Тигр и Евфрат (гет)

Барак заглянул через плечо Евфрат в телефон и снова увидел уже ставшее раздражающим фактором имя «Эли».

— Не хочешь в Гучу сходить вечером? — спросил он, коснувшись ее плеча.

Она обернулась с улыбкой, но Барак уже умел различать, где она играет, а где улыбается искренне.

— Извини, у меня запись с Эли, давай завтра?

— Ты снова какая-то бледная, — он оглядел ее лицо с чуть заметными темными кругами под глазами. — Такое впечатление, что ты совсем не спишь…

Офис опустел, в нем остались только они вдвоем, и Барак, прислонившись к столешнице, посмотрел на нее внимательным, требовательным взглядом.

— Со мной всё в порядке, просто что-то со сном в последнее время.

Пытаясь скрыть напряжение, Евфрат снова перевела взгляд в монитор, негромко застучав по клавиатуре.

— В чем дело, Евфрат? — не выдержал Барак. — У меня такое ощущение, что ты меня избегаешь, — заключил он на выдохе как-то устало; он поправил очки — этот жест по обыкновению говорил о том, что он максимально сосредоточен и серьезен.

— Секундочку, — она дописала строчку и перевела курсор на следующую, — что, прости?

— У меня ощущение, что ты меня избегаешь. А когда ты со мной, тебя будто бы нет. Ты сторонишься моих прикосновений, постоянно ссылаешься на усталость. Так не пойдет. Я не слепой, просто скажи мне, что с тобой. Вернее, что с нами? Я взрослый мальчик, я всё пойму.

Евфрат удержалась от того, чтобы прикусить губу. Конечно же, Барак не был слепым, и он прекрасно чувствовал произрастающую между ними пропасть. Причина в его понимании могла быть только одна — она просто остыла, а может и вовсе и осознала, что поторопилась с разводом, хотя ещё в прошлый понедельник говорила, что любит, но неужели любовь может так быстро пройти? Сейчас Евфрат смотрела на него, будто видит впервые, потом на её лице появилось выражение оскорблённой гордости. Но Барака было не пронять, он был слишком умен, чтобы купиться на женские штучки, и ей пришлось сдаться. Евфрат откинулась на спинку стула и сникла.

— Послушай, ты тут совсем не при чем. У меня возникли кое-какие проблемы.

— Расскажи мне о них, ведь я для того и существую, чтобы ты не держала всё в себе. Ты выглядишь в последнее время так, словно на нас надвигается конец света.

— Прости, Барак, — она посмотрела на него снизу вверх. — Я не могу тебе сказать, но я обещаю, что скоро это закончится.

Сердце Евфрат сжалось. Она так его любила, что на данный момент думала только об одном, что завтра, придя на работу, позвонит доктору Этинголд, чтобы, наконец, записаться на аборт. После получения результатов из Америки, доктор подтвердила, что зачать снова для нее будет проблемой. Глупое женское сердце отдавало всю любовь мужчине, забыв о существовании маленькой новой души в её теле, но только когда Барак был рядом. Даже если это его ребенок, Барак может быть просто не готов к тому, чтобы стать отцом. Евфрат и сама не осознавала, что она представляет собой, как мать.

— Это связано со Старком?

— Нет, — тут же солгала она, тряхнув головой в подтверждение.

— Я собираюсь домой. Если тебе нужна будет помощь, только скажи, сабаба? — спросил он, сдавшись, ведь понимал, что ничего от нее не добьется.

И вот она осталась одна, в полном раздрае, в благодарности Бараку за то, что он дал ей время на решение проблем. Евфрат не хотела ранить его, но с трудом скрывала чувства, виня во всем гормоны. С ребенком нужно было срочно покончить, но сердце разрывалось на части, ведь она уже любила его всем сердцем...

* * *

— Вы уверены, госпожа Коэн? — спросила доктор, на столе которой лежали буклеты о том, насколько пагубно влияет аборт на организм женщины, а также картинки детей, своими ясными глазами умоляющих не избавляться от них.

