Терраса с видом на море (джен)

Утро выдалось серым и душным. Дождя не было, просто солнце пробивалось сквозь мутноватую белёсую хмарь, свет был рассеянным и всё вокруг будто тонуло во влажном тумане, не отбрасывая чётких теней. Воздух, сырой и тёплый, обволакивал тело испариной — сидя в своей комнате перед компьютером, я ощущал себя мокрым как мышь, несмотря на то, что почти не шевелился.

Работы, как и всегда, было много; сперва я решил набело отредактировать согласованные правки статьи для Миретти, а потом спокойно заняться основными делами, но не тут-то было — меня дёргали, звонили, присылали свежие фото, и на статью пришлось плюнуть, отложив свои псевдо-литературные потуги на вечер. На объекте с Целия Карло с ребятами вышли на фасад, отодрали первые ошмётья верхнего слоя штукатурки и впали в ступор, — я предполагал, что так будет, и потому отдельно просил не спешить с этим этапом.

— Мауро, там всё на таких соплях ветхозаветных держится, что я боюсь трогать, не говоря уж о внешнем виде. Радуются только археологи — прямо учебник, вот один век, вот другой, всё видно и понятно. Но заказчик такую красоту вряд ли съест.

— Само собой, внешний вид так не оставим, у нас вообще-то проект есть согласованный. Понятно, что с косметикой возможны подвижки, исходя из того, что потребует конструкция, но это тоже в договоре стоит, так что разберёмся. Давай так — пока что отдирай всё аккуратненько до конца, а я на днях приеду, предварительно свяжусь с заказчиком и предложу ему варианты. Только фото мне присылай — каждый шаг, понял? Мне эти варианты ещё прикинуть надо.

— Договорились, спасибо.

Карло был замечательным мастером — пожалуй, лучшим из команды, и потому самые сложные заказы я предпочитал делать именно с ним и его ребятами. Единственное, чего он категорически не умел — это общаться с заказчиками. Когда несведущие люди начинали с апломбом учить его, как надо работать, он моментально зверел и разругивался с ними в дым, не стесняясь в выражениях. Если рядом оказывалась Бель, то ситуация изрядно смягчалась, но лучше до этого было не доводить, и потому всю дипломатию я обычно брал на себя — впрочем, это в любом случае было правильным, поскольку было частью моей работы, а не его. Между собой же мы с ним договаривались прекрасно — он умел и любил работать и не боялся никаких неожиданных сложностей.

Где-то между многочисленными деловыми обсуждениями позвонил отец, мы немного поговорили, и он поинтересовался, решил ли я ту проблему, о которой советовался.

— И да, и нет, пап. Пока что больше нет, признаться. Но с той мёртвой точки я сдвинулся — теперь бы ещё придумать, как быть с новыми вводными.

— Интригуешь?

— Да какие интриги... дичь какая-то творится, как бы с полицией не пришлось дело иметь. Уже бы имел, если честно, просто пока не знаю, что им рассказывать — один туман и предположения. Из фактов — только та мозаика, что Стефу подарили.

— А что с мозаикой?

— Да ничего, если не считать, что она второго века.

— Чего? Какого века?!

— Конца второго, если Джакобини не врёт. Тебе привет от него, кстати.

— Ну дела... — протянул отец.

— Вот именно. Ты только смотри, Стефу не проговорись, если вдруг что. Он не в курсе пока.

— Хорошо, — голос стал слегка тревожным. — Мауро, откуда она? Криминал какой-то?

— Очень похоже на мошенничество с неизвестной частной коллекцией.

— Может, и впрямь полицию подключить?

— В какой-то момент придётся, я думаю, но сейчас рановато... ну, мне так кажется. Понюхаю пока сам.

— Ну понюхай, — с сомнением отозвался отец. — Не нанюхайся только слишком... а вообще, я бы на твоём месте с Сильвио поговорил. У него кого только нет в знакомых — наверняка подскажет, к кому обратиться.

— Мысль. Так и сделаю, спасибо.

