Рондо на Флейте (джен)

Яркий свет. Покалывание пальцев. И взгляд, точно как у ребенка, восторженный и чистый.

По сцене ходить легко. Играть, на самом деле, тоже. Слушать партнеров, крики зрителей — все это не представляет трудности. Сложно, на самом деле, не подпевать.

У Эрика восхитительный голос. Он одним только им завораживал. В обычной жизни такой же миловидный, как и он сам, а на сцене — совсем другой; он мог быть грубым, мог — мягким, таким гибким и смелым. Эрик и кричит со сцены по-особенному, музыкально и чувственно.

— Эй-эй, ребята! Спасибо за то, что пришли! Я надеюсь, вам понравилось? — отвел микрофон к залу. — Не слышу! — раздавшийся в ответ рев заставил нашего солиста только сильнее разулыбаться.

Синие лучи от неоновых ламп играли бликами на его лице, делая голубые глаза еще ярче.

— Вот так-то лучше!

Публику заводил у нас Эрик. Бею это совсем не давалось, Камиль был слишком нестандартен: люди могли его просто не понять. Ну, а я слишком спокойна. Нет, я, конечно, могу себя раскачать, как-то подстроиться, но лучше, чем у рыжего, у меня все равно не получится, да и не нравилось мне воздух попросту сотрясать.

Шум. Лучи света. Музыка и ритм. Это то, что я по-настоящему полюбила. Новое жизненное открытие, уступающее разве что магии.

— На барабанах сегодня для вас играл Камиль Менар! — Эрик махнул рукой и чуть отошел в сторону, чтобы Камиля было лучше видно.

Раздался короткий перестук палочек, окончившийся звоном золотой тарелки.

— Бей-Ли на клавишных!

Такая же короткая вставка от популярнейшего парня в Академии.

— Наш единственный прекрасный цветок — Арфа Триас — на басу! — небольшое экстремальное соло от меня.

— И собственно ваш, целиком и полностью, Эрик Корради! — вот тут уж крик был явно погромче и посильней.

И мы, под жаркие аплодисменты, отправились в любезно предоставленную нам главой сего заведения гримерку.

Первое, что я сделала, заходя в помещение, это сняла кофту. Спина, шея, подмышечные впадины — все это было потным и неприятно липло к телу. Выложилась я действительно на полную.

— Муза, ты что творишь! Возрастные ограничения! — взвыл Эрик, закрывая глаза Бею в какой-то нелепой попытке помешать ему видеть.

Как у него только силы кричать остались? Чертов Энерджайзер.

— Бей — сатир, — подал голос Камиль, опускаясь на стоящий здесь красный кожаный диван.

— Че?

— Мне недавно исполнилось восемнадцать, идиот. Сатир — мой знак зодиака, — пояснил Ли, скидывая руки Эрика со своего лица, и начал бережно пытаться вложить синтезатор в чехол.

Эрик проморгался и с негодованием бросил взгляд на развалившегося Камиля.

— Вечно ты все усложняешь, — а потом опять посмотрел на меня, уже одетую в новую кофту. Розовый панк-единорог на темном фоне. Гремучая, на самом деле, смесь. — Ты девушка! Не дело тебе светить перед нами лифчиком!

Я закатила глаза на наставительный тон.

— Во-первых, девочка. Во-вторых, это спортивный топ. В-третьих, тебя смотреть никто не заставлял.

И сраться бы нам еще дальше, но в дверь несмело постучались и, собственно, дождавшись разрешения, вошли. Точнее, вошел.

Хозяин клуба «Рандеву».

— Ну, как вам у нас? — спросил достаточно молодой мужчина с гладко выбритым затылком. У него на шее был повязан белый платок, да и в целом он выглядел очень модно и молодежно. — Понравилось?

Главное — чтобы понравилось людям, а не нам.

— Освещение у вас — что надо! — Эрик поднял большой палец вверх. — И сцена просторная, было, где побегать!

Бегал он и вправду интенсивно. Да еще и с гитарой. На самом деле, он там чуть ли не все акробатические трюки исполнил. Особенно в перерывах между песнями, когда просто заводил толпу.

Мужчина чуть посмеялся.

— Рад, что вам понравилось. Надеюсь, что вы еще у нас сыграете.

Довольно неплохой, кстати, дядька. Он даже стоимость прохода в клуб не повысил, когда узнал, что мы тут и скоро здесь будет не протолкнуться. А то бывали случаи, когда администрация так и поступала. Правда, мы после такого зарекались там появляться.

— Как-нибудь — обязательно, — ухмыльнулся Эрик. — Но вы об этом узнаете в последнюю очередь.

Мистер Челси, как он раннее нам представился, рассмеялся и, сообщив, что сегодня для нас бар бесплатный, удалился.

