Гарри Олег Поттер (джен)

Проснуться и узнать, что провалялся в кровати аж четыре дня было худшим известием, которое когда-либо получал Олег. А если осознать, что эта хрень произошла аккурат в конце августа, и сегодня уже двадцать девятое число! В общем, мир обрушился миллионами мельчайших осколков. «Завтра близнецы уедут в академию, а я? Я ведь один тут останусь», — сокрушённо подумал Олег. Дело было не столько в том, что ему тут не нравилось, да и как можно составить мнение о месте, в котором провёл всего три ночи, и ни одного дня, так как всегда был где-то. «То в Москву утащат, то на море. Нет, море, оно... Его очень трудно описать, короче, крутотень. И вот опять, ну что у меня за жизнь-то такая?!» — огорчённо саданув кулаком по кровати, думал Олег, при этом совершенно не замечая, как за окном потихоньку нарастают порывы совершенно не прогнозировавшегося на сегодня урагана.

О том, что взрослые довольно быстро сообразили, что ураган — это дело рук не в меру огорчённого двадцать шестого наследника престола, Олег был не в курсе. Как и о том, что лишь часом ранее ушедший целитель стоит за дверью и уверяет, что не в его силах смирить подобное.

— Усмирить его магию, которую он, кстати, контролировать не умеет, так просто не выйдет. Тут вам и ограничители, и психологическая травма, так как за магию его наказывали «родственнички» маглы. Я просто не пробьюсь, он не услышит, а подойти не даст, вы же сами видели, что в комнате творится! — так продолжалось до тех пор, пока не появился брат Императора. Светополк лишь головой покачал.

— Умные, да, — обратился он к честному собранию. — Стихийник ты у нас, значит, ну и чего стоим? Тут Мирослав нужен!

— Ага, ну конечно, отец, и что по-твоему сделает дядя, или ты думаешь о применении голоса?!

— Нет, я думаю, что стихийник стихийнику брат, товарищ и так далее. — Спустя пять минут и одно короткое сообщение, Его Императорское Величество появился со стороны портального зала.

— Это вот, — Светополк указал на дверь, — по твоей части, утихомирь этого ветродуя, а то у нас тут только огненная стихия в лице меня и близнецов, хотя теперь мне понятно, чего ты с ним возишься — родича учуял. — Император лишь вздохнул.

— Я должен был догадаться. Куда мы смотрели, Радомир, он же тогда под кроватью сидючи тоже ветерок устроил в палате, а я и внимания не обратил, — с этими словами император сделал глубокий вдох и спокойно зашёл в комнату, по которой носилась вся её меблировка, и делала она это с угрожающей скоростью. Дверь за магом послушно закрылась, и того, как Мирослав Ярославичев без видимых усилий отводит от себя ураганные порывы и спокойно расчищает себе путь к самому сердцу урагана, собравшиеся уже не видели.

— Отец, это же самоубийство, а если дядя пострадает?!

— Кто, Мирослав? Очнись, сын. Малой ветерок, да что он сможет против взрослого воздушника? Я одного понять не могу, почему вы дождались, когда сформируется полный ураган третьей категории? А не пожалуй я домой, ждали бы, когда эта дрянь до пятой дорастёт и снесёт всё в округе? Оно понятно, дом аккурат в глаз урагана угодил, но как с округой-то быть, у маглов штормовое предупреждение. И Мирослав же не скрывает, что ветряк. Один на поколение, а то и реже, я вот огневик, как и внуки, а ветряк у нас в роду большая редкость.

— Я забыл, — честно признался Вечеслав. — И как не понял, дядя родича почуял вот и прикипел — мы же все огненные и ему с нами тяжко, мы хоть и родственные стихии, но дядя, он же рвануть может.

— Вот и я о том, именно поэтому он к сыновьям, пока малые были, не подходил, раздувать огонь легко, а вот усмирить... ох, чую я, академию ждёт второе пришествие. — губы сурового политика тронула улыбка.

— Папа?

— Что «папа», или ты забыл, что мы близняшки и я огненный, как думаешь, учителям было весело?

— Э.… — изумлённо открыл рот старший сын Светополка Мстиславича. — Папа, так это вас учителя огненным штормом называли?

— Вестимо, и их ждёт второе пришествие, ибо твои дети уже нашли своего ветерка. Не завидую я преподавателям.

В то время, как за дверью успели позабыть о бушующей стихии, один совершенно расстроенный стихийник уже вовсю рыдал в рубашку деда. «Это ты ещё не видел, что натворил, эко тебя приложило-то», — подумал августейший и бережно погладил внука по спине.

— Ну не реви ты так, внучок, поправимо всё.

— Братья уедут, а я опять один буду, ну почему меня никак в покое не оставят, это же опять козни этого бородатого гада, я точно знаю! Ну что я ему заделал? — всхлипывая и запинаясь через слово, плакал Олег.

— Я тебе уже говорил, что скорее всего, ему известно о том, что ты потенциальный претендент на престол, вот и силится избавиться, раз контролировать безсилен. И что это ты про братьев, куда же они без тебя-то? Неужто ты думаешь, что будешь филонить?

— Нет, я знаю, учителя будут, и учиться надо, но в школу-то всё одно не пустят, я же языка и программы не знаю. Да и братья — они рассказали про уроки, я вообще неуч, — вновь залился слезами Олег.

— Ну, неуч — это поправимо, всего-то и надо, быть усердным. Язык? Так в чём проблема, выучишь, али ты решил, что преподаватели по-заморски то неймут? Я значит йму, братья, дядья все ймут, а преподаватель, значит, нет? Так что успокойся и давай-ка приберёмся, а то устроил кавардак. — Только теперь Олег увидел, во что превратилась доселе аккуратная просторная комната, и понурил голову.

