Юность чувств (гет)

К девяти утра понедельника девушка была уже наготове, ожидая Кумаду в холле особняка. Куон, сидящий на нижних ступенях лестницы, негромко проговорил:

— Не бойся.

— Я не боюсь, — Кёко оглянулась на него, выдохнула и подошла ближе. — Просто думаю, приедет ли сегодня тетя?

— Вполне вероятно, — кивнул он, беря ее за руку. — Готова встретиться с нею лицом к лицу?

Хороший вопрос.

— Наверное… да, — сжав его пальцы, тихо ответила девушка. — Хотя не по себе. Они ведь наверняка считают меня неблагодарной.

— Ты десять лет там вкалывала, как служанка — и неблагодарна?

— Скорее… как будущая хозяйка, — она немного печально улыбнулась и прикусила губу — Куон недобро прищурился. — Слов из песни не выкинешь.

— Я понимаю, — он усмехнулся под стать своему прищуру. — Я к тому, что ты уж точно ничего им не должна.

Наверное, он прав. Но как избавиться от этого чувства вины?

Мягкая трель звонка заставила ее обернуться к двери. Куон выпустил ее руку, но остался сидеть на лестнице.

Невозмутимый слуга впустил Кумаду, который тепло улыбнулся девушке и вполне приветливо кивнул парню:

— Доброе утро. Ну что, машина ждет.

— Да… — она выдохнула, бросила взгляд на Куона, который едва заметно подмигнул ей, и застегнула куртку. — Я готова.

В автомобиле за рулем был уже знакомый ей Сотора. Поздоровавшись с ним, девушка села на заднее сиденье и сглотнула.

— Все в порядке? — устроившийся рядом с другом Кумада оглянулся на нее.

— Да, в полном.

Машина отъехала от ворот, и она бесшумно выдохнула.

Все же, у нее была легкая надежда, что Куон вопреки всем запретам поедет с нею — и в то же время боялась, что так и будет. Ведь тогда он столкнулся бы с дядей и тетей… если бы они приехали на встречу вместе с мамой. И кто знает, что бы тогда они сказали в его адрес! Хотя, можно не сомневаться, что все было бы очень неприятным и неверным!

Так что, наверное, хорошо, что он все же послушался Такараду-сана.

Взгляд девушки скользил по бегущим за окном зданиям.

В том, что мама будет совершенно не рада ее видеть, сомнений не было. И уж точно ничем хорошим не окончится появление отца. Но как по-иному разрубить эту паутину, в которую попала она сама, Кёко? Как там — нельзя быть хорошей для всех? Жаль, что нельзя. Она бы не отказалась видеть родителей счастливыми… И все могло бы быть по-другому. Общие вечера, ужины, прогулки…

Она опустила голову.

А ведь когда-то у нее были другие проблемы — будет ли Шо обижаться на нее, поест ли вовремя… Все это сейчас кажется таким далеким и детским! Жизнь изменилась. Сможет ли она сама вернуться к таким же простым проблемам потом, когда вновь окажется в Киото?

Вряд ли. У нее изменится дом. Вчера она расспросила Куона про то, какие правила существуют в общежитии Санбиджюцу, кто там живет и как. Надо же знать, с кем она будет соседствовать, общаться на одной кухне…

Изменится образ жизни, не надо будет бежать после школы домой, помогать по рёкану, вставать на рассвете, чтобы все успеть. Правда, потребуется время, чтобы выяснить, где удобные магазины с качественными товарами. Ведь с первого дня в общежитии ей придется уже на все сто процентов заниматься необходимыми затратами на проживание.

Девушка глянула на Кумаду.

Отец говорил, что она может не беспокоиться насчет денег… но она все же не привыкла быть такой содержанкой. А подрабатывать запрещают школьные правила. Писались же для детей богатых семей, а не для такой, как она.

Ладно, будет решать проблемы по мере их появления. Сейчас самая главная и важная — предстоящая встреча с мамой.

Поворот дороги на длинный мост открыл удивительную панораму из зеркальных небоскребов, плотно стоящих друг рядом с другом, и Кёко на какое-то время забыла о своих размышлениях, рассматривая такой необычный городской пейзаж. Теперь она понимала выражение «деловой район» — вот он, место серьезных компаний, корпораций и прочих организаций, которые своими названиями вызывают лишь благоговейную растерянность. И где-то здесь, в одном из этих строений работает Могами Саена. Такая же прямая, строгая и каменная, как и небоскребы, с каждым мгновением приближающиеся и растущие вверх, к солнцу…

Сейчас девушка ощущала себя крохотной песчинкой, муравьем, который оказался перед Фудзи. Что до ее проблем тем, кто каждый день смотрят на мир сверху вниз?

Она сжала руки и невольно пожалела, что Куона нет с нею. Хотя, сколько можно перекладывать на его плечи ее проблемы?! Хватит. Она захватила с собой Корн.

Нащупав камешек в кармане куртки, Кёко сжала его в кулаке и выдохнула.

Все будет хорошо. Чем бы ни закончился разговор.

Когда машина остановилась, она вышла вместе с мужчинами и огляделась. Праздники закончились, и прохожих на улице было достаточно много. Строгие костюмы, портфели — весь вид наводил на мысль о бизнесменах и серьезных людях.

— Нам сюда, — Сотора позвал за собой, направляясь к крыльцу одного из зданий. Поднимаясь по ступенькам, девушка пыталась справиться с накатывающей испуганной робостью. — Третий этаж, офис триста четыре би.

— И мы более чем вовремя, — Кумада глянул на часы. — Без двадцати одиннадцать… — он нахмурился, достал сотовый, и Кёко по едва заметному гулу поняла — виброзвонок. — Простите, надо ответить… Hello?

Ого, он так свободно говорит на английском!..

Кумада, отвечая, поймал ее восторженный взгляд, улыбнулся и махнул рукой в направлении лифта, мол, идите, я догоню.

— Твой отец востребованный специалист.

— Я знаю, — девушка вежливо кивнула Соторе, заходя в кабину лифта.

— Он рассказывал?

— Немного, — она чуть смущенно улыбнулась. — А вы давно с ним знакомы, Сотора-сан?

— Лет пятнадцать.

Так и подмывало уточнить, познакомились ли они на предыдущей работе отца, но Кёко придержала свое любопытство.

— Правда, о том, что у него есть дочь, я узнал совсем недавно, — Сотора улыбнулся краешком рта.

— Я тоже. Как и он сам, — лифт раскрыл двери, и она вышла вслед за мужчиной.

— Да, жизнь иногда похлеще дорам. Сюда.

Да, сюжет для дорамы получился бы захватывающим, хмыкнула про себя она и тут же выкинула все мысли из головы — Сотора скрылся за одной из дверью. Последовав за ним, девушка попала в большую комнату, посреди которой в форме латинской буквы Т стояли два стеклянных стола, один длинный, второй покороче. На одной из стен висел экран проектора, у противоположной ему стены стояла небольшая стойка с оргтехникой. Там же была еще одна дверь, напротив той, через которую они вошли.

