Терраса с видом на море (джен)

Предчувствие не обмануло — я проснулся под шум дождя. Судя по небу, основное успело вылиться; тучи посветлели и уже не выглядели угрожающе, однако в саду было так мокро, словно его поливали из огромного шланга. Я не стал дожидаться, пока всё просохнет, позавтракал с Нинеттой в кухне и позвонил нашему местному доктору, милейшей Лючии Фенелли — раньше она работала в ближайшем госпитале, а в последние года два, как только ей стукнуло шестьдесят, ушла на пенсию и сидела с внуками, однако всегда была готова помочь. Симоне ещё спал, и мы решили пока что его не будить.

— Понятно, — вздохнула Лючия, выслушав всю историю. — У парня, скорее всего, сотрясение мозга, но лучше бы мне на него взглянуть. Только я сейчас без машины...

— Я приеду, если ты согласишься к нам скататься. Есть с кем ребят оставить?

— Придумаю что-нибудь. Приезжай.

Лючия была спасением — мои резвые детишки в своё время доставили ей немало хлопот. За годы нашего житья на вилле Капо с ними случалось всякое — Стефано дважды ломал руку, а Кьяра несколько раз умудрялась сильно простыть, и нас всегда выручала Лючия. Её опыт и невозмутимость вкупе с ровным солнечным нравом вселяли уверенность, что всё поправимо; конечно же, и на этот раз я сразу подумал о ней.

— Не волнуйся, парень, ты легко отделался, — заключила она, осмотрев Симоне. Пока мы ездили, он успел проснуться, и будить не пришлось. — Сотрясение если и есть, то небольшое, а лихорадит тебя от того, что перегрелся... я выпишу лекарства, но они скорее для спокойствия. Полежать тебе придётся, это да, а больше ничего и не нужно. Будет хотеться спать, это нормально, спи себе всласть. Я навещу вас дня через три-четыре, а в конце следующей недели надо будет всё-таки съездить в больницу — я предупрежу, чтоб вас приняли. Разумеется, если вдруг что экстренное — сразу звоните.

— Спасибо, Лючия. Что бы мы без тебя делали.

— Не болели бы, — лукаво усмехнулась она. — Наличие доктора под боком всегда расслабляет, знаешь ли.

Симоне выглядел неважно, но всё же гораздо лучше вчерашнего — Нинетте даже удалось его покормить. Мы вышли в гостиную, я предложил Лючии кофе.

— Пап, привет! Здравствуйте, синьора Фенелли! — Стефано скатился с лестницы — видимо, только проснулся. — Ну как Симоне?

— Жить будет, не переживай, — с серьёзной миной заверила Лючия. — Симоне вашему повезло.

— Пап, ну мы тогда с Джанлукой поедем в музей и библиотеку, как собирались, да? Ты позвонишь?

— Уже. Езжайте, только осторожно — дорога сырая, скользко. Не гоните.

— У Стефано нашёлся новый компаньон по походам в музеи? — улыбнулась Лючия. Она была в курсе увлечений сына.

— О, у них дело на сто миллионов, — хмыкнул я. — Собираются выяснять историю постройки двух вилл — нашей и соседской. Не знаю, что выйдет, но Стеф настроен решительно. Будут рыть архивы.

— Архивы? — переспросила Лючия. — Какого времени?

— Начало прошлого века. Ну, или чуть раньше. А что?

— Пусть попросят показать им письма и бумаги Джованни Перуччи. Это мой прадед, он был юристом, держал свою контору и заседал во всяких городских комиссиях. Чем только не занимался... и оформлением сделок, и мелкими тяжбами, и всякими наследными делами... я не уверена, что это поможет, но мало ли. Вообще он был довольно заметной фигурой — городок-то был крохотный, людей образованных мало, тем более в те времена. И плюс он любил всякие древности — общительный был, говорят... архив у него был огромный, я не вчитывалась особо, просто отдала то, что не касалось семьи, в библиотеку муниципалитета.

— Вот это да! — удивился я. — Стеф, иди сюда! Слыхал? Лючия, ну ты просто подарок!