— Вы останетесь тут? — спросила я, сладко потягиваясь. Сейчас на часах было около двух часов ночи, и мне, из-за не очень комфортного сна в самолете, хотелось закрыть глазки прямо на этом диване.

— Думаю, да, — ответил Бей, следя, как рыжий пытается поднять с дивана Камиля. — Эрик уже рвется на танцпол.

— Все по стандартному сценарию, Муза! — рыжему, наконец, удалось поднять самого высокого из нас, и теперь он направлялся в нашу сторону.

— Танцы, бар, девчонки, жаркая ночь и неприятное похмелье? — заметила я, саркастически улыбнувшись.

— Бинго!

Ну все как всегда.

— Ключи от номера оставлю тут, на столе.

— А ты разве не с нами? — удивился Эрик. — В позапрошлый раз классно ведь потусили!

Лучше бы мне об этом разе не помнить. Такого испанского стыда я еще ни разу не испытывала.

— Я попытаюсь купить билет на Мелодию, — пожала плечами, отгоняя от себя дурацкие воспоминания. — Чем раньше я окажусь дома, тем будет лучше.

— Жа-алко-о, — приуныл Эрик, но всего через несколько секунд закинул Бею руку на плечо и потащил его к выходу, где уже опирался на косяк Камиль. — Тогда мы повеселимся за тебя!

Не надорвитесь.

Когда комната опустела, я наконец выдохнула

Ну и устала же я!

Залезла в телефон, вызывая сюда такси до местного межпланетного космопорта. Так, у меня есть две минуты, чтобы все успеть до прибытия машины.

Проверила наличие документов, убрала с головы светящиеся ушки. Надела кроссовки, так как они были гораздо удобней, и аккуратно выглянула за дверь. Никого не было, что для меня было совершенно прекрасно.

— Biondo⁽¹⁾, — волосы окрасились в нужный цвет, и я расплела косичку, становясь растрепанной низкорослой девочкой.

Магия — это чудесно.

После чего, взвалив себе чехол с гитарой на плечи, вышла из клуба через аварийную лестницу, никого по пути не встретив.

Осталось дело за малым: купить в космопорте билет и придумать, что сказать отцу на его крики и нотации.

А в том, что таковые будут, я даже и не сомневаюсь. Пугал разве что их масштаб.

* * *

На Мелодию я прибыла ночью во вторник. Ехать к Себастьяну в такое время я посчитала неразумным и отправилась домой, по пути закидывая гитару в наш подвал.

Ох, лучше бы я осталась там.

В окно залезть, как я это обычно делала, не получилось бы без лишнего шума. Так как отец в приступе, видимо, злости забил его какими-то досками, перед этим нехило так разбив, явно чем-то швырялся в приступе гнева.

Честно говоря, при взгляде на эту картину мне захотелось убежать. Хо-Боэ был явно взбешен моим своевольным уходом сильнее, чем в прошлые разы.

Заколоченное окно заставило меня поморщиться, и мне пришлось срочно приводить в порядок свое душевное состояние.

Это было уже слишком.

Отец, вероятно, думал точно так же, когда читал мою короткую записку.

Но я слишком устала после самолета и еще одной бессонной ночи, поэтому все же вошла вместо того, чтобы вернуться в подвал.

Спать хотелось неимоверно.

— И где ты была?

Резко обернулась.

На кухне, за барной стойкой, сидел отец, в правой руке у него был бокал с болтающейся на дне коричневатой жидкостью, а рядом стояло две бутылки из-под коньяка. Одна полностью пустая, другая — только наполовину.

Черт. Он что, пил?

— Я спрашиваю, где ты была! — рявкнул он, внезапно сменяя холодное равнодушие на чистую ярость.

Стакан в его руке, казалось, весь заскрипел, так сильно он его сжимал. Он сдерживал себя, только чтобы не отправить мне его в голову.

Почему-то испугаться не получалось. Я смотрела на него с усталостью и каким-то смирением. Я понимала его чувства. Понимала, что поступила, да и поступаю, неправильно.

Ведь он, наверняка, расценил это как предательство самых чистых его намерений. Радость от моего согласия на семейную поездку была полностью разбита безликой короткой запиской.

— У одного моего друга была вечеринка за городом, — ложь сорвалась с языка удивительно легко.

Это не Себастьян, которому врать просто стыдно. Не ребята, которые мои настолько, что без задней мысли всегда примут и поймут. Это отец. Отец в последние годы ужасно чужой, но все же мной любимый.

Повисла тишина, так часто нас сопровождающая, что даже и не «неправильная».

Привычная.

