Утёс (гет)

— Я принёс ещё воды, леди. И новые полотенца.

Драко нахмурился. Сознание возвращалось к нему медленно и вязко; он сражался с сонным наваждением, которое стремилось снова захватить его в плен черноты. Пальцы нащупали гладкую ткань простыни и край одеяла, и Малфой принялся ощупывать швы и напряженно считать стежки, чтобы ухватиться за реальность.

— Спасибо, Норд. Ты должен отдохнуть. Ночь была трудная.

Её голос был подобен заряду адреналина, и остаточные сгустки бессознательного испарились, словно тени под лучами солнца. Драко с трудом приоткрыл глаза и тут же прищурился: комната была залита янтарным утренним светом.

— Отдых больше нужен леди. Я вижу, что вы едва держитесь на ногах. В восточном кабинете есть софа, вы могли бы немного поспать там.

— Я подожду, пока он проснётся, — отозвалась Гермиона, и Драко услышал, как слабо и устало звучал её голос. — Признаки исчезли, но нам всё равно нужно быть осторожными. Необходимо сделать ещё немного сонного зелья на всякий случай. Здесь есть лаборатория?

— Боюсь, леди, она разрушена. Хотя, быть может, варвары оставили котлы и не особенно ценные ингредиенты. Я проверю и доложу вам. Что-нибудь ещё?

— Я бы выпила чаю, — смущённо добавила она. — Если тебя это не затруднит.

— Любое ваше желание — закон для Норда, леди, — домовик звучал патетично, и Драко мысленно усмехнулся.

— Пожалуйста, называй меня Гермионой, — пролепетала Грейнджер, но не получила ответа. Домовик исчез, оставив выбор в обращении к ней за собой.

Драко услышал звон меди и шум отжимаемой воды справа от себя и решил некоторое время бездействовать. Он сумел подавить судорожный вздох, когда его лба коснулась прохладная влага, стирающая липкий пот. Грейнджер касалась мягко и слишком бережно, не так, как мог бы целитель. Её пальцы осторожно поправили волосы, мокрая ткань прижалась к вискам и скользнула вниз, к скулам. Когда Гермиона перешла к подбородку, её движения стали более усердными: она что-то оттирала, и по слабому металлическому запаху, ударившему в ноздри, Драко понял, что это была засохшая кровь.

Мягкое полотенце очертило его шею, усердно прошлось по ключицам и направилось вниз, к груди. Драко с удивлением осознал, что обнажён, по крайней мере, наполовину. Мышцы вздрагивали под прикосновениями, и Малфой чувствовал себя глупо, когда продолжал лежать, притворяясь спящим. Тем временем её рука двинулась вниз, к солнечному сплетению, очертила бока и остановилась на тяжело вздымающемся животе словно в раздумье. Несмотря на слабость в мышцах, Малфой почувствовал внутри нечто наподобие щекотки, когда Гермиона провела полотенцем прямо над поясом его брюк.

Он незаметно пошевелил руками, собираясь наконец оповестить Грейнджер о том, что находится в сознании, но почувствовал натяжение на запястьях. Изумление заставило его безмолвствовать ещё около половины минуты, а затем он, набрав в лёгкие воздуха, хрипло выдохнул:

— Почему я связан?

Гермиона, испуганно ахнув, выжала слишком много воды. Холодные капли заскользили по его торсу, разбегаясь неприятными влажными дорожками по рёбрам к спине.

— Ты был без сознания… некоторое время.

— И это всё ещё не объясняет, почему я привязан к кровати своих родителей.

Гермиона поспешно отложила полотенце и отошла на несколько шагов.

— Ты не помнишь, что было прошлой ночью? — она неловко прикусила губу. Грейнджер отводила взгляд, и это было очень, очень дурным знаком.

— О драккл, что я натворил? — он похолодел от ужаса, когда в сознании начали вспыхивать воспоминания о вероломных желаниях, порождённых близостью Грейнджер.

— Нет-нет, всё не так страшно, — поспешно замахала руками она. — Мне показалось, что там, в оранжерее, ты попытался напасть на меня… из-за своих инстинктов. После того, как я применила заклинание и мы с Нордом перенесли тебя сюда, ты ещё несколько раз приходил в себя и… ну… — она сжала кулаки.