Я отвёз нашего доктора домой, по пути завернул в полицию и попросил помочь с эвакуацией машины Симоне, — уж больно не хотелось самому возиться, — потом предупредил Нинетту о гостях и наконец-то смог заняться рабочими делами. Мальчишки уехали, Кьяра сидела у себя, в доме стало непривычно тихо. Мне это было на руку, и я успел переделать кучу дел — вчерне состряпать текст статьи, прикинуть дальнейший план работ по двум объектам, поговорить с Бель и Карло, и даже связаться с парой потенциальных заказчиков. Погода выровнялась — остатки туч отползли прочь, и лишь влажное марево в воздухе напоминало о том, что дождь всё-таки был. До приезда Кароля оставалось время, я выполз на террасу и растянулся в шезлонге.

Прошло минут двадцать, и с соседской территории донеслись голоса. Разговаривали двое — один голос принадлежал Филиппо, другой был мне незнаком.

— Что-то последнее время крутит твой братец, — недовольно заметил Филиппо. — Поначалу клялся, что всё отыщет, а потом юлить начал. Давеча и вовсе заявил, что не уверен, есть ли тут что-то вообще. И телефон выключен... где его носит?

— За телефон он от меня ещё огребёт, не волнуйся. А насчёт крутит — нет, он просто психованный, вечно его мотает, ты что, не знаешь... никуда он не денется. История с лестницей мне не нравится гораздо больше — раз старуха согласилась на помощь этого архитектора, то может и ещё на что-то согласиться. Внучок-то вон, сегодня ей говорил, что инженер приедет... слишком много чужих людей, Филиппо.

— С этим я ничего сделать не могу — Клаудио велел с ним не ссориться. Шевелиться надо, пока они тут деятельность не развели... а твоего щенка как ветром сдуло. Давно уже тут должен был быть.

— Отыщется, — уверенно заявил незнакомец. — А скульптура хорошая... анализ подождём, конечно, но я почти уверен. Так что не может быть, чтоб остальное не срослось.

— Ну дай бог, — недовольно заметил Филиппо. — Я, знаешь ли, не планировал тут всё лето торчать... и так фасад придётся делать как следует — сосед же проверит, его не выгонишь теперь.

Второй буркнул что-то невнятное, и разговор стих — видимо, они ушли, а я в полном недоумении остался переваривать услышанное.

Что у них там должно срастись, интересно? И при чём тут качество скульптуры? Анализ ещё какой-то упомянули... Явно же имелась в виду тавроктония из гостиной... и что вообще эти ребята там делают? Судя по словам Филиппо, ремонт виллы — скорее ширма, маскирующая их истинные намерения. И в чём же эти намерения заключаются? Плюс какой-то пропавший брат и человек по имени Клаудио... ну положим, Клаудио — скорее всего тот загадочный "секретарь", по контексту вполне подходит. И это означает, что у него тоже имеются свои цели, не имеющие ничего общего с той задачей, что обозначила синьора Летиция.

Мда, очень странно... эта возня беспокоила меня всё больше; похоже, то самое "жульё", о котором говорила джанлукина бабушка, обложило её со всех сторон, а она об этом и не подозревает. И ещё я чувствовал, что моя страсть к загадкам втягивает всех нас во что-то сомнительное, требующее более профессионального внимания, чем любопытство обычного человека. Каждый должен заниматься своим делом — я умею чинить и строить дома, но сыщик из меня никудышний. Может, сходить в полицию? А с другой стороны — что я им расскажу?

— Пааап! Пааап, ты где? — голос Стефано выдернул меня из размышлений. Я выбрался из шезлонга и свесился через перила — сын стоял внизу и возбуждённо махал руками. — Иди сюда! Мы такое нарыли!

Нарыли, значит... ну пойду послушаю.

Стефано бегал по гостиной, не в силах усидеть на месте; Джанлука выглядел спокойней, но тоже был явно взволнован.

— Ну? Чего кричим?

— Мы выяснили, откуда взялись Дзанетти и Танелли! И кто они такие... и всё это было в письмах прадедушки синьоры Фенелли! И он сам был такой интересный... музей помогал делать и вообще!

— Стоп, уймись. Так вообще ничего не понятно... Джанлука, давайте лучше вы. А ты, Стеф, водички выпей и успокойся.

