диване, поставил полупустой стакан на стол и подошел к Рону.

— Пойдемте, Уизли, перескажу ее слова. С трудом добились от нее хоть чего-то путного.

— Где тело? Я хочу его осмотреть.

— Да я там все уже проверил, но препятствовать не вижу смысла. Его пока не забирали.

Он провел Рона в темное помещение — то ли большую кладовку, то ли склад ненужных вещей. На кривых полках помещались странные банки, из ящиков вываливались бумаги, по углам стояли с открытыми крышками сундуки с хламом. Почти у самой двери лежал мистер Булстроуд. Узнать его можно было только по одежде и фигуре. Лицо было обезображено, словно в него ударил столб пламени. Кожа выгорела до костей, открыв почерневший оскаленный череп, глаза вытекли, на затылке виднелись клочья волос. На шее кожа покрылась копотью и будто оплавилась. На самом теле ран видно не было, мантия распахнулась, открывая старые застиранные подштанники и волосатую грудь. Руки Булстроуда были сжаты в кулаки и подняты вверх.

— Кошмарное зрелище, — нарушил тишину Томпсон.

— Да уж. Что с ним случилось?

— Неясно. Подозреваю, то же проклятье, что убило гостя мадам Кребб. Похожее действие.

— Только тут ограничились головой.

— Для убийства много не надо. — Томпсон пожал плечами и отступил в коридор. — Я ничего тут не трогал, Бретт тоже. Колдографа еще нет, должен вот-вот появиться.

Рон зажег Люмос и вступил в комнату. Обошел труп, глядя себе под ноги.

— Кто его нашел?

— Жена. Встала утром, а он тут валяется. Говорит, что муж ложился поздно, она его не дождалась и уснула. Похоже, в этот момент кто-то к ним пробрался.

— Не думаю, что грабитель. Семейка небогатая.

— Пожалуй. Миссис Булстроуд говорит, что у них ничего не пропало, но она ничего специально не проверяла.

— А где их сын?

— Сын? Не слышал ничего о сыне. — Томпсон нахмурился.

— Спросим, может, и не было никакого сына... — пробормотал Рон, наклонился и стал осматривать одежду Булстроуда.

В карманах мантии он обнаружил трубку и кисет с табаком, старые круглые очки, почти как у Гарри, и бездонную фляжку, судя по запаху, с огневиски. Все это Рон передал Томпсону для исследования. Он сомневался, что в этих вещах содержится яд или что-то еще. Вряд ли из трубки полыхнуло такое пламя, что моментально сожгло Булстроуду голову, а тот спокойно убрал ее в карман. Но проверить в любом случае не мешало. Стоптанные тапки, в которых Булстроуд ходил по дому, были сухими и чистыми.

— Он прислал мне записку, собирался сегодня что-то мне рассказать, но... — пробормотал Рон.

— Когда прислал?

— Позавчера.

Рон наклонился и попытался раскрыть сведенные судорогой кулаки. Левый никак не поддавался.

— Странно, что написал позавчера, а встретиться хотел только сегодня, — сказал Томпсон. — Не было ли у него вчера каких-то планов?

— Надо расспросить его жену, не встречался ли он вчера с кем-нибудь и не писал ли писем.

— Сейчас с ней невозможно разговаривать.

— Понимаю.

Кулак, наконец, поддался, и на пол выпало что-то маленькое. Рон попросил у Томпсона носовой платок и поднял небольшую запонку черненого серебра, на которая ярким зеленым цветом выделялась большая буква «М».