— Так, ты мне это брось, ну проснулся дар, тоже мне горе, ты же сам спрашивал, когда дары твои смотреть будем! Ну вот и посмотрели, основной — явно стихия ветра. И предвещая вопросы: я теперь понял, чего я так к тебе прикипел, мы же оба редчайший вид Ярославичевых, маги ветра то бишь. Я один такой на всё колено, да и ты поди такой же. Не завидую я преподам, это не ты их бояться будешь, а они тебя, у тебя в родственниках братья близнецы, огненные маги. Вы втроём за три круга жару наддадите, и не боись ты. Тут надо с остроумием и смекалкой, да и контролю всё одно учиться надо, так что не переживай. А теперь давай-ка посмотрим, как бы нам так прибраться, чтоб побыстрее. — император подмигнул мальчишке, и в считаные минуты привёл комнату в порядок.

— А теперь пошли, мне есть что с вами троими обсудить.

— Ага, брат, ща ты их научишь, как преподов стращать, — весело сообщил заглянувший в затихшую после усмирения стихии комнату светлейший князь Светополк.

— Ну и научу, как можно-то, академия и так целое поколение отдыхала, сами предки же велели, чтоб не расслаблялись.

— Я уже с содроганием жду новостей, их же теперь трое, а мы и вдвоём справлялись.

— Ничего, управятся, — по-мальчишески отмахнулся император и утянул внука за собой, чтобы спустя каких-то полчаса на пальцах разъяснять троим малолетним стихийникам, как устроить в школе форменный террор и сделать это так, чтобы не попало по ушам. Близнецы слушали с восхищением, а Олег думал, что день всё-таки не так плох. О том, что ураган, им устроенный, снёс не один десяток магловских рекламных щитов и растяжек и, слава предкам, никого не покалечил, мальчик так и не узнал. Как не узнал и того, что за кажущейся весёлостью дед скрывал неподдельную тревогу. Ведь стихийнику должно с детства жить со своим даром на «ты», а тут и на «вы» не предвидится.

После того, как император оставил детвору готовиться к отъезду в академию, и заверил, что если не первого сентября, то в самое ближайшее время к ним присоединится Олег, близнецы переглянулись и сделали вид, что совсем не заметили того, что взрослые в присутствии Олега ведут себя как-то странно. После чего оставшаяся часть дня была потрачена на сборы, за которыми мальчики пришли к выводу, что надо бы попытаться прояснить ситуацию с братом, а то это реально странно — Олег чудит, а взрослые мило улыбаются.

— Дедушка Мирослав к нам так никогда не относился, — задумчиво протянул Славомир. — Интересно, что с Олегом не так? То, что что-то не так, это ясно! Дедушка, конечно, всегда среди домашних, и вполовину не так суров, как на официальном рауте или приёме, но чтоб ещё, и Деда Светополк…

— Согласен, они что-то скрывают, и это что-то связано с Олегом, начать хотя бы с того, что он только нашёлся и сразу в больницу загремел, и не просто, а в руки к асу Радомиру.

— Ты прав, Радомир ерундой не занимается, да и спешка с перенесением имярёка! И заметь опять с участием аса, только уже жизнь рекущих.

— Ага, да и то, как он ни с того ни с сего заболел, что это вообще было?

— Не знаю, но взрослые были очень злы, дедушка дома не ночевал трое суток, отец на взводе, а дедушка Мирослав ночь, полночь, всегда на связи, и разве что не дежурил у кровати.

— Ты прав, странно всё это, а объяснению и вовсе поддаётся только его последний визит, но вот с чего вдруг Олегу приспичило выдать стихийный выброс? Мы уже к восьми так не чудили, а Олег…

— Ага, и ведь взрослые ничего не скажут, если б хотели, уже сказали бы.

— Может, попробуем выспросить у Олега, и плевать, что родители просили его не дёргать? Должен же он хоть что-то знать!

— Согласен, так и поступим.

Не прошло и пары минут с момента принятия решения, а близнецы уже стучались в комнату брата. Олег оказался не занят, да и чем было заниматься? Вещей у него не так чтобы много, да и собирать их некуда, так что мальчишка изучил содержимое гардероба, и теперь сидел на подоконнике, задумчиво смотря на закат.

— Братишка, можно тебя оторвать от созерцания пейзажа? — с улыбкой спросил один из близнецов, в то время как второй бодро навесил на дверь глушилку, ну так, на всякий случай.

— Да, конечно, — улыбнулся темноволосый мальчишка и соскочил с подоконника.

— Я понимаю, что быть может мы лезем не в своё дело, но мы правда помочь тебе хотим.

— Олег, скажи, ты чем-то болен, да? — продолжил за брата Славомир. — Мы не хотим тебя обидеть, но мы переживаем. Взрослые странные, один только дедушка чего стоит, он в твоём присутствии ведёт себя так, что мы не знаем, что думать.

— Ага, и как так вышло, что ты на попечении аса от медицины, он же безсомненно лучший целитель в стране, и по пустякам его тревожить никто бы не стал.

— В общем, если есть что сказать — говори, а мы обещаем, что не выдадим, что бы там ни было. — Закончил Мирослав

— Эм, я не знаю, что мне сказать, — неуверенно замялся Олег, лихорадочно пытаясь понять, что он может сказать, а что нет, врать ну очень не хотелось. — В общем, я в начале лета попал в переплёт и очень сильно потравился, мог умереть, но меня спас целитель Радомир, и я просто не хочу, чтоб вам попало. Если бы взрослые хотели, они наверняка бы всё рассказали. Я, правда, не знаю, что можно сказать, а что нет.

— А ты просто расскажи о том, как ты рос, о родственниках твоих, а то мы знаем, что они маглы, но ты говоришь о них очень странные вещи. В общем, давай с самого начала. Уверен, что твоё детство и учёба в школе не есть секрет, — с улыбкой предложил Славомир.

— Мы же помочь хотим! — поддержал брата Мирослав.

— Ну ладно, но, чур, если что, я не виноват, и поклянитесь, что не полезете во всё это.

— Хорошо! — хором откликнулись близнецы.

