Четыре дороги  (гет)

Мне было тяжело идти, и, дойдя до дивана в гостиной, я камнем упала на него. В горле стоял ком, но я не хотела, чтобы второй раз за день меня успокаивали, как истеричку. Нужно держать себя в руках.

Дома, в таких случаях, я могла просто закрыться в своей комнате и, обняв подушку, поплакать вдоволь. Без свидетелей. На людях я умела прятать свои эмоции куда подальше, и даже если я не могла улыбаться в тяжелые моменты, я выглядела отрешенной, с пустым взглядом и каменным лицом, что часто принимали за задумчивость.

У обычных людей последней умирает надежда. В моем же, необычном случае, последней, как ни крути, умру я.

Что значит проявление силы? Мне на ум стали приходить разные фильмы о сверхъестественном. Как там все просто. Главные герои никогда не умирают. Находясь на краю, в смертельной опасности, они всегда находят выход из самой сложной ситуации. Я вздохнула. Пора забывать про сказки. В жизни все вовсе не так происходит, как мы видим на экране, читаем в книгах. С чего это я взяла, что в этой истории я играю важную роль? Я всего лишь эпизод, крупица вселенной. Мое отсутствие не отразится ни на чем. Жизнь будет продолжаться и дальше.

Я лежала и смотрела в одну точку. Такого никогда ни с кем не происходило, значит, мой пример они запомнят, и если найдут причину, найдут ошибку, ни с кем подобного больше не произойдет. Они не допустят.

Мне тяжело было осознавать, что несмотря ни на что, я стала привыкать к ним. Каждый из них был неповторимым, в чем-то особенным. Я же была самой обычной. Никаких особенных способностей. Я не могла похвастаться ни чем, что бы я могла делать лучше других. На их фоне я бы смотрелась нелепо, даже если бы стала одной из них. Я сейчас нахожусь не на своем месте. Судьбу нельзя обмануть, она всегда расставляет все на места.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Я вздрогнула. Передо мной стоял Алекс. Позади него стоял Крис. Оба внимательно меня рассматривали, как куклу в витрине магазина. Мне стало неловко от такого пристального внимания.

— Хорошо, — ответила я, даже не посмотрев на них. И, чтобы это прозвучало более правдоподобно, села на диване.

— Вы идете ужинать или нет? — в дверях показалась Тьера. Вид у нее был нетерпеливый.

— Да, уже идем, — ответил Крис, и пошел в столовую.

Алекс протянул мне руку, чтобы помочь встать с дивана. Я взяла его за руку и встала.

— Точно все в порядке? — еще раз спросил он.

— А что со мной может быть не в порядке?

— Вы идете? Все остынет! — поторапливала Тьера.

Алекс воспользовался этим, и не ответив на мой вопрос, повел меня в столовую.

— Я и сама могу дойти, — обиженно сказала я, — Не маленькая.

— Мне приятно пройтись в компании красивой девушки, — подмигнул он мне.

Я оценила его подход к тому, как скрасить последние дни моей жизни. И поэтому спорить не стала.

Он подвел меня к столу, отодвинул передо мной стул и, когда я садилась, подвинул его к столу.

Крис, сидя напротив меня, наблюдал за нами с явным неодобрением. Тьера села за стол последней. Я осмотрела стол. К моей сервировке добавились стаканы, плетеная хлебница, кувшин с соком, большое закрытое блюдо с жаркое.

— Кто скажет, что не вкусно, тот завтра будет со мной писать письмо в издательство. Все приготовлено строго по рецепту, — сообщила Тьера.

— И остатки жаркое мы отправим им бандеролью, — добавил Алекс, накладывая себе полную тарелку очень аппетитного тушеного мяса.

— Зная твой аппетит, могу сказать с уверенностью, что ничего не останется.

— Я думал, тебе мой аппетит нравится. Иначе все твои шедевры улетали бы в мусор неоцененными.

— Я очень благодарна тебе за это, солнышко мое, — они обменялись воздушными поцелуями.

