Власть женщины сильней (гет)

В небольшую бухту севернее валенсийского порта с вечерним приливом вошла легкая нава. На палубу вышла невысокая женщина в мужском костюме. Она пристально всматривалась в редкие огоньки окон домов на берегу. А может быть всматривалась в свои воспоминания. Давно, две жизни назад, из этого забытого Богом и властями рыбацкого поселка ее увез корабль контрабандистов, нанятый на деньги папского легата Франческо Карреры. В Марсель, где беглянку встретил Анри де Ла Платьер. Встретил, чтобы безоглядно влюбиться, дать ей новый титул, а после погибнуть в студиоло Папы Сикста.

С борта навы была спущена шлюпка, и вскоре из нее несколько человек сошли на берег. В поселке они задержались до следующего вечера — столько времени понадобилось Пьеру де Шане, чтобы купить и привести из Валенсии лошадей. Не желая проводить еще одну ночь в пропахшем рыбой доме, Юлия приказала трогаться в путь, к столице. Кавалькада, возглавляемая графиней де Бельфор, направилась по дороге к Мадриду. За ними следовала повозка с горничной и небольшим багажом под охраной двух всадников.

В городке на подступах к Мадриду графиня сделала остановку, чтобы дождаться Женевьеву. Пьер отправился вперед. Его задачей было найти жилье для Юлии де Бельфор.

Через неделю после того, как дно шлюпки коснулось прибрежного песка, графиня вошла под крышу дома в мавританском стиле, расположенного недалеко от центра города католических королей. Дом был окружен фруктовым садом, а его плоская крыша подходила для прогулок и отдыха в одиночестве.

Когда солнце уже склонялось к горизонту, графу Оливаресу доложили, что его аудиенции просит дама, представившаяся донной Юлией графиней де Бельфор. Только что пришедший от короля граф как раз собирался отдохнуть с бокалом вина у камина. Имя посетительницы удивило и насторожило его. Дон Гаспар потребовал повторить, а убедившись, что не ослышался, задумался. В конце концов, он сменил свободную домашнюю накидку на пурпуэн с плоеным воротником и вышел к гостье. Женщина стояла спиной к входу, у окна. Дорогое темное дорожное платье облегало стройную фигуру, из под темной мантильи выбился золотисто-медный локон. Услышав шаги, она обернулась и склонила голову в приветственном поклоне. Через несколько мгновений глаза глубокого золотистого цвета встретили взгляд графа.

— Ваша светлость, — поприветствовала графиня хозяина.

— Кто вы, сеньора?

Гаспар, не скрывая подозрения, осмотрел посетительницу.

— Юлия де Ла Платьер, графиня де Бельфор, — чуть склонила головку гостья. — Мне думается, что это может послужить мне верительной грамотой.

Она протянула графу письмо, написанное им и адресованное монсеньору Перетти. Оливарес взял бумагу, но тут же вновь отошел, встал ближе к зажженным свечам, коротко глянул на письмо.

— Я помню это послание. Но разве вы не могли его просто выкрасть после смерти монсеньора Перетти?

— Могла, — улыбнулась Юлия, и ее глаза отразили блеск свечей. — Но вряд ли у меня получилось бы выкрасть и все другие бумаги монсеньора. Зачем мне одно это письмо? И зачем мне выдавать себя за опальную графиню, подозреваемую в серьезных преступлениях?

Дон Гаспар вновь пристально всмотрелся в лицо женщины, поднял тяжелый подсвечник и поднес его ближе к Юлии. После склонился в изящном поклоне и улыбнулся, отчего его усы лукаво встопорщились:

— Сеньора де Бельфор, приветствую вас.

— Благодарю, что не выгнали меня как обманщицу, дон Гаспар, — ответила улыбкой на его улыбку графиня. — Я позволила себе побеспокоить вас, ваша светлость, лишь по одной причине. Во время вашего визита в Рим нам не удалось встретиться. И я решила исправить это недоразумение, произошедшее не по моей вине.

— Льемо! Подай вино и фрукты. Прошу, сеньора, располагайтесь. Вы проделали большой путь, чтобы только встретиться со мной, — граф вновь улыбнулся, словно был безмерно польщен вниманием прекрасной дамы.

— Разве первый советник короля и человек, вершащий судьбы Испании, не может быть этого достоин? — Юлия откинула мантилью и опустилась на кресло.

