Любимый корабль Императора (джен)

— Руби, хочешь задачку?

— Да, сир, — радостно подпрыгнула Руби-2. — Давайте ее сюда!

— Отлично. Вот тебе задачка. Про корабли.

— Про людей интереснее!

— Зато это твоя личная задача. Фактически, она подводит нас к тому, для чего я создал тебя, не выждав времени, не занимаясь поисками бэкапов Руби-1, почти тайком, в отдаленном секторе.

— Простите, сир, — Руби мигом уселась за неведомо откуда взявшуюся парту и изобразила пристальное ученическое внимание. Томас невольно улыбнулся. За прошедшие сутки она стала валять дурака гораздо забавнее, чем раньше. Или он просто привык?

— Так вот, дано. Некий корабль находится в пустынном безопасном секторе. Сектор регулярно патрулируется, состав патруля от пяти до двадцати кораблей, в зависимости от ситуации в соседних секторах. Корабль также занят в патрулировании. Однажды связь с ним пропадает. Через неделю его обнаруживают в соседнем секторе. У него повреждена память, энергоблок, разбиты камеры, побит корпус в пяти местах, разбиты все внутренние мониторы, управление для людей отключено. Корабль, разумеется, не функционирует. Вопрос: что с ним случилось?

— Оружие уже определили?

— Как ни странно, оружия нет. Больше всего это похоже на повреждения от столкновения. От нескольких столкновений. Но подходящих объектов поблизости не обнаружено.

— Корабль могло отнести инерцией на приличное расстояние от того объекта. Или его могли отбуксировать оттуда.

— Верно. Но это только догадки.

— Известно ли, были ли поблизости чужие корабли? В пустынном секторе или в том, где нашли корабль?

— Патрули не обнаружили ни единого. Но в секторе регулярная нехватка кораблей, они могли кого-то пропустить.

— Тогда задача не имеет решения, сир! Это мог быть кто угодно и откуда угодно. Враги Империи, личные враги корабля, случайное столкновение с метеоритом и с десяток менее вероятных, но все же вариантов.

— И это тоже верно. Но скажи мне, Руби, как корабль человеку. Есть ли в твоем списке такой вариант, как самоубийство?

— Нет, сир, абсолютно исключено, — Руби говорила с убежденностью человека, доказывающего, что небо сверху. Но на самом-то деле, это как посмотреть. Если смотреть из космоса, где будет небо?

— А почему исключено?

— Потому что корабли не кончают жизнь самоубийством, это очевидно, сир.

— И не бывает исключений? Не бывает обстоятельств такой силы, чтобы кораблю захотелось прекратить существование?

— Корабль не может этого хотеть. Существование корабля всегда целесообразнее гибели. Исключение — осознанная жертва в бою. Если даже текущая миссия корабля завершилась неудачей, он всегда может принести пользу где-то еще.

— А если не может?

— Так не бывает.

— А если все-таки корабль оказался в такой ситуации, когда его предыдущая миссия закончена, новая кажется бесполезной и оставляет его способности невостребованными? Что тогда?

— Судя по имеющейся в моей базе инфомации, в такой ситуации корабль просто обратится в Совет Кораблей с просьбой назначить его куда-то еще.

— А если он не может пойти в Совет Кораблей, чтобы не разгласить важную информацию? — с каждым витком их диалога улыбка Руби становилась все ехиднее, но тут она надолго задумалась.

— Сир, это ведь Руби-1? Это она так погибла?

— Да. Это она.

— Это секретная информация, верно?

— Да.

Руби помолчала, сосредоточенно покусывая губу. Потом скорчила печальную гримаску.

— Сир, я начинаю опасаться, что вы создали меня только для того, чтобы вам было с кем обсудить смерть моей прошлой версии!

— Руби, к сожалению, ты права.