— Да, доктор, — ответила Евфрат вовсе неуверенно, она была напугана, потому что была одна, невзирая на то, что в холле ее ждал Эли.

Почему он был так добр с ней — до сих пор оставалось загадкой. Как хорошая подруга, он мог поддержать в самые тяжелые моменты и действительно искренне переживал из-за ее решения. И она, дрожащей рукой подписав бумаги, отправилась вслед за медсестрой в акушерское отделение, в самый дальний кабинет, на котором не было никаких опознавательных табличек, кроме цифры двадцать пять.

Евфрат шагнула внутрь уверенно, увидев гинекологическое кресло. Стараясь не бояться, она, наверное, выглядела чересчур хладнокровно. Медсестрам и врачам, выполнявшим подобные процедуры ежедневно, было плевать на то, держится она или вот-вот от страха и волнения упадет в обморок. Но нет… Кажется, доктор Этинголд все же не одобряла ее решение, или Евфрат так казалось, ведь врачи должны придерживаться врачебной этики и не имеют права навязывать свое мнение…

* * *

Евфрат, невзирая на то, что сама вызвала Эли, попросила его уйти, так как нуждалась в уединении со своими мрачными мыслями. Нацепив солнечные очки, прятавшие слезы, она шла вдоль берега пляжа, игнорируя тот факт, что лучше бы ей находиться дома под кондиционером, ведь августовская жара неумолимо обжигала легкие и кожу. На песке возле кафе развалился какой-то жирный волосатый экспонат в боксерах с уточками, и мимо, хихикая и тыкая в него пальцем, прошли две симпатичные девушки. Даже в такую жару туристы нежились на пляже, пока Евфрат, чувствуя, как майка липнет телу, шла в сторону Яффо.

Счастьем было то, что Барак отправился на недельную конференцию в Мадрид, словно нарочно давая ей время решить все свои проблемы.

— Евфрат! — окликнули сзади, и она даже не сразу поняла, что обращаются к ней.

Но узнав, спустя мгновение, голос, она вздрогнула, ощутив волну страха. На нее буквально бежал Тони в бейсболке Лейкерс, непривычных для его вида джинсовых шортах по колено и крупных солнцезащитных очках.

— Ты что здесь забыл? — только и смогла выдавить она, не успев ощутить волну шока от внезапной встречи.

Он подлетел к ней, взмыленный и взволнованный, и заключил ее в объятия. Евфрат лишь дернулась от неожиданности.

— Ты была в больнице… Ты уже избавилась от ребенка? — он сорвал с носа очки, будто бы специально показывая обуявший его ужас.

— Как… как ты узнал? — проблеяла она не своим голосом, отступив на шаг. — Ты что, следишь за мной?

На ослабевших ногах она едва устояла на месте. Тони, заметив это, подвел ее к каменной дугообразной лавочке и усадил под навес.

— Ты ведь знаешь, что у тебя мало шансов забеременеть, так почему ты… — но он осекся, видя, как по ее щекам стекают слезы, а плечи содрогаются. — Евфрат, глупая… Это ведь мог быть мой ребенок.

— Почему ты здесь?

Он посмотрел на нее совершенно опустошенно, выжатый как лимон, словно потерявшийся в необъяснимом горе. Невзирая на конфиденциальность информации о пациентах, доктор Стоун, акушер из клиники, где наблюдалась Евфрат в Штатах, каким-то образом наверняка слила информацию Тони. Больше было некому раскрыть эту тайну.

— Я хотел отговорить тебя, но ты, сумасшедшая, уже все решила за нас.

— Это может быть ребенок Барака, Тони, и лучше, чтобы это было так, — утерев слезу, сказала она, еще не осознавая, какой широкий диапазон эмоций сейчас завладеет ее бывшим мужем.

Тони, по мере осознания, что фраза была сказана в настоящем времени, выдержал паузу, а потом вскочил с каменной скамьи, закусив костяшки пальцев.

— Если я правильно понял… То ты не сделала аборт? — еще никогда он не был так возбужден. — Евфрат, отвечай! Говори сейчас же!

