Рондо на Флейте (джен)

Высокий молодой джентльмен в чёрном цилиндре шёл по мощёной дороге. Из-под шляпы на лоб выбивалось несколько тёмно-синих прядей. Неровно подстриженные бакенбарды также добавляли ему особого шарма. Пожалуй, именно они и были главными акцепторами внимания. Чуть заметные завитки на концах, их общая гармоничность на вытянутом скуластом лице — всё это всегда восхищало противоположный пол.

Девушка в коротком ципао даже оторвалась от игры на пипе — музыкальном инструменте, напоминающем домру, отличие от которой было лишь в корпусе: у пипы он напоминал вытянутую каплю, да и звук у неё был такой же вытянутый, мелодичный и чуть замороженный. Вероятно, поэтому в коробке для сбора денег было почти пусто.

Молодой мужчина подмигнул девушке и, склонившись в поклоне, снял перед ней цилиндр, не стесняясь и откровенно её разглядывая. Спицы в пучках, подведённые алой помадой губы, налёт какой-то тяжести и уже морщины на молодом лице, старательно скрытые косметикой.

Она была уличным музыкантом. Таких на Мелодии было много. Тем более, в таком городе, как Ре-Ми. Работу здесь найти было сложно, поэтому люди просто выходили на улицы петь или же играть на музыкальных инструментах в надежде, что накиданной мелочи хватит на еду.

Один из самых бедных и криминальных городов на всей планете.

— Милая леди, — он улыбнулся белозубой ухмылкой, уже с первой ноты своего голоса располагая эту девушку к себе. — Вы не подскажете, где здесь улица Поющей Колибри?

Она, сверкнув очень броско подведёнными глазами, прижала к себе музыкальный инструмент, отчего струна неожиданно звякнула.

— А разве колибри умеют петь? — спросила девушка, чуть приспуская короткие рукава красного ципао, сильнее оголяя грудь.

— Мы не можем знать этого наверняка, — улыбнулся мужчина, подходя ближе, — Но я уверен: их голос был бы прекрасен так же, как и ваша игра на пипе.

— Вы знаете этот инструмент? — спросила она, улыбаясь как можно притягательнее, — Он считается довольно скучным и унылым.

— Отнюдь, леди. Просто людям неприятно слушать что-то столь промораживающее и холодное. Наш мир и так довольно серый, — он замолчал, оставляя на её лице натянутую улыбку.

Этот инструмент был многими недооценен, и девушку это вечное принижение часто обижало. Именно поэтому последующие слова вызвали у неё такой отклик.

— Но знаете… На самом деле только после игры на ней чувствуешь себя по-настоящему счастливым. Она поет о несбыточном, и наше настоящее начинает казаться светлее и ярче. Вы так не думаете?

Впервые она встретила человека с такими же мыслями, как и у неё. Пожалуй, сделать это с ним будет не так и неприятно. Лечь под него ради того, чтобы её братьям достался лишний кусок хлеба, — пустяк. Нравственность и мораль волновали её после гибели родителей в последнюю очередь.

— Позвольте, я вас провожу, — чуть заигрывая, предложила она, прикусывая губы.

— Нет, спасибо большое, не нужно, — улыбнулся он очаровательно, надевая на голову снятый цилиндр. — Просто скажите, в каком направлении мне идти.

Девушка разом поникла, но проявиться на лице разочарованию не позволила и бросила как можно доброжелательней, хоть фальшь и прослеживалась в голосе:

— Идите прямо до моста, потом налево.

Развернулась, уже не желая смотреть на него: почему-то она кристально ясно осознала, что этот красивый мужчина раскусил все её дешёвые трюки. Ей стало от этого противно. Мерзко — от себя самой. От такой жизни, которую она не выбирала…

Девушка взяла в руки инструмент, чтобы хоть как-то заглушить разъедающий душу стыд, как вдруг с громким шлепком в коробку упала пачка зелёных купюр.

Глаза широко открылись, а тело само повернулось в направлении мужчины.

Этой суммы хватит, чтобы купить билет на телепорт в другой город и ей, и двум её братьям… Даже они смогут позволить себе еду и жильё на первое время…

Невозможно…

Ноги больше не смогли её держать.

Она рухнула на грязный асфальт, в страхе и исступлении прижимая к себе коробку со звенящей мелочью и крупной пачкой банкнот.

— Спасибо… — полушёпот, в который вплеталась самая трепетная и искренняя благодарность, какая только могла быть,— Спасибо вам…

— Вы красиво играете, леди. Прошу, не бросайте, — сказал он, чуть оборачиваясь.

А потом, так же даря улыбку прохожим, пошёл дальше в направлении, что так любезно показала ему девушка. Лишь потом она узнает, что в этой пачке денег была ещё бумажка с адресом хорошего оперного театра, в котором эта девушка когда-нибудь выступит сольно на пипе. Холодном и таком родном ей инструменте. И люди, те люди, что когда-то просто проходили мимо неё, будут стоять в зале, рукоплеща.

— Этот город и в самом деле… — сказал он себе под нос. — Пятно позора нашей планеты…

Наконец его взгляд зацепился за нужные цифры. Дом сорок четвертый. Кое-где сломанная черепица и облезлая краска. Разгромленная мусорка и сильный запах от неё же заставили мужчину поморщиться. Даже входной двери тут не было — кто-то сорвал её с петель.

Поднимаясь на второй этаж по скрипящим ступенькам, он только сильнее напрягался. Общая потрёпанность дома, его хлипкость и запах — всё это видеть мужчине было неприятно. Сильно неприятно.

Шесть дверей. Он направился к самой последней, выглядящей, пожалуй, лучше всех остальных. Аккуратный маленький коврик. Такая же ручка. Покрашенная в багровый дверь придавала виду аккуратности и новизны по сравнению с другими дверьми, потрескавшимися и кое-где пробитыми.

Он постучался, так как звонка у двери не нашёл. Потом — ещё раз и ещё. Наконец в квартире послышались возня и какие-то ругательства.

Дверь распахнулась, на пороге показался разгневанный мужчина в одних трусах, с трёхнедельной щетиной, весь помятый и неухоженный, в одной руке у него была почти пустая бутылка.

Он пытался проморгаться — слишком ярок оказался свет в коридоре по сравнению с его квартирой. Наконец картинка более-менее собралась, и он смог увидеть пришедшего гостя.

— Себастьян?.. — спросил он, дыша перегаром, по-настоящему не осознавая, что это — реальность. Ему казалось, что это очередная пьяная галлюцинация: видеть в своей засранной квартире старого друга было как-то сюрреалистично.

— Ага, — кивнул поименованный Себастьян и в следующую же секунду ударил хозяина дома в лицо, отчего тот грохнулся с громким хрипом на пол.

Он резко перестал походить на бред пьяного сознания.

Себастьян зашёл в квартиру, закрывая за собой дверь, осматриваясь. Везде лежали бутылки и валялся мусор.

— Ты совсем охренел?! — вскрикнул мужчина с пола, зажимая нос, из которого обильно текла кровь.

Себастьян бросил вниз яростный взгляд.

— Это ты охренел, — сказал он. — Какого хрена я узнаю о похоронах твоей жены от Дю Фур?! — и поднял его за грудки, уже крича в лицо: — Какого хрена ты не попросил помощи у меня?! Какого хрена, я тебя спрашиваю, Хо-Боэ?!

Мужчина с отливающим синим волосами молчал. Его, по-видимому, уже сломанный нос не приносил ему столько боли, сколько слова пришедшего гостя.

Трезвость приходила скачками: с каждым новым словом Себастьяна Хо-Боэ словно оживал. Только в плохом смысле.

Он весь как будто сжимался, пытаясь то ли исчезнуть, то ли пробить пол своим телом.

— Твоя гордость лишила тебя жены, — как кинжал в сердце.

Себастьян никогда не отличался милосердием и пониманием. Он не боялся говорить людям правду в лицо.

Воцарилась тишина. Себастьян интенсивно дышал, а Хо Боэ смотрел в пол, пока не раздался всхлип.

Сломанный. Нашпигованный острыми словами. Раненый и мёртвый.

Он плакал, ничуть не скрываясь.

— Ты бы всё равно… Ты бы всё равно ничего не смог сделать… Ва-Нин… Она болела… У неё с сердцем… Магическая патология… Ты бы… Всё равно… Не смог… — истерика. Завывание. Слова шли из Хо-Боэ одним потоком, даже не успевая собраться в предложения.

Себастьян опустился на колени рядом с другом, хватая его за плечи, почти вдавливая в поверхность стены.

— Да я достал бы ей новое сердце! Пробил бы ей путь к королевскому целителю! Я бы, черт тебя дери, сделал бы всё возможное, если бы ты только попросил! — встряхнул, отчего голова Хо-Боэ ударилась о стену.

— Мне так плохо, Ян, — повторный всхлип, и Хо-Боэ вновь потянулся за бутылкой, — Я… Я не могу… Не могу без неё…

Руки ходили ходуном. Тело всё тряслось. Ресницы дрожали. Мужчины не плачут? Наглая ложь.

Вина, горечь — всё это разрывало его каждую секунду. Он хотел покончить с жизнью. Хотел упиться вусмерть. Сделать всё возможное, чтобы только не чувствовать этого.

Вот уже неделю со смерти жены Хо-Боэ мечтал последовать за ней.

Лампа — петля. Окно — лепёшка. Аптечка — таблетки. Бритва — вены.

Его останавливало лишь одно…

— Где Муза? — спросил Себастьян, приваливаясь спиной к стене рядом с когда-то лучшим другом, забирая из его рук бутылку.

— Не знаю… У друга, вероятно… Я отправил её туда сразу же после похорон…

— Дурак. Ты хоть представляешь, каково ей сейчас? Ей, черт побери, всего шесть.

— Я не хотел, чтобы она видела меня в таком состоянии…

— Единственное, что ей было нужно, это отец. Ты — единственный, кто у неё есть. Ты просто не имеешь права распускать нюни и пить тут, словно её не существует.

Хо-Боэ всхлипнул, вытирая смешавшиеся с кровью сопли.

— Я напугал её… Разбил гитару… Крушил дом прямо на её глазах…

— Помнишь, Бо, — сказал Себастьян, поднимаясь и протягивая ему руку, — когда мы ещё не поссорились, ты хвастался мне своей малышкой? Самая умная на свете. Самая талантливая. Как она заговорила в полтора годика. Как пошла в восемь месяцев? Помнишь? Всё хорошо будет, Бо. Она поймёт, она же умненькая. В конце концов… Она любит тебя, Бо, ведь ты её отец.

Себастьян поднял с пола сгорбленного худого Хо-Боэ, закидывая его руку к себе на плечо, двигаясь в направлении ванной, по пути откидывая ногами пустые бутылки.

— Давай приведём тебя в порядок и заберём Музу, хорошо?

Хо-Боэ только в очередной раз всхлипнул, опуская голову на плечо Себастьяну. Он своим появлением словно вернул его в реальность. Заставил вспомнить то, что действительно важно. То, без чего Хо-Боэ не сможет.

Он должен жить ради дочери. Он должен во что бы то ни стало любить её теперь за двоих.

Должен выкарабкаться. Должен справиться! Должен!

— Спасибо, Ян… Я… Я буду жить — ради Музы…

— Муза! Ты почему опять прогуляла Академию?! — раздался громкий стук в дверь, который я, по обыкновению, проигнорировала.

Не привыкла реагировать на крик. Тем более на такой суровый, как у отца.

Отец. Помню, когда-то давно я называла так совсем другого человека.

Да и в целом, это «когда-то» и это «давно» были совершенно отличны от того, что есть «сейчас» и «здесь».

Совершенно другие.

К примеру, у меня было другое имя. Гораздо скучнее и невзрачнее нынешнего, но, в то же время, и роднее. Хотя и к этому я давно уже привыкла. Точно так же срослась.

Муза. Имя-вдохновение. Имя-звучание. Имя-поток.

Наверное, стоит вернуться на тринадцать лет назад? Хм?.. Да. Вероятно, так будет правильней.

Журналистка, которой не посчастливилось попасть в зону боевых действий. Пожалуй, на этом моя история и должна была закончиться, чего, к моей радости и моему же недоумению, не произошло.

Мне исполнилась где-то неделя или две, точно уже не помню, когда я начала понимать, что творится явно не то, что должно происходить, если в опасной близости от тебя произошел взрыв, унёсший твою жизнь.

Пальчики, твёрдо обхватывающие чей-то большой палец. Скучный бежевый потолок. Расплывающиеся лица перед глазами. Один и тот же вкус на языке.

Пожалуй, именно статичность происходящего меня и отрезвила. Смерть не может быть такой. Сны также отметались. В коме я никогда не была, поэтому ни против, ни в защиту этой идеи сказать ничего не могла, а вот вариант перерождения был, как говорится, налицо. О чём красноречиво сказало зеркало напротив моей кроватки, когда я смогла видеть дальше собственной руки.

Это было увлекательно. Иногда нудно, иногда неприятно, но точно познавательно.

Усидчивость и умение восхищаться миром помогли мне повторно не умереть от скуки.

Какой, в конце концов, могла быть жизнь младенца? Лежи да ножками дрыгай. Этим я и занималась. Пыталась шевелиться, поворачиваться и катиться. Моих новых родителей это поначалу пугало, но потом они сделали это поводом для гордости.

Я удивительно быстро научилась говорить, потому что голосовые связки тренировать было не в пример легче моторики. Да и от тела тоже очень многое зависело. Неповоротливое, непропорциональное, в целом — неудобное и неправильное.

Пару раз мне хотелось сдаться и просто забить, какая разница: начну ходить я в восемь месяцев или в год? Куда мне было спешить? Но я всё равно продолжала свои нелепые, только мне нужные тренировки. Скука была сильнее.

Родители не переставали мной умиляться. Папа любил подкидывать меня, мама — гладить по волосам. Больше этого они, кажется, любили только музыку.

Именно благодаря этой их увлеченности у меня были не только скучные игрушки, но ещё и музыкальные инструменты.

Так я и росла, заставляя окружающих считать меня кем-то вроде вундеркинда.

Это было весело — иногда спросить у гостей какую-нибудь заумную вещь, а потом ловить взглядом их широко открытые глаза. Лучше этого могло быть только выражение лица папы, когда он потом этим гостям всё объяснял.

Ему нравилось быть отцом особенного ребёнка.

Он был немного нелепым, где-то смешным и, что самое главное и ценное, до ужаса любил меня.

Мама была ласковой, её голос был самым прекрасным звуком, какой я когда-либо слышала, а её руки любили заплетать мне хвостики. Она была мягкой и тёплой.

Я любила их обоих просто за то, кто они и что они для меня делали.

Мы жили счастливо лет до четырёх. Мама пела солисткой в одном из оперных театров, папа же ей аккомпанировал.

Не знаю, как так вышло, но театр разорился, папа вдрызг разругался со своим лучшим другом, и мы уехали в город Небесных Островов. Ре-Ми.

Именно в этом месте я впервые задумалась о том, что это не мой мир. Ведь острова парили прямо над нашими головами.

Магия. Тут была магия.

Это было чем-то немыслимым для меня. Чем-то невозможным.

И каждый день эти острова смотрели на меня сверху в гордом исступлении.

Я мечтала оказаться там. Пройтись по просветам мостов. Дотронуться до этих странных деревьев со всегда рыжей листвой и ломаными стволами. Вдохнуть воздуха, что был чище здешнего в несколько раз.

Пожалуй, я бы любила их, не падай их тени на наш нижний город.

Нижний город. Во всех отвратительных смыслах этого слова. Грязь, разруха, беззаконие, точно мы в какой-то Индии.

Неудивительно, что в таких условиях мама быстро заболела.

Ей нужны были лекарства, но работы, как и денег, тут почти не было. Нам иногда не хватало даже на еду, не то что на белые таблетки. Я пыталась хоть как-то помочь отцу и маме выкарабкаться. Хотя что, по сути своей, может шестилетний ребенок?

Ухаживала за ней, пока отец искал работу. Старалась ограничивать себя в чем только можно, пару раз выбиралась ночью из дома и воровала. Один раз это даже чуть было не закончилось для меня очень печально, но мне повезло, и я успела вовремя смыться.

Я верила в лучшее. И как же мне было плохо, когда это лучшее не произошло.

Мама умерла. Отец был безутешен. Для него мир обесцветился, скукоживаясь до одного бледного мёртвого тела с тонкими руками.

Мне было плохо, и я второй раз в этой жизни плакала от жалости к себе и от мировой несправедливости. Первый был ещё в самом начале моего здесь пребывания.

Мама была лучом. Мама была магией. Мама была всем для папы и важной частью — для меня.

Пусть она была и не первой, кого я так называла. Но в душу она забралась так же далеко.

С тех пор я возненавидела Парящие острова, ведь на них люди жили совершенно не так, как здесь, внизу. Рай и трущобы. Ломящиеся от яств столы и впалые животы. Это было нечестно. Несправедливо.

Как бы смешно это ни звучало, учитывая моё положение, но я поклялась, что когда-нибудь я это изменю.

Вскоре мы с отцом покинули этот город благодаря Себастьяну — тому самому лучшему другу отца. Он жил в Га́рмони, столице нашей планеты. Очень богатый аристократ, познакомившийся с моим отцом, когда тот ещё учился.

Но речь, пожалуй, пока не о нём.

— Муза! Я прошу тебя, пожалуйста, открой! Я не могу говорить с тобой через закрытую дверь!

Вздохнула про себя. Гирлянда на стене в форме скрипичного ключа в такт моим мыслям засветилась тёмно-синим и погасла.

Расправила спальные шорты, чтобы они не казались такими короткими, и включила в комнате свет.

Открывать не хотелось, но отца я всё равно игнорировать не могла. Этот и выломать не побрезгует. Были уже прецеденты.

Щёлкнул замок, и дверь, словно только этого и ждала, дёрнулась.

Опустилась на кровать, внутренне готовясь к очередной порции нотаций. Вполне справедливыми, но любимыми от этого они не становились.

— Ты ночевала сегодня дома? — строгий голос отца прошёлся по сонному мозгу катарактой. Он всегда был слишком громким.

И вопрос такой дурацкий. Будто бы сам ответ не знает. Всё ещё верит в то, что я — та маленькая девочка из кроватки, которая держит его палец и смеётся.

— Нет.

И хмурится он точно так же, как и в прошлые разы, мешая сюда злость и раздражение.

— Почему? — ему хотелось спросить явно не это. Предполагаю, что ему и спрашивать-то ничего не хотелось. Ему хотелось просто покричать на меня.

Когда-то, помню, он разливался соловьём о том, как это неправильно и плохо. Грозился запереть меня в доме. Угрозу он, конечно же, раза после пятнадцатого исполнил, но это, правда, не сильно помогло. Я всё равно ушла.

А сейчас — прогресс. Спрашивает, зачем я это, собственно, сделала.

— Захотелось, — а какой в самом деле ответ он ожидал?

Вряд ли его обрадует знание о том, что его дочь втихаря от него выступает с группой в ночных клубах или зависает время от времени в обществе местных Интеллигентных Фриков.

Желваки, бегающие на его лице, не доставляли мне удовольствия, и я лишь опрокинулась на кровать, пиля взглядом потолок, похожий на нотную тетрадь.

На музыке тут и вправду все помешались.

— Я не хочу быть плохим отцом.

— Ты им и не являешься.

Хо Боэ опешил на мгновение, но своего запала на серьёзный разговор всё равно не потерял.

— Муза, тебе всего тринадцать, ты же сама понимаешь, как всё это выглядит со стороны.

Понимаю. Возможно, даже лучше тебя.

— Как и ты понимаешь, что возраст в моем случае — просто цифра. Это же к вопросу об Академии, — вздохнула, вытягивая руку в сторону письменного стола. — Позволь мне сдать экзамены на досрочный выпуск.

— Мы это уже обсуждали, Муза, — вздохнул он.

— Я помню. Социализация, связи и престиж.

Жаль, что ему не объяснить, что этих связей из-за работы в группе у меня уже навалом. Он ненавидит музыку, считая её причиной смерти мамы. Глупо и так по-детски. Но я не вправе его за это осуждать, ведь отчасти он прав.

Мама пела всегда. Даже тогда, когда врачи настоятельно советовали ей этого не делать. Даже когда она болела, она всё равно пела, потому что не могла по-другому. Потому что это было её смыслом жизни. Потому что она была феей музыки.

— Пап, дело даже не в учебной программе. Ты же знаешь, какие люди там учатся — дети аристократии. Я, конечно, благодарна дяде Яну, что он устроил меня туда, но пойми: я этого не хотела.

— Ты сможешь найти себе влиятельных друзей и, может быть, даже мужа! В конце концов, Муза, там лучшие преподаватели по магии во всей Мелодии!

Не только я хорошо его знаю, но и он понимает, на что нужно давить.

— Именно поэтому я хожу туда, когда в расписании есть подобные уроки, — если опять подниму эту тему, он начнёт возмущаться. Но противостоять себе в этом я не могу. — Поэтому, может, обсудим вариант какой-нибудь магической школы? К примеру, Голден Атриум?

И взрыв его был закономерен.

— Нет! Ты не будешь учиться музыкальной магии! Ты знаешь, что она сделала с твоей матерью!

Повисла тишина, которую развеять мне совершенно не хотелось, и я просто закрыла глаза. Обычно отец принимал это за окончание разговора и уходил, оставаясь при своём мнении.

Он был жутко упрям. Моего «лучше» для него не существовало. Он знал только своё.

Даже в Мелодийскую Академию, в которой учились все сливки общества, заставил меня ходить именно он, а не дядя Ян.

Послышался громкий хлопок дверью. Точно такой же, как и всегда, когда тема доходила до этого момента.

Открыла глаза.

— Metti fuori⁽¹⁾

Свет погас, и я вновь включила гирлянды.

Взгляд снова поднялся на светящиеся ноты, и я начала отпускать сложившийся разговор, расслабляясь. Какой бы я не казалась равнодушной, меня всё равно трогали взрывы отца — не хуже электрошока. Не он один потерял дорогого человека.

Все мы перебарщивали. Но отец делал это, пожалуй, слишком часто.

Я полежала так ещё какое-то время, а потом, когда духовное равновесие вновь вернулось ко мне, даже не стала утруждать себя выключением гирлянды, надевая спрятанные под кроватью кроссовки. Развеяла несколько заклинаний на окне, которые только что поставил отец, чтобы я не смогла выйти. Какой это уже раз? Бывают же такие упёртые люди, до которых всё никак не доходит...

Распахнутое окно и чуть подёргивающиеся от ветра занавески.

Меня нельзя ограничивать.

1) Metti fuori — Потухни.

Вернуться к тексту

Из загородного дома, больше похожего на тропическое бунгало, я выбралась без проблем. Второй этаж для волшебницы — сущий пустяк. Особенно когда знаешь заклинание парения.

Само по себе оно было довольно слабеньким, потому единственное, на что годилось, так это не расшибить себе коленки при падении с велосипеда. Простое уплотнение воздуха.

Магия была настоящим чудом для человека, который до этого спокойно обходился без нее. Жить стало проще. Люди стали ленивей. Но, по сути, особо-то ничего не изменилось.

Все в магическом измерении обладали магией, кто-то — в большей степени, кто-то — в меньшей. Мне, к счастью, в этом повезло. Я относилась к первой группе, благодаря чему меня и зачислили в Мелодийскую Академию. Даже деньги и титул для поступления туда были не решающим фактором.

Резинки для волос я забыла дома, поэтому темно-синие пряди лезли в глаза. Не очень длинные, но и не каре — где-то до лопаток.

Автобуса до центра ждать почти не пришлось, и я благополучно села в левитирующую машину без колес.

Этот мир шагнул дальше в своем развитии, чем наш. Все тут, так или иначе, было связано с магией и общей продвинутостью в технологиях.

Вещи. Люди. Культура.

Даже воевали тут с помощью магии. К счастью, не в нашем измерении.

Магикс. Миллионы планет, из которых около нескольких тысяч — обитаемых. Из тех, в свою очередь, где-то восемьсот, на которых существовала разумная жизнь. Просто огромное измерение. Да что там! Само наличие слова «измерение» и масштабы, которые ему сопутствовали, уже вгоняли меня в преклонение.

Слишком огромное.

Просто необъятные для меня размеры.

Сколько должно быть потрясающих мест, сколько разных рас… Всего в этом чудо-мире было много. И это все можно даже назвать мечтой всей моей жизни. Объять необъятное. Чем не мечта?

Этот мир был прекрасен в своей сути, и неважно, что даже на такой яркой картинке бывают темные пятна. Люди привыкли их не замечать. Я же не могла разделить такую их точку зрения.

Га́рмони был одним из самых красивых городов Магикса. Напоминал чем-то наш Китай, только современней и обворожительней. Изогнутые красные крыши на красивых, будто выглаженных домах. Фонари. Парки. Скверы. Все это пестрило блеском и роскошью.

Но восхищало меня далеко не это.

Чудо, которое не встретишь больше нигде. То, от чего не можешь оторвать глаз.

Гигантские острова в небе, напоминающие арки. Не такие, как в Ре-Ми — лучше. Ночью они превращались во что-то поистине волшебное.

Свет, что они испускали. Чудесная мелодия, которой не было аналогов в этом мире. Вода, струящаяся по этим монолитным аркам, проливалась водопадом на землю, образуя озеро.

Блеск и маленькие пузырьки, восходящие к небу. Особенно красиво это было ночью, ведь вода приобретала мистическое сияние.

Король и королева не зря занимали свой пост. Ведь, насколько я знаю, именно благодаря их магии все это имело цикличность и не обрушивалось на наши головы

Мелодия вообще считалась одной из самых лучших планет для жизни и отдыха.

Правда, не для всех и не везде.

Но это темные пятна, которые ослепленные золотом и блеском люди предпочитали не замечать.

Знакомые улицы за окном, наконец, заставили меня подорваться к выходу, и автоматизированный магический автобус остановился под влиянием моего скачка.

Не самый лучший район столицы. Хотя, как говорится, с чем сравнивать.

Двадцать минут пешком — и я на месте.

Трехэтажный дом выглядел очень ухоженно. Совсем недавно покрашенные стены переливались на солнце белым светом. Крыши и балкончики на каждом ярусе — в традиционном мелодийском стиле.

Сад на задней стороне дома, с несколькими летними столиками и большими уличными синими стульями. На крыльцо кто-то даже вытащил кресло-качалку, рядом с которой на лавочке сидела чуть пухленькая розовощекая женщина с седым пучком на голове.

— Муза? Лапушка?

— Здравствуйте, Син-Ли! — крикнула я старушке с маленькими щелками вместо глаз. Ощущение того, что они с каждым разом словно все больше уменьшаются, меня никогда не покидало. — А где ребята?

— В подвале, лапушка, в подвале. Ты уж выгони их на белый свет, а то совсем вампирюгами станут, — улыбка на лице, изрезанном морщинами, выглядела добрей и заботливей, чем на любом, встреченном мной до этого.

— Спасибо!

Мне нравилось находиться здесь. Это место было наполнено жизнью, вопреки возрасту обитателей.

Геронтологический центр. По-простому — дом престарелых. Место, где старые люди проживали свои последние годы. Не «доживали», а именно проживали. Ведь это место, пожалуй, самое теплое на всей планете, и с ним ни за что не смогли бы сравниться самые дорогие подобные места столицы.

И люди здесь, когда-то одинокие, находили свое счастливое место. Слишком душевно здесь все было. Даже иррационально душевно.

За качелями скрывалась темная, неприметная дверца, обвитая лозой и белым вьюнком.

Подвал. Наш подвал. Наше чудесное место, в котором рождалась музыка.

Четыре года назад я впервые сбежала из дома, и это место стало тем, что я отчетливо могла назвать домом.

Взяла стоящую у самого угла пушистую метелку и, ведя ей по потолку, стала спускаться, в то время как небольшое количество пыли оседало мне на пятки.

Своеобразный ритуал. Глупый, на самом деле, но наполненный смыслом.

Всегда чистый потолок, символ свободного неба. Ну, по крайней мере, в моей голове.

— Привет всем.

Трое парней просто развалились на стоящих впритык диванчиках. Последствия жаркой ночи на их не выспавшихся мордашках отлично прослеживались.

Парень лет семнадцати с темными волосами и раскосыми узкими глазами что-то неразборчиво пробурчал.

Бей Ли. Клавишные. Человек до крайности специализированный. Не мог делать хорошо ничего, кроме как играть на своей черно-белой полосе. Играл он, правда, как настоящее божество. Я могла часами смотреть в потолок, лишь бы под его аккомпанемент.

Рядом с ним, на соседнем месте, по спинке дивана постучали палочки нашего барабанщика в приветствии, придуманном мной еще в детстве, когда именно он и нашел меня, заблудившуюся в здешнем саду.

Камиль Менар. Смуглая кожа, длинные светло-серые байкерские космы и татуировка черного дракона на правой руке. Человек, что никогда не расскажет о себе первым. Он олицетворял собой холодный протест современным людям. Ненавязчивый, но с внешним видом, говорящим лучше любых слов.

— Это нечестно, — тело, обернутое в плед, с трудом перевернулось. — Ты — мелкое жулье.

— Мне тринадцать, — хмыкнула я, ища взглядом свободное место. Но единственное таковое было за барабанами, к которым через этот мусор еще надо было подобраться, поэтому пришлось усаживаться на пол рядом с говорившей гусеницей. — А детский алкоголизм — это ужасно.

Блондин, у которого волосы отчетливо отдавали рыжиной, закатил глаза.

— Ой, да кого ты обманываешь! — Эрик Корради. Любимец женщин. Чертовски красивый мужчина, от чьей улыбки сходили с ума сотни девушек. Солист в нашей недогруппе, и, на самом деле, очень болтливый парень, которого хрен заткнешь. — Да ты, бывает, делаешь за нас домашку!

— Это не отменяет того, что я — всего лишь ребенок, — пожала плечами я, в тоже время чуть пиная в бок нашего пианиста. — Бей, ты был вчера на учебе?

