Юность чувств (гет)

Негодование, в которое переплавились обида за Шо и огорчение, что в школу пришлось идти одной, вспыхнуло с новой силой, когда после второго урока в классе, наконец, появилась неразлучная троица. Дождавшись, пока Хизури усядется позади нее, Кёко развернулась и поставила на его парту злополучный баллончик.

Парень со скучающим выражением оглядел его, затем глянул на саму девушку:

— Рано еще.

— Рано? — она недобро сузила глаза. — В каком смысле?

— Лето не наступило, насекомых еще нет.

— Что ж ты тогда предложил это Шо-чану?

— Пожаловался? — в зеленых глазах Янки проступило любопытство.

— Поделился, — твердо поправила Кёко. — Если у тебя есть к нему какие-то претензии, то имей смелость сказать прямо, а не малодушно строить козни и пытаться оскорбить человека, до которого тебе — как до Луны пешком!

— Оо, какая ты рьяная его защитница, — медленно протянул Янки, и от недобрых интонаций в его голосе по спине девушки пробежались мурашки. — Ты уверена, что он стоит твоей защиты?

— На все сто процентов, — отрезала она. — Поэтому оставь его в покое!

В зеленоглазом взгляде проступил гнев, который внезапно воодушевил. Кёко чуть сузила глаза, словно предупреждая — будет сражаться до конца. За Шо-чана, за свою веру в него, за них обоих!

И пусть смотрит! Она никого и никогда не будет бояться, ясно?!

Молчаливая дуэль прервалась появлением Кагурадзаки, который с удивлением взял с парты баллончик:

— О, против насекомых. Так еще ж рано.

— Смотря кому, — ядовито отозвался Хизури, переводя на него взгляд. — Кому-то точно бы не помешало погонять тараканов.

— Особенно в голове, — таким же тоном отозвалась девушка и, развернувшись, села прямо.

— Это ты про кого? — озадаченно уточнил Ода, но она уже не стала ему отвечать. Равно как и реагировать на вопросительные взгляды Ошино.

Хватит. Если ему раньше никто не смел возражать, позволяя все, то она молчать не будет. Пусть он трижды тут знаменитый!

За урок Янки ни разу ее не дернул за косу, и Кёко сделала вывод — снова дает понять, что обиделся. Прямо как в прошлый раз. Она лишь упрямо поджала губы, когда после урока парни похватали сумки и двинулись на выход.

Нет уж, виноватой она себя не собирается чувствовать!

— Что на этот раз? — Рина, поставив свою коробку с обедом, села напротив, на место Оды. — Что Янки уже сделал?

— Он ведет себя как царь!.. — Кёко запнулась, понимая, что уже просто жалуется, и встала. — Рина-чан, прости, мне сейчас надо сбегать в корпус Шо-чана — он забыл взять с собой обед, — достав перевязанную платком коробку, она виновато улыбнулась. — Я… я постараюсь быстро, хорошо?

— Беги, я подожду тебя, — Сугита улыбнулась и подперла щеку рукой. — Только учти, я голодная.

— Я быстро-быстро!!

Сбегая по лестнице вниз, девушка немного успокоилась. Жаловаться подруге не хотелось, хоть и было понятно — Рина-чан поддержит ее полностью. Выходка Янки и его друзей была просто некрасивой! Зато теперь можно будет с чистой совестью сказать Шо-чану, что никто больше его не будет обижать. Или не говорить — он же и сам поймет, верно? А то еще решит, будто она считает его слабым…

Сверившись с расписанием М-классов первого года, Кёко чуть приуныла. Занятия у Шо были все в музыкальном корпусе, куда она по-прежнему робела заходить. Но сейчас просто не могла не пойти — в руках его обед. Собравшись с духом, девушка направилась к выходу из корпуса.

Найти нужный класс в причудливом пятиугольном здании было непросто, но Кёко лишь упрямо поджимала губы, двигаясь по коридорам и стараясь не обращать внимания на косые взгляды. Она тут по делу! И оно гораздо важнее, чем ее робость или чьи-то шушуканья за спиной.

Окончательно она успокоилась и даже улыбнулась, когда, наконец, на пороге класса, к которому и направлялась, появился Шо в сопровождении одноклассников.

— Шо-чан, — девушка поспешила навстречу, едва сдерживая радость, — привет! Ты забыл сегодня свой обед. Вот!

Он как-то странно посмотрел на протянутую коробку, затем отвел взгляд и забрал ее:

— Спасибо.