Мужчина расположился с одной стороны длинного стола и принялся раскладывать папки с документами. Повесив свою куртку на спинку стула, по примеру Соторы, Кёко села рядом с ним и еще раз оглядела комнату.

Безликая. Чисто для деловых встреч и разговоров.

— Говорить буду я, — тихо пояснил мужчина, перебирая бумаги. — Если захочешь что-то спросить, сначала мне на ухо. Ну или Акире.

— Поняла, — послушно кивнула девушка.

— И не бойся, — он улыбнулся. — Закон на нашей стороне.

Ответить она уже не успела, вторая дверь открылась.

Дыхание перехватило от волнения — на пороге появилась женщина в строгом деловом костюме темно-синего цвета. Черные волосы были затянуты в тугой пучок, без единого намека на непослушную прядь.

Женщина прошла к столу, встретилась взглядами с Кёко, и девушка оцепенела на мгновение от такого знакомого, хоть и позабытого отчаянья перед холодными глазами матери.

— Могами Саена.

— Сотора Джун, — мужчина поднялся, слегка поклонился. — Спасибо, что пришли, Могами-сенсей, — он перевел взгляд на остановившегося рядом с женщиной Фуву. — И вы, господин…

— Фува Кенджи.

— Прошу, присаживайтесь. Нотариус сейчас подойдет.

— Зачем он? — проговорила Саена, не двигаясь с места.

— Затем, что потребуется нотариально заверенное расторжение договора, заключенного между вами и господином Фувой, — спокойно ответил Сотора.

— На каком основании? — она все же опустилась за стол, преувеличенно аккуратно положила перед собой кожаную папку. Кенджи-сан последовал ее примеру, даже не сняв пальто.

— Вам будут предоставлены все необходимые документы.

Саена смерила адвоката взглядом, затем глянула на Кёко.

Сердце девушки словно сбилось с ритма.

Чужие холод, раздражение, брезгливость и непонимание вгрызлись в душу, принялись терзать ее.

Кёко судорожно сжала руки на коленях, ощутила твердые грани камешка и медленно выдохнула, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

— Я рада видеть тебя, мама.

Ответа не последовало, женщина опустила взгляд на папку, из которой начала доставать документы.

Она на что-то иное надеялась?!.. Да, надеялась, глупо, по-детски, веря в сказку и чудо… Хотя в глубине сердца знала, что Могами Саена не верит ни во что.

— Я рада видеть вас, дядя, — Кёко перевела взгляд на Кенджи-сана, который неотрывно следил за женскими руками. Короткий кивок без слов дал понять девушке, что ее услышали.

Спасибо и за это.

В комнату вошел незнакомый пожилой мужчина с одутловатым лицом:

— Добрый день.

— Нотариус Юшивара-сенсей, — Сотора снова поднялся, поклонился. — Спасибо, что уделили время.

— Конечно. Могами-сенсей, приветствую.

— И я вас рада видеть. Простите, что из-за каких-то глупостей потревожили вас.

Кёко незаметно сглотнула. Судя по всему, этот нотариус и ее мама знакомы… и тогда вполне может быть, что он окажется на ее стороне.

— Могами-сенсей, поверьте, из-за глупостей мы бы не стали беспокоить ни Юшивару-сенсея, ни вас, — Сотора вежливо улыбнулся.

— Так давайте начинать, — слегка ворчливо отозвался нотариус, садясь за короткий стол лицом к обоим адвокатам и их спутникам.

— Еще две минуты до одиннадцати. Как раз подойдет второе заинтересованное лицо.

— И кто же это? — Саена приподняла брови, поднимая взгляд на Сотору. Тот с тем же вежливым выражением лица кивнул:

— Тот, кто запросил аннулирование заключенного вами договора.

Выражение женского лица не поменялось, но Кёко буквально всем телом ощутила недовольство матери. То самое, знакомое — оно было, когда она пыталась угощать маму старательно испеченными печеньками, было, когда приносила похвалу из первого класса, было, когда терпеливо ждала ее вечерами за столом с ужином… Недовольство из-за потраченного времени на «глупости». Причем, времени ее, Могами Саены.

Девушка глянула на Сотору, который словно не замечал реакции женщины и следил по часам за временем.

— Что ж…

Дверь за спиной Кёко открылась.

— Простите, был срочный звонок. Добрый день, — Кумада опустился на стул по другую сторону от Кёко, которая не сводила взгляда с лица Саены.

Та смотрела на пришедшего мужчину пристально, прямо, словно решала, какие права могут быть у этого человека на ее дело.

— Отлично, начинаем, — бодро начал Сотора. — Могами-сенсей, на основании пункта семь три части четыре кодекса о семье и браке мы требуем аннулирования действия договора о браке Могами Кёко и Фувы Шо, заключенного между вами и господином Фува Кенджи.

— Пункт вроде говорит об ответственности обоих родителей при согласии на брак детей, — нотариус откинулся на спинку стула.

— Все верно. Вот наше заявление об этом, — адвокат протянул ему и женщине по несколько скрепленных листов бумаги.

— Кто с вашей стороны представляет девушку?

— Ее отец.

Саена, отвлекшаяся было на взятое заявление, вздрогнула, подняла голову — и побелела, останавливая взгляд на Кумаде. Тот тоже смотрел на нее, чуть щурясь поверх очков.

— Чтобы не быть голословными, — Сотора, словно не замечая повисшей тишины, протянул новый лист, — предоставляем анализ ДНК, который подтверждает биологическое родство. Это — остальные документы, закрепляющие право моего клиента на отцовство и его ответственность перед законом в качестве второго родителя несовершеннолетней Могами Кёко.

Кёко почти не вслушивалась в речь адвоката — она смотрела на мать, боясь даже на мгновение отвести взгляд. Она заметила и страх, и ненависть, и ярость, что выплеснулись на обычно непроницаемое лицо Саены. Затем женщина опустила веки, и эмоции исчезли, как круги на воде.

А затем она глянула на девушку.

Презрение обожгло, ударило ледяным хлыстом по душе, и только чтобы не крикнуть, не брызнуть слезами от сжавшего горло спазма, Кёко вскинула голову повыше.

Она ни в чем не виновата.

— Хм… — нотариус положил просмотренные документы на стол, глянул на присутствующих. — Кумада-сан, озвучьте свои претензии.

— При заключении обсуждаемого договора о браке не учитывалось мое мнение, — Кумада чуть кивнул. — Поэтому я требую аннулировать заключенный договор.

— Могами-сенсей?