— О, сеньора! Я лишь скромный слуга короны.

Юлия согласно склонила голову, но тонкая улыбка, скользнувшая по ее губам дала понять собеседнику, что его скромность и чувство юмора оценены по достоинству.

Граф не торопил события и разговор. Он ждал пока эта женщина, не известно как и при каких обстоятельствах покинувшая Рим, пришедшая к нему глубоким вечером, не в приемные часы, сама заговорит о цели своего визита. Дон Гаспар собирался же пить вино у камина? Почему бы не сделать это в кампании привлекательной — да, пожалуй, довольно привлекательной — донны.

Юлия тоже не спешила начинать разговор, приглядываясь к мужчине, от решения которого сейчас зависело очень многое. Она не торопясь пригубила вино.

Граф обернулся на стук в двери. На пороге вновь замер Льемо:

— Ваша светлость, вас зовет его величество.

Дон Гаспар удивленно вскинул брови и посмотрел на Юлию:

— Мы попрощались с его величеством до утра. Странно.

Он поднялся:

— Прошу простить меня, прекрасная донна.

— О, не стоит. Не смею отвлекать вас от служения государю и государству, — на идеальном кастильском наречии ответила графиня и поднялась из кресла. — Но надеюсь на продолжение нашего разговора.

— Льемо, проводи сеньору до дома и доложи, что графиня добралась благополучно! — распорядился Оливарес.

Юлия прикусила губу, склоняясь в поклоне и, выпрямляясь, коротко взглянула на графа. Говорить на бегу она не желала, поэтому решила оставить решение о продолжении встречи за графом.

Дон Гаспар остался стоять, пока графиня не покинула кабинет. После задумчиво опустился обратно на стул и, удобно расположив руки на подлокотниках, засмотрелся на пламя камина. Уловка, призванная побудить просителя активнее выразить суть своего визита, на сей раз не сработала. Но граф Оливарес умел ждать.

— Он выставил меня как... как побирушку! — графиня гневно швырнула мантилью и прошлась по комнате.

Пьер молча наблюдал за ней.

— Они здесь всё такие же самодовольные напыщенные гордецы! Почему ты улыбаешься?!

Пьер даже не попытался спрятать улыбку:

— Ваша светлость забыла, что здесь ее имя мало что значит. Пока. Но вашей светлости это не впервой.

— У меня нет времени! Не сомневаюсь, что за нами уже организовали погоню! А теперь меня обвинят еще и в смерти Беллармина!

— Поэтому придется попытаться снова.

— Ни за что!

— Мне приказать готовить корабль к отплытию в Италию? Может быть явка с повинной смягчит приговор?

Юлия собралась уже дать насмешнику гневную отповедь, но поймала его спокойный строгий взгляд.

— ...я не прощу этому напыщенному павлину подобной встречи!

— Когда ваша светилось станет вашим высочеством, в вашем праве будет наказать наглеца.

— Покажи мне дом, — Юлия еще пылала гневом, но в ее глазах Пьер увидел ставшую такой привычной в последнее время сосредоточенность.

— Охотно, ваша светлость. Прошу.

Юлия уснула лишь перед самым рассветом. Чужие незнакомые запахи, непривычные звуки и тревожные мысли отгоняли сон.

Слуга второй раз наполнил бокал. Дон Гаспар покивал своим мыслям и спросил:

— Где мой Уильям?

— Там, куда ваша светлость послали его — у сеньориты Лауры.

— Как вернется, пусть сразу идет ко мне. Разбуди меня, если усну. Ступай.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Под утро слуга разбудил задремавшего за рабочим столом первого министра:

— Уильям вернулся, сеньор граф.

— Зови.

Дон Гаспар тряхнул тяжелой головой. Подошел к кувшину с водой и, плеснув на руку, освежил лицо.

— Ваша светлость, — склонился на пороге молодой красивый идальго.

— Сеньор Лампорт, надеюсь мое последнее поручение пришлось вам по вкусу?

— Я рад служить вашей светлости.

— У тебя все получилось, мальчик мой?

— Лаурита красивая, но глупая девочка. Очень скоро она станет моей. А ее отцу будет не до политики, — Уильям уверенно усмехнулся.