Я отключился, немножко посидел, переваривая разговор, и вернулся к своим баранам. Передо мной на экране маячил немым укором недоделанный проект грядущего заказа, я занялся им и постепенно увлёкся. Не знаю, сколько прошло времени — ныряя в интересную работу с головой, я его обычно не замечал, — и наверное, не сразу расслышал стук в дверь.

— Да!

— Пап, ты работаешь? Можно к тебе? — выучив с детства, что за вламывание без стука можно получить по шее, Кьяра чуть-чуть приоткрыла дверь, но внутрь входить не торопилась.

— Заходи. Прервусь с удовольствием. Что, обед уже?

— Нет, но скоро... слушай, пап, — дочка плюхнулась в кресло и выпалила: — А Симоне у нас надолго?

Я удивился. Раньше он её не больно-то интересовал — она общалась с ним вполне нейтрально, как и со всеми, а тут вдруг такое внимание.

— Не знаю, живёт себе и живёт, Стефу отличный приятель, не всё ж ему с Авророй шашни крутить. Да и с Джанлукой они сошлись, в целом хорошая компания образовалась. А в чём дело?

— Сошлись они, как же, — фыркнула Кьяра. — Не они сошлись, а Симоне в Джанлуку вцепился, проходу не даёт.

— А кому нужен проход — тебе, что ли? — усмехнувшись, ляпнул я и тут же пожалел. Дочка вспыхнула и возмущённо зыркнула на меня.

— Я тут вообще не при чём! Просто я же вижу — Симоне его откровенно обхаживает, а Джанлуке это неприятно, но он вежливый, и потому терпит. И Бель он, кстати, тоже не нравится.

Ах вот откуда это взялось. Ну понятно.

— Кьяра, что за сплетни бабские, — поморщился я. — Джанлука взрослый парень, сам разберётся, что приятно, что нет. Симоне, между прочим, много дельного ему вчера подсказал про книжку — я не особо вникал, но то, что слышал, было очень толково. Если тебе скучно — так и скажи. Хочешь, вечером на большой пляж съездим, в баре посидим, потанцуем. И Джанлуку возьмём.

— А Симоне?

— Ну Симоне сейчас только плясать не хватало. Полагаю, этот пункт программы он пропустит.

— Хочу! — дочка изо всех сил делала независимый вид, но было совершенно ясно, что идея ей понравилась. — Вместо ужина, да? Я тогда пошла, Нинетте скажу, чтоб она с ужином не затевалась.

— Скажи-скажи, — я ухмыльнулся ей вслед и покрутил головой. Ох, детки... так, надо собраться и до обеда доделать начатое, а то потом буду пялиться на свои чертежи как идиот и вспоминать, чего хотел. А после обеда прогуляюсь, пожалуй — пора посмотреть, как там дела у Филиппо. Как-никак, я обещал за ними приглядывать.

— Мауро! Мауро, иди обедать! — зычный нинеттин голос было слышно даже через закрытую дверь. Я ещё раз оглядел сделанное — вроде всё выглядит сносно — и отправился вниз.

Бар на большом пляже вообще-то был дежурным увеселением, и мы бывали там частенько, но за обедом молодёжь обсуждала вечернюю вылазку как какое-то значимое событие, и я понял, что давно должен был предложить что-то подобное. Обычно я вовремя чувствовал, что дети начинают закисать, и что-то придумывал, а в этот раз, видимо, слишком увлёкся своими шпионскими играми. Не случись разговора с Кьярой, у меня бы и мысли не возникло — мне самому последнее время на скуку жаловаться не приходилось.

— Пап, Аврора с Рикардо тоже с нами, — объявил Стеф. — И даже Карла с мужем собираются... ничего?

— Да господи, я-то что, — отмахнулся я. — Это ж не званый ужин, бар для всех. Просто мы как-то давно никуда не выбирались.

— Надо же ещё Джанлуке сказать!

— Я пойду к нему после обеда, скажу.

— Я, наверное, не поеду, — покачал головой Симоне. — Полежу лучше.