Саена с внешне невозмутимым лицом повернула к нотариусу голову:

— С нашей стороны возражений нет, — девушка сглотнула — так все просто? И быстро? И никаких обвинений? Она посмотрела на Фуву, который сидел с тем же отстраненным видом, что и в самом начале встречи, не глядя ни на кого. — Однако, в соответствии с той же четвертой частью кодекса о семье и браке мы требуем разделения финансового обеспечения несовершеннолетней, начиная от момента рождения до текущего времени.

— Возражений нет, — тут же отозвался Кумада. — Предоставьте все финансовые документы для этого и условия оплаты.

— Вот адрес, на который вы можете направить все документы, — Сотора протянул женщине визитку. — Если они у вас, разумеется, есть. В случае отсутствия документов, обеспечение будет рассчитано из минимального прожиточного минимума для ребенка.

Нотариус одобрительно кивнул:

— Согласовано. Мне нужен изначальный договор, Могами-сенсей, — он достал из портфеля, который принес с собой, папку с документами, несколько печатей. — На финансирование будете заключать отдельное соглашение?

— Разумеется, — Сотора опередил открывшую рот Саену и передал нотариусу новые бумаги. — С нашей стороны оно уже составлено. Прошу, проверьте на соблюдение всех пунктов кодекса о семье и браке.

Кёко скользнула взглядом по мужчинам, перевела его на мать. Сердце давило отчаянье, горькое и безысходное от понимания, что она никогда не станет дочерью этой женщины, чего бы ни добилась в своей жизни. Покорилась бы она договору, воспротивилась, как сделала!.. Ничего не изменило бы. И вот сейчас, все это отношение, молчание, общение только с нотариусом без взгляда на кого-то другого, холод от деловых интонаций…

Она может отказаться еще раз от нее, Кёко, так говорил Куон на ее страх. Он был прав, этот эльфийский принц, который все еще не доверяет своим родителям. Прав на все сто, и сейчас это было так очевидно, так ясно и четко без детской веры и наивности, что девушка ощутила ярость.

От нее отказываются только за то, что два взрослых человека преследовали свои цели?! При чем тут она?

В полной тишине нотариус подписал и заверил все необходимые документы, передал их Саене и Соторе и принялся собирать вещи:

— Если у вас возникнут вопросы по исполнению пунктов соглашения, просьба уведомить меня в рабочем порядке. До свидания.

— Спасибо за вашу работу, — Сотора, как и остальные, поднялся и поклонился. Но не успел нотариус дойти до двери, как женщина развернулась и быстро зашагала на выход, даже не проверяя, идет ли следом Фува.

— Могами-сан, не хочешь ли поговорить? — Кумада не шелохнулся, глядя в ее спину.

Саена не оглянулась и даже не вздрогнула, переступая порог.

Кенджи-сан скупо кивнул на прощание и аккуратно закрыл за собой дверь.

— Суровая дама, — тихо прокомментировал Сотора. — Ты всерьез хотел пообщаться после подписания?

— Было бы интересно поговорить спустя столько лет.

— О чем?

О том же, о чем сейчас горит в душе у нее, Кёко.

В чем ее вина?..

Сжав губы, девушка вскочила со стула и быстро обогнула стол.

— Кёко-чан, ты куда?

Она выбежала в коридор, огляделась и заметила стоящих у лифтов мать и Фуву. Двери одной кабины уже раскрылись.

— Мама!

Саена, зайдя внутрь лифта, развернулась и отсутствующим взглядом уставилась куда-то сквозь девушку. Мужчина отошел за ее спину с тем же отстраненным видом.

— Мама! — Кёко бросилась бежать, держа взглядом женскую фигуру. — Мама!!! — она не успела буквально на мгновение, лишь ударила кулачками в закрывшиеся двери.

Мама…

Ярость опала, как пена, и вновь отчаянье принялось обжигать все внутри. Силы стремительно уходили куда-то в пропасть под ногами.

Мама…

Тихо зашуршали раскрывающиеся двери второго лифта, и страшная невероятная надежда заставила подавиться вдохом.

Мама!.. Вернулась!.. Потому что!..

Целую вечность девушка смотрела на замершего от неожиданности Куона, который, сделав шаг из приехавшего лифта, наткнулся на нее… а затем она даже не поняла, как качнулась к нему, вжалась, обхватила за пояс, пряча лицо на груди.

Он сильно обнял, закрывая полами расстегнутой куртки, будто пряча ото всех.

И от страха — мама снова ушла.

Она все же выдохнула и тут же вновь задохнулась от вырвавшегося рыдания, сдавленного и глухого.

 

— Я думала, я повзрослела… стала сильнее… ведь у меня есть ты… и ребята… — Кёко невидяще смотрела в окно, но не видела ничего. Перед глазами стояли закрывшиеся двери лифта. — А в итоге…

Куон молчал, но она была благодарна за это молчание. Ей не нужны были объяснения, сочувствие, какие-либо слова. Не сейчас, когда душа казалась открытой зияющей раной с вырванными нервами, с льющейся через край кровью-словами… Хотелось просто иссякнуть, потерять последние силы, чтобы хоть на мгновение забыться от этой боли.

Они сидели в лаунж-зоне первого этажа того же бизнес-центра, где состоялась встреча. Девушка даже не пыталась запомнить, как Куон вел ее по лестнице вниз, как усаживал на безликий диван и садился рядом. Сейчас она была в прострации, в состоянии полного безразличия ко всему внешнему.

— … глупо. Я ведь надеялась на что-то… по-настоящему… хоть понимала, что глупо… ты говорил, я знала…

— Она пожалеет об этом.

— Неа… — Кёко медленно покачала головой, не фокусируя взгляд. — Никогда не пожалеет…

— Даже черт под старость идет в монастырь.

Странное выражение заставило ее повернуть голову к Куону, который с задумчивым видом смотрел на нее саму.

— В смысле?

— Даже самые отъявленные преступники перед смертью начинают каяться в том, что творили. Она пожалеет, Кёко.

Каяться?

Выдохнув, она покачала головой и послушно прильнула к парню, когда тот бережно обнял ее за плечи.

— Поверь мне.

А кому ей еще верить, если не ему? Но хочет ли она, чтобы мама… чтобы ее мать каялась?

— А как каются?

Куон тихо хмыкнул:

— Стоят на коленях, плачут, просят прощения.

— Я не хочу, чтобы она стояла на коленях и плакала… — девушка чуть покачала головой и прикрыла глаза, когда ее виска коснулись теплые губы:

— А чего хочешь?

Перед внутренним взором снова появилась прямая спина, каменно-неподвижное лицо, скрывающееся за дверями.

Чего она хочет от матери? Любви? Не дождется, это она уже понимает сердцем. Заботы? Тоже нет. Внимания?

— Правду, — Кёко открыла глаза и чуть нахмурилась. — Ответ на вопрос.

Именно. Правдивый прямой ответ, чтобы больше не спрашивать себя — почему, за что именно? Конечно, она знает причину, но… но получить подтверждение означает отпустить все, что случилось с ней.

— За ответом надо идти.

