Свет маяка (гет)

Наступил октябрь. Погода окончательно испортилась, и Гарри все больше времени проводил под защитой каменных стен коттеджа. По выходным они с Гермионой, пользуясь своими привилегиями, аппарировали в более теплые места Великобритании. Но во второе воскресенье месяца они остались дома. В субботу Гарри виделся с Джинни в Хогсмиде, а вечером на чай заглянули Невилл с Ханной. Разошлись за полночь, так что утром воскресенья куда-то отправляться было лень.

Закутанная в теплый халат Гермиона развлекалась тем, что зачаровала тапочки и заставляла их следовать по пятам за Гарри, который пробовал свои силы в кулинарии — готовил тесто для круассанов.

Внезапно в соседней комнате раздалось громкое шипение, а за ним и знакомый голос:

— Гарри, милый?..

Миссис Уизли выбралась из камина, отряхнула мантию от золы и позвала еще раз:

— Дорогой, ты дома?

Гарри с Гермионой вошли в гостиную.

— Миссис Уизли, что-то случилось? Что-то с Роном? Джинни? — Гарри подлетел к женщине и взволнованно заглянул в лицо. Гермиона подошла молча.

— Нет, Гарри. Все хорошо. Рон где-то на выездных учениях, а Джинни в школе, насколько я знаю. — Гарри с выдохом облегчения опустился на диван. — Я хотела поговорить с тобой о кое-чем… личном.

Гермиона смутилась:

— Я, пожалуй, пойду на кухню и послежу за твоими круассанами, Гарри. Не буду вам мешать.

— Гермиона, постой. Мерлин, я так рада, что ты тоже здесь! Дважды я бы этого разговора не вынесла…

Молодые люди обменялись непонимающими взглядами.

— Миссис Уизли, присядьте. Хотите чего-нибудь? Чай, сок…

— О, дорогой, я бы не отказалась от огневиски, если найдется.

Изумленный Гарри направился к шкафу, где хранился нераспечатанный до сих пор подарок Рона на новоселье. В тот день, когда он в единственный раз видел маму Рона с огневиски в бокале, погиб Грозный Глаз. Значит, разговор будет не из приятных. Все те несколько минут, что понадобились Гарри, чтобы откупорить бутылку и найти стакан, а также призвать бутылочки с соком себе и Гермионе, в комнате стояла напряженная тишина. Гарри мысленно перебирал поводы, которые могли так внезапно привести миссис Уизли в его дом, да и еще в таком взволнованном состоянии, Гермиона же практически сразу поняла, о чем пойдет речь, и теперь прикидывала, чего именно ожидать и как реагировать.

Смущенная компания вертела в руках свои напитки. Тишина становилась невыносимой, и Гарри наконец рискнул заговорить:

— Миссис Уизли, вы меня пугаете…

Молли встрепенулась, залпом осушила свой стакан и заговорила:

— Гарри, Гермиона, вы же знаете, что за эти годы стали для нас с Артуром больше, чем друзьями наших детей. Гарри, милый, ты спас и Джинни, и Рона, и Артура, вся наша семья обязана тебе тем, что мы живы и можем не бояться завтрашнего дня, — женщина всхлипнула. — А ты, Гермиона! Без тебя у мальчиков не было шансов! Ты оберегала их все эти годы, помогала и поддерживала. Вы двое — все равно что родные для меня. И поэтому я хочу дать вам совет, который сама получила в юности, но не последовала ему. Я надеюсь, что все мои страхи надуманные, но если нет… Я не смогу спокойно смотреть, как четверо моих детей будут с каждым годом становиться все несчастнее…

Гарри и Гермиона снова переглянулись и тут же вновь уставились на миссис Уизли, ожидая продолжения.