— Да уж конечно! — тут же отозвалась Нинетта. — Ещё не хватало... Мы с тобой, парень, нынче не танцоры.

— Особенно я, — улыбнулся он. — Вы-то всем бы нос утёрли, если б поехали, я уверен. Это я вот дохлый...

Все рассмеялись. Дети продолжали обсуждать вечер, а я по-быстрому закончил с едой и отправился на соседскую территорию.

На этот раз всё выглядело по-взрослому: сад был кое-где перекопан — наконец-то сообразили заняться коммуникациями, — а на лесах, несмотря на невозможную духоту, активно маячило несколько человек. Я обошёл дом со всех сторон, потом честно влез на леса, придирчиво присмотрелся к тому, что и как делается, и с удовлетворением убедился, что эти люди, в отличие от прежних, работают на совесть. Ну что ж, теперь можно заглянуть внутрь, а заодно и поискать хозяина.

Внутри такой бурной активности не наблюдалось, но изменения тоже были видны сразу. Окна в гостиной были заменены, перекрытия второго этажа разобраны, и уже был начат монтаж новых; кроме того, посреди гостиной нашёлся Джанлука в компании Филиппо и того парня, что давеча так опасно ползал по скалам. Он и ещё двое неизвестных мне рабочих стояли поодаль, задумчиво изучая постамент со скульптурой и о чём-то негромко переговариваясь.

— Синьор Мауро! — Филиппо заметил меня первым и мгновенно расплылся в широкой улыбке. — Добрый день, добрый день! Ну как вам мои орлы? Мы вас видели на лесах — что скажете?

— Недурно, — улыбнулся в ответ я. — И хотел бы придраться, да не к чему. Я смотрю, и тут всё движется.

— А как же, — самодовольно отозвался он. — Со вторым этажом занимаемся, и с кухней почти решили... заминка вышла с проектом, но архитектор уже всё прислал, сейчас быстрее пойдёт. Решаем вот, что с полом тут делать.

— А что с полом? — удивился я. — Чем вам тут пол нехорош? Отличная старая терракота, если мне не изменяет память... вы её хорошо закрыли, пострадать не должна.

— Бабушка хочет скамейки эти мраморные убрать, — объяснил Джанлука. — Ну, на террасу их поставить. Дырки останутся — плитка же вокруг них положена.

— Так закажите подобную, — пожал плечами я. — Если нет мастерской подходящей, я дам. Ребята вам какую угодно керамику сымитируют... а что со скульптурой? Оставите как есть, на этом месте?

— Дда... — несколько замялся Филиппо. — Ну, она останется... только сперва её приведут в порядок. Реставрируют. А потом вернём на место. Там и бассейн делать надо — видите, резьба по борту начата, но не доделана. Давеча скульптор приезжал, смотрел — берётся всё сделать.

— С резьбой понятно, а скульптуру-то зачем трогать? — нахмурился я. — Скульптор ваш мудрит что-то — тут ничего такого нет, что нельзя было бы на месте сделать... да и что вы собрались реставрировать? Какая есть, такая есть, нормальная честная реплика на античную тавроктонию — ну не восстанавливать же фигуру Митры полностью. Какая она была, никто не знает, а новодел всегда виден. Корячиться с перевозкой, опять же... ваше дело, конечно, но я смысла не вижу. Расколотят ещё — вот тогда действительно задача будет.

— У меня не расколотят. Пусть только попробуют! — Филиппо для убедительности потряс кулаком. — Не беспокойтесь, справимся. Ну раз уж человек взялся, пусть делает — тем более, хозяйка дала добро. А вот скажите, синьор Мауро, что бы вы посоветовали вот здесь...

Он повёл нас в одну из спален первого этажа и указал себе под ноги. Здесь пол был деревянным, но очень плохо сделанным — просто какой-то грубый помост, скрипящий под ногами. Всю рухлядь отсюда вывезли, остались голые стены, но судя по матрасам и подушкам, сейчас тут жили двое или трое из рабочих — и я опять подивился, что люди согласились на это.