— Да, — она кивнула и глянула на парня. — Поможешь мне?

— Могла бы не спрашивать, — он усмехнулся. — Есть идея?

— Есть адрес.

Куон улыбнулся и поднялся:

— Тогда побудь тут, я принесу твою куртку.

Кивнув, девушка выдохнула и разжала пальцы левой руки, в которой все это время бессознательно держала Корн.

Адрес компании, где работает мама, она помнит наизусть. И если Могами Саена сейчас вернулась в свой офис, у нее не будет шансов отказать ей, Могами Кёко, в ответе.

Сунув амулет в карман юбки, Кёко поднялась и огляделась. В другое время она бы повосторгалась живописным дизайном зоны отдыха, растениями в кадках, декорациям, но сейчас ее лишь интересовало, с какой стороны вернется Куон.

Тот вынырнул из-за разлапистой пальмы, и девушка ощутила, как становится немного легче. Одеваясь, она немного виновато улыбнулась:

— Я не спросила, как ты оказался здесь.

— Сбежал, — парень усмехнулся. — Решил, что интереснее и спокойнее будет дождаться тебя прямо тут, — его взгляд стал серьезным. — Я предполагал, что встреча окажется не слишком приятной для тебя, а искать тебя в Токио будет сложновато без телефона.

— Я бы никуда не убежала, — Кёко глубоко вздохнула. — А где отец и Сотора-сан?

— В машине на улице.

— Они не удивились, увидев тебя?

Ответом ей стала насмешливая гримаса, мелькнувшая на красивом лице.

— А ты как думаешь?

— Думаю, спросили то же, что и я, — девушка просто взяла за руку Куона, который повел ее к выходу.

— Я сказал, что проходил мимо.

— И они поверили?

— Они? Нет. Ты сегодня предлагаешь поехать по адресу?

— Да.

— Тогда желательно телефон.

— Я помню и его. Но это номер секретаря.

— Неважно, — он улыбнулся и подмигнул. — Нам главное знать, что твоя мать находится по этому адресу.

На ступеньках бизнес-центра их уже ждал Кумада.

— Кёко-чан, — он немного нахмурился при виде девушки, — ты в порядке?

— Да, — Кёко кивнула, выпустила руку парня и поклонилась. — Простите, отец, мне надо было немного подумать.

— Я понимаю, — он на мгновение бросил взгляд на Куона. — Ну что, поехали, мы завезем вас к Такараде-сану.

— Мы прогуляемся, Кумада-сан, — вежливо ответил парень. — Обещаю, вернемся домой до темноты.

— Хизури-кун.

— Пожалуйтесь на меня Такараде-сану, — Куон внезапно иронично улыбнулся на явно предостерегающие мужские интонации. — Он вам искренне посочувствует.

Кёко дернула его за рукав, сокрушенно покачала головой и подняла взгляд на Кумаду:

— Я могу позвонить вам вечером, отец?

— Конечно, — тот внешне невозмутимо кивнул. — И вообще, давай я куплю тебе сотовый, чтобы нам не общаться через посредника.

— Если я не смогу забрать свой телефон из рёкана, то обязательно, — покладисто согласилась она. — Спасибо. Мы пошли.

— Я ж говорю, не нравлюсь ему, — проговорил Куон, когда они отошли на достаточное расстояние.

— Может, потому, что ты задираешь его?

— Кёко, что он тогда за спец, если его можно так просто задеть и вывести из себя?

— Он обычный человек, который беспокоится за меня.

— Оно заметно!

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась девушка.

— То, что эту встречу вполне можно было провести без тебя, — недобро прищурился парень. — И тебе не пришлось бы так страдать!

— Я должна была быть на этой встрече, — возразила она. — Чтобы увидеть маму, чтобы показать, что я не боюсь! В конце концов, как я еще могла бы заявить о своей независимости?

— Независимость…

— И не ворчи!

— Я буду ворчать! Я имею права беспокоиться о тебе не меньше, чем…

— Куон, больше, чем ты, никто и никогда не беспокоился обо мне, — Кёко тихо вздохнула, глядя себе под ноги. — Но ведь и я не ребенок уже. Я хочу так же, как ты, осознавать свою жизнь, свое будущее, свои отношения с родителями.

Понимать, на что она может надеяться, кому поверить…

Какое-то время они шли молча, затем парень проговорил:

— Ты хоть адрес скажи.

— Ага…

— И я не самый лучший пример в отношениях с родителями.

Улыбка сама появилась на губах девушки, которая подняла голову и глянула на него:

— Я знаю. Но вместе мы же разберемся, верно? Ты со своими, я со своими.

Такая же понимающе-лукавая усмешка на лице Куона вселила убеждение, что все правильно. Они смогут, глядя и помогая друг другу.

 

Здание по адресу, который наизусть выучила Кёко, когда писала письмо весной, находилось недалеко от бизнес-центра. Такая же бетонно-стеклянная башня, широкая лестница, стойка для посетителей за полупрозрачными дверями.

— Давай номер, — Куон достал сотовый. — Надо сначала выяснить, вернулась ли твоя мать после встречи.

— Ага… — девушка продиктовала десяток цифр и прикусила губу, когда он поднес телефон к уху. Было немного волнительно от задуманного и от того, что…

Остановившееся неподалеку такси заставило насторожиться, а затем буквально спрятаться за высокую фигуру парня. Тот вопросительно приподнял брови.

— Не двигайся… — одними губами проговорила она, почти не дыша и радуясь, что они стоят не на самом крыльце, а в паре метров от него и десятке от Саены, которая расплатилась с таксистом и быстро прошла в здание. — Фууух… Там мама была.

Куон сбросил вызов, спрятал телефон и глянул за двери в холл.

— Это она и есть? — он кивнул на видневшуюся за рядом стекол женскую фигуру, которая миновала стойку и скрылась за поворотом коридора.

— Да.

— Зато теперь мы точно знаем, что она вернулась. Выжидаем минут десять и идем, — Кёко согласно кивнула. — Знаешь уже, что ей скажешь?

— Да. Главное встретиться с ней лично.

— Это я тебе устрою, — парень усмехнулся и пригладил волосы. — Только уж не ревнуй, договорились?

— Что ты задумал? — невольно насторожилась она.

— Ну вдруг придется пообаять кого-то на пути.

Пообаять?!

На ее выразительный взгляд он лучезарно улыбнулся:

— А как, по-твоему, в двенадцать лет я уговорил пропустить меня в самолет без родителей? Обаял изо всех сил.

— Ужас.

— Ты не представляешь какой!..

Легкая ирония внезапно развеселила.

Разумеется, она не будет ревновать его, потому что прекрасно знает, как ему «нравится» использовать свою внешность в подобных целях. Но его готовность это сделать ради нее…

Сердце затрепетало.

— Прости, что тебе придется так вести себя.

