Зеркальные миры — 1. Перерождение (джен)

Ирнест поморщился и поправил галстук. Тёмно-синяя удавка никак не желала завязываться ровно, норовя скосить куда-то влево. Он в который раз клятвенно пообещал себе найти время и, приперев соседа к стенке, выяснить секрет дьявольского таинства. Тяжело вздохнув и промучившись ещё минуты две, Ирнест, в итоге, прикрепил злополучный кусок ткани серебристо-стальным зажимом прямо к рубашке.

Пусть теперь хоть кто-то из преподавателей упрекнёт его в том, что он не пытался!

Подхватив с кровати сумку и куртку, он скользнул взглядом по небольшому стандартному помещению, рассчитанному на двух человек, — свет выключил, ничего не забыл — и вышел в коридор, захлопнув дверь. На стене мигнул красным переключатель, переводя механизм в положение «закрыто». Можно было выдвигаться на занятия со спокойной совестью.

— Новый семестр, а ты уже опаздываешь, Ист? — Невысокий, коренастый парень перехватил его у выхода из общежития.

От неизвестного за километр несло чем-то душным и приторным. Ирнест фыркнул, поспешив избавиться от порции воздуха, наполненного парами одеколона. Странно. Здесь он ожидал встретить своего одноклассника — Элиота, с которым ходил на пары последний семестр, но у крыльца никого больше не было. Только парочка первокурсников о чём-то оживлённо спорила.

Ирнест разочарованно вздохнул. Видимо, домашний мальчик решил не возобновлять неудобную традицию и в этом году… Жаль.

— Я ещё ни разу не опоздал. — Он нахмурился, заметив, что парень ждал ответа. Казалось, они были знакомы, но память не спешила подсказывать нужное имя. — А ты?..

Тот громогласно хохотнул и хлопнул его по плечу.

— Что, не узнал? И как ты с такой дырявой памятью столько лет уже тут проучился? Слушай, я тебе дам подсказку! Давай я…

— Не надо. — Ирнест мотнул головой, пытаясь отодвинуться как можно дальше. — Всё равно не запомню.

Он успел отойти на порядочное расстояние, когда прилипчивый парень догнал его.

— Эй! Ну это же я — Элли! — Тот едва поспевал за широким шагом. — Мы в одной группе уже год как, между прочим.

Ирнест покосился на него и ещё раз потянул носом воздух: за внушительным шлейфом новомодного аромата угадывалось что-то знакомое. Возможно, парень не врал. Да и голос его казался слишком привычным.

— Элли… — Ирнест нахмурился и резко затормозил. — Элиот?

Парень выпучил глаза и согнулся в приступе истерического хохота.

— Так ты… это. Серьёзно… что ли? — От смеха Элиот с трудом выговаривал слова. — Вот дурак! Я думал, ты меня разыгрываешь, а ты реально меня не узнал?!

Ирнест виновато оглядел друга, пытаясь хотя бы на этот раз запомнить лицо. Тёмно-каштановые кудряшки, зелёные глаза, вздёрнутый нос — детали вспыхивали и тут же гасли в забвении. Невозможно, как и всегда.

— Перестань экспериментировать с запахами, — в голосе проскользнула злость: не на Элиота, подверженного изменчивым веяниям моды, а на себя. — Иначе я…

Ирнест оборвал фразу на полуслове. Он не хотел в очередной раз отпугнуть единственного человека, который по собственной воле разговаривал с «безродным». Элиот поднял голову. Нахмурился и, оттянув ворот куртки, задумчиво обнюхал себя.

— А что, всё так плохо? — Он поник и пробормотал вполголоса, грозя кому-то невидимому кулаком: — Вот же! Ну я припомню это тебе, братец…

Против воли Ирнест улыбнулся. Казалось, Элли не был обижен. Могло ли такое быть? Мари тоже никогда не держала на него обиды.

Он двинулся вперёд. До занятий оставалось совсем немного времени — стоило поспешить, чтобы не нарваться на выговор. Снова принюхался: запах переставал казаться таким ужасным.

— Прости. Он… ничего, хороший. Только…

— Ась? — тут же подскочил Элиот, силясь услышать тихий голос.