— Архитектор настаивает на деревянном полу, но может, всё же плитка? Снимем это и сделаем так же, как в гостиной.

— Смотря что тут будет. Так-то вы правы — на первом этаже логичней единый плиточный пол, но некоторые не любят плитку в спальнях. На мой взгляд, летом в нашем климате ничего нет лучше — полы всегда прохладные, но это дело вкуса.

— Здесь будет небольшая спальня, да, — вмешался Джанлука. — Но я вообще-то тоже за плитку.

— Да? Ну и чудесно! — обрадовался Филиппо. — Тогда мы тут всё раскурочим и выведем в один уровень с остальным полом... потом, когда закончим снаружи и решим вопрос с перекрытиями.

Мы поговорили ещё о каких-то мелочах, он добросовестно поведал о дальнейших планах, которые я великодушно одобрил, и на этом посчитал свою миссию выполненной — по крайней мере, на сегодня.

— Спасибо, синьор Филиппо. Джанлука, можно вас на два слова?

— Конечно. Пойдёмте ко мне — я кофе сварю.

Мы поднялись по ступенькам к его домику — маленький дворик-терраска, который я неоднократно наблюдал сверху, оказался весьма уютным.

— Мне есть что вам рассказать, — Джанлука усадил меня в единственное кресло, поставил на столик поднос с кофе, сливками и сухариками, а сам уселся напротив на табурет.

— Мне тоже, — кивнул я. — Во-первых, вечером мы все вместе едем на большой пляж, в бар к Бруно. Потанцуем, развеемся. Симоне, понятное дело, не поедет.

— К Бруно? — сосед с сомнением покачал головой. — Не думаю, что мне стоит ехать. Я с ним повздорил.

— Ну положим, не вы с ним, а он с вами — не удивляйтесь, я случайно слышал ту ссору со своей террасы. И вам тем более стоит поехать — Бруно вспыльчив, но не злопамятен, а уж в компании с нами точно задираться не станет. Вам будет полезно с ним помириться — он здесь личность известная. Не отказывайтесь. Я вам обещаю — скандала не будет.

— Ну хорошо, — решительно кивнул он. — Бар у него приятный, я там несколько раз ужинал... наверное, действительно стоит помириться.

— Стоит-стоит. Но это так, мелочи — давайте лучше про ваш ремонт, — я отхлебнул кофе — он был сварен отлично. — Вкусно... так вот. Филиппо, конечно, взялся за ум, и ребят своих держит в тонусе — они провернули очень большой объём за это время, и практически нигде не накосячили. Что не отменяет того, что они что-то темнят с этой вашей скульптурой. Видели, как недовольно поглядывал на меня тот парень-скалолаз, когда я заговорил о ней? И Филиппо занервничал сразу же, как я сказал, что её не нужно трогать, и потому перевёл разговор на совершеннейший пустяк, глупость.

— Вы про вопрос насчёт пола в спальне?

— Ну конечно. Это вообще не тема... ну сами посудите, не собирался же он оставлять на полу те дрова, никакой специальный совет тут не нужен. Да ещё и приплёл архитектора, который якобы настаивает... идиотизм, так не бывает — ну или это не архитектор, а полный профан. Помимо обычной логики, есть общий стиль, присущий загородным домам такого типа, это ж вам не какое-нибудь швейцарское шале в горах. Ему просто нужно было хоть как-то меня отвлечь, и его хватило только на такой дурацкий вираж. Им зачем-то очень надо увезти отсюда эту скульптуру, просто кровь из носу, как надо, и у меня есть только одно предположение, зачем. Но оно ещё более дурацкое, чем вопрос с досками на полу.

Джанлука непонимающе поднял брови, и вдруг охнул, не донеся чашку до рта.

— Мауро! Вы думаете... да нет, ну не может быть!

— Я же сказал — идея дурацкая. Но после мозаики я уже ничему не удивлюсь. Кроме того, в связи с этой идеей мне на ум опять пришла одна из недавних бесед с Симоне.