— Кёко, — довольная усмешка плохо сочеталась с укоряющим тоном парня, — это мое решение. И это отличный способ добиться нужной нам с тобой цели. Нет, можно было, конечно, прикупить пару бит и… — рассмеявшаяся девушка спрятала лицо на его груди.

— Нет-нет, я не хочу знакомиться с токийской полицией!

Куон обнял ее одной рукой за плечи:

— Так и я о том же.

— Спасибо… — тихо проговорила Кёко, прикрывая глаза. — Ты самый настоящий волшебник.

— Кто бы говорил.

— Я и говорю.

— Ой, все, тебя в этом не переспоришь, — он согрел дыханием ее макушку. — Ну что, идем? А то весь настрой потеряешь.

— Не потеряю, — девушка выпрямилась и светло улыбнулась ему. — Я уверена.

Консультант за стойкой с любезной улыбкой сообщила, что в офис шестнадцать три удобнее пройти через левое крыло и подняться на лифте. Кёко лишь фыркнула про себя, замечая заинтересованные взгляды девушки на безмятежного Куона.

Ой, подумаешь! Это вообще ее парень, так что можете разве что любоваться издалека.

Добравшись до нужных дверей на шестнадцатом этаже, они на пару минут остановились, разглядывая через стеклянные витражи большой опенспейс с рядами столов.

— Судя по всему, твоя мать имеет отдельный кабинет.

Девушка кивнула — среди сидящих за столами она не видела Саену. Ее взгляд скользнул по далеким табличкам у дверей кабинетов.

— Пошли, — Куон скинул куртку, вручил ее Кёко и подтянул рукава свитера. — Говорить буду я.

— А мне что делать? — прошипела она, когда он взялся за ручку двери.

— Подыгрывай.

Легко сказать!..

Выдохнув, девушка поспешила за ним.

Ладно, попробует. В конце концов, они Янки и Банни-чан. Возмутители спокойствия Северо-восточной академии Санбиджюцу.

— Хеллоу! — Куон остановился у стола с табличкой «Секретарь офиса» и лучезарно улыбнулся. — Я есть американский гражданин, — он достал из заднего кармана паспорт и махнул им перед растерявшейся женщиной средних лет. — У меня есть… trouble?

— Проблема, — тихо подсказала девушка, поражаясь про себя, как талантливо он изображает жуткий акцент.

— Да, thanks! У меня есть проблема! И мне советовать мой хороший друг идти к адвокат Могами.

— Могами-сенсей.

— Да! Могами-сенсей, — парень присел на край стола и серьезно заглянул в лицо секретаря. — Я есть мочь увидеться с ней?

— А… — та ошеломленно захлопала ресницами, машинально кивнула и тут же спохватилась. — П-простите, а вы записаны?

— Мне советовать.

— Могами-сенсей принимает только по записи… — женщина замолкла, когда Куон мягко улыбнулся:

— Мне советовать хороший друг. Только Могами-сенсей.

— Я… я могу вас записать…

— Я улетать завтра утром, — он сокрушенно покачал головой и оглянулся на Кёко. Девушка поклонилась:

— Вы не могли бы спросить у Могами-сенсей, сможет ли она принять без записи.

— Я заплатить любой деньги, — парень для убедительности прижал руку к груди и вновь улыбнулся, уже просительно. — Очень важно.

Кёко оценила его лицо, покосилась на секретаря и констатировала про себя — против жалобных глаз Янки никто не выстоит. Вон как разомлела эта женщина…

— Я… я спрошу, — секретарь поднялась, смущенно улыбаясь, оправила пиджак и направилась к одной из дальних дверей с табличками.

— У меня чуть уши не завяли, — тихо проговорила Кёко.

— Я старался, — шепотом отозвался парень и выпрямился. — Идем, нельзя дать ей вернуться и опомниться.

Они успели догнать секретаря и прислушались, когда та зашла в кабинет и через неплотно прикрытую дверь донеслось:

— Могами-сенсей, там пришел иностранец, американец, очень просит, чтобы именно вы уделили ему время. Ему вас порекомендовал какой-то хороший знакомый, мол, только вы можете помочь с деликатной проблемой.

— Пусть запишется.

— Он завтра улетает. Готов оплатить прием вне записи.

Кёко затаила дыхание, когда возникла длинная пауза, и глянула на Куона.

Что делать, если мать откажется? Силой прорываться? Тогда привлекут внимание… А сказать, что пришла именно она — так с мамы станется просто приказать ее выгнать…

— Хорошо, пусть заходит.

Сердце девушки забилось с удвоенной силой.

Секретарь вышла и растерянно замерла при виде парня:

— О, мистер…

— Очень благодарю, — вкрадчиво проговорил тот, слегка приобнимая женщину за талию и отодвигая от двери. — Вы очень помогать. Я могу узнать, как вас звать?

— А… — она завороженно уставилась на его улыбку, — вас ждет Мо…

— С ней говорить мой ассистент… так как вас звать?

Кёко обнаружила, что воркование не помешало Куону незаметно забрать у нее свою куртку и отвести секретаря уже на пару метров от кабинета.

Что ж, теперь ее очередь.

Она зашла в кабинет, плотно закрыла за собой дверь и развернулась к столу:

— Здравствуй, мама.

Саена выпрямилась в кресле, чуть бледнея, затем недобро сузила глаза.

— Мы не успели поговорить после встречи, — девушка присела на край стула, не отводя взгляда от лица матери. Та справилась с эмоциями и принялась перебирать бумаги на столе.

Вот значит как.

— Хорошо, говорить буду я, — Кёко сжала руки на коленях. — Во-первых, спасибо, что согласилась на утреннюю встречу. Это было очень важно. Во-вторых, спасибо, что согласилась без суда аннулировать договор с дядей Кенджи. Я понимаю, что между вами была договоренность, но ни я, ни Шо не хотели этого брака, — она заметила, как дрогнули крылья носа женщины. — В-третьих, я хотела бы услышать от тебя ответ на вопрос, который давно меня интересует, — вдох получился глубоким, как перед прыжком. — За что ты меня ненавидишь?

Саена подняла на нее темный холодный взгляд.

— Потому что Кумада-сан обманул тебя восемнадцать лет назад?

— Мисонои Кадзуси, — процедила женщина.

— Он говорил, что имя было ненастоящим, — согласно кивнула девушка. — Он все рассказал. Как его наняли добыть документы, как вы познакомились, как он начал испытывать к тебе привязанность и попытался вызвать у тебя подозрения, а ты не заметила этого. И как…

— Я заметила, — Саена взяла в руки карандаш, покрутила в пальцах, не отводя тяжелого взгляда от дочери, затем чуть приподняла подбородок, и Кёко поняла, что мать согласилась поговорить. — Но я не хотела верить в то, что этот человек может обманывать меня. И я поплатилась за это.

— Да, я знаю уже. Вы проиграли дело.

— Мы проиграли все. Дело, репутацию, фирму, карьеру — все, — отчеканила женщина. — И все из-за моей ошибки.