— Что я сделал? — мрачно и строго спросил он, наблюдая, как румянец ползёт по её шее.

— Это ерунда, ничего страшного, — рассеянно забормотала она, собираясь закрыть тему, но была грубо прервана:

— Грейнджер, хватит мяться. Не разговаривай со мной как с больным ребёнком.

Гермиона бросила на него испытующий взгляд и отвернулась, чтобы убрать тазик с водой.

— Ты хотел, чтобы я присоединилась к тебе.

— Что? — его голос звучал напряжённо, и Гермиона вжала голову в плечи, даже сейчас ощущая дрожь опасности.

— В кровати, — дополнила она, прочистив горло.

— О, — Драко закрыл глаза и стиснул зубы от стыда и досады. — Я что-то сделал?

— Нет, — поспешно заверила она. — Мы напоили тебя сонным зельем и на всякий случай… привязали. Я не хотела применять к тебе заклинания снова, и поэтому не знала, что ещё…

— Ты всё сделала правильно, — Драко пошевелил затёкшими руками и нетерпеливо выдохнул. — А теперь, будь так добра, освободи меня.

Гермиона подозрительно прищурилась, рассматривая его бледное лицо, снова ставшее безупречным. Прошлой ночью она увидела оборотную сторону той сущности, которая теперь являлась частью Драко Малфоя, и не могла не опасаться. Взгляд против воли скользнул по губам.

— Не мог бы ты открыть рот? — настороженно спросила она, приближаясь.

— Зачем? — нахмурился Драко, сжимая ладони кулаки.

— Твои… клыки. Я хочу быть уверена, что они исчезли, прежде чем освобожу тебя.

Драко хотел спросить, что за чушь она несёт, но замер, уже приготовившись выпалить ругательство: в память врезались последние секунды сознания, и тело передёрнуло от отвращения. Клыки… Он едва не застонал от обреченности, но ожидающий вид Грейнджер не позволил предаться самобичеванию.

— Какая мерзость, — выплюнул он и открыл рот. Гермиона поспешно приблизилась и наклонилась над ним.

— Ты позволишь? — она неуверенно протянула руку к его рту. Вместо согласия Драко закрыл глаза. Её пальцы осторожно прикоснулись к нижней губе, оттягивая её, и Драко поёрзал на кровати, ощущая странное волнение. Подушечка её пальца тронула ряд зубов, и Гермиона, удостоверившись в том, что всё в порядке, обратила внимание на верхний ряд.

Было нечто интимное в том, как она касалась его рта, и Малфой занервничал, стараясь подавить воспоминания о том, что видел во сне прошлой ночью. Текли секунды, но Грейнджер не отнимала рук, и Драко приоткрыл глаза, чтобы удостовериться в том, что она не уснула.

Он мог бы выругаться, если бы пальцы Гермионы все ещё не лежали на его губах: взгляд Грейнджер остекленел, рот приоткрылся, и сбивчивое дыхание заставляло грудную клетку тяжело вздыматься. Она смотрела на него, не мигая; Драко показалось, что Грейнджер наклонилась: её волосы щекотали его ключицы. Верёвки на запястьях натянулись, и Драко, борясь с горячей волной внутри себя, убил в зародыше желание сомкнуть губы вокруг её пальцев, прикусывая мягкие подушечки. Страх этого яркого ощущения заставил его прийти в себя. Он дёрнул головой, и Гермиона, часто заморгав, поспешно отстранилась.

— Всё хорошо, — прошептала она, поражаясь своему кратковременному оцепенению. — Кажется, теперь ты в норме, — Грейнджер выхватила из кармана палочку и, взмахнув ею, ослабила верёвки. — Норд принёс новую одежду. Можешь привести себя в порядок, я не стану мешать.

Драко не успел сказать ни слова, прежде чем она скрылась за соседней дверью. Гермиона поспешно миновала смежный со спальней кабинет и ворвалась в обширную гостиную. В воздух взметнулись частицы пыли, и Гермиона сжала переносицу пальцами, чтобы не чихнуть. Ей казалось, что издавать какие-либо звуки было преступлением в этих скорбных полупустых комнатах. Грейнджер рассеянно опустилась в кресло, накрытое белой тканью, и сжала виски руками.