— В общем, вы же в курсе, что до имянаречения меня звали Гарри, вот только фамилия у меня не Ярославичев. Моего отца звали Джеймс Карлус Поттер, а маму Лили Эванс. Поттеры — это древний британский род, дедушка сказал, что их родословная восходит к Певереллам…

— Так погоди, теперь понятно, ты можешь претендовать на английский престол? Просто да нет, Олег!

— Да, дедушка сказал, что я кронпринц британский, — поникнув плечами ответил Олег.

— Обалдеть! — хором воскликнули близнецы. — Это объясняет многое, коли ты не просто один из претендентов, а очень даже наследник, то это объясняет поведение старших, и то, что они с тобой так носятся, а так как ты по материнской линии Ярославичев, эту часть истории нам как раз рассказали, — улыбнулся Мирослав, поймав недоумённый взгляд брата. — Сказали, что ты двоюродный внук наших дедов, а вот о том, что ты кронпринц, упомянуть как-то запамятовали.

— Ну это большой секрет, так что вы обещали, — с неуверенной улыбкой напомнил Олег.

— Да о чём вообще речь, нашёл дурачков. Во взрослые игры мы не полезем, считай, что никому не говорил. И давай дальше, где рос, чем дышал?

— Рос у тёти с дядей, только они маглы, хотя тётя, наверное, сквиб, но это не важно, магию она, что так, что так ненавидит, как, кстати, и её супруг. У них сын есть, Дадли. Он, как бы так объяснить, в общем, охренел от вседозволенности, вот. Я у них за домового эльфа был, до одиннадцати жил в чулане под лестницей, был часто бит, особенно если магичил, за это без еды оставляли и запирали в чулане. О том, что я маг, я узнал из письма из школы Хогвартс, куда, оказывается, был зачислен при рождении. Они сначала меня пускать не хотели, а потом за мной прислали Хагрида. Он лесник в Хогвартсе, и да, я знаю, как это звучит, точнее теперь знаю, а тогда я вообще ничего не понимал, и, наверное, уже никогда не пойму, как я мог просто так взять, и поверить незнакомому человеку, да ещё и полувеликану. Но в тот день было как было. Мы пошли в магический квартал Лондона, я узнал, что папа и мама оставили мне наследство. И был безмерно счастлив, что уеду от ненавистных родственников.

— Так, погоди, тебя что за магию наказывали, что ли? — с неподдельным изумлением воскликнул Славомир.

— Ну да, я вроде так и сказал, дядя магию боится, ну и вот…

— Теперь ясно, чего с тобой деда носится: ты же дар не принял, а он уже в ворота ломится, вот-вот снесёт. Обалдеть, ты хоть знаешь, как это опасно, ты же мог обскуром стать!

— А это что? Звучит как-то не радостно.

— Это когда ребёнок-маг боится своего дара и подавляет его, а дар мстит за это и обращается в обскура. Что такое обскур, мнений много, но сходятся на том, что с этим не живут. Это смертельно для маленького мага, и именно из-за угрозы перерождения мага в обскура на насильственное подавление детской магии наложен всемирный, строжайший запрет. В общем, это очень поганая штука, и спасти ребёнка считается нереальным. Хотя я не уверен, что наши асы не смогли бы чего-нибудь придумать,

— Вот только никто не пробовал, — продолжил за брата Славомир. — У нас в стране это практически невозможно. Магов выявляют ещё в роддоме, и если семья неблагополучная, то маленького мага заберут и определят на воспитание в любящую семью. Забирают, конечно, не всегда, это крайняя мера, а в иных случаях помогают с устройством на работу или с жильём. Но у нас почти нет маглорождённых. Они же редкость, один-два в год рождается не более. Остальные — это потомки сквибов, их называют пробуждёнными. А так как все сквибы на учёте, и под приглядом, то такого, чтоб не уследили — я о таком никогда не слышал. Крайний случай был в пятидесятом, тогда мальчика нашли, когда ему уже семь было. Увы, опоздали, его отец вернулся с работы пьяный и избил сына. У того случился выброс, и от пятиэтажки-сталинки остались одни руины. Мальчик погиб, как и все, кто был в том доме. Именно с тех пор во всех роддомах установлены маг определители.

— Жуть, — не уверенно сглотнул Олег.

— Это истина как она есть, никому такие вот выбросы не нужны, проще отследить всех магов и поставить на учёт, чем допускать подобное. Но это у нас, дедушка тебе наверно говорил, что магический правитель — это как скрепы, и пока правитель силён, маги под его рукой процветают.

— Да, мне он также сказал.

— Ну вот, значит ты хотя бы приблизительно понимаешь, зачем магам правитель: это, если грубо, сильнейший из них и дабы его магия не была во зло, он принимает бразды правления и даёт клятву оберегать державу и подданных. Согласно курсу истории магического мира, именно так появились первые короли-маги. Сильнейшие в поколении, родоначальники правящих династий. Наследует, кстати, не всегда первый урождённый, дар может проявиться как захочет. В какой-то момент никто уже даже не помнит, но все признают тот факт, что приблизительно в тысячном году от рождества христова на гобеленах стал появляться указатель на то, что именно этот ребёнок наследник. Наследие могло переходить, если в той же семье рождался более сильный маг. Например, сейчас, случись беда, наследовать будет третий сын дедушки Мирослава, Адер, ему сейчас шестнадцать. А вот братья его оба в пролёте, хотя до его рождения наследовал Игорь, он старший, и ему сейчас за тридцать, но, когда родился Адер, наследие сместилось к нему. В общем, тут не угадаешь. Нам на уроках говорят, что магическое королевское наследие выбирает того, кто более достоин. И именно поэтому все возможные наследники числятся светлейшими князьями и принцами соответственно. Потому как никогда до конца не ведомо, кто будет править следующим, а нумерация просто для удобства, чтоб не путаться.

— Я всего, этого не знал, — ответил Олег. — Думал, раз я двадцать шестой, то мне точно не светит.