— Ну папа!

— Джанлука, рассказывайте.

— Ну, Стефано в общем правильно говорит, — улыбнулся сосед. — В музее мы выяснили только точные даты покупки земли и начала строительства, а вот в бумагах синьора Перуччи действительно нашлось много интересного. То, что синьора Фенелли нас на них навела — просто редкая удача. Оказывается, Джованни Перуччи был знаком с моим предком Франческо Дзанетти, который и построил виллу. Вернее, не совсем так — имя мы тоже выяснили ещё в музее, а вот подробности уже потом, в архиве библиотеки. Мой пращур был большой любитель древностей — не то чтобы меценат, скорее бешеный собиратель и страстный поклонник всяческих диковин. Если судить по коллекции — вы же сами видели, что она из себя представляет — системы там не было, зато было огромное желание объять необъятное... а средства у него имелись, он был доктором, и наверное, довольно известным и востребованным. Ну и наследство тоже имелось, видимо... да, так вот. Этот самый Франческо Дзанетти ездил сюда отдыхать с женой и дочерью много лет подряд, очень интересовался местными достопримечательностями, сделал несколько пожертвований на нужды музея... ну и на этой почве познакомился с синьором Перуччи, как следует из их переписки. Место настолько ему нравилось, что он решил построить здесь виллу, и на этом этапе синьор Перуччи тоже немало помог. В основном с оформлением документов, но не только. У него был воспитанник, молодой парень-сирота, который был ему обязан всем — Перуччи его вырастил и выучил, и тот помогал ему и в конторе, и во всяких прочих делах, более того — Перуччи намерен был оставить контору ему в наследство, поскольку сыновей у него не было. Так потом и случилось. Так вот Перуччи познакомил его с Дзанетти. А знаете, на кого выучился тот парень? На картографа. И звали этого парня Энрико Танелли.

— Ничего себе, — присвистнул я. — Вот так сразу — и в яблочко... да, это не просто удача.

— Представляешь, пап?!

— Как интересно! — воскликнули от двери. Оказывается, Кьяра услышала голоса и тоже пришла полюбопытствовать.

— Это не всё, — вскинул ладонь Джанлука. — Дальше ещё интереснее.

— Ну не томите.

— Как я уже сказал, у Франческо Дзанетти имелись жена и дочь. Жена умерла довольно рано — в одном из писем Дзанетти благодарит своего адресата за соболезнования по случаю кончины супруги. И дочь, и жену звали, кстати, одинаково, и вы наверняка догадываетесь, как именно.

— Летиция?

— Да. Что же касается дочери, то напрямую об этом в письмах не сказано, но догадаться тоже несложно... судя по всему, она была очень впечатлительной, довольно болезненной и стеснительной старой девой — по тем временам, конечно. Да ещё и не очень красивой, наверное... но зато она целиком и полностью разделяла увлечения отца и просто взахлёб помогала ему с коллекцией. И когда Дзанетти решил построить тут дом, с восторгом взялась в этом участвовать, даже приезжала сюда одна посмотреть, что да как. Это было не совсем прилично, но она, вероятно, очень настаивала, потому отец и позволил. У Перуччи тоже была дочь, он понимал ситуацию и по мере сил опекал Летицию — в переписке есть благодарность и за это тоже — а его помощник Танелли и вовсе взялся выполнить ту часть, что была связана с землемерными работами и планированием усадьбы. Думаю, автор той карты, что мы видели у бабушки, именно он. Я так понял, что парень был ловкий и обходительный, и Дзанетти он нравился, а кроме того, он ведь был протеже Перуччи. Всё кончилось предсказуемо — девушка влюбилась, несмотря на то, что Танелли был чуть не на десять лет её младше. Он, разумеется, этим охотно воспользовался... впрочем, может, она ему тоже понравилась, кто знает. Во всяком случае, как следует из переписки, у Дзанетти и мысли не было, что в этом есть какой-то меркантильный расчёт — он искренне радовался, что такой перспективный и энергичный парень метит ему в зятья. Идей о том, что он не ровня дочке, не звучит вовсе — мой предок явно был лишён аристократической спеси подобного рода, он и сам был не из знати, просто успешный и богатый человек. А может, он к тому моменту уже отчаялся выдать дочь замуж... не знаю.