— Хорошо. Тебе нужно будет проследить еще за одной сеньорой. Она вчера появилась в Мадриде. Графиня де Бельфор. Я хочу знать, что эта донна будет делать в ближайшие дни. С кем будет встречаться, куда ходить.

— Но как же сеньорита Серо?!

— Ночи ты можешь посвятить своей прекрасной Лауре. Ступай, Уильям. Скажи Льемо, что я приказал выдать тебе 20 дублонов.

Погрустневший было сеньор Лампорт благодарно взглянул на графа и, низко поклонившись, покинул кабинет своего патрона.

* * *

Графиня де Бельфор оглядела себя в зеркале. Богатое, пошитое на испанский манер платье сделало ее строже и, кажется, еще хрупче под тяжелым бархатом и пышными кружевами. Юлия поморщилась — чопорность и надменность этой моды никогда не нравились ей. Но графиня не могла не признать, что в этом наряде она хороша. Вот только медно-рыжий огонь волос был слишком ярким для наряда кастильской донны.

— К дону Гаспару, — ответила на молчаливый вопрос Пьера графиня, поднимаясь на подножку кареты.

— Ваша светлость, один юноша уже второй день внимательно наблюдает за этим домом, — Пьер подал женщине руку.

— Он не узнал и не узнает ничего интересного, — одними губами усмехнулась Юлия, — чьим бы соглядатаем он не был. Поехали.

Сеньору де Бельфор снова встретил Льемо, слуга дона Гаспара.

— Его светлость сеньор граф сейчас у короля, донна. Но он просил вас подождать, если вы приедете.

На мгновение губы Юлии плотно сжались, но тут же расслабились в улыбке:

— Непременно. Где я могу дождаться его светлость?

Льемо удивленно повел рукой по приемной, где можно было с удобством расположиться для ожидания:

— Здесь, донна.

— Благодарю, — графиня огляделась, неторопливо подошла к окну и замерла, разглядывая парк.

Главный собор Мадрида отзвонил окончание обедни, когда в приемную стремительно вошел дон Гаспар:

— Прошу великодушно простить меня, сеньора! Король, конечно, не женщина, но может быть не менее требователен и капризен. Здравствуйте, донна Юлия.

— Приветствую вас, дон Гаспар, — графиня склонилась в поклоне. — У вас забавные представления о женщинах. Некоторые дамы могут быть воплощением терпения и покорности.

Оливарес весело рассмеялся:

— И вы тому явное подтверждение, сеньора! Льемо! Обед на двоих. Прошу вас разделить со мной трапезу, донна Юлия, — граф махнул рукой на двери, ведущие из приемной во внутренние покои.

Юлия благодарно склонила голову и последовала приглашению хозяина.

Очень скоро слуга организовал накрытый к обеду стол; сказалась частая практика срочного вызова его господина к королю и постоянная готовность быстро обеспечить сеньору графу хотя бы минимальные бытовые удобства.

Во время обеда Оливарес подробно расспросил гостью о ее путешествии — погоде на море, о городах, в которые донна заезжала по пути от побережья до Мадрида. Однако, дон Гаспар искусно обходил любой намек, который мог быть понят как интерес к подлинной причине визита благородной сеньоры из Рима.

Сделав глоток вина, Юлия одобрительно качнула головой.

— Дон Гаспар, думаю, что я обязана объяснить, почему столь настойчиво добиваюсь вашего внимания и занимаю ваше время.

— Если на то есть ваше желание, — он отставил бокал и приготовился слушать.

Юлия ненадолго задумалась. Дальше она говорила на родном языке графа.

— Мы не смогли встретиться во время вашего визита в Рим, одной из целей которого было ваше знакомство с претендентками на корону герцогов Кастилии. Монсеньор Беллармин представил вам очаровательную баронессу Портиччи. Думаю, справедливо будет, чтобы вы представляли себе и женщину, которая по мнению монсеньора Перетти, а теперь также и монсеньоров Боргезе и Оттавиани также может стать правительницей Кастилии к славе испанской короны и послужить гарантией дружбы между испанским королевством и Святым престолом. К сожалению, мне приходится представляться самой...

Губы Юлии тронула улыбка, и выше поднялась голова с ореолом золотых волос.