Китаец приоткрыл один глаз и, даже не напрягаясь тем, что я могу его не услышать сквозь подушку, что-то забурчал.

— Я, в отличие от тебя, там показываюсь регулярно.

— Через день-то? И не поспоришь ведь с тобой, — цыкнула в его сторону.

Бей, ничего мне не отвечая, отвернулся к стене, и теперь только его дырявый носок торчал из-под пледа.

— Мелкая, раз уж пришла, налей водички, — проскулила подслеповатая гусеница, которая из-за отсутствия очков ничего не видела.

Эрику было девятнадцать, равно как и нашему барабанщику. Какого волшебного черта эти два парня взяли в свою компанию мелкую меня, было загадкой вот уже четыре года.

Пришлось подниматься и искать в этом сраче бутылку с водой.

После вчерашнего концерта в «Сольфеджио» они и вправду хорошо оторвались, о чем говорили женские трусики за диваном, куда я заглянула в поисках бутылки. Благо, она там все же нашлась.

— Это чье? — тоненькие красные веревочки повисли на горлышке.

— О-о-о, это Камиллы, — протянул Эрик, уже нацепив свои модные очки. — Хотя… может, и Сабрины… — засомневался он.

— Сабрина вчера была без них, — вставил Камиль, всегда обращающий внимание на детали.

— Ой. Да, точно. Тогда Камиллы!

Вздохнула, бросая бутылку вместе с красным презентом в валяющегося на полу Эрика, сама принимаясь за уборку.

Если этого не сделаю я, эти увальни захламят тут все еще больше.

Пока я играла в баскетболиста, стремясь забросить в мусорку как можно больше бутылок, Эрик не переставал говорить.

— Нет, Муз, жалко, что ты с нами не пошла. Это был полный трэш. Даже лучше, чем в прошлую пятницу. Ох, а как вчера Бей эпично базарил с полицейскими. Он стоит, весь шатается, а они у него автограф просят, бумажкой ему в грудь тычут, он им эту бумажку потом так облевал. Просто шикарный автограф, они это на всю жизнь запомнят!

— Эрик, мразота рыжая, я же просил тебя не говорить об этом Музе! — Бей даже повернулся к нам, чуть ли не шипя.

Эрик же гнусаво захихикал.

— Поздно, теперь она никогда не пойдет с тобой на свиданку, — и заржал, расплескивая воду из бутылки.

Бей закатил глаза и повернулся ко мне.

— Не слушай его, он еще не протрезвел, — бросая плед себе на плечи и переходя в положение сидя, Бей вновь обратил на меня внимание, пока я перешла с пола на стол. — Ты чего так рано? С отцом опять поссорились?

Эрик перестал смеяться, также обращая взгляд на меня. Серьезный и чуть обеспокоенный.

— Сложно… Действительно… Слова уже почти кончились, так... Вставляю время от времени оставшиеся, выводя его из себя… И мне хреново, и ему настроение порчу.

Друзья, кем, безусловно, были для меня эти парни, уже стали чем-то своим. Не было стеснения. Не было лжи. Мы были открытыми до мозга костей, и я не боялась говорить с ними о чем-то личном.

— Мой отец тоже меня не понимает, — подал голос Камиль, перекидывая свои длинные волосы за диван. — Правильно делает. Я бы на его месте тоже был бы разочарован.

Пожалуй, вот у кого отношения с отцом хуже моих. Отец Камиля — кто-то очень важный при дворе, так что ему бы следовало кружить на балах в танцах замусоленных пудрой девиц, а не заниматься музыкой.

Разница между нами лишь в том, что Камиль нашел в себе силы настоять на своем и просто ушел из дома, отказываясь от всех денег, что у него были.

У каждого здесь была своя история. Да и в целом все наше сборище — один большой кусок, собранный из четырех поменьше.

Все с разными краями, где-то — погнутые жизнью, с небольшими зазубринами. Такие непохожие, но дополняющие друг друга.

Я была рада, что у меня есть такие друзья.

— Есть на сегодня планы? — повернулась я в сторону рыжеватого блондина Эрика.

Тот развалился на только что очищенном от мусора полу и жевал принесенные мной печеньки, за которыми пришлось сбегать наверх.

— Неа. Следующий концерт только завтра, место пока еще выбираю, — Корради ухмыльнулся. — Хотя предложений уже выше крыши. Не будь мы все такими идиотами, давно бы уже бабки лопатой гребли.

Тут Эрик был совершенно прав. У нашей группы были своеобразные правила. Очень своеобразные. Как мы с такими правилами до сих пор не бомжуем?

В общем, первое из правил гласило, что наши выступления абсолютно бесплатны. Кто придумал такое дурацкое правило, я уже и не вспомню, но согласились мы с ним поразительно быстро. На какие тогда деньги парни развлекались после клуба? На пожертвования, контейнер для сбора которых всегда стоял где-нибудь у сцены, и, учитывая, перед какой элитарной публикой мы играли, прибыль была и далеко не маленькая.

Вторым нашим заветом считалась непредсказуемость. Никто и никогда не знал, в каком клубе мы появимся и где решимся выступить.

Раньше, конечно, еще до того, как у нас появилось имя и репутация, пускали нас не везде. Но вот потом… Даже если мы придем в самый популярный Мелодийский ночной клуб, даже если там уже будут выступать другие музыканты, нас все равно впустят и покажут вход на сцену. Уже были случаи, когда Эрик экспериментировал подобным образом.

Так же никто не знал даты и времени, когда мы, собственно, появимся. В самом начале? В середине? Или же придем под конец? Все это дарило ни с чем не сравнимое ощущение исключительности: когда кто-то со сцены объявлял, что сегодня будем выступать мы, люди просто разрывались эмоциями.

А потом на сцене и в зале творилось форменное безумство.

— Может, отдохнем с недельку? — предложил Бей, перебирая пальцами по самому обычному ноутбуку. Сейчас мода была на голографические часы, проецирующие экран, но Бей всегда немного отставал от трендов. — У меня выпускные экзамены на носу.

Бей учился со мной в одной Академии, только в разных корпусах. Он уже был в старшей школе, я же пока только в средней. И, будь моя воля, давно бы уже перепрыгнула парочку классов.

— Помочь с подготовкой?

Бей оторвался от ноутбука, посмотрев на меня.

— Давай. Из-за этих концертов ни черта не успеваю.

— Поддерживаю, — Камиль, сидевший на корточках возле своих барабанов, что-то активно там чистил. — У меня практика скоро в Магиксе.

Наш эпатажный барабанщик сейчас учился в Голден Атриуме. Лучшая магическая Академия на Мелодии. Жаль, что мой отец категорически против нее. Ведь ее основная специализация — музыка, что его категорически не устраивало.

— Ахр. Какие вы все тут занятые, — Эрик, в отличие от нас, нигде не учился. Хотя и мы-то тоже не сказать, чтобы постигали ученья свет, скорее уж, просто числились. — Ну и на какой срок мне ориентироваться?

— Полторы недели где-то, — ответил Камиль, так как во многом это зависело от него. Он же у нас уезжает в Магикс.

— Эх, за такой срок наши фанаты нас забудут.

— Наоборот, они достигнут нужной кондиции, — ответила я Рыжему, доставая учебник Бея из валяющегося здесь рюкзака. — Да и у тебя столько времени появится на написание музыки. А я, наконец-то, смогу закончить монтаж клипа.

В глобальной сети для продвижения нашей популярности и доступности в измерении Магикс работать, в основном, приходилось мне.

Рыжий с громким вздохом кинул нераскрытую пачку печенек Камилю и вновь обернулся ко мне.

— Раз уж наш байкер едет в Магикс, как насчет выступить там?

Все разом застыли, пронзенные такой, по сути, абсурдной мыслью. Нехило, так-то, замахнулся наш солист.

— Магикс — не Мелодия. Магикс — это центр всего нашего измерения. Тебе не кажется, что это пока слишком?

Особенно для меня. Туда добираться сутки, в лучшем случае, я исчезну на три дня. Такое отец точно не стерпит.

— А почему нет? Благодаря нашему сайту у нас есть поклонники не только на Мелодии!

— Не факт, что нас пустят выступать где-нибудь без предупреждения, — подал голос Бей.

Рыжий опустил голову, было отчетливо видно, как у него там крутятся шестеренки.

Через несколько секунд он резко вскочил, весь словно сияя от пришедшей в голову идеи.

— Мы придем в первый попавшийся клуб и просто поставим администрацию перед фактом, — повисла тишина, даже Бей оторвался от ноутбука. — А чтобы не прогадать, Муза за день вывесит на сайте объявление о нашем концерте в Магиксе, это вызовет общественный бум! — Рыжий чуть смутился. — Ну… Я надеюсь…

Всегда амбициозен. Порой даже до такой степени, когда его идеи обычные люди посчитают блажью мечтательного мальчика.

Камиль переглянулся с Беем, после чего пожал плечами. На языке барабанщика это означало согласие.

Ох. Во что же мы опять впутываемся?

Бей поднял вверх руки, перенося взгляд на меня. Вот всегда так, решать приходится мне. Мелкой девчонке.

— Ай, да пошло оно все, придумаю что-нибудь с отцом!

Рыжий Эрик расплылся в улыбке.

— Супер, мелкая!

— Когда последней день практики? — повернулась к Камилю.

— В следующее воскресенье.

— А последний экзамен? — на этот раз к Бею.

— В субботу.

Почти впритык, но в принципе успеваем.

— Тогда сразу после экзаменов мчись сюда. Вещи должны быть собраны заранее. Потом побежим на межпланетный шаттл. Должны будем успеть на тот, который отходит в час дня.

В подвале уже витал запах намечающейся авантюры. Эти, в принципе, ничем не рисковали, но вот мне придется как-то доставать у отца документы. Без них мне никто билет до Магикса не продаст.

Эрик радостно взвыл. Камиль постучал палочками с тем же настроем, а Бей тяжко вздохнул. Неделька у него будет жаркая.

— Ну, «Авангард», на абордаж! Мы покорим Магикс силой своей музыки и станем самыми популярными во всем измерении!

Мечтать, как говорится, не вредно. Хотя… Когда мы создавали группу, это тоже было своего рода мечтой. Наше знакомство было вообще крайне нелепым и случайным.

Мне тогда было девять. Мы недавно переехали в столицу, потому что дела у отца стали налаживаться благодаря посильной помощи Себастьяна. Отцу надоело вечно висеть на шее у друга, и он предпринял рискованную попытку погружения в бизнес, которая у него даже, к его удивлению, удалась.

Меня могли спокойно оставлять дома одну, так как разумным ребенком я себя зарекомендовала с детства. Что случилось и в этот раз: отец ушел улаживать какие-то срочные дела из-за того, что наши вещи потерялись при доставке, а я осталась дома.

Ненадолго, правда.

Столица манила, хотелось пройтись по ее улицам, посмотреть на монолитные небесные арки. Много всего хотелось.

Ну, я и ушла, не забыв написать записку и закрыть дверь. Конечно же, с собой у меня был телефон, поэтому отец легко бы смог до меня дозвониться, а я — не потеряться с помощью навигатора.

Правда, в итоге все пошло не по плану.

Темный запыхавшийся подросток резко выбежал из-за угла, хватая меня за руку.

— Заткнись и ничего не говори. Как только все закончится, я тебя отпущу, — вмиг он сбросил с себя парик, становясь блондином с сильным уклоном в рыжий, также в мусорку полетела и черная куртка, а потом мы, как ни в чем ни бывало, пошли прямо по улице не очень быстрым шагом.

Метров через пятнадцать из-за того же самого угла выбежали двое полицейских, которые отчаянно ругались на какого-то мелкого воришку.

Именно этим воришкой в очках и был Эрик.

Который и в самом деле меня отпустил, как только полицейские пропали с улицы, правда, уже достаточно далеко от того места, где подобрал.

— Спасибо, малышка, — рыжий тип подмигнул мне и почапал дальше.

И только там я осознала, что завел он меня куда-то не туда, а телефон где-то по дороге выпал так, что я даже и не заметила.

Поэтому пришлось искать место, где можно было бы позвонить отцу, чтобы он меня забрал. Настроение, конечно же, у меня после этого было препаршивейшее.

Так уж вышло, что этим местом стал Геронтологический центр «Под крылышком Мари».

Зашла я туда со стороны сада, чем привлекла внимание Камиля, который там работал кем-то вроде нянечки. В то время он как раз только ушел из дома.

А дальше была типичная комедия.

Меня проводили в дом, чтобы я смогла позвонить, а там на диване развалился этот рыжий.

Мы удивились. Я на него стала наезжать. Он «кидал ответочки», в итоге доведя меня до кипения, что сделать вообще было очень сложно.

Папе я, в итоге, все же позвонила, но забрать он мог меня лишь вечером, поэтому мне и пришлось проводить время в компании этих пятнадцатилетних подростков.

Чтобы скрасить время ожидания, я везде лазила, а рыжий за мной все время таскался, чем неимоверно раздражал. И так до тех пор, пока мы не нашли музыкальные инструменты.

Там уже выяснилось, что Эрик умеет играть на гитаре, Камиль на барабанах, а я на басу.

Рыжий загорелся идеей что-нибудь забацать, но стоящие бесхозные клавиши к этому не совсем располагали, и Эрик убежал наверх, вернувшись с мелким китайцем, у которого тут жила бабушка.

Как-то так и повелось.

Мы стали собираться все чаще. Я приносила им слова песен, нагло скопированных из прошлого мира. Эрик подбирал под них музыку, и мы начали играть, пока в итоге не стали одними из самых популярных молодежных групп на Мелодии.

Раздавшийся шум в реальности вывел меня из сладких воспоминаний.

— Эй, Муза, не спи!

Эрик уже стоял у микрофона, держа в руках гитару. Бей-Ли, как всегда, у клавишных. Камиль опирался на барабаны, подкидывая вверх палочку.

— Тащи свою бас-гитару, и вперед! Без репетиций мы не станем лучшими!

Эх. А ведь Бею еще к экзаменам готовиться…

— Ладно, давайте, — усмехнулась я, делая шаг вперед.

Неважно, что ждет меня в будущем, если там будут эти ребята.

— Эй, ты!

Оборачиваться, если честно, не хотелось, поэтому я предпочла притвориться глухой и просто пошла дальше по коридору.

Этот план потерпел поражение, так как меня все же дернули за плечо, и мне пришлось повернуться.

Местные знаменитости.

Диавель, дочь министра по связям с общественностью, Миссандея, такая же золотая девочка, племянница одного из самых богатых людей Мелодии, и, собственно, апофеоз высшей власти в этом совершенно непривлекательном для меня заведении — Принцесса Галатея.

Вечно добрая, вечно понимающая. Не сказать, что это настоящая Галатея, скорее, это одна из ее граней, которой она любит пользоваться и глобализировать. Как по мне, ей просто нравилось строить из себя скромную милую девочку. В конце концов, во дворце ей такое не позволялось.

Хотя, кто знает: может, и это лишь притворство?

В общем, Галатея никогда не выступала тут на первом плане, играя роль ведомой этих двух барышень.

— Да? — голос ровный и ничем не выдавал мое раздражение.

До этого момента общаться нам не приходилось, так, пересекались мы только на каких-то отдельных занятиях, когда я их еще посещала, и на самом деле меня бы уже давно выгнали отсюда к чертям собачьим, если бы я не занимала на олимпиадах призовые места и не сдавала все переводные экзамены на высший балл. Престиж, как говорится, наше все.

— Это правда, что ты знакома с «Авангардом»?! — а вот этого вопроса я от них не ожидала. Совсем.

— С чего вы это взяли? — хочешь соврать убедительно жителям Мелодии? Контролируй голос, так как из-за прекрасного слуха все тут являлись своеобразными детекторами.

— Тебя видели выходящей из их гримерки! — добавила Миссандея.

Проблемка.

К сохранению своего инкогнито я подходила крайне серьезно, в отличие от парней. Эрику просто нравилось повышенное внимание, Камилю были дополнительные баллы в Атриуме, а Бей — просто идиот, который с этим знатно лажанулся.

У меня же до сегодняшнего дня все в этом плане было прекрасно. На сцене я не была на себя похожа, волосы красила в белый, вставляла темные линзы, маскировала возраст за косметикой и одеждой, даже с Беем в академии не пересекалась.

Придется врать.

— Пыталась взять у них автограф, но меня выгнала охрана, — пожала плечами, наблюдая, как с лиц девушек сходило всяческое нетерпение и слабое подобие любопытства.

Миссандея хлопнула по плечу Диавель.

— А я тебе говорила: не может такая, как она, быть с ними знакома, — после повернулась ко мне, повторяя чуть извиняющимся тоном: — Не в обиду тебе сказано.

— Да все в порядке, — махнула рукой. Давайте, идите уже отсюда. И, последовав моему внутреннему голосу, они развернулись.

Жаль, не в полном составе.

Принцесса стояла напротив меня, улыбаясь одной из самых приветливых своих улыбок.

— Было приятно пообщаться, Муза, — кивнула она мне и отправилась за своими компаньонками, чуть спотыкаясь.

Проводила ее взглядом, чего делать еще в начале не собиралась.

Принцесса знала мое имя. Интерес или рациональность? Если второе, то знать имена всех обучающихся для Галатеи нужно обязательно, в конце концов, именно с этими людьми ей придется в будущем активно контактировать. А вот если интерес… Это уже куда привлекательней, хотя и ожидаемо.

Никому неизвестная простолюдинка поступает в лучшую Мелодийскую академию, хоть и благодаря помощи, но все равно — для простого человека это достижение, которое действительно может открыть дорогу в высший свет. По крайней мере, если бы я тут с кем-то общалась помимо учителей.

За поворотом послышались какие-то то ли крики, то ли вздохи, и я, во избежание всяких конфузов, сдвинулась в сторону окна, присаживаясь на подоконник.

Вовремя. Секундой позже — и мы с Беем обязательно бы столкнулись, что повлекло бы за собой не нужные никому волнения.

Ли шел в центре обширненькой такой компании, слушая речь какого-то симпатичного черноволосого парня.

— …Трибуны ревут, люди уже даже на месте удержаться не могут, а этот косолапый медведь промазывает! — возмущенно закончил он, активно жестикулируя руками. — Нет, ну ты только вспомни!

Бей почесал затылок и, неловко улыбаясь, произнес:

— Я не смотрел тот матч. Нас тогда снимали для рекламы какой-то одежды.

— Какой-то?! — возмущенно вскрикнула темненькая девушка с тонким аристократичным носом. — Да это же «Гамма»! Один из самых продаваемых брендов на Мелодии!

Помню этот прекрасный выходной; ох, и бомбило же тогда дизайнера, когда он узнал, что одежда, заготовленная им под девушку, оказалась без надобности. Я на эту съемку не пошла, инкогнито, как говорится, было дороже, ведь он бы сразу догадался, что перед ним ребенок.

Бей неловко рассмеялся и случайно скользнул по мне взглядом, задерживаясь лишь на пару секунд.

Умница какой, не акцентировал внимание.

Дождавшись, когда вся эта многочисленная орава скроется, я, наконец, смогла подойти к выходу. Магические занятия уже закончились, поэтому делать мне тут было совершенно нечего.

Но сюрпризы не прекратились даже после этого.

Выйдя на улицу, первое, что я увидела, это знакомую машину. Опустив переднее стекло, дядя Себастьян спокойно курил.

Ждать ему тут, кроме меня, было некого.

— Привет, — махнула рукой, присаживаясь на соседнее кресло. — У меня так-то еще Древний язык по расписанию.

Себастьян хмыкнул, выкидывая в окно непотушенную сигарету, и плавно двинулся с места.

— Ты на него не ходишь.

— И то верно, — перекинула ранец на заднее кожаное сидение, устраиваясь как можно удобней. — Так зачем ты здесь?

— Хочу знать, зачем ты стащила из стола отца документы, — не в бровь, а в глаз, как говорится.

Лежащие в кармане легкие бумажки враз показались тяжелее, чем есть на самом деле.

Неприятное чувство стыда мусолило под языком, из-за чего сказать правду стало гораздо тяжелее.

— Хотела купить билет на межпланетный рейс, — выдавила кое-как из себя, избегая смотреть на Себастьяна.

— Куда собралась? — он спрашивал так, словно это его не волновало, словно это что-то мелкое и незначительное. И на дорогу он смотрел, почти не моргая.

Врать бессмысленно, тем более — Себастьяну. Такой человек, как он, этого просто не заслуживал.

— В Магикс, думаем дать там послезавтра концерт.

Уже больше недели прошло с того разговора. Завтра у Бея экзамены, и мы улетаем.

Я прекрасно понимала, что поступаю с отцом как последняя скотина. Знаю, что он будет переживать, несмотря на то, какие натянутые между нами сейчас отношения. Единственное, что я придумала, так это оставить записку с сообщением о трехдневном походе с друзьями.

Себастьян вздохнул, роняя на мгновение голову на руки.

— Откуда ты узнал? — все-таки нашла в себе силы повернуться к нему.

— Твой отец попросил купить два билета для путешествия. Хотел наладить ваши отношения.

В зеркале заднего вида я поймала его усталый взгляд.

Дядя Себастьян оставался порывистым и искренним, и его эмоции всегда были как на ладони.

В отличие от закрытой меня.

Мы еще помолчали, и дядя снова заговорил:

— Когда вы вернетесь?

— В понедельник вечером или утром во вторник.

— Хорошо, — машина плавно вырулила на дорогу, ведущую к моему дому. — Привезешь документы сразу же в мой офис.

Себастьян дождался моего кивка и замолчал. Он был обижен на меня за своего друга, но все же прекрасно понимал, что отец слишком сильно наседает. Оттого и разрывался между нами. Ведь, помогая мне, он автоматически предавал Хо-Боэ.

По крайней мере, так было в его голове.

Оставшуюся дорогу мы провели в тишине, и только при выходе из машины я все же решилась спросить.

Мой секрет Себастьян хранил с самого его появления.

— Ты же не расскажешь отцу?

Дядя махнул рукой в сторону дома-бунгало.

— Иди уже.

Слабо улыбнулась и, поцеловав в щеку усталого дядю Себастьяна, я вылезла из машины.

— Спасибо.

Я знала, что он не расскажет.

Рюкзак висел на худых плечах, чуть свисая из-за слишком широких лямок. В данном случае, я повелась на красивый вид, а не на практичность. Голубой цвет, белая ванна и желтый утенок в ней. Такая вот абстракция, влюбившая меня в себя с первого же взгляда.

Именно в этот рюкзак я и сложила немногочисленные вещи. Сменная одежда, цветные линзы и зубная щетка. Все остальное я смогу купить уже там. Чехол с гитарой, что понятно, я в комнате не хранила, и он дожидался меня в подвале дома престарелых.

Записка уже была готова, и оставалось только оставить ее на столе, когда я буду уходить.

Перекинула ногу через раму окна, уже готовясь спрыгнуть вниз, как дверь комнаты неожиданно для меня открылась.

На пороге стоял отец.

Увидев, что его дочь лишь наполовину дома, он только застыл.

Я последовала его примеру, так как, выпрыгни я сейчас из окна, это было бы совсем невежливо и глупо, да и он сразу бы обратил внимание на записку и поднял бы панику раньше времени.

Незаметно прикрыла ее полами длинной клетчатой юбки. Похоже, придется подзадержаться.

— Эм-м… Ты… — отец поднял вверх руку, то ли махнув ей в мою сторону, то ли попытавшись нервно почесать затылок.

Он был явно растерян и пытался хоть как-то взять себя в руки, чтобы что-то сказать.

Непохоже на него. Обычно он сразу же приступает к распеканию моего мелкого тельца. Видимо, сказать он хотел действительно что-то новое.

Перекинула ногу, снова полностью оказываясь в комнате.

Отец сжал кулаки, чуть выдохнул, отчего крылья его носа хищно затрепетали, и, явно не зная, куда себя деть, сел на кровать.

— Сбегаешь?.. — с каким-то вытянутым трепыханием произнес он, пытаясь показаться равнодушным. Каким в этой ситуации, безусловно, не являлся.

— Как видишь, — кивнула, молясь про себя, чтобы он поскорее вышел или, хотя бы, закончил говорить то, зачем, собственно, пришел.

Опаздывать мне было нельзя категорически, поэтому мысли и были направлены преимущественно в эту сторону.

Он выдохнул, соединяя вместе руки, и уже по тому, как они были напряжены, мне стало ясно, что разговор предстоит точно непростой.

Сразу же вспомнились вчерашние слова Себастьяна о совместном путешествии отца с дочерью для налаживания хоть какого-то подобия теплых отношений.

Это проскочившие воспоминание чуть примирило меня с тем, что он может стать причиной моего опоздания.

— Надолго?

Неприятный вопрос, на который конкретикой отвечать точно нельзя.

— Как получится.

Молчание в ответ лишь дало мне понять, что совершенно не об этом он хотел узнать.

Черт. Если так продолжится, я еще не скоро отсюда уйду. Надо бы его направить в нужное русло

— Ты что-то хотел?

Он поднял голову, чуть ее встряхивая.

— А… Да… Как насчет на каникулах куда-нибудь съездить?

Он что… Не мог это из себя выдавить только потому, что боялся получить мой отказ?..

Дядя Ян прав. Наши отношения уже совершенно не напоминали отношения отца и дочери, как это было в далеком детстве.

Мое раннее взросление слишком сильно отдалило нас друг от друга. Ему не хватало от меня эмоций. Нет… Да что там! Ему в целом не хватало ощущения того, что я у него есть!

Неприятно.

— Было бы здорово, — подарила ему несмелую улыбку, на самом деле поражаясь тому, как он расцвел сразу же после этих слов.

Я что, и вправду настолько черство себя с ним вела? Я старалась всеми силами ему не докучать, хоть и сбегала в неизвестном для него направлении. Никогда не ругалась, не повышала голос в ответ. Следила за порядком в комнате и в доме, чтобы у него не было причин ко мне придраться.

Осознание того, что ему нужен был простой подростковый отклик, ударило меня обухом по голове.

Моя политика вежливого слушателя явно провалилась.

Правда, это осознание все равно не отменяло того, что он считал себя в праве выбирать за меня, как мне следует жить.

— Отлично, — он попытался серьезно кивнуть, хотя его щеки грозились порваться от лезущей на лицо улыбки.

Видимо, отец и в прошлый раз приходил ради этого вопроса, но тогда все свелось к магии музыки и запрету ей заниматься.

Он встал с кровати, удерживаясь от радостного скачка, и пошел в сторону выхода из комнаты, у самой двери обернувшись.

— Удачно погулять, что ли… — помявшись, сказал он, пытаясь показаться вежливым. — Может, все-таки через дверь?

— Я по старинке.

Отец еще немного помялся, явно борясь с тем, чтобы прямо приказать мне выйти, как нормальные люди, и все-таки ушел, даже не хлопая дверью. Удивительно. Давно он этого не делал.

Я наконец осталась одна, и за стеной раздался звук удаляющихся шагов.

Вряд ли он будет в том же смиренно-радостном настроении, когда обнаружит мою записку…

Но сейчас забивать этим голову мне было противопоказано, и я тем же способом, что и всегда, просто выпрыгнула в окно, надеясь, что отец после этого не растеряет желание наладить со мной отношения.

Добираться до места встречи пришлось так же, как и в прошлый раз — на автобусе. Благо, они ходили с достаточно большой периодичностью, поэтому на остановке я ждала не очень долго.

Проблемы, правда, все равно возникли. Эрик встретил меня громким кипишем.

— Муза! Я не знаю, где мой медиатор!

Два рюкзака были свалены у выхода, вместе с синтезатором в чехле. Бей развалился на диване, смотря в потолок, видимо, до сих пор переваривая окончание итогового экзамена.

Ох. Надеюсь, он его все-таки сдал.

— В таком сраче — неудивительно, что ты его потерял, — меня не было тут всего два дня, а Эрик уже превратил это место в помойку. — Под диваном смотрел?

Он нервно кивнул.

— И на столе, и в шкафах, и на полу! Везде!

— Купим новый в Магиксе.

— Нет! Мне мой нужен! — вот всегда он такой упертый дурак. — С другим я налажаю!

Усталым взглядом обвела комнату, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь взглядом.

— Где ты последний раз играл?

— У микрофона!

Осмотрела стоявший у стены микрофон, наверняка уже переставленный со своего изначального места. Учитывая, что после игры Эрик точно куда-нибудь отложил медиатор, мест, на самом деле, было не так уж и много.

— На верху этой полки смотрел?

По тому, как он туда подорвался, я поняла, что нет.

Эрик перебрал старые пластинки, переложил книги и снял с полки принесенный мной кактус. После чего, наконец, раздались ожидаемые всеми слова.

— Нашел! — Корради радостно вспыхнул и, чуть смущаясь, поблагодарил меня.

— Ага. Давай быстрее только.

И рыжий поскакал к своей гитаре, убирая куда-то в кармашки чехла свой медиатор.

Сама же я подошла к лежащему в уголке собственному инструменту, вешая его себе на плечо, свободной рукой перехватывая рюкзак.

— Документы взяли? — слаженные кивки в ответ. — Тогда вперед.

Магикс по сравнению с Мелодией показался скучным и каким-то пустым. Вопреки тому, что это место являлось центром всего измерения и носило его название, в нем не было ничего особенного.

Он был точно без лица. Словно заготовка, которая может подойти абсолютно любому. Возможно, именно поэтому эта планета и была столицей?

Чтобы все гости чувствовали себя здесь своими.

Я чувствовала. Это место даже больше походило на мой дом, чем Мелодия, так как, повторюсь, Магикс подходил абсолютно под все. Даже под мой старый мир.

Бей слишком внимательно осматривал каждый закуток, сомневаясь, туда ли мы вообще прилетели, переглядывался со мной и пожимал плечами. Недоумение и, пожалуй, легкое разочарование. От Магикса он ожидал явно большего.

Меня разрывали те же чувства.

Один только Эрик находился в состоянии возбуждения, не сильно уделяя внимание красотам столицы, которых, на самом деле, и не было. Обычный продвинутый город, единственная изюминка которого заключалась в нахождении здесь трех сильнейших магических школ.