Я, молча, жевала кусочек мяса, уставившись в стол. Крис не пытался поддерживать юмористическое настроение, и я была благодарна ему за это. Веселиться поводов не было. Я иногда поглядывала на него исподлобья, так, чтобы он этого не заметил.

— О чем вы разговаривали? — неожиданно для себя спросила я.

Они замерли и переглянулись. Мне было очень любопытно, скажут они мне правду или нет. Но еще более любопытно было то, кто станет врать первым. Я посмотрела на них невинным взглядом. Они и не догадывались, что я подслушивала их сегодняшний разговор.

— Мы, — начал Алекс, что стало для меня неожиданностью, — Говорили о тебе.

— Вас долго не было, — я не хотела закрывать тему таким ответом. Он меня не удовлетворил. Я посмотрела Алексу в глаза, ожидая, что он отведет взгляд, но он выдержал его, и через минуту, не выдержав давления его карих глаз, я сама отвела взгляд.

— Мы спорили о том, что будет, если сбросить тебя со второго этажа, — сказал Крис, подавляя улыбку.

Я посмотрела не него самым серьезным выражением лица, на которое только была способна.

— А мне вот интересно, что будет, если бросить тебя в костер, — ответила я ему.

Он, как всегда, не обиделся на мое колкое замечание, а наоборот, рассмеялся. Тьера и Алекс улыбнулись.

Разговор был окончен. Но все было не так плохо, как они могли подумать. Меня не обидел подкол Криса. Наоборот, он подал мне гениальную идею. Спрыгнуть со второго этажа. Ни ему одному было интересно, что же произойдет. Вот ключ к ответу. Терять мне все равно нечего. Осталось дождаться момента, когда вечером я останусь одна. Они спорили, что же может со мной случиться. Я предполагала два варианта событий: или я сломаю себе шею при падении, или, как это обычно бывает во всех историях ведьмах, волшебниках, и супер героях — произойдет чудо. Как романтично это звучало. Я уже представляла себе, как поток воздуха подхватит меня при падении, и я опущусь ногами на землю. Я размышляла об этом, как будто должна была писать сценарий для фильма. Именно так, по моему мнению, и должны были бы развиваться события.

— Кира, ты слышишь меня?

— Что?

Я посмотрела на Тьеру, которая уже не в первый раз окликнула меня.

— Неужели настолько невкусно?

Я посмотрела на свою тарелку и увидела, что все, что было в ней, осталось почти нетронутым.

— Аппетита нет, — ответила я. Не хотелось обижать Тьеру, она очень старалась, но кусок в горло не лез, и в этом ее вины не было. Ни ее, ни издательства кулинарной книги.

— Выпей хотя бы сок, — она протянула мне стакан.

Этим она напоминала мне мою маму. Никогда не понимает, если у человека нет аппетита. Для ума Тьеры это, похоже, тоже непостижимо.

Я молча взяла стакан, понимая, что она все равно не отстанет, и выпила весь сок. У остальных тарелки были пусты. Я опять выделилась не в самом лучшем свете перед ними.

— От десерта ты так просто не избавишься, — угрожающе сказала Тьера.

Она встала и начала собирать тарелки в стопочку.

— Я помогу, — вызвалась я. Хотелось быстрее покончить с церемонией ужина, и пойти наверх проверять свою теорию.

— Спасибо, — сказала Тьера, — Тогда я пойду за десертом.

Она побежала на кухню. Я взяла тарелки и пошла вслед за ней. Но случилось то, чего я боялась больше всего. Не успела я сделать и двух шагов в сторону кухни, как в груди кольнуло так сильно, что потемнело в глазах. Руки потеряли силу, пальцы разжались, и тарелки рухнули на пол, разлетаясь вдребезги.

Я посмотрела на свои руки, не понимая, как я могла уронить четыре тарелки, ведь они не были тяжелыми. Я с ужасом наблюдала, как мои руки бьет крупная дрожь.

— Ничего страшного, — сказал, Алекс, вставая. Он не понял, что стало причиной этого происшествия.