— Только не лей так много. — Ирнест неловко улыбнулся. — Мёртвую зону образуешь.

Главный учебный корпус возвышался над всеми остальными постройками Академии так, что был виден из любой точки комплекса; он мог кому-то казаться величественным, но на Ирнеста красные кирпичные стены с узкими окнами производили впечатление не то заводского склада, не то военного госпиталя. Он прожил в этом месте уже почти три года — с тех самых пор, когда родной приют добродушно помахал ручкой и спровадил во взрослую жизнь. Если бы не государственная программа для «одарённых сирот», Ирнесту пришлось бы гнуть спину в качестве чернорабочего. Таким, как он, не доставалась даже мало-мальски приличная работа.

Студенты, все как один, в идеально выглаженных и аккуратных форменных костюмах, стояли сбившись в небольшие, но шумные группы. Ожидали дозволения пройти в аудитории: перед первой парой проводилась обязательная проверка учащихся. За неподобающий внешний вид можно было запросто схлопотать наказание — символическое, но унизительное, и Ирнест являлся частым гостем на подобных мероприятиях. В большинстве своём, из-за того же галстука или вечно взъерошенных, торчащих волос, которые не поддавались никаким ухищрениям. Чем именно мятый клочок ткани или пара смоляных вихров наносили оскорбление окружающим, Ирнест за три года так и не разобрался, зато прекрасно уяснил, что такие мелочи заставляли аристократичные лица кривиться в брезгливом ужасе.

— Фритвульф, — хлёсткий оклик резанул по нервам.

Ирнест застыл, так и не переступив порог аудитории, — ежедневная операция «проскользнуть в класс незамеченным» провалилась. Впрочем, как и в восьмидесяти процентах случаев. Не было нужды оглядываться, чтобы узнать человека, который внезапно появился за спиной. Староста.

— Повернись.

Кто-то захихикал, шепнув соседу: «Вот же зрелище». Фоновый гул сам собой раскладывался на шелест и скрип ткани, стук набоек и навязчивый шорох кожи о кожу. Ирнест тяжело вздохнул, подчиняясь старосте потока. Тот прищурился. Цепко просканировал взглядом извечную беду группы.

Аннок Морвист, видно, никак не мог понять, как такой блестящий студент мог доставлять столько проблем в банальнейших вещах вроде внешнего вида или командных заданий, но все увещевания разбивались о неприступную стену. Ирнест кивал на замечания, покорно принимал назначенные наказания… И не менялось от этого, ровным счётом, ничего. Староста чуть дольше задержался взглядом на удивительно ровном галстуке при кошмарно завязанном узле и торчащей под нелепым углом прядке волос. К счастью — в это утро единственной.

— Ладно. Можешь входить.

— Спасибо. — Ирнест незамедлительно воспользовался разрешением: находиться под пристальным вниманием нравилось с каждой секундой всё меньше.

Звон колокола, означающий начало занятий, прозвучал как раз в тот момент, когда Ирнест, по устоявшейся за столько лет привычке, забился в угол первого ряда. Не так много студентов выбирали ближайшие к преподавателю места, предпочитая подниматься вверх по лестнице к самому краю полукруглой аудитории.

— А Жумуж что-то не торопится сегодня. Да, Ист? — Элли, тоже успевший пройти проверку до начала занятия, жизнерадостно толкнул его в бок.

Ирнест пожал плечами, и взгляд метнулся к кафедре. Преподавателя, вопреки ожиданиям, за ней не обнаружилось. Странно это... Сейчас не получалось припомнить ни одного занятия, на которое бы опоздал профессор, прозванный студентами Жумужем за какое-то невероятное сходство то ли с персонажем популярного мультфильма, то ли ещё с кем-то. Выросшему практически в изоляции от поп-культуры иногда сложно было понять логику сверстников, а Элли на все расспросы только делал круглые глаза и восклицал что-то вроде: «Ты с какой звезды свалился, Ист?!»

Профессор вошёл в аудиторию ещё минуты через три. Вид у того был взволнованный: он чуть подпрыгивал, через каждый шаг переходил на бег, а потом будто бы передумывал и резко оттормаживался.