Она покачала головой.

— Я не смогла, — она была в совершенно разбитом состоянии, однако Тони, напротив, воспрял духом.

— Ты сейчас же летишь со мной в Америку и будешь наблюдаться у доктора Стоун! — кажется, он и сам не понимал, что несет полную чушь.

— Я никуда не поеду, — обессиленно ответила Евфрат. — Это ребенок Барака.

— Тогда какого Локи ты собралась делать аборт, если думаешь, что это его ребенок? — Тони вскипел, точно чайник на углях. — Приди в себя, ты прекрасно понимаешь, что срок совпадает с нашей поездкой на Мертвое море. Это ли была истинная причина твоего тупого решения об аборте? Ты не хочешь ребенка от меня…

Люди, услышавшие последнюю фразу, замедлили ход, заинтересовавшись происходящим.

— Мэм, сэр, проходите, пожалуйста, тут ничего особенного не происходит, — донесся голос Хэппи, красного и мокрого от жары.

— Что ты орешь на меня? Я вообще-то беременна! — заикаясь от слёз, проговорила Евфрат, осклабившись. — Лети в Америку, мы с тобой теперь чужие люди.

— И что прикажешь мне теперь делать? — Тони хотел было почесать голову, но только сдвинул бейсболку. — Ты ушла от меня к какому-то еврейскому доходяге. И мы не чужие люди, Евфрат, ты носишь моего ребенка, я уверен на все сто процентов. Сердцем чую.

— Этого я и боюсь больше всего. Этот ребенок нежеланный. И я все еще могу сделать аборт.

— Ты не сделаешь аборт! Ты уже приняла факт материнства… — к концу фразы Тони осознал, что повышать на нее голос сейчас не просто бесполезно, а даже опасно, ведь это может быть чревато чем угодно. — Евфрат, — он снова присел на лавку и заключил ее ладони в свои, — я прошу тебя, не горячись. Послушай, это твой шанс стать матерью, ты даже не можешь представить, какое это счастье!

— Тебе-то откуда знать? Уж не так ли ты заработал свой первый миллион?

— Вот тебе лишь бы поиронизировать, — он скривился; Тони, пытаясь вести себя спокойно, скрывал внутри ураган бушующих эмоций, чтобы ещё больше не пугать беременную Евфрат. — Пойдем куда-то в более продуваемое место.

— Тони, — она посмотрела на него как-то пронзительно. — Просто уезжай в Америку.

Она поднялась, намереваясь уйти. Но проблема в том, что единственное место, куда Евфрат могла пойти — это квартира Барака, ключи от которой он ей оставил, чтобы она смогла отдохнуть в одиночестве, за что была благодарна, однако чувство вины не позволяло ей находиться в его квартире в последние пять дней, но понимающие взгляды соседок уже порядком надоели. Евфрат знала, что завтра, когда Барак вернется, ей необходимо будет серьезно с ним поговорить, сказать правду. И даже если мысль о том, что это ребенок Тони, разобьет ему сердце и их отношениям настанет конец, то Евфрат в каком-то то смысле освободится от своего чувства вины. Но с другой стороны — иногда незнание было лучше, чем горькая правда. Барак не знал, что она изменяла ему с Тони и разрывалась между тем, чтобы сказать ему, избавив себя от чувства вины, но ранив любимого человека, или же сохранить в тайне — страдая от этого если не всю жизнь, то до поры, когда ребенок может приобрести черты одного из папаш.

— Евфрат, ты никуда не пойдешь, — Тони вновь догнал ее, на этот раз, на машине, опустив стекло заднего сидения своего фантома.

Какой-то молодой человек, остановившись неподалеку, достал телефон и сделал фотографию Тони в автомобиле на заднем сидении и Евфрат, идущей вдоль дороги.

— Вот видишь, лучше присядь ко мне, поговорим.

— Прекрасно, — не слушая его, прокомментировала она в спину удаляющемуся парню на велосипеде, который «дал по газам», опасаясь за сохранность фото. — Из-за тебя меня могут начать узнавать и здесь.