— Приятного аппетита, — Кёко улыбнулась, вежливо поклонилась молчавшим одноклассникам Фувы и, хоть и не хотелось, направилась на выход. Внутри все пело — он взял обед! Смутился от своей забывчивости, вон, даже отвел взгляд, и взял! Как же приятно проявлять заботу о любимом человеке!

— Рина-чан, я вернулась! — она буквально впорхнула в свой класс. Сугита повернулась от окна и улыбнулась. — Прости за ожидание, давай обедать, да?

— Так что сегодня успел сделать Янки?

— Не сегодня, а вчера, — решив не таиться, призналась Кёко, отправляя в рот кусочек омлета. — Помнишь, он вчера с Ошино-куном были в столовой, развлекались якобы, — дождавшись кивка, она нахмурилась. — Они при всех в столовой вручили Шо-чану средство от мошек!

Рина фыркнула и не сдержала улыбки:

— Узнаю Янки.

— Ничего смешного! — возмутилась Могами. — Нет, ну честно! Разве ты не согласна со мной?

— Обычная подколка.

— Какая тут обычная, Рина-чан!? Думаешь, Шо-чану было приятно?!

— Кёко, — вздохнув, Сугита глянула на нее, — ты просто еще не сталкивалась с «мошками». Они всерьез считают себя лучше тех, кто учится на общеобразовательном отделении. Не спорь, — она предупреждающе погрозила палочками, видя, как Кёко открывает рот для возражений, — ты здесь не больше недели. У них больше преимуществ, чем у нас, например, с них меньше спрос в учебе, экзаменационных предметов меньше. И после всего такого «мошки» смотрят на нас сверху вниз.

— Но Шо-чан не такой!

— Твой Шо-чан один, а сколько там, — Рина кивнула в сторону пятиугольного здания, — которые «такие»? — Могами нахмурилась, поджимая губы. — Вот именно. Думаешь, Янки обладает телепатией, чтобы сразу понять, что Шо нормальный? Или знает его так же, как ты? Дай ему время посмотреть и понять, что его подколка глупая. Сам потом признает.

— Признает ли, — буркнула Кёко.

— Признает. Янки всегда признает свои ошибки.

Ну-ну. Этот павлин? Да на Окинаве снег скорее пойдет! Особенно учитывая, насколько он упрям, судя по событиям неполной недели…

Поймав себя на том, что снова думает и оценивает Хизури, девушка одернулся себя. Ну его! В конце концов, она перейдет во второй класс, а он пусть и дальше сидит в первом. И уж тратить на него свои мысли и время она не будет. Есть дела поважнее. И люди тоже!

Одиночество и три пустых пары вокруг до окончания уроков не смутили и не сбили боевого настроя. Распрощавшись с Сугитой на выходе, Кёко быстрым шагом устремилась в свой новый клуб.

— Добрый день, — она поздоровалась с самым приветливым видом, словно и не было вчерашних непонятных претензий. — Я готова попробовать еще раз.

А ведь в прошлый раз они так и не представились, мелькнула мысль, пока девушка стояла под четырьмя парами оценивающих взглядов. Только этого парня представили, как Шинодзава Сузуки.

Он и отозвался после длинного, невежливого с точки зрения Кёко, молчания:

— Попробуй.

Кивнув, она прошла к барабанчику, вытащила наугад шарик и задумчиво покрутила в пальцах бумажку — омлет тамагояки с зеленью. А какой тамагояки? Шо-чан не любит сладкий, кто-то не любит соленый, кто-то предпочитает только зеленый лук, кто-то обожает с петрушкой…

Кёко оглянулась на остальных присутствующих, затем решилась и двинулась к ним.

— Простите за вопрос, но можно ли уточнить, какой именно нужен тамагояки? — она продемонстрировала обернувшимся девушкам бумажку с названием блюда. Шинодзава даже не обернулся. — Его ведь можно приготовить по-разному.

— На твой вкус.

— Но мой вкус может не совпасть с вашим.

— Ты хочешь сказать, что мы относимся к тебе предвзято? — пухленькая девушка нахмурилась. Кёко замотала головой:

— Нет, что ты! Просто я хочу, чтобы всем понравилось, кто будет пробовать… — она осеклась, когда ее одарили снисходительной улыбкой:

— Хочешь подлизаться? Не стоит, поверь. Лучше сделай тот тамагояки, который ты считаешь лучшим.

Подлизаться?! Она?!

Ошеломленная услышанным, Кёко лишь пожала плечами и направилась к шкафам.