— Тихо!

Студенты, заслышав командный тон, послушно свернули обсуждения и плюхнулись по свободным местам — это заняло не больше пары секунд. Профессор прокашлялся. Выудив из кожаного портфеля очки с толстыми линзами, развернул перед лицом скрученный в трубку листок.

— Те, имена которых я назову, — голос его на сей раз звучал совсем как обычно, — соберут вещи и построятся за дверью. Староста!

Морвист с готовностью вскочил с места:

— Я!

— Под руководством старосты построение проследует в лазарет. Для плановой проверки здоровья и общих физических показателей. И без возражений!

Элиот, склонившись, тревожно зашептал на ухо:

— Я слышал от старших, что половина третьекурсников, кого так проверяли, не прошли потом на планируемые специальности.

— Домой уехали? — Ирнест напряжённо вслушивался в имена, после слов Элли звучащие как приговор.

Тот пожал плечами:

— Говорят, их перевели куда-то, а кто-то считает, что…

— Кард Элиот!

За ту долю секунды, которая прошла между последним звуком его имени и впечатанным на уровне рефлексов твёрдым: «Я!», на лице Элли промелькнуло полнейшее отчаяние. Он бросил на друга взгляд, в котором читались призывы о помощи, и вышел из аудитории с напряжённой, неестественно прямой спиной. Ирнест просидел как на иголках до самого конца списка, но его имя так и не прозвучало.

— Вот и всё. А теперь перейдём к любимым вами основам стратегического…

Профессор, отложив список в сторону, засеменил к доске. Взгляд Ирнеста метнулся к двери. Разум дорисовывал невероятные, но одинаково ужасные картины того, как должна была происходить «проверка общих физических показателей».

— Профессор!

Только когда губы сложились в это слово, Ирнест понял, что его крикнул именно он. Жумуж круто развернулся на месте и упёр руки в бока.

— Студент Фритвульф, что вы ещё тут делаете? — Он суетливо вернулся к кафедре. — Я разве не называл ваше имя?

Ирнест мотнул головой, опасаясь, что голос подведёт его.

— Вот уж глупости! Я точно помню, что вы были в списке… — Профессор нахмурился и приблизил листок к глазам, но через мгновение отмахнулся: — Идите-идите! Я никак не мог ошибиться. Не забирайте у остальных драгоценное время лекции!

Машинально Ирнест подхватил сумку и, дабы не терять время на обход всего ряда, перескочил через парту. Профессор уже потерял к нему интерес, а потому выговор за недостойное поведение так и не последовал.

Остальных избранных удалось нагнать довольно быстро — они не успели уйти далеко. Староста окинул опоздавшего хмурым взглядом, но ничего не сказал даже по поводу странно звучащего объяснения. Совесть Ирнеста, однако, была кристально чиста — профессор отправил его догонять остальных сам, и неважно был ли он в действительности в том проклятом списке или нет.

Элли же, протолкавшись в самый хвост колонны, встретил друга святящимися от благодарности глазами. И как бы его ни убеждали в обратном — он был уверен, что Ирнесту удалось каким-то невероятным способом одурачить профессора и вырваться из аудитории только для того, чтобы составить компанию.

— Всего лишь медосмотр, — покачал головой Ирнест, когда наконец понял, что доводы всё равно не имели никакого эффекта. — Ещё на следующую пару успеем.

Лазарет представлял собой отдельное неброское здание, находящееся во внутреннем дворе Академии, под защитой п-образного главного корпуса. Ходили слухи, что под ним пролегала целая подземная сеть, через которую можно было попасть в любую точку комплекса. Элли, который всё это поведал Ирнесту по пути, выглядел вдохновлённым. Ему нравились подобные истории, вне зависимости, сколько правды в них было.

— Вот бы хоть одним глазком увидеть! — Элиот понизил голос: — Можно было бы пробраться в корпус к девчонкам или…

— Готов поспорить, там темно и сыро. — Ирнест искренне не понимал, что интересного могло быть в заброшенных подземельях.

— Как это?

— Они ведь древние. Кто там убираться будет?

