Ветром по воде (джен)

Я помню тот день. Он был совсем обычный. Большинство мужчин уже ушли на охоту, женщины возились с бельем, а нас, подростков — уже не мальчишек, но еще не охотников — оставили здесь. Помогать.

Я бросил еще пару поленьев в костер и прижал сестрёнку поближе. В тот день я стал трусом.

Они появились внезапно. Выскочили из лесу, со стороны Большой дороги. Она вела от нас к соседям.

Повисла оглушительная тишина. Мы видели, что пришедшие злы, а одежда в крови. Что лошади взмылены, а на их боках висят окровавленные мешки.

Мы видели, что здесь не будет разговоров.

Их было много. Так много, что даже если бы все наше племя было здесь, мы бы не справились... А, может, страх затуманил мой разум? Одно мне казалось точно — все стоящие рядом со мной — "живые мертвецы". И быть таковыми нам осталось недолго.

Мысли пронеслись за секунду. Сбоку раздался воинственный клич. Все смешалось. Белые люди бросились вперед, в воздухе запахло порохом, и раздались первые стоны. Свои и чужие.

А я стоял. Стоял, не сводя глаз с самого главного — он так и не слез с лошади. И я видел — он тоже смотрел на меня. В этот долгий миг я увидел, как по лицу его скользнула мерзкая ухмылка, а затем он поднял своё ружье, прицеливаясь....

И я побежал. Пригнулся, позорно скуля, и побежал домой. От страха сводило живот. Я понимал, что дом, родной дом, не спасет меня. Но страх был сильнее разума.

Кимэ. Вот что меня остановило. Маленькая сестрёнка, которая не понимала, что происходит. Она была дома. Мать впихнула мне её в руки и выставила вон.

Оглушенный криками, выстрелами, ничего не соображающий, я вновь побежал. В лес, далеко-далеко, где нас не найдут. Так я думал...

Сестренка захныкала во сне, и я поднялся. Ни припасов, ни фляги, ни ножа.

Третьи сутки мы питались подножным кормом. Третьи сутки мы шли к племени Орлов.

Но я не был готов встретить на его месте пепелище.