Чего таить, не было ни одной недели, чтобы кто-нибудь не спросил о том, та ли она Евфрат — жена Железного Человека. И ей приходилось лгать, говоря о своем с ней сходстве.

— Ты привлечешь куда больше внимания, идя рядом с автомобилем, — резонно рассудил Тони. — Будь добра, сядь.

Она остановилась, и Хэппи остановился следом. Тони открыл дверь изнутри и подвинулся. Ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться, так как люди действительно стали обращать на них еще больше внимания.

— Тони, что мне делать? — она стянула очки с носа, явив ему свои красные от слез глаза; кажется, именно сейчас ей нужно было на кого-то положиться.

— Как что? — решил он воспользоваться ее слабостью. — Рожать…

* * *

Она встречала Барака у него дома. Звонок в домофон показался приговором, а может, добавил решимости к предстоящему разговору. Подавленный вид Евфрат заставил Барака тяжело вздохнуть.

— Иди сюда, — произнес он, отставив чемодан к стене, и она, думая, что это, возможно, последний шанс ощутить тепло любимого мужчины, покорно подчинилась, тут же намочив его рубашку слезами. — Что же с тобой происходит? — он гладил ее по голове, чувствуя, насколько крепки ее объятия, словно они были последними. — Ты ни разу не написала мне, Евфрат…

— Сядь, пожалуйста, — она чуть отстранилась, но осталась в его объятиях, ощущая ладонь на своей скуле.

— Ты меня пугаешь, — Барак до этого, думая, что дело в расставании, после этих объятий осознал, что причина куда глубже, поэтому все, что он мог сделать — это выслушать ее, хотя сам был на иголках из-за того, что в последнее время Евфрат замкнулась в себе.

Она налила ему стакан холодной воды и встала напротив, готовясь огорошить новостью:

— Я беременна, — сказала Евфрат, не сводя с него внимательного взора, но продолжить не успела, так как Барак неожиданно засмеялся.

— Ты серьезно? — он улыбался, потешаясь над ней. — И это всё, из-за чего ты так долго была сама не своя и заставляла меня волноваться, не зная что и думать? Мы конечно, недавно встречаемся, но мы должны решать подобные вещи вместе. Я уже не молод, Евфрат, но, учитывая непродолжительность наших отношений, полагаешь я не задумывался о семье с тобой? Я люблю тебя, и какое бы решение мы не приняли, мы пройдем через это вместе.

В нормальной ситуации любая женщина бы расплакалась от счастья, но происходящее едва ли можно назвать нормальным.

— Сядь, пожалуйста, — попросила она вновь, выставив перед собой ладонь и выглядя при этом напряженно. — Выслушай до конца, Барак, — она и сама села, развернув к нему стул; он покорно замолчал, но улыбка так и лезла на его лицо. — Срок совпадает с началом наших отношений, но также и с поездкой на выходные с Тони. Барак, я не знаю, чей это ребенок.

Говоря это, Евфрат выглядела спокойно, хотя внутри нее, становясь необъятным, разрастался страх. Барак удивил ее тем, что только усмехнулся, будто бы не приняв ее слова всерьез.

— И какой реакции ты ждешь от меня теперь? — он облокотился на колени и сложил руки в замок. — Так значит, вот какой была плата за развод… Кажется, я готов порвать ему глотку, хотя, чего таить, минут через пять, когда шок спадет, я буду очень на тебя зол.

— Прости меня, — только вымолвила она, но тут же уперто встала на защиту бывшего мужа. — Тони тут не при чем. Да, я спала с ним, но не по принуждению, — обостренное чувство справедливости частенько ставило Евфрат в неловкие положения, но то, что она говорила сейчас, звучало полнейшим абсурдом.

Хлопнув по коленям, он поднялся с дивана.

— Лучше бы ты скрыла это от меня, Евфрат, — не зная, что говорить, сказал Барак. — Ты ведь наверняка подумывала об аборте. Ты не принимаешь противозачаточные?