— Ну наш престол тебе и правда не светит, ты бритам наследуешь, и пока есть хоть один Ярославичев по мужской линии, тебя наше наследие не тронет. А вот случись беда, ты стал бы регентом правящего рода, и твой ребёнок получил бы трон. Но, так как ты двадцать шестой в очереди, то не бойся. И давай дальше, я так понял, ты с какого-то непонятка поверил этому полувеликану, как там его... а, точно, Хагриду, а дальше что?

— Ну, дальше мы купили всё по списку, он подарил мне сову, красивая, полярная, но с тех пор, как я здесь я её не видел. — С явной грустью продолжил Олег.

— Она твой фамильяр, да?

— Если фамильяр это когда всегда отзывается, когда нужна, будто знает, то да, Хедвиг всегда прилетала, даже если я не приходил в совятню, если я скучал, она прилетала, писать-то мне было некому.

— Значит, фамильяр. Ты попроси деда, али учителей, расскажи как есть, что после имярёка разлучился с другом. Уверен, что способ позвать твою сову имеется. Просто у нас нет почтовых сов, но друга-то не променяешь, — улыбнулся Славомир, а Олег, приободрившись, кивнул и продолжил.

— После я уже жил в самой маленькой спальне, а затем был Хогвартс-экспресс, где я, ничего не знающий о магическом мире, познакомился с Роном Уизли. Наследник Малфой пытался меня остеречь от такого знакомства, но куда там, да и его манера разговаривать отторгала, в общем, я считал лучшим другом предателя крови и свято верил в то, что так называют магов, которые любят всё магловское. И не смейтесь, я уже знаю, что дурак был. Дедушка мне лекцию на тему предателей крови и грязнокровок прочитал, и по полочкам всё разложил. Но в Англии, готов поклясться, об этом либо ничего не знают, либо намеренно попустительствуют.

— Скорее второе, чем первое, никогда не поверю, что вся Британия со всеми вашими заморочками на чистоте крови враз так взяла и поверила, что грязнокровка и маглорождённый суть одно и тоже. Зато как удобно, ведь за подобным легко скрыть то, что сами чистокровные не такие уж и чистокровные, и давно забили на очистительные ритуалы, и всё с ними связанное. Двести лет без правителя — это вам не это и даже не то.

— Эх, братишка, тяжко тебе будет, отвыкли они от сюзерена-то, — подытожил слова брата Славомир.

— Ну, я надеюсь, что всё будет не так, чтобы... В общем, сам боюсь, но деваться-то некуда. Покуда мне двадцать одного года не будет, полноценным правителем я не буду. Дедушка сказал, что он мой регент, вот.

— Ну вот, как я и думал, ты поди тогда, когда потравился, помощь попросил, и тем самым сделал дедушку Мирослава регентом правящего рода. Теперь понятно, чего он с тобой так носится. Ему как регенту положено, а ты ещё и внук, да ещё и стихия у вас одна. Везучий ты, — констатировал Славомир.

— Ладно, давайте о политике потом как-нибудь, а я раз уж начали, продолжу, только чур без обид, ибо есть у меня подозрения, что это не я такой тупой. Дальше был реальный мрак, я вот сейчас вспоминаю и диву даюсь. Почему я им всем безоговорочно верил, и совершенно не обращал внимания на происходящее вокруг? В общем, дальше я вёл себя также бездумно, как тогда с Хагридом, нет он не плохой получеловек, но сам факт такой доверчивости поражает. Первые пару месяцев я привыкал, примерно половина преподов млели от самого факта моего существования. Как же «О, я вижу героя, он лбом аваду отбил, и неназываемого упокоил!». Не знаю, что я там отбил и чем, но шрам на лбу вот он, правда, уже почти зарос, хотя двенадцать лет не заживал, и выглядел так, будто вчера получен. — Олег приподнял чёлку показывая едва заметную молнию. В ответ близнецы лишь пожали плечами, в магической России история о мальчике, который выжил была не в ходу.

— Странные они у вас какие-то, у нас подобное запрещено, в ученическом круге все равны и более равных нет, на то он и круг, что нет ни главы, ни иного авторитета, каждый напротив каждого и все решения только вместе общим обсуждением.

— Так-то у вас. Короче, покоя мне не было никакого, а ещё был профессор Снейп, он меня за сам факт моего существования ненавидит. Преподаёт зелья, и наша вражда началась ещё на первом уроке. Хотя я вот сейчас думаю и понимаю, что не могу понять, почему я его именно ненавидел. Да, придирался, да, был строгий, но и я был хорош. В общем, нашла коса на камень, а затем был тролль. Точнее сначала Рон обидел Гермиону, и та не пошла на праздничный ужин, во время которого вбежал наш преподаватель ЗОТИ и рассказал о тролле.

— О тролле в школе?! — изумлённо переспросили близнецы.

— Угу, а я вот сейчас подумал, тролль был в подземельях, правда, в итоге издох в туалете на втором этаже, но в Большом зале мы были в полной безопасности, и зачем, спрашивается, нас срочно разводили по гостиным?

— Чего?! — изумились близнецы.

— Как сказал, так и есть. Директор велел старостам увести учеников по гостиным. Те же слизеринцы были в шоке, ведь их комнаты как раз в подземельях, а там, если верить преподавателю ЗОТИ, тролль. Но на этом всё не закончилось, я вспомнил о Гермионе, и мы с Роном, вместо того, чтобы сказать хотя бы старосте, пошли её искать. Нашли, бля! В том самом туалете и нашли. В общем, не найди мы её, она бы умерла, но это не исправляет того факта, что два одиннадцатилетних идиота с непонятно какого перепугу порешили, что тролль не тролль. В итоге я чуть не умер, а Рон чудом оглушил эту тварь его же дубиной, вот радость-то, что левиосу кастануть таки сумел. Когда преподаватели подоспели, ругался один только Снейп, мне тогда обидно было, а сейчас я понял, что он как есть переживал, и орал за дело, и по делу. А в итоге нас ещё и наградили. В общем, тогда было жуть как круто, а сейчас и вспомнить-то противно, малолетние идиоты, и это самое мягкое.