— Да, — граф сокрушенно покачал головой, — смерть монсеньора Перетти стала весьма печальной неожиданностью для его величества. Но, боюсь, вы неверно поняли суть моего визита в Рим. Мне было поручено познакомиться не с претендентками на корону кастильских герцогов, а с невестами для брата короля.

— Тем важнее ваш выбор, ваша светлость, — в глазах Юлии не осталось и тени улыбки. — Но обстоятельства сложились так, что лучшей невестой брата его католического величества станет та, которая сможет по праву наследовать корону герцога Кастильо. Не так ли?

— О каком праве говорите вы, донна? — граф смотрел на Юлию не менее серьезно.

— О праве, дарованном последним герцогом Кастильо своей внебрачной дочери. Занять его престол, если по воле Всевышнего мужская линия рода прервется.

Оливарес кивнул и чуть улыбнулся:

— То есть вы говорите о праве человеческом. Его величество склонен исходить из права вышнего. Со времен Реконкисты католические короли Фердинанд и Изабелла объединили страну под общей короной, и нынешний король Филипп их законный восприемник. И лишь он один в праве решать судьбы подвластных короне земель, — наставительным, но предельно вежливым тоном сказал он.

Юлия молча склонила голову, безусловно соглашаясь с собеседником, но тут же вновь прямо посмотрела на Оливареса:

— Но выбор жены для принца крови дело не только Всевышнего, но и людей. И разве не в интересах его католического величества не только осчастливить брата браком, но и закрепить власть над кастильскими землями, поручив их заботам принца, который вместе с женой обретет и корону? А его католическое величество объединит своим решением право человеческое и право вышнее.

— Я бы сказал, желание его величества видеть своего брата счастливым очень важный элемент права.

Юлия опустила ресницы и позволила себе улыбнуться. Потом ее взгляд, ставший темнее и глубже, но при этом был согрет мягкой улыбкой, нашел взгляд графа:

— Очень часто счастливым мужчину делает женщина. И почти всегда будет счастливым тот мужчина, чья женщина желает его счастья и прикладывает все силы для этого.

— От женщины требуется одновременно и очень мало, и очень много. Дело женщины неустанно молиться о благе своего господина и просить для него у Господа благоволения и помощи.

Оливарес внимательно, даже испытующе посмотрел на графиню.

Юлия усмехнулась:

— Женщина, проведшая большую часть жизни в городе Святого престола, в доме которой бывали величайшие князья церкви знает это лучше всякой другой. А если молитвы женщины будут поддержаны молитвами кардиналов и даже Святейшего Отца? Неужели Всевышний их не услышит?

— Вот уж не думал, что вы проделали такой путь только для того, чтобы сказать мне еще несколько приятных слов о... баронессе Портиччи, — граф взял бокал с вином и, усмехнувшись, сделал несколько глотков.

— Я продела этот путь, чтобы дать вам возможность настоящего выбора, ваша светлость. А не того, про который рассказал вам монсеньор Беллармин. Увы, ныне уже покойный.

Улыбка и вся веселость, с которой Оливарес произносил последние слова, слетели с него в миг:

— Покойный?! Объяснитесь.

— Монсеньор Беллармин умер, — Юлия чуть склонила голову. Может быть, скорбя, а возможно, чтобы спрятать злой насмешливый блеск глаз.

— Это... неожиданно и печально. Если только вы не выдаете желаемое за действительное, донна.

— Я видела его тело. И поэтому я здесь, ваша светлость.

Граф заметно напрягся, рука плотнее сжала подлокотник, губы сложились в строгую линию:

— Как арестованной подозреваемой удалось увидеть тело своего главного обвинителя?

— Я сбежала, ваша светлость.

Граф потянулся к колокольчику, чтобы вызвать слугу.

Юлия согласно качнула головой.

— Ваша светлость, сейчас вы решаете не только мою судьбу, но и свою. Сегодня я беглая преступница. Но завтра Святой престол и Орден сынов Лойолы вновь предложит вам подумать над моей кандидатурой. И мое приданое больше, чем приданое Марии Портиччи. Для Испании. А ее саму вы всегда сможете получить.

— Беллармин говорил нам тоже самое, но ни он сам, ни его протеже не были преступниками. Донна Юлия, скажите мне, почему я не должен сейчас же приказать Льемо позвать стражу.

Оливарес поднялся из-за стола.