— Так они поженились в итоге?

— Ну да. Они поженились, и Летиция родила двоих детей... дочь тоже назвали Летицией, а сына — моего прадеда — Джанлукой, но это мы и так знаем. Строительство затянулось — ваш дом был достроен первым, а вот с нашим, который Дзанетти обозначает как флигель, вышла заминка, уж и не знаю, почему. Он как-то туманно пишет об этом — то ли Перуччи был в курсе, и подробности не требовались, то ли наоборот — он не хотел ими делиться. Во всяком случае, там есть фраза о том, что "ввиду некоторых обстоятельств спешить не стоит, лучше разобраться не торопясь, чтоб не наделать ошибок". Что это значит, я так и не понял. А потом письма прекратились, и что было дальше, мы не знаем. Я думаю, что Дзанетти умер, и переписываться стало просто не с кем. Хотя его последнее письмо никак не указывает на то, что с ним что-то не так — такое же энергичное и бодрое, как и обычно. Он, видимо, вообще был человеком с поистине кипучей энергией. И очень увлечённым — в письмах масса упоминаний о новых приобретениях, археологических находках и прочем. И знаете... мне показалось, что ему хотелось этим делиться с Перуччи. Он ему доверял. И так же, как и моя бабушка, опасался непорядочных людей, "жуликов и прохвостов" — это его слова. То есть говорить о коллекции ему было особенно не с кем — он боялся её афишировать. В одном из писем он вскользь упоминает о некоем Калотто, взявшемся за составление каталога собрания... ну то есть Дзанетти, видимо, его нанял, и тот сделал довольно много, а потом выяснилось, что он разбалтывает о коллекции всем подряд. То ли хвастается, то ли и вовсе имеет какие-то мошеннические цели... короче, Дзанетти выгнал его с треском, и в письме упоминает о нём жёстко и с негодованием, как о законченном мерзавце. Я сразу вспомнил бабушку — даже выражения похожи. А вот к Перуччи он обращается совсем иначе — они и впрямь дружили, наверное.

— Очень интересно. Жаль, что переписка прервалась... начало истории теперь известно, а вот про раздел как был туман, так и остался. Да и насчёт вашей виллы — почему она так странно спланирована... И кстати, по поводу коллекции — обидно, что каталог не сохранился, хоть было бы ясно, из чего она состоит. Как думаете, может он быть у вашей бабушки?

— Не знаю, но вряд ли. Мне почему-то кажется, что она не очень в ней ориентируется, — покачал головой Джанлука. — И весь её интерес к этому относительно недавний. Она много работала, была успешной и очень занятой — может, поэтому. А сейчас руки дошли, когда время появилось. Но вот насчёт раздела вы правы — как так вышло, совершенно неясно. Наверное, случился конфликт... не зря же дети Летиции и она сама носили фамилию Дзанетти. По идее, должны быть Танелли — все трое. И в бумаге на виллу стоит две фамилии — сначала значится синьора Танелли, а подпись уже другая... собственно, из-за этой путаницы дом и нельзя продать.

— Да, вы говорили. Но что-то в вашем доме есть особенное... не могу понять, что он мне напоминает. Точно не жильё, и даже не флигель — флигель, предположительно, тоже жилое строение. А ваш дом совсем другой. Объяснить внятно не смогу, но вот хоть убейте — мне кажется, что он как-то связан с содержимым коллекции.

— Пап, — нерешительно встрял Стеф, — слушай... я насчёт каталога. Может, маму попросить разузнать? Она ведь имеет дело с частными собраниями и всякими там музеями... ну вдруг?

— Мысль, — одобрительно заметил я и пояснил для Джанлуки: — Розина искусствовед по второму образованию, пишет про выставки, музеи, аукционы и всякие прочие находки и события в культурной жизни. У неё довольно широкий охват, и крупные частные коллекции она знает. Ваша нигде не светилась, но если каталог был, и его автор отличался болтливостью, то может что и всплывёт.

— О, это было бы здорово! Я понимаю, что вы имеете в виду, и мне тоже кажется, что тут всё взаимосвязано.