— Вы наверняка слышали нашу с Артуром историю… Мы поженились против желания родителей. Артуру предлагали пройти обучение на невыразимца. Долгое, утомительное, но оно бы открыло перед ним такие перспективы! А мой отец уже подбирал чистокровного жениха. Меня такое положение вещей не устраивало, я была уверена, что именно Артур — тот человек, который сделает меня счастливой. — Молли, видимо, подумала, что ее фраза прозвучала несколько двусмысленно, покраснела и поспешила внести уточнение: — Нет, не подумайте ничего такого, я правда любила его и сохранила это чувство спустя все эти годы, но, Мерлин, скольких проблем можно было избежать, будь я чуточку рассудительнее! Иногда я смотрю на Джинни и вижу себя в ее возрасте, но меня она слушать не хочет, а я так боюсь, что она наломает дров! В общем, отдаленная перспектива меня не устраивала, и я стала склонять Артура к побегу и тайной свадьбе. Мои братья просили подождать, хорошенько подумать, обещали отсрочить решение о помолвке с кем-то из выбранных отцом кандидатов. Но я не слушала, а Артур, он был так нерешителен! Ему хотелось строить карьеру, чего-то достичь. Конечно, он планировал жениться на мне, но только через несколько лет, когда встанет на ноги. Я же, чего скрывать, привыкла получать все, что захочу, незамедлительно. И тогда случилась та не очень красивая история… Я хорошо разбиралась в зельеварении, и мне не составило труда приготовить легкий любовный напиток. Артур просто не смог остановиться…

Ребятам казалось, что покраснеть сильнее у их гостьи уже не получится, но они были удивлены возможностями лица миссис Уизли. Она шумно сглотнула и вновь заговорила:

— Мне это было на руку, ему же, как честному человеку, просто пришлось жениться. Ни о каком обучении уже не шло и речи, мы узнали, что у нас будет малыш, так что сразу после выпускного Артур согласился на первую попавшуюся работу. Моя семья отвернулась от меня, Артура тоже по головке не погладили. Родители передали нам во владение кусок земли с крохотным домиком — Норой, и, кажется, забыли о нашем существовании. А для нас начались тяжелые годы. Вести хозяйство без опыта и без домовика, растить ребенка, латать дыры в бюджете… Со временем мы хорошо наловчились делать все это, но как же мне было жаль Артура, который потерял возможность реализовать себя! Да, он прикипел ко всем этим магловским штучкам, но, вы видите, это лишь жалкая замена истинному призванию, по-настоящему он так и не разобрался в мире маглов. А дети! Мы не могли позволить им маленькие радости — мороженое у Фортескью, детскую метелку, да, в конце концов, даже новую одежду! Я старалась дарить своей семье столько любви, сколько способно отдавать человеческое сердце, но не знаю, хватило ли ее, чтобы покрыть детские комплексы, пятно на репутации всей семьи.

Миссис Уизли смахнула слезы с ресниц и затихла, справляясь с собой. Гарри и Гермиона молчали, опасаясь потревожить взволнованную женщину. После такой исповеди любые слова, которые они могли придумать в утешение, казались глупыми. Наконец Молли взяла себя в руки. Она твердо посмотрела на ребят:

— Подожди я несколько лет, глядишь, Артур получил бы хорошую должность, и мой отец одобрил бы мой выбор, ну или хотя бы смирился с ним. А так… Моя история должна научить вас одному: не спешите, не бросайтесь в омут с головой! Гарри, Гермиона, поверьте, я буду счастливее всех матерей на свете, если вы оба на законных основаниях войдете в мою семью. Единственное, чего я хочу, чтобы это решение стало взвешенным выбором для вас обоих. Гермиона, детка, ты такая умница! У тебя столько перспектив, а Рон… он добрый мальчик, но будет ли вам о чем говорить через пять лет, через десять? Не станет ли он отмахиваться от твоих рассказов о новых законах и зевать на официальных приемах? Гарри, Джинни влюблена в тебя с тех самых пор, как в первый раз услышала твою историю. И я всерьез переживаю, видит ли она за ней тебя самого, не поймет ли она однажды, что любит придуманный образ?

Впереди у вас целая жизнь, поэтому, пожалуйста, не повторяйте моих ошибок! Пусть у вас будет как можно меньше поводов винить себя в неправильных решениях.

Первой отмерла Гермиона.

— Миссис Уизли, но почему вы считаете, что мы торопимся? У нас… У меня и в мыслях нет ничего такого, тем более в последний раз я видела Рона больше трех недель назад…

— Я не просто так запретила Джинни бывать у Гарри. Ты очень популярен сейчас, и стоит тебе выйти в свет, за тобой начнется охота. Джинни понимает это. Как-то она сказала мне, что на многое готова, лишь бы быть с тобой, дорогой. Я слишком хорошо знаю свою дочь и представляю, чего от нее стоит ожидать. Она может провоцировать тебя, искренне считая, что это пойдет вам на пользу. Ну а Рон… Я наслышана о том, какие нравы царят в аврорском корпусе, а Рон так подвержен чужому влиянию! Боюсь, что он может требовать от тебя… м-м-м… близости, чтобы не чувствовать себя в чем-то хуже однокурсников.