— Согласен! — хором подтвердили близнецы. — Учуди мы что-то подобное, мне даже представить страшно, что бы батя с нами сделал, а дедушка бы добавил, — подытожил Мирослав, Олег тоже вздохнул, и продолжил свой рассказ.

— Затем, если не считать того, что мы случайно наткнулись на цербера, охранявшего люк, можно сказать, что до Рождества ничего и не было. Дверь, за которой сидел этот самый цербер, открывалась обычной алохоморой. А попали мы в тот коридор из-за внезапно сменившей направление лестницы, а как только Рон осознал, что это тот самый коридор, в который ходить запретили, так сразу начал ныть, что де ну хоть глазком глянуть. Глянули, блин. Как в гостиной оказались, не помню. Сейчас вот рассказываю, и сам не понимаю, как мне тогда в голову не пришло, что уж больно всё странно, и нас будто ведут, но это вы по ходу рассказа поймёте.

— Да у вас в школе, я смотрю, экстремальный зверинец! — не удержался Мирослав.

— Это я ещё про второй год не рассказал, но и на первом ещё есть много интересного. В общем, до Рождества было тихо, ну, если не считать, что Рону и Гермионе неимоверно захотелось разузнать, что такое охраняет Пушок, это цербера так звали, — пояснил Олег, видя изумлённые лица братьев. — Нет, ну точно, всё подстроено, только я их утихомирил, как от Хагрида письмо пришло, он нас, ишь ли, в гости звал. Я тогда счастливый был, первое же письмо. В общем, пошли. И, конечно, у Хагрида на столе лежала газета двухмесячной давности, с заголовком об ограблении Гринготса. Ограбление было, кстати, аккурат в тот же день, когда я за покупками ходил. Ну да не суть, короче, эти двое вытрясли из меня всю душу, и я на свою голову ляпнул, что Хагрид из сейфа какую-то вещь забирал, небольшой такой свёрток, с ладонь, не больше. Он ещё зачем-то сказал мне, что эта вещь принадлежит Фламелю.

— Это алхимику, что ли, который философский камень создал?

— Ага, ему. Покоя мне не стало, и по милости Гермионы мы сидели в библиотеке часами, ища этого Фламеля. Нет бы у мадам Пинс, библиотекарши нашей спросить, да куда там, мне тут же сказали, что подобный интерес якобы не подобающ, и всё в этом духе. Короче, искали сами. Дошло до того, что Гермиона требовала от меня и Рона пойти в запретную секцию. А на Рождество, как по спецзаказу, мне подарили мантию-невидимку. Подарок был без подписи, но мне хватило и того, что, это де вещь моего отца. Как есть дурак, но былого не воротишь.

— Погодь, мантию-невидимку, а она всё ещё у тебя?

— Ну да, — Олег пожал плечами и, немного покопавшись в комоде, извлёк мантию.

— Обалдеть, Олег, ты хоть знаешь, что это?

— Э… мантия моих предков, родовой артефакт?

— Ну ты блин даёшь, сюда смотри, нет, брат, ты прав, подозревая, что всё нечисто. Это королевская регалия. Вот же и герб при ней. — Мальчишки разве что не носом ткнули Олега в узор на внутренней стороне мантии. — Я в жизни не поверю, что тот, кто её тебе отдал, не знал, что это одна из королевских регалий рода Певереллов. По идее это не только мантия-невидимка, она ещё много чего умеет. Но раскрыть всю её мощь можешь только ты, и то только тогда, когда наследие примешь. Но я готов биться на свой титул, что сейчас она в режиме охранения, ну-ка надень. — Олег послушно закутался в мантию и исчез. Братья знаками показали, де так и стой, а сами быстро начали что-то магичить. Спустя минуту Славомир, ухмыляясь до ушей, сказал, что то, что хотели, они проверили, и Олег снял мантию.

— Ну и чего это было?

— Мы родовой поисковый маяк использовали, но тебя всё равно нет, она точно тебя охраняет. Уверен, что когда ты поймёшь как, ты сможешь ей управлять. А пока она тебя просто прячет, да так, что никто во всём мире не найдёт. Ну, может деду и удалось бы, и то не факт, тут спрашивать надо. Он нас завтра провожать будет, вот и озадачим.

— Ладно, проехали с мантией, что дальше-то было? — перебил брата Мирослав.

— Ну, дальше мы додумались в этой самой мантии, ну то бишь я, пойти в запретную секцию ночью. Сходил, блин, перепугался, дал дёру, в итоге наткнулся на зеркало. Там рядом с моим отражением стояли мои папа и мама, и практически все каникулы, я у этого зеркала просидел. А в конце меня там директор поджидал, он сказал, что это зеркало зовётся Еиналеж, и что оно показывает сокровенное желание. Я думаю, что показало, оно всё-таки правду, я мечтал узнать семью, я её увидел.

— Ага, а заодно покормил зеркало-паразита своей магией, молодец, братец. На будущее тебе урок, не смотри в незнакомые магические зеркала, особенно если в них отражается то, чего нет.

— Да я и не спорю, но былое не воротишь. До самого апреля всё было нормально, учился, играл в шахматы, да в квиддич. А затем всё по новой, Фламель, будь он неладен, таки сыскался, и мои друзья конечно же порешили, что Пушок ни много ни мало охраняет философский камень. А затем была история с драконом. Его незаконно вывел наш лесник Хагрид.

— Дракона? Лесник? Ты серьёзно?

— Вполне, я его своими глазами видел, норвежский горбатый, зубастый — жуть. В общем, Хагрид нуждался в помощи, и я предложил написать брату Рона, он драконологом в Румынии трудится.

— И что?

— Написали, согласился помочь, только попросил, чтоб мы дракона на башню замка притащили.

— Чего!!! Да ты смеёшься, братишка! Что, правда? И как они его оттуда бы забрали?

— Ну, они на мётлах были.

