Магическое расследование Корморана Страйка (джен)

Робин поежилась и тут же пристыдила себя за подобную реакцию.

— Простите, — обратилась она к женщине, доставая из сумочки фотографию Гарри Брауна. — Вы живете тут рядом? Не знаете ли вы этого...

И это было последним, что она успела сказать.

Она с некоторым ошеломлением поняла, что лежит на земле, и мужчина с косматой грудью и клыками — вот только теперь у него была волчья голова, где он ее взял, может быть, купил в магазине, бывают такие резиновые маски, натягивающиеся на всю голову? — он ест ее руку, и это так больно, и как это может быть, что в центре Лондона ряженый человек ест ее руку? Далекий голос в ее голове говорил, что она что-то должна сделать, только он звучал так слабо, а чавканье оборотня — так громко, что Робин никак не могла понять, что именно.

Потом наконец поняла.

— Помогите! — крикнула она. Голос прозвучал слабо и рассеялся в окружающей тьме, как рассеивается горсть золы, брошенная на ветер.

Оборотень поднял морду, у него были желтые глаза, страшные именно потому, что остались почти человеческими, и окровавленная пасть, из которой свисали неопрятные мясные клочья и жилы.

— Ты вкусная, — прорычал он, и Робин обмерла от ужаса и омерзения.

То, что существо, поедающее ее, могло мыслить и разговаривать, делало все еще хуже.

Ведьма тем временем подняла уроненную Робин фотографию. Робин видела это, но не осознавала. Жилистое, невероятно тяжелое тело оборотня вдавливало ее в мокрый асфальт, он умудрялся раздирать ее правую руку и одновременно рычать какие-то пошлые комплименты ее вкусу и свежести, и лапать ее между ног, и тереться жестким крупным членом о ее бедро сквозь несколько слоев одежды. Робин снова крикнула:

— Помогите! — и ее голос снова прозвучал так тихо, что она сама с трудом его услышала.

— Ступефай! Левиоса! Я сказала, хватит жрать, Фенрир, у этой магглы колдография Гарри Поттера! А теперь отвечай, откуда ты, мерзкая дрянь...

Кто-то снял с ее груди камень, и Робин сумела увидеть над собой огромное ночное небо и капли дождя, летящие прямо в лицо, подсвеченные размытым светом фонаря. Слезы навернулись ей на глаза. Она попробовала вздохнуть еще раз и не сумела.

— Энервейт! Сдохла, — прошелестел чей-то голос, удаляясь, и все стало очень тихим и очень темным.

В небе вспыхнуло зеленое облако, похожее на светящийся гигантский череп, дрогнул и осел на землю двухэтажный дом дальше по улице, раздался чей-то вой, заголосила сигнализация на каком-то магазине, земля снова содрогнулась от взрыва... Робин ничего этого не слышала.