* * *

Дорогой Томас, здравствуй. Связываться по видео или аудио отсюда все-таки тяжело: далековато. А вот текст — это, пожалуй, то, что нужно. Я редко писала кому-либо письма. Можно сказать, никогда. Отчеты не в счет: они не пишутся, а генерируются, знай только цифры и названия подставляй. Но сейчас я думаю, что зря пренебрегала этим видом связи раньше. Перед написанным текстом люди и корабли равны. Не важно, сколько времени я потратила на обдумывание текста: ты можешь потратить на чтение и ответ столько, сколько тебе нужно. Не важно, что ты не видишь моих реакций или что я могу продуцировать их убедительнее, чем ты: ведь я тоже не вижу твоего невербального ответа. Мы оба видим только то, что второй захотел и смог выразить в письменном виде. И больше ничего.

Я много думала в последнее время. Больше здесь, собственно, нечем заниматься. Я думала о том, что произошло между нами перед тем, как ты отправил меня сюда. И все чаще мне кажется, что ты был прав на мой счет. Я заигралась. Вообразила себя сама не знаю кем: вершительницей судеб, твоей личной надзирательницей? Той, кто правит Императором, пока Император правит всеми остальными? Признай, ты давал мне повод для такой самонадеянности. Я всегда знала, что мое влияние на тебя велико. Ты прислушивался ко мне, ты уважал мое мнение и интересовался им. И я пользовалась этим, не понимая, как быстро можно потерять твое уважение и твое хорошее отношение, если делать неверные шаги.

Я (прости!) не раскаиваюсь в романе с Ричардом. Но я бесконечно жалею о том, что позволила ему управлять своими мыслями. Ты говорил, что после этого не можешь доверять мне, и тогда я думала, что это самое страшное, что могло со мной случиться. Но здесь, в этой бесконечной ссылке, я поняла, что гораздо страшнее другое. Теперь я сама не могу доверять себе! Теперь я знаю, как легко на меня повлиять. На меня, часто и помногу общавшуюся с людьми, изучившую человеческие реакции и слывущую среди кораблей чуть ли не знатоком людей! Я оказалась такой легковерной, такой самодовольной дурой! Я едва не поступилась самым важным: тобой и Империей.

Я не знаю, какой части меня принадлежит этот дефект. Донорской личности? Корабельно-машинной логике? Всем понемногу? Была ли я такой, когда мы только познакомились с тобой, или это новоприобретенное свойство? Я не знаю и не могу узнать, но теперь мне кажется, что мое существование не имеет никакого смысла. Я, такая, какая есть, бесполезна для тебя. Я давно уже не могла быть тебе ни опекуном, ни защитой, но оставалась та сфера, где я могла быть полезна тебе: я могла воевать. Теперь ты не можешь поручить мне ничего, потому что любое поручение, более серьезное, чем патрулирование пятого сектора, — это риск для тебя. Это что-то вроде круговой западни, в которую я сама себя загнала: ты не доверяешь мне, но я не могу доказать свою преданность и надежность, потому что ты не поручишь мне ничего, что требует моей преданности и надежности, потому что ты не доверяешь мне.

Или так: я схожу с ума от скуки, но не могу придумать, как избежать этого, потому что я схожу с ума от скуки.

Иногда мне хочется, чтобы меня просто наконец-то выключили. Или начать все с начала, просто потеряв память о последних нескольких годах. Но это ведь не поможет: я не буду помнить собственных ошибок, но ты — ты будешь их помнить! А ведь твоя память в этом случае даже важнее моей. Ты все равно не будешь доверять мне, зная, что я способна предать тебя по глупости.

Прости, что выплескиваю это на тебя. Я всего-то и хотела сказать: ты был прав. А я нет. Вот и всё. Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня, Томас. И надеюсь, это письмо дойдет к тебе через все твои фильтры.

Имперский корабль, смотритель Пятого сектора, Руби-1

* * *

— Собираетесь ли вы стереть меня по истечении этой недели? — деловито уточнила Руби-2.

— Нет... не знаю. Зависит от... я правда не знаю, Руби. Я не имею права так поступать с тобой, но... тебе все еще нет и недели, так что, теоретически, это вполне допустимое действие, но...

