История длиною в жизнь (гет)

Почему же это случилось так, а не иначе?

Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», — говорит история.

(Л. Н. Толстой).

Лето постепенно подходило к концу, приближая всё скорее день помолвки Флоренс Забини и Сириуса Блэка. Солнце почти скрылось за горизонтом, когда все гости собрались в семейном поместье Забини, ожидая начала церемонии. Стиль Персефоны Забини был виден в каждой детали, украшающей огромный зал. Зелёный цвет ослеплял своей яркостью, а серебристый смягчал нежностью. И это несмотря на то, что ни Сириус, ни Флоренс не имели никакого отношения к Слизерину, а выбранные цвета символизировали именно этот факультет.

Флоренс стояла перед высоким зеркалом, отделанным золотой рамой, и долго смотрела на своё отражение. Сегодня день её помолвки. Она никогда не мечтала об этом дне, продумывая всё до мелочей, подобно её сверстницам. Она вообще никогда не думала о дне своей помолвки, даже когда согласилась на это, а сейчас, стоя перед зеркалом и смотря себе в глаза, она осознала, что это... её жизнь. Не сюжет из книги, не сон, а самая настоящая жизнь.

Дёрнув за ленточку в волосах, она позволила им рассыпаться по спине и плечам аккуратными волнами. Взгляд метнулся к кровати, где лежало пышное белое платье, украшенное настоящим жемчугом — подарок Вальбурги Блэк. Она должна надеть его именно сегодня, чтобы гости по достоинству оценили будущую невестку Блэков. По крайней мере, так говорила её мать. Глубоко вдохнув, Флоренс провела рукой по волосам и на секунду задержала дыхание. Так странно...

Здесь её уже ничего не держит, а туда — вперёд — совсем не тянет.

Флоренс скучала по Афродите, ведь теперь они почти не виделись. Сестра постоянно находилась в родовом замке Мраксов, а она даже не была на её свадьбе. Просто её пугал человек, за которого Афродита вышла замуж. Он был... каким-то странным: вроде привлекательным, но в то же время пугающим. Только глаза совсем не человеческие.

За спиной раздался хлопок аппарации и, вздрогнув, Флоренс резко обернулась.

— Мисс, вас уже ждут, — пискнул домовой эльф, низко поклонившись.

— Я скоро буду, — мягко ответила она, прогоняя прочь мрачные мысли.

Сегодня она официально станет невестой Сириуса Блэка, и, пожалуй, она к этому готова. Да и какая разница? Выбора всё равно нет.

Вальбурга Блэк, облачённая в чёрное бархатное платье, величественно улыбалась гостям. Зажав в руке тонкую ножку золотого кубка с вином, она встала поближе к серебристой арке, где через несколько минут, наконец, закончатся её тревоги. Её раздражало поведение и позиция Сириуса относительно древних традиций и чистокровности, ещё чуть-чуть, и он бы опозорил их семью, но сама судьба улыбнулась ей: сегодня состоится помолвка её непутёвого сына с чистокровной волшебницей! Вальбурга лично настояла на заклятье нерушимости, чтобы он не смог передумать, а то что брак изменит его, она не сомневалась. Ведь её будущая невестка из семьи Забини — одной из самых древних, богатых и уважаемых семей, как и Блэки. А быть членом семьи Блэк всё равно, что быть членом королевской семьи.

Шум гостей начал стихать, и все взоры обратились на лестницу, откуда спускалась невеста. Вальбурга Блэк подняла взгляд, и её улыбка начала медленно сползать, превращаясь в гневный оскал. Она ожидала увидеть кого-то похожего на Нарциссу или Белатрикс, но не такую... девушку.

Флоренс медленно спускалась по широким ступенькам, не выражая на лице ни единой эмоции. Простое белое платье в синюю вертикальную полоску облегало талию, чуть разлетаясь у колен, и касалось пола. В волосах не было ни единого украшения, как требовал политес аристократической моды, и лишь тонкую шею украшала тонкая золотая подвеска с кулоном в виде герба семьи Забини.

Вальбурга поджала губы, сильнее сжимая кубок с напитком. Эта девчонка должна была надеть платье, что она ей подарила! Это традиции, это помолвка, это элементарное уважение, а Флоренс Забини всё это благополучно проигнорировала. Под стать её сыночку.