Эта ночь была адской во всех отношениях. После того, как Норд перенес её и Драко в одну из бесчисленных комнат, которую Грейнджер даже не успела рассмотреть, всё закрутилось с немыслимой скоростью: сбрасывание его окровавленной одежды, холодные компрессы, нервное перебирание всех тех зелий, что у неё были. Малфой очнулся от заклинания быстрее, чем Гермиона могла подумать. И она до сих пор чувствовала жар на щеках, когда вспоминала его лихорадочный шёпот между сном и реальностью.

«Разве ты не замёрзла? Ночи такие длинные и холодные… Иди ко мне, Грейнджер, я знаю, что смогу согреть тебя».

Верёвки на его коже натягивались так сильно, что Гермиона переживала, выдержат ли те два упрочняющих заклинания, которые она на них наложила.

«Я вижу, как ты краснеешь. Ты помнишь, как я целовал тебя? Конечно, конечно помнишь. Ты ведь так хочешь, чтобы это случилось снова…»

Норд старался выглядеть невозмутимым, но его глаза всё равно были смешно округлены, когда он подавал ей очередную склянку с сонным зельем.

«Это наша прелюдия, моя леди? Тебе нравится связывание?».

В конце концов зелье было принято, и к тому времени, когда оно подействовало и Драко замолчал, Гермиона всерьёз начала подозревать, что Малфой был не вейлой, а инкубом⁽¹⁾. И если бы не Норд, суетящийся поблизости, она могла потерять голову задолго до рассвета.

Гермиона могла обманывать себя сколько угодно, но факт оставался фактом: рассудок подводил, когда Малфой находился в такой близости к ней. Гермиона не была уверена, но подозревала, что, если бы Драко не прервал её, она могла наклониться и завершить то, о чём умоляли остатки воспоминай об эйфории его поцелуя. С мрачной обречённостью Грейнджер признала, что Молли, скорее всего, пугала своих детей вовсе не сказочками, а вполне реальными фактами. И одному только Мерлину было известно, как долго должен был длиться эффект «поцелуя вейлы». Грейнджер надеялась, хоть и слабо, что самоконтроль не подведёт её, и симптомы вскоре исчезнут, а не останутся на всю гребаную жизнь.

* * *

Они молча завтракали в той самой гостиной, избегая смотреть друг на друга. Драко выглядел значительно лучше: лицо больше не казалось мертвенно бледным, движения были плавными и спокойными, а во взгляд вернулось беспристрастие. Гермиона чувствовала себя помятой, уставшей и немного грязной после прогулки под дождём и ночи в холодном поту. Она неловко прикоснулась к спутанным волосам, собранным в низкий пучок, и с досадой подумала о том, что вряд ли захватила с собой расчёску, в суматохе покидая Хогвартс.

— Мне жаль, — внезапно проговорил Драко, ставя чашку на низкий резной стол. — Что я причинил тебе столько неприятностей. Моё поведение сегодняшней ночью было недопустимым.

Гермиона заметила, как напряжены были его челюсти, и постаралась миролюбиво улыбнуться:

— Ты не мог контролировать себя.

— Это не оправдание. Я вообще не должен был допустить, чтобы это случилось. Следовало приказать Норду запереть меня где-нибудь и никого не впускать.

— Ты неожиданно строг к себе, — возразила Гермиона. — Но всё же ошибаешься. В таком состоянии нельзя находиться одному.

— Это ты так решила, — Драко держался холодно и почти враждебно. Казалось, он ненавидел её за то, что ощущал прошлой ночью. — Я всё равно умру, так зачем мучиться? Быть может, если бы не ты, вчера для меня всё было бы закончено.

— Не то чтобы я ожидала благодарность, — насупилась Гермиона, неловко ёрзая на сиденье, как только его резкий взгляд остановился на её лице. — Но ты не можешь обвинять меня в том, что я не позволила тебе умереть.

— Подумай об этом, когда я снова попытаюсь убить тебя, — он шумно втянул воздух и отвернулся к окну, стараясь успокоиться.

— Ты не хотел убить меня, — Гермиона мысленно дала себе оплеуху за то, что ей наверняка придётся сказать так же и о том, что он хотел сделать. — Это просто… магический вампиризм.

— О, — он иронически хмыкнул. — Просто магический вампиризм.