— Опять Симоне?

— Опять. Некоторое время назад у нас случайно зашёл разговор о вашей тавроктонии, и он как бы невзначай спросил — мол, как думаете, это копия? Я посмеялся тогда — что же ещё, конечно. А он вдруг — а если подлинник? Представляете — неизвестная тавроктония! Я говорю — да бросьте, у вас помутнение на фоне аварии вкупе с одержимостью кладоискателя — дословно не помню, но как-то так. А он очень серьёзно ответил — может, вы правы, а может, и нет. Меня тогда отвлекли, и разговор прервался, а потом я и забыл — уж больно абсурдно прозвучало. Но теперь, когда всплыла информация о мозаике, я уже чему угодно готов поверить.

Повисла пауза — сосед явно пытался переварить мои откровения.

— Мауро, смотрите, — медленно начал он спустя пару минут, — в этом разговоре опять есть тот же момент, что вы подметили раньше, когда говорили о его брате. Он будто специально фокусирует ваше внимание на чём-то, причём очень настойчиво фокусирует, но не говорит прямо. Такое впечатление, что просто не может. Но очень хочет, чтобы вы обратили на это внимание и догадались. И сегодня он почти то же самое пытался проделать со мной — я как раз хотел вам рассказать.

— С вами? Когда?

— Днём — я заходил, когда вы работали. Я же обещал показать ему проект лестницы, помните? Ну и зашёл — думаю, развлеку его немножко, скучно же лежать дни напролёт. Он рассмотрел его так внимательно, будто строить собрался. Десять раз уточнил все привязки к плану участка... привязки, да? это ведь так называется?

— Да, да, неважно... И что?

— И очень настырно допытывался, когда начнутся работы. Я говорю — не знаю, но вроде в конце месяца бригада будет. Это не у меня надо спрашивать. Он вздохнул — жаль, мол, так не терпится посмотреть, что получится, а всё лето ему тут не просидеть — неудобно, и так навязался практически. Особенно его интересовала первая часть, что от дома идёт — ну там, где синьор Нойман планирует скруглить лужайку, по краю обрыва. Я спросил — почему именно она? А он как-то замялся и отговорился общими фразами — мол, люблю, когда архитектура встроена в природу, даже направление такое упомянул... я забыл, как он его назвал, но неважно. А тут лестница должна как бы вырастать из скалы, красиво... вот бы отсюда начали строить. И несколько раз провёл пальцем по чертежу, прямо по краю полянки этой, где скала и пещеры потом начинаются.

— То есть он вам указывал конкретное место, так?

— Ну да. Указывал — и при этом говорил какие-то отвлечённые вещи. Вроде мы всё обсудили, но он не отпускал меня — про книжку говорил, подробности про обряды посвящения в митраизме — называл их ступенями лестницы к великому солнцу. Со стороны так бред почти, но в свете моей темы всё правильно.

— Ступенями лестницы? О господи, он опять за своё... попались вы, Джанлука. Я это год слушаю в разных редакциях, — хмыкнул я. — Хотя в связке с обсуждением постройки лестницы это и вовсе двусмысленность... на что он пытался вас навести, ума не приложу.

— Я тоже, но в том, что именно пытался, уверен.

— Ладно, — я допил последний глоток и встал. — Надо всё это как-то осмыслить, прежде чем делать выводы и что-то предпринимать. Пойду я дела делать, надо до вечера статью добить... вы заходите часов в восемь, и поедем.

— Ага, хорошо. Спасибо!

Со статьёй я разобрался довольно быстро — там оставалось немного, просто было нужно, чтоб никто не отвлекал. Ещё раз перечитав готовый текст, я отправил его Миретти и вышел на террасу. Сегодняшние беседы в Летиции не отпускали, и тревога по поводу всей ситуации продолжала расти. Я походил туда-сюда, и в голове всплыл разговор с отцом — кажется, его совет насчёт Сильвио действительно актуален. Может, подключать кого-то постороннего и рано, но по крайней мере закинуть удочку точно не повредит.