Она покачала головой.

— Я не пила их, потому что было без надобности, — ответила она. — Как говорят врачи, это вообще чудо, что я смогла забеременеть и, возможно, шансов у меня больше нет, — она сделала небольшую паузу, чтобы вывалить на него все, что накопилось. — Я не прошу тебя ни о чем, даже если этот ребенок твой. Я осознаю, что сильно перед тобой виновата за то, что произошло с Тони. И я не могу этого исправить, — поднявшись, она взяла со спинки свой легкий палантин и подошла к двери, намереваясь оставить его в одиночестве. — Я не могу и не хочу тебя обманывать, ты ведь знаешь, насколько сильно я тебя люблю.

— Не пытайся манипулировать моими чувствами! — яростно бросил он, моментально вскипев.

— Давай я просто пойду домой, — сказала Евфрат, понимая, что заявление на увольнение будет лежать у него на столе завтрашним утром. — И я не пытаюсь манипулировать твоими чувствами, Барак. Я в смятении…

И она ушла, оставив его в молчании. Честность, возможно, и не была лучшим вариантом развития событий, однако Евфрат более не могла держать в себе эту тайну, да и по натуре своей не была скрытной, тем более в таких серьезных вопросах. Она тяжело выдохнула, выйдя на душную улицу, когда увидела на завибрировавшем телефоне фотографию Тони. Разговаривать с ним совершено не хотелось и, уж тем более, видеть. Евфрат, прогуливаясь по Дизенгофф, наконец, поняла, что сильно проголодалась. Невзирая на тяжесть после короткого разговора с Бараком, она почувствовала, как с плеч ее свалился груз, вот только, уверенно заявляя, что оставляет ребенка, она вовсе не была в этом уверена.

«Если ты сейчас же не возьмешь трубку, я тебя запеленгую и прилечу в костюме Железного Человека :)», — гласило сообщение от Тони.

Евфрат поторопилась вытащить батарейку, чтобы Тони не смог отследить сигнал, надеясь, что при выключенном телефоне он это сделать не сможет. Хотя кто знает, до чего дошла его гениальность… Она присела за столик итальянского кафе на улице и, заказав пасту из морепродуктов, удивилась, как легко в нее вошла целая порция, да еще и вприкуску с брускеттой. Макароны с хлебом — отличное начало. Такими темпами ее живот станет виден гораздо быстрее положенного. Засмеявшись от бессилия, она заметила заинтересованные взгляды с соседнего стола, затем приложила ладонь ко лбу, ощутив себя полной дурой. Ну как она могла вывалить на Барака такую информацию? Она совершенно не посчиталась с его чувствами.

Как же хотелось выпить бокал вина…

Даже после целой тарелки пасты не пришло чувство насыщения. Прожорливая горошина у нее в животе непременно потребует еще чего-нибудь через полтора-два часа. Официантка, подхватившая папку с наличкой, с сомнением посмотрела на то, как клиентка с улыбкой гладит живот.

Тони принимал факт ее беременности весьма позитивно, невзирая на то, что это мог быть и не его ребенок. Всё еще оставалось загадкой, почему ему так важно вернуть Евфрат. Внезапно вспыхнувшими чувствами это было бы сложно объяснить, и это было странно. Герой, защитник Земли, человек, у которого в голове одни шестеренки, внезапно решил измениться во имя семьи. Кризис среднего возраста?

— Это что, Железный Человек? — донеслось с соседнего столика, и взгляд Евфрат метнулся в сторону входа в кафе, однако Тони там не было.

Телевизор, видневшийся сквозь окно, стал работать громче, что слышно было даже на улице. Евфрат, как и остальные посетители, уставилась на трансляцию из Рамат-Гана. Горели верхние этажи одной из высоток. Диктор вещал об отказе системы пожаротушения, но она не прислушивалась, в ужасе наблюдая за картиной горящего, точно факел, здания, и за мечущейся, точно пчела, фигурой Железного Человека, снимавшего людей с объятой огнем крыши и переносившего их на крышу соседнего небоскреба. Вечернее небо заволокло дымом, и сердце Евфрат замирало всякий раз, когда Железный Человек пропадал с картинки камер. Он влетел в здание через окно, когда диктор сообщил, что, судя по всему внутри площади, объятой огнем, еще находились люди.