— У-у-у… — Элли во все глаза уставился на него. — Я, конечно, догадывался, что ты того… но чтобы настолько быть плохого мнения о девчонках.

— Что? Да я же не...

Их группа остановилась, прервав вялые оправдания Ирнеста. Все разговоры смолкли под предупреждающим взглядом старосты. В тишине раздались два коротких стука по металлической двери, и Морвист заглянул в кабинет. Послышались голоса: твёрдый мужской и звонкий старушечий, а затем массивная дверь закрылась. Все выжидающе засверлили взглядами старосту, ожидая инструкций.

— В кабинет входим парами по световому сигналу, — тот ничуть не смутился повышенному вниманию. — Не задерживаемся и не…

Коридор озарила яркая вспышка — мигнула лампа над дверью. Ирнест вскинул ладонь в тщетной попытке защитить глаза, дезориентировано моргнул. Студенты загомонили. После полумрака коридоров любой свет воспринимался пыткой. Интересно, во всех больницах было так темно и неуютно? Ирнест знал только одного человека, который многое мог бы рассказать об этом.

Мари… Он зажмурился, пытаясь воскресить мысленно её лицо, но как не силился — воспоминания не приходили. Ирнест знал: у неё были белые волосы, ярко-голубые глаза и острая улыбка, словно вычерченная пером. Это хранилось где-то в памяти. Лежало мёртвым грузом — безликими сведениями, которым никогда не было суждено обратиться в картинку.

Больше всего пугало, что он не узнает её, даже встретив однажды.

— Слушай, что-то никто не выходит, — тихий шёпот Элли вырвал из раздумий.

Ирнест встрепенулся. В коридоре осталась едва ли треть их группы, но он точно не видел, как кто-нибудь выходил из кабинета. Снова мигнула лампа — следующая пара студентов проскользнула за металлическую дверь, из-за которой не доносилось ни звука.

— Наверное, есть второй проход.

Даже после всех заверений в тайный ужасный заговор Академии верилось слабо. Элиот же, хоть и не выглядел успокоенным на сто процентов, всё-таки согласно вздохнул, принимая предположение. Несколько минут они сидели молча, пока Ирнест не вспомнил о тревожащем его вопросе:

— Так и… что случилось с теми, кто пошёл на медосмотр?

Элли поднял голову и вопросительно прищурился. Ирнест терпеливо уточнил:

— Ты говорил, что-то насчёт старшекурсников, которые пропали.

— А! — Элиот закивал и сделал страшные глаза: — Да все вернулись. Ты что говоришь-то такое?

Ирнест нахмурился. Мог ли он что-то неправильно понять?

— Прости, мне показалось…

Элиот уютно устроился у него под боком, хотя добрая половина скамьи была абсолютно свободна.

— Все об этом говорят, — он пожал плечами. — Знаешь, я даже в это верю. Отдельных студентов переводят в секретный корпус после проверки на третьем курсе. Вот их и не видно больше в группах.

Ирнест хмыкнул: с каждой новой фразой верилось в эту историю всё меньше.

— Какой-то такой себе секрет, раз о нём все говорят.

— Так ведь никто ж не знает наверняка! — Элли запальчиво взмахнул руками.

— Я тоже об этом слышал, — включился в беседу незнакомый темноволосый парень, сидящий через проход.

Староста неодобрительно посмотрел на них. Разговор давно вышел за рамки тихого перешёптывания.

— Тот, кто когда-то пустил эти слухи, наверняка, был хулиганом, недостойным звания студента Академии. Вам следовало бы постыдиться упоминать нелепые байки в открытых разговорах.

Ирнест опустил голову. Первым, чему его научила Академия, было умение подчиняться старшим по иерархии. Элиот же, напротив, подобрался, намереваясь вступить в спор: он чувствовал себя куда свободнее в элитной школе, которая была ему по статусу и праву рождения.

Вспышка прервала так и не начавшееся выяснение правдивости слов каждого.

— Кард, Рудцек — вы следующие, — тон старосты сделался непререкаемым.

Элиот, уже подогревший себя для спора, не намерен был смолчать и на этот раз.

— Мы с Истом пойдём! — Он демонстративно схватил друга за руку.