— Может, в «Бенедикте»?

Вещи мы оставили в отеле, взяв с собой только кредитки. Нужно было прикупить шмоток для выступления.

— Там маленькая сцена и дурацкое освещение, — бросил Бей Эрику.

— Ты-то откуда знаешь?

— Всемирная сеть нам для чего?

Корради только закатил глаза.

— Ну и где нам тогда лучше появиться?

Бей поправил бандану, которую я заставила его нацепить, чтобы он не привлекал внимание своей мордашкой.

Эрик же щеголял с какой-то дурацкой косынкой, которую он решил надеть только из-за полного отсутствия чувства прекрасного. Волосы он собрал в хвост под капюшоном, так как их цвет был довольно узнаваем, равно как и сам парень.

Я же, хоть моя настоящая внешность и оставалась скрытой, все равно, на всякий случай, сменила цвет волос на русый. Неизвестно, чем еще обернется эта прогулка, и, если парней внезапно рассекретят, пусть лучше запомнят, что с ними была девочка, совершенно на меня не похожая. А лучше — пусть вообще ничего не запоминают.

— В «Золотом Рассвете» или «Рандеву».

— Это те, которые занимают два последних этажа и открытую крышу? — уточнила я у Бея, в то же время отходя чуть в сторону, пропуская двух велосипедистов вперед.

— Да.

— А нас туда вообще пустят? — скептично уточнила я, так как эти два клуба были одними из самых больших по размеру во всем городе.

— Ты же видела, что творилось в чате после того, как ты вывесила объявление, — Бей пожал плечами. — Как оказалось, не только Мелодия сходит с ума по нашему солисту и нам в целом.

Названный солист только вскинул голову, смотря на нас свысока, с какой-то совсем уж широкой улыбочкой.

— Я бомба, и этого не изменить.

Бей закатил глаза, а я издевательски стукнула Эрика локтем в бок, отчего он чуть согнулся. Удар из-за моего хрупкого телосложения приносил боль не от приложенной силы, а, скорее, от укола острым локтем.

— Не зазнавайся, нарцисс. Просто твою мордашку в журналах они видят чаще, чем следует.

— Ну, а что?! Мы же не берем деньги за проходки, нужно же хоть как-то зарабатывать! — тут, как говорится, мне его упрекнуть было не в чем, да и незачем.

Эрик был и вправду тем еще нарциссом. Правда, неприятностей он этим приносил больше себе, чем нам. Один раз одна взбесившаяся девушка облила его кипятком, когда узнала, что у Эрика, таких, как она, штуки три. Вечер тот был по-настоящему жарким, потому что лечить его пришлось мне. Так как только я знала, как оказывать первую помощь, и только у меня в голове хранилась парочка целительских заклинаний.

До места встречи с Камилем мы дошли, обсуждая порядок исполнения песен, которых у нас было девять, из которых две принято было считать хитами.

Наш барабанщик, одетый как что-то среднее между байкером и моделью, тихо и мирно потягивал какой-то коктейль в местном кафе.

— Привет честным студентам, — махнула рукой, присаживаясь напротив, наблюдая, как Камиль обменивается приветствиями с парнями. — Как практика?

— Чуть не завалил, — пожал плечами Менар в своем беззаботном стиле. Его никогда особо не волновали оценки и прочее, связанное с учебой. Пожалуй, он посвящал себя самой жизни и учился тоже поэтому. Чтобы просто попробовать и испытать.

— Главное — чтобы ты барабаны не завалил, а остальное — ерунда, — отмахнулся Эрик, переводя тему. — Ты лучше скажи, тут есть нормальное место, где можно купить приличный шмот?

— Девушки с практики шептались о «Серебряной галерее» в центре.

— Отличненько! — Эрик встал, поднимая за одно и нас своим желанием.

Камиль бросил мятую купюру за недопитый коктейль, и мы направились в сторону центра.

* * *

— Нет, Муза, давай ушки! Кошачьи! Кошачьи!

— Возьми лучше кролика!

— Ей кошачьи больше идут, — повернулся Эрик в сторону Бея, сверкая глазами.

— Да ты посмотри, как они на ней сидят! — возразил Ли, скидывая с моей головы те самые кошачьи ушки, чем, безусловно, разозлил Эрика и, вероятно, девушку-продавщицу, очень уж неодобрительно на нас посматривающую.

Весь этот цирк происходил в магазине карнавальных костюмов, куда меня благополучно затащил Эрик.

— Вы оба неправы, — от подпирающего стенку Камиля вступления в разговор никто не ожидал. Он, в пиратской фуфайке, шляпе-треуголке и повязке на одном глазу, смотрелся так же, как и всегда. Собственно, это и напоминало чем-то его обычный стиль. Самовыражение, как говорится.

— Что? — сдвоенное возмущение, и барабанщик оторвался от стены, снимая с вешалки еще один слуховой орган животного.

Мышиные черные ушки с розовой серединой.

— Под цвет волос подходит, — пожал плечами Менар, после чего водрузил их мне на голову.

— Да с чего бы?! — возмутился Эрик.

— Белые.

Повисла пауза.

— Черт, Муза! Я-то подбирал под тот оттенок, который на тебе сейчас! Не могла, что ли, раньше нам об этом сказать?!

Да я как бы и сама об этом забыла… Слишком сильно расслабилась, хотя, пожалуй, в этой компании по-другому и нельзя.

Эрик — акцептор. Бей — поддержка, а Камиль… Ну, это Камиль, он всегда обратит внимание на то, о чем забудут другие.

— За инструментами? — я посмотрела на парней, одетых даже хуже, чем раньше. Благо, это только по приколу. Наша нормальная одежда лежала в многочисленных пакетах у стены.

Возражений не последовало.

Эрик подошел к заметно нервничающей продавщице уже в костюме серого волка и спокойно расплатился за все вещи, в сущности, нам не нужные. Он любил развлечься на пустом месте.

Бей в ковбойской шляпе и сапогах со шпорами только закатил глаза и вышел из магазина, таща за собой пирата-Камиля.

Люди, слава богу, обращали внимание не на нас как таковых, а на аксессуары, некоторые из которых еще и светились. Благо, Эрик не стал их включать, оставляя в своем тщедушном тельце каплю рационализма.

Когда мы добрались до номера отеля, на улице уже стемнело.

Вопреки такому большому событию, на самом деле большому, так как это будет первое наше выступление в Магиксе, все находились в каком-то лютом предвкушении и совершенно не нервничали. Пожалуй, мы были даже слишком расслаблены.

Эрик, сделав себе свой излюбленный хвост, сейчас настраивал гитару. Бей пытался сделать что-то с рукавами своей белой рубашки, а Камиль просто развалился на диване, все так же с повязкой на один глаз, которая отчего-то ему очень приглянулась, и он принял решение пойти на концерт в ней.

Иногда, смотря на этих парней вот так, вблизи, я чувствовала себя в окружении каких-то божественных Апполонов. Все высокие, жилистые, с четкими точеными лицами.

Каждый из них выделялся.

Ли с поразительным разрезом глаз, в черной кожаной жилетке, был больше похож на актера из японской дорамы, чем на обычного человека. Вместо глаз у него был настоящий обсидиан, а волосы всегда были чуть взлохмачены.

Эрик, словно настоящий принц, спустившийся в этот мир, только ради одного: изменить его под себя, заставить каждого человека впасть в восхищение, когда только он попадет в поле зрения голубых глаз.

Камиль точно такой же. Смуглый блондин с льдистым взглядом. Нестандартный, открытый и сдержанный. Все эти качества в нем сочетались в поразительном жизненном коктейле.

И я. Абсолютно не из этого мира. Чужая и незнакомая. Наполненная чем-то нездешним, потому, наверное, и вписавшаяся в эту компанию. Будь я обычной, вряд ли бы мы смогли так крепко сплестись между собой.

Мы выбрали «Рандеву». Без особой причины. Хотя, нет. Пожалуй, все же из-за названия. Чем, как не встречей, назвать наш сюда приезд?

Туфли на очень высокой платформе, чтобы добавить мне роста, с каждым последующим годом становились все меньше, благодаря чему ходить мне было гораздо проще. Мешковатая кофта создавала ощущение того, что руки у меня не палки, а тело имеет хоть какие-то нужные округлости. Длинная пышная юбка — для того же. В белых волосах светящиеся мышиные ушки, а на лице — косметика, добавляющая мне парочку лишних годков.

Эрик на мой прикид только закатил глаза. Бей неодобрительно нахмурился, а Камиль промолчал, так как понимал все лучше прочих.

Года через два платформа сменится на каблуки, пуловеры на аккуратные блузки, а скрывающие колени клетчатые юбки навсегда затеряются в дальних уголках шкафа.

Надеюсь.

Бей вызвал такси, и мы наконец поехали в сторону клуба, на самом деле уже опаздывая, что для эпичного появления было совсем не плохо.

Водитель скованно косился, все чаще прикипая взглядом к гитарам за нашими спинами. Эрик беспардонно болтал, смущая его еще сильнее.

Я время от времени поправляла плетение на затылке, делающего мои окрашенные магией волосы короче, чем они есть на самом деле.

Красные ставни у позолоченных дверей. Два охранника в черных смокингах у входа, и небольшое количество людей, стоящих в очереди.

Что ж. Скоро все, кто здесь есть, будут строчить сообщения в сеть, и народу тут знатно прибавится.

На наше неприметное такси внимание никто особо не обратил. Мы спокойно вышли и так же спокойно встали в очередь из семи человек.

— Тоже решили испытать этот клуб? — стоящий впереди парень, уже чутка навеселе, обернулся.

Спрашивал он, что примечательно, у меня. Стремясь то ли подкатить, то ли ему и вправду было интересно.

Парни тем временем болтали о чем-то своем, пока не сильно акцентируя на нас внимание.

Кивнула, с интересом ожидая дальнейшей развязки.

— Меня, кстати, Стефан зовут, учусь тут в «Красном Фонтане», — он несмело улыбнулся, чуть покраснев. — А ты, наверное, из «Алфеи»?

— Почему не «Башня»? — я склонила голову к плечу.

Специалист со светло-синими волосами почесал затылок.

— Не похожа ты на ведьму, — хмыкнул он. — Они более экстравагантные, да и не наденут на голову такое.

Большие круглые мышиные ушки светились красным, под цвет платформ туфлей и гитары, которая пока была в чехле.

— Ты так и не назвала имя, — кокетливо улыбнулся он.

— Арфа, — даже под именем я выступала ненастоящим.

— Ой, прямо как у девушки из «Авангарда»… — его взгляд зацепился за торчащий чехол из-за спины, за белые заплетенные волосы, за парней, стоящих позади меня, уже тоже заинтересованно вслушивающихся в наш разговор.

Он замолчал, смотря на нас широко открытыми глазами.

— А-а-а-а вы-ы-ы чт-то ту-ут?

Я приложила палец к его губам и подмигнула.

— Только тс-с. Это секрет.

Эрик сзади прыснул в кулак.

Да здравствует внимание. Люди наконец обернулись, и взгляды оказались прикованы к нам.

— Эй, ребята! — вскинулся Эрик, помахав рукой затвердевшим секьюрити. — А можно мы без очереди, а то у вас там тако-ой тухляк, что я даже отсюда его чувствую.

И, потрепав за плечо одного из охраны, быстро прошел внутрь, нам же оставалось только последовать за ним.

За спиной раздался звук рации и чуть истеричные мужские голоса.

Что ж. Пришла пора повеселиться.

— Зажжем это место! — оскалился Эрик под звук расстегиваемой молнии.

Звук, как уже и гитара, скоро окажется на свободе и в сердцах людей.

Спокойная и рациональная Муза осталась в отеле. Теперь я — Арфа — сумасшедший бас-гитарист из «Авангарда».

— Испепелим!

Яркий свет. Покалывание пальцев. И взгляд, точно как у ребенка, восторженный и чистый.

По сцене ходить легко. Играть, на самом деле, тоже. Слушать партнеров, крики зрителей — все это не представляет трудности. Сложно, на самом деле, не подпевать.

У Эрика восхитительный голос. Он одним только им завораживал. В обычной жизни такой же миловидный, как и он сам, а на сцене — совсем другой; он мог быть грубым, мог — мягким, таким гибким и смелым. Эрик и кричит со сцены по-особенному, музыкально и чувственно.

— Эй-эй, ребята! Спасибо за то, что пришли! Я надеюсь, вам понравилось? — отвел микрофон к залу. — Не слышу! — раздавшийся в ответ рев заставил нашего солиста только сильнее разулыбаться.

Синие лучи от неоновых ламп играли бликами на его лице, делая голубые глаза еще ярче.

— Вот так-то лучше!

Публику заводил у нас Эрик. Бею это совсем не давалось, Камиль был слишком нестандартен: люди могли его просто не понять. Ну, а я слишком спокойна. Нет, я, конечно, могу себя раскачать, как-то подстроиться, но лучше, чем у рыжего, у меня все равно не получится, да и не нравилось мне воздух попросту сотрясать.

Шум. Лучи света. Музыка и ритм. Это то, что я по-настоящему полюбила. Новое жизненное открытие, уступающее разве что магии.

— На барабанах сегодня для вас играл Камиль Менар! — Эрик махнул рукой и чуть отошел в сторону, чтобы Камиля было лучше видно.

Раздался короткий перестук палочек, окончившийся звоном золотой тарелки.

— Бей-Ли на клавишных!

Такая же короткая вставка от популярнейшего парня в Академии.

— Наш единственный прекрасный цветок — Арфа Триас — на басу! — небольшое экстремальное соло от меня.

— И собственно ваш, целиком и полностью, Эрик Корради! — вот тут уж крик был явно погромче и посильней.

И мы, под жаркие аплодисменты, отправились в любезно предоставленную нам главой сего заведения гримерку.

Первое, что я сделала, заходя в помещение, это сняла кофту. Спина, шея, подмышечные впадины — все это было потным и неприятно липло к телу. Выложилась я действительно на полную.

— Муза, ты что творишь! Возрастные ограничения! — взвыл Эрик, закрывая глаза Бею в какой-то нелепой попытке помешать ему видеть.

Как у него только силы кричать остались? Чертов Энерджайзер.

— Бей — сатир, — подал голос Камиль, опускаясь на стоящий здесь красный кожаный диван.

— Че?

— Мне недавно исполнилось восемнадцать, идиот. Сатир — мой знак зодиака, — пояснил Ли, скидывая руки Эрика со своего лица, и начал бережно пытаться вложить синтезатор в чехол.

Эрик проморгался и с негодованием бросил взгляд на развалившегося Камиля.

— Вечно ты все усложняешь, — а потом опять посмотрел на меня, уже одетую в новую кофту. Розовый панк-единорог на темном фоне. Гремучая, на самом деле, смесь. — Ты девушка! Не дело тебе светить перед нами лифчиком!

Я закатила глаза на наставительный тон.

— Во-первых, девочка. Во-вторых, это спортивный топ. В-третьих, тебя смотреть никто не заставлял.

И сраться бы нам еще дальше, но в дверь несмело постучались и, собственно, дождавшись разрешения, вошли. Точнее, вошел.

Хозяин клуба «Рандеву».

— Ну, как вам у нас? — спросил достаточно молодой мужчина с гладко выбритым затылком. У него на шее был повязан белый платок, да и в целом он выглядел очень модно и молодежно. — Понравилось?

Главное — чтобы понравилось людям, а не нам.

— Освещение у вас — что надо! — Эрик поднял большой палец вверх. — И сцена просторная, было, где побегать!

Бегал он и вправду интенсивно. Да еще и с гитарой. На самом деле, он там чуть ли не все акробатические трюки исполнил. Особенно в перерывах между песнями, когда просто заводил толпу.

Мужчина чуть посмеялся.

— Рад, что вам понравилось. Надеюсь, что вы еще у нас сыграете.

Довольно неплохой, кстати, дядька. Он даже стоимость прохода в клуб не повысил, когда узнал, что мы тут и скоро здесь будет не протолкнуться. А то бывали случаи, когда администрация так и поступала. Правда, мы после такого зарекались там появляться.

— Как-нибудь — обязательно, — ухмыльнулся Эрик. — Но вы об этом узнаете в последнюю очередь.

Мистер Челси, как он раннее нам представился, рассмеялся и, сообщив, что сегодня для нас бар бесплатный, удалился.

— Вы останетесь тут? — спросила я, сладко потягиваясь. Сейчас на часах было около двух часов ночи, и мне, из-за не очень комфортного сна в самолете, хотелось закрыть глазки прямо на этом диване.

— Думаю, да, — ответил Бей, следя, как рыжий пытается поднять с дивана Камиля. — Эрик уже рвется на танцпол.

— Все по стандартному сценарию, Муза! — рыжему, наконец, удалось поднять самого высокого из нас, и теперь он направлялся в нашу сторону.

— Танцы, бар, девчонки, жаркая ночь и неприятное похмелье? — заметила я, саркастически улыбнувшись.

— Бинго!

Ну все как всегда.

— Ключи от номера оставлю тут, на столе.

— А ты разве не с нами? — удивился Эрик. — В позапрошлый раз классно ведь потусили!

Лучше бы мне об этом разе не помнить. Такого испанского стыда я еще ни разу не испытывала.

— Я попытаюсь купить билет на Мелодию, — пожала плечами, отгоняя от себя дурацкие воспоминания. — Чем раньше я окажусь дома, тем будет лучше.

— Жа-алко-о, — приуныл Эрик, но всего через несколько секунд закинул Бею руку на плечо и потащил его к выходу, где уже опирался на косяк Камиль. — Тогда мы повеселимся за тебя!

Не надорвитесь.

Когда комната опустела, я наконец выдохнула

Ну и устала же я!

Залезла в телефон, вызывая сюда такси до местного межпланетного космопорта. Так, у меня есть две минуты, чтобы все успеть до прибытия машины.

Проверила наличие документов, убрала с головы светящиеся ушки. Надела кроссовки, так как они были гораздо удобней, и аккуратно выглянула за дверь. Никого не было, что для меня было совершенно прекрасно.

— Biondo⁽¹⁾, — волосы окрасились в нужный цвет, и я расплела косичку, становясь растрепанной низкорослой девочкой.

Магия — это чудесно.

После чего, взвалив себе чехол с гитарой на плечи, вышла из клуба через аварийную лестницу, никого по пути не встретив.

Осталось дело за малым: купить в космопорте билет и придумать, что сказать отцу на его крики и нотации.

А в том, что таковые будут, я даже и не сомневаюсь. Пугал разве что их масштаб.

* * *

На Мелодию я прибыла ночью во вторник. Ехать к Себастьяну в такое время я посчитала неразумным и отправилась домой, по пути закидывая гитару в наш подвал.

Ох, лучше бы я осталась там.

В окно залезть, как я это обычно делала, не получилось бы без лишнего шума. Так как отец в приступе, видимо, злости забил его какими-то досками, перед этим нехило так разбив, явно чем-то швырялся в приступе гнева.

Честно говоря, при взгляде на эту картину мне захотелось убежать. Хо-Боэ был явно взбешен моим своевольным уходом сильнее, чем в прошлые разы.

Заколоченное окно заставило меня поморщиться, и мне пришлось срочно приводить в порядок свое душевное состояние.

Это было уже слишком.

Отец, вероятно, думал точно так же, когда читал мою короткую записку.

Но я слишком устала после самолета и еще одной бессонной ночи, поэтому все же вошла вместо того, чтобы вернуться в подвал.

Спать хотелось неимоверно.

— И где ты была?

Резко обернулась.

На кухне, за барной стойкой, сидел отец, в правой руке у него был бокал с болтающейся на дне коричневатой жидкостью, а рядом стояло две бутылки из-под коньяка. Одна полностью пустая, другая — только наполовину.

Черт. Он что, пил?

— Я спрашиваю, где ты была! — рявкнул он, внезапно сменяя холодное равнодушие на чистую ярость.

Стакан в его руке, казалось, весь заскрипел, так сильно он его сжимал. Он сдерживал себя, только чтобы не отправить мне его в голову.

Почему-то испугаться не получалось. Я смотрела на него с усталостью и каким-то смирением. Я понимала его чувства. Понимала, что поступила, да и поступаю, неправильно.

Ведь он, наверняка, расценил это как предательство самых чистых его намерений. Радость от моего согласия на семейную поездку была полностью разбита безликой короткой запиской.

— У одного моего друга была вечеринка за городом, — ложь сорвалась с языка удивительно легко.

Это не Себастьян, которому врать просто стыдно. Не ребята, которые мои настолько, что без задней мысли всегда примут и поймут. Это отец. Отец в последние годы ужасно чужой, но все же мной любимый.

Повисла тишина, так часто нас сопровождающая, что даже и не «неправильная».

Привычная.

— Ясно, — отец, с трясущимися руками и полностью красным лицом, опустился на стул. — Ясно… — потом поднял на меня глаза, цвет которых я каждый день видела в зеркале. — Ты — черствый хлеб, Муза. Стена… Такая большая и бетонная… Только я начал думать, что мне удалось ее хоть на каплю пробить, как ты исчезаешь на три дня, оставляя мне жалкую записку с лишь примерным временем твоего возвращения…

Там было всего одно предложение, которое сейчас набатом звучало в моей голове. «Вернусь через три дня».

— Ты — эгоистка, — встряхнул волосами Хо-Боэ. — Настоящая эгоистка. Тебя не волную я, учеба, эти твои друзья, думаю, даже ты сама себя не волнуешь. Тебе плевать.

Плевать. Какой-то то ли стук, то ли крик, мной непроизносимый. Плевать?

Не может этого быть.

— Мне не плевать.

— Да? — вскинул голову Хо-Боэ, произнося следующие слова каким-то ядовитым голосом. — Ты вообще слышишь, как ты разговариваешь? Точно окружающие тебя люди совершенно таковыми не являются, — отец раздраженно махнул рукой. — Словно мы — картинка, которую ты пытаешься просчитать. Найти определенную модель поведения для каждого. Словно мы все — обезьянки в твоем нелепом цирке.

Отец с болью усмехнулся.

— Я не знаю, где ты и с кем. Не знаю, чем ты занимаешься. Не знаю, с кем общаешься. Я уже давно не знаю тебя. И я, в отличие от тебя, пытаюсь это исправить.

— Исправить? Постоянно крича на меня? Это называется «исправлением»? Меня ты обвиняешь в циркачестве, хотя сам пытаешься всю жизнь меня строить? — усталость ушла, оставив только раздражение от его слов и желание отбиться от несправедливых обвинений. — Мне не нравится, что ты сейчас выставляешь виноватой меня, — посмотрела в его глаза. — Так как я — не виновата.

— А что, я — виноват? — желчно удивился отец, уже в некоторых словах срываясь на низкую тональность. — Я хотел, чтобы у тебя было все в этой жизни! Хотел, чтобы ты ни в чем не нуждалась!

— У меня свой путь, — перебила его с хмурым лицом.

— Свой путь?! — взмахнул отец рукой очень резко и как-то дергано. — Это ли не тот путь, который приведет тебя в могилу вслед за твоей матерью?! Я не позволю, чтобы ты жила как она и кончила точно так же!

Он дышал так часто и глубоко, точно пробежал несколько десятков километров. Хотя мне он больше напоминал разъяренного быка.

— Она жила, ни о чем не жалея, — отец вздрогнул. — Она любила того, кого хотела. Она делала то, что хотела. Она всегда была свободна в своих желаниях.

Ее касания. Ее взгляды. Все это было наполнено чем-то магическим и приятным. И все это, я уверена, проскочило в голове отца после моих слов.

— И куда это ее привело? — жалко просипел он в ответ с каким-то звенящим надрывом, отчего я единственный раз за время этого разговора по-настоящему вздрогнула, так как говорил он не с целью меня уколоть. Нет. В эту фразу он вложил все свое разочарование и тоску, поселившиеся в нем со смерти мамы.

Его мир тогда полностью разбился.

И я не хотела бить его кое-как склеенные осколки еще сильнее. Поэтому приняла решение закончить этот разговор. Если мы продолжим — неизвестно, чем это еще закончится.

Я развернулась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

— Ты куда? — спросил отец по-прежнему надтреснутым голосом.

— В комнату. Спать.

— Там нет твоих вещей.

Замерла уже на первой ступеньке, медленно поворачиваясь к нему.

— То есть?..

— Все твои вещи валяются на заднем дворе.

Я, впервые в жизни, на самом деле не знала, что сказать и как отреагировать, поэтому просто смотрела на него широко открытыми глазами.

— Где?

— На заднем дворе, — повторил он, наконец понимая, что происходит явно что-то не то.

Вышла на улицу на деревянных, почти не сгибающихся ногах, уже не слыша того, что он мне говорил.

Мебель. Оборванные гирлянды. Шкаф. Одежда. Книги. Дорогие сердцу безделушки. Это все было моим. Это все я любила. Это все теперь валялось тут, подмоченное недавним дождем.

Я понимала его. Его мотивы и порывы. Знала, почему и из-за чего он так поступает. По сломанным вещам и спинке кровати я могла понять всю его боль и ярость. Но оправдать, впервые за все время, не получалось.

И я просто смотрела.

Он это сделал. Он действительно сделал это.

Большое количество тетрадей и просто бумаги со словами песен, которые я когда-то переводила по памяти. Я не могла их просто скопировать, ведь их бы никто тут не понял. С рисунками, на самом деле не очень красивыми, но в них я вкладывала действительно важную часть себя.

Он все уничтожил.

Этот дом враз перестал быть для меня привязкой, и мне больше не хотелось на него смотреть. Как и на отца, медленно осознающего, что он наделал.

— Муза, я…

Вскинула руку, не дав ему даже начать оправдываться.

— Не ходи за мной.

Ноги сами унесли меня прочь, за ворота, и повели в неизвестном направлении.

Как давно меня так не задевали? Как давно я вообще реагировала на что-то подобное? Почему? Почему он это сделал? Я что, настолько плохая дочь? Действительно?

В голове крутилось «Не заслужила. Не заслужила. Неправильно. Неправильно». С каждым пройденным километром губы становились все искусаннее, а настроение — все хуже.

Хотелось расплакаться прямо в этом, черт знает каком, переулке. Впервые за долгое время я чувствовала себя раненой и раздавленной.

Какой-то мусорный бак полетел в каменную стену, распугав помойных крыс.

— Раздражает, — выдохнула я сквозь зубы и ударила еще раз, кажется, со всей силы.

Стало чуть легче. Может, от выплеснутой ярости, а может — и от боли в месте удара.

Почему? Почему? Почему?!

О грязную стену ударился кулак. Еще раз. Еще. И так до тех пор, пока костяшки не оказались полностью разбиты.

Как плохо. Как, черт возьми, жалко я сейчас выгляжу.

Истерзанные в кровь губы больше не приносили облегчения.

— А? Девчонка?

Резко развернулась, сжимая кулаки. Эмоции били внутри крупными скачками, и я никак не могла взять себя в руки.

Проблемы.

Ненавижу проблемы.

Выдохнула, смотря на двух подвыпивших мужчин, явно зашедших сюда не для обмена любезностями.

— Ты какая-то грустная, — протянул стоящий слева чуть покачиваясь. — Пошли с нами!

Его друг только одобрительно кивнул, точно облизывая меня своим взглядом.

— Спасибо, откажусь, — отрезала я и двинулась спиной к противоположному выходу из подворотни.

Близко. Они слишком близко.

— Ну пошли-и! Нам будет весело, — добавил второй, схватив меня за руку и потянув на себя.

— Отвали! — рявкнула, упираясь ему в грудь свободной ладонью.

Дальше все произошло быстро. Я резко схватила его за шею, пытаясь впиться ногтями как можно глубже, и одновременно со всей силы опустила каблук на его ступню.

Мужчина взвыл, кляня меня всеми матами, которые только знал, а я рванула прочь, подстегиваемая адреналином, из ослабевшей хватки.

Но даже на этом еще ничего не кончилось.

Так как на выходе из туннеля я врезалась в чью-то широкую грудь.

Парень с какими-то серо-синими волосами задвинул меня к себе за спину.

— Не пристало джентльменам приставать к девушке, — голос у него напоминал бархат. Мягкий и обволакивающий.

Нашелся герой. Я бы и сама уже давно сбежала.

— Иди куда шел. Не видишь, у нас тут назревает жаркая ночка, — злобно ухмыльнулся тот, которому я только что прописала со всей силы по ноге.

— Жаркая? — парень двинулся вперед, и даже сквозь его белую рубашку я видела, каким он был жилистым. — Ночка?

Внезапно какая-то железная палка прыгнула ему в руку.

«Маг», — проскочило в мыслях.

Не-джентльмены, видно, тоже об этом догадались, что было понятно по их испуганным лицам.

— Давайте тогда побеседуем, — взмах железной палкой в его исполнении закончил эту дурацкую гоп-сцену, так как устраивать ее стало попросту не с кем.

Убежали они поразительно быстро и слаженно.

Оружие оказалось опять выкинуто в мусор, и парень с обеспокоенным лицом повернулся ко мне.

— Ты в порядке?

— Да. Спасибо, — чуть кивнула, пытаясь привести себя более-менее в приемлемый вид. Правда, только внешний. Внутри я все еще клокотала, а эти подонки только еще сильнее меня вывели. Возможно, именно это и дернуло сказать меня следующую фразу, совершенно в данной ситуации не подходящую: — Тут есть, где можно снять напряжение? Ночной тир там или спортивный зал?

Он уставился на меня странным взглядом.

— Ночной клуб тоже подойдет, — зачем-то еще добавила я, пряча за спину ноющие руки. Спать мне больше не хотелось.

Хотелось выпустить пар.

Парень, до сих пор не представившийся, наконец ответил после достаточной паузы.

— Есть школа боевых искусств… — странно покосился на меня каким-то нечитаемым взглядом.

— Пойдет, — кивнула я и двинулась вперед. — Там хоть открыто?

— У меня есть ключи.

Меня даже уже не волновало, что, по сути, я тащусь незнамо куда с незнакомым парнем.

Плевать уже.

— Гелия.  

Поправочка. Уже со знакомым.

— Муза.

