Твой Авалон (гет)

– Твой экстремист чудесно устроился, – заметил Альфард Блэк, аккуратно придерживая Гермиону за талию. – Он теперь имеет в своих руках неограниченный доступ ко всем уровням и структурам как магического, так и маггловского мира. Неужели в Совете все такие идиоты? Или, может быть, они уже делают ставки, когда их коллега начнет самоуправство?

Множество пар кружилось в танце, и весь огромный банкетный зал Министерства казался наполненным магическими существами всех рангов и мастей, собравшимися вместе по чьей-то волшебной воле.

К тридцать первому октября кризисная ситуация в маггловском мире была в общем и целом разрешена, а потому Риддл позволил и себе, и своим коллегам расслабиться.

– Твой сарказм неуместен, Альфард. У любого аврората таких возможностей предостаточно. Более того, я в курсе всех планов Тома, – недовольно выдохнула Гермиона, поправляя маску на лице. – Может, ты и меня обвинишь? Почему ты во всем видишь дурные умыслы?

Представитель древнейшего рода выполнил несколько затейливых танцевальных фигур и во время паузы сказал:

– Потому что я все еще помню тот Хэллуин и тот бал.

Он закружил ее дальше, вынуждая волшебницу повременить с ответом. Когда в танце была поставлена финальная точка, она отстранилась от партнера.

– А я давно забыла, – Гермиона была уверена, что Альфард уловил холодность в ее тоне.– Ты, кажется, собирался поговорить о чем-то важном?

Его лицо посуровело.

– Прости меня. Я… – он помедлил. – Наверное, я все еще боюсь за тебя.

Неужели они сговорились? Сначала бывший директор, потом лучший друг. Учитывая то, что в последнее время Блэк занимался подробной биографией Дамблдора…

– Не забывай, что ты говоришь о моем муже.

– А ты не забывай, что твоего мужа в Министерстве прозвали Темным Лордом.

Неужели она все еще вздрагивала от этого определения? Прозвище пристало к Тому из-за цвета волос и строгого подхода к работе, но…

– Почему бы тебе не сказать это Тому в глаза? – вскинув голову, заявила волшебница. – Тебе не кажется, что это дурной тон – вот так говорить про него, в то время как он даже на празднике беседует с коллегами о работе? Чему учит кодекс вашего благороднейшего и древнейшего?

Но Блэк промолчал, и она добавила:

– О чем ты хотел поговорить? Делай это сейчас, ты не единственный, с кем мне нужно сегодня побеседовать.

– Но единственный, за исключением, вероятно, Малсибера, кто готов сообщить столь ценную и неоднозначную информацию, – с покорной грустью возразил Альфард и предложил: – Давай найдем место, где нас не подслушают.

В этот момент заиграла следующая мелодия, и Гермиона потащила Блэка сквозь танцующие пары. Зал был ярко освещен парящими тыквенными головами, и потому полумрак коридора казался непроницаемым и плотным, скрывающим в себе все то зло, от которого защищался мир живых. Но волшебники быстро углубились в темноту, чтобы скрыться подальше от шумного хэллуинского маскарада.

– Я посчитал нужным сообщить это сначала тебе, прежде чем сведения дойдут до твоего экстремиста, – нахмурившись, заявил Альфард. – Он может сделать не те выводы.

Гермиона вскинула брови, не представляя, что же такого ужасного могло всплыть про человека, который всего себя посвятил борьбе с темной магией и в прошлом варианте истории отдал свою жизнь, противостоя злу.

– Давай без предисловий, – молодая женщина сняла с лица уже порядком надоевшую ей карнавальную маску.

Тишина на миг окутала коридор тонкой пеленой, которую нарушил неожиданно ставший хриплым голос Блэка:

– В молодости он был лично знаком с Геллертом Гриндевальдом.

– И что в этом такого? – выдохнула волшебница.

Она ожидала чего-то действительно ужасного, судя по странному отношению своего друга.