Староста окинул их нечитаемым взглядом. Странной они, наверное, виделись парочкой: Элиот Кард — единственный наследник древнего рода, все мужчины которого издавна обучались в Академии, а некоторые — ещё и возглавляли её; и проблемный сирота, который каким-то чудом держался в отличниках потока. Ирнест был смущён подобным вниманием к себе, но руку из захвата высвобождать не спешил. Невысокий Элли казался рядом с ним мальчишкой, который упрямо прижимал слишком большую игрушку.

— Фритвульф опоздал на построение, поэтому пойдёт последним. Вместе со мной, — отрезал Морвист.

Элиот подскочил с места, собираясь сказать что-то ещё, но Ирнест его остановил.

— Да ладно тебе. — Он попытался улыбнуться, что под пристальным взглядом выходило плоховато. — Подождёшь меня на другой стороне?

Элли поджал губы и, помедлив немного, кивнул, на прощание с сожалением мазнув взглядом.

— Ну, чего сидишь? — бросил он невольному напарнику, подойдя к двери. — Заходи давай.

Темноволосый резво подскочил, и уже через пару мгновений тяжёлая створка захлопнулась за ними. Ирнест покосился на старосту, который даже сейчас сидел на лавке с идеально прямой спиной и сверлил напряжённым взглядом противоположную стену. Без Элиота в коридоре сразу стало слишком мрачно и холодно.

Тишина давила со всех сторон. Вечность прошла с тех пор, как в последний раз мигнула лампа. Ирнест рывком поднялся и отошёл к стене. Потребность что-либо сделать, услышать хоть какие-то звуки, грызла изнутри. Стены подбирались всё ближе и ближе…

Он вздрогнул и обернулся, когда коридор озарился светом. Морвист плавно встал с места и подошёл к двери. Секундная заминка — тот взялся за круглую ручку и замер, одарив напарника тяжёлым взглядом. Своеобразная игра в гляделки длилась совсем недолго, и староста, едва заметно качнув головой, посторонился, пропуская Ирнеста вперёд.

— Последние, наконец? — недовольный мужской голос был первым, что они услышали, протиснувшись в небольшое, ярко освещённое помещение.

Белый свет резанул по глазам до едких слёз, и единственной причиной, удерживающей Ирнеста от того, чтобы не метнуться обратно в коридор, был староста, следующий прямо за ним. В медкабинете царило оживление: огромное количество незнакомых запахов и звуков сбивало с толку. Полноватая старушка в белом больничном халате непринуждённо болтала с грузным мужчиной, восседающим в кресле прямо посередине кабинета.

— Морвист и Фритвульф. — Хлопнувшая дверь подытожила слова старосты, который подтолкнул вперёд застывшего у входа Ирнеста.

Тот пришёл в себя несколькими секундами позднее. Морвист, уже снявший форменный пиджак, деловито закатывал рукав, сидя перед молодым мужчиной — помощником медсестры.

— Иди сюда, дорогой, — ласковый голос прорвал сбившееся в кучу звуки. — Я только немного уколю… Совсем не больно.

Ирнест послушно побрёл к стоящему напротив медсестры стулу. Внимательный взгляд мужчины в кресле вонзался в висок. Все силы ушли на то, чтобы простые действия — снять пиджак, свернуть его на коленях — не выглядели неловкими и ломаными. Не коситься при этом на незнакомца казалось невыполнимым подвигом. Тёмно-синий плотный халат был накинут поверх чёрного, будто бы спортивного или военного костюма; мужчина задумчиво шуршал бумагами. Ирнест повёл носом, но его тут же забил противный запах дезинфицирующей жидкости, заставляя шумно фыркнуть.

— Всё-всё-всё, — медсестра ловко выкинула салфетку, — уже не мажу. Приготовься, сейчас уколю.

— Фритвульф, — голос мужчины был бархатистым, но неприятным. Оставлял впечатление затаившейся угрозы. — Тебя нет в списке.

Медсестра, уже со шприцом в руке, замерла. Её брови — две идеально тонкие ниточки — удивлённо приподнялись, совсем чуть-чуть не доставая до седых волос.