1) Biondo — русый

Вернуться к тексту

Я очнулась только тогда, когда передо мной показались две монолитные колонны, поддерживающие искривленную красную крышу.

Ночь. Маг, которого я знаю от силы минут десять. Школа боевых искусств «Приют тишины», как гласила вывеска. И я, совершенно свихнувшаяся, раз действительно до сих пор не сбежала от этой абсурдной ситуации в целом и от этого парня в частности.

Гелия, что всю дорогу странно косился на меня, открыл дверь, выходящую на задний двор и связывающую просторный зал и небольшую балкон-веранду.

Свет зажегся одновременно с первым моим шагом по помещению. Достаточно тусклый, ведь Гелия включил только одну лампу из висящих здесь семи.

— Тут мило, — ничего лучше этого я не придумала, да и думать, если честно, не хотела. В конце концов, я никогда не была в школах боевых искусств и не знала, как они должны выглядеть.

— Да. Наверное, — пожал плечами Гелия, прислоняясь к стене. Он был не особо разговорчив, как я поняла во время нашей спешной прогулки до этого места.

Меня это устраивало.

— Ты тут работаешь? — спросила, осматриваясь и случайно замечая в дальнем углу сваленные в корзину деревянные мечи. Хотя как «случайно»? Я искала что-то такое целенаправленно.

Хоть руки неприятно саднили, своего желания выпустить негатив я еще не растеряла.

— Прихожу иногда развеяться, — его серо-синие глаза следили за каждым моим неспешным шагом в сторону той корзины.

Казалось, он до сих пор сомневался в правильности решения привести меня сюда.

— В таком случае, мне любопытно, откуда у тебя ключи? — хмыкнула, беря в руку одну из этих деревяшек, а вторую бросила в сторону Гелии, наблюдая, с какой легкостью и небрежностью он поймал эту странную палку, похожую на меч.

По крайней мере, он действительно тот, за кого себя выдает.

— Ты умеешь фехтовать? — удивленный голос Гелии меня позабавил.

— Нет, — улыбнулась. — Первый раз держу в руках что-то подобное.

Гелия, казалось, опешил. А потом я впервые в жизни замахнулась на человека деревянной палкой в попытке причинить ему вред.

Абсолютно без предупреждения.

С ума сошла. Полностью. И, видимо, очень серьезно, раз меня не пугали мысли о том, что я могу человеку что-нибудь сломать.

Сверху вниз, целясь по-простому — в голову. Гелия даже не стал отбивать этот удар, а просто сделал шаг назад, смотря на меня еще более странным взглядом, чем до этого.

Мысли бегали, не желая собираться, и я просто поднимала и опускала палку.

Верх. Вниз. Справа. Блок. Еще раз. Отскок.

И вправду — легче.

С каждым моим ударом эмоции утихали, запал и раздражение пропадали, и я, наконец, начала остывать.

Боль, до этого притуплявшаяся гормонами, в которые наверняка входил адреналин, вновь вернулась, неприятно покалывая в разбитых костяшках, грозя выронить недомеч. Гелия это, вероятно, тоже заметил, так как больше мои такие же недоудары на свое оружие не принимал и просто уклонялся.

Боялся повредить, видимо. Да и палку мне становилось удерживать все сложнее, от чего она сильно тряслась и направлялась не туда, куда было надо.

Шаг сбился, больше ничем не поддерживаемый, и я замерла, оглушенная звуком собственного сердца.

Хотелось пить. Хотелось воздуха. И, что самое радостное, мне больше не хотелось вернуться домой и причинить отцу ту же боль, что недавно испытала я.

Сделав глубокий вдох, я бросила оружие на пол и, ни говоря ни слова, вышла на улицу, присаживаясь на веранду.

Через несколько секунд рядом сел Гелия, также свешивая ноги с мостика.

— Сколько тебе лет? — в его голосе не было усталости, что для тренированного человека было нормально — а то, что он хорошо подготовлен, я поняла, еще когда пыталась оставить ему на теле синяки.

— А какое сегодня число? — кинула взгляд вверх.

Небо было темное с чуть просвечивающей рыжиной. Особенность Мелодии, совершенно для меня чуждая.

— Тридцатое.

— Тогда уже четырнадцать, — усмешка вырвалась непроизвольно, заставляя Гелию вновь перевести на меня взгляд.

Надо же. День рождения. Я впервые о нем забыла.

— Поздновато гуляешь.

Я пожала плечами и опрокинулась на спинку, смотря на небо.

После того, как я выплеснула эмоции, я казалась себе размеренной и спокойной. Даже присутствие незнакомого парня в опасной близости от меня больше не напрягало. Пожалуй, Гелия казался мне необычайно удобным человеком для такого пустякового дела, как прожигание взглядом небесных светящихся колонн.

Молчать с ним было комфортно.

— Я могу проводить тебя домой.

Домой. Слово, означавшее для меня что-то большее, чем просто здание, вызвало сейчас только легкую тоску и подняло со дна сознания обиду на отца.

У меня, похоже, больше нет дома.

Только если не считать за него сваленные вещи под забитым окном.

— Не стоит.

Притянула рюкзак из стоящего рядом прохода. Документы, сменная одежда, разряженный телефон, бутылка воды и полупустой кошелек, денег в котором не хватит даже на номер в самой дешевой гостинице.

Хреново.

Рюкзак я откинула в то же самое место, и сама с громким выдохом вновь опустилась на спину.

О том, что мне делать дальше, думать совершенно не хотелось. Поэтому я решила начать пустой диалог с Гелией, во многом — ради того, чтобы отвлечься.

— Ты классно фехтуешь.

Гелия усмехнулся.

— Не могу сказать того же про тебя, — он умел шутить, что радовало, это значит, что он не совсем пропащий. — Хотя, наверное, с двумя сломанными пальцами, по-другому и нельзя было.

— Они не сломаны, — выдохнула, поднимая вверх опухшую руку. — Они сбиты.

— Я могу отличить сбитые кости от сломанных, — хмыкнул он.

— Minore guarigione.⁽¹⁾

 Рука подсветилась мягким зеленым светом, прогоняя скачкообразную боль. Перелом, если он действительно был, это не вылечит, но вот мелкие ранки благополучно исчезнут, рука чуть подзаморозится, и опухоль спадет.

Какое-то странное чувство было в глазах Гелии, когда он за этим показушным волшебством наблюдал. Что-то похожее на… Зависть?

— Почему ты раньше этого не сделала? — смутившее меня чувство пропало, не оставив следов даже в голосе. Он очень хорошо себя контролировал, правда, окружающих понимал явно не столь же хорошо. Ведь у меня все получилось. Отлично. Он посчитал, что это детское заклинание меня полностью вылечило.

Не хотелось бы, чтобы он навязывал мне собственное присутствие в больнице. Желание помочь это, конечно, очень благородно, но не тогда, когда оно направлено на меня. Тем более в том, что я могу сделать сама. Например — дойти до травмпункта.

— Целительские заклинания не терпят эмоций. Я бы просто не смогла на нем сосредоточиться.

— Понятно… — Гелия так же, как и я, откинулся спиной на деревянную веранду, подгоняемый какими-то неизвестными мне чувствами. — Впервые встречаю человека, который в таком возрасте так хорошо может колдовать.

Это он сейчас серьезно?

— Тебе напомнить, как железная балка оказалась в твоей руке? И, на минуточку, все, что я умею, это простые заклинания, которыми тренируют дети, — пожалуй, единственное, чем я могла гордиться, так это тем, что довела их до автоматизма и научилась использовать в разных ситуациях.

— От меня это не зависело.

Как мило. У меня тут, похоже, маг, который совершенно не умеет пользоваться собственными силами.

— Metti fuori, — свет за нашими спинами погас, заставив Гелию обернуться. — Accendi⁽²⁾, — блики снова заиграли в его грозовых глазах. — Сможешь повторить?

Что я делаю? Нет, серьезно, зачем?

Гелия с недоумением посмотрел на меня, а потом мягко отказался.

Я на это только пожала плечами. Мое дело предложить, да и предлагала я больше из чувства долга, а не из желания помочь ему в развитии магического дара и преодолеть неизвестные мне ограничители, сковывающие его.

Мы еще немного полежали, прожигая взглядами небо, и я медленно поднялась. С руки почти прошли все видимые следы прошлого приступа ярости, и мне оставалось убрать только то, что причиняло боль изнутри.

— Можешь одолжить телефон? — Гелия молча протянул красненький кирпичик уже два года как устаревшей модели.

Я вызвала такси, указывая место прибытия, и отдала прибор обратно.

— Куда поедешь? — спросил Гелия ничем не обязывающим голосом.

— К друзьям. Переночую у них, — правда, сначала загляну в травмпункт, ведь он как раз рядом с геронтологическим центром.

Он легонько кивнул, ни о чем меня не спрашивая, и оставшееся время до приезда машины мы провели в тишине, так удобно затихающей рядом с ним.

— Спасибо.

Благодарность за временное пристанище и время, которое он на меня потратил, ничего для меня не стоила. К тому же, я и вправду была ему благодарна.

Гелия только кивнул и закрыл за мной дверь машины, до этого так же любезно ее открыв.

После чего заплатил таксисту, сэкономив мои оставшиеся карманные, и отошел в сторону, наблюдая, как машина трогается с места.

Вряд ли мы еще когда-либо встретимся.

Такие случайные встречи ничем весомым не кончаются. Просто чуть оголили наши чувства друг перед другом, ни к чему, на самом деле, не обязывая. Он помог просто потому, что захотел. Я приняла эту помощь по той же причине. И расстались мы точно так же, свободные от обязательств, но с интересными воспоминаниями.

У него — о ночной девочке, пожелавшей спустить пар вместо того, чтобы расплакаться на его плече. У меня — о парне с грозовыми глазами, с которым тишина приобретала поразительную четкость и красоту.

Что же, это был самый запоминающийся день рождения в моей жизни.

1) Minore guarigione — малое исцеление.

Вернуться к тексту

2) Accendi — Зажгись.

Вернуться к тексту

— Привет, Энди, — я кивнула секретарше Себастьяна, облокачиваясь на ее стол, сверкающий занудной чистотой и порядком.

Впрочем, как и всегда. «Энди» — синоним слов «красота» и «опрятность».

Ноги. Грудь. Фигура. Я бы сказала, что она была слишком «вау» для работы всего лишь секретаршей. Дорогая, с гибким отходчивым взглядом и такой же легкой рукой, с коротким платиновым каре и глазами цвета меда, в котором, я уверена, увязали все пришедшие сюда мужчины — думаю, ей не составило бы труда женить любого из них на себе.

Она притягивала взгляды не только красотой, но и статью. Солярийка по происхождению — и королева в душе. Любопытно, что, несмотря на огромное количество поклонников, она упорно продолжала добиваться Себастьяна.

Не из чувства любви, как я думала, и даже не из желания роскоши и достатка. Энди им восхищалась. Его умом. Его харизмой. Его способностью вести диалог и подавать себя в обществе. Он был для нее не то чтобы всем, но человеком, за которым, я уверена, она пошла бы куда угодно.

И жаль, что такое ее отношение на меня совершенно не распространялось. Смотреть на ее красивое лицо было очень смешно, особенно в моменты, когда я перед этим самым лицом появлялась.

Аристократичный нос сразу покрывался легкими морщинками, глаза становились хищнее и тоньше, а ямочки на щеках только углублялись, грозя сбросить меня в них же.

— Мое имя — Андромеда, — морщась, выдала она, уже не утруждая себя приветливой улыбкой, которой встречала тут каждого гостя.

До сих пор удивляюсь, как я, по сути своей неконфликтный человек, могла вызывать у нее такую антипатию.

Хотя имя ее, признаюсь, коверкала специально: таким образом я своеобразно ей мстила.

— Да-да, — отмахнулась я, перекидывая половину тела через стойку, поднимая одну из стоящих за ней белых чашек.— Себастьян у себя?

— Он занят, — добавила она, провожая недовольным взглядом мои руки. — У него деловая встреча.

— М-м-м… — я сперла у нее банку какого-то дорогого кофе и несколько кусочков сахара, заставляя ее в очередной раз сморщиться от бестактности моих действий.

Чай эта «красота» всегда убирала перед моим приходом, показывая тем самым свое ко мне отношение, поэтому мне приходилось периодически давиться этим напитком бодрости, вкус которого я еще с прошлого мира ненавидела.

Но у каждого, как говорится, свои тараканы. И единственное, что меня в ней устраивало, так это то, что она — отличный специалист, так как других тут Себастьян просто не держал.

Я налила себе в кулере горячей воды и маленькими глотками медленно опустошала чашку.

Где-то минут через пятнадцать из дверей кабинета вышли два солидных мужчины, пробежались по мне незаинтересованными взглядами и вступили в пустой диалог с Энди, отправившейся их провожать, перед этим кивнув мне в направлении кабинета.

Как бы я ей ни «нравилась», о моем приходе она всегда докладывала и, опять же, всегда находила в графике Себастьяна место для меня, никак на самом деле не задвигая меня своими должностными возможностями.

Я поставила пустую чашку ей на стол и зашла в кабинет.

Стеклянная стена-окно открывала чудесный вид на южную часть столицы, а Себастьян, сидящий на ее фоне, скорее, восхищал своими какими-то смелостью и статью.

Это было его полноправное место, где он мог со всей гордостью называться боссом.

— Привет.

Себастьян устало кивнул, видимо, вымотанный недавними гостями.

Я села напротив него, сразу же вытаскивая документы из рюкзака. Хоть отношения с отцом у меня были, как мне казалось, безвозвратно испорчены, обещание я ему все равно дала. Правда, я надеялась, что Хо-Боэ куда-либо ехать со мной все же передумает.

— Что с рукой? — что и ожидалось, гипс Себастьян заметил сразу.

— Врачи отказались сращивать кости пястья, — я непроизвольно хихикнула, вспомнив, с каким выражением лица тамошняя медсестричка читала мне лекцию после того, как я ночью к ней заявилась. — Чтобы это послужило мне уроком, и я больше не дралась.

— А ты с кем-то подралась? — дядя вскинул бровь в искреннем удивлении.

— Врачи посчитали, что да, — усмехнулась, постучав показательно по гипсу.

К сожалению, в то, что моими противниками были стена в подворотне и взрывная обида, мне не поверили, приняв за малолетнюю бандитку, не умеющую врать.

Дядя покачал головой, наконец притягивая к себе документы. По обыкновению ни о чем не спрашивая, уважая мое право на секреты — да и просто на личную жизнь.

Правда, отношений с отцом это его правило, к сожалению, не касалось.

— Бо сильно переживает, — вставил дядя как бы случайно, показательно вчитываясь в строки, давно ему знакомые. — И столь же сильно раскаивается.

Пожала плечами с абсолютно равнодушным и незаинтересованным лицом.

— Мне нечего ему передать.

Дядя вздохнул, прекрасно понимая недопустимость поступка Хо-Боэ, но, как друг, все равно пытаясь хоть как-то ему помочь.

Он отложил документы, сложив вместе руки и проникновенно заглядывая мне в глаза.

— Муза, пойми, он вспылил…

— Меня понять он при этом не потрудился, — отрезала я.

Мусолить эту тему не хотелось. Все равно это ничем толковым не закончится. Какой бы я не была понимающей, простить такое я на сегодняшний день не могла. Может, со временем эта ситуация не будет отзываться такой обидой и ненавистью, но — точно не в ближайшее время

— Хорошо. Ты права, он поступил, как последняя скотина, — сказал Себастьян, поднимая руки и признавая поражение. — Но ты дала этому поступку повод.

Повод? Клочок бумаги — это повод, чтобы разрушить то, что я по-настоящему любила?!

— Я не пытаюсь свалить вину исключительно на него, — руки деть было решительно некуда, и я сжала кожаные лямки рюкзака. — Просто… — замолчала, пытаясь подобрать слова. — Я никогда не отвечала ему агрессией. Игнорированием — да. Ложной покорностью — тоже. Но я никогда не желала как-либо его обидеть или уколоть. Он же… Никогда не забывал упомянуть маму… Принизить мой выбор… Сломать в комнате дверь… А сейчас еще и вот это… — встряхнулась, отбрасывая всякую мягкость. — Поэтому, дядя Ян, давай больше не будем это обсуждать.

Взгляд дяди я стоически перенесла, дождавшись, когда он, наконец, сменит тему.

— Тебе нужна помощь?

Помотала головой, прекрасно зная, что на мой отказ Себастьяну, по сути, наплевать: он все равно всучит мне свою помощь, как бы я от нее не открещивалась.

— У меня есть, где жить, да и работу я уже присмотрела.

— Я перевел тебе на карту две тысячи кредитов, — проигнорировал Себастьян и уже с улыбкой посмотрел на мою скуксившуюся мордашку.

— Они на ней и останутся.

— Даже и не сомневаюсь, — закатил глаза дядя, чем поднял настроение и мне. — Кстати, — он хулигански улыбнулся и потянулся к шкафчику под столом. И уже через несколько секунд на столе появилась маленькая коробочка в звездной обертке и с синим бантиком, — С днем рождения, принцесса.

— Не забыл, — улыбка полнейшей идиотки никак не подавлялась, да и подавлять ее, если честно, мне совершенно не хотелось.

— Еще чего! — Ян надулся, а потом, блеснув темно-синим взглядом, нетерпеливо поторопил меня: — Открывай скорее!

Обертка полетела в сторону, равно как и бантик, а мне открылся вид на точеный серебряный браслетик, очень миниатюрный и на удивление простой.

— Когда-то давно точно такой же браслет я выиграл твоей маме в парке аттракционов. Бо тогда на меня обиделся, и мне пришлось выиграть для него тоже, — Себастьян рассмеялся, а я заинтересованно на него уставилась.

Мне нравились рассказы про маму, это создавало ощущение, будто и я ее тоже знаю.

— Он, правда, этого не оценил, — а я хихикнула, представив на крупной руке отца женский браслет. — И Ва-Нин пришлось нацепить в тот вечер четыре браслета.

— Четыре?

— Бо не мог позволить, чтобы только мои подарки красовались на руке его будущей жены, и нам пришлось ждать около часа, когда не умеющий стрелять по банкам Бо что-нибудь да выиграет.

— Вам было и вправду весело, — я мягко улыбнулась дяде, вытягивая в его сторону руку с уже надетым подарком. — Ну, как?

— Лучше, чем было на Бо, — сказал Себастьян, и мы рассмеялись уже вместе.

Именно от него и исходили все истории о родителях, которые я знаю.

Маме, пока она еще была жива, больше нравилось петь со мной песни и читать сказки, а отцу… Для него любые воспоминания о ней всегда были очень болезненны.

Потом мы еще немного поговорили, Себастьян попенял мне тем, что я принесла копии документов вместо оригинала. Поспрашивал, где я буду временно обитать и работать, не забыв при этом дать ключи от одной из своих квартир. В общем, мы весело общались, пока Энди не напомнила дяде о скором его отъезде на очередную встречу.

Из кабинета мы выходили в приподнятом настроении, там еще разок попрощались, и дядя отправился к лифту, не забыв подмигнуть Энди, от чего та, как всегда, растаяла, враз становясь еще милее и очаровательней.

— Такими темпами ты его не скоро добьешься, — я положила ей на стол ключи, которые дядя заставил меня взять.

— Не маленьким соплюшкам меня учить, —фыркнула она, присаживаясь на свое место.

Миленькая дамочка, ничего не скажешь.

Хотя, по-настоящему, я не была против их отношений; Энди не казалась мне плохой девушкой, как бы она себя со мной ни вела.

— Удачи, — я махнула ей рукой и вышла, не дождавшись от нее каких-либо слов.

* * *

Всегда, покидая этот огромный офис, я чувствовала себя какой-то бедной родственницей. Такое себе чувство, если честно. Хотя подарок приятно холодил кожу запястья и сверкал на солнце. Дядя, когда создавал копию, как и ожидалось, металл сменил на более дорогой. Цепочка была серебряной, а вместо искусственных камешков было что-то наверняка драгоценное.

Денег дяде никогда не было жалко. Тем более — на меня. Наверное, только благодаря собственному опыту из прошлой жизни я не превратилась в избалованную девочку, так как баловал он меня действительно очень сильно.

Ну да ладно. У меня сейчас проблемки посерьезней этого.

К примеру, с работой. Жить у Эрика я могла, конечно, сколько душе угодно, но все равно перед его мамой мне будет неудобно. В доме престарелых, конечно, очень своеобразно, но не на птичьих же правах мне там обитать.

Помогать я и так буду, но деньги все равно нужны. На ту же еду и прочие мелочи.

Поэтому буду протирать столы и подавать напитки в одном из местных клубов. Удивительно то, что меня с моим возрастом туда вообще взяли. Спасибо каблукам и косметике.

С отцом, если мы куда и поедем, то только в июле. Поэтому почти все лето я вольна делать все, что душе угодно. Найти себе, что ли, хобби? В свободное время учиться, это, конечно, интересно, но не каждый же день этим заниматься.

Помню, прошлые каникулы я потратила на это. Вспоминала пройденные материалы, учила новое… В конце концов, память у меня хоть и была хорошей, но не идеальной, да и я, на самом-то деле, в отличниках держусь не благодаря знаниям из прошлого мира, а благодаря собственной скуке. Когда все учились считать и писать, а я, из-за упрямства своего отца, не могла перескочить в следующий класс и была вынуждена сидеть каждый год, слушая то, что и так прекрасно знала, пришлось заняться самообразованием.

Сейчас у меня по плану, как и всегда, стоит программа двух следующих курсов Академии, в приоритете — история, которую я на самом деле не знаю, и литература. По остальным только память освежить. Ну, и магия, само собой. Можно, думаю, взяться за бытовые заклинания, так как первую помощь и всякие штучки для выживания я уже отработала.

Когда я рассказывала Гелии про свои способности, я на самом деле приуменьшала. В конце концов, вряд ли целительские заклинания можно было считать детскими.

В защитных и атакующих я пока не нуждалась, мне, в конце концов, сражаться ни с кем не нужно. Да и с профессией я еще не определилась, чтобы в действительности учить что-то узкопрофильное.

Думаю, в следующем году начну себе что-нибудь подыскивать. В журналистику я уже точно не пойду, так как это попросту неинтересно. Скорее всего, буду искать что-нибудь магическое, ведь это гораздо увлекательней.

В животе с самого утра кроме дерьмового кофе ничего не было, поэтому я решила это поскорей исправить.

Вынырнула из мыслей в поисках ближайшей кафешки или пекарни, но наткнулась только на знакомую красную крышу и кривую сосну с колючими зелеными иглами.

Бывает же такое.

Я бросила взгляд через ограду, натыкаясь на вывеску, которая в дневном свете выглядела гораздо ярче, с большими прописными красными буквами.

Непонятно чему улыбнулась — и прошла мимо.

Пусть наша встреча с тем парнем станет первой и последней.

— Эй! — интересно, этот Гелия тут часто бывает? — Девочка!

Плеча коснулась детская ручка, заставив меня обернуться.

Мальчик с узкими глазами и широкой улыбкой протягивал мне связку ключей.

— Вы обронили, — после чего он подвязал серый пояс своих широких штанов и перемахнул через ограду, направившись в зал, в котором я только сегодня ночью спускала пар.

Это мне что, судьба намекает, чтобы я сюда заглянула?

Как мило.

Я закинула ключи от квартиры Себастьяна в рюкзак, которые Энди мне все-таки подложила в кофту, и пошла дальше.

Никогда не верила в то, что будущее предопределено.

Как жаль, что ночью, в свой первый рабочий день, я все-таки встретилась взглядом с серо-грозовыми глазами.

Судьба и вправду решила надо мной подшутить.

Встреча, на которую никто не рассчитывал, все же произошла.

Гелия сидел за столом, в окружении таких же, как и он, молодых людей, только недавно, как мне кажется, вступивших в права совершеннолетних. Бокалы блестели на столе и в руках, а жидкость в них своими переливами притягивала взгляд.

На этих бокалах еще сохранились мои отпечатки.

А вообще это было забавно.

Я под громкую музыку выставляла принесенный алкоголь и взглядом уперлась в знакомого синеволосого парня.

Жаль, что уроки Бея он не проходил, и, соответственно, игнорировать меня не научился.

— Муза? — удивление пополам с узнаванием отразились на его лице.

— Ты ее знаешь? — тут же послышалось откуда-то справа.

— Подружка?

— А как же Дженна?

— Раз уж у тебя тут связи, может за счет заведения? — парень с редкими изумрудными волосами подавил смешок, а сам кинул внимательный взгляд на Гелию.

Вопросы, да и просто комментарии посыпались от сидящих молодых, предположительно, студентов. Девушки сравнивали, парни оценивали, а Гелия растерялся от такого пристального внимания.

— Вчера познакомились, — наконец взял себя в руки он и разбил надежды одного из своих друзей о скидке.

Вчерашний знакомый навряд ли будет удостоен такой привилегии, о чем его друг сразу же догадался.

— Не будет нам бесплатных послаблений, — вздохнул он и пригубил шампанское из стеклянного бокала.

Гелия кинул предупреждающий взгляд на парня, чьего имени я не знала, и вновь посмотрел на меня.

— Не знал, что ты тут работаешь.

— Первый день, — я пожала плечами, еще раз осмотрев собравшуюся здесь компанию. Четыре парня и две девушки. Наконец, я поставила тарелку с фруктами на стол и закончила: — Поэтому, чтобы не вылететь отсюда, я, пожалуй, пойду дальше работать. Извините, — сказала с фальшивым сожалением, ненадолго повернувшись в сторону друзей Гелии. — Приятно было тебя увидеть.

Я легонько кивнула и, подгоняемая нежеланием заводить новые знакомства, поспешила на кухню под лающий смех зеленоволосого парня.

— Мне кажется, она тебя отшила.

— Заткнись, Крис, — спокойный голос Гелии — последнее, что я услышала, скрывшись за спинами танцующих людей и утонув в громких басах.

На протяжении всей ночи я постоянно ловила знакомый взгляд.

И это мне совершенно не нравилось. Точнее, не так. Мне не нравилось не то, что я привлекала его внимание, а то, что я именно ловила эти взгляды. То есть я сама то и дело иногда посматривала в его сторону, что делать вот совсем не собиралась.

Наша короткая встреча окончилась закрытой дверью такси и тихим уверенным прощанием, не подразумевающим собой скорую встречу, да и просто какое-либо продолжение.

Но он сидит за столом и ловит мой взгляд на себе.

И кто тут в ком заинтересован?

Черт.

Сморщилась и, подхватив заказанный кем-то десерт, ушла в сторону вип-зоны, расположенной на втором этаже.

Надо сконцентрироваться на работе.

А дальше я попыталась погрузиться в постоянное лавирование между танцующими людьми и какофонию громких звуков, среди которых пару раз даже встречались наши песни.

Ребята до сих пор были в Магиксе, и время их возвращения зависело только от того, когда у них закончатся деньги. А это, учитывая их заработок, могло случиться либо в ближайшие дни, либо недели через две.

И чем мне в таком случае заняться, помимо учебы?

Как назло, в голове мелькали только деревянный пол и балкон-веранда.

Подтянуть навыки самообороны? Если откинуть мысли о моем решении больше не встречаться с Гелией, то идея, на самом деле, не так уж и плоха. Даже наоборот. Это то, чем я еще не занималась, и это, в конце концов, мне может пригодиться, если в дальнейшем я свяжу свою жизнь с боевой магией или пойду гулять по темным переулкам.

Занятно.

Хотя с гипсом туда мне идти явно не стоило. Придется попросить маму Эрика помочь. Она, как-никак, отвечает за дом престарелых и знает людей, которые могут бесплатно или же за небольшую цену быстро вылечить сломанную кость.

Удивительно то, что меня вообще приняли на работу с травмой. Шеф и, по совместительству, главный администратор, был на удивление благодушен и хорошо ко мне расположен. Хотя, скорее всего, это связано с тем, что одна из девочек выйти сегодня не смогла, и им срочно нужна была для нее замена.

Что ж. Тогда налаживанию контакта с Гелией больше ничего не мешало. Под «ничего» я понимала, конечно же, целесообразность.

Благо, делать это первой мне не пришлось, так как он уже направлялся сюда, обходя кучки танцующих и радостно кричащих людей.

Заметив, что я никуда не ухожу, а спокойно смотрю на него, он только ускорился и уже через несколько секунд оказался рядом.

— Я все-таки был прав.

Склонила голову в ожидании продолжения, которое не заставило себя долго ждать.

— Рука.

Гипсовая повязка на мизинце и безымянном пальце оказалась на уровне моих глаз.

— Ерунда.

Пустяк, на самом деле. Такое магией лечится чуть меньше, чем за минуту.

На что Гелия понимающе усмехнулся:

— Знаю. Поэтому и не докучаю тебе своим беспокойством.

Вскинула в удивлении брови.

— Прости?

— Чувствую за тебя ответственность, — пожал плечами Гелия, чем вогнал меня в настоящий ступор.

Ответственность? Беспокойство? Господи. Что за божий агнец мне попался?

— Мы знакомы всего два дня…

— Я необычный. Правда?

На его улыбающееся лицо я смотрела достаточно долго, чтобы он начал нервничать. Но, вопреки моим ожиданиям, налет таинственности и скрытой шутки не пропал.

— Ты же не маньяк?

Тихий смех, раздавшийся в ответ, лишь сильнее заставил меня искать в его идеальном аристократичном лице скрытые признаки.

— Я художник.

— Это объясняет твои длинные волосы, но не объясняет твое хобби.

Гелия понимающе усмехнулся и с какими-то застарелыми, давно погребенными под фанерой чувствами сказал:

— Оно меня успокаивает.

— Забавно, — я хмыкнула. — Не думала, что драка этому способствует.

— Ну, тебе же поспособствовала.

Я резко замолчала и, поморщившись, произнесла:

— Уел.

Хотя как «драка»? Гелия просто наблюдал, как я спускаю на нем пар и обиду.

— Я не прочь повторить, — удачный момент, чтобы спросить про зал, которым я не преминула воспользоваться. — Где можно записаться, сэр? — я заинтригованно повела плечами и подмигнула Гелии, наконец почувствовавшему себя расслабленно.