– Не просто знаком. Дамблдор, видимо, разделял честолюбивые идеи превосходства магов над магглами, – продолжил Альфард, в упор глядя на молодую женщину. – Возможно, он от них потом отказался. Но самое скандальное даже не это, – Блэк замялся. – Честно говоря, эти сведения раздобыл Малсибер, а я узнал от него своими методами. Но, похоже, это правда. Дамблдор относился к своему другу… не только как к другу.

Гермиона медленно отстранилась от Альфарда, ее глаза расширились в понимании. Она судорожно сглотнула и прошептала:

– Ты хочешь сказать, что директор Хогвартса имеет нетрадиционную ориентацию?

– Именно так, – кивнул Блэк. – И ты знаешь, для волшебного мира хуже геев только грязнокровки или какие-нибудь там оборотни. Представляешь, какая начнется паника среди родителей?

Гермиона неожиданно ощутила глубокое сочувствие к своему бывшему директору. Том непременно воспользуется этими сведениями. И она ничего не сможет сделать.

– Спасибо, Альфард. Я подумаю над этой информацией, – серьезно сказала волшебница. – Идем. Нас, наверное, уже потеряли.

По крайней мере, ее – у входа в зал пара сразу же натолкнулась на Тома. Тот стоял, облокотившись о косяк двери и, казалось, был готов взглядом испепелить своего бывшего одноклассника.

– Вот вы где, как замечательно! – с показной радостью заявил он и иронично прибавил: – Твоя очередная пассия, Блэк, уже измучила меня своей истерикой, призывая присоединиться к ней и положить конец интрижке ее хахаля с моей женой.

– Что за бред? – возмутилась Гермиона, расстроенная тем, что и муж совершенно неадекватно воспринимал ее друга.

Замкнутый круг недоверия, обид и подозрений. И вдобавок вынужденное подчинение Альфарда – все семейство Блэков увязло в деятельности Волдеморта. Как же это глупо и некрасиво!

– Был рад пообщаться с тобой, Гермиона, – спокойно сказал Альфард, игнорируя полу-издевку полу-угрозу своего вечного оппонента. – Риддл, мой доклад будет завтра.

И, отвесив поклон, представитель благороднейшего и древнейшего семейства исчез в зале среди танцующих министерских сотрудников и их гостей.

– Что ему было нужно на этот раз? – мягко поинтересовался Том, однако в его тоне слышались металлические нотки.

Миссис Риддл подошла к мужу и ненавязчиво взяла его под руку:

– Дорогой, неужели ты серьезно? Альфард – мой друг, ты же это знаешь, Том, – сладко промурлыкала она. – Он хотел лишь поговорить со мной по работе, там возник сложный вопрос.

С мужчинами надо было уметь преображаться, играя значимые для них роли, – как часто приходилось убеждаться в этом.

– Для чего непременно пришлось скрываться в подворотнях, – с сарказмом добавил Том, в его темных глазах сверкнули недобрые искры.

– Ты же видел эту хвосторогу в обличье красивой женщины, – фыркнула Гермиона и заставила себя улыбнуться: – Она всех спалит, съест заживо и не поперхнется.

Том видимо смягчился и, прижав жену крепче к себе, презрительно подчеркнул:

– Это еще раз доказывает слабость твоего приятеля, – и, не давая Гермионе возразить, перевел тему на другое: – Я говорил тебе? Ко мне сегодня явилась делегация из Китая и просила принять меры. Их, дескать, пугает милитаризация маггловской Азии.

Мерлин, и здесь то же самое. Хочешь не хочешь, а от лидерства не убежишь. А если попытаешься, то догонят и под страхом непростительных затащат на пьедестал. Популярность мужа уже действительно начинала пугать волшебницу.

– И что ты ответил? – поинтересовалась она.

– Мне очень хотелось им сказать, что всему свое время. Но пришлось заявить, что Комитет магической безопасности не имеет ни цели, ни права вмешиваться в маггловские дела, если они никак не вредят волшебному миру.

– И?..

– Их глава возразил, что пора раскрыть глаза на реальную угрозу, на что я ответил уже неофициально. Вот так-то, – довольно отметил Риддл. – Магглы все чаще и чаще напоминают обезьян с автоматами – то ли других убьют, то ли сами застрелятся.