— Ты совсем сдурел? Первое: почему они не приземлились непосредственно у дома этого вашего лесника, и второе... Нет, это как раз первое. Ты вообще в курсе, что за подобное пожизненный срок? Да их с этим драконом вместе…

— Не ори, Мирослав, тогда я этого не понимал, хотя тоже недоумевал по поводу башни. Но подумать мне не дали, и как закономерный итог — мы чудом дотащили дракона и сдали драконологам, и только после этого были застуканы. В наказание нас отправили в Запретный лес, искать убийцу единорогов. Ну, как вы поняли, я талант, так что убийцу я нашёл, насилу жив остался. А дальше мрак, ибо Рон не отвязывался и увещевал, что де профессор Снейп хочет украсть философский камень. Под конец я не выдержал, и мы пошли спасать сраный камень. У меня, правда, ума хватило пойти сначала к декану. Но МакГонагалл нас натурально послала, и, в общем-то, была права, но Рон не был бы Роном, если бы не уговорил нас спасать камень самим, раз взрослым пофигу. А дальше был Пушок, дьявольские силки, охота на ключ, игра в гигантские шахматы, издохший тролль, загадка с зельями и, наконец, опять это сраное зеркало. Не защита, а смех один, ну серьёзно, в Гринготс попасть сложнее. Так что не было там никакого камня, но тогда я этого так и не понял. В общем, вместо ожидавшегося Снейпа, там был преподаватель ЗОТИ, профессор Квиррелл. А дальше он заставил меня смотреть в зеркало, так как сам он камень видел, но получить не мог. А стоило мне заглянуть, как этот самый камень оказался у меня в кармане. Жить хотелось очень сильно, так что лапшу вешал как мог, а затем мы всё-таки сцепились, и я его как-то, не пойму как, но сжёг.

— Сжёг?

— Ну да, я и сам не понимаю, я же маг воздуха, хотя может дело было в том, что в затылке препода сидел дух или что-то в этом вроде. Оно заявило, что оно Волдеморт. Ну и понеслось — оно меня, я его, очнулся в больничном крыле. Директор сказал, что я реально столкнулся с Волан-Де-Мортом, и тот меня чуть не убил, и тогда же рассказал про кровную защиту, дарованную мамой, и, что де именно из-за этой защиты я должен вернуться к Дурслям, в свой персональный ад.

— Обалдеть, по описанию на лича похоже, бррр... Зато понятно, как ты его упокоил: защитила тебя родовая магия. Это, так сказать, плюшка всех августейших — нас нельзя подчинить. Ни империус, ни иные заклинания просто не работают. Я империо сброшу и даже не чихну, а про кронпринца и вовсе молчать можно. Лич огрёб удар родовой магии, это я тебе гарантирую. Кстати, а ты часом не крайним ли был, когда этот гад пришёл убивать твоих родителей? В смысле... ты сказал, что мама тебя защитила, а она на момент нападения на тебя была ещё жива?

— Нет, я очень смутно помню зелёный свет и крики, нечётко всё очень, мне же год был всего. Но то, что когда он направил палочку на меня, защитить меня было уже некому, это точно.

— Ну, вот и раскрыта тайна века, о мальчике, который выжил. Единственного наследника престола и убить в лоб, да ещё и абсолютно беззащитного младенца. Королевский щит вам в морду и досвидос. Я пока маленький был, тоже часто щит поднимал, тут достаточно просто расстроиться — и щит поднялся. Магия наследника на любую угрозу реагирует однозначным поднятием щита. Я даже помню, как меня пятилетнего уговаривали щит убрать, а я тогда собаку испугался, и почти двое суток щит не снимал, и мы с братом сидели в окружении перепуганных родичей. Нас тогда дедушка Мирослав вытащил, умеет он слова подобрать, я уже не помню, что он сказал, но щит я убрал, и тут же оказался в объятьях мамы. Помню, что плакал, да и всё, пожалуй.

— Не знаю, как в тот проклятый Хеллоуин, а позже я точно такого не делал, иначе как бы меня Дадли бил? Поди побей, если, как ты говоришь, я мог бы отгородиться.

— Странно, должен был, ну да ладно, давай дальше.

— Ну а дальше нас всех наградили за тупость, и тем самым рассорили с доброй половиной школы. Правда, я тогда этого не понял и был страшно горд, идиот, — припечатал сам себя Олег. — Остальные баллы в борьбе за кубок школы знаниями зарабатывали, а я, Рон и Гермиона поиском приключений, и идиотизмом за раз сто шестьдесят баллов хапнули, тогда как максималка за урок это десять на человека и это если очень повезёт. А нам привалило, ибо так директор решил. Затем был отъезд домой, явление Добби, будь он неладен, этот тупой домовик видите ли решил, что мне грозит опасность, и пришёл спасать, вот только спасал он весьма оригинально. Скинул гостям родаков на головы торт. Лопоухий дал дёру, а я получил предупреждение за колдовство, и был заперт под замок. Обидно было — жуть, а ещё голодно, дядя очень обиделся, и в итоге я питался один раз в сутки овощным бульоном и коркой хлеба, а затем за мной прилетели Уизли. У них летающий старый " Форд Англия" был. Они выломали решётку на окне и таки умыкнули меня у родственников, так остаток лета я провёл, играя с ними в квиддич. А затем снова была школа, и где-то до октября даже нормально. А потом я начал слышать голос, который хотел всех поубивать. К учителям не пошёл, боялся, что за психа примут, да и Рон о том же талдычил. А затем мы нашли окаменевшую кошку нашего завхоза, а ещё через несколько недель, когда я лежал в больничке после не очень удачного матча по квиддичу, туда же принесли Колина Криви, он тоже окаменел.

— Обалдеть у вас школа, церберы, тролли, ты скажи ещё, что василиски тоже ползали, — воскликнул Славомир.