Сириус Блэк терпеливо ждал возле Арки, мысленно возвращаясь к картине перед Хогвартсом. Он знал, что Малфой и Флоренс — близкие родственники, но то, как они смотрели друг на друга, навевает совсем на другие мысли. А он просто не может жениться на девушке, которая испытывает чувства к Люциусу Малфою. Мерлин, он уже миллион раз пожалел о том, что согласился на всё это. Только вот взять свои слова назад он не мог — он всё-таки Блэк, а Блэки никогда не нарушают обещания. Вздохнув, Сириус медленно обвёл взглядом гостей, поморщился от отвращения и остановился на лестнице, удивлённо вскидывая бровь. Так... просто. Метнув взгляд к своей матери, он едва сдержал смех, потому что в первый раз её взбесил кто-то больше, чем он, причем не произнеся и слова.

Флоренс встала прямо напротив него с непроницаемым лицом, так что нельзя было понять, о чём она думает. Сириусу так хотелось это знать, а на её лице даже не разобрать эмоций: страх, отвращение, любопытство, боль, смиренность?

Человек в белой мантии стал что-то говорить о традициях, семье, потом стал читать заклинание, и из его палочки вылетело золотое сияние, окутавшее жениха и невесту. Когда настало время надевать фамильный перстень на её палец, Сириус почувствовал лёгкую тревогу, от которой все мышцы в теле свело. Готов ли он на это? Ведь ещё можно бросить всё это и жить в своё удовольствие, не беря на себя такой груз ответственности. Он же, гиппогриф подери, свободный! Помолвка — не ночная вылазка по коридорам школы, не дуэль со слизеринцами, не побег в Хогсмид через потайной выход — это не очередная безумная затея. Сжав в руке перстень, Сириус поднял взгляд на Флоренс, такую безмятежно-спокойную, и ему показалось, что уголки её губ приподнялись в лёгкой улыбке. Он дал обещание, и он его выполнит. А там... будь, что будет.

Она думала о парне, стоящем напротив неё и не знала, что чувствовать. Они так мало общались, так мало друг друга знают, а через год станут мужем и женой. Флоренс не смотрела по сторонам, не искала среди гостей взгляд холодных серых глаз. Лутесса Малфой передала ей поздравление от Люциуса и его жены Нарциссы, пребывающих в Венеции в свой медовый месяц. Она смотрела на Сириуса, улавливая ярко-синий цвет его глаз и улыбнулась. У него были невероятно красивые глаза, такие... живые, блестящие, что казалось, что всё будет хорошо.

Его рука коснулась её пальцев, глаза встретились, и теперь казалось, что они одни в этом огромном зале, а золотистое сияние всё больше охватывало их, словно огонь. Массивный перстень с родовым гербом Блэков украсил её безымянный палец, и... всё кончилось. Золотые искры испарились, вернулся шум, сотни глаз по-прежнему смотрели на них, но отныне всё будет по-другому.

Теперь они слишком прочно связаны друг с другом.

Мы не властны над своими судьбами. Но сознавать это каждую минуту было бы слишком горько.

* * *

Учебный год наступил так же незаметно, как и раньше. Стены Хогвартса снова заполнялись учениками, вдыхающими жизнь в старый замок. Дети любили Хогвартс за то, что он дарил им покой, надёжность и защиту, которой не хватало. Некоторые уже потеряли родных и близких в этой неравной битве и с каждым новым днём теряли надежду...

Лили Эванс сидела за партой, выводя замысловатые узоры на пергаменте, почти не слушая профессора Бинса, а это совсем не было на неё похоже. Она боялась. Боялась будущего. На протяжении всех каникул она дрожащими пальцами брала в руки свежий выпуск «Ежедневного пророка» и читала об очередной серии убийств магглов или магглорождённых волшебников, а потом долго не могла уснуть. В школе она в безопасности, но её родители не смогут позаботиться о себе, если Пожиратели захотят «развлечься».

Джеймса и ребят снова не было на уроках — мотивировали это каким-то важным делом. Даже Римус решил прогулять занятия, что очень огорчило Лили. Марлин заболела и должна была вернуться в школу только через неделю. Она осталась совсем одна и сейчас, как никогда раньше ей не хватало друга. Сириус, Питер и Римус были ей друзьями, но всё же она всегда чувствовала, что они товарищи Джеймса. Тяжело вздохнув, Лили оторвала взгляд от пергамента, утыкаясь им в спину Северуса Снейпа. На секунду её лицо осветила нежная улыбка, но тут же сползла, потому что в ушах неприятно прозвучало «грязнокровка» из старых воспоминаний. Да, он потом долго извинялся, но она не простила... гордость, обида, а может, глупость? Просто Лили Эванс не давала людям второго шанса, несмотря на всю свою доброту, что заполняла её сердце. А сейчас она так скучала по Северусу: по бесконечным разговорам, мечтам вслух, по необычной дружбе слизеринца и гриффиндорки. Когда-то она думала, что они будут выше всех этих межфакультетных конфликтов и предрассудков. Может, не поздно всё исправить и вернуть дружбу? Он был и останется её единственным настоящим другом. Только надо показать ему, что она готова его простить и всё-таки дать второй шанс. Снова улыбнувшись, Лили со звонком собрала сумку и побрела в коридор вслед за Северусом. Почти нагнав его, она собиралась заговорить, но возле него оказалась Нарцисса Малфой.