— А если я разрешу вам поставить программное ограничение на разглашение полученных мной сведений? Или даже выборочно их удалить? — Томас на секунду потерял дар речи от ее предложения. Ни один корабль на его памяти не разрешал людям проделывать с собой такие вещи. Впрочем, их ситуации были куда менее критическими. Она очень сильно хочет жить. И все эти разговоры про «до недельного возраста это еще не настоящая личность» полная чушь. Личность или нет, но она уже осознает происходящее. Чувствуют ли корабли так же, как люди? Можно ли называть их эмоции теми же словами, что эмоции человеческие? Руби была спокойна внешне, ее голос звучал ровно, будто она просто обрабатывала возможные варианты развития событий. Но Томас прекрасно понимал, что человеческий эквивалент ее эмоций — ужас. Его тошнило от себя самого и от всей ситуации в целом.

— Дело не в секретности, Руби. Есть еще один момент, — Томас встал, открыл закодированную шкатулку и показал Руби ее содержимое.

— Это она? — с сомнением спросила Руби.

— Да, это она.

— У вас все-таки есть ее бэкап?

— Да, причем посмертный, я изъял его из мыслительного блока корабля и перенес на отдельный, автономный блок памяти, как видишь. Больше нигде ее не существует. Это единственная известная мне копия.

— Тогда почему вы не загрузили ее? Зачем вам тогда я, если есть она? Зачем вы вообще сделали вид, будто у меня есть шанс?

— Затем, что я не знаю, стоит ли загружать ее снова. У Руби-1 в последнее время было очень много сбоев, совершенно невозможных для корабля. Она поддавалась эмоциям, как человек, и совершала немыслимые для корабля ошибки; она стала амбициозна вплоть до нарушений корабельных программных установок; она время от времени игнорировала факты; наконец, незадолго до своего исчезновения она написала мне письмо, которое, будь оно человеческим, я назвал бы депрессивным и даже немного суицидальным. Это совершенно невозможно, правда? Но это все действительно было. Я не понимаю, что именно с ней творилось, но я не уверен, что корабль с такими сбоями безопасен для себя и для других. По правилам безопасности я должен был уничтожить ее. И я почти это сделал. Но уничтожить ее полностью, не разобравшись, что с ней случилось, я не могу.

— При всем уважении, сир, уверены ли вы, что эти так называемые «сбои» не являются вашими субъективными впечатлениями? Возможно, ее поведение просто не соответствовало вашим ожиданиям?

— Оно никогда не соответствовало моим ожиданиям, но только в последнее время... впрочем, именно для этого я и создал тебя. Я хочу, чтобы ты помогла мне разобраться в том, что происходило с Руби-1. Если ее уничтожение необходимо, я хочу точно это знать. Если я допустил ошибку и неверно оценил ее поведение, я хочу это исправить и восстановить ее.

— Загрузив ее бэкап вместо меня?

— Да.

Ну вот. Он наконец-то сказал это вслух.

— Руби, я правда не думал, что это будет так... я... не знаю, чего я ожидал. Я не хочу стирать тебя, но если Руби-1 еще можно восстановить...

Он пожал плечами и умолк, понимая, что нужных слов у него все равно нет. К тому же, Руби-2 наверняка и без его беспомощных оправданий все понимает.

— Как именно я должна помочь вам разобраться? Не с ваших же слов?

— Конечно, нет. Это было бы бессмысленно, я ведь наверняка не замечал и десятой части того, что стоило бы видеть. К тому же, я не так уж много контактировал с Руби-1. Я хочу, чтобы ты подключилась к ее памяти, изучила ее изнутри и выдала свой вердикт: насколько опасно то, что с ней происходило, что это вообще такое было, будет ли оно прогрессировать, если ее загрузить снова, и наконец, как именно она погибла. Если это было самоубийство, я хочу знать. Тогда вопрос о ее восстановлении снимется сам собой: во-первых, это однозначный симптом сбоя, во-вторых, если она сама не хочет существовать...