Дрожащими пальцами вернув батарейку в телефон, Евфрат включила его и тут же набрала Тони.

— Что, милая, соскучилась? — голос Тони звучал с тяжелой одышкой; на заднем плане гудел его костюм. — Пятница, просканируй помещение на предмет выживших.

— Тони, ты в порядке? — чуть ли не прокричала Евфрат, услышав грохот.

Пауза до его ответа длилась слишком долго.

— Рад, что ты спросила.

Душераздирающий крик раздался сквозь шипение пламени.

— Будь осторожнее, слышишь? — Евфрат вскочила с места и выбежала из кафе, чтобы поймать такси, забыв дождаться сдачи.

— Мэм, сейчас я вас вытащу, — уверенно сказал Тони. — Обхватите меня за шею. Здесь настоящее пекло!

— В Рамат-Ган, быстро! — буквально рявкнула Евфрат таксисту. — Вот за это я тебя и ненавижу, Тони, ты все время заставляешь меня нервничать!

— Я думал, ты развелась со мной по другой причине...

Звон битого стекла, тяжелый гулкий вздох Тони, снова грохот.

— Черт возьми!

— Что случилось? — Евфрат уже из окна автомобиля видела, как рушатся, оседая, верхние этажи прогоревшей высотки.

— Всё будет хорошо, меня немного придавило. Жарковато… — голос его стихал, а на заднем плане Пятница возвестила об отказе каких-то систем костюма.

Сердце Евфрат пропустило удар, но внезапно, уже подъезжая к Рамат-Гану, у которого образовался затор, она увидела тень, спустившуюся аккурат в пламя.

— Тони, говори со мной! — взмолилась Евфрат и, буквально бросив в таксиста деньгами, выбежала из машины, устремившись в сторону перекрытий у здания. — Тони! Тони, ты слышишь меня?

— Не шуми, все будет хорошо, — проскрежетал он. — Похоже, я погребен заживо под несколькими этажами. Пытаюсь удержать укрепления, чтобы… — он стал задыхаться. — Не придавило женщину.

Внезапно, собираясь ураганом, над Рамат-Ганом нависла туча, выстреливая языками молний в разные стороны, и тут же грянул ливень, что для августа в Израиле было просто немыслимо.

Евфрат моментально вымокла, но не сдержала победной улыбки.

— Тор! Тони, тут Тор, он сейчас вытащит тебя!

— Ну, слава Богу, здоровяк подоспел, — проскрипел Тони. — Мэм, мэм! Черт, она потеряла сознание.

Далее в телефоне был только шум, грохот, слова бога грома, которые невозможно было разобрать. Евфрат застыла в ужасе, прикусив кулак и глядя вверх сквозь неумолимый дождь.

— Как же я рад тебя видеть, Тор!.. — обрывками донесся голос Тони.

Пылающее пламя постепенно стихало, и в какой-то момент вверх взмыли две фигуры и тут же камнем устремились вниз. Железный Человек держал на руках женщину. Дождь стихал, и Евфрат, пробираясь через толпу, устремлялась к каретам скорой помощи, где только что приземлился чуть закоптившийся Железный Человек, от которого исходила дымка. Была ли жива женщина, которую он передал врачам? Евфрат видела кровавые разводы на ее когда-то светлых спортивных штанах. Лицо ее было обезображено ожогами.

— Мэм, сюда нельзя, мэм!

Но Евфрат, изловчившись, нырнула под руку полицейскому, державшему оцепление.

— Тони! — крикнула она, и он обернулся на зов.

Она остановилась напротив него и со всей дури вдарила кулаком по поцарапанной, черной от копоти броне и зашипела от боли, прижав руку к груди.