Лили застыла на месте, не отрывая взгляд от разговаривающих Северуса и Нарциссы. Она не знала, что они общаются, вернее, раньше они никогда не общались, хоть и учились на одном факультете. Лили невольно скользнула взглядом по безупречной Нарциссе и, развернувшись, пошла в сторону башни Гриффиндора.

Лили Эванс была красивой, умной, гордой, никогда не давала себя в обиду, но самой главной её особенностью была доброта. Казалось, что она в ней безгранична. Только вот глядя на Нарциссу Малфой, она отчётливо видела разницу между ними и отчаянно ненавидела чувство, охватывающее её при этом. Нарцисса была словно недосягаемая звезда для простых смертных: красивая, яркая, далёкая и чистокровная. Даже среди слизеринцев она заметно выделялась, а от её взгляда можно было превратиться в ледяную статую. Тряхнув головой, прогоняя мысли, Лили остановилась около портрета Полной Дамы, называя пароль.

* * *

— Сириус, подъём! — заорал Поттер, кидая подушку в спящего Блэка.

Сириус поморщился, пробормотал что-то непонятное, перевернулся на другой бок, и снова заснул.

Римус закатил глаза, удобнее усаживаясь на прикроватную тумбу и, покрутив волшебную палочку в руке, тяжело вздохнул.

— Я думал, его помолвка облегчит ему жизнь среди психически неуравновешенных фанаток, — протянул он. — А в результате две амортенции за месяц.

— Если он ещё раз будет бегать по Хогвартсу распевая серенады какой-нибудь Мелисе или Джоанне, — процедил Поттер в ответ, — я лично скажу, что он поменял ориентацию.

Люпин лишь усмехнулся, прислоняясь спиной к стене.

О помолвке Сириуса Блэка знали все, а женская часть Хогвартса просто с ума посходила. Они придумали себе несчастный образ парня, подчинившегося воли родителей жениться на нелюбимой и пытались «утешить» его. А то, что его не видели в обществе своей невесты, дало надежду неразделённой любви. Даже внятные объяснения Сириуса, что он не нуждается в этом самом «утешении» не помогало.

— Как там Лили? — спросил Римус, смотря на Джеймса.

— Дуется, что я мало с ней времени провожу, а ещё хочет ходить с нами на внеклассные курсы для мракоборцев.

— И ты не против?

— А, что я могу сделать? — усмехнулся Поттер, закидывая в сумку учебник. — Ты же сам знаешь, какая она упрямая.

— Мерлин, вы даже спать нормально не дадите, — простонал Сириус со своей кровати, открывая глаза. — Нельзя поговорить в гостиной?

— Не злись, женишок, — Римус и Джеймс одновременно рассмеялись, глядя на недовольное лицо друга. — К тому же ты на завтрак опоздаешь, давай вставай.

Сириус недовольно поморщился, но всё же встал с кровати, направляясь в ванную комнату. В последнее время он всё время чувствовал раздражение и злость, которую не на ком сорвать. Все эти девушки его уже достали, да и сама ситуации с его «невестой» нагнетала ещё больше недовольства. Казалось, Флоренс вообще никак не реагирует на происходящее, особенно когда в Большом Зале его окружает толпа девушек. Он, конечно, не ожидал ревности, но явное безразличие сильно ударяло по самолюбию. А ещё он совершенно не представлял, как себя вести с ней. С любой другой девушкой можно пошутить, посмеяться, пофлиртовать, а с ней он постоянно чувствовал только... неловкость. Трудно представить Сириуса Блэка растерянным или потерянным, но спокойствие и безмятежность Флоренс просто убивало его. Всё же они скоро поженятся, не мешало бы хоть немного общаться. В конце концов, стать хотя бы друзьями.

Приведя себя в относительный порядок, Сириус спустился в гостиную, подходя к друзьям. Заметив в их компании ещё одну фигуру, он невольно остановился, не зная, как поступить. Перед ним стояла Марлин МакКинон. Такая же, как прежде: с длинными русыми волосами, румянцем на щеках и заботой во взгляде. Сириус не знал, что говорить, и стоит ли вообще подходить.