Я сжала руки в кулаки, но дрожь не проходила. В груди все кипело. По губам потекло что-то горячее. Я не понимала, что со мной происходит. Из кухни вышла Тьера, с подносом в руках, на котором были выложены всевозможные пирожные.

Посмотрев на меня, она, бросила поднос на пол, и побежала ко мне.

— Кира, что происходит? — она подхватила меня за плечи. Я была ей благодарна, так как стоять самой было крайне сложно.

— Тьера, успокойся, это всего лишь тарелки! — возмущенно сказал Алекс.

— Причем тут тарелки! — крикнула Тьера, — Посмотри на ее лицо!

Я прислонила ладони к лицу, пытаясь понять, что с ним было не так. Я перестала четко слышать ее голос, все было слышно, как при разговоре по испорченному телефону. Зрение тоже начало падать.

Алекс мигом оказался за моей спиной, и одним движением развернул меня к себе. Я посмотрела в его испуганные глаза, а потом на свои руки.

По ладоням стекала темно-красная густая кровь.

— Нет-нет, — забормотала я.

Крис подскочил со стула, и быстро подошел ко мне.

— Где у тебя болит, — настойчиво спросил он, тряся меня за плечи.

— Здесь, — у меня не было сил отрицать, что у меня что-то болит, я прижала дрожащие руки к груди.

— Крис, полегче, — пытался успокоить его Алекс.

— Давно болит? — спросил он, все еще тряся меня.

— С утра, — сказала я. Хотя это было больше похоже на стон.

— Я же спрашивал тебя об этом, почему ты не сказала?

— Болело не так, — на последнем слове голос сорвался на протяжный крик боли.

Мне самой стало страшно от себя. Я не думала, что способна издавать такие ужасные звуки.

— Крис, не тряси ее, — Алекс схватил его за руку.

— Нельзя допустить, чтобы она закрыла глаза. Если потеряет сознание — истечет кровью!

— Я в сознании, — простонала я.

Крис был прав, мне очень сильно хотелось закрыть глаза и прилечь.

— Она и так истекает кровью! — отчаянно крикнул Алекс. — Нужно отнести ее наверх и уложить на кровать.

Он поднял меня на руки и понес по лестнице наверх. Я вздрагивала всем телом, как испуганный зверек. Через минуту Алекс бережно положил меня на кровать.

— Я принесу мокрые полотенца, — сказала Тьера, направляясь в ванну.

— Нужно остановить кровотечение, — сказал Алекс, — Что нужно делать?

— Я не знаю, — сказал Крис. Он взял мою руку, и стал прощупывать на запястье пульс.

— Как ты не знаешь, — не выдерживал Алекс, — Ты же врач!

— Алекс! У нее не солнечный удар, и не механическое повреждение! Как я могу лечить несуществующую болезнь?

— Ты можешь сказать, что с ней? — не унимался Алекс.

Тьера села у изголовья кровати, и принялась вытирать мое лицо от крови.

— Если сравнивать ее состояние с медицинским термином, то я бы назвал это отторжение. Такое, которое бывает у пациентов после пересадки органов. Только у нее оно проходит с другими симптомами.

— И как нам помочь ей?

— Если бы она сказала нам об этом раньше, я бы мог что-нибудь придумать, посоветоваться с Алайтом. Но, боюсь, уже слишком поздно.

— Нет.

Я почувствовала, как теплые ладони сжали мою поледеневшую дрожащую ладонь. Я заморгала, чтобы яснее увидеть его. Вся его одежда была в крови. В моей крови. Я перевернулась на бок, и поджала колени к груди. Я поморщилась от боли, и сжала зубы, чтобы не закричать. По белоснежной подушке потекла кровь. Я стала терять нить реальности и времени, время от времени проваливаясь в тишину. Когда на несколько секунд я открывала глаза, я все еще видела три силуэта в комнате.

Я услышала вдалеке мамин голос.

— Я уже поела, — ответила я на ее вопрос. — Буду не поздно, нет.

— У нее жар.