Будет им тамагояки. И пусть только после этого они заявят то же, что и вчера!

Сидя на скамейке автобусной остановки и сжимая в руках контейнер с омлетом, девушка кусала губы, невольно хмурясь. Первый порыв разреветься от непонимания и обиды, когда этот Шинодзава снова забраковал ее блюдо, сменился анализом своих действий. Может, она что-то неправильно сделала? Но ведь сказали — делай на свой вкус! Вот и постаралась приготовить с несколькими вкусами…

Не может же быть такого, что к ней придираются, верно? Она ведь не претендует на что-то значимое, не собирается требовать себе место президента клуба! Она просто хочет быть в клубе, в конце концов, она хочет жить школьной жизнью!..

Выдохнув, Кёко замерла, когда в поле зрения появились знакомые потрепанные кроссовки. Подняв голову, она удивленно заморгала:

— Ошино-кун?

— А чего ты тут сидишь? — Кён оглядел ее. — Занятия закончились ведь.

— Закончились, — кивнула девушка. — Просто сидела тут, — она сунула контейнер в сумку и поднялась. — А ты? Разве не в клубе?

— В клубе. Янки отправил меня за съестным в магазинчик неподалеку, — Ошино продемонстрировал пару купюр. — Есть же хочется.

— А в том магазинчике можно купить готовые бенто? — Кёко обернулась, прослеживая направление, в котором указывает парень.

— Нет, но есть чипсы, булочки и онигири.

Чипсы, булочки и онигири? Что за еда-то??

— Понятно, — она вздохнула и достала контейнер. — Держи. Коробку отдай мне завтра — ее надо вернуть в клуб.

— А… — Ошино растерянно уставился на нее.

— Я же в кулинарный клуб записалась, — девушка криво улыбнулась. — Бери, бери, это… это осталось от занятия. Все же получше, чем чипсы, а с онигири будет совсем хорошо, — она всунула контейнер в руки Кёна и уже более спокойно продолжила. — Есть можно, я проверяла.

— Спасибо, — он выдохнул. — Сколько с меня?

— Что за глупости? — Кёко нахмурилась. — Это приготовлено из клубных продуктов.

— Тогда просто — большое спасибо, — парень улыбнулся. — За всех нас.

— Не за что, — кивнув в ответ, она указала в сторону метро. — Мне на станцию.

— Понял. До завтра, Банни-чан.

— Стой! — прозвище заставило развернуться и нахмуриться. — Ты можешь не звать меня этим глупым «Банни-чан»?!

— Неа, — Ошино обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами. — Потому что «Могами-сан» слишком официально, «Кёко» слишком интимно и можно получить по шее, а вот «Банни-чан» само то. До завтра.

И парень, не обращая внимания на возмущение, быстро перебежал дорогу и широко зашагал по улице, оставляя Кёко одну.

Нет, ну вы только поглядите!! Она тут старается, угощает приготовленной едой, а он — само то!

Мелькнула мысль догнать и отобрать коробку, чтобы не дразнился, но здравый смысл осадил — зачем? Омлет есть сама не будет, а вот им нужнее. Даже учитывая, что «Могами-сан» для них слишком официально…

Вздохнув, девушка двинулась к метро и, уже спустившись на саму станцию и машинально глянув на себя в витрину кассы, увидела, что немного улыбается.

Ну да, все же приятно, по-человечески, что ее еда может пригодиться голодным людям.

Невольно вспомнился Янки, вытряхивающим из пакета остатки печенья.

Ладно-ладно, пусть и он поест тамагояки! Хоть действительно удостоверится, что она умеет готовить.

— Что-то Шо стал задерживаться к ужину, — Яёй озабоченно глянула на часы, расставляя на столе пиалы для супа и риса.

— У него много занятий и клуб.

— У тебя тоже и занятия и клуб, Кёко-чан, но ты же всегда приходишь до темноты. А вот он… — женщина покачала головой. — Надо будет поговорить с ним. Он не должен пренебрегать своими родителями.

Девушка промолчала. Не то, чтобы ей нечего было сказать в полное оправдание Шо-чана, но пререкаться с тетей не хотелось. Особенно при мысли, что она может спросить про ее, Кёко, клуб. А похвастаться нечем — ее тамагояки не пришелся по вкусу никому. Тетя может начать спрашивать, что и как, а делиться проблемами с ней Кёко не умела. И не привыкла. Когда-то делилась с Корном, потом молчала и хранила их в себе, стараясь или пережить или решить их, когда ее неземной друг вернулся к себе. А сейчас…

Ой, а сейчас она делится своими переживаниями с Риной-чан! Ее первой подругой.