— Мауро! — в дверях показалась Нинетта. — Там гости твои приехали, иди встречай.

— Это Кароль с Джулией, — я кивнул и поднялся на ноги. — Пойдёмте, Джанлука, вместе встретим — сразу вас и познакомлю.

Мы вышли на террасу, но он вдруг остановился и негромко проговорил:

— Минутку, Мауро. Я не хотел говорить при Стефе — он тогда на что-то отвлёкся и этого не слышал, и я не уверен, что об этом стоит распространяться. Дело в том, что сотрудник библиотеки, что нам помогал, вскользь обмолвился — вот, мол, чудеса, который раз за последнее время письма эти показываю, что-то потянуло народ на старые документы ни с того, ни с сего. Я спросил — а когда ими интересовались? Да не то чтобы именно ими, но их тоже смотрели, говорит. Молодой человек один приходил, нездешний, искал сведения про своих родичей, но вроде ничего не нашёл. Сперва месяца два назад, а потом ещё пару раз. Я не стал переспрашивать и уточнять, но вы понимаете, что это значит? О вилле как будто собирали информацию. Странно это...

Да уж куда страннее... особенно если вспомнить давешний подслушанный разговор.

— Согласен, странно. Ну или мы просто зациклились... библиотекарь же не говорил, что интересовались именно виллой. Ладно, потом обсудим — но хорошо, что вы мне сказали. Пойдёмте ребят встретим, неудобно.

Джанлука кивнул, и мы отправились к воротам — Кароль уже шёл нам навстречу. Его жена Джулия, невысокая и пухленькая, махала нам рукой и потешно подпрыгивала, выглядывая из-за его плеча.

— Привет, Мауро! Как у тебя здесь чудесно! Какой сад, какой вид! А дом — ну просто волшебное место!

Кароль, длинный и худой как жердь, являл собой полную противоположность жене — говорил мало, но метко, и всегда был абсолютно невозмутим. Он был лет на пять моложе меня, родился в Лозанне, учился в Милане, а потом перебрался в Рим, где и осел. Мы работали вместе давно, я очень ценил его за настоящий профессионализм и отзывчивость, а кроме того, он обладал хорошим чувством юмора и умел вписываться в любой коллектив. Мы обменялись рукопожатием, я представил им Джанлуку и повёл внутрь. Нинетта показала им комнату, и Кароль обернулся ко мне.

— Пусть Джулия тут устраивается, а ты покажи мне сразу твой вопрос. Не хочу откладывать.

Ну разумеется, как и всегда. Тянуть резину он просто не умел.

Я в двух словах описал проблему, и Кароль — так же, как и я накануне, — решил начать с берега.

— Осыпи, — бормотал он себе под нос, разглядывая склон с дорожки. — Осыпи и отдельные скалы... да, выглядит так себе. А если отсюда, ну-ка... нет, тоже плохо. Вон там зацепимся, наверное, а потом надо расчищать и смотреть... чёрт, расчищать дофига придётся. В общем, так — спроектировать я возьмусь, наверное, но следить тебе придётся. Обвязку я взял, кстати, но сам сейчас не полезу — ситуация примерно ясна, а конкретика дело долгое, нахрапом это не делается. Я пришлю троих наших, чтобы спокойно полазили, всё мне отсняли-обмерили, но это будет не раньше среды-четверга, они сейчас заняты. Так пойдёт?

— Конечно, Кароль, спасибо.

— Смотрите! — вдруг воскликнул Джанлука, указывая куда-то вверх.

Какой-то человек — иначе как полным придурком я бы его не назвал — карабкался от одной пещерки к другой почти на отвесном склоне, причём безо всякой страховки. Судя по движеньям, он был довольно молод и силён, однако на альпиниста никак не тянул, — мне невольно хотелось зажмуриться, чтобы не видеть, как он оттуда навернётся.

— Идиот! — негромко, но с чувством припечатал Кароль. — Это что, один из рабочих?

— Да, наверное... — неуверенно отозвался Джанлука. — Они новые, я их ещё не запомнил... но этого видел, кажется.

— Будь я на месте их прораба — шею бы свернул, не дожидаясь, пока он сверзится. Что он там забыл? — покачал головой Кароль. — Ну хорошо, здесь я вроде всё посмотрел. Пойдёмте наверх, да?