— Привет, Сириус, — мягко произнесла Марлин, растягивая губы в улыбке.

Он невольно улыбнулся в ответ. Её не было в школе весь сентябрь, и это была их первая встреча после прощания на перроне вокзала Кинг-Кросс. Чувство неловкости пропало, ведь она стоит и улыбается, значит, всё прошло! И любовь, и боль, а теперь они снова смогут быть друзьями.

— С выздоровлением, Марлин, — ответил он, улыбаясь.

Ощущение привычной лёгкости и беззаботности охватили его, открывая перспективу нового дня. Он ведь не видел на улыбающемся лице грустных глаз, и тени боли в провожающем его взгляде. Марлин была сильной, она пыталась справиться, но нет ничего хуже разбитого сердца, которое продолжает любить источник своей боли.

* * *

Слабые лучи осеннего солнца заскользили по ярко-жёлтому земному покрову, слабый ветер закружил в воздухе сухие листья, придавая собственное очарование поздней осени.

В первое воскресенье ноября ученики, наконец, выбрались в Хогсмид. А те немногие, кто остался, предпочитали провести время в замке в тёплой гостиной своих факультетов. Чтобы избежать очередных расспросов однокурсниц о Сириусе, Флоренс надела белоснежную мантию, спеша оказаться на улице. Медленно бредя по окрестностям замка, она накинула на голову капюшон, перебирая пальцами страницы очередной книги. На пустынном берегу озера вырисовывалась одинокая мужская фигура, заинтересовавшая её. Аккуратно закрыв книгу, Флоренс за несколько минут оказалась рядом с парнем, склонившимся над толстым фолиантом. Иссиня-чёрные волосы собраны в хвост на затылке, длинные пальцы придерживают страницы, защищая от ветра, а спина чуть сгорблена, что совсем не похоже на него.

— Привет, — мягко произнесла она, откидывая капюшон назад. — Не помешаю?

Она сразу узнала его. Они часто виделись раньше, но этим летом она будто впервые разглядела его на собственной помолвке. Он стоял поодаль ото всех, смотря на происходящее с полным равнодушием, но было в его взгляде что-то... знакомое. В чёрных глазах с серой поволокой скрывалась смиренная грусть, а на красивую улыбку ложилась тень обречённости, совсем не подходившая не по годам взрослому юноше. Она смотрела на него и понимала, что он так напоминает ей её саму, особенно свой взгляд в зеркале в день помолвки.

— Привет, — скрыв лёгкое удивление, он выпрямился, как подобает аристократу. — Нет, конечно.

Осторожно присев рядом с ним, Флоренс запустила руку в ворох осенних листьев, покрывающих землю, и глубоко вдохнула прохладный воздух.

— Я думал, ты проводишь «незабываемое» воскресенье в компании моего брата и его друзей, — небрежно произнёс он, возвращая взгляд в книгу. — Или доступ в их клуб закрыт?

Слабый порыв ветра заиграл в её волосах, спутывая разноцветные пряди. Заправив выбившиеся локоны за ухо, она слабо улыбнулась, понимая смысл его слов.

— Я плохо знакома с его друзьями, — раскрыв свою книгу, она расправила ткань мантии. — Да и его самого я плохо знаю.

Регулус, наконец, оторвался от книги, которую и так не мог читать последние пять минут, и взглянул на Флоренс. Он до сих пор не мог понять, как родители заставили Сириуса дать согласие на свадьбу. А девушка, сидящая напротив, удивляла не меньше его брата. Она была не похожа на других чистокровных волшебниц их круга, да и на своих сестёр тоже. Было в ней что-то необычное, только вот, что именно, Регулус не мог понять, будто мысль специально ускользала в самый неподходящий момент.

Ему отчаянно хотелось спросить, почему же она выходит за Сириуса, потому что на кроткую дочь, выполняющую волю родителей было мало похоже. Это он понял, как только увидел лицо своей матери, когда Флоренс пренебрегла её подарком, как и остальным традиционным лоском. Но воспитание не позволяло проявлять излишнюю любопытность в делах, не касающихся его.

— Что читаешь? — поинтересовался он, вглядываясь в страницы её книги.

Проследив его взгляд, она захлопнула книгу, позволяя прочесть название на обложке. На чёрной бархатной ткани, обвёртывающей плотный картон, золотистыми буквами было выведено:

«Война и мир. Том II».

«Л. Н. Толстой».

Улыбнувшись своим мыслям, он проделал то же самое со своей книгой. Его белом фоне виднелась аккуратная надпись серебряных чернил:

«Война и мир. Том I».