— Ясно, — отец, с трясущимися руками и полностью красным лицом, опустился на стул. — Ясно… — потом поднял на меня глаза, цвет которых я каждый день видела в зеркале. — Ты — черствый хлеб, Муза. Стена… Такая большая и бетонная… Только я начал думать, что мне удалось ее хоть на каплю пробить, как ты исчезаешь на три дня, оставляя мне жалкую записку с лишь примерным временем твоего возвращения…

Там было всего одно предложение, которое сейчас набатом звучало в моей голове. «Вернусь через три дня».

— Ты — эгоистка, — встряхнул волосами Хо-Боэ. — Настоящая эгоистка. Тебя не волную я, учеба, эти твои друзья, думаю, даже ты сама себя не волнуешь. Тебе плевать.

Плевать. Какой-то то ли стук, то ли крик, мной непроизносимый. Плевать?

Не может этого быть.

— Мне не плевать.

— Да? — вскинул голову Хо-Боэ, произнося следующие слова каким-то ядовитым голосом. — Ты вообще слышишь, как ты разговариваешь? Точно окружающие тебя люди совершенно таковыми не являются, — отец раздраженно махнул рукой. — Словно мы — картинка, которую ты пытаешься просчитать. Найти определенную модель поведения для каждого. Словно мы все — обезьянки в твоем нелепом цирке.

Отец с болью усмехнулся.

— Я не знаю, где ты и с кем. Не знаю, чем ты занимаешься. Не знаю, с кем общаешься. Я уже давно не знаю тебя. И я, в отличие от тебя, пытаюсь это исправить.

— Исправить? Постоянно крича на меня? Это называется «исправлением»? Меня ты обвиняешь в циркачестве, хотя сам пытаешься всю жизнь меня строить? — усталость ушла, оставив только раздражение от его слов и желание отбиться от несправедливых обвинений. — Мне не нравится, что ты сейчас выставляешь виноватой меня, — посмотрела в его глаза. — Так как я — не виновата.

— А что, я — виноват? — желчно удивился отец, уже в некоторых словах срываясь на низкую тональность. — Я хотел, чтобы у тебя было все в этой жизни! Хотел, чтобы ты ни в чем не нуждалась!

— У меня свой путь, — перебила его с хмурым лицом.

— Свой путь?! — взмахнул отец рукой очень резко и как-то дергано. — Это ли не тот путь, который приведет тебя в могилу вслед за твоей матерью?! Я не позволю, чтобы ты жила как она и кончила точно так же!

Он дышал так часто и глубоко, точно пробежал несколько десятков километров. Хотя мне он больше напоминал разъяренного быка.

— Она жила, ни о чем не жалея, — отец вздрогнул. — Она любила того, кого хотела. Она делала то, что хотела. Она всегда была свободна в своих желаниях.

Ее касания. Ее взгляды. Все это было наполнено чем-то магическим и приятным. И все это, я уверена, проскочило в голове отца после моих слов.

— И куда это ее привело? — жалко просипел он в ответ с каким-то звенящим надрывом, отчего я единственный раз за время этого разговора по-настоящему вздрогнула, так как говорил он не с целью меня уколоть. Нет. В эту фразу он вложил все свое разочарование и тоску, поселившиеся в нем со смерти мамы.

Его мир тогда полностью разбился.

И я не хотела бить его кое-как склеенные осколки еще сильнее. Поэтому приняла решение закончить этот разговор. Если мы продолжим — неизвестно, чем это еще закончится.

Я развернулась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

— Ты куда? — спросил отец по-прежнему надтреснутым голосом.

— В комнату. Спать.

— Там нет твоих вещей.

Замерла уже на первой ступеньке, медленно поворачиваясь к нему.

— То есть?..

— Все твои вещи валяются на заднем дворе.

Я, впервые в жизни, на самом деле не знала, что сказать и как отреагировать, поэтому просто смотрела на него широко открытыми глазами.

— Где?

— На заднем дворе, — повторил он, наконец понимая, что происходит явно что-то не то.

Вышла на улицу на деревянных, почти не сгибающихся ногах, уже не слыша того, что он мне говорил.

Мебель. Оборванные гирлянды. Шкаф. Одежда. Книги. Дорогие сердцу безделушки. Это все было моим. Это все я любила. Это все теперь валялось тут, подмоченное недавним дождем.

Я понимала его. Его мотивы и порывы. Знала, почему и из-за чего он так поступает. По сломанным вещам и спинке кровати я могла понять всю его боль и ярость. Но оправдать, впервые за все время, не получалось.

И я просто смотрела.

Он это сделал. Он действительно сделал это.

Большое количество тетрадей и просто бумаги со словами песен, которые я когда-то переводила по памяти. Я не могла их просто скопировать, ведь их бы никто тут не понял. С рисунками, на самом деле не очень красивыми, но в них я вкладывала действительно важную часть себя.

Он все уничтожил.

Этот дом враз перестал быть для меня привязкой, и мне больше не хотелось на него смотреть. Как и на отца, медленно осознающего, что он наделал.