— Макгонагалл сказала, что это особенность некоторых магических видов. Очевидно, у вейл это происходит через поцелуй.

Драко сжал зубы: слово «вейла» действовало на него как несколько жалящих заклинаний разом.

— Каковы последствия для того, кого «поцеловали»?

— Кроме упадка сил… — Гермиона замялась, лихорадочно раздумывая о том, стоит ли говорить ему о привыкании, которое вызывают поцелуи вейлы. — Ничего. Это всё, что я знаю.

Драко напряжённо кивнул и задумчиво прикусил губу. Увидев это, Гермиона быстро отвернулась, сжимая пальцами подлокотник кресла. Она не могла определить точно, что именно мешало ей сказать всю правду, но для себя решила, что не станет говорить об «эффекте поцелуя» хотя бы для того, чтобы Малфой не винил себя ещё сильнее.

— Наверняка должен быть способ контролировать это, — попыталась подбодрить Грейнджер, но Драко только злобно усмехнулся. — Может быть, в вашей библиотеке удастся найти полезную информацию?

Драко покачал головой:

— Она разрушена, Грейнджер.

— Не могли же они уничтожить всё, — с ужасом округлив глаза, прошептала Гермиона.

— Я покажу тебе то, что осталось, — Малфой иронично хмыкнул, поднялся из кресла и направился к дверям. Гермиона, неловко поправляя свою помятую одежду, поспешила следом. Они вышли в тёмный коридор; Гермиона покосилась на ряд выцветших прямоугольников на стенах, потёртые ковровые дорожки и кучи мусора по углам там и тут. Если раньше особняк казался ей ужасающим, но величественным, то теперь она испытывала к нему чувства, похожие на жалость к калеке. Казалось, из дома вынули душу, растоптали её, и она затерялась в паутине и пыли подвалов.

— И всё-таки, — Драко нарушил скорбную тишину, полюбившуюся призракам поместья, — как ты сюда попала?

— Мне помогла Макгонагалл, — ответила Гермиона, стараясь смотреть себе под ноги, чтобы не запнуться. — Она открыла камин.

— Директор ведь пообещала отчислить тебя, если ты не отступишься от своей бредовой идеи, верно? — Драко со скрытым удовольствием пронаблюдал за тем, как лицо Грейнджер вытягивается от изумления.

— Откуда ты…

— Сон, — уклончиво ответил он и изумился тому, что это было правдой.

— Как странно, — прошептала Гермиона. — Но эта угроза обернулась против неё, — и коротко улыбнулась. — Когда я оказалась на её пороге с заявлением, Макгонагалл так разнервничалась, что мне пришлось бежать за настоем пиона к мадам Помфри. Затем мы ещё раз обсудили возникшую ситуацию и пришли к тому, что я заберу своё заявление и буду крайне осторожна, а ты сможешь вернуться в Хогвартс.

Драко остановился, изумлённо приподняв брови.

— Макгонагалл позволила мне завершить обучение в замке? — удивился Малфой и подумал, насколько глупо звучит подобный вывод. — И это после того, как я напал на её любимицу?

— Выбор был между этим и моим добровольным отчислением из Хогвартса.

— Изящный шантаж, — хмыкнул он. — Моя мать оценила бы.

Гермиона ощутила, как напряглись её плечи, и подумала о том, может ли задать вопрос, интересующий её уже давно. Она оценила бы настроение Драко как удовлетворительное, поэтому глубоко вдохнула и открыла рот.

— Что с ней…

— Библиотека, — Малфой, словно не услышав её слабого голоса, сделал большой шаг вперёд и, всего на секунду остановившись у огромных двойных дверей, почерневших от пламени, дёрнул ручки на себя.

Гермиона ощутила едкий запах гари ещё до того, как вошла в помещение. Она никогда не видела это место раньше, и теперь, глядя на остатки обрушенных полок, развалы изуродованных книг и выбитые с рамами огромные окна, даже не могла представить, как выглядела библиотека изначально.

— Мерлин, — только и смогла прошептать, тихо ступая по осколкам витражных стёкол. Всё вокруг было чёрным, словно в просторном зале теперь обитали ночь и смерть. — Как же так… — она в панике посмотрела на отсыревшие под дождём обложки старинных книг на подоконнике.