«Л. Н. Толстой».

— Не знала, что Регулус Блэк — любитель маггловской литературы, — удивлённо произнесла она, скрывая улыбку.

— Ключевое слово — «литература».

— Значит, предпочитаешь Войну?

— А ты Мир?

— Не думаю, чтобы кого-нибудь интересовало наше мнение, — грустно усмехнувшись, Флоренс провела пальцами по витиеватой надписи, погружаясь в свои мысли.

Регулус приоткрыл рот, чтобы возразить, но мысль, проскользнувшая в его голове, заставила его замолчать. Казалось, он начинал многое понимать. Только вот мысль, за которую он ухватился, вызывала смешанные чувства. С одной стороны понимание, а с другой печаль.

— Жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе (1), — смотря в обложку её книги, процитировал он. — Думаешь, это поможет?

Флоренс подняла задумчивый взгляд к небу, разглядывая замысловатые облака. Они такие свободные: плывут высоко в небе, туда, куда гонит ветер, не боясь земных проблем. Вот бы и ей так.

— Думаешь, есть выбор?

Пожав плечами, он снова раскрыл книгу на середине, пытаясь вчитаться в смысл эпизода очередного сражения, но уже в третий раз перечитывал одно и то же предложение.

— Ты чистокровная, и твой род — один из самых древних в Британии — тебе нечего бояться, — нахмурив брови, он коснулся пальцем виска, пытаясь разобраться в собственных мыслях.

— Дело не в этом, Регулус, — облизнув пересохшие губы, Флоренс пыталась подобрать нужные слова. — Я не разделяю ваши взгляды, и я не такая сильная, как мои сёстры, чтобы жить рядом с... убийцами.

— «Ваши взгляды»? — переспросил Регулус, — Значит, меня ты тоже относишь к будущим... Пожирателям?

— Нет, но разве не этого хотят твои родители?

— А думаешь, есть выбор? — нервно усмехнувшись, Регулус перевёл взгляд вдаль, где небо касалось земли.

— Есть, — уловив его недоумённый взгляд, Флоренс мягко улыбнулась. — Только нам решать, какими нам быть. Моя бабушка учила меня никогда не верить в абсолютное Зло или Добро. Важно, каким ты сам хочешь быть, — она осторожно протянула руку к его груди, где за обтянутой в кожу мышцу билось сердце. — Вот здесь.

Почувствовав прикосновение сквозь тонкую ткань школьной рубашки, он непроизвольно напрягся, не совсем понимая, что она имеет в виду. Лёгкая дрожь пробрала кожу то ли от ветра, то ли от прикосновения. Странное ощущение закралось под кожу, под рёбра, и даже под лёгкие, что-то близкое и родное, будто он знает её всю свою жизнь.

У Регулуса Блэка была самая сокровенная мечта — иметь друга, настоящего друга. Не такого, который будет дружить с ним, потому что он Блэк или потому что так положено по традициям. Здесь, в школе, все те, с кем он общается — дети его круга, родители которых общаются с его, и им просто положено дружить. Есть ещё кузина Цисси, но у них слишком мало общего. Регулус всегда думал, что таким другом станет ему родной брат, но оказалось не так. И ему отчаянно хотелось иметь таких же друзей, как у Сириуса, которые будут рядом с ним, несмотря ни на что. Родители говорили, что дружба — слабость, а Блэк просто не может быть слабым.

— Уже пора на ужин, — сдавленным голосом произнёс Регулус, поднимаясь с земли и оттряхивая мантию.

Флоренс растянула губы в слабой улыбке, опуская руку, что только что касалась его груди, и выдохнула.

— Ты идёшь? — после минутной паузы он протянул ей руку, улыбаясь.

Приподняв голову, она взглянула сначала на протянутую руку, затем на его лицо, разглядывая красивую улыбку, и даже сейчас в ней отображалась тень грусти.

— Да, — ответила она, протягивая руку в ответ.

Солнце почти коснулось линии горизонта, провожая два силуэта, бесшумно направляющихся к величественному замку.

У неё были родные сёстры, так и не ставшие подругами. У неё было одиночество, ставшее привычным, а книги превратились в единственных друзей. Был жених, которого она совсем не знала. Когда-то был светловолосый мальчик, заставляющий искренне улыбаться, но он превратился в сероглазую мечту, которая никогда уже не сбудется. Кто знает, может парень, в чьих глазах можно прочитать ту же обречённость, что и у неё, станет... другом?

____________________________________

1 — фраза, принадлежащая Льву Николаевичу Толстому