Смех и шутки этому вообще способствуют.

— Сэр?

— Ну, не маньяком же мне тебя называть?

— Ты что, забыла мое имя? — его удивленный и чуть обиженный голос меня знатно позабавил.

Приложила указательный палец к губам показательно задумавшись.

— Хемия?

Несколько секунд на осознание, и до симпатичного художника дошло, что я всеми силами пытаюсь сохранить серьезное лицо, лишь бы только не расплыться в широкой улыбке.

— Уж лучше зови маньяком.

Хах. А у пацана все-таки есть чувство юмора.

Гелия, думаю, тоже оценил, так как стал еще проще и понятнее.

Была в нем какая-то мягкость. Скупая, но, в то же время, очень ощутимая. Словно бархатная.

— Я свободен послезавтра, — наконец перешел к интересующей меня теме Гелия. — Познакомлю тебя с мастером и остальными.

— Надеюсь, я их не разочарую, — я усмехнулась, поправляя скатившиеся с плеча полотенце, и наткнулась на неодобрительный взгляд шефа.

Гелия тоже его заметил:

— Тебе пора, да?

— Стаканы и столы не ждут! — бойко подняла перевязанную руку.

Он только кивнул и предложил после смены проводить до дома, на что я, как и в прошлый раз, отказалась.

Такси, все-таки, привычней.

Хоть я и чувствовала, что предложение его продиктовано вежливостью и джентльменскими замашками, в действительности я его не знала совсем, что, кстати, планировала исправить.

— До встречи, бархатный маньяк.

Махнула на прощание рукой и поспешила в сторону кухни, где наверняка меня ждала работа.

Продуктивный вышел день.

Если игнорировать минусы, вроде постоянной усталости и боли в мышцах, то «Приют Тишины» можно было даже назвать драйвовым местечком, приносящим исключительно положительные эмоции.

Хотя, думаю, месяца через два мне это надоест, и я помашу мастеру Фонгу и его ученикам ручкой.

Искренне надеюсь, что не сломанной.

Занималась я в младшей группе, что было ожидаемо. Навыки — отсутствовали. Силы — никакой. Техника — а разве она существует? Пожалуй, единственное, чем я могла гордиться, так это выносливость. Все-таки игра на сцене долгое время и тяжелая гитара этому отлично способствовали.

С Гелией мы пересекались достаточно часто. Пожалуй, даже слишком. Я приходила на занятия три раза в неделю: по понедельникам, четвергам и воскресеньям. Гелия, казалось, был тут всегда.

Он учился в Академии Искусств на факультете Изобразительного искусства. Как оказалось, Гелия и вправду был художником, в самом прямом смысле этого слова.

Сюда же он приходил после пар за душевным спокойствием и вдохновением. Гелия был виртуозом, как на этюднике, так и на деревянном полу тренировочного зала.

Насколько я успела узнать, раньше он учился в «Красном Фонтане», но по какой-то личной причине покинул эти военные пенаты около месяца назад, будучи лучшим учеником.

По крайней мере, мне так казалось. Слишком уж он легко раскидывал всех учеников мастера Фонга.

Поджарый старик с поразительно ярко-синими глазами, широкими скулами и такими же плечами. Примерно таких же кряжистых людей я запомнила, когда была в зоне боевых действий, где меня неосторожно и убили. Уверенных. Крепких. Несгибаемых. Слишком много повидавших и быстро от этого состарившихся.

Они с Гелией были удивительно похожи.

Парню было шестнадцать, а он уже казался мне высшей точкой самоконтроля и внутреннего порядка, расшатать которые не смог бы никто.

Обманчиво-бархатный. Обманчиво-мягкий. Маг? Вряд ли. Человек искусства? Возможно. Воин? Определенно.

И его нахождение на Мелодии, одной из самых мирных и неконфликтных планет, меня вводило в ощутимое такое недоумение, о чем я после месяца занятий ему и сообщила.

Мы, как обычно, сидели на балкон-веранде после занятий, смотря на небо и светящиеся колонны.

Гелия отвечать не спешил, сидя с видом, будто бы мой вопрос застал его врасплох. Обычно спокойный и преувеличенно понимающий взгляд перестал таковым быть, становясь растерянным.

Уже только эта перемена заставила меня продолжить.

— Ты красиво рисуешь, Гелия. Очень. В твоих эскизах есть жизнь, которую ты действительно ценишь и всегда во всем замечаешь. Просто… — я облокотилась о стену дома, кинув непроизвольно взгляд в зал, где сейчас тренировались два средних сына мастера Фонга. — Когда ты там, ты именно живешь, а не изображаешь.

Повисла тишина, в которой Гелия словно увяз, став напоминать собой затвердевшую скульптуру без права даже вдохнуть.

Но Гелия, все же, ей не был, оттого и глухо произнес, по-прежнему не двигаясь:

— Поясни…

Задумалась на мгновение, а потом, наплевав на то, что, возможно, мои слова будут ему неприятны, и я невольно обижу его жизненный выбор, все же произнесла:

— Мне кажется, ты не знаешь, кем в действительности хочешь быть, оттого и мечешься из стороны в сторону.

Он по-прежнему напоминал собой изваяние, но, видимо, придя сам с собой к согласию, уверенно произнес:

— Я художник.

— Ты бархатная неопределенность.

— Что?

Выдохнула.

— Ты не можешь выбрать одно из двух. Искренне считая, что этот выбор тебе действительно нужен.

Гелия не понимал — или же не хотел понимать. Он жил под каким-то одному ему известным давлением. Я не могу знать о том, что на него давит. Я не знаю, в действительности, его прошлого и того, что сделало из него отличного художника и еще более профессионального воина. Сейчас передо мной сидел еще молодой парень, который, как мне сейчас казалось, был действительно впервые свободен, но что-то внутри него по-прежнему заставляло его делать выбор, который делать было вовсе не обязательно.

— Делай что хочешь. Будь кем хочешь. Перестань ограничивать себя. Ты художник и воин одновременно. Возможно, ты даже хороший кулинар или пианист, — усмехнулась я. — И я уверена, что ты, где-то глубоко внутри, даже самый настоящий маньяк, который лезет с заботой и беспокойством к незнакомой мелкой девчонке, в ней совершенно не нуждающейся, — замолчала под его изумленным взглядом. — Ну, или ты просто мальчишка, который хочет быть героем. А герои, как известно, сочетают в себе много талантов.

Повисла тишина, так хорошо подходящая этому месту.

— Тебе кто-нибудь говорил, что твой возраст не соответствует действительности?

— Постоянно.

После чего я рассмеялась, совершенно неожиданно и беспечно, помогая Гелии своим смехом отпустить разговор.

Он тоже поддержал, но думал при этом явно о другом.

Ему предстояло обдумать мой сегодняшний спич. Вряд ли он, конечно, в действительности как-либо поменяется, потому что мне иногда казалось, что Гелия пашет как лошадь, чтобы кому-то что-то доказать. Ведь, как известно, подростки — существа очень упрямые, а Гелия — в особенности.

— Почему за все это время ты не просила нарисовать свой портрет? — прервал он тишину, в ожидании уставившись на меня.

Я моргнула. Затем еще раз.

Портрет? Смена темы была на самом деле мягкой, и я была полностью рада ее поддержать, так как Гелии прошлая явно не зашла, и душить его ей мне совершенно не хотелось. Но… Портрет?

Пожала плечами.

— Не знаю. Как-то не думала об этом. А ты хочешь?

Он только потянулся к собственной сумке и достал оттуда белый свернутый лист, перевязанный резинкой, и молча протянул его мне.

Я аккуратно его развернула, увидев на нем себя.

Меня никогда не рисовали, поэтому собственное лицо, сделанное мягкими карандашными линиями, заставило замереть.

Это не фотография. Это случайно сделанный набросок. Это то, как меня видел со стороны другой человек.

Я зацепилась за взгляд. Смиренный и спокойный. Таким он был в зеркале. Такой я видела себя сама.

Пожалуй, не только Гелия помешан на внутреннем контроле.

— Он мне не нравится.

Обернулась, отчего-то вцепляясь в белый ватман слишком сильно.

Я могла понять, почему он ему не нравится. Слишком… ровный набросок.

— Он не отражает тебя совершенно. Если честно, — Гелия грустно усмехнулся, — мне никогда не было так тяжело кого-либо рисовать.

— Тогда почему ты решил…

— Показать именно его? — перебил он меня, пожимая плечами. — Не знаю. Возможно, потому, что все остальные были точно такими же, как и этот.

С ощутимым трудом я опустила рисунок на колени.

— Похоже.

Гелия усмехнулся.

— Относительно.

И мы оба друг друга поняли.

— По правде говоря, есть еще один…

Почему-то эта недосказанность пробудила во мне любопытство. Или же мне просто хотелось выкинуть из сознания взгляд на холсте, который так сильно напоминал то, о чем говорил Хо-Боэ?

— Но я думаю, что тебе он не понравится.

Гелия отвел взгляд, уставившись на светлое вечернее небо.

— Покажи и узнаю.

Он только нехотя, с огромным напряжением и нарочито медленно, залез в сумку, явно борясь с собой, чтобы показать мне этот эскиз, словно он может что-то изменить в нашем общении.

Это был большой артбук в простой серой обложке.

Отдав его мне, Гелия словно на что-то решился. Что-то конечное и важное.

— Смотри.

Я только откинула крышку, с искренним любопытством уставившись на открывшийся передо мной рисунок, как глаза подернулись дымкой, и мне захотелось закрыть блокнот и выкинуть его подальше. Так далеко, чтобы больше его не видеть.

Но я от чего-то не смогла и продолжала всматриваться в серые линии, одновременно душа себя и проклиная.

Одно и то же лицо. Глаза. Разные и одинаковые. Скулы. Волосы. Губы. Нос. Два человека, удивительно похожие, но совершенно точно разные.

— Зачем?.. — слово вышло одновременно с выдохом. Надорванным таким, что я даже не признала его за собственный голос.

Гелия взял пару секунд на паузу, а потом устало произнес:

— Я все-таки художник, Муза, и для меня даже скрытые черты лица все равно отлично видны.

Портрет Арфы Триас, гитаристки из Авангарда, разрушил надежно оберегаемую мной завесу тайны.

Не надо было брать в руки этот блокнот. Не надо было приходить сюда. Не надо было с ним общаться.

Дура. Настоящая, невнимательная дура!

Закрыла глаза, отдавая Гелии этот теперь совершенно ненавидимый мной рисунок.

— И что теперь? — спросила, пытаясь показаться равнодушной, хотя, думаю, мои попытки были откровенно смешны после того, как он видел мой страх вперемешку с ужасом и изумлением.

— Тебе решать, — Гелия опустил голову вниз, из-за чего его длинные волосы перекрыли мне обзор. — Я могу прямо сейчас пойти и сжечь его, и мы будем общаться как раньше, словно я его тебе не показывал.

— Или?..

— Нет «или», — он посмотрел на меня уверенным взглядом, готовый на любой мой ответ. — Тебе решать. Это лишь один из возможных вариантов.

— Тебя он устроит?

По тому как Гелия замер, и как сжал кулаки, я поняла, что нет. Его это не устроит.

Я еще не была ни в чем уверена и просто лихорадочно пыталась придумать, что делать дальше.

Если он где-нибудь это опубликует, то это будет конец.

Мне плевать на всех людей, которых эта новость взбудоражит, кроме одного.

Я не хочу, чтобы об этом знал мой отец.

Что бы он там мне ни сделал, я прекрасно понимаю, как эта новость по нему ударит и поднимет со дна весь тот трясущийся ил, надежно захороненный временем.

Но Гелия показал мне этот рисунок.

Просто. Бескомпромиссно. Не став ничего требовать взамен.

Он подарил мне это свое знание, дозволяя делать с ним все, что душе угодно.

И я поверила. Поверила в его искреннее желание стать мне настоящим другом, а не просто знакомым, с которым мы посещаем одни и те же занятия.

— Если ты еще не растерял желание, то можешь проводить меня до дома.

Магия всё так же не переставала восхищать меня. Это чувство вседозволенности, собственной исключительности иногда даже туманило разум. Я не была магическим гением или каким-либо вундеркиндом. По крайней мере, я так думала. Мне приходилось прикладывать ощутимые усилия, чтобы просто освоить и понять заклинание.

Как говорил Эрик, я слишком много заморачивалась. Тут он, к сожалению, был прав. Мне нравилось писать формулы, учить законы физики, отличные от земных, рисовать графики и векторы сил, применяемых в заклинании.

Это не было нужно для освоения. Это, в конце концов, было даже и не для необходимой теории. Это было для меня. Целиком и полностью моё увлечение.

Со временем я всё больше задумывалась, чем я в действительности хочу заниматься. Музыкой? Безусловно, мне нравились сцена и всё, что с ней связано. Я любила играть на гитаре и других музыкальных инструментах. Я это даже неплохо делала. Но учиться на музыканта, магического или обычного, я не хотела.

Слушать историю развития и учить никому не нужные даты? Это вот уж точно не по мне. Словно дрессировать вдохновение: глупо и без весомых результатов.

Немагические профессии, хорошенько подумав, я тоже откинула. Это было бы слишком похоже на прошлую жизнь, оттого и непривлекательно.

Хотелось сделать эту жизнь лучше и красочней. Особеннее.

В итоге главными критериями для меня стали наличие свободного времени и большая выборка последующих направлений.

«Алфея» и «Облачная башня» подходили под эти параметры идеально.

Продолжительность занятий — с восьми до трёх. Свободные вход и выход с территории школы в будни и выходные, ограниченные разве что ночным временем, позволяли мне появляться и исчезать почти в любое время. Дополнительные курсы, из прохождения которых и будет складываться дальнейшая специальность, — я бы могла пройти их все, если постараюсь, получив тем самым просто огромную выборку возможного будущего.

Идеальные варианты.

Да и вступительных никаких нет. Просто принести документы и пройти через магический барьер, пропускающий только тех, у кого есть необходимый минимум.

Ну как «минимум»? Самый высокий показатель требований по способностям к оперированию магией во всём магическом измерении. Даже больше, чем в моей нынешней академии, а она, на минуточку, для местных золотых деток, у которых родословная может тянуться от самого́ Великого Дракона.

Наверное, поэтому в «Алфее» и «Башне» небольшое количество учениц, и среди них на один квадратный метр королевских особ больше, чем у меня на руке пальцев.

Одним только обучением там я уже могла открыть себе дорогу во все места Галактики. А это, как-никак, чего-то да стоило.

Оставалось только решить: фея или ведьма?

Различий, на самом деле, было не так уж и много. Обязательные уроки у всех одинаковые. Дополнительные факультативы всё равно начинались только со второго курса, поэтому программа почти полностью совпадала.

Тёмная и светлая магия? Брехня. Всё это разделение пошло только из-за того, что четырнадцать лет назад отгремела войнушка, где в роли завоевателей и уничтожителей всего живого были три Древние Ведьмы. Их деяния вселяли в людей страх и безграничный ужас, а все эти эмоции, как правило, и ассоциировались с тьмой и смертью. Отсюда, в основном, и шло у простых людей заблуждение насчёт того, что светлая магия — исключительно фейская, а адепты тёмной силы — это ведьмы.

Бред. Будь это так, феи бы не могли становиться ведьмами и наоборот.

Отличие, на самом деле, крылось в развитии и пути, что позволяло совершенствоваться и становиться сильнее.

Феи совершали это так называемыми скачками. Вот представим человека, взбирающегося вверх по карьерной лестнице. В обычном случае он медленно и уверенно поднимается по ступенькам, закрепляясь и нарабатывая необходимый опыт и квалификацию. В случае фей всё совсем наоборот. Они не поднимаются по ступенькам. Они перелетают сразу несколько. И было бы на самом деле чудесно, если бы в этом не было подвоха… А он есть.

Ведь перелетают они на абсолютно другую лестницу.

Если ты был программистом и враз стал учителем высшей категории по физике, сможешь ли ты правильно распорядиться своими новыми возможностями? Ответ однозначный: нет, не сможешь. Тебе придётся привыкать и притираться. Читала даже про случай, как одна фея погоды после такого эволюционного скачка стала феей вулканов. Эпичненький такой карьерный рост.

У ведьм тема другая. Их эволюция идёт куда медленнее, с полным набором собирания опыта, практики и прочего личностного и профессионального роста. Они, можно сказать, собирают себя по камешкам и с упорством улитки ползут вверх, почти выскребая потом и кровью причитающуюся им награду.

В этом и минус. Ведьмам нельзя останавливаться на достигнутом, нельзя считать, что они достигли совершенства. Ведь в таком случае они остановятся в своём развитии. Главные враги ведьм — это лень и гордыня.

Фея получает свою эволюцию, испытав какие-либо сильные чувства и переживания. Чем больше трансформаций произойдёт за короткий промежуток времени, тем сложнее даются их стабилизация и их освоение: чтобы успеть научиться ими пользоваться и сохранить некоторые их особенности в следующем превращении, нужно пахать не меньше ведьм. Главные враги фей — это порывистость и, опять же, лень.

В общем, чтобы не отупеть в вечном круговороте превращений или не сойти с ума от собственной исключительности, мне придётся работать в любом случае.

Так что выбор, пожалуй, равноценный, и сделаю я его, скорее всего, тогда, когда смогу сходить на экскурсию для абитуриентов в «Облачную Башню» и «Алфею». А получится это только в конце учебного года, который заканчивается у этих школ в апреле.

Торопиться мне некуда, поэтому можно и подождать. В конце концов, скоплю побольше информации, кто знает, вдруг найду школу получше.

— Ой! Извини! Мне так неловко, — показательно сожалеющий Эрик отвлёк меня от размышлений, вынуждая вновь вернуться в реальность.

Наш подвал, пролитая газировка, сырые штаны и рубашка Гелии.

Вздохнула.

Так и знала, что этим всё закончится.

Когда я чуть больше недели назад разрешила Гелии проводить меня до дома, я уже заранее предчувствовала будущие недопонимания между Гелией и Эриком. Ребята ничем не удивили. Камиль, как ни в чём не бывало, кивнул и представился. Бей удивился, покосился на меня, так как я впервые на его памяти подпустила к себе кого-то, кроме них, так близко, но всё же пожал протянутую руку, приняв неожиданный поворот в моей жизни и быстро с ним смирившись.

Эрик же… отреагировал не совсем адекватно, но вполне в своём стиле.

Возмутился. Устроил мне истерику. Обиделся.

Именно в таком порядке.

Искренне и порывисто. Так, как умеет только Эрик. Потом он, конечно же, остыл, простил меня непонятно за что и избрал главным виновником художника, возведя его в ранг чуть ли не врагов, делая ему маленькие пакости, когда он тут появлялся.

Вот как сейчас.

— Ничего, — Гелия только улыбался, будто бы это действительно была случайность, и упрямо терпел, продолжая приходить сюда почти каждый день после тренировок. — Всё в порядке.

Эрик воспринимал это как вызов и пытался вывести его из себя ещё сильнее. Что, к счастью, у него пока не получалось. Терпение, как уже было сказано, у моего нового друга было на высоком уровне. Но и оно всё же не было бесконечным.

Бей протянул Гелии полотенце, на что тот благодарно кивнул и принялся вытираться, что возможным не представлялось. Заклинание просушки и очистки одежды находились пока в стадии разработки, и я ничего не могла сделать, поэтому просто встала и направилась к выходу.

— Пошли, наверх сходим. Я найду чистую одежду, а эту в стирку закинем.

— Эй! — собственно, одежда наверху была только у Рыжего, потому что он тут жил.

Я кинула на него обманчиво-мягкий взгляд.

— Эрик, раз ты вылил на Гелию газировку, то ты и должен всё исправить.

Рыжий порывался что-то бросить, но быстро сдался под моей приторно-сладкой улыбкой и, надувшись, отвернулся.

— Если он что-нибудь порвёт, то купит новое, — обиженно буркнул он, злобно косясь на Гелию.

Кто бы сомневался?

Мы вышли в сад и повернули в сторону ещё одной двери, находящейся почти рядом с главной.

— Я ему не нравлюсь, — утвердительно сказал Гелия, когда мы вошли в прачечную.

Пожала плечами.

— Эрику, на самом деле, сложно понравиться. Хоть он и выглядит как простодушный идиот, на самом деле он жутко не доверяет людям.

— Я не вызываю доверия? — хмыкнул Гелия, снимая рубашку и протягивая её мне.

— Не особо, — улыбнулась, достала с верёвки красную футболку с изображением парня в дредах и с сигарой в зубах. — Скорее, он просто ревнует.

— Ревнует? К тебе?

— Скорее, «к нам».

Мы были вчетвером, всегда вместе, всегда в окружении друг друга. Теперь появился Гелия, который обсуждал живопись с Камилем, шутил с Беем и занимался со мной боевыми искусствами.

Для Эрика это было как вход в его личное пространство и разрушение его тёплого понятного ему мирка.

Серые шорты также оказались в моих руках, а затем были переданы Гелии.

— За той дверью душевые, закинь всё остальное в красную корзину, я зайду забрать её минуты через три.

Он не спешил, видимо, найдя что-то странное в моём лице, так как отчего-то смотрел на него слишком долго.

— Что?

— Тебя это не смущает?

— В смысле?

— Обнажённый парень. Душевая. Мне казалось, девушки в таких ситуациях похожи на варёных раков.

Осмотрелась. Задумалась.

Кхм. И вправду, это попахивало чем-то не тем.

— Извиняюсь. Дождусь тебя тут, и сам закинешь.

Гелия — не один из «Авангарда». Нужно бы это почаще держать у себя в голове, когда я находилась рядом с ним. Это при ребятах я могла вести себя как свой пацан. Для Гелии я немножко девушка.

Он этим своим вечным пониманием и всепрощением меня запутал, отчего я подвела его под одну крышу с ребятами.

Господи. Стыдно-то как!

Гелия кивнул и ушёл, не забыв прихватить с собой полотенце, а я, чтобы абстрагироваться, включила телефон. Руки сами залезли в сообщения, которые на протяжении вот уже почти месяца так и висели без ответа.

Отец не терял надежды со мной помириться. Его извинения, чистое раскаяние, жалость и сожаление — всё это трогало меня, заставляя пальцы тянуться написать ответ.

Но не выходило. Я просто не могла заставить себя простить его.

И худшее даже не это, а его последнее электронное письмо, присланное два дня назад.

Фотография билетов на завтрашний рейс.

Семейная поездка. Чёртово путешествие, которое я ему пообещала.

Космический корабль стартовал где-то через двенадцать часов, и я абсолютно не знала, что делать.

Если я приду туда, будет ли это значить, что я его простила? Как он вообще представлял эту поездку в такой обстановке? Вечное напряжённое молчание? Его крики и срывы? Моё фальшивое смирение? Игнорирование друг друга? Как нам, чёрт возьми, находиться рядом, если у меня от одного воспоминания о нём до сих пор губы подрагивали?!

Не хочу идти. Я могу это сказать со стопроцентной уверенностью. Не хочу видеть его лица и слышать его голос. Вот просто не хочу.

Шум воды за стенкой заставил выплыть из неприятных ощущений, вновь пропуская в подкорку здравомыслие и, какую-никакую, но любовь к отцу.

Всё равно же поеду. Дурой буду, но поеду.

Потому что жалостливая. Потому что, если я не приду, он может серьёзно начать пить, если уже не начал. Этого я не хотела и боялась больше всего.

Уж точно больше того, чем провести с ним пару недель в постоянной нервотрёпке.

Отношения в той мере, в какой они были в детстве, уже ничто не вернёт, но я, по крайней мере, могла помочь не разрушить их основательно.

Эсперо. Самый умиротворённый уголок в магическом измерении.

По крайней мере, отец выбрал нормальное место, как раз под наш случай. Думаю, покой мне в этой поездке точно понадобится.

Хо-Боэ старался быть хорошим отцом.

Правда, старался.

Сам когда-то выросший в приюте, он прекрасно понимал, чего был лишен, и не хотел, чтобы его малышка когда-либо оказалась в том же положении, что и он. Великий дракон! Да он даже помыслить о таком не мог! Но Муза почему-то упорно рвалась туда, откуда он когда-то, сжав зубы от отвращения, выбирался.

Чем её манила грязь улиц? Вот чем? Пресловутой свободой?

Хо-Боэ фыркнул.

Да он в детстве чуть в ней не захлебнулся и всегда был готов променять её на тёплое место, которое можно было бы назвать домом. Но его дочь этого в упор не видела. Желала залезть туда, где уже столько людей покалечилось и изменилось до неузнаваемости.

В детстве она подавала большие надежды, её ждал бы огромный успех на поприще науки или любом другом, а теперь… Гуляет по ночам с парнями, зависает в клубах, безусловно пьёт и ведёт тот образ жизни, который когда-то по случайности миновал Хо-Боэ.

От этого трескалось в бессильной ярости лицо и сжимались до красноты кулаки. Хо-Боэ каждый день чувствовал, что жизнь его дочери уходит туда, откуда повернуть уже будет невозможно, и ничего не мог с этим поделать.

Слов она не понимала. Кивала только с каменным лицом, пропуская всё мимо ушей. Будто бы не стоил он того, чтобы его слушать! Будто бы он тут зря воздух сотрясал! Словно со стеной говорил, которой на его слова абсолютно наплевать!

Смириться и позволить ей плыть в этом направлении он просто не мог, поэтому эта поездка должна была стать мостом между ними, через который Хо-Боэ попытался бы вновь наладить хорошие отношения с Музой и убедить её в своей правоте.

Главной чертой Хо-Боэ всегда было ослиное, бескомпромиссное упрямство, которое он никогда за собой не признавал. Доходящее до абсурда. Порой глупое и совершенно не нужное. Смешное до болезненной хрипоты.

Из ресторанчика, в котором он сейчас находился, открывался чудесный вид на главный вход. Он специально выбрал это место, чтобы сразу увидеть Музу, когда она появится; а в том, что она появится, он и не сомневался.

Это была ничем не подкреплённая уверенность, такая же слепая, каким порой бывал он сам.

И он не ошибся.

Первым, что он заметил, были два нелепых хвостика и до смешного огромные ботинки, которые казались слишком громоздкими для её телосложения. Тем удивительней было то, как легко и плавно она в них шагала.

Сколько он не видел дочь? Месяц? Дольше? Сейчас ему казалось, что они только вчера ругались ночью в гостиной. Неприятный разговор. Неприятные последствия. Хо-Боэ признавал, что и поступил он тогда неприятно и неправильно.

Муза отчего-то посмотрела прямо наверх, сразу же находя его взглядом. И он от этого был готов провалиться сквозь землю.

Как на окружение смотрела. Словно он ей никто, обычный прохожий. Абстрагированно так.

Ему хотелось, чтобы она помахала ему рукой и радостно улыбнулась, но Муза только кивнула в сторону стоящих рядом с дешёвой кафешкой кресел и направилась в ту сторону.

Он ждал, что она вновь посмотрит на него, когда сядет, но она только уткнулась в телефон.

«Не простила», — зазвенело в голове.

Захотелось взвыть. Он привык к тому, что, как бы они с Музой ни ссорились, она всегда находила в себе силы его понять и оправдать. Привык к тому, к чему привыкать просто непростительно. К тому, что любую ошибку просто проигнорируют. Не заметят. Спустят с рук.

Видимо, не в этот раз.

Не спустят. Не проигнорируют. Заметят и макнут в неё носом, что дочь, в общем-то, только что и сделала.

Винить себя и злиться одновременно Хо-Боэ уже привык, но сейчас это чувство его под собой просто погребало.

Он слишком резко подскочил, а потом, иногда срываясь на бег, устремился в её сторону. Лишь за несколько десятков метров остановился, выровнял шаг, принял гордый вид и степенно двинулся дальше к сидящей в наушниках дочери.

Точнее, теперь уже в одном. Другой она сняла сразу же, как только заметила его появление. Кивнула ему, словно перед ними стояла пропасть и звуки через неё просто не доходили, и опять уткнулась в экран.

Хо-Боэ хотелось поговорить. Очень сильно хотелось. Он перекатывал на языке слова, с которых можно было бы начать разговор, но не мог ничего придумать.

Все, что приходило на ум, совершенно не подходило к ситуации. Казалось излишне вычурным или просто нелепым.

Это молчание убивало. Въедалось куда-то в подкорку и стопорило все сигналы.

Злость растворилась в этой удушающей атмосфере безразличия.

— Посадка на корабль будет разрешена минут через пять. Мы можем пораньше пройти к контрольному пункту, если хочешь, — голос у неё такой же мягкий и льющийся. Спокойный, как и она сама.

Муза всегда чувствовала, когда ему сложно было начать, и подбирала слова, на удивление удачные, в любой ситуации.

Поздороваться они просто не могли. «Привет», «Здравствуй», «Доброе утро»… Для Музы это значило бы прощение и возвращение их отношений во времена до конфликта. Для него же… Да он и сам не знал, почему не мог начать разговор. Может, потому, что знал, что она не ответит на это приветствие в той мере, в которой он от неё ожидает? А, может, оттого, что он был слишком горд и непримирим?

— Ты хочешь сидеть в корабле лишние полчаса? — раздражение он подавить всё-таки не успел.

Идиот! Идиот! Идиот! Что его дёрнуло это сказать?! Нужно было соглашаться! Сидеть в молчании хуже, чем в нём хоть как-то двигаться!

Муза пожала плечами, вновь отвернувшись.

— Как скажешь.

Руки под столом сжались в кулаки, затем расслабились и оказались на столе. Он отдёрнул рукав дорогого пиджака, посмотрел на наручные часы, просто чтобы что-то сделать.

Не выдержав без слов и какого-либо действия и отдачи, Хо-Боэ чуть дёрганно встал.

— Куплю воды.

Хоть пить ему совсем и не хотелось.

Дочь кивнула с тем же бесстрастным лицом, что и до этого.

Конфликт не хотел сглаживаться. Муза не хотела как-либо это исправлять, а Хо-Боэ этого просто не умел, привыкнув к тому, что это всегда делала дочь.