Гермиона недовольно отстранилась от мужа:

– Ты же видел на примере недавних событий, что среди магглов есть много идейных и разумных людей. Даже главы государств. Вспомни, как советские солдаты переоделись в родную военную форму, готовясь погибнуть в чужой стране просто за свои идеалы. Или как Кеннеди пошел на уступки даже с этими треклятыми ракетами в Турции. Или как Хрущев первый проявил мирную инициативу и начал демонтировать ракеты. Ни мы, ни другие волшебники никак не влияли на эти события. И тогда на советской подлодке тоже никто из нас не вынуждал офицера в решении не отвечать ракетным ударом на опасную атаку, – путешественница во времени вздохнула. – Все не так просто, Том, и ты это знаешь.

Лоб Риддла пересекла морщинка, и он сурово заявил:

– Я знаю, что взаимопроникновение миров неизбежно, а потому мы должны защитить нашу культуру. И мы это сделаем. И не пустим дело на самотек, как хотел бы Дамблдор и ему подобные «прогрессивно мыслящие» деятели.

При упоминании директора Гермиона на миг застыла, а потом покачала головой:

– Все контролировать невозможно, Том. Мир слишком большой, а человек слишком маленький. Чтобы управлять миром полностью, нужно понять каждый его мельчайший процесс, а это просто нереально.

Он скептически вскинул брови:

– Достаточно понять закономерности на определенном отрезке времени. Иначе бы вокруг был только хаос.

Все, довольно дискуссий. Как бы ни приятно было обсуждать с мужем такие вопросы, время для этого явно не подходило.

– А это значит, Том, что в полной мере не быть тебе властелином мира, – шутливо подхватила Гермиона. – Даже многовековая жизнь, как у Фламеля, – ничто на фоне дыхания Вселенной.

Риддл наконец улыбнулся и взял жену за руку:

– Это лишь свидетельство того, что не все можно понять умом. И вообще, пойдем лучше обратно, дорогая. Недаром говорится, что мужчина должен нести истину и поддерживать любовь, а женщина – нести любовь и поддерживать истину.

Мерлин, как же много всего он набрался у того индийского мага.

– Я и не возражаю против такого положения дел, мой милый, – с невинной улыбкой отозвалась Гермиона. – Пойдем. Тем более мне еще надо обсудить кое-что с Руквудом по поводу координации его действий с Ноттом.

– Нет уж, скоро мы все отправимся к нам в замок, вот там и обсуждай дела с Августусом хоть до рассвета, – запротестовал Том, обнимая жену за плечи и вновь закрывая лицо маской. – Но сейчас мы будем танцевать. А то я еще не вполне отошел от напора блэковской хвостороги.

* * *

Мама? Это действительно была ты? Или... какой жестокий самообман.

Не теряя времени на дальнейшее изучение обстановки, Риддл направился вперед. Не дай Мерлин, парень воспримет его как врага. А сражаться с противником, вооруженным так, ни один маг в здравом уме не захочет, даже во сне.

Том смотрел во все глаза на удивительную сцену из прошлого, пытаясь осознать, что все это могло означать. Но сумерки продолжали сгущаться, и вновь появился мистический туман, заслоняя от наследника Слизерина взволнованного ученика и мудрого учителя.

Риддл резко проснулся и сразу же открыл глаза. Он находился в своей спальне, рядом ровно дышала жена, привычно тикали часы, сверкая серебряными змейками стрелок. Маг обнаружил, что его рука уже крепко сжимает волшебную палочку, которую он всегда хранил при себе даже во время сна. Глаза постепенно привыкали к темноте, и Том убедился, что никакой опасности не было. Гости уже давно разошлись по домам, позволив и хозяевам отправиться на покой.

Это не могло быть обычным сном! Но что же тогда? Воспоминание? Если совместить омут памяти с простым сновидением… Вот только чьей памяти и как?

Осознав, что больше не сможет заснуть, Том нежно дотронулся до плеча Гермионы. Та шумно вздохнула и перевернулась на другой бок. Что-то слишком напряжена она была на празднике и даже во сне продолжала хмуриться. Проклятый Блэк! Что б его спалили хвостороги!

Риддл поднялся с кровати и накинул на пижаму теплую мантию. Выйдя из спальни, он аппарировал.