В ее словах звучала такая ненависть, что Кёко на мгновение растерялась:

— Но почему ты ничего не сказала никому?

— Я сказала. Катагири-сан знал о том, что я сделала. А что он мог? — Саена отшвырнула от себя карандаш. — Только взять на себя вину. Он и взял.

— Нет… я про полицию. Почему ты… вы с дядей Кенъичи не заявили в полицию?.. — девушка осеклась под презрительным смешком.

— Чтобы всем стало известно о моем провале? Мне и так пришлось многое вынести, чтобы помочь скрыть его как можно тщательнее! Однако потом я поняла, что есть что-то похуже потери работы и провала в карьере.

Что-то похуже?..

— Ты.

Она? В смысле, она — Кёко?.. Хуже того, что случилось?

Сердце заметалось в груди.

— Я пыталась прервать беременность, — женщина смотрела прямо, безжалостно, — но был уже слишком большой срок, а денег на взятку не было. Попробовала покончить с собой — откачали, даже сохранили беременность, хоть я так надеялась. Мне пришлось родить тебя.

— И чем я хуже потери работы? — Кёко заставила себя говорить спокойно, хотя кончики пальцев рук заледенели от осознания услышанного.

— Напоминаешь о моей ошибке. О моем позоре, который обрушился на меня. Каждую минуту, что я видела тебя рядом, я помнила, что стало причиной всех моих бед.

— Почему же ты сегодня не захотела сказать это все Кумаде-сану?

— Он тут при чем? — Саена брезгливо поморщилась. — Я сама дура, что допустила его так близко.

— То есть… ты не ненавидишь его?

— Я презираю его. За то, что он сделал со мной, за то, что воспользовался мною, за…

— Но в этом нет моей вины! — Кёко подалась вперед, глядя на мать. — Я не виновата в этом! За что тогда ты ненавидишь меня?!

— Не было бы тебя, я смогла бы забыть все и быть счастливой! — на скулах женщины проступили красные пятна. — Не жила бы с этим позором все эти годы! Не пришлось бы думать о том, что говорят обо мне, видя тебя! Ты. Напоминание. Обо. Всем, — отчеканенные слова падали, словно камни, грохоча и царапая.

Напоминание. О том, что она совершила ошибку. Просто напоминание.

Девушка медленно облизала пересохшие губы.

Она мешала матери забыть о прошлом. Думать о будущем. Быть счастливой.

— И поэтому ты оставила меня в рёкане, — тихо проговорила она, все так же смотря в темные глаза напротив. — Продала меня.

— Я не продавала, — Саена нахмурилась. — Я позаботилась, чтобы за тобой присматривали. И побеспокоилась о твоем будущем.

Да, побеспокоилась так, как посчитала нужным… так, чтобы сохранить лицо перед теми, кто был вокруг. И отблагодарить за помощь.

— В счет твоего долга перед дядей Кенъичи, да? — внезапно стало смешно, и Кёко слабо улыбнулась. — Отдала меня в счет долга, чтобы я искупила твою ошибку.

— Они проявили…

— Милосердие к тебе, — женщина побледнела. — Я понимаю, мама, не надо мне пояснять, — девичья улыбка стала шире и печальнее. — Тетя не раз говорила, что я не должна мешать тебе, ты занятой человек, и я должна потерпеть, ведь я такая хорошая девочка. Я запомнила это и очень старалась не мешать тебе, пыталась как-то облегчить твою жизнь. Чтобы однажды ты все же вернулась за мной. Потому что я хорошая девочка, — Кёко видела, как каменеет лицо матери, но не могла остановиться. Сейчас перед нею словно стояли две фигуры — взрослая и маленькая. Такие похожие и такие разные. Вот только лиц не разобрать было, то ли обе с ее лицом, то ли с лицом матери…

Она поднялась и поклонилась:

— Спасибо тебе. Ты ответила на мой вопрос, и… и я поняла, — сердце словно затихло в груди, пока девушка шла к двери. Взявшись за ручку, Кёко оглянулась на неподвижную Саену. — Я постараюсь больше не беспокоить тебя, не вторгаться в твою жизнь и не просить тебя делать что-то против желания. Но я буду ждать тебя. Потому что ты моя мама, — она с легкой улыбкой виновато пожала плечами и вышла.

Будет. И не для того, чтобы, как говорил Куон, увидеть кающуюся Могами Саену, нет. Просто чтобы обрадоваться и поверить, что мама ее любит. Ничто в мире не сможет лишить ее этой надежды.

Куон обнаружился все у того же стола секретаря и, судя по завороженному лицу женщины, успешно продолжал использовать свое обаяние. Подойдя, девушка поклонилась:

— Спасибо вам, проблема решена.

— А?..

— О, excellent! — парень ослепительно улыбнулся, хотя зеленые глаза были встревожены. — Мы идти?

— Да, вам же завтра на самолет, — Кёко снова поклонилась секретарю, которая продолжала непонимающе моргать, переводя взгляд то на девушку, то на парня. — Передайте Могами-сенсей наши наилучшие пожелания.

— Бай-бай! — Куон помахал рукой и почти выскочил из офиса следом за Кёко. — Ну что, все нормально?!

— А с этой бедной женщиной все будет нормально после твоего обаяния?

— Эй, я же просил не ревновать!..

— Я сочувствую, — наставительно поправила она его, вызывая лифт. — Она ж попала под смертельную дозу твоего…

— Фу, — парень надел куртку и вместе с Кёко шагнул в приехавшую кабину. — Ну? Результат удовлетворил тебя? Ибо второй раз мне уже придется знакомиться с…

— Нет, все в порядке, — девушка взяла его за руку и со щемящим счастьем ощутила ответное сжатие пальцев. — Обедать будем у Такарады или?

— Или, — Куон кивнул и нажал на кнопку «1». — Если твой отец все же нажаловался ему на меня, я хочу выслушивать нотации с полным желудком.

— Бака, — ласково протянула она. — Я же говорю — все в порядке. Не нервничай.

Парень дернул уголком рта, но промолчал.

Нет, действительно, все в порядке. Сейчас Кёко ощущала непривычное спокойствие, которого не было за последние две недели. Словно и нет больше проблем. Хотя, какие проблемы остались-то? Вернуться в Киото и заселиться в общежитие. Все.

Оставив позади разные сети фаст-фуда, они выбрали небольшое кафе, в котором было немного посетителей. Заказ у них принял долговязый паренек, сообщил о дневной скидке и ушел на кухню.

— Ну…

— Все в порядке, — улыбнулась Кёко на попытку Куона начать разговор. — Все получилось так, как и надо. Я спросила прямо, она ответила. Она не ненавидит меня из-за отца, — парень хмыкнул. — Она ненавидит меня из-за себя.

— Не понял, если честно.