Я почувствовала ледяную руку на своем горячем лбу. Рука обжигала, но от прикосновения становилось значительно легче. Дрожащей рукой и взяла руку человека, который держал ладонь на моем лице.

— Не уходи, — попросила я. — Я не выдержу это без тебя. Пожалуйста, останься. Ты так нужен мне.

Мне стало так обидно, что меня хотят бросить в таком состоянии. Я заплакала. Это было непроизвольно, слезы сами скатывались по щекам. Я сильнее обняла руку.

— Она бредит, — тихо сказал приятный голос.

— Нет, я не отпущу тебя, не уходи.

Я хотела сесть, но у меня ничего не получилось, я даже не смогла поднять голову. Ноги онемели, я ничего не чувствовала ниже колен. Как будто ноги были отрублены.

— Нет! — крикнула я ему. — Мне больно! Почему мне так больно? Помоги мне!

— Тише, — успокаивал меня тот же приятный голос, — Я не уйду.

— Пообещай! Нет!

Сердце пронзил раскаленный кол. Я рукой вытерла лицо от лишней крови. Она все текла и текла. Неужели она у меня не кончится никогда? Я перестала слышать какие-либо звуки видеть даже тот тусклый свет, который была способна различить. Я открывала глаза, но больше не видела возле себя силуэтов. Я осталась один на один со своей агонией. Я пыталась позвать на помощь, но мне никто не отвечал. Я кричала — но не слышала своего голоса. Я чувствовала слабость, на сколько еще хватит моего запаса крови, я не знала. Но ненадолго. Почему я не заслужила быстрой безболезненной смерти?

Боль прекратилась, и тело перестало дрожать. Ничего не болело. Я не успела осознать это всем своим сознанием. В следующий миг я оторвалась от своего тела и полетела вниз.

Я почувствовала, что что-то тянет меня, отрывает и разрывает на две части, и в последний момент, перед тем как зажмуриться, я снизу увидела свое тело, все еще лежащее на кровати. Я не знала, дышало оно еще или уже нет. Я летела спиной вниз, так же, как и лежала на кровати. Я открыла глаза, чтобы понять, где я нахожусь, но везде была непроглядная мгла. Я падала с большой скоростью, в ушах гудел ветер. Во время полета мое тело, или что это было, перевернулось. И теперь я летела лицом вниз. Может это и есть жизнь после смерти? Вечное падение в никуда? Как только я подумала об этом, я заметила слабую искорку света внизу. Конец приближался. Свет в конце туннеля. Я представляла его себе по-другому. Я была уже достаточно близко, чтобы суметь понять, куда я падала. Это было ничто. Я видела только пол. Черный блестящий пол, выложенный ровными плитками. Это рай или ад? Я не ожидала после смерти попасть в рай, так как я не считала себя плохим или злым человеком. Это какая-то ошибка, почему я не полетела наверх? Я стремительно летела вниз, даже и не подумав замедлиться перед каменным полом. На всей скорости падения я всем своим телом упала на каменный твердый пол. Если бы я уже не была мертвой, я бы умерла в этом момент. Но я не почувствовала даже малейшей боли. Как будто упала на пуховую перину.

Я лежала и пыталась вслушиваться в звуки. Но через несколько минут поняла, что это было бесполезно. Я была тут одна. Я посмотрела наверх, пытаясь отыскать место, откуда я сюда упала. Но вверху была только густая чернота.

Я приподнялась на локте, и посмотрела вперед перед собой. У той комнаты, на полу которой я лежала, не было стен. А если они и были, то очень далеко. Я не могла понять, откуда исходит свет, который освещал ту часть пола, на котором я находилась. Я осмотрелась по сторонам, но ничего вокруг меня не было.

Из темноты я услышала звук шагов. Все мое тело напряглось в ожидании. Через несколько секунд ко мне из темноты вышел ребенок. Мальчик, лет четырех, с длинными русыми кудрями и большими пухлыми губами. Ребенок улыбнулся мне, но его улыбка не была похожа на детскую игривую улыбку. В улыбке этого мальчика было заложено нечто большее. Мне стало жутко.