Гигантская пещера, в которой оказался волшебник, находилась неподалеку от замка в расщелине скалы. Здесь жил его василиск – Шеша пожелал отправиться на новое место, чтобы не расставаться с наследником Слизерина, и Том был искренне этому рад. Иногда от змея можно было услышать такое… Его точку зрения Том ценил, потому что чаще всего она сильно отличалось от людских стереотипов. А стереотипы зачастую подводили.

– Шеша! – позвал Риддл на парселтанге, зажигая один из факелов на стене.

Но ответом было лишь эхо. Том нахмурился. Такого раньше не случалось – уставший от одиночества змей быстро спешил на зов хозяина.

– Шеша, где ты?! – вновь прокричал Том, уже начав волноваться.

«Оркестровый зал» славился своей потрясающей акустикой. Эхо отзывалось столь причудливо и многозвучно, что ради одного этого стоило посетить «пещеру Пика». Впрочем, Риддл постарался, чтобы она оказалась закрыта для туристов. А еще одну местную пещеру, известную своими страшными легендами про чудовище, так вообще частично прибрал к рукам, выкупив предприятие по добычи флюорита.

Факел освещал дорогу наследнику Слизерина, когда тот бесстрашно направился вглубь. Свод терялся в темной высоте, стены искрились светом, отраженным от причудливых минералов. Замеревший в каменном покое водяной поток и разнообразные сталактиты украшали залы застывшим великолепием. Но Том не останавливался полюбоваться на роскошь природного феномена, не обращал внимания на препятствия, не вслушивался в шум речушки, берущей начало в «Подземелье дьявола» и метко прозванной «Стиксом». Он искал своего друга.

Шеша пристроился у больших сталактитов, и Том, увидев его, облегченно вздохнул. И не нужно было волноваться – разве мог кто-то преодолеть магию наследника Слизерина? Василиск, однако, вел себя очень странно – не реагируя на хозяина, он упорно терся о камни головой. С удивлением глядя на огромного змея, Том осторожно повторил:

– Шеша?

Поняв, что василиск не слышит его, он сказал громче и тверже:

– Шеша, почему ты не ответил на мой призыв?

Гигантский змей наконец услышал волшебника и, продолжая движения головой, едва слышно прошипел:

– Прости меня, хозяин, я не мог.

В этот момент он еще раз сильно провел головой по сталактиту, и кожа вокруг рта неожиданно лопнула. Риддл изумленно уставился на невиданное зрелище, а затем еле сдержался от смеха. Еще ни разу ему не доводилось наблюдать за любопытным процессом линьки своего василиска!

– Я уже понял, что ты занят, – заметил маг. – Чешется?

– Уш-ш-шасно, – подтвердил змей, когда старая кожа сошла с головы.

Том с интересом смотрел на волнообразные движения василиска, избавляющего от отмершего покрова. Кожа как бы скатывалась наизнанку.

– Жаль, что выползок почти что бесцветный, – шутливо добавил Том, пытаясь отвлечь друга от неприятных ощущений. – Иначе сколько можно было бы сшить сумочек и туфелек для Гермионы. Не говоря уже о подарочных портмоне и ремнях.

– Ис-с-свращение, – протянул Шеша, продолжая свой нелегкий процесс. – Я слышал о куда более цивилизованном применении.

– О да, сгодится еще на компоненты для зелий – любовного и снимающего головную боль, – подтвердил Риддл. – Я вижу, ты немало пообщался с Салазаром Слизерином.

– И с обитателями Хогвартс-с-са, – гордо добавил василиск.

Том хмыкнул – Шеша сегодня его чрезвычайно забавлял.

– Ну раз мы с тобой не сможем покататься и повеселиться, ответь-ка мне на такой вопрос: Слизерин когда-нибудь говорил тебе про Мерлина?

– Мерлина? Это тот маг, что в действительности не умер и отправился на Авалон со своим королем, откуда обещал вернуться? – уточнил змей, продолжая ритмичными движениями избавляться от надоевшей сухой кожи.

Волшебник ощутил почему-то, что упускает что-то важное, и медленно повторил:

– На Авалон?