Теперь у него было две бутылки воды и новое занятие, помимо поднимания рукава и слежения за секундной стрелкой. Через десять минут, почувствовав, что больше не может, и отсидев необходимое время, чтобы это не слишком бросилось в глаза Музы, он наконец встал.

— Можем идти.

Дочь покорно последовала за ним.

Сначала они зашли в камеру хранения, где он оставил чемоданы. Один свой, кожаный и дорогой. Другой — Музы, детский и с разноцветными мороженками.

По тому, как он замялся перед тем, как его ей отдать, не решаясь опять начать разговор, Муза первая всё поняла, взяла за ручку, поставив рядом с собой, и равнодушно поблагодарила его.

По крайней мере, так показалось Хо-Боэ, ожидающему от этого своего поступка больше радостных эмоций от неё.

Но сухое «спасибо» только заставило его в очередной раз скрипнуть зубами.

С тем же настроением они дошли до контрольного пункта, прошли регистрацию и сели в малый космический корабль, в котором было всего около двадцати мест и три салона для пассажиров, по восемь человек в каждом. Довольно просторно, хотя чего ещё мог ожидать Хо-Боэ от премиум-класса?

На таких шаттлах летали не то чтобы богачи, но люди с довольно хорошим доходом. Что-то среднее между высшим и средним классом, ближе к первому.

Два сидения, рядом удобные столики, а напротив висели экраны, за просмотром которых и предполагалось проводить время полёта. Который, кстати, будет длится около десяти часов.

Кресла можно раздвинуть и поднять, тем самым превратив их в кровати, поэтому всё было довольно удобно.

Полёт длился уже часа два. Муза лениво листала какой-то журнал, взятый со стойки, а он изнемогал от скуки и не разделённого дочерью восторга.

Скоро должен был последовать первый межгалактический прыжок, с возможной тряской, а после него подадут обед.

Тихие разговоры попутчиков только сильнее подогревали раздражение. Ведь он, в отличие от них, должен сидеть в этой плотной атмосфере, где звук перелистываемых страниц — единственное, на что он мог обратить внимание.

Рукав кофты Музы чуть задрался, оголив запястье, на котором он с удивлением узнал знакомый браслет.

— Откуда это у тебя? — тело всё напряглось, а в голове проскочил образ белой мёртвой руки с точно таким же украшением.

Муза подняла руку, коснулась пальцами одного из камней, и впервые в её голосе проскочила теплота:

— Себастьян подарил.

— Ян?

Невозможно. Где он мог его достать? Два были потеряны, один хранился в шкатулке у него в комнате, а другой… Другой был в таком месте, где его никогда не достанут.

В могиле.

Дочь кивнула.

— На День рождения.

Он замер.

День рождения?

День?.. Рождения?.. Тридцатого мая… Точно… Тот день, когда они поссорились… Тот день, когда Муза появилась на свет…

Он… Забыл?..

Голова слишком резко опустилась на руки.

— Чёрт. Прости меня.

Хо-Боэ не видел её, но это не мешало ему представлять, как она, должно быть, презрительно на него смотрела.

— За что?

Недоверчиво вскинулся.

Дочка смотрела всё так же равнодушно, но было в этом равнодушии что-то новое. Какая-то другая нотка. Словно…

Она давала ему возможность?..

— За тот вечер, — сглотнул. — Я виноват. Ужасно виноват перед тобой. Я не хотел этого. Я не знал, что так получится. Правда, не знал. Но я… Я всё исправил… Починил мебель… Попытался высушить листы… Не все… Но большинство. Они у тебя в комнате. Там так же, как и до той ночи… Прости меня. Прости меня, пожалуйста…

Голова вжалась в плечи, а руки намертво вцепились в подлокотники.

На заднем фоне какая-то дама розовым пятном проскочила мимо них, оставив после себя приятный запах духов.

Но даже он не отрезвил Хо-Боэ.

Такие же глаза, как у него, смотрели с удивлением, не в силах поверить в то, что он впервые извинялся перед ней лично. Не коротким сообщением по телефону. Прямо перед ней. Переступая через собственную гордость и упрямство.

Он сам не понял, как образ мёртвой руки с браслетом на ней смог так на него подействовать.

— Я…

Её ответ прервала ощутимая тряска, и он из-за не пристегнутого ремня полетел чуть в сторону, ударяясь головой о железную обшивку.

— Что за?! — послышались возмущённые крики откуда-то сзади.

— Пространственный прыжок?

— Не уверен. До него ещё минут пятнадцать, — он обратил свой взгляд на старика в очках с широкими нечёсаными бровями.

— Тогда что?

— Может, воздушная яма? — испуганный голос молодой девушки.

— Дурочка. В космосе нет воздуха!

Продолжить ей не дало тело, с криком влетевшее в салон.

Та самая дама с собранными в высокую прическу розовыми волосами…

Спустя несколько миллисекунд следом вошли трое мужчин в форме с огромными бластерами в руках.

— Надеюсь, вы не будете против экстренного захвата этой посудины.

Скалящаяся улыбка.

И Хо-Боэ сам не понял, как быстро он взял дочь за руку, отчаянно жалея, что позволил ей сесть близко к проходу.

Какого чёрта в третьем кольце забыли космические пираты?!

Люди в серой форме стояли в проходе, направив бластеры в лица испуганных пассажиров.

Теперь понятно, почему корабль так трясло.

Эта мысль заставила сглотнуть слюну, которой во рту накопилось непривычно много.

Откуда? Откуда они, чёрт возьми, взялись?!

Отец резко сжал мою руку в своей, и я наконец смогла выдохнуть.

Боже. Это происходит не со мной.

— Я настоятельно советую всем оставаться на своих местах, — ухмылка с лица неизвестного террориста так и не исчезла.

Женщина, не успевшая встать с пола, куда неосторожно упала, даже выдохнуть боялась, не то что куда-то идти.

— Ищите, — мужчина с зачёсанными наверх светлыми волосами легко кивнул и быстрым шагом прошёл мимо замерших в испуге людей, направляясь в следующий салон.

Серые пятна с бластерами двинулись за ним, и я непроизвольно вжалась в кресло.

Четырнадцать.

Для простого захвата корабля этого было многовато. Что сказал тот шрамированный лидер? «Ищите»? Что, чёрт возьми, они могут тут искать? Что, чёрт возьми, важного в этом задрипанном корабле могло быть, раз они пришли за этим аж в третье кольцо?!

Почти самый центр измерения. Как они смогли сюда попасть? Как смогли миновать охрану в телепортационных точках?

И, пожалуй, самый главный вопрос, который бился в голове слишком громко, замораживая всю кровь и сужая и без того тонкие капилляры: Что, чёрт возьми, с нами будет?

Перевела взгляд на отца, в глазах которого был страх, которого я доселе никогда там не видела.

 — Он здесь, — один из оставшихся мужчин, в красной бандане, повязанной вокруг шеи, направил дуло пистолета на какого-то старика.

Остальные четверо после этих слов напряглись, также наставляя оружие на сидящую парочку.

Морщинистый кряжистый старик с тёмными глазами и квадратным подбородком с отчётливо видимой ямочкой выпрямился и с нескрываемой яростью посмотрел на передавшего сообщение через прикреплённый к его уху микрофон мужчину.

Сидевший рядом молодой парень только вскинул в отчаянии голову и потянулся за чем-то во внутренний карман дорогого пиджака.

Достать ему, конечно же, это что-то не удалось, так как мужчины были профессионалами и в мгновение ока скинули его с сидения, заводя ему руки за спину и надавливая на спину коленом.

Какая-то кругляшка полетела на пол с оглушительным звоном.

А меня от внезапной жестокости просто перекосило. Это было не так, как на тренировке в «Приюте Тишины». Это было громко, со звуком рвущейся ткани и слишком непохоже на обычную мою жизнь.

— Персональный телепорт… Мы всё-таки не ошиблись, — довольно сказал мужчина и посмотрел на своих соратников. — Флойд, уничтожь эту хрень.

Названный Флойдом взмахнул рукой, и серебряная вещица погрузилась в прозрачную маленькую сферу, медленно исчезая, распадаясь на чёрную пыль.

Отец, увидев эту картину, только сильнее сжал мою руку. Неудивительно. Боевые маги всегда пугали простых людей. А то, что он был как раз таким, ни у кого сомнений не вызвало.

Невербально колдуют только боевики.

«Они пришли за кем-то из нас». Эта мысль на самом деле заставила напрячься. Ведь что в таком случае будет с нами?

Идеи оказать сопротивление у меня даже не возникло. Не мой уровень. Совершенно. Это не какие-то гопники из подворотни. Это, чёрт тебя побери, вооружённые до зубов мужики, один из которых точно боевой маг.

Старик порывался вскочить, но его настоятельно усадили обратно.

Кто он вообще такой?

В ушах раздался неприятный свист, и общее усиление магического фона заставило меня недоверчиво вскинуться.

Перемещение? Какого?..

Но это было лишь белым шумом в ушах по сравнению с эмоциями, которые появились во мне позже.

Два. Треск и общий выдох.

Три. Магии, разлившейся по кораблю, стало ещё больше, и люди теперь напоминали настоящие статуи — настолько белыми были их лица.

Я от них совершенно не отличалась.

Это, чёрт возьми, не по-настоящему.

Четыре.

Повернула голову и утонула в самой настоящей панике, которая читалась теперь и во мне.

Перемещение в пространстве без контрольных точек невозможно. Всегда есть точки выхода и входа, связанные между собой. Это закон. Это данность. Всегда…

Тогда куда, блядь, переместились террористы?!

Мы умрём. Мысль пронзила, как стрела, увязая в таящейся до этого надежде, развеивая её полностью.

Помощи можно не ждать. Такие телепортации ведут в любую точку безграничного космоса, и нас просто не найдут. Ведь уже после третьего перемещения на корабле сбиваются все настройки, и его больше невозможно отследить.

Дама с розовыми завитками, напоминающими безе, что-то шептала, закрыв глаза.

Мы одни. Совершенно. Почему-то мысль, что космические пираты могут контролировать такие перемещения, сначала даже не возникла. Потому что все книги, все статьи в огромной сети говорили всегда одно и то же.

Это самоубийство.

Я резко открыла глаза, почти впиваясь взглядом в расслабленных захватчиков.

Они были спокойны. Действительно спокойны. Это неправильно для людей, которые словно бросаются в извергающийся вулкан, искренне надеясь, что лава их не обожжёт. А это значило лишь одно.

Они способны были сделать то, над чем работают тысячи учёных в измерении. Украли только разработанную технологию, или у них есть собственный гений? У пиратов? Серьёзно? У этих жалких контрабандистов и воров. И вообще… Как давно они занимаются похищением людей?!

Люди, сидящие в креслах, точно потеряли все краски, и их столб, основанный на вере в то, что всё будет хорошо, медленно разрушался.

Но не у всех были такие взгляды.

Парочка, которую держали на прицеле, была совершенно не удивлена.

— Можете опустить оружие, — мужик в бандане беспрекословно выполнил приказ, а в том, что это был именно он, сомневаться не приходилось. Ведь шрамированный главный ублюдок, который заварил всю эту кашу, вновь был здесь. — Ведь никто не хочет, чтобы самый светлый ум Магикса оказался на этой стене в виде мелких кровавых брызг?

Этот старик… учёный?

Моя ссора с отцом больше не казалась мне проблемой. Так, пылинкой на стекле, по сравнению с этой беспросветной дырой, в которую мы с ним по случайности провалились.

Люди ещё приходили в себя после самоубийственных скачков в никуда, а я уже пыталась прикинуть в голове развитие событий.

Помощи не будет — сто процентов, и всё упирается лишь в то, захотят ли эти грёбаные пираты оставить нас в живых.

От меня ничего не зависит.

Ни-че-го.

Точно как тогда, в зоне боевых действий, когда случайный взрыв погрёб меня под собой. И вот теперь этим взрывом были пираты.

Спокойно, Муза.

Закрыла глаза в попытке расслабиться.

Ещё ничего не решено. Ещё не известна позиция этих террористов насчёт нас.

— Я согласен пойти с вами добровольно, если все эти люди останутся живы, — учёный выдохнул сквозь зубы, горя изнутри такой яркой ненавистью к этим захватчикам, что я непроизвольно задержала дыхание. Я их тоже сейчас ненавидела и боялась, но не так сильно, как могла бы в прошлой жизни, в той же самой ситуации.

Потому что я уже умирала.

— Оу, а с чего ты взял, что мы говорим о тебе?

Что? Заданный в мыслях вопрос тут же был озвучен стариком.

Впервые по-настоящему напуганным.

— Ты думал, мы не знаем, кто этот пацан рядом с тобой? — почти отеческая улыбка в исполнении главного пирата. — Думал, дешёвая маскировка вам поможет?

Мужчина в шрамах хлопнул по карманам на штанах, скосил взгляд на до сих пор скрученного на полу молодого парня, который, на самом деле, уже перестал такового напоминать. Слишком серьёзным и понимающим стал его взгляд.

А потом пират холодным бескомпромиссным голосом просто сказал, перед этим приложившись рукой к микрофону:

— Уходим.

Пираты, почему-то больше напоминающие военных, подхватили парня под руки, потащив его куда-то вперёд, в сторону другого зала и капитанской рубки.

Старик было рванул за ними, но не успел даже сориентироваться, как получил рукоятью бластера по голове, падая на кресло без сознания.

— А теперь надо бы решить, что делать с вами, — взгляд, обращённый на нас, был пронизан раздражением.

Мы — помеха. Ненужный элемент. Случайные свидетели даже.

От таких избавляются.

Чёрт. Не хочу плавать в космосе.

Прошла секунда, две, а отвечать никто не спешил. Все просто заглядывали этому шрамированному мужику в рот, даже боясь пошевелиться. Некоторые до сих пор считали, что мы, по сути, уже мертвы, после целых четырех скачков в никуда.

Ясно. Говорить не будет, похоже, никто.

— Варианты?

Отец смотрел с ужасом, не в силах поверить в то, что его дочь подала голос.

Я сама, если честно, не верила. Нужно было помалкивать в тряпочку, следя за его ходом рассуждений, а не прерывать их.

С террористами нельзя разговаривать, если они сами этого не хотят. Им нельзя перечить или как-либо препятствовать. Нужно ждать спасения и не выделяться. Основные параметры того, чему меня учили при взаимодействии с ними в школе. Что в этой, что в той.

Но теперь я точно знала, что помощь просто не придёт, поэтому вариант, на самом деле, был всего один. Сделать так, чтобы он сам озвучил хоть какое-то приемлемое для нас решение.

— Оу, — раздражение сменилось удивлением и каким-то даже восхищением. — Ваши жопы решил прикрыть ребенок? — он усмехнулся и посмотрел на меня. — Пусть так. Варианты, говоришь? Самый очевидный — всех вас тут расстрелять.

Взгляд из-под ресниц. Отец в стороне предупреждающе на меня шикнул, с надеждой всматриваясь в сидящих людей. Чтобы кто-нибудь из них сам заговорил с этими пиратами.

— А неочевидный? — таких людей тут, к сожалению, не нашлось. Поэтому мне пришлось продолжить, хоть и разговаривать было необычайно сложно. Под перекрестом глаз. Под напряжением.

Грёбаная отбитая жизнь.

— Отправиться покорять космос без скафандров.

Оскал, который только благодаря моей выдержке не заставил меня повторно вжаться в спинку кресла.

Выбивать из него великодушие? Доброту? Сочувствие к невольным участникам? Да ему срать на нас с высокой колокольни!

— Хотя знаете… — он внезапно замолчал. — Есть у меня одна идейка.

В очередной раз поднёс руку к микрофону.

— Разобрался с управлением? — что ему ответили, услышать мне не удалось, но вряд ли это было что-то отрицательное, судя по его довольной лыбе. — Тогда приземляйся на ту жалкую планетку, скинем лишний груз.

Выдохнула. Повезло, ничего не скажешь.

Мужик весело мне подмигнул и сам направился вслед за утащенным «самым светлым умом Магикса». Если так подумать, то это какие-то неправильные пираты. Вместо груза, вместо космического корабля они почему-то решили угнать учёного. Хотя плевать, на самом деле. Теперь это меня не касается.

Меня резко сдёрнули с кресла, подталкивая вперед. Сзади так же подняли отца и всех остальных людей. Женщина, что до сих пор была на полу и вжималась в обшивку, испуганно вскрикнула и на негнущихся ногах медленно пошла вслед за нами.

Из второго зала послышались крики, и нас в грузовом отсеке стало больше.

Считать всех у меня не было ни желания, ни чего-либо другого. Я смотрела в открытую широкую дверь, не в силах поверить в то, что я вижу.

Снег.

Это, чёрт тебя дери, зимняя планета.

Без еды. Без воды. Без тёплой одежды.

Теперь понятно, почему этот человек придумал такой вариант. Это ничем не отличалось от открытого космоса или пальбы из оружия.

Точно такой же конец, если не хуже.

— Прыгайте. Снежок мягкий — не расшибётесь, — главного я больше не видела, и в последний полёт расстоянием в три метра нас сопровождал пират в красной бандане.

Холодный воздух дул в лицо, отец сжимал руку, а мне хотелось застрелиться.

Ощущение неизбежности смешалось с мурашками, точно так же покрывая всё тело.

— Пошёл в жопу, ублюдок, — мужчина с яркими зелёными глазами и в длинном парадном пальто вытер струйку крови, стекающую с края губы. Видимо, кто-то этому человеку уже прописал.

На что пират только ухмыльнулся и лёгким движением столкнул вниз девушку.

— Ой, — извинения ни на грамм.

Мой вздох облегчения от того, что она жива, совпал с рывком того яростного зеленоглазого мужчины, кинувшегося на пирата.

Но не успел. Дорогу преградили другие пираты и просто начали идти строем на нас, заставляя прыгать.

Отец разжал руку, и я смогла кое-как развернуться.

Голые колени ходили ходуном, а я просто не успела что-либо предпринять, как меня толкнули вниз.

Ладони оказались в снегу, и я с мимолётной радостью подумала, что ничего себе не сломала.

Мы в полном дерьме.

Двое пиратов подхватили подмышки бессознательного старика, так же скидывая его к нам, но тот яростный мужчина кое-как успел его поймать.

— Вы поплатитесь за это! Бездна с радостью примет ваши чёртовы души! — он, со спутанными от ветра волосами и уже начавшими краснеть щеками, кричал в бешенстве.

— Да-да, конечно, обязательно, — пират кивнул и махнул нам рукой. — Но мы всё же не совсем монстры, — улыбка, наполненная фальшивой добродетелью, только заставила меня поморщиться. — Там дальше есть обсерватория, так что, может быть, вы даже сможете связаться с Магиксом, и он пришлёт вам помощь.

Обсерватория?.. Выходит… Это не необитаемая планета? Выходит, тут живут люди?

— Если вы, конечно же, сможете дотуда дойти, не замерзнув от холода и не став пищей монстров, — смех пирата, и железная дверь отсекла нашу надежду и тёплый воздух из корабля, а на прощание раздались последние слова: — Надеюсь, Домино не станет вашей могилой.

До… мино?

Что я знаю о Домино? Немного, на самом деле. Одна из самых древних планет, появившихся в измерении, с огромной историей и столь же огромным влиянием.

Неудивительно, что Древние Ведьмы пустили в ход все свои силы, чтобы уничтожить именно её. В конце концов, её статус просто обязывал их это сделать.

Планета Великого Дракона, по легендам, создателя всего в этой огромной Вселенной. Конечно же, только по легендам. В действительности Великий Дракон являлся только магическим источником этой планеты, а никаким не создателем. Хотя это только моя точка зрения, и многие, разумеется, с ней не согласились бы. Всё-таки культ этого самого дракона до уничтожения планеты успел глубоко прорасти в Магиксе.

Почему Ведьмы разрушили Домино? На истории принято придерживаться теории, что они хотели украсть её магический источник для усиления собственных сил и развития. Что же было в действительности? Неизвестно.

Хотя сейчас меня это совершенно не волновало.

Ведь я, в одних только шортах, находилась при температуре в минус пятнадцать градусов.

Дубак. Неимоверный.

Отец рядом пытался казаться сильным, но выходило у него не очень. Амплуа лидера совсем не для него. Зато нашим лидером безоговорочно стал тот зеленоглазый брюнет, назвавшийся Варом. Высокий, плечистый и светящийся неизмеримой жаждой жизни, он сразу поднял боевой дух и расположил к себе людей, которых, вместе со мной, насчитывалось восемнадцать.

В данный момент Вар вместе с приземистым очкариком Корсом, длинноухим эльфом Нани и высоким мелодийцем До пытались соорудить носилки из подручных материалов для старика, чьего имени я не знала.

Отцу поручили обеспечить одеждой тех, на ком её было меньше всего. В их числе оказались немногие: я со своими голыми коленками, дамочка с розовыми кудряшками в платье под грудь и парень с дредами в лёгкой майке.

Так как я была единственным ребенком, мне довольно быстро нашли колготки, одолжив их у девушки с планеты Сай, отличавшейся коричневатой кожей и двумя причудливо закрученными в баранку жёлтыми антеннами вместо ушей. Где-то спустя десять минут самоорганизации и после вопроса лидера-Вара, я наконец вспомнила очень важную свою особенность.

— Кто владеет магией? — прерывистое дыхание и постоянное разжимание кулаков — так я сейчас видела этого уверенного молодого брюнета.

Вверх взметнулись две руки.

Моя, уже почти розовая, и того самого парня с дредами.

Отец посмотрел на меня, поджав губы, но всё же кивнул, и я вместе с новым знакомым подошла к самоназванному лидеру.

— Ронин, — первым представился парень, а я поймала своё отражение в его карих глазах.

— Муза.

— Что можете? — Вар смотрел в основном на моего соучастника, видимо, ничего особо стоящего от меня не ожидая.

Смуглый Ронин, смотревшийся очень потешно в папином пиджаке, на котором осели уже первые снежинки, ответил первым.

— Я специалист на третьем курсе. Всё стандартное. Усиление, ускорение, могу развести огонь, есть меч воздушного типа, парочка бытовых заклинаний, но они вряд ли нам пригодятся, — он кивнул, доставая из кармана маленький цилиндр, ставший синим мечом сразу после того, как оказался в его ладони. — Не особо силен, но сделаю всё, что смогу.

Уверенность, подкреплённая тем, что, по сути, этот девятнадцатилетний пацан — единственный, кто по-настоящему может нас хоть как-то защитить, делала его гораздо решительней и смелей.

Вар это оценил и положил ему руку на плечо, поддерживая.

— Надеюсь на тебя.

Теперь взгляды сошлись на мне.

Так как оба этих человека были в другом салоне, то не знали, что я вступала в диалог с пиратами, а значит, считали меня маленькой напуганной девочкой. За что я, конечно же, не могла их винить.

Но вытянувшиеся лица в конце мне всё же неплохо польстили.

— Могу наложить согревающие чары, стихийные заклинания земли и воздуха первого уровня, простое манипулирование элементом. Вода и огонь — второго, то есть могу их самостоятельно создать. Бытовые чары, из которых: левитация, притягивание и отталкивание, также стазис для продуктов. Целительные заклинания — начало третьего уровня. Боевыми и защитными не владею.

Должна отметить, что Вар быстро взял себя в руки, не позволив себе отвлечься на ненужные вопросы. По типу серьёзности моих слов. Ситуация обязывала его как лидера учитывать все наши возможности.

— Начало третьего? То есть, что ты можешь сделать конкретно?

Выдохнула, сминая сзади пальцы и переходя с ноги на ногу, чтобы не мёрзнуть ещё больше.

— Ускорение регенерации. Обеззараживание. Обезболивание. Заживление мелких порезов, ожогов и обморожений. В теории могу вылечить перелом и остановить кровотечение.

Вар чуть отошёл в сторону, открывая мне обзор на лежащего на носилках старика.

— Ему помочь сможешь?

— Думаю, да, но не здесь. Целительная магия зависит от эмоциональной стабильности.

Лидер кивнул и посмотрел в сторону виднеющихся шпилей заброшенной обсерватории.

— Туда идти где-то минут сорок. Ты сказала «согревающие чары». На сколько времени ты сможешь их наложить?

Не успела я ответить, как вмешался Ронин:

— Их нельзя наложить ни на кого, кроме себя.

Я кинула взгляд на смуглого специалиста:

— Старая информация. Недавно разработали расширенную формулу заклинания.

Ронин удивлённо моргнул.

— Формулу?

Кивнула.

— Чем больше людей, тем оно меньше по времени будет действовать. Поэтому точно сказать не смогу. Минут двадцать-двадцать пять.

— А ты точно будешь после этого в порядке? — обеспокоенный голос лидера на самом деле был таковым. Что ни говори, а для него я являлась по-прежнему всего лишь ребёнком. И по взгляду Вара я понимала, что он только за отсутствием иных вариантов может согласиться с моим участием.

— Я постараюсь.

Лидеру этот ответ явно не понравился, но выбора у него на самом деле не было.

Что ж. Придётся подоить свой резерв в этом морозильнике.

Надеюсь, его и в самом деле хватит на то время, которое я предположила.

— Тогда минут через пятнадцать действуй.

Довольно здравое решение. Сейчас все пока нормально себя чувствуют, но, чем дольше мы будем находиться на улице, тем нам будет сложней справляться с холодом.

Хо-Боэ поймал меня за руку сразу же, как только Вар удалился к носилкам, уже готовясь выдвинуться вперёд.

— Ну что?!

— Всё хорошо. Буду лечить того дедушку, как дойдём до обсерватории. И через некоторое время обеспечу нам более лёгкий проход.

В стрессовой ситуации чувства и эмоции обостряются, поэтому обиды отошли на второй план.

Отец погрузился в страх и беспокойство за меня. А я сменила равнодушие на поддержку. Сейчас только мы были друг у друга. И рассчитывать, прежде всего, могли только на себя и своё взаимопонимание.

Отец знал про мою особую любовь к магии, поэтому сильно не удивился. В отличие от Ронина, который отошёл вместе со мной.

— Ты много знаешь.

Пожала плечами, медленно переставляя ноги. Ветер тут был не особо сильным, поэтому погружались мы где-то на середину голени, что знатно затрудняло путь вперёд.

— Не особо.

Мы с Ронином могли бы плавить снег, но Вар рассудил, что с такой скоростью передвижения неизвестно, когда мы ещё доберёмся до обсерватории, и лучше магическую силу экономить. К тому же, идти по воде гораздо хуже, чем по снегу.

Впереди шли черноглазый мелодиец До и эльф Нани, как самые выносливые среди нас.

Замыкали процессию старик на носилках, поддерживаемых низким, но сильным Корсаком и нашим лидером. Уже спустя столько времени я могла сказать, что у него точно сотрясение, если вообще не черепно-мозговая. Слишком долго он находился без сознания.

Ронин выдохнул облачко тёплого воздуха и, чуть понаблюдав за ним, посмотрел на меня:

— Точно больше меня в этом возрасте.

Я пожала плечами, облизав уже потрескавшиеся губы.

Чтобы идти, приходилось помогать себе руками, поэтому спрятать их в карманы не мог никто, иначе люди бы падали слишком часто. Поэтому пальцы у людей были сжаты в кулаки, а костяшки могли посоперничать в цвете с носом клоуна.

Отец шёл позади меня, наверняка провожая каждую мою заминку или шаг взглядом.

Ронин часто поглядывал по сторонам на случай внезапного нападения какого-либо монстра, и пока, слава богу, никого клыкастого и с шерстью нам не попадалось.

Губы трескались всё сильнее, а колготки от снега становились мокрыми и грозились меня простудить. Отец в рубашке почти весь продрог, но упорно сцеплял зубы и шёл вперёд. Точно так же, как и все здесь.

Чем ближе становились шпили обсерватории, тем больше мы видели и тем сильнее понимали, что ничего ещё не кончено. Девушка с планеты Сай, которую звали Жози, передала мне от Вара просьбу сделать заклинание не через пятнадцать минут, а через двадцать пять, потому что количество снега становилось больше и идти было всё труднее. Так что тянуть время без заклинаний мы должны были по максимуму. У нас не было ни палок для облегчения пути из-за горной и скалистой местности, ни нормальной обуви — у большинства.

У мужчин — кожаные туфли, которые вымокли уже насквозь, у женщин обувь была разная, но совершенно точно не подходящая. Я со своими берцами смотрелась тут лучше всех.

— Pelle calda mul>⁽¹⁾.

Пальцы закололо, и я почувствовала легкую эйфорию от испускаемой в пространство энергии.

Люди, которые уже даже не разговаривали, экономя силы, начали оживать.

Поймала напряжённый взгляд Вара, который отрицательно покачал головой и ткнул подбородком себе в грудь.

Неохотно кивнула ему в ответ и сняла с него заклинание.

Он приносил себя в жертву, чтобы растянуть длительность заклинания. Благородно, конечно, но сохранность того, кто смог сплотить вокруг себя людей, казалась мне более важной.

Скорость нашего передвижения и дух изменились в лучшую сторону. А меня всё чаще при перевалах поддерживали отец и Ронин. Магии уходило с каждой минутой всё больше, а идти становилось всё сложнее. Как только они заметили, что со мной что-то не так, они приняли то же решение, что и Вар.

Усталость, на самом деле, давила на всех. Всё чаще слышались вздохи и жалобы, особенно от девушек. Я им не завидовала, если честно. Платья были у многих, поэтому их пришлось порвать, а шпильки от туфель — сломать. Единственное, что нас сейчас радовало, это куполообразное строение, до которого оставалось совсем немного.

Заклинание пришлось снять со всех мужчин по их настоятельным просьбам и накинуть его на лидера, который уже около часа пытался игнорировать холод. Снежинки таяли на его лице с поразительной скоростью, и я с уверенностью констатировала у него жар.

— Давайте! Ещё немного! — эльф Нани, до сих пор шедший впереди, кричал охрипшим голосом, указывая нам путь среди всех этих снегов.

Люди уже пропускали его слова мимо ушей и шли за ним просто рефлекторно.