Новые подопечные Филиппо шевелились не в пример шустрее прежней бригады. Я насчитал аж семь человек, но возможно, их было и больше. Кроме того, Джанлука обмолвился, что не все живут в доме — кое-кто всё-таки остановился в Сан Феличе.

— Филиппо, что происходит? — поинтересовался он, как только прораб появился в поле зрения. — Вам мало того упавшего бедолаги? Мы только что видели снизу, как один из ваших ползал по скалам — вон прямо там, на самом обрыве! Потом опять станете говорить, что гиблое место виновато?

Прораба заметно перекосило, но он сдержался — только недовольно зыркнул в нашу сторону.

— Кто ползал? Не может быть. Я...

Договорить он не успел — как по заказу, из кустов, растущих по самому краю, выцарапался какой-то парень — судя по всему, именно его мы и видели из бухты.

— Твою ж мать, Анджело! — взревел Филиппо. — Какого чёрта ты... да я ж тебя... а ну иди работай!!!

Означенный Анджело что-то непочтительно буркнул — явно на автомате, — но потом увидал нас, виновато улыбнулся и поспешно ретировался. Я проводил его взглядом — несмотря на истёртые джинсы и мятую футболку, он всё равно выглядел щеголевато и не очень походил на рабочего. Кроме того, голос показался мне знакомым — уж не его ли я слышал со своей террасы? Прораб же явно нервничал — и возмущение было чрезмерным, и спровадил он его как-то уж слишком торопливо.

Или мне всё это просто мерещится?

— Синьор Филиппо, это мой коллега Кароль Нойман, он согласился проектировать лестницу. Нам надо кое-что посмотреть отсюда, с участка. Не возражаете?

— Конечно, нет, — натужно улыбнувшись, отозвался он. — Вы же люди опытные, не станете рисковать, как мой оболтус. Лестница дело важное, синьора Летиция отдельно это отметила. И вы были правы насчёт того фасада — схалтурили мои ребята, мне самому страсть как стыдно. Но ничего, поправим, хорошо, что вы вовремя увидели...

Мы обошли территорию несколько раз, спустились на тупиковый балкон под террасой, я поделился с Каролем своими соображениями, и мы даже немножко поспорили. Однако в конце концов сошлись на том, что использовать его в качестве промежуточной точки резон есть, и даже прикинули, как его можно облагородить. Джанлука ходил за нами хвостом, внимательно слушал, но в разговор не вмешивался.

— Итак, в сухом остатке мы имеем следующее, — резюмировал я наши дебаты. — Джанлука, схема такая — Кароль сочинит проект, и я дам вам свою бригаду. У меня скоро освободятся подходящие люди, это будет примерно к концу месяца. По идее, у них должен был быть вынужденный отпуск, поскольку мне они сейчас не нужны, но заработать они не откажутся, я уверен. Вы заплатите за проектирование и за работы, то есть самому Каролю, его помощникам, что приедут на той неделе, и собственно строителям. Моё участие в качестве представителя заказчика и главного надзирателя вам ничего стоить не будет — я это сказал вашей бабушке и подтверждаю ещё раз вам. Годится такой расклад?

— Ещё как! Мауро, как я могу не согласиться? Спасибо вам! И вам, синьор Нойман... я очень благодарен, правда.

— Ну и славно, — кивнул я. — Всё, Кароль, спасибо — с работой на сегодня покончено. Купаться?

— Да, — кивнул он. — И я бы немножко выпил, честно говоря. Неделя была — не продохнуть.

Мы вернулись к нам, и на террасе обнаружили развесёлую компанию. Оказывается, пока мы ходили, приехала Бель, — они устроились вместе с Джулией и Кьярой, потягивая холодные коктейли с возмутительно беззаботным видом. Стеф работал барменом, развлекая дам разговорами.

— Кароль! — воскликнула Джулия, смешно наморщив нос. — Ну сколько можно работать... пятница же! И солнце садится... надо же искупаться успеть!

— Это я виноват, — признался я. — Но обещаю — функция "тиран-начальник" выключена до понедельника. Можете купаться.