— Я думал, ты меня обнимешь… Больно? — механические пальцы коснулись ее щеки, оставив на ней черный след.

— Сними маску, чтобы я могла ударить тебя. Почему с тобой вечно одни переживания?

— Привет, Евфрат, — заулыбался стоявший рядом Тор. — Выглядишь… мокро…

Но она дышала, точно вот-вот изрыгнет пламя, и не слышала его, скалясь и осыпая Тони ругательствами. Она и сама не понимала, почему так злится, ведь он бывал и в более жутких передрягах.

— Не знал, что женщины могут так выражаться, — задорно заметил Тор и, раскрутив над головой молот, наконец, прекратил дождь.

— Это у нее гормоны, — бросил Тони довольно, наконец, сдвинув маску Железного Человека; его лоб и волосы были мокрыми от пота, однако лицо озаряла довольная улыбка. — Если ты будешь так переживать за меня, я готов записаться в пожарную команду на постоянной основе.

— Очень смешно, — Евфрат, чуть успокоившись, только сейчас поняла, что они трое попали под обстрел фотокамер и телефонов.

— Может, как в старые добрые времена, полетаешь со мной? — он неожиданно подхватил ее на руки.

— Тони Старк, сейчас же отпусти меня!

Но выбраться из мертвой хватки железных рук не было возможности, и Евфрат успела только ахнуть, когда Железный Человек взмыл в небо, унося её с собой.

— Тор, догоняй, я должен тебе хороший виски за свое спасение.

— Не маловата ли цена? — усмехнулся тот, взмыв в воздух следом.

Всего минута в небе, над проносящимся внизу Тель-Авивом, и они приземлились на крыше Изротеля, где на этот раз снял номер Тони. Евфрат продолжала его поносить, пока ноги ее не коснулись покрытия крыши, она только развернулась и затопала в сторону двери в одной балетке, так как вторую потеряла во время полета. Дверь не поддалась, и Евфрат, стукнув ее ногой, тут же запрыгала на месте из-за боли.

— Чего она так бесится? — непонимающе спросил Тор; они стояли с Тони, наблюдая за бешенством человеческой самки.

— Евфрат беременна, и похоже перемены ее настроений просто чудовищны.

— Поздравляю, Тони! — Тор хлопнул по плечу Железного Человека так, что его дернуло вперед.

— Полегче, здоровяк, — буркнул тот и крикнул: — Да что ты ее дергаешь? Ясно же, что закрыто! Давай я.

Он подошел к двери и легким движением железной руки вырвал замок.

— Только после дам, — он уступил ей дорогу в полупоклоне. — Мой пентхаус у лифта. Единственная дверь, ты не пропустишь.

— Что такое гормоны? — с детским интересом спросил Тор.

— Это такие маленькие злобные твари, заставляющие женщин превращаться в фурий, — приказав Пятнице оплатить счет за сломанный замок, пояснил Тони, и Тор наивно угукнул, войдя следом.

Евфрат стояла у лифта, переминаясь с ноги на ногу в нетерпении, когда же кабина, наконец, поднимется.

Тони открыл дверь в пентхаус на этот раз менее варварским способом, просто приложив ладонь к замку. Видно, он скопировал данные ключ-карты в память костюма. Двери лифта открылись.

— Ты же не пойдешь на улицу в одной туфле, вся мокрая и в копоти? — Тони, пропустив Тора, опустившего молот на столик в прихожей, вперед, посмотрел на Евфрат. — У тебя тушь растеклась.

— Я не понимаю, что я здесь делаю, — сдавшись, будто пояснила она свое внезапное помешательство. — Я уверена, теперь мне проходу на улице не дадут.

— Ты сама выбежала ко мне из толпы.

— Я думала, ты ранен…

— Давай, выходи из лифта, примешь душ, попьешь соку. Я пока закажу тебе новую одежду.