— Ползали, это он Колина и кошатину в камушек обратил, но давайте я до конца уж, чтобы вы прониклись тем, какой ваш брат дебил, — со вздохом ответил Олег, и продолжил. — Потом был дуэльный недоклуб в одно занятие, после которого вся школа ополчилась на меня за то, что я говорю со змеями. Не, я правда понимаю: тёмные маги, парселтанг, но я же не виноват, что таким родился. Да ещё эта надпись, под которой нашли кошку: там было написано, чтобы трепетали враги наследника, де Тайная Комната снова открыта. В общем, меня быстро зачислили этим самым наследником, а на следующий день все узнали, что тот мальчишка, что больше всех разорялся по поводу того, что я змееуст, тоже окаменел. От меня начали шарахаться, как от проказы, а я не знал куда мне деться. Так продолжалось до тех пор, пока не окаменели Гермиона и староста Рейвенкло Пенелопа Кристалл. При этом у Гермионы в руке была страница из книги, там было о василиске, и слово «трубы». Так была разгадана загадка голоса. Слышу я змею, а ползает она по трубам.

— Случись у нас подобное, уже после первого нападения всех бы по домам отправили, а школу бы обыскали, затем, если бы нашли тварь, то прибили бы, а если нет, то перетряхнули бы каждого ученика, но нашли того, кто повинен, и уже с ним бы разбирались. Преподы у нас напакостить в принципе не могут, ибо все под клятвой, и вред ученикам нанести не могут. Исключением является полигон, там каждый сам за себя и сюсюкать с тобой не будут, но даже там ни один из преподов никак тебя не тронет, не поможет это да, но и вреда не причинит.

— Не знаю, дают ли преподаватели Хогвартса такие клятвы, но никакой эвакуации не было. А в начале лета на стене появилась ещё одна надпись, о том, что монстр утащил студентку в Тайную Комнату Слизерина, и там её ждёт смерть. Утащил он младшую сестру Рона, мы снова сунулись к преподам, но куда там. Рон уговорил меня спасать Джинни. Да не смотрите вы так, сам знаю, что дурак, но сделанного не воротишь. В общем, вход был заклят так, что его мог открыть только змееуст. И я его, ясное дело, открыл, а дальше мы оказались в Тайной Комнате. Там была гигантская статуя Слизерина, ну, наверное, его, ибо комнату-то он создал. У подножья статуи была Джинни, она была без сознания, ещё там был Том, он был чем-то вроде призрака, и это он выпустил василиска, а дальше мне было ни разу не смешно. Сам не помню, как я от него бегал, а затем прилетел феникс директора, он притащил распределяющую шляпу, а ещё выклевал василиску глаза. Я незнамо каким чудом вытащил из этой чёртовой шляпы меч. Директор мне потом сказал, что этот меч де может получить только истинный гриффиндорец, и только из этой самой шляпы. Теперь у меня было хоть какое-то оружие, а от спасения отделял тысячелетний василиск Слизерина, и то, что он был слеп, ещё не значило безопасен. Не иначе чудом я его прибил, правда и он меня укусить-таки сумел. Тут бы мне и конец, но Фоукс, так феникса зовут, меня спас своими слезами. Дальше я прибил призрака, проткнув клыком василиска тетрадку, из которой этот призрак и вылез. Как выбрался и оказался в замке помню смутно, вытащил нас феникс. А затем, минуя больничное крыло, отбыл домой. Дедушка, когда обо всём этом узнал, был очень недоволен. А дальше до самого конца июля ничего интересного. А затем приехала сестра дяди, довела меня до стихийного всплеска магии, и я сбежал из дому, и в тот же день был уже в России, так как мне резко поплохело, и стоял вопрос жизни и смерти. Вот, собственно, и вся история. Можете смеяться, сам знаю, что дурак, но поделать что-либо уже безсилен.

Вольный пересказ истории жизни мальчика, который выжил, вот уже пять минут как отзвучал, но ни рассказчик, он же главное действующее лицо, ни слушатели не проронили и слова. Олег просто не видел смысла говорить. За прошедшее время он не раз и не два обдумывал события, происходившие в его жизни. Самым ужасным для него было то, что он с неимоверной чёткостью понимал, что всё происходившее с ним — это спектакль, а он актёр и отнюдь не главный, так, мелкая второстепенная роль. После того памятного сидения под кроватью Олег очень долго думал. С одной стороны, очень не хотелось терять веру в великого светлого мага, а с другой были факты, а против фактов не попрёшь. Он жил у маглов, и даже будучи таким неучем, Олег понимал, что ограничителю на нём взяться просто неоткуда, кроме как если его не наложил сам Дамблдор, больше просто некому, да и сон-воспоминание. Подросток старательно прокручивал в памяти своё знакомство с волшебным миром, справедливо решив, что клубок проще распутывать с самого начала. Увы, но объяснить самому себе как так вышло, что приход Хагрида его не испугал и, мало того, Олег поверил незнакомцу, несущему откровенную чушь. По крайней мере, с точки зрения магловоспитанного это выглядело именно так, а именно магловоспитанным и являлся юный Поттер. Не найдя объяснения своим действиям, Олег решил переключиться и как-то сам собой всплыл первый урок зелий.

Олег раз за разом прокручивал в голове свою первую встречу с профессором Снейпом и не мог найти причины возникновения своих чувств. Не делал Снейп ничего такого, за что можно так возненавидеть. Да, не ангел, но и не демон, строг, требователен и не умеет общаться с детьми. Но это не повод для ненависти. Преподы в магловской школе тоже не подарок были, но ни один из них не вызывал столь бурных реакций, а если учесть то, что его ещё и постоянно подначивали... Так, в наступившей тишине, Олег обдумывал первичные мотивы своих действий, стараясь отыскать то, что побудило его сделать именно так, а не иначе, тогда как братья молча играли в гляделки, словно общаясь без применения речи.

Поэтому, когда Мирослав наконец заговорил, Олег вздрогнул, настолько он успел уйти в собственные не слишком весёлые думы.

— Олег, ты ведь вроде не дурак, мы специально приглядывались, есть в тебе что-то, ты только не обижайся, но выглядит так, будто у тебя не все дома, но вот же ты рядом, и нормальный. Чем тебя опоили?