— Потому что я буду той, которая сможет помочь вам, Испании и Святому престолу. И за моей спиной стоят новый глава Ордена и... самый вероятный новый Папа. И именно поэтому мое имя назвал монсеньор Перетти.

А потом Юлия улыбнулась:

— И я никогда не была преступницей. На моих руках нет крови. А все обвинения, предъявленные мне, растают как дым.

— Никогда не были преступницей?! А как беглая пленница кардинала Перетти стала любовницей папы Сикста? Похоже бегство у вас в крови. Но герцогини не бегают, сеньора!

— А я пока не герцогиня, — Юлия поднялась из-за стола. — И, думаю, наши отношения с монсеньором Перетти не являются темой этой беседы. Они лишь часть моего прошлого. Но князь церкви никогда не потерпел бы рядом с собой преступницу.

— Сядьте, любезная донна. Очень даже являются, поверьте. Именно кардинал Перетти первым обратил внимание короля на вас.

Юлия не спеша опустилась на стул:

— Монсеньор Перетти редко ошибался в своем выборе. И сейчас именно его выбор поддерживают люди, от которых в ближайшее время будет полностью зависеть политика Святого престола. И неужели вы думаете, что обвинения, предъявленные мне монсеньором Беллармино и его стремление увидеть супругой принца свою племянницу — простое совпадение? А кардинал Боргезе поддерживает выбор кардинала Перетти, веря в то, что я совершила на него покушение?

Оливарес прошелся по кабинету, задумчиво теребя жемчужную пуговицу на манжете. В голове первого министра в единое полотно выстраивались сомнения короля, высказанные на последней прогулке; намеки архиепископа Рикара — папского нунция — на аудиенции, где утверждались его полномочия; содержание беседы с провинциалом Ордена сотоварищей Иисуса, произошедшей как раз накануне первого визита графини из Рима. Он остановился и посмотрел на Юлию. Женщина, бежавшая из-под стражи римского трибунала, держалась слишком уверенно для преступницы. Или слишком нагло? Граф решил подождать известий из Вечного города — необходимо было прояснить ситуацию с внезапной кончиной советника Святого престола. Но и просто так отпускать беглую графиню, обладательницу ценных документов, было нельзя. И Оливарес решился:

— Официального представления ко двору, по понятным причинам, я вам организовать не могу. Но личную встречу с его величеством я вам устрою.

Пока граф думал, Юлия спокойно разглядывала окружающую обстановку. На ее вкус в комнате было слишком много бордового бархата и золота. Услышав ответ министра, она благодарно склонила голову:

— Благодарю вас, ваша светлость. Буду ждать, пока его величество соизволит принять меня.

— Надеюсь, вы хорошо устроились в Мадриде, сеньора? — вежливо, но как-то слишком напряженно поинтересовался граф.

— Благодарю вас, да. Я арендовала небольшой дом недалеко от квартала Ла-Морерия.

Оливарес удивленно покачал головой и одновременно с облегчением вздохнул.

— Невероятно! По крайней мере, я убедился, что многое из услышанного о вас может быть правдой, — он коротко рассмеялся.

— Иногда нет ничего более невероятного, чем правда, — улыбнулась графиня, поднимаясь. — Не смею более занимать ваше время, дон Гаспар.

— Я извещу вас о решении его величества, донна Юлия, — испанский гранд склонился в поклоне.

* * *

Его величеству Филиппу не спалось — снова мучили боли в спине и беспокойные ноги. Сеньора Кориньо, присутствие которой скрашивало порой ночное одиночество монарха, вечером слезно отпросилась к мужу. Поэтому с бессонницей в этот раз помогал справиться граф Оливарес.

— А что же донна Элеонора?!

Настроение короля, как чувствовал Гаспар, располагало к некоторой вольности в общении.

— Ах, — отмахнулся Филипп, — своенравная девица. Подумаешь, у ее мужа приступ подагры. Он вполне мог бы справиться сам.

Граф позволил себе скромную улыбку:

— Пригласите сеньора Кориньо с супругой на Монтерею⁽¹⁾. Он из-за болезни не сможет, а донна Элеонора будет польщена вниманием вашего величества.

— Я подумаю, мой добрый Гаспар. Что там с этой римской сеньорой?

— Из Рима известий пока нет. История туманная, но в ее словах есть изрядная доля правды. А земли Манфреди, в свете последних событий в немецких княжествах, выглядят весьма привлекательным приобретением.