— Понимаешь, она считает все, что произошло тогда с отцом, своей ошибкой, — она вздохнула и облокотилась на стол. — Мол, сама виновата, что доверилась, подпустила… Оказывается, она заметила его манипуляции, но не хотела верить, что он может интересоваться секретной информацией. А потом уже стало поздно, — девушка задумчиво нахмурилась. — Его звали тогда Мисонои Кадзуси. Видишь, она даже помнит его имя.

— Ну, я тоже помню имена своих обидчиков, — заметил Куон. — Конечно, что-то забывается, но если напрячь память…

— Именно, — кивнула она. — Забывается. Она очень хотела забыть свою ошибку, которая стоила ей и другим работы и репутации. Забыть, попытаться жить заново. Стать счастливой.

— И что мешало?

— Я.

Изумление проступило на красивом лице так отчетливо и открыто, что Кёко невольно прыснула.

— Поясни, — не обращая внимания на ее смешок, потребовал парень.

— Я родилась. И глядя на меня, она постоянно вспоминала, что случилось перед моим рождением. Из-за этого она ненавидит меня, — его глаза расширились. — Ну вот так.

— Кёко, это…

— Знаешь, мне стало легче, — она улыбнулась. — Серьезно. Раньше я была будто с завязанными глазами в комнате страха, отовсюду было страшно и ничего не видно… а теперь я сняла повязку. И вижу, что может пугать и что делать, чтобы не бояться. А еще… — выдох был тяжелым, — я поняла, что мы с ней похожи. Я ведь тоже была свято уверена в Шо. Не хотела видеть, верить, что я ничего для него не значу. И мне было стыдно потом осознавать свою глупость… и признаваться тебе в ней.

— Ты что, оправдываешь свою мать? — Куон тоже облокотился на стол, подаваясь к ней. — После всего?

— Я простила ее за все, — девушка смотрела прямо в его глаза и ощущала себя свободной. — Потому что у нее не было того, кто помог бы ей тогда, перед кем она бы могла быть самой собою. Не осуждал, не упрекал, а просто поддержал. Как ты меня когда-то.

В зеленоглазом взгляде проступило странное выражение, затем парень тихо проговорил:

— Ты меня пугаешь.

— Почему?!

— Потому что ты ангел! И что мне делать, если вдруг ты вернешься на небеса?

— Янки, — с чувством выдохнула она, откидываясь на спинку стула. — Я тебе о серьезном…

— Я тоже серьезен, Банни-чан, — Куон кивнул. — Твое прощение из разряда… Ты точно не христианка?

— При чем тут это?

— Простить за все свои слезы? За одиночество? За издевательства? За вынужденный побег и страхи? — он фыркнул. — Я бы не простил.

— Простил, — Кёко вздохнула. — В том-то и дело, что ты простил бы — если бы понял. Я поняла.

— Поняла, но не приняла? — она отрицательно помотала головой. — И о каком прощении идет речь? — она лишь улыбнулась. — Вот не надо, я не идиот!

— Почему, не смотря на все твои обиды на родителей, ты все же не ушел из моей комнаты весной?

Куон недобро прищурился, открыл было рот, затем закрыл и тоже откинулся на спинку стула.

— Вот и я о том же, — девушка согласно кивнула. — Ты хотел простить, если поймешь. Ты понял ведь отца, так? И простил. Потому и встречался потом с ним, и провожал его. Не надо делать такого лица, ты знаешь, что я права.

— Банни-чан.

Прозвище прозвучали с теми же интонациями, с которыми она раньше сама говорил «Янки», и Кёко прыснула.

— И что, теперь мне официально знакомиться с твоей матерью?

— Нет, — она, все еще улыбаясь, покачала головой. — Я пообещала ей, что не буду ее беспокоить. Теперь мне есть к кому обратиться за разрешением на выезд, есть кого порадовать. Пусть она начнет забывать о своей ошибке.

— То есть, ты отпускаешь мать?

Отпускает?

— Да, — уверенно кивнула Кёко. — Я поняла, что я уже давно не одинока. Я буду надеяться, что однажды она все же захочет увидеть дочь. И буду рада этому. Пока же… пусть попытается быть счастливой.

 

Они вернулись в особняк засветло, лишь прогулявшись после обеда по Маруноути. Слуга в холле, встретивший их, сообщил, что хозяин ждет в кабинете.

— Делаем ставки, — саркастично хмыкнул парень, поднимаясь по лестнице. — Твой отец там или нет?

— Зачем ему быть здесь?

— Значит, спорим? — он, не глядя, протянул Кёко руку. — На поцелуй.

— Не при всех, — невольно смутившись, девушка пожала ее.

— Разумеется.

При виде Кумады, что-то живо обсуждающего с Такарадой, она лишь прикусила на мгновение губу — едва слышный смешок за плечом давал понять, кто выиграл.

— Здравствуйте, — Кёко поклонилась и улыбнулась. — Простите, мы задержались.

— Как и обещал, Кумада-сан, — парень присел на подлокотник дивана, на который опустилась сама девушка.

— Рад видеть, что ты держишь свое обещание, — Акира не повел и бровью. — Прогулялись?

— Да, — Кёко кивнула. — Спасибо вам.

— За что?

— За все. И вам, Такарада-сан, спасибо, — она встала, низко поклонилась и чуть смущенно улыбнулась. — Я ваша должница.

— Твой кредит еще не исчерпан, — хозяин дома тепло улыбнулся. — Поверь, теперь я должен тебе больше. Итак, как уже рассказал Кумада-сан, встреча прошла вполне запланировано… — уловив чуть вопросительные интонации в его голосе, девушка согласно кивнула. — Что дальше?

— Мы возвращаемся в Киото, — она перевела взгляд с Такарады на отца. — Надо закончить оформление документов, забрать мои вещи из рёкана, ну и подготовиться к началу триместра.

— Понимаю, — согласился тот. — Я уже заказал для тебя банковскую карту, на которую тебе будут переводиться деньги. Обещали в течение трех дней выпустить. Может, на это время побудешь в Токио? Ведь в Киото надо где-то жить.

— Подруги готовы приютить меня, пока не перееду в общежитие, — улыбнувшись, Кёко вспомнила, как на вопрос Куона в чат «Девчонки, кто может принять у себя Банни-чан на пару дней» посыпались радостные ответы девушек и возмущения Кагурадзаки и Ошино, что, мол, они тоже были бы рады такой возможности.

— Это хорошо, что есть такие друзья.

— Заполненные вами документы сегодня отправят по факсу и курьером в твою школу, — проговорил Такарада. — С вашим классным связались, он обещал приложить все силы для скорейшего оформления. Так что, насчет этого можешь не беспокоиться. Когда собираетесь выезжать?

— Завтра, — ответила Кёко. — Я понимаю, что с моей стороны это выглядит не очень вежливо…

Он отмахнулся:

— Билеты вам закажут на утро, к обеду будете в Киото. Так что, идите, собирайте вещи… и учти, все, что находится в твоей комнате, тебе подарено. Не вздумай оставлять.