— Видишь? Здесь уже нечего искать, — Драко скользнул почти равнодушным взглядом по руинам и пнул резную ножку, оставшуюся от кресла, в котором он любил читать, приезжая домой на каникулы. — Грейнджер, только не плачь.

Гермиона мужественно стиснула зубы и постаралась перестать думать о том, что боролась вовсе не за разрушение и надругательство над историей целой семьи. Она с усилием оторвала взгляд от обломков мебели и перевела его на стену рядом с окнами.

— Почему они не уничтожили это?

Драко усмехнулся, посмотрев на огромное изображение фамильного древа, занимающее всю стену. Золотистые ветви расползались вверх и вниз, венчаясь портретами предков Малфоя, и Гермиона невольно затаила дыхание — настолько монументальным и внушительным это казалось.

— Это волшебное полотно, — пояснил он, подходя ближе. — Оно было здесь со времён основания поместья, и только Малфой может изменить его или уничтожить. Например, как в случае моего несчастного предка, — Драко указал наверх, и Гермиона прищурилась, разглядывая выжженное чёрное пятно под портретом Николаса Малфоя. — Один из его сыновей, полагаю.

— Выжжено даже имя… — прошептала Гермиона. — Почему?

— Наверное, связался с нечистокровной, или, быть может, даже не волшебницей, — хмыкнул Драко. — А ты ведь знаешь, его отец, Николас Малфой, уничтожил много магглов… — на некоторое время он замолчал. — Помню как сейчас: мне было десять, когда отец подвёл меня к нашему древу, указал на это пятно и сказал: «Смотри, Драко. Вот что бывает с предателями крови».

— Возможно, сын Николаса был чуть более разумным, чем все твои предки и отец, — Гермиона напряжённо улыбнулась, внимательно всматриваясь в пятно на древе.

Драко пожал плечами:

— Может быть. Но знаешь, Грейнджер, — он наконец оторвал напряжённый взгляд от выжженного портрета. — Вот что страшнее смерти, — и посмотрел ей в глаза. — Забвение.

Гермиона открыла рот, чтобы сказать что-то подбадривающее, но её прервал тонкий хрустальный звук, разнёсшийся эхом в стенах библиотеки. Вздрогнув, Грейнджер оглянулась в поисках источника шума и остановила взгляд на маленькой музыкальной шкатулке, невесть каким образом оказавшейся на усыпанной обломками каминной полке. Гермиона сделала несколько шагов, вслушиваясь в нежную и печальную мелодию, почему-то напомнившую ей о мотивах старых баллад, которые так любила её мать.

— Откуда она здесь? — тихо спросила Грейнджер, останавливаясь перед каминной полкой. Она уже потянулась пальцами к гладкой лакированной крышке, когда холодный голос Драко проник в её тело ужасом:

— Эта шкатулка — проклятье поместья.

Гермиона обернулась через плечо и замерла от дурного предчувствия: Малфой был бледен, его неподвижный взгляд словно прирос к шкатулке, продолжающей свою печальную песнь.

— Отец рассказывал об этом, — он тяжело сглотнул и наконец справился с оцепенением. Выражение скорбного смирения на его лице совсем не понравилось Гермионе. — Никто не знает, откуда шкатулка появляется и куда исчезает. Но когда она начинает играть, это означает только одно, — он тяжело сглотнул и тихо выдохнул, и шкатулка, замедлившись, смолкла. — Кто-то из Малфоев вскоре умрёт.

Гермиона испуганно посмотрела на полку, но та уже была пуста. Сердце почти болезненно забилось под рёбрами, и вся она похолодела от зловещего ужаса, поселившегося в сознании. Сглотнув, Грейнджер попыталась улыбнуться:

— Не думала, что ты суеверен, — её голос, несмотря на напускную беззаботность, всё равно дрожал. — Это же просто сказка. Ты ведь не видел эту шкатулку прежде, верно?

Драко отрицательно покачал головой, но Гермиона видела: он не внимал её словам, и глубоко внутри его сознания шла напряженная мыслительная работа.

— Когда мы должны вернуться в Хогвартс? — внезапно спросил он, и уже спустя секунду показался Грейнджер собранным, как никогда.