— Ты говорил, она красива…

Оливарес не спешил с ответом, но наконец кивнул головой:

— Пожалуй, ваше величество. Но, как бы сказать, очень своеобразна.

— И она стара для рождения детей… Наследников…

— Я позволил бы себе сказать, донна Юлия умна, как женщина. А если принять во внимание документы, собранные кардиналом Перетти, эта женщина может оказаться действительной наследницей дона Кастильо. Церковная запись говорит о ребенке, как о девочке с необычным цветом волос. Рыжим.

— Ты заинтриговал меня. Приведи ее к нам после дня святого Мартина.

— Слушаюсь, ваше величество, — Оливарес склонил голову, позволяя внутреннему напряжению ослабнуть.

Через несколько дней Юлии передали официальное приглашение на вечернюю прогулку двора его величества.

К назначенному времени сеньора де Бельфор прибыла во дворец. Медленно, внешне спокойно, она начала подниматься по лестнице, отправив слугу найти графа Оливареса. Юлия очень волновалась, но все ее движения, манеры, улыбка, каждый жест, были грациозны и наполнены величием. Шлейф темно-лилового тяжелого каркасного платья еще больше сдерживал движения, в такт которым качались и поблескивали сапфировые серьги, видневшиеся из-под покрывавшей волосы мантильи.

Дон Гаспар встретил графиню на верхней площадке парадной лестницы:

— Сеньора де Бельфор, — приветствовал он ее поклоном. — Вы великолепны! Итальянские мастера научились шить испанские платья?

Он лукаво усмехнулся, видимо имея целью подбодрить гостью.

— Благодарю, сеньор граф, — в изящном поклоне присела Юлия и открыто посмотрела на гранда: — Они умеют шить испанские платья, если им вовремя подсказать верный крой.

— Идемте, я провожу вас во внутреннюю галерею. Его величество скоро будет там.

Филипп вышел ко двору и, почти не глядя ни на кого из придворных, прошел сразу к графу Оливаресу и его спутнице.

— Сеньора де Бельфор, с вашим появлением в наш дворец вернулось летнее солнце.

Быстрый взгляд золотистых глаз пробежал по фигуре короля и скользнул на мозаичный пол, к ногам монарха — Юлия склонилась в глубоком поклоне. Но ответ ее прозвучал уверенно и громко:

— Пока в этом дворце ваше величество, солнце не покинет его никогда.

Филипп посмотрел на Оливареса и рассмеялся:

— Браво, графиня. Сеньоры, — обратился король к своим придворным, — идемте в сад! Донна Юлия, идите рядом. Надеюсь, не смотря на сложившиеся обстоятельства, путешествие по нашим землям принесло вам удовольствие?

— Несомненно, ваше величество. Я не впервые здесь. И почти чувствую себя вернувшейся домой.

— Граф Оливарес не преувеличивал, когда говорил о вас, как о красивой и умной женщине.

— Ваше величество слишком снисходительны ко мне.

Юлия улыбнулась королю. Ее взгляд был полон смущения и восхищения, нежности и таинственности. Камни глубокого синего цвета покачивались на длинной подвеске и привлекали внимание к высокой стройной шее и медному локону, выбившемуся из-под лиловой мантильи, прошитой золотыми нитями.

— Снисходителен?! О, нет, сеньора, — Филипп чуть понизил голос, — я могу по достоинству оценить в женщине и то, и другое.

— Государь, я лишь цветок, что расцветает под лучами вашего внимания, — "Нет, Феличе, я не хочу их комплиментов, помоги мне".

Большой внутренний двор представлял собой парк с дорожками и фонтанами. Немногочисленные придворные, приглашенные на вечернюю прогулку короля, следовали за своим сюзереном на почтительном расстоянии.

— И надолго к нам эта римская… красавица, сеньор Оливарес? — тихо поинтересовалась донна Элеонора де Кориньо, ревниво изучая покрой платья Юлии со спины.

— Не волнуйтесь, прекрасная Элеонора. Лучше в следующий раз отправьте супругу лекаря, а не покидайте королевский дворец.

Ответить донне Элеоноре помешал церемониймейстер, следовавший за королем:

— Его преосвященство монсеньор Анджело Рикар.