Договорив, миссис Уизли встала и направилась к камину. Она старательно отводила глаза, избегая смотреть на Гарри и Гермиону, — разговор дался ей нелегко. Она зачерпнула из горшочка «Летучего пороха» и, не оборачиваясь, тихо произнесла:

— Вы умные ребята, я уверена, вы все правильно поймете, — а затем бросила порошок в нутро камина и, не прощаясь, исчезла в изумрудных вихрях.

После разговора с миссис Уизли у Гарри в голове будто лампочка зажглась. Джинни и вправду вела себя довольно агрессивно в перерывах между спорами и неловкими беседами. Ее поцелуи обжигали, сминали и выметали способность трезво мыслить, руки бесстыдно изучали его грудь, ягодицы и бедра, а сама она совсем не протестовала против чуть более откровенных, чем следовало, прикосновений. Гормоны восемнадцатилетнего юноши кипели, требуя своего, но навязчивое ощущение неправильности происходящего не давало зайти слишком далеко. А теперь Гарри не покидала липкая мысль, что Джинни пытается манипулировать им.

Между тем приближалось Рождество, которому было суждено оправдать опасения миссис Уизли по поводу ее младшего сына. Рону полагался трехдневный отпуск, поэтому праздник было решено провести в Норе. После Гарри планировал небольшую вечеринку для друзей у себя — он ужасно соскучился по Невиллу и Луне.

Застолье в Норе было, как всегда, многолюдным и шумным. Билл и Флер это Рождество отмечали во Франции с Делакурами, зато из Румынии приехал Чарли. Перси привел с собой Одри, девушку, с которой познакомился в Министерстве. Джордж был молчалив, а вот Рон болтал за двоих, травя байки из аврорского корпуса. Джинни не выпускала Гарри из поля зрения и так и норовила погладить его колено, пользуясь прикрытием скатерти.

Сытые сверх меры и уставшие, гости кое-как разместились на ночлег. Гарри с Роном, как в старые добрые времена, делили одну спальню, так что вечером Гарри стал невольным свидетелем неприятной сцены.

В коридоре за неплотно закрытой дверью раздавались шорохи и приглушенные голоса. Гарри поплотнее закутался в одеяло и начал считать порхающие снитчи в надежде поскорее уснуть, когда его внимание привлекло разъяренное шипение Гермионы.

— Нет, Рон, я же сказала, что не хочу!

— Герми, детка, я так соскучился, не отталкивай меня.

— Рон, убери руки! И не называй меня так!

— Герми или деткой?

— Ни так, ни так!

— Почему ты такая бука? Вон Гарри с Джинни вовсю целуются по углам, а ты мне даже этого не позволишь?

— Гарри с Джинни видятся каждую неделю, а мы с тобой, дай бог, раз в месяц. Они встречаются, а мы так и не поговорили о наших отношениях после того поцелуя!

— О чем говорить, все и так понятно!

— Тебе, может, и понятно, а вот мне нет. Да убери же ты руки! Я не хочу так, неужели я не заслуживаю чуточку уважения? — голос Гермионы зазвенел от обиды.

— Ай! Гермиона, ты чего?

До Гарри донесся звук торопливо удаляющихся шагов, а в комнату, потирая плечо, ввалился Рон. Шумно упав на кровать, он протяжно выдохнул.

— Что-то случилось? — поинтересовался Гарри.

— Не понимаю я Гермиону. Дала мне от ворот поворот. Типа вы встречаетесь, а мы не пойми что. Поговорить ей нужно. А что тут говорить? Все и так понятно, она мне нравится. Я всего-то немного потискаться хотел.

— Потискаться? Рон, Гермиона — не Лаванда, с ней просто потискаться не выйдет. С ней нужно вести себя уважительно…

— Уважительно-уважительно! Заладили одно! Я разве ее не уважаю? У нас на курсе все парни со своими девчонками зажимаются. А некоторые и того… Я всего-то поцеловать ее хотел!