В груди потеплело, и девушка поспешно прикусила губу, пряча счастливую улыбку.

Точно-точно! И сразу легче становится, когда подруга поддерживает ее! Даже если посмеивается над ней — но ведь делает это так… по-доброму и искренне, что обидеться даже в голову не придет!

Надо будет завтра приготовить что-нибудь в свое обенто, чтобы порадовать ее!

При мысли об обеде Кёко невольно вспомнила, как искала Шо, чтобы передать ему коробку с едой.

Съел? Ему же понравилось? И не надо идти в столовую, а то мало ли. Янки, конечно, она выговор сделала, но это ж Янки. Ему, похоже, законы не писаны. Вот уж действительно — янки со всех сторон!

Ужинали снова только вдвоем с Фувой-сан, которая после еды безоговорочно отослала девушку готовить уроки. Домашних заданий было не так уж, чтоб и много, но время текло совсем незаметно…

— Ты вообще смотрел, который час?

— Мам, не начинай, а?

Кёко подняла голову от тетради и бросила взгляд на часы. Половина девятого вечера.

— Как ты разговариваешь с матерью? — судя по голосу, Яёй была возмущена.

— Хорошо, — в голосе Шо слышались усталость и лень. — Я смотрел на часы. Видел, сколько времени. Но занятия закончились только час назад.

— Кёко дома с шести вечера! И это учитывая ее клуб!

— Ой, да какой у нее там клуб? Готовка? Что там сложного и серьезного? И вообще, она с общего, у них там ничего и нет серьезного. А у меня мало того, что уроки, так еще потом и клуб и дополнительные занятия у куратора. Ясно?

— Не груби матери! Совсем отбился от рук, — женское ворчание стало удаляться по коридору, равно как и сдвоенные шаги — широкие и неторопливые мужские и быстрые короткие женские.

Девушка сникла, невидяще глядя на раскрытую страницу учебника.

Значит, ее клуб Шо-чан не воспринимает, как серьезное занятие. Ну, наверное, правильно… Что в нем серьезного? Там даже ее саму никто не признает… Может, и потому не признают, что все несерьезно и несложно? И у нее никаких способностей и нет…

Кёко сглотнула и внезапно ощутила, как хочется расплакаться. Не сдерживаясь, выплакаться кому-нибудь, кто может просто обнять, погладить по голове и сказать — не плачь, Кёко-чан, все будет хорошо…

Но Рина-чан далеко, а Корна нет…

Первая прозрачная капля упала на страницу тетради, заставив тонкую бумагу потемнеть и чуть вспучиться.

Корна нет, да. Но есть то, что осталось от него!

Бросив карандаш и лихорадочно мазнув рукавом юкаты по лицу, девушка прямо на четвереньках добралась до комода, вытащила из дальнего угла нижнего ящика заветный кошелечек и прерывисто выдохнула, раскрывая его.

При взгляде на темно-синий камень на душе привычно полегчало, а уж выпавший следом сложенный рисунок и вовсе заставил чуть улыбнуться. Кёко повернулась, опираясь спиной о комод, и аккуратно развернула тетрадный листок.

Вот же… Корн, все так непонятно! Вроде и нахал, этот высокомерный американец, но почему тогда от взгляда на такого смешного и такого сказочного кролика хочется глупо улыбаться и смущаться… А уж если представить, как этот самый кролик скачет по комнате и шевелит ушками… а они теребят крылья, а потом он взлетает!.. и смешно подбрасывает толстую попу с помпоном хвоста!..

Все же рассмеявшись собственной фантазии, девушка прикрыла глаза, прижимая к груди камень в кулаке.

Спасибо. Снова помог, спас от глупой обиды на Шо-чана. И ведь прав он — ну что серьезного и сложного в готовке? Да и пошла она туда только потому, что Дарима-сенсей предложила. А еще потому, что ничего другого и не умеет.

Ну и ладно, верно?

Она улыбнулась, не открывая глаза.

Конечно, она гораздо проще, чем те же студентки с музыкального. Но у нее есть Рина-чан. И искреннее «большое спасибо» Ошино-куна. И смущение Шо-чана, принимающего забытый обед. Она все это запомнит, сложит в своем сердце и будет хранить. Точно так же, как хранит подарок первого друга. И этот рисунок.