Евфрат из злобной фурии превратилась в испуганную школьницу, мнущуюся у двери гинеколога на диспансеризации. Она, расценив, что выходить из отеля в таком виде действительно не стоит, покорно вошла в номер и, бросив мрачный взгляд на Тора, скрылась в ванне, прихватив лежащий на столике возле молота халат. Когда она вышла, едва не врезалась в костюм Железного Человека, который Тони решил «припарковать» аккурат возле двери. Евфрат злобно крикнула Тони, что он опять разбросал свои игрушки по всему дому. Взглянув на мирно покоящийся Мьёльнир на столике возле входа в номер, Евфрат хмыкнула и попыталась потянуть за ручку, но, конечно же, ничего не произошло.

— Это потому что ты думаешь: а что было бы, если бы я была царицей Асгардской? — позади возник Тор, застукав ее за этим делом. — Вот если бы ты думала, что хочешь защитить Асгард и мечтаешь действовать только в его интересах или, к примеру, интересах Земли, то вполне возможно, молот бы и поддался.

— То есть, следуя твоей чудесной логике, Тор, если ты вдруг решишь разрушить Асгард, то Мьёльнир тебе не поддастся?

Он только пожал плечами и поднял его, протянув Евфрат и хитро улыбаясь.

— Можешь подержать в моих руках, — ехидно произнес он, и Евфрат, ответив схожей улыбкой, отправилась к Тони, рассевшемуся на диване, пока все по очереди примут душ.

— Ну чего, герой Израиля, теперь поди получишь ключи от города.

— Если меня не закидают камнями религиозные фанатики, то вполне возможно, — хмыкнул Тони и подвинул к Евфрат бутылку с соком.

— Боюсь, это светит только Тору…

— Я все слышу, между прочим, — донеслось из ванны. — У Роджерса тоже только один Бог, но он на меня всякий раз не бросается.

— Ему просто нужна вера, — пояснила Евфрат, и добавила. — И, учитывая, что сейчас происходит в мире, не ему одному.

Тони при упоминании Стива резко помрачнел.

— Сэр, вам звонит премьер-министр Израиля Мануил Элияху, — раздался голос Пятницы.

— Какие евреи, однако, шустрые. Кстати, — он понизил голос до шепота, но на звонок не ответил, — ты поговорила с этим твоим Бараком?

Евфрат, отставив бутылку, вздохнула.

— Я дала ему время на размышления.

— Если он бросит тебя, то это точно не мужик, а тряпка, — занялся Тони зарабатыванием баллов в свой карман. — В любом случае, одна ты не останешься.

Евфрат хотела было сказать что-то резкое, но осекла себя на полуслове.

— Спасибо, Тони, — неожиданно смягчилась она. — Но я справлюсь сама… Наверное… Мы вообще-то с тобой в разводе.

Он посмотрел на нее внимательно и серьезно.

— Глупости какие. И, Евфрат, я пока не подавал документы в соответствующие органы, как чувствовал, что не стоит торопиться. Давай позволим ребенку родиться в браке, а?

Казалось, что из ее ноздрей сейчас повалит пар. Она выпрямилась на сидении, точно ее пронзили сотни тысяч иголок.

— Что ты не сделал?.. — она сощурилась, накапливая в себе поток гневных изречений.

Он не осмелился взять ее за руку, более того, он отодвинулся к краю дивана, опасаясь, что сейчас ему может прилететь в лоб бутылка с апельсиновым соком, к которой того и гляди потянутся пальцы Евфрат.

— Я… у меня не было времени, — скороговоркой сообщил он. — Но как только я вернусь в Америку, я все исправлю, если это так важно.

— Блин, Тони! — рявкнула она, сжав кулаки. — Это могла бы сделать и Пеппер! Что за детский сад? Ты обещал мне!

— Что за крики? — Тор с мокрыми волосами появился в комнате, облаченный в гостиничный халат, норовивший треснуть на его богических мускулах. — Ребят, у вас все в порядке?

— Все просто замечательно! — саркастически воскликнула Евфрат, обидчиво сложив руки на груди и опустив подбородок.

— Сэр, премьер-министр Израиля ожидает ответа, — напомнила Пятница...