Недовольно бубня, Рон отвернулся к стене. Остатки сна покинули Гарри. Он смотрел в потолок и думал, что совсем не такого отношения заслужила Гермиона за все те годы, что нянчилась с ними двумя. Стать поводом для бахвальства, чтобы ее имя трепали своими языками какие-то мужланы — нет, такого он ей не желал. Гарри пообещал себе присматривать за Гермионой и, в случае чего, дать отпор даже лучшему другу.

Наконец праздники отшумели, и жизнь вновь вошла в привычную колею. Только Гермиона день ото дня становилась все более нервной, отговариваясь приближающимися экзаменами. Они посвящали учебе уйму времени, тем более что погода совсем не располагала к прогулкам. Встречи с Джинни сократились — преподаватели не щадили никого, поэтому выпускному курсу приходилось пропускать прогулки в Хогсмид, чтобы успеть разгрести завалы домашних заданий. Рон окончательно поселился в казармах: у него тоже близились испытания — первый отсев неуспевающих курсантов.

До самых Пасхальных каникул ребята учились не поднимая головы. Краткая передышка в Норе, ознаменовавшаяся очередной ссорой Рона и Гермионы на той же почве, и снова за работу. Обсуждать свои отношения с Роном Гермиона отказывалась — она вообще в последнее время от одного звука его имени впадала в бешенство.

— Кем он себя возомнил? Казановой? Руки распускать он уже взрослый, а как взрослый поговорить — у него кишка тонка!

Редкие попытки вразумить Рона тоже не увенчались успехом.

— Я не понимаю ее! Я же сказал — она мне нравится. Что еще она хочет услышать? Ледышка! Если я ей противен, пусть не придумывает черт-те -что!

В итоге Гарри махнул на этих двоих рукой и сосредоточился на учебе и своей личной жизни. Джинни не сбавляла оборотов, и ему требовалось все самообладание, чтобы не потерять голову. Кроме того, она злилась, что Гермиона часто бывает на маяке, в то время как ей запретили там появляться без сопровождения взрослых. Ни один разговор с Гарри не обходился без того, чтобы он не упомянул Гермиону. Джинни опасалась ее и ревновала.

Стремясь хоть немного сдвинуть Гермиону с пьедестала, Джинни все чаще позволяла себе колкости в ее адрес, выставляя даже самые мелкие оплошности в самом неприглядном свете. Конечно, она не хотела выглядеть злюкой в глазах Гарри, поэтому все гадости маскировала под тревогу за подругу: «Представляешь, вчера Гермиона впервые испортила зелье! Профессор Слагхорн так удивился, и по школе сразу поползли слухи, что она уже не лучшая ученица, вроде кто-то с Рейвенкло показывает более высокие результаты. Я волнуюсь, это так не похоже на нее!» или «Поговаривают, что в Лондоне видели Виктора Крама, и не одного, а с Гермионой! Все уверены, что они крутят роман, но я не верю, она не может так поступить с Роном. Ах, это очень плохо для ее репутации».

Разбирайся Гарри в людях хоть чуточку лучше, он бы понял, что на злые слова Джинни толкает ревность, был бы снисходительнее, успокоил ее и развеял страхи. Но во всем, что касалось тонкостей межличностного общения, Гарри, до одиннадцати лет вообще не имевший друзей, был чудовищно несведущ, поэтому нелепые попытки Джинни выставить Гермиону в невыгодном свете только выводили его из себя. Он вспоминал разговор с миссис Уизли и думал, что, если бы не ее предупреждение, сейчас он мог уже быть женатым мужчиной и, возможно, будущим отцом. Не то чтобы он этого не хотел, но точно не таким образом. И с каждой новой встречей в Гарри росло чувство гадливости: Джинни всегда казалась ему такой искренней и бесхитростной, ее попытки манипулировать им повергали в шок. Свидания теперь скорее тяготили его, нежели приносили радость. Когда из-за навалившихся дел Джинни сокращала или отменяла встречу, Гарри с тоской ощущал облегчение. Он убеждал себя в том, что это временно, что все наладится и однажды вернется та девушка, в которую он влюбился, а вместе с ней и его прежние чувства — щемящая нежность, желание защитить, искреннее восхищение. Но все оставалось по-прежнему.