— Да что же это делается? Подумать только! Бедного мальчика чуть за просто так не ткнули иголкой!

— Нет, Оливия, продолжай. — Мужчина оценивающе сузил глаза, а затем добавил какие-то пометки в бумагах. — Он всё равно уже пришёл. Лишним не будет.

Медсестра поджала губы и покачала головой, вполголоса бормоча что-то про «перестраховщиков, не жалеющих ни себя, ни других».

— Не верю я в совпадения, — мужчина поскрёб жёсткую седеющую щетину на щеке. — В нашем деле важна точность.

Медсестра запричитала, вонзая иглу в налившуюся вену. Ирнест оглянулся на старосту, который уже прижимал к руке сложенную в несколько раз салфетку, ожидая разрешения покинуть кабинет. Помощник стоял возле окна и тряс запечатанную склянку с собранной кровью.

— Вот и всё, мой милый. Какой умничка!

Салфетка приятно мазнула холодом по коже. Ирнест хотел подняться, но медсестра остановила его.

— Посиди пока, это ненадолго.

Её помощник вымачивал длинную нить в бледно-зелёном растворе; остатки крови на ней расходились в стороны тёмными разводами, бесследно растворялись. Убедившись, что процедура завершена, помощник растянул нитку на странного вида конструкции, напоминающей линейку со множеством отрезков, окрашенных разными цветами. Ирнест успел заметить, что и на самой нити теперь красовались два пятна: одно ярко-синее с чёткими границами, а второе — бледно-серое и едва заметное, после чего обзор заслонила спина помощника, который тщательно сверялся с толстенным справочником.

— Ну вот! Я же говорила! — Медсестра с видом победителя продемонстрировала мужчине свою нить, в центре которой красовалось одно-единственное тёмно-синее пятно. — Идеальная, стопроцентная… Ой!

Она застыла и удивлённо заморгала, а затем метнулась ко второй «линейке», примеряя результат. Мужчина, вскочив с места, в два шага преодолел разделявшее их расстояние и склонился над нитью. Сморщенная ладошка медсестры с выступающими на тыльной стороне венами метнулась ко рту. Глаза расширились от ужаса.

Мужчина довольно усмехнулся, разгибаясь.

— А ты говорила — перестраховка, — он тихо рассмеялся. — Вот Лео у меня получит по шапке! Такой случай пропустить… Видать, машина его сбоит всё-таки.

Ирнест подавил желание задать единственный мучающий вопрос. Перевёл взгляд с мужчины на медсестру, пытаясь понять, что именно так встревожило её и обрадовало его. Смертельная болезнь? Отклонение? Мутация? Тысяча предположений возникали и гасли в голове. Не вовремя вспомнилась и навязчивая болтовня Элиота о тайном заговоре Академии. Он станет подопытным? Одним из тех, кто пропал после проверки?

— Что теперь, Лис? — на грани слуха раздался полушёпот. — Наши методы не рассчитаны на чистых.

— Вот и упущение. Очередное. Хотя тут и так всё ясно.

— Прошу прощения, — староста с ощутимым беспокойством поглядывал на Ирнеста, — мы можем идти? Не пристало студентам пропускать пары.

Мужчина, названный Лисом, ещё что-то шепнул медсестре и отошёл к своим бумагам, делая очередные пометки.

— Студент Морвист. — Он кивнул и, не поднимая глаз, продолжил: — Вам следует спуститься на уровень ниже, в комнату ноль-пятьдесят-три. Пройдёте через вторую дверь за стендом.

— Нам двоим?

— Нет, только вам. Студент Фритвульф может отправляться на занятия — никаких отклонений не выявлено.

Ирнест нахмурился. Никаких отклонений? Лис, словно прочитав его мысли, вскинул голову. С этого расстояния можно было разглядеть, как в янтарных глазах мелькнули любопытство и восторг. Мужчина буквально пожирал Ирнеста взглядом, заставляя волосы на загривке встать дыбом. Вариант убраться из лазарета как можно скорее был принят всецело и полностью.

Лишнее внимание никогда не приносило ему ничего хорошего. И в этом довелось убедиться ещё очень давно.