Я вернулся в комнату и набрал номер.

— Сильвио, привет. Не отвлекаю? Можешь поговорить? Да, подожду.

Судя по шуму, он был на какой-то встрече, но перезвонить не попросил — наверное, просто решил выйти в какое-то место потише.

— Да, Мауро, говори. Нормально, даже хорошо — я всё никак сбежать не мог, а тут повод в виде твоего звонка. Слушаю.

Я в двух словах описал ситуацию — без имён и подробностей, наподобие того, как описывал её отцу, разве что с бОльшим упором на возможное мошенничество. Он слушал очень внимательно, не перебивал и даже не переспрашивал, а когда я умолк, просто поинтересовался:

— Чем я могу тебе помочь?

— Пока что я просто хочу знать, есть ли у тебя человек из полиции, который выслушал бы мои бредовые умозаключения и не послал бы куда подальше. Ну и был бы в состоянии предпринять соответствующие действия, если таковые понадобятся, не особо оглядываясь на начальство.

Сильвио выдержал короткую паузу.

— Есть. Очень толковый человек есть, и он мне благодарен, что важно. Я в своё время по его просьбе сильно прижал в прессе истерию по поводу одного громкого дела — если бы я этого не сделал, у него сорвалась бы длинная цепочка... короче, мне пришлось надавить довольно много всяких кнопочек, чтобы у него получилось то, что он задумал. И в результате у него получилось. Он не из тех, кто будет рваться отслужить в ответ, но добро помнить умеет, и мне не откажет. Связать тебя с ним?

— Предупреди его обо мне — пока что этого хватит. И попроси разрешения обратиться к нему напрямую.

— Хорошо. Номер я тебе скину, зовут его Ренцо Сальгари, он комиссар из римского управления. Или тебе не из Рима кто-то нужен?

— Нет-нет, именно из Рима. Спасибо, Сильвио!

— Не за что. Мауро, я тебя прошу — аккуратнее. Ты рассказал очень мало, но то, как это звучит, мне не нравится.

— Мне тоже, поэтому я тебе и позвонил.

— Я предупрежу его сегодня же. Твой номер дать ему? На всякий случай.

— Давай, конечно. Спасибо ещё раз. Не волнуйся, разберёмся... Розине привет.

— Передам. И мы приедем на той неделе, да? Как договаривались.

— Ну конечно, мы вас ждём.

Я положил трубку — не прошло и минуты, как телефон звякнул сообщением. Сильвио прислал координаты комиссара Сальгари, и это отчего-то добавило мне спокойствия, хотя вроде как ничего не произошло. Солнце почти село, скоро можно ехать... ну что же, попробуем немножко отвлечься — пожалуй, прошвырнуться будет полезно не только детям, но и мне самому очень даже не помешает.

Бар, который держал Бруно, носил гордое название "Компас" и стоял в самом начале длиннющей пляжной дуги. От нас туда можно было дойти пешком по дороге, и если детям становилось совсем невтерпёж, то они так и делали — что такое каких-то пять километров, если очень хочется. Но сегодня мы просто погрузились в машину и уже через десять минут оказались за столиком — Стефано помахал рукой бармену, и тот сразу указал нам свободный. Как и у большинства подобных заведений, стен здесь не было — если ветер становился слишком уж сильным, можно было раздвинуть гармошку из стеклянных створок, но сейчас приятный сквознячок отлично освежал, и створки были сложены, открывая свободный вид на море. Следом за нами появилось семейство Авроры; я решил переждать суету взаимных приветствий и отправился к стойке.

— Добрый вечер, синьор Мауро, — приветливо кивнул бармен. — Что вам налить?

— Пока что просто водички с лимоном, пить хочется. А где хозяин?

— Здесь, просто отошёл куда-то. А, вон он, — бармен поставил передо мной высокий стакан и кивнул в дальний угол стойки. Бруно действительно был там, но в такой неожиданной компании, что я глазам не поверил, даже подвинулся чуть-чуть поближе, чтобы убедиться.