— Опоили? — неуверенно переспросил не на шутку удивлённый заявлением брата Олег. — Что ты имеешь в виду?

— Вот давай по порядку пойдём, с самого начала то бишь. С твоих слов выходит, что родственники-маглы тебя ненавидели. Ты сказал, что любимым занятием твоего кузена было догнать тебя и поколотить, и желательно в компании друзей.

— Ну да, — кивнул Олег, — он успокоился только после того, как я в Хогвартс поступил.

— Опустим, хотя мне всё ещё не даёт покоя то, что ты не поднимал защиту, хотя по всему должен был. Важным является то, что я не могу понять, откуда в тебе столько доверия!? С родственниками всё понятно, тут родовая магия и узы. Чтобы это как-то нарушить, надо весьма упорно подтачивать и то не факт. Но мы сейчас не о том, как подорвать доверие родичей и разорвать кровные узы. Ты умудрился довериться совершенно незнакомому тебе получеловеку! И ладно бы в нормальных условиях, но с твоих слов выходит, что этой встрече предшествовали несколько дней нарастающего стресса, а затем этот Хагрид выбил дверь в тот сарай, в который забились твои опекуны, практически обезумевшие от неадекватного поведения магов. Я, конечно, не спец, но точно знаю, что за маглорожденным вот так вот не приходят, этому должна предшествовать целая подготовительная операция.

— Сам посуди, — вклинился второй близнец. — Живёт себе на свете семья и есть у них малыш, он чудит помалёху и в один прекрасный день его засекают маги. Как ты думаешь, что будет, если даже просто маг без какой-либо подготовки явится в дом маглов и начнёт им втирать, что их ребёнок маг и что они де обязаны отдать его на учёбу в спецшколу?

— Мдя, — только и смог выговорить Олег, живо нарисовавший себе приход такого вот Хагрида, например, к родителям той же Гермионы. Картинка получилась просто загляденье.

— Вот и мы думаем, что это странно, — хором откликнулись близнецы.

— То есть вы думаете, что меня чем-то опоили, но как? Не тётя же с дядей!? То, что в торте, скорее всего, что-то было, я уже практически уверен, но в момент его прихода я никак не мог быть под зельями! Откуда бы?

— Хм, а может, ментальное воздействие?

— Это вы про то, что дедушка ментальной закладкой назвал?

— Да. И, стоп, дедушка с тобой это уже обсуждал?

— Нет, он про закладки упомянул, когда пояснял поведение крёстного, это ведь он меня в посольство перенёс и убежища попросил. Дедушка сказал, что он так сделал из-за ментальной закладки, и что её, скорее всего, установил кто-то из очень близких и доверенных людей, так как она прижилась как родная. Мы ещё разобрали с ним то, что крёстный ну очень странно себя повёл в тот день, когда погибли мои родители. Он, оказывается, должен был меня забрать, но почему-то ни с того ни с сего отдал всё тому же Хагриду и рванул искать предателя. А затем сел в Азкабан по обвинению в предательстве моих родителей и убийстве двенадцати маглов и одного мага, коим, собственно, и был настоящий предатель. По крайней мере, дедушка мне так сказал, а известно всё это из протокола допроса моего крёстного. Вот только в свете всего нового и столь интересного, думается мне, что про закладки дедушка сказал ещё и для того, чтобы я задумался, а не имеется ли у меня подобных подарков. Ведь если имеется, то это всё объясняет.

— Всё это что, поконкретнее, будь добр, — тут же уточнил Мирослав. Теперь выяснить, имеется ли ментальная дрянь у брата в голове, стало делом принципа, а лучшего способа, чем заставить думать и говорить не существует, ну, если ты, конечно, не мастер ментальной магии.

— Ну, мне очень реалистичный сон приснился, в котором со мной что-то делали, я такие сны и раньше видел, и потом узнал, что-то не сны, а мои воспоминания из детства. В общем, в том сне надо мной провели какой-то ритуал, и мне было больно. У меня тогда ещё сильный шок был, и я целителя испугался. В итоге забился под кровать, из-под которой меня дедушка выманивал разве что не конфетами. Даже рассказал, что в детстве уколов боялся. Короче, вспоминать стыдно, но дед тогда сказал, что на мне ограничитель магии был, и что его сняли, и именно поэтому я так себя повёл. Магия начала приходить в норму, а тут ещё сон, вот крышу и сорвало. Он ещё сказал, что голословно говорить не хочет, так как сон за доказательство не пройдёт. В общем, кто ж его знает, что там помимо ограничителя было, я не спрашивал, мне не сказали.

— Ясно, в общем, если допустить, что закладки имелись, то твой рассказ резко приобретает смысл. Это объясняет твоё доверие к незнакомцу. Закладка прописала его на подкорке. Да и остальная дурь, что лезла тебе в голову. Кому-то ну очень сильно хотелось, чтоб ты отыгрывал совершенно конкретную роль. И роль эта была не так чтобы завидна.

— А ограничитель объясняет, почему ты щит не поднимал, — снова вклинился Славомир. — Ты просто не мог защищаться, хотя даже ограничитель не выдержал, когда тебя попытался подчинить лич. Я почти уверен, что тогда он дал первые трещины, но это вовсе не значит, что всё было бы хорошо. Яд василиска расшатал эту дрянь окончательно, и в итоге ты превратился в ходячую бомбу с неисправным взрывателем. Тётка твоя стала последней каплей, и ей ещё повезло, что только раздул, а вот то, что ты удрал из дому, это даже хорошо. Ведь иначе могли бы быть жертвы от выброса сырой бесконтрольной стихии. Ты вспомни, что ты на днях творил? А ведь ты был в сознании, просто расстроился, а теперь представь себе, что было бы, если бы твоя магия вообще без всякого контроля бушевала?! — В ответ на слова брата Олег неуверенно сглотнул, перед глазами вполне отчётливо встал образ разрушенного ураганом Литтл Уингинга.