Бель улучила момент, на минутку прижалась ко мне и шепнула:

— Я соскучилась...

— Да? И даже купаться не пойдёшь? Смотри, какой закат нынче... неужто пропустишь?

— А ты пойдёшь?

— С тобой — куда угодно. Правда, пойдём купаться — ребята тут впервые, надо же составить компанию.

Бель тихонько вздохнула, но спорить не стала. Мы долго плескались в тёплой, ослепительно сверкающей оранжевым закатом воде, и только когда солнце окончательно село, вернулись в дом. Нинетта собирала ужин, Стеф с Авророй ей помогали, Бель пошла переодеваться, а я заглянул к Симоне.

— Ну как вы? Голова ещё кружится?

— Немножко, — голос был сиплым, он откашлялся и попытался сесть.

— Лежите спокойно! Лючия же сказала — сейчас это главное лекарство для вас. Доктора надо слушать.

— Мауро... мне так неудобно... свалился я вам на голову. Какой-то я невезучий — в прошлом году в больнице оказался, сейчас вот это...

— А ну бросьте! — перебил я. — Наоборот, Симоне, вы просто невероятно удачливы. Я видел машину вашу — вам просто феерически повезло. Могли так навернуться, что костей не собрали бы. А вы дёшево отделались — всего-то полежать недельку, так что не терзайтесь и не пытайтесь встать раньше времени. Джанлука, кстати, привет вам передавал, завтра зайдёт. Он тоже очень за вас волнуется.

— Вы все за меня волнуетесь, я чувствую, — он сглотнул и отвёл глаза. — И Стефано, и Нинетта, и вы... Мне прямо стыдно, что я такой неловкий. Правда, Мауро, я так вам признателен. А вы были сегодня у Джанлуки? Вроде я днём слышал его голос — показалось?

— Был, мы место для спуска к воде смотрели. Я своего инженера позвал, чтобы решить этот вопрос. А днём Джанлука сам заходил, они со Стефом в музей ездили. Поправляйтесь скорее, все вас ждут.

— В музей? Зачем? — он как будто забеспокоился.

— Да ребята заинтересовались нашими виллами — временем постройки, прежними хозяевами... вы же знаете Стефа, он любит всякие старые семейные истории. Вот поправитесь и поможете им, вы же у нас главный спец по архивам.

— Архивам? Они были в архиве? Что-то нашли?

— Да что вы так переполошились, — усмехнулся я. — Нашли переписку джанлукиного предка с одним местным юристом... собственно, сами можете спросить, когда Джанлука зайдёт. Ну или Стеф вам расскажет — он вам все уши прожужжит ещё, устанете слушать. Кстати, я вас так и не спросил — вы в доме-то у Джанлуки были? Там скульптура стоит как специально для вас — тавроктония.

Симоне заёрзал и снова отвёл глаза.

— Был. Скульптура хорошая... как думаете, копия?

— А что же ещё? — изумился я. — Или новодел, или копия. Откуда там оригиналу взяться? Я удивляюсь вам, Симоне — вы же в музеях как дома, и должны понимать, что в таком месте, как Летиция, подлинной античной скульптуре делать нечего.

— Ну мало ли... а вдруг настоящая? Представляете, какая сенсация — настоящая неизвестная тавроктония!

— Симоне, — скривился я, — не говорите ерунды. Я понимаю, вам очень хочется найти что-то подобное, но давайте будем реалистами. Вы лучше выздоравливайте быстрее. Я уверен, что ваша тавроктония ещё где-то лежит и вас ждёт — и непременно дождётся, с вашей-то настойчивостью. Но это точно не она.

— Как знать, — тихонько выдохнул он, пристально глядя мне в глаза. — Может, вы и правы... а может, прав я.

— Мауро! — донёсся из-за двери возглас Нинетты. — Мауро, ну куда ты опять пропал? Только тебя ждём!

— Идите, — снова заволновался Симоне. — Идите, у вас же гости... я нормально, посплю сейчас ещё. Синьора доктор права — спать постоянно хочется...

— Ну вот и спите себе. Это уж точно полезнее, чем накручивать себя из-за всякий фантазий.

Кажется, он хотел что-то сказать, но передумал — просто кивнул и прикрыл глаза.