— Где я? — спросила я у него, надеясь, что он понимает меня.

Я догадывалась, где я была, но маленькая хрупкая надежда на то, что я все-таки была не в аду у меня оставалась.

— Ты там, где не должна быть, — сказал он тонким детским голоском, все еще улыбаясь.

— А где я должна быть? — спросила я медленно.

— Не знаю, — ответил он игриво.

— Я умерла? — почему-то я начала сомневаться в этом.

— Должна была умереть. Но не умерла.

«Еще не вечер», — подумала я про себя.

— И почему я не умерла? — слышал бы меня сейчас кто-нибудь, чему я возмущаюсь.

— Меня тоже интересует этот вопрос. Сейчас я не могу на него ответить, но думаю, что в скором времени я найду ответы на все незакрытые вопросы, которые связаны с тобой.

— Вы меня знаете?

— Только то, что мне говорил о тебе Крис.

Я села, чтобы было удобней разговаривать.

— А вы кто? — для меня было нелепо обращаться к малышу, которому я могла бы быть матерью, на Вы.

— А вы кто? — для меня было нелепо обращаться к малышу, которому я могла бы быть матерью, на Вы.

— Меня зовут Алайт. Я старейшина хранителей четырех стихий.

Слышать такое из уст ребенка было очень смешно, и я непроизвольно улыбнулась.

— Я думала, старейшины... постарше, — хоть он и выглядел маленьким милым ребенком, я понимала, что ему около трех тысяч лет, и что со старейшинами лучше не шутить. Просидеть в наказание вечность в этой темноте мне не хотелось. Поэтому я решила тщательно выбирать выражения.

— Это не принципиально, мы можем принимать облик человека любого возраста. Мне больше нравится выглядеть именно так. Такая форма более устрашающая, как по мне.

— Понятно, — какое мне должно быть дело, как выглядят старейшины? Мне стало стыдно, и я отвела взгляд и уставилась в пол. — А что Вам про меня рассказывал Крис?

— Рассказывал, как Алекс стоял горой за твое обращение.

Жаловался, значит.

— Он сказал, что чувствовал что-то, — я должна была защитить Алекса от несправедливых нападок. Он нес за меня ответственность, и теперь я должна была помочь ему.

— Это не аргумент в этом вопросе. Алекс Огонь. А Огонь — одна из зависимых стихий. Его сущность напрямую зависит от Воздуха. Поэтому все эти годы ему было тяжелее, чем всем остальным. Его очень огорчали неудачно проведенные обряды передачи. Поэтому в этот раз ни я, ни Крис не могли воспринимать его порыв серьезно. У всех начинали сдавать нервы, даже у таких терпеливых, как я.

— Он говорил, что нуждается во мне, — сказала я вслух свое всплывшее воспоминание.

— За всю историю моей практики такого еще не происходило. Я лично составлял для них список возможных претендентов на эту силу. И тебя не было в этом списке. А это означает только одно. Не воспринимай мои слова на свой счет, но ты не должна была выжить.

— Вы упрекаете меня за то, чему не можете найти объяснения? — я не хотела грубить, это вырвалось у меня само.

— Это справедливое замечание. Но как я уже сказал, это не мое личное, это объективное мнение. Просто прими его как факт. На самом деле я очень рад, что все повернулось так. — его тон немного изменился на более дружелюбный, — Тридцать лет поисков, не могу поверить, что все осталось в прошлом! — и он добавил в конце:

— Добро пожаловать.

Я не знала, как мне реагировать на его слова. Я посмотрела на пол, где было его отражение. Пол отражал его, как зеркало. Я вдруг вспомнила, как я выгляжу сама, и мне стало тошно. В последние секунды своей жизни я была с ног до головы в крови. Наверное, сейчас я выглядела ужасно. Я и представить не могла, что осталось от меня после такой обильной потери крови. Я посмотрела на пол туда, где должно было находиться мое собственное отражение.