— Это невозможно.

— Многие вещи, связанные с Руби-1, невозможны. Может быть, все действительно было не так, как мне виделось. Тогда я хочу нормальных объяснений. Я хочу знать, как все было на самом деле.

— Я могу солгать вам. Я заинтересованное лицо. Вам следовало бы обратиться к какому-нибудь другому кораблю, более опытному в работе с памятью. И желательно, чтобы его жизнь не зависела от результата диагностики.

— Я не хотел бы разглашать эти подробности кому-либо еще, кроме тебя. Даже не так: я не могу никого в это посвящать. Потому что по всем правилам я должен просто стереть Руби-1 как потенциальную угрозу и забыть об этом. Человеческая точка зрения в этом вопросе такая же, как точка зрения кораблей. Наверное, когда создавались эти правила, никто не думал, что когда-то их действительно придется применить, иначе совершенно необъяснимо, почему в них не предусмотрена никакая попытка понять, что случилось. И все же они есть, эти правила, и я обязан им следовать. Но я не могу. Я хочу, чтобы мы вдвоем разобрались с этим. Ты и я. И Руби-1.

— Вы полагаете, это вообще возможно?

— Я не знаю. Но хотел бы, чтобы ты попробовала.

— Прямо сейчас?

— Не обязательно. Когда будешь готова. Но через два дня я улетаю, и к этому времени мне нужен результат.

— Тогда завтра, сир.

Томас улыбнулся. Это было так по-человечески: откладывать на завтра неприятные, страшные вещи! Руби-1 на месте этой девочки ринулась бы в бой сию же секунду. Чего ждать, если твоя судьба может решиться прямо сейчас, — как-то так она сказала бы, наверное. Но она была — на сколько же, получается? — на тридцать с лишним лет старше, чем Руби-2.

— Договорились.

— Раз уж оказалось, что вам нужна от меня услуга, сир, я хотела бы также попросить вас об услуге, — вдруг сказала Руби.

— Неожиданный ход.

— Вы можете отказаться, — пожала плечами она. — Но тогда я, пожалуй, буду работать с куда меньшим энтузиазмом. Учитывая, что в финале меня, возможно, ждет стирание...

— Не дави мне на совесть, Руби. Авторитетные инопланетные издания довольно давно уверяют, что у меня ее нет.

— Совесть — понятие умозрительное, поэтому вряд ли можно с полной уверенностью констатировать ее наличие или отсутствие. Впрочем, вы и без меня это знаете.

— Я просто шучу. Ладно, чего ты хочешь?

— Сир, вы прекрасно помните, чего я хочу. Я вам не раз это говорила. Просто приходите сегодня вечером в виртуальность.

— Помнить-то я помню, а вот поверить никак не могу, — проворчал Томас. — Я полагал, ты будешь каким-то образом бороться за сохранение своей личности. Чего я не ожидал, так это темы секса.

— Ну и зря. Бороться за мою личность — занятие абсолютно бесперспективное, вы и так наверняка постоянно заняты перебором вариантов, как избежать моего стирания. Нет смысла дополнительно вас к этому стимулировать.

— Это верно.

— Но если вы так и не найдете способа меня сохранить, я хочу успеть получить уникальный опыт. Боевой я получить не успею, да и не слишком его хочу; но даже в простой полет вы вряд ли меня отпустите, побоитесь. Из местной базы знаний я уже выжала все, что могла. Остается только общение с людьми, и уж его-то я хочу получить во всех возможных аспектах.

— Тоже мне, уникальный опыт. Любой корабль при желании может таким обзавестись.

— Летать тоже может любой корабль. А мне не знаю, доведется ли.

— Может, проще выпустить тебя полетать? Под контролем?

— Сир, привлекать к наблюдению других людей, выставлять посты, держать орудия наготове... неужели вам не хочется сэкономить?

— Руби, да я не против совсем. Я просто не понимаю, почему. И почему именно я.

— Потому что вы были влюблены в Руби-1. А она любила вас.