Фантомный холод всё равно заставлял многих растирать руки и покрываться мурашками.

Последний рывок — и мы наконец смогли оказаться у железных стен обсерватории. Запертые двери разрубил Ронин своим мечом, и люди ликующей толпой ворвались в здание.

Лидер осел на землю тут же, как удостоверился, что все оказались под крышей. Я последовала за ним сразу же после отмены заклинания.

Отец копошился рядом, а до меня наконец дошло. Мы хоть и в сомнительной, но безопасности.

1) Pelle calda mul — Множественные согревающие чары.

Вернуться к тексту

— Мы должны отсюда выбираться! — стук кулаком по столу, доставшемуся нам от прошлых хозяев, заставил абсолютно каждого сморщиться, но вслух, разумеется, никто ничего не сказал.

Нервы сдавали у всех, поэтому к выпускаемой в таком виде агрессии все уже давно привыкли.

Четыре сложных дня, которые мы потратили на поиск еды и здешнее обустройство, наконец закончились.

Правда, какого-либо морального облегчения это нам не принесло. Хотелось домой. Очень.

— Тебе ясно сказали, что сделать это мы не сможем. Поэтому, будь добр, — милая улыбка в исполнении нашего эльфа совершенно таковой не являлась, скорее, она сияла едким раздражением, — помолчи.

Корс, низенький человек, что в данный момент не мог похвастаться самообладанием и хорошей репутацией, яростно захрипел:

— Кто сказал?! Этот, что ли?! Вам напомнить, из-за кого мы вообще здесь оказались?

Старик на такой агрессивный спич в свою сторону даже бровью не повёл — лишь поднял почти серое лицо, которое за это время словно прибавило парочку лет, и улыбнулся. Издевательски так, с ощутимым таким пренебрежением.

— Благодаря мне ваши золотые задницы до сих пор не покрылись льдом. И я же делаю всё, чтобы их отсюда вытащить!

— Геральд, пожалуйста, — просительные нотки в голосе лидера заставили нашего дедушку сбавить тон и чуть успокоиться.

Не из уважения к последнему. Скорее, от нежелания тратить силы на того, кто своим скудным мозгом понять всё это просто не сможет. По крайней мере, таким зарекомендовал себя Корс — глупым и скорым на необдуманные решения.

Наш руководящий состав на самом деле мало таковой напоминал. Просто сборище людей разных профессий, обязанных как-то уживаться вместе и направлять свои навыки на пользу всей группе.

— Давайте для начала обсудим вопрос с провизией. Он, как мне кажется, волновать тут должен абсолютно всех.

Возражений не последовало, и Вар повернулся в сторону Ронина, сидящего справа от меня. На что смуглый специалист чуть встряхнулся и выпрямился:

— Единственное, что мы можем использовать в качестве еды, это мясо здешних животных.

— Ты хотел сказать «монстров»? — перебил Ронина едко улыбающийся Эльф.

Специалист закатил глаза.

— Можно и так. В любом случае, проблема в том, что после того, как я завалил двоих, остальные ушли дальше в горы.

— И что? Просто последуйте за ними!

Прикрыла глаза. Нет. Корс — точно идиот.

Ронин был явно того же мнения.

— Каким образом мне их искать? По следам? Так их меньше, чем за час, скроет снегопад! Просто бродить по этим горам, местность которых я знаю лишь приблизительно? Ты серьёзно? Сколько времени это может занять? День? Два? Неделя? Вы подохнете раньше, а ночевать там без специальной одежды и техники — чистой воды самоубийство.

— И что нам в таком случае делать? Отбросить хвостик и дожидаться смерти? — единственная в нашей группе разумная, которая хоть и имела гуманоидную внешность, но человека напоминала очень отдалённо.

В конце концов, её подёргивающийся в напряжении рыжий чешуйчатый хвост постоянно мне об этом говорил.

— Добытого мяса нам должно хватить на полторы недели, и я надеюсь, что к этому времени Геральд сможет наладить связь с Магиксом.

— Я наладил в этой хреновой обсерватории отопление. Так что и с системой связи как-нибудь разберусь, — старик закатил глаза, а я в очередной раз осознала, как на самом деле нам с ним повезло.

Может, Геральд и не был величайшим учёным Магикса, но в технике все равно разбирался лучше любого из нас. К примеру, сейчас он пытался починить устройство, которое могло бы позволить подать нам какой-нибудь сигнал.

На самом деле, всё оказалось не так уж и плохо.

Когда я смогла более-менее успокоиться и вновь восполнить свой резерв, наши люди уже активно обследовали обсерваторию. Найденная одежда, хоть и была летней, но её было много, и люди натягивали на себя по нескольку комплектов.

Тут был медицинский отсек, который я с чистой совестью заняла, как единственный смыслящий в этом деле человек. Многочисленные обморожения пришлось лечить в первую очередь, а потом уже помогать лидеру, находящемуся в горячке, и старику, к тому времени очнувшемуся. И с тем, и с другим пришлось повозиться достаточно долго, но уже к концу дня оба были на ногах.

Старик назвался Геральдом, сказал, что он инженер, и последовал изучать оборудование, которое в обсерватории имело довольно неплохой вид. Уже на следующий день мы перестали жечь мебель: появилось слабое, но отопление.

Дело нашлось для каждого. Кто-то разбирал найденные вещи и обустраивал наше временное жилище, Ронин вместе с Жози и Нани завалили парочку монстров, и у нас появилась еда. Воду получали из снега путём его растапливания и заклинания обеззараживания, формулу которого мне пришлось чуть изменить, чтобы оно смогло действовать на воду, а не только на кровь.

О Мелодии я старалась не думать. Оставшиеся там ребята и так мне снились по ночам — забивать ими голову ещё и днём было бы явно лишним.

Сложно. На самом деле сложно.

Я проморгалась и вновь посмотрела на сидящих за столом людей, уже начавших обсуждать другие наши проблемы, связанные, в основном, с дефицитом важных вещей и отсутствием канализации.

Вникать ещё и во всё это мне не хотелось от слова «совсем», ведь на моих плечах была другая ответственность.

Я должна была на коленке изобрести заклинание поиска, на случай, если мы останемся тут на больший срок, чем предполагаем. Ронин прав, идти в горы — по сути, в никуда — в поисках снежных монстров — гиблое дело. Поэтому нужно заклинание, а именно радар, который этих монстров сможет найти и выследить.

Проблема в том, что такого заклинания я знать не знаю.

Хах.

Смешно до слёз.

Как открыть велосипед, не имея о нём понятия.

— Эй! — на плечо опустилась морщинистая рука, чуть дёргая в сторону. — Пошли, собрание закончилось.

Покорно встала и пошла за Геральдом, перед этим не забыв махнуть Ронину рукой. Как ни удивительно, но нормально общаться старик мог только со мной.

Слишком уж резким он был на слова, чтобы люди в его присутствии не выходили из себя.

— Безмозглые идиоты, возомнили себя высшей властью и лезут со своими наставлениями, — Геральд скривился и кинул взгляд на меня. — Ты уж не будь такой, когда вырастешь, — секундное молчание. — Хотя срать, наверняка станешь ещё хуже.

— Постараюсь оправдать ваши ожидания.

Старик в недоумении моргнул, а затем засмеялся:

— Молодец, девка! Клади хер на всё, что видишь и слышишь! В особенности, если это что-то пытается отдавать тебе приказы.

Конец фразы явно был наполнен чем-то личным, поэтому я предпочла её просто проигнорировать.

— Слышал, ты там тоже занята чем-то исследовательским?

Я склонила голову.

— От кого услышали?

— От того чёрного монстра-искателя.

Уверена, Ронин бы попытался разбить ему лицо, если бы только это услышал.

— Пока без результата.

Старик хмыкнул, и мы наконец дошли до развилки: мне — в медкабинет, а ему — в технический корпус.

— Дам один совет. Попробуй слепить из того, что знаешь.

После чего он развернулся и ушёл, не прощаясь.

Совет? Я и так пыталась составить формулу заклинания на основе своих знаний. Он сказал мне то, что я и без него знала. Мило. Жаль, что толку всё равно мало.

Так оно и оставалось на протяжении ещё пяти дней, пока ко мне в каморку не пожаловал отец.

Очень мнущийся и переживающий отец.

— У тебя всё в порядке? — спросил Хо-Боэ, аккуратно присаживаясь на свободную кушетку.

Он даже похудел от всего этого стресса и недоедания.

— Не уверена.

Случайный исписанный лист вылетел со стола, но Хо-Боэ успел его вовремя поймать.

— Что это?

Лениво мазнула взглядом по открывшимся чёрным каракулям, которых тут было уже слишком много.

— Третья попытка совмещения диагностического заклинания и заклинания определения магического потенциала. Как после показала практика, попытка оказалась неудачной. Прилагаемая сила перевешивает сопротивление, а угол альфа между наклонной и диагностической плоскостью магическую структуру вообще дестабилизирует.

Потёрла слипающиеся глаза и наконец посмотрела на отца, которому мои объяснения ясности точно не добавили.

— Ты что-то хотел? — перевела тему, чтобы не плодить его ступор ещё дольше.

— Узнать, как у тебя дела, — он обеспокоенно огляделся. — Муза, я совсем тебя не вижу. Ты даже обедаешь здесь! Я понимаю, что мы оказались в сложной ситуации, но не нужно закрываться от меня! Я ведь хочу тебе помочь!

Переваривать слова получалось крайне долго. Голова переключалась неохотно, и я где-то минуту приходила в себя и усваивала новую информацию от Хо-Боэ.

Когда усвоила, пришлось подавлять приступ раздражения.

Отец, как всегда, всё ассоциировал с собой.

Выдохнула.

Нужно его как-то занять, чтобы он почувствовал себя причастным и не доставал меня слишком сильно.

Нет, я, конечно, не против общения и всё такое, но у меня сейчас есть дела поважней налаживания отношений.

— Если тебе не сложно, можешь собрать все эти листки?

Отец приободрился и принялся за работу.

Надеюсь, это займёт его на какое-то время, и я смогу поработать.

В поисках решения проблемы я постоянно меняла место дислокации, в надежде, что так мозг будет работать по-другому и предложит какую-нибудь дельную идейку. Поэтому листы были раскиданы по всему медицинскому отсеку.

Понаблюдав чуть за отцом и его копошением, я опять уткнулась в бумагу.

Совместить формулы двух и более заклинаний с целью создания нового? Не могу, не умею, не практикую.

Чёрт. Знала бы я заклинания с Зенита на создание магических карт и локаторов — давно бы уже закончила работу. Но чего нет, того нет.

А может попробовать целительное заклинание на поиск инородных предметов в теле? Да нет. Бред. Там слишком много ненужных мне переменных, которые я просто не смогу отбросить или заменить без последствий.

А может…

— Муза, а зачем ты это делаешь?

Закрыла глаза.

Держи себя в руках. Он просто хочет помочь. Всё в порядке.

В молчании поработать явно не выйдет.

— Чтобы мы смогли найти еду.

— Но ведь Геральд должен скоро наладить связь.

— «Должен» и «наладил» — разные вещи.

Отец отложил одну собранную стопку на кушетку.

— Мне кажется, ты всё усложняешь.

Господи.

— Усложняю?

— Никто от тебя ничего не требует, но ты упорно продолжаешь этим заниматься, — уверенный в собственной правоте голос отца как никогда взбесил меня именно в эту секунду.

Отчего следующие слова были мной произнесены почти сквозь зубы.

Недосып, как оказалось, не очень хорошо влиял на мой самоконтроль.

— Никто ничего не требует, потому что все уверены в успехе Геральда.

— Но у него ведь получится!

— Вы сами себя в этом убеждаете.

По выражению лица отца я поняла всю бесперспективность подобных аргументов, а напрямую сказать ему о том, что у Геральда точно ничего не выйдет, я просто не могла. Откуда я это знала? Всё просто. Нельзя настраивать, по сути, уже готовую аппаратуру почти полторы недели. Ему не хватает либо энергии, либо другого важного элемента.

В конце концов, зачем ещё ко мне вчера подходил этот мрачный старик спрашивать, как продвигаются дела? Не ради же праздного участия. Не такой человек, как Геральд. Уверена, он ещё пять дней назад знал, чего конкретно ему не хватает.

— До Магикса сигналы просто очень сложно донести! — вспыхнул быстро отец. — Это тебе не Мелодия, где сигнал о помощи можно подать низкочастотными волнами.

Стоп.

— Что?

Хо-Боэ обиженно встрепенулся.

— Ты меня вообще слушала?

Сигнал о помощи… Заклинания на низкочастотной волне… Расстояние и местность не имели значение, если перенастроить на магический отклик, то это действительно может сработать…

Почему эта идея раньше не пришла в мою голову?!

Ручка опустилась на бумагу слишком быстро, и я сама не успела осознать, как раз за разом начала сталкивать и перерабатывать два заклинания.

Выдохнула с еле ощутимым трепетом.

— Получилось…

Отец с недоумением переспросил, но я его уже не слышала.

Нужно срочно найти Геральда.

* * *

— Ты уверена, что мы идём в правильном направлении?

— Уверена. За следующей скалой должны быть источающие магию животные.

— Или нужный мне магический генератор.

Ронин на слова Геральда только закатил глаза.

— Здесь горы, какой, к чёрту, магический генератор?

— По моим соображениям, тут должно быть по меньшей мере три подобных обсерватории, и уж какую-нибудь с генератором мы точно найдем.

Геральд стряхнул с лица снег и посмотрел с раздражением на Ронина.

— У тебя своя работа, у меня своя.

— Да с чего вообще ты взял, что заклинание может найти неживой объект?!

— Муза.

Стрелки перевели на меня. Как всегда, впрочем, в их общении.

— Обнаруживается магия, а не жизнь.

— Жизнь есть магия, — вставила наставительным тоном Жози.

— Только на вашей планете, — съязвил Геральд, что, конечно же, возмутило нашу сайку.

— Да ты…

— Тихо, — Нани подал голос, и мы послушно замолчали.

Наша группа из пяти человек, в составе Ронина, как главного по борьбе с монстрами, инженера Геральда, который, хоть и был стариком, всё равно отправился с нами, мотивируя это тем, что без него генератор мы не определим, сайки Жози и эльфа Нани, чьих полных имён я, наверное, никогда не узнаю, шли в комплекте с Ронином, так как до этого вылазки совершали они втроём… Ну, и я. Единственная, кто мог использовать это заклинание, ведь Ронин плохо поддавался магическому обучению.

Отец отпустил меня в этот самоубийственный поход только под давлением лидера и мощного удара справа, вырубившего его.

Не зря, как оказалось.

— Охренеть.

У меня на языке крутилось то же самое.

Здание было больше нашей обсерватории раз в десять. Но заставляло выводить матерные кульбиты на языке отнюдь не это.

Люди. Тут были люди.

В тёплой меховой форме, они стояли возле ограды, держа в руках магические посохи с острым наконечником, похожим на клешню краба.

— Ну, вперёд, что ли, — не успел Геральд подняться, как сильно нервничающий Ронин вновь его опрокинул.

— Ты хоть знаешь, кто это?!

— Понятия не имею, — пожал плечами старик.

— Тогда с чего ты взял, что они нам помогут? Это, чёрт возьми, Домино. Планета, запрещённая к посещению, откуда, по-твоему, тут могли взяться люди?!

Геральд замолчал, сверля Ронина пронизывающим взглядом. Таким, словно думал расписать все его умственные возможности сейчас или позже?

— Муза, твои предположения?

Лентяй. Поняв, что думаем мы во многих случаях одинаково, Геральд теперь постоянно отсылал всех ко мне.

— Домино запрещена к посещению туристам, поэтому с высокой долей вероятности это могут оказаться учёные. Контрабандистам и пиратам тут размещать базу неудобно, по причине нахождения этой планеты в зоне повышенного магического фона из-за древнего заклинания ведьм.

Геральд теперь выглядел очень довольным.

— Умница моя.

Ронин скривился и недовольно посмотрел на меня. От компании Геральда и моего с ним общения он был явно не в восторге.

— Ладно. Давайте проголосуем. Говорю сразу, я против; мы не знаем ни этих людей, ни их целей. Как мы выяснили совсем недавно, пираты могут свободно перемещаться между галактиками, и, раз уж у таких ребят, как этот сброд, появилась такая технология, то что мешает появиться какой-нибудь другой, чтобы этот магический фон не мешал работе?

Довольно дельное предложение, на самом деле.

— Я, что понятно, за, — вверх взметнулась морщинистая рука Геральда, который просто не мог отступиться.

— Против, — Жози раздражённо подёргала хвостом, который даже достала из-под одежды.

— За, — Нани, что понятно, был за: насколько я знала, у него на родине остались какие-то очень важные и незавершённые дела, поэтому свалить отсюда как можно скорее было ему жизненно необходимо.

Оставшиеся взгляды скрестились на мне.

И с Ронином, и с Геральдом у нас хорошие отношения. Но выбор, на самом деле, стоял не между ними.

— За.

Думаю, специалист на меня обиделся — уж очень красноречивым был его взгляд. Но это решение приняли бы в любом случае. Мы шли сюда два дня и даже ночевали в этих снегах, грозясь проснуться мёртвыми ради того, чтобы вернуться с пустыми руками? Вот уж нет.

— Ну, вот и отлично, — сказал Геральд и, ни о ком не заботясь, просто поднялся из сугроба, направившись в сторону здешних охранников.

Нас встречали поднятым оружием и настороженными криками, но, на радость инженеру, быстро прекратили проявлять агрессию и даже открыли ворота.

Все мы напоминали собой своеобразный клубок из напряжения и недоверия. Даже Геральд, хоть и был за, проявлял показное дружелюбие, рассказывая охранникам нашу историю.

Один из них отошёл в рубку, оставив второго с нами на случай чего-нибудь непредвиденного. Но, слава богу, ничего такого не произошло. Потому что местный босс разрешил нам войти, приказав сопроводить нашу мелкую группку в его кабинет. По пути нам встречались тепло одетые люди, которые не казались мне ни военными, ни учёными. Я даже видела маленького ребенка, что только укрепило меня во мнении, что тут на самом деле безопасно.

Правда, вопросы, кто это и что они тут делают, всё равно заставляли меня нервно оглядываться.

Хотя не только меня. Все были настроены крайне подозрительно, а Ронин вообще держал в руке нераскрытый пока меч.

Провожающие нас люди вышли за дверь кабинета, оставив нас наедине с предполагаемым начальником этого места.

Рыжие волосы, заплетённые в длинную косу. Чёрный камзол с жёлтыми вставками. Аристократичные черты лица и голубые глаза на очень бледной коже.

Слишком молодой для такой должности.

— Буду рад оказать вам всевозможную помощь и поспособствовать вашему скорейшему возвращению, — приветливый кивок и такой же взмах рукой. — Добро пожаловать на техническую станцию «Саламандра», меня зовут Ред, по всем вопросам можете смело обращаться ко мне.

Улыбчивый юноша, должна заметить.

Правда, улыбками и радушием Геральда, к сожалению, было не пронять.

— Вопрос первый. Вы кто такие и какого чёрта забыли на этой заброшенной планетке?

Я прикрыла глаза.

Он совсем не умел общаться.

Ронин в раздражении одёрнул старика и извинился перед здешним начальником, которому от вопроса Геральда плохо всё же не стало. Ред только сложил руки и спиной облокотился на стол.

— Это не заброшенная планета. Все здешние обитатели — это коренные жители Домино, которых не оказалось на планете во время нападения Древних, — с места в карьер, как говорится.

Удивлённо моргнула. Мне казалось, что всем выжившим предоставили убежища на других планетах…

— А вы?..

Чуть приподнятые уголки губ.

— А я просто оказываю им поддержку на правах единственного оставшегося в живых члена королевской семьи.

Геральд присвистнул.

Скука и навеянное ей любопытство подняли меня с кровати, заставив выйти в коридор.

Самоназванный принц разрешил нам тут свободно передвигаться, тем самым обеспечив мне занятие на время ожидания приезда нашей группы.

Почему приезда? Потому что Жози и Ронин вместе с ещё несколькими людьми, которых Ред послал нам в помощь, отправились за нашими на санях. Настоящих огромных санях, запряженных северными оленями.

Я же с Геральдом и Нани остались здесь дожидаться прибывших и налаживать контакт с Редом и его людьми. Ну, или верноподданными. В конце концов, как мы недавно выяснили, Ред оказался племянником королевы Марион и настоящим наследником этой замороженной планеты.

Диалог с ним вели преимущественно Геральд и Нани. Договариваясь о всевозможной помощи с их стороны. Это было, на самом деле, легко, потому что Ред этого действительно хотел.

У него была связь с Магиксом, личный космический корабль и многое другое, купленное на деньги из пожертвований, которые разумные со всего Магикса отправляли выжившим жителям Домино.

На самом деле, эти люди вызвали у меня настоящее восхищение. Они искренне хотели вернуть к жизни уже четырнадцать лет как мёртвую планету.

Каким образом? Всё просто. Как известно, у каждой планеты есть магический источник. В случае Домино этот источник всегда воплощался в ребёнке, рождённом в королевской семье. Но так как прямых наследников у семьи не осталось, такой волшебный младенец мог родиться у любого человека с этой планеты при условии, что зачат и рождён он будет именно здесь.

Хоть проклятие, заключившее планету в вечную зиму, и считалось насланным ведьмами, эти люди искренне верили в то, что, как только родится новый хранитель, весь лёд растает, и Домино вновь возродится.

У этих людей красивая мечта.

Жаль, правда, что их очень мало, ведь не каждый согласился пожертвовать собственными удобствами ради призрачной надежды.

И Ред поражал больше всех.

Он не бросил их здесь, а принял их желание как собственное бремя, и теперь он нёс его с гордо поднятой головой, своим титулом давая всем этим людям прикрытие и разрешение находиться на этой планете.

Хоть и не совсем жертвенность, но всё же благородный поступок. По крайней мере, в моих глазах.

Хотя любопытно, почему Ред сам не стремился завести семью. Ведь он всё же королевских кровей, а значит, шанс получить хранителя или хранительницу должен быть гораздо выше, чем у других.

— Муза! — обернулась на знакомый окрик, уже внутренне готовясь сносить какие-нибудь дурацкие шутки Геральда. Но оборвала эти мысли под его необычайно серьёзным взглядом.

Что-то не так.

— Нужна твоя помощь.

Понимание того, что моя помощь нужна именно Геральду, пришло на удивление быстро.

Старик никогда не просил никого из нас о помощи, предпочитая справляться со всем самостоятельно. Даже о том, что ему вот уже как пять дней не хватало какого-то генератора, все узнали в последний момент, когда он огорошил всех фактом, что отправляется с нами в горы.

Медленно кивнула и позволила утянуть себя в сторону одного из многочисленных железных коридоров.

Геральд был каким-то взвинченным, хоть и старался этого не показывать.

Затащив меня в какое-то тёмное помещение, он подозрительно его осмотрел и облокотился на стоящий здесь пыльный стол.

Я с удивлением заметила тут присутствие Реда, который смотрел на Геральда крайне неодобрительно и даже скептично. Словно сомневаясь в его способности разумно мыслить.

— Пообещай, что то, что ты сейчас услышишь, останется только между нами.

— Ты серьёзно? Ты хочешь взять с неё всего лишь обещание? — высоко поднятые брови Реда как нельзя точно сказали мне, что мне лучше отсюда уйти.

Неприятное чувство приближения проблем сдавило горло и словно попыталось утянуть меня за невидимый ошейник прочь из комнаты.

— Простите, Геральд. Мне кажется, я не смогу вам помочь.

Я было уже сделала шаг назад, как сжатая на локте морщинистая рука заставила меня остановиться.

— Пожалуйста, выслушай.

И я, к своему ужасу, не смогла отказать.

Просительные нотки в голосе Геральда меня заставили или собственное безрассудство — я после уже не могла сказать точно. Ясно одно. Об этом решении я могла очень сильно пожалеть.

Потому что простые просьбы о помощи не обязуют скреплять клятвой о неразглашении.

Геральд повернулся в сторону принца.

— Обещания мне вполне достаточно.

— Но…

— Я ей доверяю.

Ред в глухом раздражении прикрыл глаза.

— Делай, что хочешь.

А ко мне наконец медленно начало подкрадываться подозрение.

Они что, знакомы?..

Слишком доверительно вёл себя Геральд рядом с этим принцем. Не могли же они за такой короткий срок так сблизиться? Или могли?..

— Муза?

Поняв, чего от меня ждут, я в очередной раз вступила в спор с самой собой.

Одна часть призывала меня срочно покинуть эту комнату и забыть всё, что сейчас произошло. А другая хотела их выслушать, после чего уже делать выводы о какой-либо помощи.

Выдохнула.

— Обещаю.

Старик слабо улыбнулся.

— Спасибо.

После чего я пожалела, что согласилась.

Геральд рассказал, что на самом деле он делал в нашем корабле и кем был тот паренёк, его сопровождавший.

Жизнь учёных всегда была непростой. Особенно таких, в чьих головах содержались по-настоящему важные и даже опасные знания.

Питир был именно таким. Молодым и очень талантливым. Он был настоящей находкой в научном мире. Свежие идеи, которые имели твёрдое научное обоснование и практическую выгоду, быстро продвинули его вперёд. Но, к сожалению, правительство Зенита всегда отличалось крайне жестокими решениями в отношении привилегированных учёных. Такое понятие, как свобода, было для многих из них совершенно не знакомо. Зенит очень ревностно берёг свои технические достижения, поэтому ничего удивительного в том, что молодой парень почувствовал себя зажатым в крепкие тиски, нет.

Удивительно другое. Как Геральд смог помочь ему сбежать при наличии такого жёсткого контроля?

— Он — ваш внук, да?

Старик словно покрылся коконом и, точно ломая свою деревянную шею, кивнул:

— Единственный.

Выходит, тогда пираты забрали не просто «самый светлый ум Магикса», а его внука. Чёрт. Он ведь все эти дни наверняка держал это в себе. Как у него вообще получалось, зная всё это, вести себя так беспечно?!

Но самое хреновое даже не это.

Геральд и его внук находились в бегах, и наверняка, когда старика обнаружат в нашей компании, его на блюдечке доставят на Зенит, где его сначала допросят, а потом казнят за дезертирство и предательство родины.

— Вы хотите сбежать?

Отрицательное покачивание головой.

— Я хочу остаться.

Бред. Полный бред.

Кинула взгляд на Реда, который пускал искры с помощью зажигалки — явно от напряжённости атмосферы.

Его роль во всём этом оставалась мне по-прежнему неизвестна.

— Все подтвердят, что вы были с нами, и зенитовцы будут носом снег рыть, но найдут вас.

— Это произойдёт только в том случае, если я просто спрячусь здесь.

На самом деле, я уже знала, к чему он клонит, но поверить в это не могла.

— Я не знаю таких заклинаний.

Старик кивнул.

— Конечно, не знаешь. Их нет в общем доступе, они вообще считаются запрещёнными.

— Это невозможно.

— Я видел, как легко ты читаешь формулы и воспроизводишь их в реальном мире.

— Потому что я их знаю.

— Ты на коленке создала новое заклинание.

— По сравнению с тем, что хотите подсунуть мне вы, это настоящий пустяк.

Повисла тишина, сопровождаемая только твёрдым уверенным взглядом старика.

— Знаешь, что на самом деле удивительного ты сделала? Не чтение формул заклинаний. Даже не их создание. Это, на самом деле, могу и я, человек, не владеющий магией, — Геральд оттолкнулся от стола, на который до этого облокачивался. — Самое удивительное — это то, как легко ты воспроизводишь их в реальности. Словно на интуитивном уровне ты знаешь, какое направление придать магии, сколько силы и в каких пропорциях вложить. Если целый круг равняется трём сотням и шестидесяти градусам, то ты попадаешь точно в тот градус, который тебе нужен, — к концу речи он оказался почти впритык ко мне, и я непроизвольно сделала маленький шаг назад, подняв голову. — Это настоящий дар.

Слов у меня больше не нашлось. Он разбил в пух и прах все мои аргументы и отговорки.

Прикрыла глаза.

Господи. Я серьёзно собираюсь это сделать?

— Я попытаюсь.

Лицо старика украсила знакомая мне улыбка.

— Тогда операцию по фальсификации моей смерти объявляю открытой!

Господи. Как же мне сейчас не хватало Камиля. Он бы обязательно нашёл слова, чтобы меня вразумить или хотя бы успокоить.

Потому что у меня это выходило не очень хорошо.

Геральд — преступник.

Настоящий, взаправдашний преступник, которому я собираюсь помочь скрыться.

Да, он не сделал ничего плохого. Он просто пытался помочь внуку освободиться от давления, и я, на самом деле, не считала его плохим человеком. Но… в любом случае, для правительства Зенита это не будет иметь значения.

Так как я — подданная другого государства, судить меня, в случае разоблачения, будет не Зенит, а Мелодия. И, с их точки зрения, я, возможно, даже не буду преступницей, потому что ослабление научного потенциала Зенита Мелодии выгодно. Проблема на самом деле не в факте помощи, ведь я на правах гражданки своей планеты могла сделать это с чистой совестью, а в факте использования запрещённого заклинания. Тут я могу попасть по всем статьям, потому что запреты, касающиеся таких заклинаний, общие для всего волшебного населения Магикса. Кроме, конечно, тех людей, которым это разрешено по профессии.

Когда я успела дойти до этой стадии собственного безрассудства? Когда главным для меня стали какие-то эфемерные чувства жалости и участия к старику, которого я, в действительности, не знала?

Неоправданный риск — это не про меня. Вот совсем не про меня.

Но я, чёрт его дери, сидела в кабинете Реда над какой-то толстенной книженцией с запрещёнными заклинаниями и пыталась вникнуть в одно из них!

Пальцы водили по графику с направлением векторов, пока я пыталась понять общий принцип.

Дар? Это не дар, Геральд. Это слепая удача. Нелепая случайность. Редкое стечение обстоятельств.

Прикрыла глаза.

До слов старика я считала, что все мои успехи идут от упорства и прилежности. Хорошая память. Аналитическое мышление. Что угодно, но только не дар.