Нет, я не обознался — хозяин бара разговаривал с соседским прорабом Филиппо, и даже не пытался намылить ему шею. Правда, судя по выражению лица, особого удовольствия тоже не испытывал. Я поймал его взгляд и отсалютовал своим стаканом.

— Мауро! — кажется, он был искренне рад возможности сбежать от собеседника — сказал тому пару слов, хлопнул по плечу и двинулся ко мне. Филиппо обернулся, увидел меня и тоже скроил улыбку.

— Так мы договорились? — бросил он Бруно. Тот кивнул.

— Ладно. Добрый вечер, Мауро! Давненько ты к нам не заворачивал — что, вывез всю компашку повеселиться? А где же подружка твоя — ну та, черноглазая? Неужто прогнал?

И он шутливо поиграл бровями.

— Нет, — рассмеялся я. — Красотка моя при мне, можешь не рассчитывать. Просто в будни её тут почти не бывает — работа.

— Понимаю, — понизил голос Бруно. — А тебе и раздолье, да? Не скучаешь? Может, помочь?

Он, конечно, шутил — просто не умел по-другому. Я изобразил мучительные раздумья, почесал в затылке и выдал:

— И хотел бы, но нет. Боюсь, не потяну такой твоей щедрости — ни денег, ни здоровья не хватит.

Бруно откинул голову и заржал, хлопнув ладонью по стойке. Я тоже посмеивался, пережидая его всплеск.

— Ай, браво! — объявил он, немного успокоившись. — Скромный ты человек, Мауро, совсем себя не ценишь. И наговариваешь — ты в самом соку, это ж видно. Только моргни — очередь будет... ну да ладно.

— Я тебя не отвлёк? — мимоходом поинтересовался я. — Прости, ты вроде беседовал...

— А, нет, — махнул рукой он. — Всё уж решили, когда я тебя увидел. Настырный он, мужик тот... я поначалу вообще с ним не поладил, но он извинился как полагается. Ну что ж, мы не гордые, всякий ошибиться может. Ты, верно, его узнал — это прораб, что виллу с вами по соседству ремонтирует. Ты ведь там вроде тоже помогаешь, я слышал.

Слышал он, надо же. Одно слово — деревня, один чихнул, все в курсе.

— Да, я его знаю, — кивнул я. — Он с гонором, ты прав, много сложностей поначалу соседу моему создавал. С Джанлукой мы все подружились, вот он и попросил помочь. Не мог же я отказать.

— Конечно, — убеждённо кивнул Бруно. — Соседям надо помогать, это правильно и хорошо... ну а обиды — дело такое... ветром надуло, да ветер и унёс. Надо бы мне и с ним тоже перемолвиться... я на него как-то собак спустил сгоряча, а потом остыл и пожалел. Парень молодой, жалко.

— Выпьешь с нами? — предложил я. — Джанлука вон, тоже приехал. Ему тоже неудобно, что так вышло, он мне говорил.

— Да с удовольствием, — просиял Бруно. — Вот и славно... Франко, налей-ка нам граппы три рюмашки... ты же пьёшь граппу?

— Да кто ж её не пьёт... Джанлука! — позвал я. — Идите к нам на минутку.

Как я и думал, всё вышло легко и будто само собой. При всей своей явной жуликоватости Бруно не терпел ссор и громких скандалов, оттого его заведение и пользовалось такой популярностью. Та давешняя драка была исключением, обычно все подобные инциденты если и случались, то в барах попроще.

— Не держи зла, парень, — Бруно по-свойски пихнул Джанлуку локтем в бок и протянул рюмку. — Будем здоровы?

— Обязательно.