— Муза, я…

Вскинула руку, не дав ему даже начать оправдываться.

— Не ходи за мной.

Ноги сами унесли меня прочь, за ворота, и повели в неизвестном направлении.

Как давно меня так не задевали? Как давно я вообще реагировала на что-то подобное? Почему? Почему он это сделал? Я что, настолько плохая дочь? Действительно?

В голове крутилось «Не заслужила. Не заслужила. Неправильно. Неправильно». С каждым пройденным километром губы становились все искусаннее, а настроение — все хуже.

Хотелось расплакаться прямо в этом, черт знает каком, переулке. Впервые за долгое время я чувствовала себя раненой и раздавленной.

Какой-то мусорный бак полетел в каменную стену, распугав помойных крыс.

— Раздражает, — выдохнула я сквозь зубы и ударила еще раз, кажется, со всей силы.

Стало чуть легче. Может, от выплеснутой ярости, а может — и от боли в месте удара.

Почему? Почему? Почему?!

О грязную стену ударился кулак. Еще раз. Еще. И так до тех пор, пока костяшки не оказались полностью разбиты.

Как плохо. Как, черт возьми, жалко я сейчас выгляжу.

Истерзанные в кровь губы больше не приносили облегчения.

— А? Девчонка?

Резко развернулась, сжимая кулаки. Эмоции били внутри крупными скачками, и я никак не могла взять себя в руки.

Проблемы.

Ненавижу проблемы.

Выдохнула, смотря на двух подвыпивших мужчин, явно зашедших сюда не для обмена любезностями.

— Ты какая-то грустная, — протянул стоящий слева чуть покачиваясь. — Пошли с нами!

Его друг только одобрительно кивнул, точно облизывая меня своим взглядом.

— Спасибо, откажусь, — отрезала я и двинулась спиной к противоположному выходу из подворотни.

Близко. Они слишком близко.

— Ну пошли-и! Нам будет весело, — добавил второй, схватив меня за руку и потянув на себя.

— Отвали! — рявкнула, упираясь ему в грудь свободной ладонью.

Дальше все произошло быстро. Я резко схватила его за шею, пытаясь впиться ногтями как можно глубже, и одновременно со всей силы опустила каблук на его ступню.

Мужчина взвыл, кляня меня всеми матами, которые только знал, а я рванула прочь, подстегиваемая адреналином, из ослабевшей хватки.

Но даже на этом еще ничего не кончилось.

Так как на выходе из туннеля я врезалась в чью-то широкую грудь.

Парень с какими-то серо-синими волосами задвинул меня к себе за спину.

— Не пристало джентльменам приставать к девушке, — голос у него напоминал бархат. Мягкий и обволакивающий.

Нашелся герой. Я бы и сама уже давно сбежала.

— Иди куда шел. Не видишь, у нас тут назревает жаркая ночка, — злобно ухмыльнулся тот, которому я только что прописала со всей силы по ноге.

— Жаркая? — парень двинулся вперед, и даже сквозь его белую рубашку я видела, каким он был жилистым. — Ночка?

Внезапно какая-то железная палка прыгнула ему в руку.

«Маг», — проскочило в мыслях.

Не-джентльмены, видно, тоже об этом догадались, что было понятно по их испуганным лицам.

— Давайте тогда побеседуем, — взмах железной палкой в его исполнении закончил эту дурацкую гоп-сцену, так как устраивать ее стало попросту не с кем.

Убежали они поразительно быстро и слаженно.

Оружие оказалось опять выкинуто в мусор, и парень с обеспокоенным лицом повернулся ко мне.

— Ты в порядке?

— Да. Спасибо, — чуть кивнула, пытаясь привести себя более-менее в приемлемый вид. Правда, только внешний. Внутри я все еще клокотала, а эти подонки только еще сильнее меня вывели. Возможно, именно это и дернуло сказать меня следующую фразу, совершенно в данной ситуации не подходящую: — Тут есть, где можно снять напряжение? Ночной тир там или спортивный зал?

Он уставился на меня странным взглядом.

— Ночной клуб тоже подойдет, — зачем-то еще добавила я, пряча за спину ноющие руки. Спать мне больше не хотелось.

Хотелось выпустить пар.

Парень, до сих пор не представившийся, наконец ответил после достаточной паузы.

— Есть школа боевых искусств… — странно покосился на меня каким-то нечитаемым взглядом.

— Пойдет, — кивнула я и двинулась вперед. — Там хоть открыто?

— У меня есть ключи.

Меня даже уже не волновало, что, по сути, я тащусь незнамо куда с незнакомым парнем.

Плевать уже.

— Гелия.  

Поправочка. Уже со знакомым.

— Муза.

1) Biondo — русый

Вернуться к тексту