Оливарес оставил сеньору Криньо и поспешил встретить нунция. Архиепископ благословил, склонившего голову дона Гаспара, но сам пристально смотрел в сторону шествовавшего по аллее короля. Вообще монсеньор Рикар имел весьма тревожный вид:

— Граф, мне нужно срочно поговорить с его величеством. Только что доставили официальное сообщение из Рима. Трибунал Святого престола разыскивает Юлию де Ла Платьер графиню де Бельфор по обвинению в убийстве кардинала Беллармино.

— В убийстве? — переспросил Оливарес, устремляя взгляд, вслед за Рикаром, на короля.

— Именно, граф. Сюда едет кардинал Монтальто. Апостольским легатом и представителем Трибунала.

Услышав имя легата, дон Гаспар нахмурился, вспоминая молодого прелата.

— Какую позицию займет король? — требовательно спросил нунций.

— А что по этому поводу думает монсеньор де Гевара⁽²⁾?

— Вряд ли в этом деле он пойдет против Папы.

— А вы, монсеньор?

— Сеньор Оливарес, сообщите его величеству, что мне нужно с ним поговорить. Либо я сделаю это сам.

— Хорошо. Идемте.

— Ваше величество, монсеньор нунций уверяет, что его дело настолько срочное, что позволяет прервать вашу вечернюю прогулку, — граф многозначительно посмотрел в глаза монарху.

Юлия невольно чуть отступила, когда к фонтану, у которого они беседовали с королем, подошли министр и архиепископ. Она склонилась в поклоне перед прелатом, скрывая мертвенную бледность.

— И что же это за дело, монсеньор Рикар?

Нунций протянул королю большой лист голубоватой бумаги с печатями Святого престола и Святого римского трибунала. Филипп лишь посмотрел на документ. Взял бумагу граф Оливарес.

— Ваше величество, римский трибунал просит оказать содействие в поимке опасной, — голос Оливареса прервался, но граф поспешил взять себя в руки, — преступницы.

— И кто же она?

— Юлия де Ла Платьер графиня де Бельфор. Уверен, это какое-то недоразумение…

— Помолчите, граф. Архиепископ, эту сеньору только что нам представил наш первый министр. Здесь не может быть никакой ошибки?

— Увы, ваше величество. Если что и есть, то только злоупотребление доверием. Вашего величества и сеньора графа.

Только увидев цвет официального послания Трибунала Юлия поняла, что конец близок. Пока разговаривали мужчины, она стояла в стороне всеми силами сохраняя спокойное выражение на бледном лице.

Филипп долго молчал, глядя поверх голов своих придворных. И тут графиня решительно шагнула вперед и опустилась перед королем на колени:

— Ваше величество, сир! В вашем присутствии мне нанесено оскорбление, тем более страшное, что исходит оно от святой церкви. Я невиновна! Я прошу вашей милости и защиты. Я взываю к королевской справедливости.

Не поднимая головы, она ждала слов короля.

— Сеньора, ныне вам необходимо взывать к божьей справедливости. Прогулка окончена. Граф следуйте за мной.

Монсеньор Рикар облегченно вздохнул и махнул рукой стражникам:

— Арестуйте, — указал он на Юлию и добавил: — Приказ короля.

Распустив придворных, его величество удалился в личные покои. Граф Оливарес, как и было приказано, следовал за королем.

— А теперь объяснитесь, граф!

— Ваше величество, — дон Гаспар повинно опустил голову, — я ничего не понимаю. Мне сообщили, что графиня чиста от обвинений. Вероятно мы пока чего-то не знаем…

— Так узнайте! — перебил его король. — Узнайте, граф.

1) Монтерея — традиционная королевская охота в Испании, одна из древнейших систем охоты на крупную дичь. Проводится Монтерея в период со второй декады октября и до 20-х чисел февраля и представляет собой загонную охоту на кабана или оленя.

Вернуться к тексту

2) Фернандо Ниньо де Гевара — архиепископ Севильи, Великий инквизитор Испании с 1599 года по 1602 год. Вел дискуссию с иезуитами о том, является ли Папа действительным представителем Иисуса Христа на земле, пока Папа лично не запретил споры на эту тему. Более того, Папа Римский апеллировал к королю Испании Филиппу о снятии де Гевары с должности.

Вернуться к тексту