Потом нам принесли ужин, мы присоединились к компании за столиком, было шумно, весело и беззаботно — совсем так, как и должно быть июньским вечером на морском берегу. Ночной воздух пах морем, солью и летом, и я невольно вспомнил ту пьесу, что играли внучки синьора Луиджи. Наверное, именно о таком ветре и просили лукавого бога Пана, вознося к нему мольбы... в самом деле, разве можно придумать что-нибудь лучше? Еда была вкусной, вечер тёплым, и гомон людских голосов вплетался в музыку легко и естественно, будто становясь частью мелодии. Бруно то и дело подходил к нам, мы перебрасывались шутками, все хохотали над его скабрезными, но беззлобными словечками... короче говоря, мы получили именно то, чего и хотели — обычную незатейливую вечеринку в компании друзей. Бармен сделал музыку погромче, и народ потихоньку потянулся танцевать; я сделал два круга с Карлой и Кьярой, подрыгался вместе со всеми под что-то убойно-ритмичное и снова отполз к стойке попить водички. Джанлука и Рикардо отчаянно зажигали в центре круга, будто соревнуясь, и им уже хлопал весь бар.

— Нормальный пацан, — одобрительно проговорил незаметно подошедший Бруно. — Ершистый, конечно, но на то и мужик, а не тряпка. Ты знаешь, Мауро, я тут подумал... не может так быть, что прораб его крутит что-то?

— Что значит — крутит? — насторожился я.

— Да так... — неопределённо протянул он, явно раздумывая, стоит ли вдаваться в подробности. — Мутный он какой-то, Филиппо этот, не нравится мне. Вроде и извинился, и сам пришёл, но... короче, я вот не привык гадить там, где живу. А этот может.

Философ, однако.

— Он попросил что-то, что тебе не понравилось? — бахнул я напрямик.

— Да, — неохотно отозвался Бруно после небольшой паузы. — Ну не то чтобы... просто просьба странная, он ведь строитель, а то дело к стройке никаким боком. Он лодку искал и грузчиков. Потыркался сперва сам среди местных, его все или послали, или посоветовали обратиться ко мне. Ну он и пришёл мириться, наплёл ерунды какой-то... не, я всё понимаю, разные надобности бывают. Но он темнит, ей-богу темнит...

— Лодку? — изумился я. — Какую ещё лодку? Зачем?

— Погрузить ему что-то надо на яхту. Ну а у нас тут к берегу на нормальной яхте не подойти, сам знаешь. Нигде поблизости — ни с той стороны горы, ни с нашей. У меня специально для этого лодки и ребята есть — в бухтах же всё лето стоит полно народу, им всё время что-то нужно — вода, еда... ну и возим им, что скажут.

— Чушь какая-то.

— То-то и оно. Мы договорились, конечно, мне что — он платит, ради бога. Может, и зря я волну погнал... ладно, забудь. Ты тут точно не при делах — я так, поделиться.

Он отошёл, а я опять ощутил беспокойство — беззаботное настроение улетучилось в момент. Что за таинственный груз такой, и откуда взялась какая-то яхта?

Я вышел на пляж и достал сигареты — в принципе, можно было и не выходить, но уж слишком там было людно, — однако прикурить не успел. В кармане заверещал телефон; чертыхнувшись и уронив зажигалку, я ткнул в него не глядя и прижал плечом к уху.

— Слушаю.

— Синьор Коста?

Не может быть.

— Да, это я. Здравствуйте, синьора Летиция.

— У меня к вам вопрос.

— Слушаю, — повторил я как болван, не очень-то веря, что мне не мерещится.

— Назовите имя дилера, купившего каталог на торгах.

Вот так просто, как ни в чём ни бывало — ни уточнений, ни предисловий... будто бы и не было той раздражённой отповеди, и мы просто продолжаем начатый несколько дней назад разговор.

— Клаудио Моро.

Пауза.

— Вы можете приехать ко мне в воскресенье в десять утра?

— Могу. А в чём, собственно, дело? Что-то случилось, синьора?

— Приезжайте.

В трубке зазвучали гудки — она отключилась, а я застыл с раскрытым ртом — в самом прямом смысле. Мда, ну и типаж. Я действительно не встречал раньше никого, кто был бы на неё похож — сказав так Джанлуке, я нисколько не приврал.

Приехать-то я, конечно, приеду... оставалось только дожить до воскресенья и не помереть при этом от любопытства.