Но я увидела в зеркальной плите не себя. Там была девушка. Очень милая и красивая. Только глаза были немного испуганными. Идеально гладкая светлая кожа, ровные линии бровей, серые глаза и розовые губы. Лицо обрамляли струящиеся светлые волосы, почти белые.

Чтобы убедиться, что в полу я вижу вовсе не свое отражение, я поднесла ладонь к основанию своих волос и провела по ним рукой, пропуская волоски между пальцев, словно через гребень. Девушка в полу сделала то же самое. Когда шелковистые на ощупь волосы продолжали скользить между моих пальцев, я посмотрела на руку. Шелковые нити белых волос струились между пальцами. Мне не хватило вытянутой руки, чтобы провести рукой до кончиков волос. От удивления я ахнула.

— Нравятся? — спросил мальчик, улыбаясь.

Я вспомнила о его существовании, и поняла, что все это время он следил за мной. Мне стало неловко.

— Да, — вымолвила я заворожено, — Но это не мои.

— Теперь твои.

Я вопросительно на него посмотрела, ожидая пояснения.

— Я объясню. Та сила, которая находится в тебе, обладает некоторыми, — он задумался на минуту, подбирая нужное слово, — свойствами. Одно из которых придавать ее хозяину и душе желаемые физические образы. Ты хотела, чтобы у тебя были длинные волосы?

— Да, — ответила я, проводя в очередной раз по волосам, — Но я не хотела быть блондинкой.

— А эта особенность не зависит от твоего желания. В каждом хранителе сила проявляется в характерном ему цвете. В цвете глаз или волос.

Я посмотрела на старейшину. Значит у Криса все же не настоящий цвет глаз?

— Лучше бы у меня белыми стали глаза, а не волосы, — обиженно простонала я.

— Ты быстро привыкнешь к этому, не волнуйся. Тебе очень идет.

Конечно, идет. Теперь мои умственные способности будут напрямую сравнивать с цветом моих волос. Тоже мне, счастье.

— А в чем еще проявляется эта сила? — мне не терпелось узнать, в чем будет заключаться моя особенность.

— Я не могу ответить однозначно, так как способности развиваются индивидуально.

— Развиваются?

— Конечно. Ты будешь постепенно привыкать ко всему. В твоем случае, тем более, я вообще не могу делать какие-либо прогнозы.

— Я смогу хотя бы контролировать свои способности? Я бы не хотела поранить кого-нибудь.

— Об этом не волнуйся. Боевых сил у тебя не будет. Так что, для окружающих ты не будешь опасна.

— Что значит боевые силы?

— Это те силы, которые влияют на демонов. Из четырех хранителей только двое обладают таковыми…

— Огонь?

— Да. Огонь и Вода.

Меня огорчил тот факт, что я была пассивной в команде.

— Значит, ко всем хранителям вернутся их силы? — только это могло меня сейчас утешить.

— Да, — он не стал мне ничего больше объяснять, и ограничился коротким ответом.

Я решила отвлечься, и посмотрела, во что я была одета. На мне было белоснежное длинное платье. Сразу я не обратила на него внимания.

— Почему я в платье? — удивленно спросила я.

— То, что ты сейчас видишь — это твоя душа. Белый цвет — цвет наивысшего добра и наивысшей чистоты. Поэтому ты в белом.

— Душа? — обеспокоенно переспросила. — А тело до сих пор там, — указала я вверх рукой, — истекает кровью?

Если тело будет мертвым, мне просто некуда будет вернуться. От ужаса по телу пробежали мурашки.

— Ты права, — сказал он, — Тебе пора возвращаться.

Он быстрыми шагами направился ко мне.

— И каким образом я вернусь обратно?

— Сейчас покажу, — сказал он ехидно, протягивая руку.

Я протянула руку ему навстречу. Я не ожидала, что у такого маленького ребенка будет в руках столько силы. Он схватил меня за руку крепче любого взрослого мужчины, и подбросил вверх. Он был прав, когда говорил, что в такой форме он более устрашающий. С бешеной скоростью я полетела наверх, обратно в свое человеческое тело.