— Но…

— Я хозяин в доме, — мужчина погрозил пальцем. — Куон, проконтролируешь, чтобы она не уехала в том же спортивном костюме, в котором и сбежала, — парень с улыбкой козырнул.

— Я закончу с делами и постараюсь до выходных приехать в Киото, чтобы пообщаться с хозяевами рёкана — Кумада кивнул на бумаги на столе. — Такарада-сан, отчет по аудиту безопасности я подготовлю вам к завтрашнему утру. По остальному встретимся позже?

— Сейчас мы выгоним молодежь и сделаем все сегодня.

Кёко улыбнулась незавуалированному намеку и вместе с парнем вышла из кабинета. В общей комнате их уже ждали две спортивные сумки, и девушка вновь вспомнила указание Такарады.

Забрать все, что было ей предоставлено? Как хорошо, что она старалась брать по минимуму. Все вместится, еще и место свободное останется.

— Я не сложила одежду только для сегодняшнего вечера, — она, закончив сборы, вышла в общую комнату, где уже был парень. — Но как нам потом вернуть сумки?

— Можешь спросить у Такарады.

Хитрая улыбка Куона заставила девушку чуть насупиться:

— Ага, а он скажет оставить себе… — парень согласно кивнул. — Я так не привыкла, — она плюхнулась рядом с ним на диван. — Если берешь вещь в долг, то потом надо вернуть.

— Это подарок.

— К чему?

— К твоей новой жизни, — Куон обнял ее за плечи, притягивая к себе под бок. — Тем более, в чем ты понесешь из рёкана свои вещи?

— У меня была там сумка, — Кёко прижалась к нему. — Да вещей особо нет. Учебники с тетрадями, форма, немного одежды… И панда.

— Панда?

— Ага, с Танабаты. Ты тогда выиграл все игрушки и раздавал их девушкам вокруг.

— Раздавал Ода.

— Ну да, Кагурадзаки-кун. А ты улыбался им.

— С чего ты взяла? Ты ж тогда потерялась!

Легкая улыбка раздвинула девичьи губы:

— Это я потом потерялась. После того, как ты начал улыбаться и расточать свое обаяние.

— Не было такого, — немного ворчливо проговорил Куон. — Просто вежливость.

— То-то девушки прямо таяли…

— Ты что, ревнуешь?

Кёко прикрыла глаза:

— Тогда я в первый раз приревновала тебя.

— Правда?.. — в его голосе послышалось заинтересованное удивление.

— Угу. Прям поубивать готова была тех девушек… Потому и ушла, чтобы успокоиться.

Парень, судя по шороху, повернул к ней голову, но открывать глаза не хотелось. Было немного неловко признаваться в таком, но… она не жалела о сказанном. Это их прошлое.

— Хочешь сказать, ты на Танабату поняла, что…

Она лишь улыбнулась.

— Я испугался тогда, знаешь ли, — Куон помолчал. — Но больше я испугался на вилле, когда понял, что могу потерять тебя по своей глупости.

Сердце Кёко забилось быстрее.

На вилле? После той ссоры?..

— Я тоже испугалась, что… — он наощупь прикрыл ее губы теплой ладонью, и девушка сглотнула.

Он… боится слов? Воспоминаний? Или ему тоже неловко говорить о своей глупости?

Она все же открыла глаза и приподняла голову.

Парень смотрел на нее очень задумчиво и вместе с тем пронзительно. Словно пытался заглянуть прямо в душу.

Так пусть смотрит. Разве она прячется от него?

Видимо, ее взгляд был очень выразительным — Куон внезапно нежно улыбнулся, склонился к ее губам…

Дверь, в которую мгновением раньше стукнули, распахнулась, и они оба вздрогнули от неожиданности.

На пороге стояла нахмурившаяся Мария.

Девушка вспыхнула, поспешно села и бросила беспомощный взгляд на Куона, который чуть кашлянул и вопросительно приподнял брови.

— Дедушка сказал, что вы завтра уезжаете? — девочка не двигалась с места, сжимая кулачки. — Это правда?

Все еще смущенная Кёко кивнула, а парень со вздохом поманил к себе:

— Мария, сядь между нами.

Поколебавшись, Мария подчинилась, и сразу стало заметно, что она очень напряжена.

— Ты всерьез считала, что мы будем жить тут постоянно?

— Мария-чан, — девушка бережно взяла ее за руку, — ты нам очень понравилась, но через неделю начнутся занятия в школе. У тебя ведь тоже? — получив скупой кивок, она улыбнулась. — И ты пойдешь в школу, как и мы.

— Почему вы не можете перевестись сюда в какую-нибудь школу? Мы бы виделись постоянно…

— Я точно не могу, — Куон серьезно смотрел на Марию. — Я капитан команды, и в будущем году мы должны выиграть кубок Японии. От меня зависят много человек, понимаешь? И Кёко не может перевестись — у нее в школе два клуба, где она очень нужна. Кроме того, за обучение уже уплачено. Это тебе дед да отец все купят, а мы можем рассчитывать только на себя.

Девочка насупилась и опустила голову:

— Я не хочу, чтобы вы уезжали.

— Мария-чан, — девушка сжала ее ручку, — мы будем общаться и дальше. Писать друг другу мейлы, звонить…

— Ты можешь приехать к нам в гости. Забыла про свои меркантильные планы?

— Пффф… и приеду, — Мария исподлобья зыркнула по очереди на обоих киотцев. — И только попробуйте не принять меня, — она посопела, затем порывисто обняла за пояс Кёко. — Я буду скучать, онэ-сан.

Девушка растроганно улыбнулась и обняла ее саму:

— Я тоже, Мария-чан. Я верну свой телефон, и будем созваниваться.

— Обещаешь?

— Конечно.

Удовлетворенно вздохнув, девочка глянула на Куона и, подавшись к нему, тоже обняла, вернее, попыталась:

— И тебе могу звонить, они-сан?

— Только ночью не звони. Я не выспавшийся очень злой, — усмехнулся он, обнимая ее одной рукой.

— Ночью и не буду, — Мария выпрямилась, потянула носом и достала сотовый. — Хочу с вами сфотографироваться. Завтра ж вы рано утром уедете, — она вздохнула. — Одно фото, потом уйду и можете целоваться, сколько захотите.

Кёко сумела удержать такое же приветливое выражение, как и парень, но едва за девочкой закрылась дверь, закрыла руками вспыхнувшее лицо.

— Милый ребенок, да? — Куон обнял ее за плечи, и в его голосе слышался смех. — Тактичный, вежливый и внимательный. Весь в деда, — последние слова прозвучали так иронично, что она выпрямилась и жалобно глянула на него. Вместо ответа парень просто усмехнулся, а затем прижал к себе и поцеловал, заставив позабыть и о грусти расставания с Марией, и о смущении…