— О, — она растерянно выдохнула. — Чем скорее, тем лучше. Камин открыт, и мы можем переместиться в Хогвартс в любое время, но я думаю, что Макгонагалл ожидает нашего возвращения сегодня вечером.

— Хорошо, — твёрдо кивнул он. — Но прежде я должен кое-что сделать.

— Как скажешь, — Гермиона оглянулась. — Я могу подождать тебя здесь или…

— Потребуется твоё присутствие. Гермиона нахмурилась, наблюдая, как он направляется к выходу, и, так и не решившись на новые вопросы, посеменила следом.

* * *

— Ты выглядишь напряженной, — заметил он, открывая массивную резную дверь и пропуская Гермиону вперёд.

— Да, — она оглянулась и поёжилась. — В прошлый раз я улетела отсюда на украденном драконе, по пути проломив потолок. Вряд ли меня очень рады здесь видеть.

Гринготтс был таким же нелепо огромным и довольно мрачным, однако нельзя было не признать, что его отреставрировали с должным вкусом и размахом. Новая хрустальная люстра сияла и переливалась, слепя каждого, кто осмеливался взглянуть на неё, натёртые до блеска мраморные полы холодно мерцали.

— Зачем мы здесь? — Гермиона увидела, как на неё покосился один из гоблинов за стойкой.

— Я должен уладить некоторые вопросы, прежде чем… — он запнулся. — Прежде чем вернусь в Хогвартс.

Не получив конкретного ответа, Гермиона раздраженно закатила глаза. Они шли вдоль стоек довольно долго, а затем свернули в едва освещённый коридор.

— Куда мы идём? — напряжённо спросила она, неосознанно подбираясь ближе к Драко.

— К нашему фамильному гоблину, — коротко бросил он и, остановившись у одной из дверей, постучал несколько раз, а затем вошёл. Внутри небольшого кабинета пахло старой бумагой, и Гермиона почти без удивления заметила вокруг себя атрибуты столь любимой гоблинами роскоши: статуэтки, дверные ручки и даже письменные принадлежности из чистого золота блестели в освещении великолепной люстры из горного хрусталя.

— А, молодой Малфой! — раздался скрипучий голос справа от Гермионы, и она изумлённо уставилась на сидящего за высоким столом гоблина. Одетый в чудесный шёлковый костюм, он вальяжно раскинулся в кресле, улыбаясь так, словно Драко был его давним знакомым.

— Аурум, — кивнул Малфой в знак приветствия и закрыл за Гермионой дверь. — Рад видеть.

— Конечно, конечно, — тот довольно рассмеялся, а затем выжидающе и тревожно посмотрел на спутницу Драко.

— Гермиона Грейнджер, сэр, — она приподняла подбородок, стараясь с достоинством выдержать испытующий взгляд маленьких чёрных глаз.

— Нет нужды представляться, мисс Грейнджер. Признаюсь, я не ожидал, что вы когда-то окажетесь в нашем банке снова, однако больше меня удивляет то, с кем вы пришли.

— Я ей доверяю, — внезапно заявил Драко, и гоблин наконец протянул когтистую руку, приглашая посетителей присесть на обитый шёлком диван с небольшим столиком около него.

— Итак, — кряхтя, он слез со своего высокого кресла и направился к ним. — Что вас привело?

— Я бы хотел уточнить, — уверенно начал Драко, — снял ли Визенгамот арест с моего имущества.

— О, — Аурум потёр ладони. — Вчера я как раз получил положительный ответ на своё прошение об изменении статуса вашего имущества. К сожалению, не удалось добиться того же для Люциуса, и пока он не покинет Азкабан, его счета и недвижимость будут заблокированы постановлением Визенгамота. Мне очень жаль, мистер Малфой, — он наклонил голову.

— Славно, — словно не услышав сожалений, произнёс Малфой. Гермиона покосилась на него с нескрываемой тревогой: с тех пор, как они покинули библиотеку, Драко оставался отстранённым и сосредоточенным. — Я хочу увидеть список всего, чем владею на данный момент.

Гермиона раздраженно вздохнула: происходящее невероятно утомляло её. Она не имела никакого отношения к несметным богатствам Малфоев и не желала слушать о том, как много галеонов хранится в их ячейках.