Откуда ему взяться у простолюдинки с Мелодии?

Хотя теперь ясно, почему сроки освоения заклинания между реальными и написанными в пособиях имели такую большую разницу. Пхах. Дар. Надо же. Я-то, по наивности своей, считала, что это целиком и полностью моя заслуга.

Правда, старый инженер всё же преувеличил. Может быть, эту способность и можно назвать даром, но точно не таких всеобъемлющих размеров, какие приписывал ей Геральд.

Я тоже затрачивала время на освоение заклинаний, и я точно так же не могла исполнить их с первой попытки.

Магия с каждым разом словно сама подталкивала меня к правильному решению, пока не получался нужный результат.

Но лежащая передо мной формула заклинания, с помощью которой любой труп можно превратить в определённого человека, была просто за гранью моего понимания. Количество одновременных магических потоков, их каркас, который подобен особо вычурному плетению, просто топили меня в своей лабиринтообразной структуре.

Даже если у меня и был дар, который помогал с пространственным положением магических векторов, их насыщенностью и дозировкой, это не облегчало мне процесс самого понимания формулы.

Да я даже не знала, откуда взялась та или иная часть!

Глаза разбегались, а ручка выводила на листе отдельные элементы, которые я хоть как-то могла разобрать. Остальное же…

— Мне нужен магический словарь.

Ред, сидящий за какими-то бумагами, вскинул бровь.

— Зачем?

— Я не понимаю больше половины обозначений, а те, которые мне знакомы, приведены тут в каком-то невозможном контексте.

Принц замолчал, отчего-то слишком долго раздумывая над ответом. А я под его взглядом стала всё больше не понимать причину такого долгого молчания.

Что его так смутило?

Наконец он заговорил.

— Ты действительно собираешься это сделать?

Руки застыли на каком-то особо причудливом знаке.

— Ты знакома с Геральдом всего ничего, и я уверен, что это общение, как и Геральд в целом, не должны были оставить у тебя тёплых воспоминаний. Более того, он, по сути, преступник, и, помогая ему, ты не только станешь соучастницей, но и используешь заклинание из этой тёмной книжечки, что в итоге может обернуться для тебя вполне реальным сроком, а то и чем похуже.

Нельзя притвориться, что ничего не происходило. Нельзя проигнорировать последствия. Почему я сейчас находилась в комнате? Почему я читала то, что не должно быть предназначено для моих глаз?

Я — бас-гитарист из Авангарда. Простолюдинка. Ходившая на занятия в школу боевых искусств и время от времени посещавшая академию.

Я — альтруист? Точно нет. Зачем я хочу пожертвовать собственным будущим ради старика Геральда? Он мне нравится? Есть такое. Он мой друг? Нет. Приятель? Тоже нет. Он — лишь человек, который оказался со мной в одной лодке из-за чистой случайности.

Уголки губ сами собой приподнялись в слабом подобии усмешки.

Всё ведь просто, да? К чему приходить с самой собой к какому-то паритету? Зачем искать оправдания и мотивы, когда они на самом деле слишком просты?

— Нет никакой причины. Мне просто хочется это сделать.

Да. Так и есть. Мне хотелось играть на гитаре? Я это делала. Мне хотелось заниматься боевыми искусствами и рисовать магические формулы? Я это делала. Мне хотелось прогуливать академию? Ответ всегда был один и тот же.

Это то, чего я хотела, и мне не нужно было чье-либо разрешение для реализации своих маленьких желаний.

Эгоистично? Ещё как.

— Поэтому я была бы рада, если бы вы нашли для меня магический словарь.

Ред сидел, по-прежнему не отводя от меня взгляда, удивлённый не моим решением. Нет. Удивлённый моей готовностью принять последствия.

— Ладно, — принц резко встал из-за стола, подходя к расположившейся на полу мне, и резко опустился рядом, отчего его длинная косичка упала на мои записи. — Показывай, что тебе непонятно.

Что ж. Так получится даже быстрее.

* * *

Это заняло почти четыре дня. Четыре дня ещё одних бессонных ночей, наличие которых мне приходилось умело скрывать от всей группы. Учитывая проявленную мной до этого нелюдимость, это было не так уж и сложно.

Днём выкраивала парочку часов для сна, а ночами под руководством Реда я пыталась понять общий принцип заклинания.

Столько новой информации и за такой короткий промежуток времени никогда ещё не умещалось в моей голове.

Радовало, что принц не строил из себя умудренного жизнью учителя, а разжёвывал мне всё по крупицам, бывало, даже по нескольку раз.

Отец, кажется, подозревал что-то не очень хорошее на наш счёт, так как при встрече с Редом провожал того слишком недобрым взглядом, и его кулаки всегда оказывались крепко сжаты.

Со мной он не разговаривал из-за обиды. Ведь, когда я уходила с группой в горы, его возражения мне пришлось проигнорировать, равно как и желание отправиться с нами. В общем-то, его и вырубили именно тогда, когда он с этим желанием выступил в день отправки, категорически не собираясь отпускать меня одну.

Хотя как «не разговаривал»? Скорее, показательно молчал, надеясь, что я под таким детским прессингом приду мириться первой. Обычно так, кстати, и происходило: в старые времена, потому что мне хотелось ощущать себя в комфортных условиях, а с таким отношением это было совершенно невозможно.

Но отец не учёл многих вещей. Впрочем, как и всегда.

Первое: я была слишком сильно погружена в дело, чтобы обращать на это внимание. Второе: ощущение того, что мы скоро отсюда улетим, дарило уверенность, что я вновь буду в безопасности, а, соответственно, и поддержка отца больше не казалась мне необходимой, равно как и моя ему.

Поэтому мы вновь были втроём. Я, Хо-Боэ и наш конфликт.

Завтра за нами уже прилетят, поэтому Геральд принял решение привести заклинание в действие сегодня ночью.

К нему я, кстати, и собиралась отправиться до того, как мне преградил дорогу отец, смотрящий на меня очень рассерженным взглядом.

— Ты никуда не пойдешь!

Выдохнула и подавила желание помассировать глаза.

Опять он за своё.

— Тебе всего тринадцать лет!

— Четырнадцать.

Тихо поправила его я, с усталостью наблюдая за тем, как быстро он передвигается по комнате, гневно размахивая руками.

— Всё равно! Ты слишком маленькая, чтобы заниматься такими вещами! Тем более с парнем, который старше тебя в два раза!

Какого-либо желания возражать у меня не было. В конце концов, отец имел полное право переживать за меня, и такой повод не виделся мне глупым или недостойным этого переживания.

— Ему двадцать один, и он разрешил мне пользоваться его библиотекой, — в конце концов, это была отчасти правда.

Хо-Боэ только раздражённо выдохнул, недоверчиво на меня уставившись. Ещё не утратив собственный запал, но уже чуть его подрастеряв.

— Просто… Когда ещё представится возможность покопаться в старых книжках исчезнувшего королевства?

Отец подозрительно осмотрел меня, уделив особое внимание моей шее.

— И ничего лишнего?

Подняла руки вверх ладонями к отцу, с лёгкой улыбкой соглашаясь.

— Ничего.

Вся эта ситуация была, на самом деле, очень забавной, а поведение отца — в чём-то даже милым.

Хотя кричать ему всё же не следовало.

— Ну… тогда я пойду?

Отец явно ещё сомневался, но отступил в сторону, открывая мне дорогу к выходу.

— Спасибо.

У самой двери он, правда, всё же схватил меня за плечо, развернув к себе лицом, и напустил в голос побольше серьёзности:

— Постарайся без глупостей.

Можно ли было считать то, что я собираюсь сделать, глупостью? Хм-м. Думаю, да.

Поэтому я на просьбу отца лишь кивнула, так же, как делала это всегда, когда не хотела усугублять конфликт и к нему возвращаться.

Он же, так же, как и всегда, воспринял всё за чистую монету, и я смогла наконец покинуть комнату.

Почему у меня сложилось такое чувство, что он думал, будто мы помирились и всё будет, как прежде? Нет, безусловно, старые обиды чуть подзабылись, и я уже всё реже вспоминала в его присутствии о своей злости и разочаровании, но холодок в моём голосе всё же остался. Только вот Хо-Боэ, кажется, его совсем не замечал.

Что ж. Надеюсь, он несильно расстроится, когда я после всего этого путешествия отправлюсь к ребятам в дом престарелых, а не с ним в место, которое называла домом.

Входя в помещение, где мне предстояло исполнить самое сложное заклинание в своей жизни, я уже отбросила все мешающие мысли.

Нужно сосредоточиться только на одном и ничего не испортить.

Холод, царящий в комнате, заставил меня сжать плечи и чуть съёжиться. Но взгляды, направленные на меня, просто не позволили мне задержаться в таком положении, и я выпрямилась.

От меня зависела дальнейшая судьба Геральда.

Я не могла показаться неуверенной и слабой. Даже не так. Я в принципе не могла такой быть в этот момент и перед этими людьми.

Ред после наших занятий растерял весь скептицизм в отношении меня и, как ни странно, приобрёл ту же уверенность, что и Геральд. Это было немного лестно, но не более.

Сам он, к сожалению, не мог использовать это заклинание по одной простой причине. Исчезновение источника магии планеты негативно сказалось на всех её жителях, кто хоть каплю, но был способен к оперированию магией.

Неизвестный мужчина, лежащий на столе, не подавал никаких признаков жизни и был не очень приятного серого цвета.

Трупы видеть мне приходилось ещё в Ре-ми. Но это было достаточно давно, чтобы уже подзабыть это не очень красивое зрелище, поэтому подошла я к столу гораздо медленней, чем мне бы хотелось.

Неприятное чувство.

— Спрашивать о том, где вы его достали, мне, я полагаю, не стоит?

Геральд вскинул бровь:

— Отчего же? В этом нет секрета. Просто это один из здешних обитателей, которому не повезло неделю назад, и ему пришлось провести всё это время в холодильной капсуле, дожидаясь захоронения, которое, к сожалению, уже не произойдёт.

Я кивнула, пропуская большую часть слов Геральда мимо ушей, и посмотрела на Реда, который истолковал мой взгляд правильно:

— Упал со скалы во время неудачной охоты.

Как чувствует себя человек, которому придётся поступиться памятью мёртвого ради жизни другого?

Как оказалось, натянутым нервам на это было совершенно плевать.

Я боялась напортачить. И только это чувство приводило меня в напряжение.

— Ты готова?

Ответить Реду я не решилась и просто вытянула руки вперёд, расположив их в одном сантиметре от когда-то живого человека.

Перед глазами теперь были только линии сложного плетения, завязывающиеся на мне и лежащем передо мной мужчине.

Отдельные отработанные мной фрагменты вплетались в получающуюся структуру почти виртуозно, дополняя её и заставляя сиять так ярко, что слепило глаза.

Я не могла видеть застывшего Геральда, в немом восхищении наблюдавшего за моим творением. Я не могла видеть Реда, который не отрывал внимательного взгляда от моего лица, в действительности только сейчас поверившего в то, что это и впрямь возможно.

Я также не замечала, как быстро и аккуратно источался мой собственный резерв, не способный доселе покидать моё тело с такой скоростью. Как от всего этого начинали расширяться и рваться невидимые тонкие каналы, по которым циркулировала магия.

Ред, обладающий даром видеть магические потоки, тут же попытался остановить это, как уже стало понятно, непосильное мне заклинание, как замер, не в силах поверить в то, что он видит.

Магия, что рассеялась на месте образований разрывов и трещин, просто стала пытаться попасть в них обратно, игнорируя открывшееся пространство.

Это было равносильно разрубленной трубе с отодвинутыми друг от друга концами, в которые вода сама начала бы затекать, каким-то волшебным образом не разливаясь по земле в процессе перетекания.

Это вообще возможно?

Я же тем временем будто бы не чувствовала многочисленных микротравм, продолжая подавать магию, только благодаря чуду дозируя всё в таком количестве, чтобы всё работало.

Отчего-то захотелось разорвать плетение и начать его заново, направив магические потоки в правильном направлении.

Но я просто не могла себе этого позволить и упорно продолжала держать получившиеся образование.

Я чувствовала, что оно получилось хромое и дефектное. Мне всей сущностью хотелось уничтожить это отвратительное безобразие, но я прекрасно знала, что на второй такой подвиг меня просто не хватит.

Когда неизвестный мне мужчина начал приобретать черты Геральда, я не заметила этого, сфокусировавшись только на проекции, которую мне приходилось представлять силами своего воображения.

Первым изменился цвет кожи, оставаясь таким же серым, но гораздо суше и морщинистей. Нос искривился, губы стали тонкими, как спички, подбородок увеличился и изменил форму на более квадратную. Размер мышц, рост, сам человек. В нём не осталось ничего от прежнего владельца.

Магическая структура размылась и почти развеялась, оставив меня без всего.

Я почувствовала себя старой и иссохшей, чего еще никогда за собой не замечала.

Внутри словно что-то разъедало, а руки оставались в том же положении, не в состоянии даже разогнуться. Точно подмёрзли.

Меня быстро взяли за талию, потянув одну мою руку, чтобы закинуть её на плечо.

Лицо перекосилось в невообразимой гримасе, причины которой я просто не могла представить, и мою руку оставили в покое.

Слова почему-то не выходили, и я могла только смотреть, как сначала оказываюсь на руках, а потом — в какой-то кровати, чью мягкость я даже почувствовать не смогла.

А дальше я просто вырубилась.

* * *

Ред наложил на Музу диагностическое и усыпляющие заклинания одновременно, а потом посмотрел в сторону Геральда, который до сих пор восторженно пялился на собственный труп.

— Подумать только. У неё и в самом деле вышло. Нет, Ред, ты только глянь!

Рыжеволосый принц посмотрел туда, куда указывал Геральд, и его чуть было не перекосило от отвращения.

Старый извращенец.

— То есть ты считал, что она не справится?

Геральд в искреннем удивлении поднял взгляд с трупа:

— Конечно. Ты видел ранг этого заклинания? Учитывая, что у неё нет ярко выраженной некрологической специализации, это уровень тринадцатый, не меньше.

— Тогда чего ты вообще от неё ожидал? — вскинулся Ред, сверяя показания по состоянию Музы и накладывая всевозможные обезболивающие и регенерационные заклинания.

— Я рассчитывал на какую-нибудь приемлемую подделку, но никак не на то, что у неё получится идентичная копия. Да и… — Геральд брезгливо вытер руки о собственные штаны. — Я не маг, чтобы во всём этом углубленно разбираться. Просто сложил факты и посчитал, что её таланта и резерва должно хватить на эту малость. Чуть преувеличил, чтобы вселить в неё уверенность, ну и вышло то, что вышло. Кто же знал, что я попаду в точку.

Ред прикрыл глаза, скосив взгляд на Музу.

— Ты не попал в точку.

Старик заинтересованно повёл носом.

— То есть?

— Она исправляла структуру заклинания во время его работы.

Геральд хмыкнул.

— Это невозможно.

— Скажи это моим глазам.

Светящиеся фиолетовым глаза принца чуть притушились и через несколько мгновений вернулись цветом к первоначальному голубому.

Спустя несколько секунд Ред задал вопрос погрузившемуся в себя Геральду:

— С какой она планеты?

— Мелодия.

— Для жителей Мелодии дар совершенно не характерный. В таком случае у неё должна быть магия, связанная со звуком.

Ред встряхнулся.

— Ладно. Это сейчас не должно тебя заботить. Скажи лучше, где ты хочешь его бросить?

Геральд также пришёл в себя.

— Возле скал, полагаю, в четырёх днях пути отсюда. Сам спрячусь в Пламенном дворце.

— Ты хоть помнишь, где он находится?

— Может, я и стар, но с памятью у меня всё в порядке. Вряд ли я когда-нибудь забуду стены, в которых погибла моя сестра, — махнул рукой Геральд, словно его это не заботило.

Ред прикрыл глаза, ненадолго погружаясь в счастливые детские воспоминания.

— Мама была там счастлива.

Геральд отвернулся и направился в сторону трупа — натягивать на него приготовленную заранее одежду.

— Ты думаешь, Питир правда сдал ваш маршрут пиратам?

— Не сомневаюсь. Как ещё ты можешь объяснить, что меня выкинули именно на этой планете и почти рядом с тобой? Он прекрасно знал, что здесь я найду тебя, а, соответственно, и помощь, — старик скривился. — Мелкий говнюк. Когда найду его, собственными руками придушу.

Ред усмехнулся.

Чего только от большой любви не сделаешь.

Питира он понимал: сбегать из-под одного колпака, чтобы попадать сразу же под другой, тот явно не собирался. Поэтому и связался с пиратами, чтобы и заботливому дедушке ручкой помахать, и Зенит напугать до усрачки.

Главное, чтобы вся эта история не переросла во что-нибудь более масштабное.

Геральд уже взвалил на себя свою точную копию и отправился через тайный ход к приготовленному для него антигравитационному скутеру с коляской и всеми необходимыми вещами.

— А что мне с девушкой-то делать?

Старик чуть задумался, а потом махнул рукой:

— Вылечи да домой отправь. С таким даром мы ещё обязательно о ней услышим. У тебя же и своих проблем навалом.

Тут ему и возразить было нечего.

Магическая истощённость собственной планеты кого угодно обеспокоит. Ещё и Солярии в последнее время от него что-то нужно, а о том досадном покушении на его прадеда-короля они будто бы и забыли.

Наложив на Музу ещё одно заклинание — на этот раз специализированное на восстановление каналов, Ред зевнул и принял решение перенести её в свою комнату.

Вряд ли она оценит, если проснётся в морге.

Первый раз я проснулась от холода, настоящего и пробирающего до костей.

Я прижимала колени к груди, стараясь стать как можно меньше, с нелепой надеждой на то, что сам холод точно так же ужмётся.

Но не вышло.

Наконец, дойдя до точки, когда терпеть этот холод сил больше не оставалось, я смогла заставить себя подняться. Ноги тряслись и подгибались, отчего собственный вес казался мне непосильной ношей.

В беспамятстве я стянула со стоящих рядом кресел покрывала, накидывая их на себя, и в таком закутанном состоянии вновь легла в постель.

Окружение меня в тот момент совершенно не волновало.

Второй раз я проснулась с гудящей головой. Сны мелькали в таком резком контрасте с реальностью, что мне было почти физически больно. Как оказалось позднее, не «почти».

Села на кровати, счастливая от осознания того, что наш мир статичен и не отличается постоянной сменой картинок.

Слишком сильно за последнее время я вглядывалась в мелкие, непохожие друг на друга детали — видимо, им я и обязана такой мигренью.

Реда я заметила сразу. Он спал на стоящем напротив диване, в позе довольно неудобной. Красные волосы были распущены и разметались по подушке, а белые жилистые руки закинуты за голову.

Видимо, это была его комната.

— Ред… — тихо позвала я принца, подтягивая собственное тело поближе к спинке кровати.

Он проснулся сразу, мигом вскакивая, опуская босые ступни на пол. Нашёл взглядом меня, сам спросонья удивлённый моим тут нахождением, но понимание сменило на его лице недоумение довольно быстро.

— Сколько времени? — сморщилась от громкости его голоса. — Ты в порядке?

— Мигрень, кажется, — помассировала виски. — Есть таблетки?

Ред поднялся, подходя к тумбочке, стоящей рядом с кроватью, и открыл ящик.

Послышался характерный щелчок при вскрытии упаковки, и в моей руке оказалась маленькая белая пластинка.

— Сейчас воды принесу, — графин и стакан, слава богу, были здесь, поэтому идти никуда не пришлось.

— Спасибо.

Принц кивнул и, пока я запивала таблетку, успел отыскать наручные часы, с помощью которых и узнал время.

— Пять утра.

Это, на самом деле, была отличная новость, ведь я успею вернуться в комнату до того, как отец начнёт мои поиски. Учитывая, что ушла я где-то часов в восемь вечера, то проспала действительно порядочно.

— Почему я потеряла сознание?

Хоть у меня и были мигрень с головной болью и слабостью в теле, я всё прекрасно помнила.

Потеря сознания этим заклинанием не предполагалась. Равно как и ощущение опустошённости после его использования. Уж не знаю, как на всё это повлиял мой дар, но вот общий каркас заклинания потребовал больше магии, чем предполагалось вначале.

— Ты не теряла. Я тебя усыпил.

Кивнула.

— В таком случае, зачем ты это сделал, и что тогда произошло?

На «ты» перешла случайно и незаметно для себя. Ред также не придал этому большого значения. Меня сейчас больше заботило собственное состояние, а не поддержание чьего-либо статуса.

Ред молча смотрел, что меня совершенно не радовало.

— Почему ты молчишь? — истерических ноток, слава богу, пока не было, но нетерпение всё же присутствовало.

— У тебя порвались магические каналы, и я не хотел, чтобы ты перебудила всех своими криками.

Мигрень смешалась с каким-то липким и неприятным чувством.

Сглотнула.

Очень хреново.

— Сколько… То есть… Какой уровень повреждений?

Ред прикрыл глаза.

— Я всё восстановил. Не волнуйся.

Вздох облегчения сдержать не удалось.

Я могла остаться магической калекой, если бы мне не оказали своевременной помощи. Могла навсегда остаться без магии и без чуда, к которому уже привыкла.

Правда, вместе с облегчением пришла и злость. Почему Ред не рассказал мне о возможных последствиях?

Думаю, что-то такое он смог прочитать по моему взгляду, до того, как я задала вопрос вслух.

— Я не собираюсь оправдываться, потому что моей вины в этом нет. Ты сама этого хотела.

Принц поднял вверх руки и резко опустился на расстеленный диван, чуть отворачивая голову.

Прикрыла глаза.

Безусловно, он не виноват. Конечно. Точно так же, как и Геральд. Они оба понятия не имели о том, какое заклинание мне предлагали и сколько магической силы на него потребуется.

Пхах. Ненавижу недоговорки и враньё. Больше всего в жизни. Тем более такого рода, когда они были сделаны умышленно, лишь для того, чтобы я не передумала. Мы ненавидим в других то, что нам не нравится в себе.

Усмехнулась.

Жаль, что он прав. Я сама этого хотела и сама же на это согласилась.

Подумаешь. Просто не смогу колдовать парочку месяцев. Последствия я принимать должна сама, не сваливая неудачи и провалы на других. Моя вина в том, что я доверилась совершенно незнакомым людям. В следующий раз, значит, буду разборчивей.

— Спасибо за помощь, — а точнее, за то, что исправил собственную ошибку.

Медленно скатилась с кровати, ища взглядом свою обувь. Оставаться тут, в компании Реда, я больше не хотела.

Хоть местонахождение Геральда мне узнать и было бы любопытно, спрашивать уже поздно. Думаю, Реду сейчас было неловко находиться со мной в одной комнате, впрочем, как и мне с ним. Некомофортно даже.

Их совместное предательство, хоть в полной мере таковым и не являлось, всё равно знатно испортило моё о них мнение.

Что им до какой-то левой девчонки? Они, в конце концов, были знакомы, а, может быть, даже являлись друзьями. Соответственно, выбор перед Редом не стоял.

Геральд с самого начала позиционировал себя как одиночку, а Ред — какой-никакой, а правитель, соответственно, умел жертвовать малым ради большего и нужного.

Так как я спала в одежде, искать её не пришлось, поэтому, чуть пошатываясь, так как лекарство ещё не подействовало, я направилась в сторону выхода.

— Слушай, я не хочу ссориться, — заговорил Ред. Я посмотрела в его сторону. — Да, мы не сказали, какого ранга это заклинание, но ты сама должна былазнать, что в таких случаях происходит. Твоя структура должна была оказаться слабее, чем нужно, и ты выполнила бы заклинание не в точности.

Вскинулась, приваливаясь к стене, чтобы хоть как-то нормально стоять.

Принц, оказывается, не любил чувствовать себя виноватым.

— Хочешь сказать, что я бы отделалась только магическим истощением?

— Да! Но ты… то есть, твой дар был направлен явно не на то, о чём говорил Геральд в самом начале. Да, конечно, он участвовал и в этом, но это было на самом деле не главным.

— Тогда что в таком случае было главным? — не показывать раздражение было довольно тяжело, но я надеялась, что у меня получилось.

— Сама структура заклинания, — кивнул Ред. — Отчего-то она не могла сработать в том состоянии готовности, на который мы рассчитывали.

Небрежно выполненное заклинание, да? То безобразие, мной сотворённое вначале, действительно можно было таковым назвать.

— Я не могла её развеять. В таком случае мне не хватило бы магии на вторую попытку.

— Поэтому ты начала исправлять структуру тут же после сотворения.

— Это невозможно, — мотнула головой, сложив руки крестом.

— Много того, что в магии является невозможным, принято считать дарами.

Ред смотрел серьезно, почти не двигаясь, своим взглядом пригвождая и меня. Оправдание? Нет. Скорее, попытка объяснить.

Если это действительно так… Точнее, нет… Не «если»… Поверить в то, что я чувствовала всем телом, было несложно…

Дар, способность, предрасположенность. Всё это появлялось спустя многие поколения и исключительно в семьях, следящих за родословной и тщательно фильтрующих собственную кровь. Откуда такое могло появиться у меня, если моя мать обладала, как и большинство жителей Мелодии, даром, связанным с музыкой?

«Дар» — слишком громкое слово, на самом деле.

Оттолкнулась от стены.

Ред проследил это движение взглядом и медленно поднялся.

Разговор был на этом окончен, по крайней мере, для меня. Обдумать предстояло действительно многое, как и решить, что со всем этим делать.

Уже сегодня нас заберут. Протащат по врачам и вернут домой, надеюсь, безо всякой помпы. Возможно, зададут парочку вопросов про Геральда и пиратов, но не более: в конце концов, подданной Зенита я не являлась, чтобы вести серьёзный допрос с моим участием.

— Я провожу.

Против я не была. Не с такой мигренью мне передвигаться по этим тёмным помещениям.

* * *

Ронин, Вар и Нани на правах людей, принимавших многие важные решения, скрылись за дверью капитанской рубки, чтобы дать показания насчёт нашего небольшого приключения.

Остальными же занялись врачи. Диагнозы, поставленные ими, были банальны. Истощение, авитаминоз, ещё перенапряжение и стресс.

От первого и второго помогали капельницы с витаминами, от третьего же в будущем помогут психологи, к которым нас обязали ходить по прибытии на планету.

Все были наконец счастливы. Этот эмоциональный подъём каждого сопровождал по-разному: некоторые плакали, некоторые не переставали говорить и благодарить, некоторые оставались спокойны и сдержанны.

Я, впервые за долгое время, могла просто отдохнуть. Правда, этого, к сожалению, сразу сделать не вышло, потому что пришлось объяснять врачу, почему у меня именно магическое истощение.

Ну, как «объяснять»? Все пассажиры знали, что я создавала формулу заклинания поиска магического источника и её использовала, поэтому мою легенду, основанную на этом, подтвердил каждый.

О том, что магические каналы были ослаблены и почти не могли проводить магию, я знала, но Ред просил списывать эту травму на заклинание поиска. В конце концов, магические каналы принц залечил, и врачи не могли узнать о том, что они были травмированы. По крайней мере, эти врачи.

Женщина, проводившая мою диагностику, заверила меня в том, что я поступила очень мужественно и что я вообще большая молодец.

На эти хвалебные речи мне оставалось только кивать и скромно помалкивать.

В том, что я молодец, я, конечно, не сомневалась, но вот с мужественностью поступка и храбростью как таковой могла легко поспорить.

На геройское моё усталое и флегматичное лицо совсем не тянуло.

Я бы сказала, что во мне цвела тёмная депрессия. Оказаться неспособной к оперированию магией, даже на такой срок, о котором сказала мне целительница, было очень неприятно, и я хотела просто валяться в тёплой постели с неделю и ничего не делать. В конце концов, около полугода я буду не в состоянии сделать что-либо магическое. Даже захудалое включение и выключение света.

Отец моего депрессивного состояния не замечал, потому что я слишком хорошо его скрывала. Да и не привык он обращать внимание на такие мелочи. Слишком поспешно он любит судить людей.

По итогу всё вышло довольно странно.

Правительство Магикса настоятельно просило не говорить о перемещениях без точки входа и выхода и о самом факте наличия такой технологии у пиратов. Мне показалось, что для них это был точно такой же сюрприз, как в своё время и для нас.

Историю предпочли выставить как неисправность корабля и дрейф в космосе, пока нас случайным и счастливым образом не нашли. О Геральде, что странно, даже особо не расспрашивали. Видимо, чтобы не плодить лишних вопросов у непосвящённых в его тайну людей.

Хотя человек с Зенита, что прибыл вместе со спасательным кораблём, явно был не рад этому решению. Да что там, «не рад»: он, вопреки собственной должности и обязанному соответствовать ей самоконтролю, шипел и чуть ли не физически плевался на врачей и капитана корабля!

Я же теребила только что заряженный телефон, в каком-то ужасе смотря на по-настоящему огромные цифры пропущенных звонков и сообщений.

Жизнь резко напомнила о себе, вместе с оставшимися на Мелодии парнями.

Во время полёта я успела прочитать все письма и в зоне связи смогла отправить каждому из них сообщение о дате и времени приезда.

Затянувшееся приключение подходило к концу, оставляя меня с кучей пережитого опыта и новых знаний о себе, которыми грамотно распорядиться ещё предстояло.

С отцом общаться стало легче благодаря пережитому стрессу, но до прежних тёплых отношений у нас с ним, по-видимому, так никогда и не дойдёт.

С Ронином и Жози, к моему удивлению, мы даже обменялись номерами, пообещав как-нибудь созвониться и встретиться.

Остальные пассажиры сделали то же самое с моим отцом, так как со мной это делать было бы попросту странно: я, в конце концов, в их глазах всего лишь ребёнок. Талантливый, конечно, но ребёнок.

Воспоминания об этом событии ещё долго будут являться самыми яркими в моей жизни и, надеюсь, останутся единственными воспоминаниями такого рода. Переживать что-то подобное ещё раз мне бы очень не хотелось.

Как жаль, что решать это было не мне.