— Хм, — озадаченно произнёс гоблин и посеменил к ближайшему шкафу, доверху набитому папками. — Так-так, посмотрим… — и потянул одну из них за кожаный корешок. Вернувшись к низкому столику около дивана, Аурум раскрыл папку и придвинул её к Малфою. — Здесь бумаги на владение долей земли в Уилтшире, за исключением той, конечно, на которой стоит поместье. Затем — право на пользование ячейкой 1099, оформленной на ваше имя ещё при рождении, а также информация о переносе в неё из основного хранилища некоторых ценностей, — гоблин поймал вопросительный взгляд Драко и продолжил: — Ваша мать перенесла в ячейку почти все фамильные украшения и некоторые волшебные артефакты, принадлежавшие Малфоям веками.

— Я ничего не знал об этом, — нервно проговорил Драко, и Гермиона заметила, как сильно его пальцы сжались на подлокотнике дивана. — Когда она это сделала?

— Примерно за год до того, как… — Аурум замялся, перебирая когтистыми пальцами края бумаг. — До того, как с ней случилось несчастье, — и поспешно перевернул страницу. — Также она перевела на ваше имя все свои сбережения из личной ячейки и, конечно, оформила наследственные права на ваше имя. При должном упорстве мы могли бы оспорить завещание Сириуса Блэка и предъявить Визенгамоту прошение о праве кровного наследования дома на Гриммо и…

— Не стоит, — прервал Драко. — Что-то ещё? Было видно, что Аурум был чем-то озабочен, когда снова поковылял к шкафу. Он открыл нижнюю створку и, чихнув из-за пыли, достал тонкую пожелтевшую папку. Гермиона изумилась: бумага выглядела так, словно готова была вот-вот развалиться под крючковатыми пальцами гоблина. — Поскольку на данный момент вы являетесь последним из Малфоев, вам необходимо также знать об особом завещании.

— Особом? — прищурился Малфой. — Отец никогда об этом не упоминал.

— Неудивительно, — усмехнулся Аурум. — Это завещание больше похоже на насмешку. Некоторые старики делают так, чтобы обделить ненавистных родственничков.

— О чем мы говорим?

— О завещании с условием, — и осторожно раскрыл папку. — Поскольку оно не было выполнено вашим отцом, право наследования переходит к вам, хотя… — гоблин почесал затылок и пожал плечами: — боюсь, и вы не сможете получить эту недвижимость.

— Замок в Исландии? — Малфой поднял ветхий листок перед собой. — Откуда у моей семьи такая собственность?

— Столетия стёрли имена и обстоятельства, — вздохнул гоблин, закрывая папку. — Даже мой предшественник, служивший ещё вашему прапрадеду, не знал об этом наследстве ничего, кроме условия, при котором один из Малфоев сможет его получить.

Драко нетерпеливо наклонил голову, и Аурум, выглядя так, словно стесняется оскорбить его, пожевал губу.

— Видите ли, чтобы вступить во владение этим замком, наследник или, если уж быть более точным, наследница должна являться… — он вздохнул так тяжело, словно слова давались ему с невероятным трудом. — Проявившейся вейлой.

Гермиона выпрямилась, чувствуя, как дремота, одолевающая её до этого момента, испаряется. Она выразительно посмотрела на Драко, но тот выглядел так, словно не услышал ничего удивительного. Мрачная задумчивость снова охватила черты его лица, скрывая эмоции.

— Вот как, — заключил он и откинулся на спинку дивана. — Полагаю, теперь это всё?

— Да, мистер Малфой, — рассеянно пробормотал гоблин, убирая папку.

— Хорошо. Я хочу написать завещание.

— О, эм… — гоблин замялся. — Вы ведь ещё очень молоды, стоит ли…

— Это проблема? — холодно спросил он, приподнимая бровь.

— Нет, мистер Малфой, одну минуту… — гоблин подошёл к своему столу и принялся копошиться в ящиках. Достав пергамент и несколько печатей, он долго что-то писал, поглядывая на документы, разложенные на столе, а затем поднял голову и настороженно спросил: — Кто будет наследником?

Драко бесстрастно посмотрел на папку, содержащую в себе едва ли не половину богатств Малфоев, и размеренно выдохнул:

— Гермиона Джин Грейнджер.

1) Инкуб — демон, соблазняющий женщин.

Вернуться к тексту